Текст книги "Прайм-тайм"

Глава 19

К тому времени как я возвращаюсь из больничного буфета с двумя чашками кофе, яблоком и пакетиком арахисовых «Эм энд Эмс», Франклин уже разложил имейлы с библейскими стихами по обе стороны от колен. На его ночном столике раскрыт на странице с финансовыми таблицами номер «Бостон глобс», а на коленях он держит Библию и, кажется, полностью ушел в сравнение. Я уже успела посвятить его в наши с Каро догадки.

Оторвав кончик упаковки, открываю «Эм энд Эмс» и вынимаю красное и коричневое драже.

– Ну как? Фальшивый спам. Прекрасно, не правда ли? – говорю я, отправляя конфетки в рот. Я не обедала, так что могу себе позволить. К тому же в арахисе содержится протеин. – Надо отдать им должное: какой безбожный способ передать указания по торговле акциями. Да еще и быстрый, анонимный.

Франклин кивает.

– И это определенно объясняет, откуда у них взялись деньги на «Миранду», а также на все те торговые центры и скаковых лошадей. Любой, кто подписан на эту спам-рассылку, может заработать кучу денег всего на одном сообщении. И если бы они были аккуратней, то ни за что бы не попались. Если бы не злоупотребляли и не жадничали.

Шарю пальцем в поисках последнего драже, которое, я уверена, еще прячется в пакетике. Но там оказывается пусто. Сминаю упаковку и любовно взираю на яблоко.

– А что насчет Библии? Думаешь, она у них вместо… справочника?

– Мм… ну да, – медленно отвечает Франклин. Подняв над собой томик в кожаном переплете, он задумчиво вращает его в руке. – Видимо, с помощью Библии Расмуссен и все остальные определяют, какая глава и какой стих соответствуют той или иной компании. Стих должен означать цену на акцию той компании, которая выставлена на аукцион.

Согласно киваю.

– Библия в качестве шифровального кольца, – добавляю я. – Оригинально.

– Ага, – отзывается Франклин. – А что, почему бы уже, наконец, не пристроить Священное Писание на службу людям. Ко всему прочему, никто не удивится тому, что на столе у человека лежит Библия.

– Выходит, – медленно продолжаю я, – компании, которые значились в списке Брэда и таком же списке Бриггса, – это и есть компании, вовлеченные в инсайдерскую торговлю – Откусываю яблоко и радостно похрустываю, пытаясь жевать и говорить одновременно. – Тайна раскрыта. «Эмми» в студию.

Но Франклин, похоже, не готов отмечать победу.

– Вы с Каро решили, что «Азтратех» – первая компания в списке. Что похоже на правду. Однако, – продолжает он, – несмотря на то что мне только недолго удалось подержать в руках папки, я… – Он делает паузу, и в его глазах мелькает что-то подозрительное. – Я знаю, какая компания идет под номером два.

– Да ладно! – радостно восклицаю я. – Ты просто супер.

Подтаскиваю стул поближе, чтобы видеть бумаги из-за плеча Франклина.

– Теперь нам только остается проверить, совпадает ли текст в имейле, где говорится о «Книге Чисел, главе второй, стихе каком-то там», с ценой на акции этой компании. А он, само собой, совпадет. Давай посмотрим.

Франклин все еще как-то странно глядит на меня.

– Только есть одна проблема, – медленно произносит он. – Серьезная. Название первой компании в коробке с папками – «4 угла». Я запомнил потому, что оно начинается с цифры. А «Азтратех» идет под вторым, а не под первым номером.

– Что? Не может быть! – выкрикиваю я. – Как тогда стихи могли так совпасть с ценами, которые мы с Каро нашли в газете? «Азтратех» должен быть первой компанией, первой главой. Должен быть.

Франклин нервно покусывает большой палец, а у него это знак серьезной тревоги. Глубоко задумавшись, он пристально смотрит в потолок.

Откусываю последний кусок от яблочного огрызка и делаю глоток отвратного больничного кофе. Внезапно нас обоих выводит из задумчивости стук в дверь палаты. Оборачиваюсь и вижу медсестру с самым огромным в мире беременным пузом, похожим на арбуз, на котором трещит по швам форменный халат. В руках у нее около дюжины медицинских карт в металлических обложках, уложенных в ненадежную стопку, которая грозит обрушиться на пол при малейшем неосторожном движении.

– Геллер? – спрашивает она, перекладывая карты в другую руку. – Роджер Геллер?

Мне это имя ни о чем не говорит, однако Франклин отвечает:

– Его перевели – в отсек «Е». А это «Д».

Сестра, кажется, понимает, о чем он.

– О, простите, – произносит она, снова перемещая карты. – Я новенькая. Думала, это и есть коридор «Е». – Медсестра разворачивается, чтобы выйти из палаты, но делает одно неловкое движение – и карты рассыпаются по полу. – Она расстроенно прижимает ладони к лицу и топает ногой в белом ботинке. – Ну вот, только разложила их по порядку, – бормочет она. – А теперь придется все заново складывать.

Она наклоняется поднять карты, и я встаю, чтобы помочь ей собрать серебристые папки, разбросанные по всему полу.

– Давайте вам помогу, – предлагаю я. – Они были разложены по номерам палат?

– Нет, – отвечает сестра, пристраивая карты на мой стул. – В алфавитном порядке.

Я замираю на месте, не донеся руку на сантиметр от лежащей на полу карты. Она так и остается лежать там, а я поворачиваюсь к Франклину, тараща глаза в немом вопросе.

– Папки Брэда, – начинаю я. – Они были разложены по алфавиту. Но ведь это ты их так разложил, верно? – продолжаю мысль. – Сначала они лежали по-другому, да? – Теперь я вспоминаю. – Вот где мы с тобой ошиблись. Названиям компаний действительно присвоены номера глав, вот только не в алфавитном порядке.

Франклин проводит рукой по лицу – он выглядит расстроенным и подавленным.

– Мне так жаль, – говорит напарник. – Это я виноват. Если бы я не напортачил с папками, первыми и теми, что прислал Бриггс, то сейчас бы они были у нас. В своем первоначальном виде, в котором находились до того, как у меня возникла гениальная идея забрать их домой.

Как это похоже на Франклина. Гипертрофированное чувство ответственности заставляет его взять на себя вину за то, что его ограбили.

– Послушай, Франклин, – серьезно произношу я. – На тебя напали, тебя ограбили, угнали твою машину. Вряд ли все это результат твоей неорганизованности.

– Ну да, – откликается он, мрачно глядя на меня, – но…

– Как ты обычно говоришь, никаких но, – перебиваю я Франклина, предупреждающе тыкая в него полусогнутым пальцем. – Соглашусь с тем, что папки были расположены в каком-то другом порядке, и если бы мы знали в каком, то можно было бы вычислить, какой имейл к какой компании относится. А теперь нужно просто самим понять логику. Вот бы у нас был… – И тут меня осеняет.

– Было – что? – переспрашивает Франклин.

– Только сейчас вспомнила, – отвечаю я, глядя скорее на стену напротив, чем на Франклина, – как мы можем узнать нужный порядок папок.

– Серьезно? – оживляется он. – Как?

– И еще до меня окончательно дошло, – продолжаю я, переводя взгляд на Франклина и смотря ему прямо в глаза, – что мы оба все еще в опасности. – Думаю, мурашки были бы преувеличением, но тревожный холодок действительно пробегает у меня по спине.

– Ну это да, – соглашается Франклин, вкладывая листы с имейлами между страницами Библии. – Кто-то считает, что нам может быть что-то известно.

– Точно. И теперь, должна признаться, мне кажется, что нечто подобное нападению на тебя, Брэда и Мэка Бриггса может приключиться и со мной. – Ненадолго умолкая, делаю глубокий вдох. – Впрочем, все это так…

Франклин кивает:

– Понимаю. Мелодраматично. Но вот еще кое-что.

– Можешь не говорить, – перебиваю его, качая головой. – Джош Гелстон.

Франклин угрюмо кивает:

– Джош. Если мы в опасности, то и он тоже.

– Но слушай, мне кажется, он еще и ключ ко всему. – Подавшись вперед на стуле, энергично излагаю новую мысль: – Меня только что осенило. Помнишь, я брала у Джоша интервью? И он рассказал мне о имейлах от Брэда? Тогда же он рассказал и о том, что Брэд прислал ему коробку с файлами.

Франклин, вытаращив глаза, повторяет за мной:

– Брэд прислал ему коробку с файлами. – Кивает. – Я совсем забыл.

– Вот так. – Откидываюсь обратно на спинку стула, прокручивая в голове первую встречу с Джошем. Ошибки быть не может. Просто слова о «коробке с файлами» тогда оказались для меня несущественными.

Воодушевившись новой идеей, выпрямляюсь на стуле.

– Разве не здорово? – спрашиваю я. – Джош сказал, что Брэд отправил файлы к нему домой, в Вермонт. Где, как мы знаем, Джош как раз проводит выходные, – ускоряюсь, приходя в еще больший восторг от идеи. – А где находится его дом, он мне сказал, – продолжаю я. – В конце Джордан-Бич-Роуд. Я смогу его найти. Просто возьму и поеду туда, чтобы взглянуть на бумаги.

Джош не стал бы ничего перекладывать.

Поднимаюсь и начинаю надевать пальто.

– Я тебе позвоню, как только узнаю порядок папок. – Выкинув в мусорное ведро огрызок и пакет из-под конфет, вешаю сумку на плечо.

– Но, Шарлотта, – Франклин протягивает руку, останавливая меня, – что, если Джош…

– Причастен к убийствам? И к инсайдерской торговле? – перебиваю его и осознаю, что в первый раз произношу это вслух. – Знаешь, Франко, я стала больше доверять себе. Уверена, Джош на нашей стороне.

– Ну ладно, тогда вот еще что, – говорит он, почесав подбородок. – Как насчет того, чтобы для начала позвонить старине Джошу? Может, оповестишь его о своем приезде?

– Не получится, – отвечаю я как можно увереннее. – Он упоминал о том, что там нет телефонной связи. – Осторожно похлопываю Франклина по плечу. – Возможно, мой телефон тоже не будет там работать, но я позвоню тебе, как только смогу. – Поворачиваюсь и иду к двери.

– Шарлотта, – окликает меня Франклин.

Оборачиваюсь – нахмурившись, он проводит пальцами по швам на лбу.

– Будь осторожна.

Беззаботно взмахиваю рукой, а потом всю дорогу по коридору думаю о том, когда же это обычное расследование успело приобрести такие зловещие тона. Главный завет начинающим журналистам – не вмешиваться в ход событий. Но что, если мы с Франклином превратились из наблюдателей в наблюдаемых? И я из репортера превратилась… в мишень?

Стакан с кофе настолько гигантский, что с трудом влезает в прикрепленный к окну держатель. Быстро убеждаюсь в том, что предупреждающая надпись «Осторожно, горячая жидкость» вовсе не безосновательна. Этот термостакан удержит даже температуру Солнца. Перед следующим глотком лучше немного подождать.

На парковке возле «Данкин донатс» во внедорожник рядом со мной садится водитель, я завожу машину и жду, пока он выедет. Но автомобиль только отъезжает на несколько метров, до ближайшего таксофона, поэтому мне приходится обогнать его, чтобы выехать на шоссе.

Франклин, судя по всему, не на шутку разволновался из-за моей вылазки на север, но откуда кому-то знать, куда я поехала? К тому же мое воодушевление по поводу предстоящей встречи с Джошем и отличный для нее предлог развеяли оставшиеся сомнения. Франклин всегда все принимает близко к сердцу.

Интересно, что скажет Джош, увидев меня на пороге своего дома. У него там, наверное, холоднее, чем здесь, поэтому я представляю, как он в толстом свитере выходит на крыльцо, на заднем фоне горит камин, из глубины дома доносится музыка. Возможно, джаз. Вроде бы он говорил, что у него есть собака?

Собака лает, когда я подъезжаю к воротам, и Джош замечает меня в окно. Он выбегает на улицу и сжимает меня в объятиях. Грубая шерсть его рыбацкого свитера щекочет мою щеку, аромат древесного дыма и цитрусового мыла затуманивает мое сознание, и у меня подгибаются колени. Слегка отстранив меня, Джош убирает с моего лица пряди волос.

– Я знал, что ты приедешь, – говорит он, и в глазах его светится нежность. – Держи полосу, дамочка!

Держи – что? Какой-то умник на «додже», возомнивший себя Спиди-гонщиком, опустил стекло пассажирского сиденья и орет на меня, мчась со скоростью сто десять километров в час. Одариваю его обаятельной улыбкой и машу в знак глубокой признательности.

– Большое спасибо! – кричу я в ответ.

Их это бесит.

Тип на «додже» грозит кулаком и проносится мимо. Я все еще улыбаюсь. Никто не в силах меня остановить, я еду в Мир Джоша.

– Я знал, что ты приедешь, – бормочет Джош, продолжая с того места, на котором мы остановились. – Глупышка, – говорит он, надвигая мою шерстяную шапку мне на лоб. – Я ждал тебя целую ночь.

В моей голове развертывается роскошная романтическая сцена. Тем временем неумолимо темнеет – а я все мчусь на север по трассе 93, пересекая Вермонт.

Ненавижу ездить по ночам. Каждый раз, когда навстречу несется машина, меня ослепляет свет ее чертовых фар.

Пытаюсь найти на карте Джордан-Бич-Роуд, не отрывая взгляда от дороги. От обеих полос сразу. Смотрю на приборную панель, и на меня накатывает новая волна беспокойства. Дорога занимает гораздо больше времени, чем я рассчитывала. Если к тому времени, как я приеду, Джош уже будет спать, наше воссоединение будет далеко от сцены из «Незабываемого романа»,[50]50
  «Незабываемый роман» – американская любовная мелодрама (реж. Лео Маккери).


[Закрыть] которую я себе с такой радостью рисовала.

Фары светят теперь уже за мной. И даже слишком близко. Кошусь в зеркало заднего вида и медленно начинаю припоминать. Будто бы тот же самый внедорожник, что припарковался возле меня на стоянке «Данкин донатс». Тот, который притормозил у таксофона, когда я отъезжала. Может такое быть?

Качаю головой, стыдясь собственной паранойи. Просто еще один случайный лихач с избытком тестостерона. И почему эти типы липнут именно ко мне? Вспоминаю о кофе, но он все еще не остыл.

– Езжай помедленней или обгоняй, приятель! – выкрикиваю я, хотя знаю, что меня никто не услышит.

Машина равняется с моим окном. Вроде бы внутри видны силуэты двоих мужчин, хотя сложно сказать. Мощные лампы фонарей с обеих сторон шоссе светят в закрытые окна их машины, мешая хоть что-нибудь разглядеть. К тому же мне нужно следить за дорогой. И все же с помощью бокового зрения мне удается установить, что внедорожник держится параллельно мне.

– Говнюк! – С трудом верится, что я вообще могу так ругаться. Но эти водители меня пугают. Что за машина такая? Ускоряюсь, чтобы оторваться от них. Но они не отстают.

В зеркале заднего вида отражается новая яркая вспышка, пронизывая темноту противными полосами галогенного света. Теперь меня ведут уже две машины, а больше на шоссе ни души. Это дорожная сеть Новой Англии так тепло приветствует меня в своих владениях? Или…

Выглядываю из окна. Мужик на пассажирском сиденье машины, пристроившейся возле меня, поднимает указательный палец – и указывает им на меня.

И внезапно меня захлестывает небывалый страх. Мне тут же становится поразительно, неотвратимо, ужасающе ясно, что именно случилось тогда с Брэдом Форманом. И возможно, с Мэком Бриггсом. Машины неизвестных, работая в паре, умело подводят беззащитного водителя к аварии. Затем пара быстрых движений, незаметных в ночи поворотов – и груда смятого металла с одинокой жертвой внутри остается далеко позади них. С содроганием вспоминаю кадры из съемки с места чудовищной автокатастрофы. Никаких свидетелей, никаких доказательств. Приезжает полиция и свидетельствует обычное ДТП.

Кусая губы, даю себе обещание ни за что не попасться в их омерзительную ловушку. Брэд и Мэк не подозревали о том, что их ждет, а я знаю это наверняка. И могу переиграть их. Проблема лишь в том, что я понятия не имею, сколько у меня времени на то, чтобы продумать план действий. Эти типы могут в любой миг ударить по газам и привести в действие свой план по уничтожению Чарли.

Порываюсь достать мобильный, но, конечно, застегнутый в этот чертов кожаный чехол, он валяется в недрах сумки за сто километров от меня – на заднем сиденье машины. Заполучить его у меня нет шансов. И позвонить в полицию тоже. И вообще кому-либо позвонить.

И вот еще одна машина подъезжает вплотную ко мне со стороны пассажирского сиденья.

Мои руки сжимают руль с такой силой, что плечи начинают болеть от напряжения. Водитель даже не смотрит в мою сторону, однако, как и первый, движется параллельно моему маленькому «джипу».

– Ублюдок! – Произнесенное вслух ругательство меня немного успокаивает.

Все машины движутся со скоростью примерно сто двадцать километров в час. Мы нарушаем все правила, но это последнее, что меня сейчас волнует. Наверное, впервые в жизни я молюсь о том, чтобы на пути попался пост контроля, но не вижу ни одной красной мигающей лампочки.

Слегка ускоряюсь. Другие машины повторяют за мной. Та, что позади меня, похоже, даже подбирается еще ближе. Те, что по бокам, остаются на прежних позициях.

Миную проселочную дорогу – с нее на шоссе выезжает еще одна машина и пристраивается передо мной.

Снова верчу головой во все стороны. Окна машин, должно быть, затемнены, потому что лиц не видно, но мне ясно одно – выхода нет. Машины зажали меня со всех сторон, в одну непроницаемую коробку, в которой практически несут меня по шоссе.

Ночная тьма проносится мимо, неистовый свет фар сливается в одно пятно, и весь этот жуткий конвой из машин, кроме которых на шоссе нет никого, движется на север. Скоро мой поворот. Возможно, зловещий эскорт не позволит мне съехать на него. Может быть, у меня есть время только до следующего поворота, чтобы что-нибудь придумать. А если не придумаю, осознаю я с растущим ужасом, тогда пиши пропало, Чарли.

Проходит несколько минут, которые кажутся одновременно и вечностью, и одним мгновением. Я и мои тени только что миновали большой бело-зеленый щит с надписью «2 километра до 17-го поворота».

Даже не верится, что я так отважна. Когда все это кончится – надо скрестить пальцы рук, пальцы ног, постучать по дереву, поймать падающую звезду, – я, наверное, сойду с ума. Но не сейчас. Сейчас я холодна как лед.

Ну давай же. Открываю бардачок. Сосредоточившись на дороге, шарю правой рукой в поисках нужного предмета.

– Прошу, будь здесь, – шепчу я. Мои пальцы натыкаются на карточки, карандаши, монеты и монетки – и наконец я нахожу. Обхватываю рукой то, что обязано стать моим избавлением, и уверенно кладу предмет себе на колени.

Ни на секунду не отводя взгляда от дороги и держась за руль одной рукой, замедляю движение. Машины делают то же самое.

Слегка меняю положение руки, затем нагибаюсь и открываю окно. Когда стекло опускается до конца, поворачиваюсь лицом к неведомому пассажиру грозного внедорожника.

– Эй, говнюк! – выкрикиваю я в окно. Стараюсь вести машину прямо. Развеваемые холодным ночным ветром волосы хлещут мне по лицу, голос застревает в груди. Снова кричу во все горло: – Эй, ты, кретин долбанутый! Покажись, если такой крутой.

В общем-то не важно, что именно говорить, лишь бы это заставило его опустить стекло. Но все равно ничего страшного, если я покажусь ему грубиянкой.

Подействовало. Стекло сбоку от меня плавно опускается, и мне удается мельком взглянуть на этого слизняка со змеевидным лицом (если такое вообще возможно), изумленно уставившегося на меня. Прекрасно.

– Получи, говнюк! – ору я. И прежде чем он успевает ответить, щелкаю прямо ему в лицо вспышкой одноразовой фотокамеры.

Парень морщится и заслоняет глаза рукой – вспышка ослепила его. На что я и рассчитывала. Второй головорез – тот, который за рулем, – кричит что-то вроде «Какого хрена!». Господин слизняк тоже вопит, жалуясь на глаза.

Всего несколько секунд, и станет ясно, чем все закончится.

Первый головорез поворачивается на переднем сиденье и выглядывает из окна. К его лицу прилипают волосы, он держит руки на оконной раме и кричит мне что-то нечленораздельное. Тип приблизился ко мне настолько, что я вижу, как сузились от злости его глаза.

Отлично. Самое время.

Дотянувшись до держателя для стаканов, хватаю огромную чашку с нетронутым кофе. И одним быстрым движением выплескиваю весь раскаленный, дымящийся яванский кофе прямо в лицо слизняку. Часть обжигающей коричневой жидкости достигает цели, обрызгивая его лицо и руки. Остатки попадают на ветровое стекло и оставляют на нем густые мутные подтеки.

Перестаю дышать. Сейчас или никогда.

Сейчас. Слышится крик боли и визг тормозов. Успеваю заметить, что машина слева сворачивает к разделительной линии, и мое сердце радостно подпрыгивает. Свободное пространство открылось.

Что есть силы вдавив педаль газа, сворачиваю влево, обгоняю внедорожник и пробиваюсь на открытое шоссе, проглатывая шинами асфальт и оставляя преследователей позади. Даже не отнимая руки от клаксона, я все равно слышу сзади грохот метала. Так вам и надо, сволочи.

Бросаю взгляд в зеркало заднего вида и успеваю разглядеть, что та машина впечаталась в металлическую перегородку между полосами, и что самое приятное – та, которая ехала позади меня, врезалась в первую. Третьей и четвертой больше не видно: видимо, они съехали на обочину, чтобы помочь сообщникам, когда поняли, что на этот раз их убийственный план не сработает. И тут я наконец вижу лучший из всех указателей на свете – стремительно приближающийся зеленый щит, на котором написано: «17-й по ворот».

Резко сворачиваю вправо. И я спасена.