Текст книги "О Христе. Краткие беседы на воскресные литургийные чтения"

Неделя о мытаре и фарисее

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.

Притчей о фарисее и мытаре Евангелие затрагивает проблему религиозности. Она ставит вопрос: сама по себе вера, сам факт ее наличия может ли быть достаточным критерием близости человека к Богу, гарантом его спасения? Притча строится на противопоставлении двух типов религиозности. Один из персонажей притчи имел положительную репутацию в обществе, которая была не фальшивой, а вполне заслуженной. Фарисей не делал другим зла, хранил целомудрие, держал пост, жертвовал часть своих средств на нужды церкви, посещал храм для молитвы. И все это искренне, от сердца, не формально. При этом он хорошо понимал, что все добродетели в человеке имеют своим источником Бога. Он ведь говорит Ему в молитве: «Благодарю Тебя за то, что я живу по совести: никого не ограбил, не обидел, не опорочил себя распутством». Он даже благодарит Бога и за самую религиозность. «Благодарю Тебя и за то, что я соблюдаю пост и храню прочие уставы церкви», – говорит он Ему. Перед нами портрет добропорядочного, достойного уважения человека, сложившегося и устоявшегося в религиозном образе жизни, который не так уж легко дается людям. Фарисею Господь противопоставляет мытаря. Он являлся человеком сомнительной профессии и столь же сомнительной нравственности. Мытари были людьми, продававшими себя оккупационному режиму и строившими свое благополучие за счет своих соотечественников. Мытарь из притчи Евангелия имел за душой какие-то иные неблаговидные поступки. Он стыдился самого себя и не имел дерзновения перед Богом в молитве. Его настолько сильно угнетала совесть, что, стоя в храме на самом последнем месте, он мог только вздыхать и просить Бога о помиловании. «Боже! Будь милостив ко мне грешнику!» – взывал мытарь. Ни перед людьми, ни перед Всевышним ему похвалиться было совершенно нечем, одни только нарушения того, что предначертано человеку свыше. Разумеется, ни малейших симпатий мытарь ни у кого вызывать не мог. Человек с таким багажом никак не может быть приятен в общении. Таких, как мытарь, избегают.

Но, как это ни странно может показаться, именно его, а не исполнительного и добросовестного члена церкви, ставит в пример Христос Своим последователям. «Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот», – резюмирует Спаситель. Это сравнение в пользу жалкого и презренного прислужника оккупантов, к тому же отягощенного нарушением религиозной морали, вероятно, было полной неожиданностью для тех, кто слушал Христа. Оно перечеркивало все обычные представления людей о праведности, все распространенные критерии и оценки богоугодности. Один суд у людей, другой у Бога. Милость Божия обращена к каждому. Она всегда спешит к кающемуся и ни от кого не отвращается, никого не считает чуждым себе. Напротив, человек, уверенный в своей религиозной непогрешимости, неизбежно будет ставить ниже себя тех, кто не дотягивает до религиозного «норматива» или вовсе не исполняет его. И тогда он становится чуждым отличительного свойства Бога – милости, обращенной к каждому. Евангельский фарисей страдал самым отвратительным видом человеческой гордыни – религиозной самоуверенностью. Производя «бухгалтерский» учет своим добродетелям, внося их в личный дневник, выставляя их перед собой и перед Богом, он автоматически впадал в пренебрежение по отношению к тем, кто был ниже его в нравственном и духовном отношении. Этим он погрешал против главной заповеди Библии – любви к ближнему. Фарисейские представления о божественной милости всегда заужены. Фарисей если и любит кого, то избирательно, а не по заповеди Христа. Его интерес к людям строго дозирован, он распределяет людей на «своих» и «чужих», присваивая себе право на подобную селекцию «представителей рода человеческого». Это совсем не евангельская позиция.

Фарисей упрощенно мыслит и о человеке. Он не видит надлежащим образом ни идеала святости, ни своей глубокой поврежденности грехом. Он внутренне слеп. Принижая в своих мыслях другого, он отказывает личности в наличии того, что делает ее творением Бога: в том изначальном стремлении к добру, которое вложено в человеческую природу. Подлинная святость – это глубокое переживание как общей поврежденности человека грехом, так и его богоподобия. Ни одному настоящему праведнику не была свойственна самодостаточность. Праведник всегда носит в себе некую постоянную скорбь о человеческой неисправности, все время молчаливо оплакивает ее в самом себе. В то же время он с особой силой устремлен к воплощению добрых начал души, вложенных в человеческую природу ее Творцом и свойственных абсолютно каждому. Пренебрегая ближним, фарисей отказывает человеку в том, что вложено в него зиждительным действием Самого Бога, что присуще ему по самому факту сотворения Высшей силой.

Фарисейская праведность немилостива, близорука и примитивна. Она не понимает Бога должным образом и отличается упрощенным взглядом на человеческую душу и на человеческую жизнь. Именно в силу своей ограниченности она и культивирует в подвижнике, ею одушевленном, чувство мнимой духовной исключительности. Увы, в этом тяжелом заболевании, в плену ложной религиозности человек может пребывать всю свою жизнь. Во избежание подобного духовного недуга Христос завершает притчу рекомендацией. Он говорит: «Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». Господь учит не искать в себе преимуществ перед другими, а производить обратное действие – умалять себя перед ближними, считать себя ниже их. Этот простой совет помогает избежать многих соблазнов ошибочной религиозности. Никому не хочется оказаться в посрамлении. Каждый тщательно бережет свое самолюбие и свою репутацию. «Возвышающий сам себя унижен будет», – предупреждает Христос Своих последователей. Пусть же эта неложная закономерность, отмеченная в Евангелии, предохраняет нас от увлеченности духом времени, от увлеченности самим собой и побуждает нас блюсти себя в христианской скромности и самоумалении.

Неделя о блудном сыне

Еще сказал: у некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Как и притча о мытаре и фарисее, притча о блудном сыне построена на противопоставлении. Распутство и своеволие младшего брата противопоставляется трезвости и здравомыслию старшего. Притча представляет собой зарисовку из обычной жизни. Два брата проживали в одном доме, видели один пример перед глазами, воспитывались в одних и тех же условиях. Однако ни тот, ни другой не переняли отцовской праведности, не прониклись ею, не сделали ее руководством в своем существовании. Такая невосприимчивость не могла не быть для любящего отца источником душевной скорби. Но он, понимая ошибочность жизни вне добродетели, все же предоставляет право каждому жить по своему разумению (или неразумию). Без всякого прекословия он отдает часть своего имения младшему сыну, прекрасно понимая, что его достояние будет тотчас с легкостью пущено на ветер. Его не останавливают и опасения за сына. Предоставлять свободу тому, кто не научился ею пользоваться, – всегда немалый риск. Отец впоследствии скажет о своем младшем сыне: «Этот сын мой был мертв» (Лк., 15, 24). Но и лишать личность драгоценного права самоопределения – значит брать на себя роль диктатора. Она не свойственна тому, кто строит отношения на принципиально иных началах. Любви в данном случае остается только одно: нести свой нелегкий крест, не терять надежды и терпеливо ждать. Эту позицию и занимает отец из притчи о блудном сыне. Вот такое решение извечной проблемы отношения двух поколений предлагает Евангелие.

Далее притча рассказывает нам о возвращении домой промотавшегося и обнищавшего сына. Чем может быть интересно это повествование? Тем, что блудный сын, приходя к отцу с повинной головой, нисколько не рассчитывает на его милость, на восстановление себя в первоначальном достоинстве. Он не стремится вернуть прежнее расположение отца и занять утраченное место в семье. Он не пытается спекулировать своим раскаянием, не ищет разжалобить отца своим несчастным положением, а искренне считает себя недостойным его милости. Он не ведет игры с отцом и готов нести всю полноту ответственности за свой проступок. Он намерен всю дальнейшую жизнь проводить на низких ролях и оставаться не в положении родного сына, а в состоянии наемного раба. Это было мужественное решение, говорящее о том, что блудный сын действительно «пришел в себя», что он глубоко осознал и прочувствовал всю неправоту своих действий. В нем произошел нравственный переворот: он вернулся в свой дом для жизни рядом с отцом. Его отец говорит о нем: «Сын мой был мертв, и ожил». Именно поэтому-то блудный сын и встречается с великой и неожиданной милостью того, кого он так вероломно оскорбил. Притча говорит нам о том, что всепрощающая милость небесного Отца всегда пребывает с тем кающимся грешником, который, «придя в себя», во всем обвиняет только себя и в потаенной глубине сердца не считает себя достойным божественного внимания.

А что же старший? Он проявляет крайнее недовольство поступком отца. Он отказывается принимать участие в общей радости по поводу возвращения младшего брата. Он негодует на любовь отца, он чужд ей. Он не живет с отцом единодушно, хотя и пребывает неотлучно в его доме. Он не проникается его ожидающей и всепрощающей милостью. Живя в отчем доме, он не перечит отцу, ни в чем не проявляет своеволия. Но это послушание, как выясняется, имело ложный характер. Можно проявлять внешнюю покорность Богу, ни в чем не переступать Его воли, но в то же время внутренне быть чуждым Ему, не понимать Его, не проникаться Его Духом и даже приходить в гнев на Него за проявления долготерпеливой любви. «Почему Ты не наказываешь за грех? Почему бездействуешь? Где Твоя справедливость? Где Твой высший суд?» Любовь Божия знает, что иногда человеку надо проделать путь младшего сына, чтобы «прийти в себя». Вот где причина той божественной медлительности, которая у многих вызывает протест. За все требовать немедленного наказания – это жестокая, немилостивая реакция. Старший сын, вроде бы, и не нарушал ничего, не убивал, не воровал, не насиловал, не швырял отчих денег к ногам блудниц. Внешне, по поступкам был вполне исправен. А в душе притаилась озлобленность, зависть, недоброе расположение к брату, острое недовольство снисходительной милостью отца. В отличие от младшего брата, старший не только не видит своей удаленности от Бога, но еще и пребывает в уверенности, что Бог является его должником, Который непременно обязан расплатиться с ним за его послушание. Подобная наружная исправность, в которой нет сыновней преданности, не хуже ли откровенного греха? В сущности, старший сын, никуда не отлучаясь, добровольно и осознанно поставил себя в положение наемного раба. После такого самоопределения ему несравненно сложнее, нежели младшему, «пробиться» к любви отца, усвоить ее и сделать ее правилом своей жизни. Вот почему Христос говорит, что грешники и мытари предваряют фарисеев в Царстве Божием.

Но отец, верный себе, простирает свою милость и к старшему. Он ведь тоже его сын. Он сам выходит ему навстречу, зовет в дом, слушает его резкие обвинения, не замечает его злобы, терпеливо объясняет мотивы своего поступка, почти оправдывается перед ним. Он пытается уврачевать ожесточенность старшего сына все той же свойственной ему снисходительностью и долготерпением. Такова любовь Божия. По слову апостола, она «долготерпит, милосердствует, не завидует», «все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор., 13, 4, 7). Слово Божие не устает являть нам эту любовь, напоминать о ней, влечь к ней. Последователю Евангелия остается только проводить свою жизнь в русле этой любви, не отклоняясь от нее, избегая той мнимой и опас ной праведности, которая в притче воплощена в образе старшего сына.

Неделя о Страшном суде

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Прежде всего, этот евангельский отрывок говорит о том, насколько Христу дорог всякий страдающий человек, лишенный самого насущного в этой жизни. Он называет такого человека Своим меньшим братом: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Не преуспевающего, не самоутвердившегося, не упрочившего свое положение в обществе, а всякого обездоленного, униженного, по тем или иным причинам не состоявшегося в этой жизни и оказавшегося на ее обочине. Христос не отстранял от Себя людей респектабельных, успешных. Так, Он воскресил дочь начальника синагоги, исцелил отрока римского центуриона, посетил дом главы налоговой службы, полюбил богатого юношу. Но Своим меньшим братом Он называет только несчастного. Спаситель обращает сугубое внимание Своих учеников на таких людей и велит проявлять о них заботу. Он даже отождествляет с Самим Собой всякого нуждающегося, всякого страдающего. «Если не сделали добра единому от сих меньших братьев Моих, то не сделали Мне», – говорит Христос апостолам. Что может быть выше такого сравнения? Не всем, не многим, но единому от них. Даже «единый от них» бесконечно дорог Христу, и помощь «единому от них» не останется без вознаграждения.

Вместе с тем, Он называет страшным словом «проклятые» тех, кто отказывает в помощи несчастным людям и закрывает свое сердце для них. Как бы мы ни относились к такому выводу, но те, кто закрывает свое сердце от страдающего человека, – это люди одного устроения с падшим духом, ставшим окончательным отступником от Бога. Христос предрекает им ужасную участь, уготованную во всей мировой истории одному только персонажу, – диаволу. «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его», – говорит Он. Если всякого страдающего Сын Божий отождествляет с Собой, то всякого, кто гнушается несчастным, приравнивает к диаволу. Столь грозное определение Христа может показаться преувеличением. Но оно не является гиперболой. Оно отражает самую суть людского равнодушия, сравнимого только с диавольской природой. Диавол холоден и абсолютно чужд любви. Холодность и безучастность – явные признаки демонизма. Обо всем этом следует серьезно задуматься нам, христианам, и периодически совершать самоиспытание, проверяя себя на наличие тех дел любви, о которых в Евангелии говорит Спаситель мира.

Далее следует обратить внимание на то, что слова Спасителя о значении добрых дел звучат не сами по себе. Они завершают довольно продолжительную беседу Христа о последних временах, о кончине мира. Это было одно из завершительных проповеднических слов Иисуса, произнесенное Им всего за несколько дней до распятия. Беседу на Елеонской горе можно условно разделить на две части. В первой части Господь говорит о великой скорби, какую будет испытывать человечество перед Его вторым пришествием. Во второй – о том, что христианам необходимо быть крайне бдительными в этот период и пребывать в бодрствовании. Что есть бодрствование? Для ответа на этот вопрос Господь приводит две притчи, о десяти девах и о талантах. Из них можно заключить, что бодрствование – это совершаемые и умножаемые человеком поступки любви. А после этого Спаситель прямо, говорит об уникальной роли добрых дел на Страшном суде, о том, что именно они во многом будут определять вечную участь человека. Нельзя не заметить усиленного акцента, сделанного Христом на совершении добрых дел.

Последнее время – тема, будоражащая и волнующая многих христиан. Это будет время не только страшных бедствий, но и нравственного, и духовного вырождения человечества. Высокие устремления, смысл бытия, чистый альтруизм, принципиальность – все это будет вынесено за рамки существования. Это будет эпоха откровенного и циничного поругания всего идеального, всего того, что составляет в человеке образ и подобие Божие, всех тех черт и свойств, ради которых он был вызван из небытия. Понятие греха будет полностью изглажено не только из совести, но и вытеснено из сознания человека. Всеми поступками личности будет руководить материальная сторона. Стяжательство станет единственным правилом человеческой жизни. Расчет займет место главной ценности. При таком извращенном понимании жизни, ближний превратится в объект манипулирования с целью извлечения той или иной выгоды. Это будет время, когда обнажится хищническая, инстинктивная, низменная сущность человека. Христос не случайно заключает Свою беседу о времени Своего второго пришествия призывом к делам человеколюбия. И не просто призывом, а категоричным требованием, от исполнения которого всецело будет зависеть участь человека в вечности. Ибо это будет период окончательного забвения заветов христианской любви. В условиях повсеместной одичалости и полного пренебрежения Евангелием малые и незаметные поступки человеколюбия приобретут в очах Божиих свою наивысшую ценность и значимость. Как это ни покажется странным, последнее время, вселяющее страх и ужас в людские души, будет временем, когда спасение для ищущих его станет наиболее близким, чем когда-либо. Для достижения его нужно будет не поддаться атмосфере морального озверения, не отгородиться от ближнего глухой стеной безучастности, не превратить его в объект собственного использования. В нелегкие и последние дни истории человечества для вхождения в Царство Христа необходимо будет избежать соблазнов равнодушия, сохранить живую душу и удержать сердце открытым для всякого нуждающегося. Совершение поступков любви посреди всеобщего хаоса, невероятного разгула зла и мирового разврата – одно из последних испытаний личности, хранящей верность евангельскому слову. Как представляется, именно поэтому Христос завершает Свою беседу о последних временах призывом к делам милосердия, категоричным их требованием. Нам остается положить глубоко в сердце этот призыв и неукоснительно следовать ему. В его исполнении, по слову Христа, сосредоточена вечная участь всякого истинного последователя Евангелия.