Автор книги: Игорь Нарский
Жанр: Музыка и балет, Искусство
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
«Обобществление» любительского творчества?
В советской оккупационной зоне Германии – как на всей территории господства сталинизма – все формы любительского искусства поставлены на службу обработки масс, на службу советизации.
Это «обобществление» самодеятельного художественного творчества проходит четыре стадии.
Сначала созданные свободной инициативой группы и объединения соединены в массовые организации и подчинены управлению СЕПГ[110]110
Социалистическая единая партия Германии – правящая партия Германской Демократической Республики.
[Закрыть].На второй стадии художественное произведение, которому посвятили свои силы любительские группы, встраивается в мероприятия массовых организаций и тем самым – в пропагандистскую машину.
На третьей стадии нейтральный материал любительской художественной деятельности (песни, игры, речитативные хоры, изображения и т. д.) заменяется политическим.
Наконец, тема и тенденция этой самодеятельности до мелочей регламентируется сверху, центральными инстанциями коммунистической СЕПГ: любовь к Советскому Союзу, построение социализма, подъем производственных достижений, вооруженная «защита мира», пропаганда ненависти к свободному миру.
С устранением свободной инициативы отдельных лиц и введением политических и экономических целей смертельно поражаются предпосылки и суть художественной самодеятельности: «профи» занимает место «любителя»[111]111
Balliseck L. von. Volks– und Laienkunst in der sowjetischen Besatzungszone. Mit einem einführenden Beitrag von Prof. Dr. Dr. Hans Köhler // Bonner Berichte aus Mittel– und Ostdeutschland. Bonn, 1953. S. 50.
[Закрыть].
Так кратко суммировалось содержание брошюры о художественной самодеятельности в ГДР, опубликованной в 1953 году в аналитической серии «Боннские доклады». Серия издавалась Федеральным министерством общегерманских дел ФРГ для «западногерманских профессиональных кругов, для властей, институтов и союзов, для воспитателей и всех, работающих в сфере политики»[112]112
Ibidem. S. 2.
[Закрыть], которые должны были распространять знания о процессах советизации в восточной оккупационной зоне среди населения Западной Германии.
Хотя эта брошюра посвящена художественной самодеятельности не СССР, а ГДР, мне представляется целесообразным коротко познакомить читателя с ее содержанием. Она написана в ранний, но крайне острый период Холодной войны и отражает формулы западной антисоветской пропаганды, содержательно и стилистически зеркальной по отношению к антизападной пропаганде в СССР. В этом смысле она – не столько исследование восточногерманской самодеятельности, написанное по ту сторону «железного занавеса», сколько источник по восприятию советской или советизированной самодеятельности за пределами социалистического лагеря, позволяющий поместить советский феномен в международный контекст. Ее концептуальные недостатки – «тоталитарная» версия якобы пошагово продуманной коммунистической политики, объяснение содержания «советизации» Восточной Германии, воинственная, обличительная лексика – в этой связи превращаются в достоинства.
Кроме того, вводная статья брошюры, принадлежащая перу профессора Ганса Кёлера, представляет собой раннее исследование сталинской художественной самодеятельности из недружественной Советскому Союзу – и независимой от советской официальной точки зрения – перспективы. Несмотря на явный схематизм и упрощения этой аналитики – а может быть, именно благодаря этим недостаткам, – описанный Кёлером процесс советизации народного художественного творчества может быть полезным для понимания в первом приближении механизмов государственного управления художественной самодеятельностью и процессов ее огосударствления при социализме.
Собственно говоря, приведенные выше строки с последней стороны обложки брошюры резюмируют именно статью Г. Кёлера. Ее исходный посыл состоит в том, что высказывания лидеров ГДР и восточногерманских СМИ рождают у западных немцев иллюзорное представление о расцвете народного искусства в ГДР в противовес его «прозябанию» в Западной Германии. Эта иллюзия возникает из-за противопоставления государственно организованной самодеятельности на востоке неорганизованно существующей благодаря личной инициативе частных энтузиастов на западе Германии. Между тем партийно-государственная поддержка народного искусства превращает его в средство политической пропаганды и манипуляции гражданами:
Уже сам факт связи народного творчества и любительства с пропагандой, направленной на чисто политическую цель, должен натолкнуть нас на Западе на вопрос, осуществляется ли эта поддержка ради народного искусства. При основательном знакомстве с советской практикой мы очень скоро заметим, что это вовсе не так. Поддержка народного искусства и любительства тоже является составной частью общей политической программы формирования человека по законам массовой психологии.
Чего коммунизм хочет этим достигнуть? Он отлично знает, что с нынешним человеком он не может построить «новое общество». Его идеалом является общество, которое мы лучше всего можем описать с помощью понятия «коллектив». Отдельный человек не должен и не может играть в этом обществе никакой роли. Как отдельная личность он должен быть ликвидирован[113]113
Balliseck L. von. Volks– und Laienkunst in der sowjetischen Besatzungszone… S. 7.
[Закрыть].
Вслед за разоблачением демонических планов коммунистов Г. Кёлер излагает упомянутые выше четыре фазы «обобществления» народного любительского творчества. На первом этапе самодеятельные группы ставятся под партийно-государственный контроль в обмен на невиданные ранее материальные и организационные условия существования:
Разве не понятно, что маленькая группка, которая, может быть, всегда боролась с денежными сложностями, а теперь вдруг видит в своем распоряжении, казалось бы, неисчерпаемые финансовые средства государства, готова пожертвовать своей самостоятельностью? Разве для того, кто видит свое хобби в любительском театре или в других областях народной художественной самодеятельности, не заманчиво сказать себе, что теперь для него и его группы открыты двери телестудии и больших залов? Разве он не должен прийти к убеждению, что столь обильно оклеветанные коммунисты представляют вовсе не столь деструктивные тенденции, какие им приписывают?[114]114
Ibidem. S. 9 – 10.
[Закрыть]
На второй стадии «обобществления» любительские выступления самодеятельных групп включаются в государственные мероприятия. Подконтрольные самодеятельные группы получают возможность пользоваться государственными средствами и организационными возможностями.
Тем самым достигнута вторая фаза духовного отчуждения человека. Кажется, его надежды исполнили, тем самым его уже почти завоевали. Он уже не столь внимателен к толкованию народного творчества, которому он служит. Главное для него, что он может заниматься своим искусством в больших масштабах: толкование уже не столь важно! Но тем самым слушатели и зрители этого искусства приводятся на правильную политическую «линию»![115]115
Balliseck L. von. Volks– und Laienkunst in der sowjetischen Besatzungszone… S. 11.
[Закрыть]
После этого приходит черед селекции «народного наследия» и, тем самым, утверждения политически «правильного» репертуара. Из фольклора берется лишь то, что можно связать с реальными или вновь сконструированными «революционными» традициями. Все остальное подвергается критике:
Начинается критика содержания. Это вовсе не обязательно должно принимать жесткие формы, это может преподноситься как «доброжелательная критика». Хвалится усердие, с которым группа подошла к произведению, признаются отдельные достижения, но при этом подчеркивается, что эти большие усилия были, собственно, растрачены на «недостойный» материал. Даются советы интенсивнее заняться «современными проблемами»[116]116
Ibidem. S. 12.
[Закрыть].
Третья фаза «обобществления» завершается торжеством «социалистического реализма» и восхвалением «коллектива» всеми доступными самодеятельности средствами, считает Г. Кёлер. Но этим цель воспитания «нового человека» еще не достигнута. На четвертой стадии «обобществления» народного творчества оно начинает применяться для утилитарных государственных целей вроде поднятия производительности труда, улучшения производственных показателей, поднятия боевого духа «борцов за мир».
Конечно, не следует ограничивать содержание развития самодеятельности в социалистическом обществе, включая СССР, телеологическим движением от свободы к несвободе, от автономии к зависимости от государства, от самостоятельного выбора репертуара к репертуарно-цензурному диктату. Ситуация была сложнее, чем представлялось по ту сторону «железного занавеса» в разгар Холодной войны. Но наблюдения Г. Кёлера могут оказаться полезными для дальнейшего структурирования материала о партийно-государственном управлении (танцевальной) самодеятельностью. Руководство ею действительно связано с такими сюжетами, как оформление структурных компонентов самого феномена (танцевального) «народного творчества» (формирование различных типов любительских групп, придание им статусов и определение их иерархии), создание структур управления им, органов контроля и цензуры, институтов подготовки кадров, институционализированных пространств повседневной деятельности любительских коллективов (клубы, дворцы и дома культуры, регламентированная учебно-воспитательная рутина и проч.), институтов удовлетворения мотиваций и реализации амбиций участников (хореографического) любительства (смотры, гастроли, награды). Этим сюжетам и будет посвящено дальнейшее изложение. Но прежде – еще одно лирическое отступление.
В детском оркестре
К последнему году пребывания в детском саду относится моя вторая «самодеятельная» история. Она документирована фотографией, на которой изображен детский оркестр – почти вся моя группа, около двадцати человек, а также наша воспитательница и музработник. В шести-семилетнем возрасте, уже после создания оркестра, всех нас повели в музыкальную школу на прослушивание, и некоторых приняли в подготовительный класс музыкальной школы № 3 (в здании которой после ее закрытия разместился музей ЧТЗ), в том числе по классу скрипки. Фото сделано уже после этого отбора, так как девочки, сидящие на фото в первом ряду, вооружены скрипками и смычками. Дети второго ряда стоят за металлофонами, оркестранты третьего ряда позируют в обнимку с бубном, гитарой, аккордеоном и кларнетом, из которых они обучены извлекать немудреные звуки. А вот на металлофонах мы все могли играть. По крайней мере одну мелодию – лиричную «По малину в сад пойдем» (слова Т. Волгиной, музыка А. Филиппенко), через исполнение которой прошли все детсадовские дети как минимум моего поколения. А я на фото изображен за фортепиано – не игрушечным, а настоящим. Меня в пятилетнем возрасте захотел обучать музыке папа, так что к моменту фотосъемки я уже порядка двух лет занимался клавиром и располагал богатым – в сравнении с моими однокашниками – репертуаром.
Но это фото – постановочное. На самом деле на фортепиано оркестр поддерживала наша музыкальный работник, а я бренчал на ксилофоне, стоя впереди оркестра по центру, как самый главный. Этот ксилофон выполнял функцию ударного инструмента (в оркестре он был единственным, остальные ребята довольствовались игрушечными металлофонами производства ГДР). Все его деревянные клавиши звучали одинаково. Но это я не сразу понял. По какой-то причине я пропустил первые занятия оркестра, и когда меня поставили за металлофон, легко воспроизвел то, что другие дети разучивали без меня. Но вот когда нужно было вместе с оркестром заиграть «Барыню», я сначала растерялся. Проехаться по клавишам снизу вверх (слева направо) в такт мелодии на первой ударной доле каждого из первых тактов – вжик-вжик – труда не составило, но когда нужно было отмечать ударом поочередно двумя молоточками все доли тактов, я в растерянности остановился, полагая, что нужно играть мелодию. Руководителю оркестра после нескольких моих неудачных попыток пришлось предложить место солиста кому-то из других оркестрантов (кажется, это мой челябинский друг Володя, что было особенно обидно), который, не имея моей музыкальной подготовки, без труда справился с заданием. Я был посрамлен.
О нашем оркестре проведало телевидение. К нам приехала съемочная группа, которая снимала нас на репетиции и за ее пределами – за обедом, кажется, или за каким-то полуучебным занятием. Кому пришла в голову идея снять меня за исполнением чего-то на пианино, не знаю. Не знаю, как меня уговорили, – я не любил публичных выступлений. Не знаю, что я играл. Что-то двухчастное, это я знаю точно. Потому что когда я остановился после первой части, чтобы сделать полагающуюся паузу, слушатели разразились аплодисментами, а я растерянно повернулся на камеру. А потом горько заплакал. Не знаю отчего: от перенесенного волнения, от неожиданного вмешательства несведущей публики, от прерванного исполнения? Мне дали доиграть.
А потом нас как-то привезли на телевидение, где мы исполнили «Барыню». Через какое-то время мы узнали, что в определенный день вечером нас покажут по телевидению. У нас телевизора еще не было, и мы пришли полюбоваться на меня к соседям. Не помню, в каком порядке был смонтирован репортаж. Сначала мы играли в студии, а потом был документальный репортаж из детсада или наоборот, но в хронике из детского сада меня показали за инструментом всего пару секунд и без звука. Еще одно разочарование.
В общем, оснований заразиться самодеятельным исполнительством в юном возрасте у меня не возникло, это точно.
Формирование структуры партийно-государственного управления (самодеятельной) культурой
Приходится говорить не только о невнимании к талантам. Сорванный голос у певца, растянутые связки у танцовщицы, штамп и шаблон у драматического актера – все это результаты плохого руководства. Многим коллективам, к сожалению, еще свойственно стремление к легкому успеху, разжигание мелкого честолюбия, погоня за аплодисментами и дешевой славой. Это частенько прививают пошляки и халтурщики, имеющиеся среди руководителей.
Создание условий, обеспечивающих выявление талантов, организация творческой среды, помогающей их росту, – важнейшая проблема самодеятельного движения.
Много и других насущных и далеко не разрешенных вопросов самодеятельности: о качестве спектаклей, количестве выступлений, обмене клубным опытом, создании единых методических установок для всех жанров и т. д. Не разрешены также вопросы планирования. Все это вызывает необходимость коренной реорганизации системы руководства самодеятельностью.
Многие крупные недостатки не имели бы места, если бы своевременно обращено было внимание на существующий хаос в области руководства самодеятельным движением. По методической линии у самодеятельности две «няньки»: Центральный дом художественной самодеятельности и ВДНТ им. Крупской. Совершенно непонятно, почему профсоюзная, т. е. преимущественно городская, самодеятельность нуждается в особой методике работы, особенно в наше время, когда стираются грани между городом и деревней. Эта двойственность ничего не дает, кроме нездоровой конкуренции и дублирования, путающего работников на местах. К этим двум организациям прибавился еще отдел самодеятельности Управления по делам искусств при Совнаркоме РСФСР. Руководящей организации, которая могла бы планировать работу самодеятельности, финансировать ее, проводить конкретные мероприятия всесоюзного масштаба, до сих пор нет. Пожелания о создании отдела самодеятельности при Всесоюзном комитете по делам искусств до сих пор не реализованы. Эта анархия, чуждая стилю большевистского руководства, должна быть ликвидирована в самом срочном порядке[118]118
Любинский И. За подъем самодеятельности // Народное творчество. 1939. № 4. С. 53.
[Закрыть].
Выдержка из типичной для периодической печати 1938 – 1939 годов полемической статьи о неудовлетворительном состоянии руководства художественной самодеятельностью, опубликованной в одном из центральных журналов советских профсоюзов в 1939 году, позволяет быстро понять состояние управления любительским художественным творчеством более чем через два десятилетия большевистского господства. В ней перечислены основные проблемы (хореографической) самодеятельности, которые, как мы еще неоднократно увидим, перманентно преследовали ее на протяжении всего советского периода: репертуарный голод и дефицит кадров, проблемы обучения руководителей и обмена опытом, издержки планирования и пересечение компетенций управленческих институций.
В процитированном фрагменте названы некоторые из основных «игроков» управленческого поля – государственный Всесоюзный дом народного творчества, Всесоюзный комитет по делам искусств, Управление по делам искусств при Совнаркоме РСФСР, профсоюзный Центральный дом художественной самодеятельности. Этот перечень далеко не полон, поскольку в него не вошли партийные органы, ведавшие идеологической работой, и органы цензуры. Кроме того, собственная художественная самодеятельность была у различных ведомств, например у Красной Армии. К тому же любительское искусство опекали, помимо профсоюзов, комсомол, творческие союзы и институции профессионального искусства – будь то Союз писателей и Союз композиторов СССР, Государственный институт театрального искусства и другие театральные учебные заведения, отдельные театры и профессиональные артисты, официально бравшие на себя функцию шефства над любителями. Однако и те организации, которые в порядке критики перечисляются в вышеприведенной статье, пребывали, по оценке автора, в хаотическом состоянии, а центрального органа, действительно способного руководить самодеятельностью, планировать и финансировать ее работу, все еще не было.
По мнению «идеологов» трехтомного коллективного исследования советской художественной самодеятельности С.Ю. Румянцева и А.П. Шульпина, формирование системы управления культурой, в том числе любительским искусством, в СССР затянулось до конца 1930-х годов, а затем «установившийся порядок уже не менялся до начала 1990-х гг.»[119]119
Институты управления культурой в период становления. 1917 – 1930-е гг. Партийное руководство; государственные органы управления: Схемы. М., 2004. С. 5.
[Закрыть].
С конца 1920-х годов культура превращалась в объект целенаправленного планирования:
Уже в конце 20-х гг. при разработке первого пятилетнего плана были предусмотрены задания по развитию народного образования, кинофикации и радиофикации. О направленности и принципах планирования свидетельствовал, например, такой факт – декретировалось двукратное увеличение обеспеченности деревни газетами: не менее одной газеты на 5 крестьянских домов (против одной на 10 дворов в 1928 г.).
В 1932 г. при Госплане СССР создается специальное Управление культуры с секторами науки, искусства и массового просвещения.
В планах второй пятилетки (1933 – 1937) впервые появился раздел искусства. В нем определялись задания по количественному росту сети театров, кино, цирков, выставок, художественно-производственных мастерских. Были названы приоритетные очаги концентрации культуры – 15 наиболее крупных «национальных и промышленных центров». В третьем пятилетием плане (1938 – 1942) предусматривался рост музыкальных коллективов и строительство первых телевизионных центров. Так в плановом порядке сверху все более детально определялись направления развития структуры культуры[120]120
Румянцев С.Ю., Шульпин А.П. Самодеятельное творчество и «государственная» культура // Самодеятельное художественное творчество в СССР: Очерки истории. 1930 – 1950 гг. СПб., 2000. С. 19.
[Закрыть].
Партийную вертикаль управления культурой возглавлял созданный в апреле 1920 года. Отдел агитации и пропаганды ЦК РКП(б) (Агитпроп), впоследствии многократно реорганизованный и переименованный:
Крупнейшие кампании в истории страны (индустриализация, коллективизация, большая чистка тридцать седьмого года), главы ее биографии (война, оттепель) начинались с перестройки Агитпропа. Периодизация в истории Агитпропа с 1920 по 1952 г. совпадает с важнейшими этапами в истории советского государства. В феврале 1924 г. сразу же после смерти Ленина создается отдел печати. АППО[121]121
Отдел по агитации, пропаганде и печати.
[Закрыть] образуется в мае 1928 г. накануне обострения борьбы с группой Бухарина и началом индустриализации. «Великий перелом» в сельском хозяйстве нашел отражение в новом названии и структуре отдела: «Агитации и массовых кампаний». Дата его рождения говорит сама за себя: январь 1930 г. Отдел культуры и пропаганды ленинизма просуществовал недолго (с апреля 1934 по май 1935 г.). Его перестройка была вызвана резко изменившейся ситуацией в стране. Убийство Кирова и начало большой чистки привело к раздроблению Агитпропа на пять отделов, которые и должны были курировать гигантскую кадровую революцию в сфере печати и издательств, школ, учреждений науки, культуры и собственно в подразделениях Агитпропа. Следующий этап начинается в ноябре 1938 – феврале 1939 г. Окончание и результаты чистки вызвали новые задачи по консолидации власти в условиях надвигавшейся угрозы войны. Послевоенная перестройка прошла в 1947 г. в условиях начала «холодной войны». И так далее[122]122
Институты управления… С. 19 – 20.
[Закрыть].
Аналогичные структуры действовали также на республиканском, краевом, областном и др. уровнях партийной организации.
В 1935 году в ЦК ВКП(б) для более эффективного управлением культурой был создан Отдел культурно-просветительной работы, в ведение которого входили культурно-просветительные и зрелищные учреждения, равно как радиовещание и творческие союзы. Показательно, что в феврале 1937 года, когда развитие самодеятельности приобрело наиболее бурный характер, в отделе был создан сектор культурно-клубной работы[123]123
См.: Там же. С. 44, 53; Румянцев С.Ю., Шульпин А.П. Самодеятельное творчество… С. 20.
[Закрыть].
Государственное управление культурой до 1933 года концентрировалось в Народном комиссариате просвещения РСФСР (Наркомпрос, НКП). Важной вехой в истории наркомпросовского управления культурой стало выделение в нем в 1928 году, после шестилетней дискуссии об управляемости и степени допустимости управления искусством Главного управления по делам художественной литературы и искусства (Главискусства). В его ведение попало руководство художественным любительством, за которое до этого отвечало несколько отделов: Главное управление внешкольного образования и политико-просветительской работы среди взрослых (Главполитпросвет), Управление театральными и зрелищными мероприятиями, Главный комитет по контролю над репертуаром (Главрепертком), Отдел изб-читален, клубов, домов культуры и парков культуры и отдыха.
В 1933 году во исполнение партийного постановления 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций» из ведения Народного комиссариата образования (НКО) РСФСР было изъято руководство культурой и искусством путем превращения ряда его отделов и секторов в управления и главные управления. Наконец, в начале 1936 года прежние функции НКО по управлению культуры (за исключением клубной работы) перешли к вновь созданному Всесоюзному комитету по делам искусства (ВКИ) при СНК СССР:
На ВКИ возлагалось: руководство всеми видами искусств, с подчинением ему театров и других зрелищных предприятий, кино– и фотоорганизациями, музыкальными, художественно-живописными, архитектурными, скульптурными и др. учреждениями и организациями культуры, учебными заведениями, а также промышленными предприятиями отрасли. ВКИ при СНК СССР должен был осуществлять государственный контроль за репертуаром всех театров, кино, цирков, концертных и эстрадных программ, звукозаписью, а также контроль за зрелищными и культурными мероприятиями, организуемыми различными учреждениями. Помимо этого Комитет проводил определенную политику посредством тех функций, которые также были ему предоставлены. В том числе: присваивал почетные звания, организовывал выставки, олимпиады, смотры, конкурсы, осуществлял руководство издательской деятельностью и проводил закупки художественных произведений, устанавливал цены на билеты и организовывал зарубежные показы советского искусства и гастроли. Совершенно очевидно, что важнейшие творческие и финансовые вопросы решались только в комплексе с идеологическими характеристиками деятелей культуры и искусства[124]124
Институты управления… С. 12.
[Закрыть].
Организация в ВКИ Отдела художественной самодеятельности, к которой призывал в своей статье весной 1939 года И. Любинский, затянулось до апреля 1940 года, когда он был учрежден в составе секторов репертуара, курсовых (учебных) и массовых (зрелищных) мероприятий[125]125
Подробнее об этом см.: Институты управления… С. 94 – 198.
[Закрыть].
К середине 1930-х годов сложилась система методического руководства самодеятельностью – сеть государственных домов народного творчества во главе с ВДНТ им. Н.К. Крупской и профсоюзных домов художественной самодеятельности с ЦДХС ВЦСПС наверху пирамиды. Роль методического центра для подготовки из наиболее одаренных молодых участников художественной самодеятельности профессиональных артистов, в том числе танцовщиков, взял на себя Центральный парк культуры и отдыха в Москве. Армейскую самодеятельность обеспечивал методической помощью Центральный дом Красной Армии им. М.В. Фрунзе. Одновременно было закрыто большинство добровольных обществ, родившихся до революции и в 1920-е годы:
К концу 1930-х годов система управления культурой приобрела завершенный характер.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
