Текст книги "Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности"

Танцы по секрету

Летом 2008 года я привез в Москву несколько десятков экземпляров своей только что вышедшей, с пылу с жару, книги. Во Франко-российском центре гуманитарных и общественных наук должна была состояться ее презентация, и у «Фотокарточки на память…» было большое количество здравствовавших, слава богу, на тот момент действующих лиц в Москве, в Подмосковье, в Нижнем Новгороде и Дзержинске Нижегородской области, которым нужно было вручить по экземпляру.

Одним из первых в Москве мой свежеиспеченный опус получил научный руководитель моей кандидатской, Валентин Валентинович, у которого я многому научился и продолжаю учиться и в научном, и в человеческом плане. Мнение очень внимательного, глубокого, доброжелательного и ироничного Валентина Валентиновича во многих волнующих меня вопросах остается для меня решающим, и свои наиболее важные для меня публикации я непременно ему привожу. Несколько дней спустя в телефонном разговоре он сообщил мне, что, придя домой, он прочитал книгу сразу – не вставал с дивана, пока не прочел. На похвалу, как всегда, был скуп. Не обошлось без критики, не обошлось без иронии. Помимо прочего, имел место в нашем разговоре и такой пассаж. Имея в виду, что я фигурирую в своих воспоминаниях о детстве в третьем лице, как Мальчик, открыто рассказываю, в том числе, о своих первых сердечных привязанностях и некоторых эротических переживаниях, Валентин Валентинович мимолетно заметил: «Тебе нужно написать продолжение. Назови его так: “Мальчик – сексуальный маньяк”».

Я тогда посмеялся над этой шуткой, да и только. Теперь я думаю, что мой научный шеф в этом высказывании оказался прозорливее, чем я думал, а может – даже чем он сам предполагал. Речь идет не только о недооцененной важности такой проблематики, как роль женщин в жизни ученого. Если в отношении писателей и художников эта тема в художественных, публицистических и аналитических текстах изъезжена вдоль и поперек, то в отношении ученых, в том числе историков, это – непаханое поле. Может быть, когда-нибудь, в глубокой старости, если доживу и не впаду в маразм, я напишу автобиографическую книгу именно с этим названием и посвящением тому, кто мне это название подарил.

Но сейчас я вспомнил об этом московском эпизоде в ином контексте. Пытаясь припомнить и изложить на бумаге случаи из своей школьной и студенческой жизни, связанные с советской художественной самодеятельностью, я внезапно понял, что большинство из них так или иначе связаны с делами сердечными – симпатиями и влюбленностями в представительниц «слабого» пола. По крайней мере, мне мои «самодеятельные» и «хореографические» истории вспомнились сейчас именно в таком ракурсе.

Первая из них относится к осени 1972 года. Мне было тринадцать лет, я был долговязым нескладным семиклассником, неспортивным застенчивым акселератом с первыми прыщами на лбу и пушком на щеках. Я стеснялся своего роста и сутулился, а в классе вынужден был надевать очки, чтобы разглядеть доску. Я был убежден, что девочкам я неинтересен, и их общества не искал, дабы не потерпеть неизбежное фиаско. О том, что сверстницы считали меня привлекательным, я узнал уже по окончании школы. Вероятно, моя холодная вежливость и надменная мина, скрывавшие неуверенность в себе, воздвигали железобетонную стену для любой попытки проявить девичий интерес к моей персоне. Возможно, так и было.

И вот, совершенно неожиданно для меня, я был приглашен на день рождения к однокласснице Ольге, миловидной и уже вполне развитой девочке с весьма посредственными учебными достижениями. Приглашен я был вместе с одноклассником Сашей, который уже упоминался на предыдущих страницах в связи с изготовлением части реквизита для школьного хореографического спектакля его бабушкой-рукодельницей. Саша был мальчиком из интеллигентной семьи, с безукоризненными манерами, точеными девичьими чертами лица, аккуратной стрижкой несоветского образца, тщательно одетый и вроде бы без комплекса неполноценности. В общем, девочкам он очень нравился, и я воспринял приглашение на этот праздник как то, что меня ждут в качестве некоего бесплатного приложения к Саше. Но смиренно пошел.

Праздник этот оказался совсем не детским и для меня совершенно новым и неожиданным. Среди гостей преобладали девочки из нашего класса. Верховодила всем старшая сестра Ольги, смазливая брюнеточка лет пятнадцати-шестнадцати.

После праздничного стола перешли к парным танцам, к чему я был совершенно не готов. Танцевать я не умел. На проигрывателе беспрерывно крутилось несколько песен с только что выпущенной малоформатной дефицитной пластинки вокально-инструментального ансамбля – тоже, кстати, одного из порождений советской художественной самодеятельности – «Цветы», которую, как я узнал десятилетиями позже, принес с собой Саша. Напористая Ольгина сестра избрала меня в качестве своего постоянного партнера (Саша был для нее мелковат). Оказалось, что танцевать очень просто. Ритм я держал хорошо, мы плавно двигались в такт, на ноги партнерше я ни разу не наступил. Я ощущал на своей щеке или плече тепло ее доверчиво прижавшейся щеки, мои руки лежали на ее талии, она предпочитала в медленном танце обхватывать меня за шею, упираясь в меня своей развитой грудью в разочаровывающе жестком, как яичная скорлупа, советском бюстгальтере. Все это волновало и возбуждало, но не заставляло терять голову. Наверное, потому, что для нее такое времяпрепровождение было делом обыденным. Когда что-то отвлекало нас от танца, она спокойно произносила: «Ну вот, только пригрелись…»

Между танцами или после них играли в «бутылочку», по очереди крутя ее на столе и целуясь в губы с тем, на кого указывало бутылочное горлышко. Это тоже был мой первый опыт. Мне посчастливилось принять сочные поцелуи Ольгиной сестры всего два-три раза – целоваться «по-взрослому» я не умел. Почему-то чаще всего бутылка указывала на толстую одноклассницу или на Сашу, что меня сильно разочаровывало.

Но в целом вечер мне понравился и запомнился надолго. Это была экзотика, до которой я еще не дорос. И это была тайна, которой нельзя делиться со взрослыми. Недели спустя после праздника, приехав на зимние каникулы к родителям мамы в Горький[246]246
  Название Нижнего Новгорода с 1932 по 1990 г.


[Закрыть] и гуляя по любимым местам, я то и дело мурлыкал: «Видел я: цветы, как люди, плачут…» и «Звездочка моя ясная…»

СМИ и художественная самодеятельность

1937 год

На настоящем этапе уже ничего не дают одни возгласы изумления перед «прекрасным народным искусством». Действительно прекрасное искусство требует, чтобы ему помогли расти, впитывать все новое, что несет бурными темпами развертывающаяся прекрасная жизнь.

Журнал «Народное творчество» призван к тому, чтобы раскрыть на своих страницах историю этого роста, показать его пути, помочь бороться за верное направление, помочь обмениваться опытом, овладевать новыми культурными достижениями.

Задачи эти выполнимы при одном условии: в их осуществлении должны принять участие художественные и научно-художественные силы, и «профессиональные», и «народные», всех народов нашей страны. Никто не расскажет лучше о своем опыте, чем сами творцы и борцы за свое национальное искусство. Со страниц журнала должно звучать не только описание творчества, а само творчество во всем своем многообразии – народная музыка, народные песни, стихи народных поэтов, пьесы народных драматургов, произведения народных художников изобразительного искусства, изображение народных танцев.

С таким авторским коллективом журнал будет крепок и силен, сумеет с достаточной полнотой развернуть картину расцвета и роста национальной художественной культуры и помочь осуществлению ее больших задач[247]247
  Рост народного творчества // Народное творчество. 1937. № 1. С. 3.


[Закрыть].

1987 год

…давайте советоваться и спорить, вести актуальные диалоги не только по профессиональным делам, но и по всем сложным проблемам современности. Возможностей для откровенного разговора у нас с вами немало. Это встречи с редакционными работниками на читательских конференциях, устных журналах. Это ответы на вопросы нашей анкеты и, главное, – ваши письма и звонки, дорогие читатели.

Со своей стороны, мы предлагаем вам новые рубрики: «Пресс-клуб: ваше мнение!», «Наш компьютерный класс», «Экономика и культура», «Патентное бюро “КХС”» и др. На обсуждение выносятся такие, например, вопросы, как «Свобода подлинная и мнимая», «Отдых – дело серьезное?». У вас есть свои предложения, иные темы, которые кажутся более актуальными? Быстрей беритесь за перо – мы с радостью откликнемся и поддержим любое стоящее начинание… […]

Чтобы осуществить намеченные планы, журналистам и авторам «КХС» надо быть предельно искренними, принципиальными и объективными. Одним словом, говорить правду, всегда правду и только правду. Согласитесь, дорогие читатели, задача не простая: еще сильны в каждом из нас отголоски того довольно продолжительного времени, когда бить в барабаны, хлопать в ладоши и петь дифирамбы считалось высшей гражданской доблестью. Но мы берем на себя обязательство не отступать от правды, помнить слова В.И. Ленина о том, что долг тех, кто хочет искать «путей к человеческому счастью, не морочить самих себя, иметь смелость признать откровенно то, что есть». Искренности, объективности и правды мы ждем и от вас, дорогие читатели. Ведь мы договорились вести откровенный диалог[248]248
  Приглашение к диалогу // Клуб и художественная самодеятельность. 1987. № 1. С. 1.


[Закрыть].

Эти тексты разделяет полвека. Первый – фрагмент из передовой статьи самого первого номера журнала «Народное творчество», издававшегося Всесоюзным комитетом по делам искусств и ВЦСПС. Второй извлечен из передовицы журнала «Клуб и художественная самодеятельность», который был приемником «Народного творчества» по прямой линии, после нескольких слияний и разделений предшественников. Он тоже являлся органом ВЦСПС и Министерства культуры СССР и через два года должен был, после очередной реорганизации, вновь превратиться в «Народное творчество». Тираж журнала на январь 1937 года составлял 44 500 экземпляров, в начале 1987-го – 101 630. Покупка одного номера журнала обходилась подписчику в 1937 году в три рубля (эта цена, номинально сократившись в ходе денежной реформы 1961 года до 30 копеек, продержалась до 1978 года), в 1987-м в 40 копеек – в ничтожно малые суммы.

Если отвлечься от гигантских тиражей, демократичных цен и общих «хозяев» и судить о журналах исключительно по заявленным приоритетам и содержанию, то различия между этими средствами массовой информации представляются разительными. «Народное творчество» образца 1937 года ориентировалось на изучение, развитие и пропаганду народного искусства (в данном случае неважно, что под ним понималось). Редакция же журнала «Клуб и художественная самодеятельность» видела свои приоритеты в обсуждении проблем, широко выходящих за рамки культурно-просветительной работы, с целью помочь личности раскрыть свой потенциал, удовлетворить любопытство, организовать досуг. В первом случае предполагался научно-дидактический, поучительный и нравоучительный дискурс «мастеров» искусства профессионального, «народного» и любительского, во втором – живой диалог с читателем о наболевшем.

Принципиально различалось и содержание журналов. Довоенное «Народное творчество» в своей структуре воспроизводило сталинскую модель культуры-монолита:

Основу каждого номера составляли три блока материалов (соответствовавшим основным звеньям модели культуры): о традиционном народном творчестве, профессиональном искусстве, художественной самодеятельности. Как правило, сохранялась именно такая последовательность этих блоков[249]249
  Румянцев С.Ю., Шульпин А.П. Самодеятельное творчество… С. 22.


[Закрыть].

Таким образом, журнал «выступал предметным воплощением этой модели»[250]250
  Там же. С. 21. Подробнее о концепции и содержании журнала «Народное творчество» в сталинский период см.: Там же. С. 21 – 30.


[Закрыть], в которой народное художественное творчество, профессиональное искусство и художественная самодеятельность представлялись тремя взаимно обогащающиеся компонентами целостной системы.

Догматическая направленность с тесными и жесткими рамками в стиле и проблематике была характерна для журналов о культпросвете весь сталинский период и, с некоторым смягчением, в эпоху Хрущева и раннего Брежнева. В 1960-е годы передовицы «Клуба и художественной самодеятельности» неизменно проявляли безоговорочную преданность «генеральной линии» партии в культурной политике и изливали неумеренные славословия в ее адрес. Приведу характерные образцы их стилистики.

1963 год

Программа строительства коммунизма, принятая на XXII съезде нашей партии, – вот тот компас, по которому надо ориентироваться всем деятелям советского искусства независимо от того, любители они или профессионалы. Можно не сомневаться, что коллективы придут на второй тур Всесоюзного смотра художественной самодеятельности во всеоружии своего мастерства, с идейным, высокохудожественным репертуаром. Искусство, созданное народом, живет для народа, и клубные артисты сделают все от них зависящее, чтобы это искусство приносило радость советским людям, будило в них художников, вдохновляло их на новые трудовые подвиги для блага нашей страны, во имя коммунизма[251]251
  Искусство создает народ, оно принадлежит народу // Художественная самодеятельность. 1963. № 3. С. 2.


[Закрыть].

1967 год

…сейчас, размышляя над постановлением ЦК КПСС «О подготовке к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции», мы думаем не о ноябрьских днях этого года, ибо смысл постановления гораздо глубже того, чтобы ярко и красочно отметить самую знаменательную дату.

Мы думаем о мудрости Коммунистической партии, которая из всех испытаний, как это сказано в постановлении, выходила еще более закаленной, более сильной, с непоколебимым революционным оптимизмом и уверенностью в победе великого коммунистического дела[252]252
  Достойно встретим пятидесятилетие! // Клуб и художественная самодеятельность. 1967. № 5. С. 2.


[Закрыть].

Печатное слово в СССР было весомо, поскольку к нему прислушивались. Похвала в прессе воспринималась как свидетельство общественного доверия и окрыляющая награда. Критика же приобретала вес крушащего молота и была чревата не только психологическим и моральным дискомфортом, но и организационными выводами – причем далеко за пределами Большого террора, когда критический разбор (творческой) деятельности мог уподобиться доносу и вызвать репрессивные меры. Так, вслед за публикацией в 1962 году в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» критической статьи А. Митрофанова «У минских любителей джаза»[253]253
  Митрофанов А. У минских любителей джаза // Художественная самодеятельность. 1962. № 9. С. 28 – 31.


[Закрыть], которые якобы проявили неразборчивость в отношении западного репертуара, она обсуждалась на совещании руководителей эстрадных оркестров, работников республиканского и городского домов народного творчества, представителей Союза композиторов, Союза писателей и на совещании заведующих культурно-массовыми отделами областных советов профсоюзов республики; затем на совещании председателей правлений клубов, домов и дворцов культуры профсоюзов; далее, областные советы профсоюзов организовали обсуждение во всех эстрадных оркестрах с участием творческих работников, председателей фабрично-заводских и местных комитетов. Через три месяца после начавшихся в октябре разбирательств, в январе 1963 года «собрался республиканский художественный совет по джазовой музыке вместе с работниками Министерства культуры БССР, домов народного творчества, композиторами, писателями, руководителями эстрадных оркестров. Речь шла о том, как устраняются недостатки, указанные в статье. Намечены меры к дальнейшему улучшению работы оркестров. В феврале проведен семинар руководителей джазов». Но и на этом история разбирательств и проверок не закончилась. По поручению министерства преподаватели консерватории и работники филармонии проинспектировали работу эстрадных самодеятельных и профессиональных коллективов, художественный совет министерства принял решение о дальнейшем развитии эстрадной музыки в республике. В итоге «эстрадные коллективы получили рекомендательный список репертуара. Приобретены новые произведения, которые после размножения будут разосланы на места»[254]254
  После наших выступлений. «У минских любителей джаза» // Там же. 1963. № 4. С. 47.


[Закрыть].

Забегая вперед, можно констатировать, что партии не было нужды в каждом отдельном случае отступления артистов или художников от соцреалистического канона самой предпринимать меры для возвращения в стадо «заблудшей овцы». Эту работу могла произвести и специализировавшаяся на вопросах культуры пресса, которой разрешали перепечатывать необходимые для этого материалы из центральной партийной печати – газеты «Правда» или журнала «Коммунист». В конце концов, можно было и заказать критическую статью. Так поступил, например, ЦК КПСС после публикации 1956 году в журнале «Вопросов философии» статьи Б.А. Назарова и О.В. Гридневой «К вопросу об отставании драматургии и театра», в которой ставился под сомнение вопрос о необходимости партийно-государственного управления культурой[255]255
  См.: Записка отдела науки и культуры ЦК КПСС по РСФСР о выступлениях против партийного и государственного руководства в журнале «Вопросы философии» и в других периодических изданиях // Аппарат ЦК КПСС и культура… С. 553 – 556.


[Закрыть]. Как видим, прессу можно было инструментализировать для «проработки» деятелей искусства и в 1950-е, и в 1960-е годы.

Принципиальные перемены начались в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» в середине 1970-х годов, с приходом на пост главного редактора В.Б. Чурбанова. Бодрые рапорты об успехах художественной самодеятельности стала теснить серьезная аналитика, посвященная проблемам культуры, досуга и личности. Среди авторов появились глубокие ученые гуманитарного и социологического профиля – Ю.М. Лотман, И.В. Бестужев-Лада, В.А. Ядов, Г.Х. Попов и др.[256]256
  См., напр.: Бестужев-Лада И. Клуб 2000-го года // Там же. 1975. № 2. С. 22 – 25; Ядов В.А. Труд и досуг // Там же. № 17. С. 11 – 15; Бестужев-Лада И., Бестужев В. В субботу вечером // Там же. № 21. С. 9 – 11; Лотман Ю.М. «Являлись на балы, не снимая шпаг…» // Там же. 1976. № 23. С. 36 – 39; Попов Г. Нужен ли на отдыхе хронометр? // Там же. 1977. № 7. С. 34 – 36.


[Закрыть] Подача материалов стала менее назидательной, критика – не столь нетерпимой. Статьи о западной культуре и альтернативных течениях в советской культуре, включая набиравшие бешеную популярность бальные танцы британского стандарта, стали более доброжелательны. Появлялись и регулярно обновлялись всё новые рубрики. Практиковались эксперименты в области журнального дизайна. В 1978 году к каждому номеру журнала стали прилагать гибкую пластинку с популярной музыкой (что и привело к повышению цены номера с 30 копеек до 40). Каноническая самодеятельность сталинского образца за несколько лет до начала перестройки стала подвергаться сдержанной, но совершенно явной критике, вскрывающей ее «родовые» недуги, связанные со все более герметичной изоляцией от живой действительности и новых веяний.

Правда, передовицы профсоюзно-государственной клубной периодики оставались «верноподданническими» до конца существования СССР. До «перестройки», скорее всего из тактических соображений, чтобы создавать ширму, прикрывающую глубокую и критическую аналитику. А после, наверное, сервильность практиковалась по инерции, за отсутствием традиции и образцов свободного выражения мнений. Так, передовица 1987 года, из которой выше приведена пространная цитата, по привычке спряталась за ленинские слова, как в 1937 году публикации прятались за цитирование «вождя», и сослалась на XXVII съезд КПСС, который «потребовал (!) решительного поворота от директивных методов управления и руководства (!) во всех сферах жизни страны»[257]257
  Приглашение к диалогу… С. 1.


[Закрыть]. Было выдано очередное директивное распоряжение – на этот раз об отказе от директив.

Самодеятельной хореографии со второй половины 1930-х годов в специальной советской периодике уделялось большое внимание. Публикации сообщали о ходе, заключительных концертах и результатах смотров танцевальной самодеятельности, об отдельных танцевальных коллективах, об их гастрольных поездках и о гастролях приехавших из-за рубежа хореографических групп. В журналах печатались интервью с известными балетмейстерами и ведущими солистами балета, методические материалы для руководителей хореографических коллективов и организаторов танцевальных вечеров, записи танцев и эскизы танцевальных костюмов. И поскольку речь шла об одном из самых зрелищных видов искусства, популяризация танцевального искусства не могла обойтись без визуального материала, заслуживающего отдельного рассмотрения.

Тиражирование зримого танцевального искусства

Киностудия «Центрнаучфильм» выпустила первый учебный фильм о русском народном танце. Сценарий его написан Б. Альтшулером и А. Климовым. Режиссеры – Б. Альтшулер и Л. Каплунов, балетмейстер, заслуженный артист РСФСР А. Климов, консультанты, народные артисты СССР Т. Устинова и Л. Лавровский. В картине снимались учащиеся русского классического отделения Московского академического хореографического училища и артисты танцевальной группы Государственного ордена Трудового Красного Знамени хора имени Пятницкого. В фильме три раздела. В первых двух показаны основные элементы русского народного танца. Зрители как бы попадают в учебный класс хореографического училища. Начинается урок с изучения позиций ног и рук.

Затем осваиваются основные элементы русского народного танца: различные ходы, присядки, «гармошки», выходки и т. д. Каждый из них демонстрируется не только в общерусской, но и в областной манере исполнения.

Создатели фильма детально описывают и разбирают разнообразные приемы, показывают ошибки, наиболее часто встречающиеся у исполнителей. Все элементы фиксируются крупным планом, а сложные движения повторяются в замедленном темпе. Уделяя внимание показу технического мастерства при выполнении тех или иных элементов, авторы учебной киноленты в то же время подчеркивают большое значение характера и артистизма исполнения.

Третий раздел посвящен формам и видам русского народного танца. Здесь идет рассказ о неисчерпаемом многообразии хореографических рисунков, об их композиционных построениях и разновидностях танца (кадрили, хороводы, переплясы и т. д.), о создании новых номеров, отражающих нашу современность и обогащенных творческим использованием народных обычаев и традиций. Эти кинокадры дают возможность еще раз убедиться в том, как богата пластическая палитра русского танцевального фольклора, как много у русского народа плясок, своеобразных по настроению и хореографическому языку. Взять, например, кадриль: в Астрахани ее танцуют совсем не так, как на Урале, а ярославская заметно отличается от сибирской. Полны глубокой поэтичности и светлого лиризма плавные девичьи хороводы. А сколько удали и мужественной красоты в лихих мужских плясках! Зрители увидят их в талантливом воплощении солистов танцевальной группы хора имени Пятницкого.

Чтобы рельефнее оттенить местный колорит хореографического номера, соблюдена этнографическая точность в костюмах. Самобытный костюм придает танцу особую красочность, как бы сливается с ним.

Кинокадры сопровождает мелодичная, построенная на русской народной интонационной основе музыка композитора А. Широкова. Она звучит в исполнении оркестра народных инструментов хора имени Пятницкого.

Первый и второй разделы ленты черно-белые, общая продолжительность их показа 70 минут. Третий раздел (цветной) длится час.

Фильм может быть с успехом использован как учебное пособие преподавателями и студентами училищ: культурно-просветительных и хореографических, руководителями и участниками самодеятельных танцевальных кружков в городских и сельских клубах. Авторы, разумеется, не дают готовых рецептов, как поставить какой-либо хореографический номер, предоставляя широкое поле творческой деятельности балетмейстеру. Задача фильма – показать правильность исполнения основных элементов русского танца, ознакомить зрителей с его видами, приобщить их к сокровищнице народного хореографического искусства[258]258
  Спартак В. Учебный фильм о русском танце // Клуб и художественная самодеятельность. 1968. № 18. С. 22.


[Закрыть].

Пространный анонс первого в своем роде фильма хореографического профиля был опубликован в 1968 году в журнале «Клуб и художественная самодеятельность». Подробное изложение его содержания можно рассматривать как знак новизны жанра. О значимости замысла и воплощения фильма свидетельствует также участие в его создании крупнейших представителей классической и народной советской хореографии, равно как и лучших хореографических сил – Московского хореографического училища и танцевальной группы хора имени Пятницкого – в качестве исполнителей. Если бы такого рода кинематографическая продукция была хореографам не в новинку, не было бы нужды и в детальном описании. Анонс помещался в рамку из двух кинолент, содержащих в общей сложности одиннадцать кадров из фильма.

Визуальная репрезентация хореографического искусства для культурно-просветительного журнала была к этому времени делом привычным. Первые черно-белые фотографии исполнителей народных танцев начали появляться в 1935 году в журнале «Клуб», в связи с обзорами олимпиад и школ танцев[259]259
  См.: Смотр искусства танцев // Клуб. 1935. № 8. С. 56 – 59; Школа танцев // Там же. С. 60 – 61; Школа эстрадного танца // Там же. № 9 – 10. С. 67; Школа танцев под руководством Л. Алексеевой // Там же. С. 68 – 72.


[Закрыть]. Журнал «Народное творчество» с первого же номера (январь 1937) выходил с черно-белыми снимками. Первые из них документировали пятигорский праздник песни и пляски 1936 года, причем на шести из восьми изображений были сфотографированы танцоры[260]260
  См.: Праздник дружбы народов // Народное творчество. 1937. № 1. С. 13 – 23.


[Закрыть]. Первое цветное фото танцующих – редкое исключение для довоенного издания – опубликовано в № 6 журнала за тот же год и посвящено мужскому армяно-курдскому танцу в исполнении центрального клуба строителей Еревана[261]261
  См.: Там же. № 6. Вклейка между С. 40 и 41.


[Закрыть].

Однако привычным явлением качественные разрозненные черно-белые фотографические изображения танцев или фотоколлажи и фоторепортажи с заключительных концертов в рамках фестивалей и смотров художественной самодеятельности стали лишь в начале 1950-х годов, с появлением новой версии журнала «Клуб». Смена власти в 1953-м стала благотворной для документальной фотографии: Н.С. Хрущев предпочитал иллюзию демократичности, непосредственности и правдивости фото парадному монументализму сталинской живописи масляной краской[262]262
  Reid S.E. Photography in the Thaw // The Art Journal. 1994. Sommer. P. 33 – 38; Рютерс М. Детство, космос и потребление в мире советских изображений 1960-х гг.: к вопросу о воспитании оптимизма в отношении будущего // Очевидная история: Проблемы визуальной истории России XX столетия / Под ред. И. Нарского и др. Челябинск, 2008. С. 453 – 472.


[Закрыть]. Наибольшая концентрация фотоснимков приходилась на отчеты о смотрах самодеятельности и об их заключительных концертах. Так, в 1956 году этот журнал опубликовал заметку под названием «Неиссякаемый источник народных дарований», посвященную заключительному концерту Всесоюзного смотра художественной самодеятельности 1955 года. В ней говорилось:

Чудесным праздником народного творчества явился заключительный концерт Всесоюзного смотра художественной самодеятельности профсоюзов, состоявшийся 21 февраля в Большом театре Союза ССР. Представители трехмиллионной армии участников самодеятельности показали богатое самобытное искусство народов СССР. В песнях, музыке, танцах русские, украинцы, белорусы, узбеки, таджики, азербайджанцы, грузины, киргизы славили мир и труд во имя счастья всего человечества.

На концерте присутствовали руководители партии и правительства, делегаты XX съезда КПСС, многочисленные гости – представители братских коммунистических и рабочих партий[263]263
  См.: Неиссякаемый источник народных дарований // Клуб. 1956. № 4. 3-я сторонка обложки.


[Закрыть].

Коротенькая заметка обрамлена роскошной рамой, состоящей из девяти черно-белых фотографий, из которых семь посвящено народным танцам и всего по одной – народному хору и оркестру народных инструментов.

Первые цветные фотографии танцев в послевоенном журнале «Клуб» относятся к концу 1956 и к 1957 году (см. илл. 1.3)[264]264
  См.: Поет, танцует молодежь // Там же. № 12. Вклейка между С. 24 и 25; Ответный визит // Там же. 1957. № 8. Вклейка между С. 30 и 31.


[Закрыть]. Цветные фото исполнителей народных танцев на обложках первым начал размещать журнал «Художественная самодеятельность» (дочернее отпочкование «Клуба»), издававшийся в 1957 – 1963 годах. Первыми стали изображения участников хореографических коллективов Московского обкома профсоюзов строителей во время исполнения танцевальной сюиты, а также солистки Ленинабадского шелкового комбината, участницы Таджикской декады искусства и литературы в Москве Х. Нетмаховой[265]265
  См.: Художественная самодеятельность. 1957. № 1. 1-я и 4-я сторонки обложки.


[Закрыть]. Однако до 1960-х годов это было скорее исключением из правила. На обложке 10-го номера этого журнала за 1959 год красовалась не фотография, а цветной слащавый, в лубочном стиле, рисунок, на котором на сцену, сооруженную в заводском цеху, в вихре русского танца выскакивают с «наклеенными» улыбками румяные танцоры в русских народных нарядах. Импровизированный зал битком набит счастливой заводской публикой, над которой реют знамена и алый транспарант с надписью «Да здравствует 42-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции!»[266]266
  Рисунок В. Горячева // Художественная самодеятельность. 1959. № 10. С. 1 обложки.


[Закрыть]

1.3. Фестивальная сюита в исполнении хореографических коллективов Московского обкома профсоюза строителей. Обложка журнала «Художественная самодеятельность», 1957. № 1.

Начало настоящего бума праздничных, ярких фотоизображений танцоров можно датировать 1963 – 1964-м, последний годом существования врозь журналов «Клуб» и «Художественная самодеятельность» и первым годом их объединения в «Клуб и художественную самодеятельность». Фотографий народных танцоров, балетных танцовщиков и исполнителей бальных танцев становится больше, они регулярно украшают обложки журналов (см. илл. 1.4).

1.4. Танцоры клуба Московского центрального телеграфа. Танец с ложками. Обложка журнала «Клуб и художественная самодеятельность», 1965. № 14.

1.5. В 1960-е гг. хореография превратилась в символ художественной самодеятельности: значок, посвященный юбилейному фестивалю самодеятельного искусства (Карпенко И. Нести радость людям // Клуб и художественная самодеятельность. 1966. № 12. С. 21).

Народный танец на страницах печати со второй половины 1930-х годов превращался в символ художественной самодеятельности всех жанров и даже всего клубного дела (см. илл. 1.5). Соседствующие рядом тексты и фотографии порой не имеют друг к другу ни малейшего отношения: серьезные статьи о проблемах клубного дела или самодеятельного искусства сопровождаются фотоизображениями танцевальных сцен, никак не связанных с текстом. Так, материал о клубных игротеках мог сопровождаться неподписанным фото русских народных танцовщиц[267]267
  См.: Создадим в клубе игротеки // Клуб. 1935. № 23. С. 23.


[Закрыть], а статья о незаконном закрытии драматических кружков в Москве и Подольске – украшаться снимками казахских и мордовских танцев с подробной легендой[268]268
  См.: Вешняк М. Допущены ошибки – их надо исправить // Там же. 1937. № 3. С. 43 – 44.


[Закрыть].

Листание номеров «Клуба и художественной самодеятельности» создает ощущение, что к концу 1960-х годов визуальные репрезентации хореографии уходят с обложек журнала, теснимые изображениями библиотечных интерьеров, оркестров, агитбригад, спортсменов-любителей. Правда, за народной хореографией намертво закрепилась функция визуального символа национального искусства. В 1972 и 1982 годах, в связи с юбилеями образования СССР, образы союзных республик были представлены в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» в виде фотографических коллажей. Причем если в первом случае фото самодеятельного или фольклорного ансамбля было обязательным среди десятка других фотодоказательств процветания республики, то во втором каждая из республики представлена, как правило, всего парой фотоснимков, и почти все они посвящены танцевальной самодеятельности[269]269
  См.: Клуб и художественная самодеятельность. 1972. № 13. С. 20 – 21; № 14. С. 20 – 21; № 15. С. 26 – 28; № 16. С. 20 – 21; № 17. С. 20 – 21; № 18. С. 20 – 21; № 19. С. 20 – 21; № 20. С. 20 – 21; № 21. С. 20 – 21; № 22. С. 20 – 21; № 23. С. 20 – 21; 1982. № 11. С. 3, 5, 7, 9, 11, 13, 15, 17, 19, 21, 23, 25, 27, 29, 31.


[Закрыть].

С середины 1970-х и особенно в 1980-е годы хореографические фотоснимки вновь появляются на обложках «Клуба и художественной самодеятельности», а затем – «Народного творчества». Но происходят важные изменения. Во-первых, народный танец там встречается теперь не чаще, чем классический или бальный. Во-вторых, фотоизображение танца становится частью коллажа, демонстрируя его место в качестве одного из – хотя и центральных – видов художественной деятельности.

В 1975 году клуб карикатуристов «Клубок» проводил очередной ежегодный конкурс «Клубок-75». Из 347 работ, присланных 87 авторами, строгое жюри отобрало к публикации всего шесть[270]270
  Клубок-75 // Клуб. 1975. № 21. С 19 – 20.


[Закрыть]. Одна из них, принадлежавшая В. Дубову, была посвящена народным танцам. На ней девичий хоровод на островке вокруг березки так увлекся танцем, что часть его сошла с берега и оказалась по пояс в воде. Отправить на журнальный конкурс столь ироничное изображение народного танца вряд ли пришло бы в голову карикатуристу еще совсем недавно, когда отношение к этому искусству было предельно серьезным, а его репрезентации могли быть только яркими, красочными и радостными, демонстрируя счастье и процветание граждан СССР. И уж тем более ни одно жюри не осмелилось бы рекомендовать такой рисунок к публикации. Времена менялись, отношение к художественной самодеятельности, в том числе танцевальной, становилось снисходительным. А ведь было время, когда она являлась главным героем советских фильмов, пользовавшихся всеобщей популярностью и любовью.