Текст книги "Ювелирные сокровища Российского императорского двора"

В мае 1896 г. в Москве состоялась коронация Николая II. Оружейная палата от этих событий пополнилась тремя императорскими коронационными костюмами, над каждым из которых, по традиции, работали десятки мастеров.

Так, материал для коронационного платья вдовствующей императрицы Марии Федоровны, так называемая «серебряная грань», заказали у одного из старейших поставщиков Императорского двора, работавших еще в коронацию 1856 г., московской фабрики братьев Сапожниковых на сумму в 855 руб.

Вышивку изготовленной ткани сделали в мастерской Анне Мартини Залеман за 3000 руб. Следует отметить, что золотошвейная мастерская Екатерины Залеман получила звание поставщика Высочайшего двора еще в 1861 г. Продолжил семейное дело Владимир Залеман, который стал поставщиком в 1875 г. Анне Мартини Залеман, видимо, уже в 1895 г. стояла «у руля» фирмы, выполняя престижный коронационный заказ, но получила звание поставщика только в 1903 г.

Сшила коронационное платье императрицы мастерица Иванова за 185 руб. Вероятно, это была портниха Евдокия Иванова, получившая звание поставщика в 1898 г. Таким образом, общие затраты на изготовление коронационного платья вдовствующей императрицы Марии Федоровны составили 4040 руб.

Во время коронации 1896 г. особое внимание уделили коронационному платью императрицы Александры Федоровны. Следует подчеркнуть, что эскиз коронационного платья императрицы был подготовлен не профессиональными модельерами, а, по сути, дилетантом. Фрейлина Александры Федоровны М.Н. Ермолова представила для выбора императорской чете четыре проекта рисунков платья. Николай II и Александра Федоровна выбрали проект, подготовленный самой фрейлиной М.Н. Ермоловой и составленный по мотивам росписей в древней ризнице Новоспасского Московского монастыря. Подготовка эскиза была оплачена суммой в 300 руб.

В качестве реплики можно упомянуть о том, что дамы-аристократки весьма внимательно следили за новейшими тенденциями развития европейской моды по глянцево-гламурным журналам того времени. При этом некоторые из них не были чужды творческого подхода и самостоятельно занимались дизайном. Так, старшая сестра императрицы Александры Федоровны, великая княгиня Елизавета Федоровна «…фасоны своих платьев… обычно придумывала сама, делая наброски и раскрашивая их акварелью, разрабатывала их с тщательностью и носила с особым искусством, отличающим ее особую манеру»[316]316
  Романова М. Воспоминания великой княжны. Страницы жизни кузины Николая II. 1890–1918. М., 2006. С. 22.


[Закрыть]. Поэтому в самом факте участия в разработке проекта коронационного платья фрейлины М.Н. Ермоловой нет ничего удивительного.

Окончательно эскиз платья был прорисован, вышит на бумаге, а затем и на материи в мастерской госпожи Тейхарт за 200 руб. Материал заказали на московской фабрике братьев Сапожниковых. При изготовлении материала учли очень важный для Александры Федоровны нюанс. Дело в том, что у нее были больные ноги, и она с трудом выдерживала продолжительные дворцовые церемонии. Во время коронационных торжеств было важно по возможности облегчить вес ее платья с учетом того, что ей предстояло выдержать вес мантии, короны и других драгоценностей. Поэтому Сапожниковым заказали облегченный вариант парчи, но с тем условием, чтобы она не отличалась по виду от обычных тяжелых парчовых тканей. Фабриканты выполнили заказ, взяв за него 747 руб. Вышивку по драгоценной парче делали монахини из московского Ивановского монастыря. Они предлагали сделать вышивку бесплатно, но Министерство Двора оплатило их кропотливую работу (4000 руб.). Из подготовленного материала коронационное платье сшила «мастерица Бульбенкова» (фирма «M-me Olga»), которая специализировалась на изготовлении придворных платьев для императриц. За эту работу Ольга Бульбенкова взяла 610 руб. В результате общая стоимость коронационного платья императрицы Александры Федоровны составила 5857 руб. По традиции после коронации это платье сдали в Оружейную палату[317]317
  Погожев В.П. Очерк деятельности Министерства Императорского двора по приготовлениям и устройству торжеств священного коронования в 1896 г. Т. 2. СПб., 1896. С. 164.


[Закрыть], где оно находится и по сей день[318]318
  Еще один маленький «коронационный нюанс». Императрица Александра Федоровна была выше мужа (рост Николая II 168 см), судя по фотографиям, на 1–1,5 см. Поэтому коронационные парчовые туфли для нее изготовили на очень низком каблуке, что, как известно, комфортно при длительной ходьбе. Для императрицы, у которой были больные ноги (сохранилось множество фотографий, на которых она снята в кресле-каталке), комфортная обувь на низком каблуке была очень важна для столь ответственной процедуры, как коронация. Для тех, кто обеспечивал имидж царской семьи, также было важно, что императрица только чуть-чуть выше своего венценосного супруга.


[Закрыть].

Кроме ткани для платьев императриц московская фабрика Сапожниковых изготовила для коронационных торжеств государственное знамя. На знамени тканый рисунок Государственного герба был выполнен с безупречной точностью разноцветными шелками на фоне из золотого глазета. Эти работы (вместе с серебряными гвоздями) обошлись в 5016 руб.

Накануне коронации Николая II императорские регалии ювелиры вычистили и привели в порядок. Тогда же состоялась примерка Большой императорской короны молодым императором. Корона пришлась впору. Единственно, что было сделано, так это заказана новая малиновая бархатная шапочка (подкладка под серебряную корону), в которой сделали разрез в том месте, где у Николая II был нарост на голове. Эта костная мозоль появилась у венценосца в 1891 г. после покушения на него в Японии, когда он получил два удара саблей по голове. По свидетельству мемуаристов, его в это время часто мучили головные боли, поэтому комфортность короны, в которой он должен был находиться несколько часов в день коронации, имела немаловажное значение[319]319
  Близкая к Александре Федоровне фрейлина С.К. Буксгевден упомянула, что «императорская корона весила 9 фунтов». Этот преувеличенный вес появился, видимо, в результате того, что Николай II действительно страдал тогда от головных болей. См.: Буксгевден С. Венценосная мученица. Жизнь и трагедия Александры Федоровны Императрицы всероссийской. М., 2006. С. 113.


[Закрыть]. После коронации не обошлось без слухов. Так, А. Богданович зафиксировала один из них: «Корона царя так была велика, что ему приходилось ее поддерживать, чтобы она совсем не свалилась»[320]320
  Богданович А. Три последних самодержца. М., 1990. С. 211.


[Закрыть]. О том, что корона великовата, упоминает и председатель II Государственной думы Ф.А. Головин: «…Бледный, утомленный, с большой императорской короной, нахлобученной до ушей, придавленный тяжелой парчовой, подбитой горностаем, неуклюжею порфирою…»[321]321
  Головин Ф.А. Николай II. Воспоминания. Дневники. СПб., 1994. С. 80.


[Закрыть].

Накануне коронации ювелир Кабинета Карл Август Ган изготовил корону для императрицы Александры Федоровны. Эту корону сделали по образу и подобию короны императрицы Марии Федоровны (фактически это была корона императрицы Марии Александровны, изготовленная в 1856 г.), однако, без употребления камней из коронных бриллиантов. Кроме короны Ган сделал для Александры Федоровны бриллиантовый орден Св. Андрея Первозванного, оцененный в 7663 руб.

В результате расходы по Камеральному отделению Кабинета Е.И.В. «по коронации» составили 898 004 руб. 91 коп.: облачение, подарки, корона Александры Федоровны, две порфиры, платья Александры Федоровны и Марии Федоровны, одежда герольдов, певчих, портреты и пр. Поскольку расходы на коронацию 1896 г. постоянно соотносились с расходами на коронацию 1883 г., то сумма расходов по Камеральному отделению в 1896 г. составила, соответственно, 898 004 руб. 91 коп. против 653 539 руб. 68 коп. в 1883 г.[322]322
  Юферов А.В. История коронных бриллиантов // Алмазный фонд СССР. Вып. 2. М., 1925. С. 28.


[Закрыть]

Императрица Мария Федоровна во время коронации 1896 г.

Фактически коронационные торжества начинались с весьма ответственной процедуры транспортировки императорских регалий из Петербурга в Москву. Необходимо было решить множество организационных вопросов, в числе которых немалое место занимал вопрос об обеспечении безопасности императорских регалий во время их транспортировки. Надо заметить, что за все время существования регалий не было ни единого случая каких-либо попыток их похищения[323]323
  В детективе Б. Акунина «Коронация», или последний из романов, описана такая гипотетическая попытка. К каждой коронации высочайше утверждался «Церемониал перевезения Императорских Регалий из Зимнего дворца на станцию Николаевской железной дороги». Для этого выделялся эскадрон элитного лейб-гвардии Кавалергардского полка «для конвоирования регалий». После вскрытия кладовой № 1 (или как ее называли «Бриллиантовой комнаты») в Зимнем дворце регалии из рук министра Императорского двора получали чиновники, ответственные за их транспортировку. Точнее, получали сановники, но именно чиновники Камерального отделения лично отвечали за сохранность регалий.


[Закрыть]. В число перевозимых коронационных регалий в качестве «основных позиций» входили: бриллиантовые ордена и бриллиантовые цепи ордена Св. Андрея Первозванного, держава, скипетр, короны двух императриц и Большая императорская корона.

При перенесении регалий их до кареты сопровождали дворцовые гренадеры – по два гренадера шли по обеим сторонам каждой регалии. От Зимнего дворца по Невскому проспекту до Николаевского вокзала (ныне Московского) следовал кортеж карет с регалиями. Для каждой вещи предоставлялась отдельная четырехместная карета, запряженная лошадьми цугом. По сторонам кареты ехали по два кавалергарда. Фактически эта церемония становилась началом коронационных торжеств, зримым воплощением величия самодержавной монархии.

После завершения торжественной процедуры перевозки регалий начиналась ответственная, но, тем не менее, «проза жизни». В специальном поезде императорские регалии укладывались в особые ящики-сейфы, командированными от Кабинета Его Величества чиновниками. Эти же чиновники Камерального отделения в сопровождении десяти дворцовых гренадер при одном унтер-офицере под командой генерал-адъютанта сопровождали регалии до Москвы[324]324
  РГИА. Ф. 544. Оп. 2. Д. 730. Л. 2 // О священном короновании императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. 1883.


[Закрыть].

Для обеспечения сохранности императорских регалий на коронационные торжества в обязательном порядке выезжали чиновники Камерального отделения Кабинета Е.И.В. Так, на коронацию 1896 г. в Москву выехал заведующий Камеральным отделением действительный статский советник В. Сипягин, которого сопровождал оценщик Кабинета Е.И.В. Карл Август Ган (1836–1899). Примечательно, что после завершения коронационных торжеств Ган немедленно обрел новый статус, превратившись из оценщика Кабинета в придворного поставщика. Кроме Сипягина и Гана от Кабинета в Москву выехало 25 чиновников[325]325
  РГИА. Ф. 482. Оп. 10. Д. 301. Л. 7 // О расходах по Коронованию Их Императорских Величеств. Ч. 2. 1896–1898 гг.


[Закрыть].

В расписании коронационных торжеств все, что было связано с императорскими регалиями, выделялось особой строкой. Например, при коронации Александра III в мае 1883 г. выделялись следующие позиции: перенесение регалий из Оружейной палаты в Тронную залу (13 мая); перенесение регалий в Грановитую палату (19 мая); перенесение регалий в Оружейную палату (20 мая). Для каждого из перечисленных действ составлялся особый, высочайше утвержденный церемониал. Как правило, этот церемониал, утверждавшийся к каждой коронации, дублировал церемониал предыдущей коронации. Так, «Высочайше утвержденный церемониал перенесения в Москве Императорских регалий из Оружейной палаты в Тронный зал Большого Кремлевского дворца» в 1896 г. дублировал церемониал, утвержденный Александром III в 1883 г.

Эти церемонии производили впечатление на всех, кто их видел. Запомнили это событие и дети. Спустя много лет великий князь Гавриил Константинович вспоминал, что он, будучи восьмилетним мальчиком, наблюдал, как «переносили царские регалии из Оружейной Палаты в Кремлевский Дворец. Это было очень красивое зрелище: на подушках несли корону, скипетр, державу и прочие регалии; шли герольды в золотых костюмах и в больших круглых шляпах с перьями, и дворцовые гренадеры».

Во время ответственной церемонии коронации расписывались все действующие лица, которые, так или иначе, оказывались рядом с императорскими регалиями. Так, еще 10 апреля 1883 г., т. е. за месяц до коронации, «Верховный церемониймейстер при Священном Короновании Их Императорских Величеств» письменно сообщал князю И.М. Голицыну, что «Государю Императору благоугодно было назначить Ваше Сиятельство, в день Священного Коронования Их Императорских Величеств, поддерживать Порфиру Государыни Императрицы у левого плеча»[326]326
  РГИА. Ф. 544. Оп. 2. Д. 730. Л. 11 // О священном короновании императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. 1883 г.


[Закрыть]. Были и те, кто поддерживал порфиру «у правого плеча».

Если, абстрагируясь, отследить перемещения императорских регалий в день коронационных торжеств, то картина вырисовывается довольно сложная. Конечно, рядом с императорами находились знатоки подобных протокольных мероприятий, готовые в любой момент подсказать коронующемуся императору его действия. Конечно, императоры накануне коронации внимательно знакомились с церемониалом, однако в дневнике Николая II не упоминается о том, что он пешком прошел весь свой маршрут с текстом церемониала в руках, т. е. «черновые» репетиции коронационных торжеств не проводились. При этом волнение в день коронационных торжеств было столь велико, что ошибки в церемониальных действах были вполне объяснимы и понятны. Поэтому поблизости от императора и находился обер-церемониймейстер, который «по должности» был обязан отслеживать все движения, шаги и слова императора. Следует подчеркнуть, что это была ответственная задача, поскольку малейший сбой в процедуре коронации, а уж тем более какие-либо накладки могли быть истолкованы в самом неблагоприятном для императора смысле. Этого всеми силами старались избежать и стремились к тому, чтобы церемония коронации прошла без сучка и задоринки.

О том, насколько сложна была процедура коронации, мы можем увидеть по перемещениям императорских регалий. Для этого обратимся к коронационным торжествам Николая II в мае 1896 г.

Накануне коронации императорские регалии, перевезенные из Петербурга в Москву и хранящиеся в Оружейной палате Московского Кремля, Верховный маршал вручал «в надлежащей последовательности» ассистентам тех сановников, которые в день коронации участвовали в шествии в Успенский собор Московского Кремля. Ассистенты, получив регалии, торжественно переносили их из Оружейной палаты в Тронный зал Большого Кремлевского дворца.

Порядок несения императорских регалий по этому маршруту был следующий. В начале процессии двигался взвод дворцовых гренадер, за ним шли два церемониймейстера с жезлами, далее два коронационных обер-церемониймейстера с жезлами. Только после них шли сановники с регалиями по два человека в ряд. Регалии несли на подушках из золотой парчи, окаймленных разноцветными, по цветам империи, тесьмой и кистями. Вначале несли «Цепь Ордена Святого Апостола Андрея Первозванного Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны». Затем в ряд шли сановники, несшие государственный меч, государственное знамя и государственную печать. Далее торжественно несли «Порфиру Ея Императорского Величества» и «Порфиру Его Императорского Величества». За ними следовали сановники, несшие державу и скипетр. Последняя пара сановников несла «Корону Императорскую малую» и «Корону императорскую большую». Корона вдовствующей императрицы Марии Федоровны в этих торжественных перемещениях участия не принимала.

Каждую из пар сановников, несших регалии, с каждой стороны сопровождал дворцовый гренадер. Завершали шествие верховный церемониймейстер с жезлом и два герольда «в их уборе», за которыми вновь шел взвод роты дворцовых гренадер[327]327
  РГИА. Ф. 482. Оп. 10. Д. 301. Л. 54 // О расходах по Коронованию Их Императорских Величеств. Ч. 2. 1896–1898 гг.


[Закрыть].

В Тронном зале Большого Кремлевского дворца Верховный маршал, «передав свой жезл одному из участвующих в шествии камергеров и приняв регалии в последовательности, в которой оные несены были из Оружейной палаты», укладывал их на особо приготовленный по правую сторону трона стол. При этом государственное знамя устанавливалось «на устой», позади этого стола. В заключение церемонии рядом со столом устанавливался караул дворцовых гренадер и постоянно присутствовал дежурный камергер.

Коронационная мантия Николая II. 1896 г.

Примечательно, что в церемониале оговаривалась возможность перенесения императорских регалий из Оружейной палаты в Большой Кремлевский дворец по сокращенному маршруту на случай дождливой погоды.

В день коронации, когда на точно предписанных местах выстраивался коронационный кортеж, в него вписывались и императорские регалии. Так, в «Церемониале Священного Коронования» указывается, что императорские регалии должны нести на 45-й позиции от головы колонны. При этом порядок их несения был тот же, что и накануне, но по сторонам императорских регалий шли уже не дворцовые гренадеры, а «флигель-адъютанты, Свиты Его Величества генерал-майоры и генерал-адъютанты, генерал-майорского и генерал-лейтенантского чина». На 50-й позиции шествовал Николай II, за ним шла императрица Александра Федоровна.

Когда кортеж вступал в Успенский собор Московского Кремля, наступала самая ответственная часть торжеств – собственно процедура коронования, в ходе которой императорские регалии играли важнейшую роль. Сановники, несшие Большую и Малую императорские короны, останавливались на верхней площадке трона у стола, на который и укладывали короны.

Когда началась церемония коронации, Николай II, сняв с себя обыкновенную цепь ордена Св. Апостола Андрея Первозванного и отдав ее одному из ассистентов, велел возложить на себя императорскую порфиру «с принадлежащей к ней бриллиантовую цепью сего ордена», а митрополиты Санкт-Петербургский и Киевский, приняв порфиру от сановников, поднесли ее царю на двух подушках и помогли ему возложить ее на себя. Следует напомнить, что порфирой называлась большая императорская мантия из золотой парчи, подбитая горностаем и расшитая большими государственными гербами. Очень тяжелая.

Возложение короны. 1896 г.

Каждое из описанных действ сопровождалось молитвой. По окончании второй молитвы Николай II повелевал подать себе Большую императорскую корону. Сановник, несший ее во время шествия, подносил корону на подушке митрополиту Санкт-Петербургскому, который передавал ее из рук в руки царю. Следует подчеркнуть, что все регалии попадали в руки императора только из рук высших церковных иерархов. Далее Николай II, приняв с подушки корону, возлагал ее сам на свою голову. После молитвы Николай II повелевал подать себе скипетр и державу. Приняв в правую руку Скипетр, а в левую Державу, царь садился на трон. По свидетельству В.Ф. Джунковского, Николай II и Александра Федоровна восседали «на престолах царей Михаила Федоровича и Иоанна III».

Зафиксировав это положение «для вечности», Николай II укладывал обе регалии на подушки, поданные несшими их сановниками, и призывал к себе императрицу Александру Федоровну. Подойдя, она опускалась на колени на малиновую бархатную подушечку. После этого Николай II, сняв с себя Большую императорскую корону, касался ею головы императрицы и затем снова возлагал ее на себя. Затем Николаю II подносили Малую императорскую корону, которую он возлагал на голову Александры Федоровны. Ассистентами императрицы были два брата, младшие сыновья Александра II, великие князья Сергей и Павел Александровичи.

Четыре статс-дамы, сопровождавшие императрицу, немедленно поправляли корону, пришпиливая ее специальными шпильками к прическе императрицы. После возложения короны императрице подносили порфиру (т. е. мантию) и «женскую» бриллиантовую цепь ордена Св. Андрея Первозванного. Те же статс-дамы немедленно расправляли мантию. После этого Александра Федоровна поднималась и возвращалась к своему трону, а Николай II вновь принимал скипетр и державу. Собственно, эти описанные действия и являлись церемонией коронации императорской семьи. Протодиакон провозглашал весь императорский титул и желал «многие лета…». В этот момент начинали звонить все колокола, а народ отсчитывал 101 пушечный залп.

Коронование императрицы Александры Федоровны. 1896 г.

По окончании звона колоколов и стрельбы пушек Николай II, встав с трона и отдав Скипетр и Державу сановникам, коленопреклоненно читал установленную молитву. Также на коленях молитву «от всего народа» читал митрополит. Во время этой молитвы Николай II стоял, а все сановники, бывшие в Успенском соборе, вслед за митрополитом опускались на колени. Эта картина западала в душу – читающий на коленях молитву «от всего народа» митрополит, стоящий на коленях весь военно-политический бомонд и возвышавшийся над тысячами коленопреклоненных сановников император.

Следует отметить, что Успенский собор в «чрезвычайном коронационном режиме» вмещал около 5000 человек. С учетом многочисленных гостей все места были разобраны очень плотно. Все присутствующие были одеты согласно протоколу, жестко предписывавшему форму одежды. Даже малейшие отступления от этой формы требовалось согласовывать чуть ли не на высочайшем уровне. По крайней мере, старейшая из великих княгинь Александра Иосифовна, одетая «по форме» в русское платье из серебряной парчи, с дивными драгоценностями, «…просила разрешения их величеств не быть в декольте, боясь простуды, и потому корсаж ее платья был закрытый». Кстати, для великой княгини Александры Иосифовны это была уже третья коронация (1856, 1883 и 1896 гг.).

После завершения колокольного звона и божественной литургии Николай II, снимавший на это время корону, вновь возлагал ее на себя. Вновь «зафиксировав момент» для вечности, Николай II опять снимал корону и сопровождаемый императрицей шествовал к золотым воротам Успенского собора. Перед царем шли сановники, несшие императорские регалии: Большую и Малую императорские короны, Скипетр и Державу. За регалиями следовали император и императрица. При этом сановники с Государственным мечом, печатью и другими регалиями оставались на своих на местах.

В алтарной части собора, за царскими воротами, начиналась ответственейшая церемония миропомазания, во время которой Николаю II священным миром смазывали глаза, ноздри, губы, уши, грудь и руки. Для того чтобы не расстегивать коронационный мундир при смазывании груди, император надевал мундир на голое тело, а на мундир пришивался специальный клапан, «под церемонию», через который и смазывали грудь царя. Проходила церемонию миропомазания и императрица. После окончания церемонии Николай II целовал святой крест и вновь возлагал на себя Большую императорскую корону и брал в руки Скипетр и Державу.

Мемуарных свидетельств, описывавших коронацию, довольно много. Например, одна из мемуаристок вспоминала, что «Первой в собор вошла вдовствующая императрица; на ней было платье из серебристой ткани, украшенное драгоценными камнями, а на голове у нее была алмазная корона. На императоре Николае был мундир самого старого гвардейского полка – Преображенского, а императрица была одета в белое русское платье, обшитое жемчугом»[328]328
  Барятинская М. Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918. М., 2006. С. 46.


[Закрыть].

Другой мемуарист, которому тогда было 8 лет, тоже оставил воспоминания. Конечно, князь императорской крови Гавриил Константинович часть домыслил по литературным источникам, но, тем не менее… «Императрица Мария Федоровна в бриллиантовой короне, золотой порфире и в бриллиантовой Андреевской цепи вошла в собор прежде государя. Она встала с правой стороны возвышения, перед своим троном. После нее вошли в собор Государь и Государыня.

Государь был в Преображенском мундире и лакированных сапогах, чего он обыкновенно не делал, а носил всегда простые, шагреневые. Государыня была в парчовом серебряном русском платье. Они тоже встали перед своими тронами.

Церемония миропомазания императора. 1896 г.

Начался чин коронования. Он проходил с исключительной торжественностью. Красота была во всем и затмевала все, что мне когда-нибудь приходилось видеть. Успенский собор, свидетель нескольких веков русской истории, в котором венчались на царство все цари из Дома Романовых; сонм духовенства в великолепных облачениях, с митрополитами во главе; чудное пение – все это придавало торжеству глубоко мистический характер.

Великие княгини и иностранные принцессы в роскошных платьях и драгоценностях; великие князья и иностранные принцы в самых разнообразных мундирах; придворные дамы и кавалеры, – живописная толпа, окружавшая царя и цариц, – все было красиво и величественно.

Государь сам, как Самодержец Всероссийский, возложил на себя корону и короновал Императрицу, вставшую перед ним на колени. Государь прочел „Символ Веры“ громким и ясным голосом. Было очень трогательно, когда Государь читал молитвы, которые читают государи по чину коронования. При этом одну молитву Государь читал стоя, а все присутствующие стояли на коленях, а другую Государь читал коленопреклоненно, а присутствующие стояли. По окончании чина коронования все Семейство поднялось по лестнице на возвышение, на котором стояли царь и царица, чтобы принести им поздравления. Мы шли за матушкой. Матушка поцеловала руку Государю, чего мы обыкновенно не делали, а на меня, восьмилетнего, нашло какое-то особенное состояние, и я не поцеловал Государю руку. Стыдно вспомнить!

После чина коронования началась литургия, во время которой, после причащения священнослужителей, над Государем было совершено таинство миропомазания. Раскрылись Царские Врата, к солее приблизился государь Император, и один из архиереев в сонме священнослужителей обратился к нему со следующими словами: Благочестивейший великий Государь наш, Император и Самодержец Всероссийский! Вашего Императорского Величества миропомазания и святых Божественных Тайн приобщения приближися время: того ради да благоволит Ваше Императорское Величество шествовать сея Великие Соборные Церкве к Царским Вратам.

Затем последовало миропомазание и вхождение Государя через Царские Врата к Престолу для св. Причащения по священническому чину. При совершении миропомазания помазывают миром также и грудь. Для этого у Государя было сделано на груди мундира отверстие с клапаном. На следующий день, когда мы осматривали Оружейную Палату, нам показали этот мундир, и мы видели вырез на груди мундира с клапаном, чтобы этот вырез прикрыть. Мундир уже висел среди других, в которых короновались прежние императоры. Между прочим, Александр III долго не хотел посылать своего мундира в Палату и носил его и после коронации. Это было заметно по его изношенности.

Вся служба в соборе продолжалась часа три, если не больше. Бабушка (т. е. Александра Иосифовна. – Авт.) уходила отдыхать в помещение, в котором мы с ней ожидали начала церемонии. По окончании обедни Государь с Государыней пошли прикладываться к мощам в Архангельском и Благовещенском соборах. Над ними генерал-адъютанты несли золотой балдахин со страусовыми перьями. Все вышли из собора».

Есть и другое мемуарное свидетельство о реальном времени, понадобившемся на проведение коронации. Карл Густав Маннергейм вспоминал, что он был «одним из четырех кавалергардских офицеров, которые вместе с самыми высокопоставленными лицами государства образовали шпалеры вдоль широкой лестницы, что вела от алтаря к трону на коронационном возвышении… С тяжелым палашом в одной руке и „голубем“ в другой мы неподвижно стояли с девяти утра до половины второго дня». То есть, по свидетельству Маннергейма он простоял в Успенском соборе 4,5 часа. При этом согласно принятой программе коронация в Успенском соборе начиналась в 10 час., а в 12 час. 30 мин. начиналось шествие из собора, т. е. вся процедура должна была занять 2,5 часа. Опираясь на приведенные выше мемуарные свидетельства, мы можем предположить, что коронация продолжалась на час больше запланированного времени.

Шествие из Успенского собора после коронации

После краткой церемонии поздравления начиналась церемония обхода Кремлевских храмов, в которых царствующий император должен был приложиться к гробам своих предков – московских великих князей и царей. Императорская чета в мантиях и коронах, со Скипетром и Державой сначала следовала в Архангельский собор. При этом сановники, несшие Государственный меч и другие регалии, шли впереди, но в собор они не входили.

Николай II, войдя в Архангельский собор, вновь снимал Большую императорскую корону и отдавал ее со Скипетром и Державой сопровождавшим его сановникам. Сам же начинал прикладываться к святым иконам и мощам своих предков. После окончания церемонии царь вновь возлагал на себя корону и брал Скипетр с Державою. В Благовещенском соборе церемония полностью повторилась. После обхода храмов Николай II направился к Красному крыльцу, через которое он прошел в Большой Кремлевский дворец.

На Красном крыльце повторилась традиционная церемония, введенная Николаем I. Великий князь Гавриил Константинович вспоминал: «Мы видели, как Государь и Государыня шли под балдахином по площади, по мосткам, и поднялись, обойдя соборы, на Красное Крыльцо. С Крыльца они отвесили глубокие поклоны стоявшей внизу толпе. Они поклонились три раза подряд: прямо перед собой, направо и налево. До сих пор помню склоненные головы Государя и Государыни, увенчанные коронами, громовое „ура“ толпы и звуки гимна».

Пройдя через парадные залы и оказавшись в Тронном зале, Николай II отдал Скипетр и Державу сановникам, а затем императорская чета в коронах и порфирах проследовала во внутренние комнаты для короткого отдыха в ожидании приглашения в Грановитую палату, где должна была проходить следующая церемония – торжественная трапеза. Во время отдыха монархов регалии оставались под охраной в Тронном зале Большого Кремлевского дворца.

После возобновления торжеств императорская чета в коронах и порфирах выходила из своих комнат и следовала в Тронный зал. Там Николай II вновь принимал Скипетр и Державу и затем направлялся в Грановитую палату.

В Грановитой палате императорская семья усаживалась на специальные «царские места». При этом на стол подавались три прибора, поскольку в коронационных торжествах принимала участие и вдовствующая императрица Мария Федоровна, которая проходила эту же процедуру тринадцатью годами ранее, в 1883 г. Когда приносили кушанья, Николай II снимал с головы Большую императорскую корону и передавал ее со Скипетром и Державой сановникам. После этого начиналась торжественная трапеза.

Часть гостей наблюдала за трапезой в Грановитой палате через специальное окно: «Мы смотрели сверху, из окон тайника, из которого в допетровские времена смотрели царицы и царевны на царские пиры.

Государь и Государыни сидели втроем за столом у стены, на возвышении, Государь посередине, а Императрицы справа и слева от него. Государь был в порфире без короны, а Государыни в порфирах и коронах. Я помню, что Государь ел спаржу руками. Царю и царицам подавали блюда придворные чины, а рядом с ними шли кавалергардские офицеры в касках и с вынутыми палашами. Возвращаясь, они шли, пятясь, чтобы не поворачивать спин их величествам.

В палате за столами сидели высшие государственные чины и дипломатический корпус. Вместе с нами смотрели сверху великие князья и принцы. Среди них был толстый Эмир Бухарский и высокий худой Хан Хивинский. Они оба были в чалмах и халатах», – вспоминал князь Гавриил Константинович.

После завершения трапезы Николай II, сойдя с трона, вновь возлагал на себя Корону и брал в руки Скипетр и Державу. Вернувшись в Тронный зал дворца, царь наконец снимал Корону и передавал сановникам Скипетр и Державу, после чего уходил во внутренние покои.

На этом завершалась та часть коронационных торжеств, во время которых Николай II активно включал в традиционный церемониал императорские регалии. Как несложно посчитать, только Большую императорскую корону Николай II за несколько часов коронационных действ возлагал на себя семь раз.

Потом была трагедия Ходынки, с ее тысячами раздавленных и покалеченных. Тем не менее, в этот же день состоялся памятный всем бал у французского посла Монтебелло, на котором присутствовала императорская чета. Оставляя в стороне оценку этих фактов, упомянем, что жена графа Монтебелло стала единственной иностранкой (не королевской крови), получившей орден Св. Екатерины, как знак огромной чести и отличия[329]329
  Барятинская М. Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918. М., 2006. С. 55.


[Закрыть].