Текст книги "Сумерки Америки"

10
В армии

Генерал! Наши карты – дерьмо. Я пас.

Север вовсе не здесь, но в полярном круге…

На таком расстояньи любой приказ

превращается рацией в буги-вуги.

Иосиф Бродский

В хронике последних пятидесяти лет едва ли можно найти год, когда бы американские солдаты не гибли в какой-нибудь горячей точке планеты. Вьетнам, Иран, Ливан, Панама, Гренада, Сомали, Кувейт, Балканы, Афганистан, Ирак, Ливия… Арлингтонское кладбище в Вашингтоне всё растёт, а гробы с телами погибших всё летят и летят через океан. Их встречают с почестями, родственникам вручают свёрнутый флаг, говорят, что их сын, брат, муж, отец геройски погиб, защищая свою страну.

Пока существовала могучая «империя зла», мировой коммунизм, любые военные действия казались оправданными. Сегодня всё стало сложнее. Простому американцу нелегко понять, какую угрозу представляет для него серб, отбивающийся от албанцев в Косово, или афганский крестьянин, с трудом выживающий в своих суровых горах, или иракские шииты и сунниты, продолжающие резать и взрывать друг друга, как они это делали веками.

Официальная пропаганда даёт такое объяснение: заморские войны необходимы для достижения мира во всём мире. А мир может быть достигнут только тогда, когда все народы учредят у себя наилучшую форму правления – свободную рыночную демократию. Войны затевают злые тираны и диктаторы. А демократиям незачем воевать друг с другом, они умеют договариваться полюбовно. Поэтому мы должны всеми силами содействовать свержению тиранов: Батисты на Кубе (1959), Трухильо в Доминиканской Республике (1961), чилийского Альенде (1973), никарагуанского Сомозы (1979), гренадского Бишопа (1983), гаитянского Бэби Дока (1986), панамского Норьеги (1989), сербского Милошевича (1999), иракского Саддама Хусейна (2003), ливийского Каддафи (2011).

Американские военные базы рассыпаны по всему свету. Согласно докладу Министерства обороны, в 2009 году Америка имела 716 баз в 38 странах. Аналитики считают, что сюда не включены шпионские центры, которые довели бы число до тысячи. Кроме контингентов в Ираке и Афганистане, 28 тысяч дислоцированы в Южной Корее, 35 тысяч в Японии, 50 тысяч в Германии[112]112
  Buchanan, Patrick J. Suicide of a Superpower. Will America Survive to 2025? (New York: St. Martin Press, 2011), pp. 377, 375.


[Закрыть]. В 2014 году, в связи с конфликтом на Украине, началось наращивание войск в Польше, Литве, Латвии, Эстонии. Американские авианосцы, крейсера, подводные лодки бороздят все моря и океаны, бомбардировщики и истребители патрулируют небеса, вездесущие беспилотные дроны расстреливают врагов Америки на земле, как куропаток.

Спрашивается: почему же народы Третьего мира упорно отказываются от демократического правления и возвращаются под ярмо коммунистического или исламского деспотизма? Почему, например, демократия выжила на Тайване и в Южной Корее, а Южный Вьетнам и Камбоджа были проиграны коммунистам?

Ответ приоткрылся мне, когда в первый же год жизни в Америке я познакомился с ветераном Вьетнамской войны, Кеном Н. Его история врезалась мне в память надолго.

РАССКАЗ КЕНА H.

В боях я почти не участвовал, служил механиком по ремонту вертолётов. И подружился там с вьетнамцем по имени Сай Ди Мин. Звал его просто Сай. Есть в этом народе особое очарование, недаром столько наших солдат женились на вьетнамках. А мой Сай был такой отзывчивый – чистый камертон. Хотя простой парень, из крестьян. Дружили мы с ним и работали бок о бок почти год. И вдруг однажды утром появляется он печальный-печальный и говорит: «Пришёл проститься с тобой, Кен, не мог уйти просто так». – «Уйти? Куда? Что случилось?» – «Должен вступить в армию красных». – «Как?! Ты же вьетконговцев так ненавидишь!» – «Ничего не могу поделать. Они вербуют так, что увернуться нельзя». И тут он мне рассказал страшную историю, которые случались там тысячу раз, в каждой южновьетнамской деревне, и о которых наши телевизоры и газеты и радио ничего и никогда нам не сообщали.

«…Они пришли в мою деревню две недели назад. Пятеро вооружённых. Выстроили всех на площади. Мужчин – в один ряд, женщин и детей – в другой. Сначала пошли вдоль ряда мужчин. "Кто староста?" – "Я". Бах, бах! Староста лежит на земле. Следующему в ряду: "Теперь ты будешь староста. Отвечаешь за остальных головой". Идут дальше. "Записываешься во Вьетконг?" – "У меня жена, трое детей, старуха-мать…" Бах-бах! Следующему: "Записываешься во Вьетконг?" Ну кто тут посмеет сказать" нет"?

Потом со списками, взятыми из сельской конторы, идут вдоль ряда женщин. "Имя? Фамилия? Так, у тебя муж – сын – брат – предатель, служит американским агрессорам. Передай ему: если через месяц не вступит во Вьетконг – и ты, и все твои дети мертвы". Воттак они пополняют свои ряды. Какя могу не подчиниться, обречь на смерть свою жену и маленького сына? Вошли в деревню пятеро, вышел отряд в тридцать человек. Да нас ещё – вынужденных перебежчиков – добавится столько же».

…Выслушал я рассказ Сая, всему сразу поверил. И понял: «Нет, нам их не победить». Сай и такие, как он, способны на любовь, способны на жалость. А враги их вырвались из плена любви и стали сильнее. Ты можешь засыпать их бомбами, залить напалмом – им никого не жалко. Ни чужих, ни своих. Американцы говорят: «Сражайтесь на нашей стороне, и у вас будет свобода и процветание». Вьетконговцы говорят: «Вступайте в наши ряды, а то всадим пулю вашему ребёнку в голову». За кем пойдёт бедный вьетнамец? Ясно, за кем. Поэтому красные там непобедимы.

Южным вьетнамцам противостоял враг совершенно безжалостный, а американские союзники постоянно хватали их за руки, требовали «соблюдения прав человека» во внутренней политике, выполнения условий зыбких перемирий. Полковник Оливер Норт с горечью вспоминает, что в 1968 году ему и его солдатам запрещалось входить в так называемую «демилитаризованную зону» или пересекать границу с соседним Лаосом. Диверсионные группы северных вьетнамцев, конечно, не считались с этими тонкостями, совершали свои нападения и исчезали за запретной для американцев чертой. Морским пехотинцам также было запрещено первым стрелять по приближающимся диверсантам – только отвечать огнём на огонь[113]113
  North, Oliver. Under Fire. An American Story (New York: HarperCollins, 1991), p. 98.


[Закрыть].

С какого-то момента американцам пришлось прибегать к тактике, использовавшейся англичанами в войне с бурами в начале века. Так называемое «умиротворение» состояло в том, что жителей деревни перевозили в огороженные поселения, дома сжигали, скот и зерно уничтожали. «К 1968 году такой операции подверглись 70 % деревень в провинции Кванг Нгай», – свидетельствует генерал Колин Пауэлл[114]114
  Powell, Colin, & Persico, Joseph. My A merican Journey (New York: Random House, 1995), p. 89.


[Закрыть].

Высоколобые стратеги и тактики, сидевшие в Пентагоне, понятия не имели о том, что такое война в джунглях с невидимым противником. Зато их суперрациональные умы могли утолять свою страсть к регламентированию, составляя подробные списки того, что американский солдат обязан иметь в своём рюкзаке, отправляясь в очередной патрульный дозор. Сапёрная лопатка, гамак, надувной матрас, пончо, 15 обойм к винтовке М-16, шесть ручных гранат, четыре фляжки с водой, полдюжины банок консервов, миномётный снаряд, мешок с пластиковой взрывчаткой, лекарства, санитарный пакет и ещё десятки других полезных предметов, включая нитки с иголками, рыболовные крючки, лезвия для бритвы и т. д. Общий вес достигал 80 фунтов. И с этим грузом солдат должен был продираться сквозь заросли и лианы, а потом вступать в бой с неожиданно нападавшим врагом[115]115
  Oliver North, op. cit., pp. 94–95.


[Закрыть].

Впрочем, настоящие бои, когда можно было увидеть противника и открыть по нему огонь, случались редко. «Враг был везде и нигде, но, казалось, имел неиссякаемый приток подкреплений. Американские пехотинцы много раз проявляли отвагу в случавшихся стычках, однако им редко доводилось увидеть нападавших на них вьетконговцев. Они несли потери, в основном, от огня снайперов и подложенных мин»[116]116
  Powell, op. cit., p. 75.


[Закрыть].

Если у вьетконговцев не хватало противопехотных мин, присылаемых из СССР, они устанавливали на тропинках в джунглях нехитрые западни-ловушки: в вырытой ямке вколачивали стальной заточенный штырь и маскировали его сверху ветками и травой. Именно таким штырём был ранен в 1963 году лейтенант Колин Пауэлл – будущий начальник объединённых штабов Американских вооружённых сил. Думается, именно вес его рюкзака сыграл свою роль в том, что штырь пробил подошву сапога и ступню насквозь[117]117
  Ibid, p, 63.


[Закрыть].

Похоже, оснащение американского пехотинца осталось без изменений и 50 лет спустя. Когда в хронике показывают солдат, идущих по иракской пустыне или в афганских горах, они так же сгибаются под тяжестью огромных заплечных мешков. Но ещё тяжелее на них давят правила ведения боя, за нарушение которых можно легко попасть под трибунал. Как и во Вьетнаме, любой афганский пастух или иракский крестьянин может внезапно извлечь из-под халата «Калашников» и открыть огонь. Ты же должен прилагать все усилия к тому, чтобы твои ответные пули не попали в мирных жителей.

Вьетнамская война оставила в народном сознании тяжёлые воспоминания, считается тёмным пятном и позорным поражением США. Однако она предстанет в другом свете, если смотреть на неё как на этап сорокалетней войны с мировым коммунизмом (1950–1990). С 1963 по 1973 год вся военная помощь Москвы поглощалась исключительно Ханоем, не было излишка, который позволил бы расширить коммунистический блок в других точках планеты. Но как только было заключено перемирие с Северным Вьетнамом в начале 1973 года, всё пошло по-другому.

Уже осенью того же года советские ракеты земля-воздух, переброшенные в Египет, сбивали израильские самолёты над Синаем во время войны Судного дня.

1975 год. Красные кхмеры захватывают власть в Камбодже, начинается террор Пол Пота. Корпус в 25 тысяч кубинских солдат прибывает в Анголу и принимает участие в гражданской войне, поддерживая прокоммунистические силы вплоть до 1991 года.

1976. Палестинцы начинают гражданскую войну в Ливане, сирийцы на советских танках входят в Бейрут.

1977. В Эфиопии марксист-ленинец Менгисту Хайли Мариам с помощью советского оружия и 15-тысячного корпуса кубинцев ведёт красный террор и войны с соседями.

1978. В зону советского и кубинского влияния попадает Южный Йемен.

1979. В Никарагуа сандинисты, свергнув диктатора Сомозу, начинают получать потоки оружия из СССР и Кубы. Советы вторгаются в Афганистан.

1980. Коммунистические повстанцы в Эл Сальвадоре получают советское оружие через Никарагуа и начинают гражданскую войну. В Перу под красным знаменем с серпом и молотом начинает действовать движение «Сияющий путь».

1981. Марксистский лидер Гренады Морис Бишоп с помощью кубинцев начинает строить новый аэропорт, в котором могли бы приземляться тяжёлые транспортные самолёты.

Поэтому Вьетнамскую войну можно оценивать и как некие Фермопилы, в которых американская армия успешно удерживала коммунистическую экспансию в течение десяти лет.

Вот уже полвека американские политики взваливают на армию непосильное требование «гуманно обращаться с противником». В 1983 году часовой у американских казарм в Бейруте не имел права открыть огонь по неизвестному грузовику, мчавшемуся к воротам казарм, что стоило жизни 230 американских и французских солдат. И в Сомали в 1993 году в уличных боях с местными повстанцами американцам было запрещено использовать артиллерию. И в 2000-м в порту Адена (Йемен), если бы моряки эсминца «Коль» встретили огнём неизвестную моторку, приближавшуюся к кораблю, они могли бы пойти под суд за нарушение «правил ведения боя».

Рациональный ум может создать эсминец, авианосец, баллистическую ракету, атомную бомбу. Но он не может вписать в свою картину мира то, что противостоит ему сегодня: иррационального воина-самоубийцу. Чем вы можете пригрозить, чем вы можете испугать человека, обвязавшегося взрывчаткой и входящего в вашу церковь, синагогу, школу, посольство, парламент? Чтобы победить озверевшего, его противнику придётся опуститься на тот же уровень, то есть применять средства, несовместимые с идеалами справедливости и гуманизма. Отсюда и возникла тупиковая ситуация, в которой оказались сегодня вооружённые силы США.

Впервые им довелось столкнуться с армией самоубийц летом 1945 года. Сотни японских пилотов-камикадзе нанесли тяжёлые потери американскому флоту. В случае высадки на территорию Японии живыми бомбами сделались бы мирные жители, включая женщин и стариков, как это происходит сегодня в Афганистане, Ираке, Нигерии, Йемене, Иерусалиме. Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, конечно, и была тем зверским актом, который спас жизни сотен тысяч американских солдат. Но сегодня такое решение было бы немыслимым.

После развала советского блока в 1991 году расклад военных сил в мире изменился в корне. Исчезла угроза термоядерной войны между двумя супердержавами. Исчезли стимулы к тому, чтобы вести себя сдержанно и осмотрительно в международных конфликтах. Соблазн поспешных силовых решений всё нарастал и в 1999 году разразился грубейшим нарушением международного права: бомбёжками Сербии.

Объединённые силы Запада заявили независимому государству, что они считают прогресс демократии в нём недостаточным. Они потребовали от Югославии проведения референдума в Косове. Учитывая тот факт, что 90 % населения этой области были этническими албанцами, референдум означал отделение Косова от Югославии. То есть от страны потребовали просто так отдать пятую часть своей территории. Требование мало чем отличалось от требований Гитлера к Чехословакии в отношении су-детских немцев. Даже если бы на месте Милошевича был какой-нибудь гуманный и разумный лидер, он не мог бы принять подобный ультиматум. Не Милошевич развязал в очередной раз вековую вражду, не он зажёг пожар. Зажгли его страстные поклонники демократии, вооружённые новейшими бомбами, ракетами, авианосцами, истребителями.

Зверские бомбёжки беззащитной Югославии не могли достигнуть ни одной из тех целей, которые якобы ставил перед собой демократический Запад. Они не могли остановить резню, начатую сербскими националистами на территории Косова. Они не могли лишить власти «злодея» Милошевича. Они не могли способствовать демократизации Югославии. И главное, они не могли создать независимое демократическое государство на территории Косова, ибо албанцы, живущие на этой территории, не имеют никакого опыта политического самоуправления, не имеют независимой хозяйственно-экономической структуры, не имеют уверенности в том, что полные ненависти сербы не вернутся в эти края немедленно после ухода войск ООН.

Единственный результат этой беспрецедентной агрессии против независимого государства, ничем не нарушившего нормы международного права, свёлся к тому, что немедленно подняли головы радикалы-сепаратисты во всём мире. Бомбы еще падали на Белград, когда возобновили военные действия против индонезийских войск сепаратисты Восточного Тимора. Застопорился мирный процесс в Северной Ирландии. И, возможно, не без оглядки на Косово снова подняли голову борцы за самостийную Чечню. «Посмотрите, чего добились албанцы! Могущественный Запад бомбит их вековых врагов. Нельзя упускать такой момент!»

Международное право – детище XX века. Это ещё младенец в колыбели. И бомбёжки Югославии нанесли ему тяжелейшую рану. Борясь с «варварством», гуманный Запад загнал себя в моральный и политический тупик. Что мы будем теперь делать с курдами Турции, тамилами Шри-Ланки, сикхами Индии, индейцами Мексики, палестинцами Израиля? Бомбить Анкару, Коломбо, Дели, Мехико, Иерусалим?

Вот уже почти тридцать лет против Америки ведётся необъявленная война. Её солдат взрывают в Ливане и Германии, убивают в Сомали и Саудовской Аравии. Её посольства взлетают на воздух в Кении и Танзании. Её военный корабль торпедируют в Йеменском порту, и вдовы погибших моряков не знают, как объяснить детям, кто убил их отцов. Наконец, враг наносит удар по Манхэтте-ну, и в огне гибнет больше американцев, чем их погибло 60 лет назад в Перл Харборе.

Но враг по-прежнему объявляется неизвестным и невидимым. При этом миллионы людей в разных странах мира маршируют по улицам своих городов, скандируя: «Смерть Америке!» Они не кричат «смерть Франции» или «Испании» или «Швеции». Нет, именно Америка является объектом их открытой ненависти. В газетах этих городов прославляются «герои», погибшие в борьбе против Америки, новых бойцов призывают отдать свои жизни в священной войне, идёт сбор денег на военные нужды.

Американские политики сегодня готовы на словах признать, что страна находится в состоянии войны, но – с большими оговорками. Ведь война – это то, что может происходить только между государствами. И мы будем вести её с соблюдением всех пунктов Гаагской конвенции. А если перед нами нет враждебного государства, войны быть не может. Нападения на наших граждан, гибель наших солдат мы будем по-прежнему называть преступлениями отдельных фанатиков и экстремистских группировок. И на деньги налогоплательщиков будем разыскивать преступников по всему свету. А потом судить их с соблюдением всех норм нашего судопроизводства. А потом содержать в наших тюрьмах. И ждать, когда следующая группа террористов захватит гражданский самолёт и потребует освобождения заключённых «героев». Не отпустите? Тогда мы врезаемся в атомный реактор. Предпочтительно – в тот, что расположен поближе к населённым пунктам.

Трагедия 11 сентября потрясла всю страну. Но вряд ли вы найдёте хоть одного американца, чьи взгляды изменились при виде рушащихся небоскрёбов Торгового центра. Каждый только укрепился в своих политических пристрастиях. И эти пристрастия, при всём их многообразии, распадаются на две основные группы: «миротворцев» и «оборонцев».

В 1938 году британский премьер-министр Чемберлен вернулся из Мюнхена, размахивая листком бумаги, подписанным самим Гитлером.

Я привёз вам мир! – объявил он, сходя по трапу самолёта.

И Англия ликовала. «Миротворец» Чемберлен опять победил «оборонца» Черчилля. Как и большинство сегодняшних американцев, большинство тогдашних англичан верило, что война – такое ужасное дело, что она должна быть одинаково ненавистна всем людям. Что боевые действия начинаются только там, где какой-то народ был угнетаем, притеснён, ограблен, обижен, оскорблён. «Если мы отдадим Гитлеру чешские Судеты (жалко нам, что ли?), у него просто не останется разумных поводов начинать войну», – повторяли сторонники Чемберлена вслед за своим лидером.

Та же логика доминирует в чемберленовских умах и сегодня.

«Если израильтяне позволят палестинцам образовать независимое государство на Западном берегу, а македонцы дадут равные права албанскому меньшинству, а британцы уступят ирландским католикам Белфаст, а мексиканцы перестанут притеснять индейцев чиаппу, цейлонцы – тамилов, индонезийцы – восточных тиморцев, а Испания, Россия, Грузия, Турция согласятся на создание независимой Басконии, Чечни, Абхазии, Курдистана, на земле очень скоро воцарится абсолютный мир», – убеждают нас сегодня «миротворцы». И гибель тысяч соотечественников под развалинами Торгового центра для них – лишь новое подтверждение их правоты. «Вот что вы натворили своей близорукой и жестокой политикой! – говорят они своим политическим противникам. – Не слушались нас – теперь расхлёбывайте эту кровавую кашу. И ждите повторения!»

Тот факт, что в любом народе, в любом человеческом сообществе вы можете найти людей, способных наслаждаться самовластием, насилием, подавлением ближнего, к рассмотрению не принимается. И то, что это решительное меньшинство, сплочённое единодушием общей страсти, легко захватывает власть над миролюбивым большинством, разумному и благонамеренному человеку каждый раз представляется случайностью, отклонением от некой «нормы», которую он так уютно лелеял в своих мечтах. Когда «оборонцы» (если им разрешают открыть рот) пытаются напомнить своим идейным противникам все кровавые примеры недавнего прошлого – от мафии, берущей под свой контроль профсоюз, до большевиков и нацистов, захватывающих верховную власть в государстве, – «миротворцы» в ответ уверенно перечисляют очередные «ошибки» правителей, которые, дескать, и привели к этим печальным явлениям. «Слушались бы нас – и ничего подобного бы не случилось!»

Когда умелый янки из Хартфорда, что в штате Коннектикут, оказался в государстве короля Артура, он научил тамошних жителей множеству полезных вещей: ездить на велосипеде, изготавливать ружья и пистолеты, посылать телеграммы, говорить по телефону. И лишь одну сугубо американскую вещь он не пытался навязать им: демократический способ правления. Видимо, чувствовал, что ни рыцари, ни сам король Артур, ни злой чародей Мерлин, ни добрый поварёнок Кларенс не смогут оценить по достоинству это политическое устройство.

Сто лет спустя всё изменилось.

Демократию будут навязывать народам, не знающим ещё колеса. Если какой-то американский политический деятель посмеет вслух сказать, что не всякий народ и не на каждом этапе своего развития способен ввести такой сложный способ правления, его политическая карьера будет кончена. Демократия – это святое. Это венец творения. Гегель думал, что история нашла своё блистательное завершение в прусской монархии XIX века. Сегодня его последователь философ Фрэнсис Фукуяма объяснил нам, что история закончилась демократией. Нет нужды искать дальше. Идеальное политическое устройство найдено. Каждый народ может взять его и ввинтить у себя, как электрическую лампочку. А то, что кровавые политические раздоры продолжают бушевать в десятках государств, объявлявших себя демократическими, это случайные отголоски прошлого, происки злых властолюбцев, результат невежества и неосведомлённости.

XXI век начался с того, что американской армии было поручено построить демократию в Афганистане и Ираке. Взятие Кабула и Багдада, свержение злых талибов и кровавого Саддама Хусейна считались достаточной предпосылкой для этого святого дела. Советники, знавшие эти страны и их многоплемённое население, предупреждали, что стихия хаоса и насилий выплеснется неудержимо, – их не хотели слушать. Когда президенту Бушу-младшему сказали, что в Ираке наверняка начнётся гражданская война между шиитами и суннитами, он спросил: «А кто это такие?»[118]118
  Galbraith, Peter W. The End of Iraq. How American Incompetence Created a War Without End (New York: Simon & Schuster, 2006), p. 83.


[Закрыть].

Американские лидеры не хотели замечать простого факта: не было такой нации – иракцы. Была свирепая диктатура Саддама Хуссейна, который во главе партии Баас сумел воспользоваться вакуумом власти, возникшим после свержения монархии (1958) и серии военных переворотов, и зверскими методами подчинить своему контролю самые разные этнические и религиозные группы: шиитов, суннитов, курдов, туркменов, христиан. Когда американцы свергли его (2003), вакуум власти возник снова. Какое-то время население ждало, чтобы победители взяли на себя роль правителей и обеспечили социальный порядок в стране.

Увы, этого не произошло. Профессора американских генералов в военных академиях учили их, что после свержения тиранов демократия в стране устанавливается сама собой с такой же неизбежностью, с какой груша падает тяжёлым концом вниз. Командование даже не выставило охрану у важнейших научных и культурных центров в Багдаде и других городах. Немедленно начался повальный грабёж художественных сокровищ Национального музея, библиотек, государственных архивов. Была также разграблена лаборатория, в которой хранились образцы опаснейших бацилл: чумы, холеры, вирусов полно и СПИДа. В течение лета 2003-го кто-то вывез из подземных складов десятки тонн взрывчатых веществ RDX и H MX[119]119
  Ibid., pp. 102, 104.


[Закрыть].

Вторжения американских войск в мусульманские страны, естественно, порождают волну «мстителей», не связанных напрямую с террористическими организациями. Так как мусульманам не запрещается служить в американской армии, они оказываются в непосредственной близости к «врагам», не подозревающим об опасности.

5 ноября 2009 года в Форте Худ (Техас) майор Нидал Малик Хасан, числившийся психиатром в дислоцированной там военной части, с криком «Аллах Велик!» открыл огонь по своим «пациентам», убив 13 и ранив 29 военнослужащих. И этот случай был далеко не одиночным. Спрашивается, «почему командование форта не уволило майора Хасана, чьи радикальные взгляды были хорошо известны? Оказывается, иметь в своих рядах мусульманина-психиатра казалось вышестоящим важным свидетельством того, что и они следуют государственной политике введения мультикультурализма»[120]120
  Buchanan, op. cit., p. 269.


[Закрыть].

Кровавые уроки не идут американским лидерам впрок. При президенте Обаме объектами крестоносцев демократии стали ливийский тиран Каддафи и сирийский диктатор Асад. Сенатор Маккейн призывал бомбить Дамаск, приземлялся в Триполи, где тряс руки мусульманским джихадистам, называл их героями, сражающимися за свободу. С помощью американских и британских бомбардировок Каддафи был свергнут и убит, страна, как и положено, погрузилась в гражданскую войну.

От рук «геройских борцов за свободу» вскоре погиб американский посол в Ливии. Из-под кровавого тумана стали долетать известия об убийствах работников Красного Креста, о взрывах нефтехранилищ, о гибели в волнах Средиземного моря сотен беглецов, пытающихся спастись от власти «героев». Но сенатору Маккейну было не до них: он уже был в Киеве, на Майдане, жал руки «героям», свергающим «тирана» Януковича (между прочим, демократически избранного президента). Конечно, с теми же последствиями для Украины, что и в Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии: кровавый хаос, беззаконие, гражданская война, распад страны.

В книге Боба Вудворда «Войны Обамы» подробно описаны совещания, которые новоизбранный президент проводил со своими советниками и министрами летом 2009 года. Положение в Афганистане всем внушало уныние. Атаки террористов продолжаются. Часто в них участвуют люди, одетые в форму афганской армии. Полиция бездействует, половина полицейских – неграмотны. Являются на службу только за зарплатой. Огромные территории в провинции находятся под контролем талибов, которые получают сотни миллионов долларов от продажи выращиваемого там опиумного мака. Военные просили увеличить контингент американских войск в стране, Обама, обещавший в предвыборной кампании сокращение военного присутствия, упирался.

В какой-то момент участники совещания попытались сформулировать цели, которые Америка преследует в Афганистане. Согласились, что необходимо помогать экономическому развитию страны, улучшать образование и здравоохранение. Не допустить к власти Талибан, искоренять коррупцию и «Аль-Каиду». А может быть, следует найти замену многолетнему президенту Карзаю, часто проявляющему равнодушие к ценностям демократического катехизиса? И только министр обороны, Роберт Гейтс, осторожно предложил:

– А может быть, нам пора убрать из списка наших целей установление демократии во всех странах?

Наступила неловкая пауза – будто он сказал какую-то непристойность или испортил воздух. И вскоре все вернулись к вопросам, поддающимся привычно-рациональному вычислению: 40 тысяч? А может быть, хватит и двадцати? Или хотя бы тридцати?[121]121
  Woodward, Bob. Obama's Wars (New York: Simon & Schuster, 2010), p. 158.


[Закрыть]

Борцы за демократию во всём мире любят приводить примеры успешного перехода к парламентскому правлению таких традиционно монархических стран, как Германия, Италия, Япония. Но они забывают, что уже в XIX веке все три управлялись не силой, а законами, выпускаемыми кабинетами министров за подписью монарха. У этих народов был накоплен огромный опыт жизни в правовом государстве. После Второй мировой войны победители смогли опереться на этот опыт и построить демократическую структуру, используя в качестве верховной власти оккупационные войска.

Ни в Афганистане, ни в Ираке, ни в Газе такого опыта не было. Мало того: победители отказались взять на себя роль капитана корабля. Если вы уклоняетесь от этой роли, вы неизбежно получите вакуум власти, который вскоре заполнит «Аль-Каида», талибы, ХАМАС или ИГИЛ – «Исламское государство Ирака и Леванта» (организация запрещена на территории России). Но принять эту простую истину идолопоклонник демократии не согласится никогда. Ведь это получилось бы по сути правление военной хунты! А отсюда один шаг и до возвращения колониализма! Нет уж, мы лучше будем вооружать нашу армию новейшими ракетами и дронами, которые, как молнии Юпитера, смогут поражать с неба всех новоявленных Аттил, Чингисханов, Тамерланов, бин Ладенов.

Войны в Корее и Вьетнаме велись для достижения благой цели: сдержать распространение коммунистического деспотизма в мире. Но эта цель была достижима, и после десятилетий борьбы поставленная задача была успешно выполнена.

Войны в Косово, Афганистане, Ираке тоже велись из благих намерений: учредить в этих странах демократический способ правления. Но эта цель была недостижима, ибо народы этих стран не имели никакого опыта жизни под властью права. Дальнозоркие предупреждали об этом близоруких многократно, красноречиво, убедительно – но тщетно.