Текст книги "О Христе. Краткие беседы на воскресные литургийные чтения"

Неделя сыропустная

Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Этот евангельский текст читается на литургии перед началом великого поста. Что есть пост? Одна из форм покаянной деятельности, выражение своей виновности перед Богом. Во время поста человек утесняет себя в том, что составляет не только его телесную необходимость, но и является одним из основных его удовольствий. Чрево диктует свои права. В своем настроении человек очень зависим от состояния своего желудка. Пища есть веселие бренной плоти. Ни одни праздник не обходится без обильного и разнообразного стола. Но когда человек погружается в покаянный настрой, он добровольно, естественным порядком лишает себя земной радости, в том числе и телесного свойства. Покаяние несовместимо с удовольствием, плотским или каким-нибудь иным. Поэтому пост, воздержание от обильной и разнообразной еды, доставляющей удовольствие, всегда остается составным элементом покаянной работы, без которого эта деятельность совершенно немыслима. Поскольку покаяние есть неизбежный спутник человеческого существования, постольку и пост всегда имел, имеет и будет иметь важное значение в человеческой жизни.

Спаситель начинает Свою речь о посте с вопроса о том, как надо поститься. Стоит обратить внимание на то, что Христос не приводит никаких аргументов и доводов в пользу самого поста. Он априорно исходит из того, что пост как древнейшая форма покаяния, является необходимым аспектом в духовной деятельности человека. Господь говорит, что пост не только приемлется Всевышним, но и вознаграждается Им, причем вознаграждается явно, то есть ощутимо, в первую очередь, для самого постящегося. Тот, кто предпринимает труд поста, опытно знает его как телесную, так и духовную пользу. Пост внутренне углубляет и обогащает личность и многое открывает ей. Духовное приращение, возникающее в результате поста, и есть то самое явное вознаграждение, о котором говорит Христос. Наш ветхий человек, которого мы все в себе носим, противится любому утеснению, любому ограничению. Ему хочется вольготности и комфортности во всем. Тот, кто находится в плену падшего начала, кто живет в согласии со своим ветхим «я», будет пренебрегать постом, избегать его и отрицать его значение. Такой человек всегда найдет доводы против поста. Слово Божие адресовано тем, кто отдает предпочтение духовному началу перед началом материальным. Поэтому в Евангелии ничего не говорится о необходимости воздержания, но только о тех соблазнах, которые могут возникать во время поста. Что это за соблазны?

Пост в ветхозаветные времена имел индивидуальный характер. Обычно постился тот, кто испытывал потребность в покаянии или в приближении к Богу, он сам же и устанавливал время и меру поста. Накладывающий на себя ограничения для Бога вызывал среди людей уважение. Древнее религиозное общество умело ценить духовный труд. Это и порождало соблазн лицемерия, очень тонкой игры на публику, которая могла далеко не всегда осознаваться самим постящимся. Получать одобрительные отзывы – вожделенная пища для самолюбия. В любом роде человеческой деятельности есть свои опасности. Присутствуют они и в покаянной работе. Очень легко начать искренним богоугождением, а закончить едва приметным человекоугодием. Христос предостерегает христианина от подобного извращения поста. Казалось бы, при общей дисциплине поста, когда постится вся церковь, когда в труде пребывает все христианское сообщество, соблазн лицемерия исключен. Но наше изворотливое самолюбие всегда найдет для себя пищу. Призыв к радости во время поста актуален и для новозаветной церкви. Христос велит ничем не выделяться от окружающих нас людей, не играть каких бы то ни было ролей, держать себя в обществе просто и непринужденно. Он учит вести диалог с Богом сокровенным образом, никак не обнаруживая свой труд. Одно из основополагающих правил духовной жизни заключается в том, чтобы хранить в тайне свои отношения с Богом. То, что у христианина происходит с Ним, касается только двоих – его самого и Бога. Эти отношения не должны стать предметом широкого уличного обсуждения. Почему? Потому что в этом случае очень трудно будет подвижнику (а пост – это всегда малое подвижничество) избежать сетей самовозвышения. Весьма интересен тот факт, что святые не оставили записок, раскрывающих подробностей своей духовной жизни. Они не вели дневников, где фиксировали бы свои мистические переживания и отмечали свой духовный рост, хотя им и было что поведать о себе человечеству. Удивительное дело: те избранники, которые питали мир своей святостью, те не многие личности в истории человечества, которые обогащали его своим исключительным благочестием, совершали свою жизнь в глубоком молчании. Что можно сказать о внутренней жизни пророка Илии? Ничего. Библия покрывает ее абсолютной тишиной. Святые, достигшие полноценного богообщения, не только скрывали свою жизнь в Боге от других. Они скрывали ее даже от самих себя. Вот где кроется причина их молчания. Сколько их было в истории церкви? И никто из них не открыл дверей своей внутренней клети, не распахнул затворов своей души для людского обозрения. Никто не сделал этого даже в благих целях всеобщего назидания. Все они были согласны и едины в сохранении тайны богообщения.

Те, кто хочет привлечь внимание к себе, кто не достиг духовных высот, но претендует на них, кто всего лишь играет роль, хочет казаться, а не быть, те, конечно, поступают иначе. Например, публикуют книжки с претенциозным названием, вроде «Путь моей жизни». Чем примитивнее личность, тем громче она сама о себе заявляет и тем быстрее и легче она становится добычей пустого и суетного тщеславия, получая в нем убогую плату за свой жалкий труд. В церковной жизни, к сожалению, очень много восхваляющих себя лицедеев, уверенных в собственной значимости. Увы, на плодородной почве сорняки всякого рода растут гораздо обильнее и быстрее, чем на скудной. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в церкви так много лицемерия.

Тем, однако, выше и ценнее награда тех, кто в условиях криводушия и лжи избежал сетей искусного притворства и тонкого лукавства, кто всецело прилепился правде и кто совершал путь свой в той молчаливой безвестности, которая была свойственна людям подлинной духовной жизни.

Неделя 1-я великого поста. Торжество православия

На другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною. Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром. Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета. Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри. Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. Нафанаил отвечал Ему: Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев. Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею; увидишь больше сего. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому.

В первое воскресенье великого поста, которое называется «Торжество православия», читается краткий отрывок из Евангелия от Иоанна. В нем повествуется о призвании Христом Филиппа и Нафанаила. Чем оно примечательно?

Филипп сразу же, после первой встречи со Христом, признает в Нем Мессию. «Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки», – говорит он своему другу Нафанаилу. Эта поспешность могло показаться непозволительной легкомысленностью в таком серьезном и исключительном вопросе, как признание Мессии. Допустима ли здесь торопливость? Не было никаких исследований со стороны Филиппа на соответствие личности Христа пророкам и Моисею. Он не остановился и перед тем фактом, что Иисус был из Назарета. Об этом городе не было никаких упоминаний у пророков. Не было также ни чудес, подтверждавших мессианское достоинство Христа, ни Его проповеди. Все это было впереди. Была всего лишь одна встреча. Но она произвела переворот в душе и в сознании Филиппа. В силу чего он совершился? Каким образом Филипп избежал тех сомнений, которые захватили израильское общество после невероятного количества небывалых чудес, совершенных Христом? Ответ прост. Эта безоговорочная и несомненная уверенность Филиппа происходила оттого, что он имел Бога в сердце и пребывал в непосредственной связи с Ним до встречи со Христом. Филипп жил с Богом, был недалек от Него и потому хорошо знал язык божественных откровений. Он ведал Бога не только по Библии, но и из опыта своей внутренней жизни. Именно поэтому он не стал «поверять» и «измерять» Христа Библией и обращаться к доводам рассудка. Его не смутило и назаретское происхождение Иосифова сына, как он назвал Христа. Он совершенно определенно и несомненно знал: то, что он узнал об Иисусе, было открыто ему только Самим Богом, и никем иным. Тот, кто близок Всевышнему, не может не признать в Иисусе Сына Божия. Ведь Христос одной природы с Отцом. Соприкасаясь с Ним, душа естественным образом переживает Бога, узнает Его. Вот почему в случае с Филиппом личная встреча с Мессией имела решающее значение.

Этот же путь познания Филипп предлагает и Нафанаилу. «Пойди и посмотри», – говорит он своему другу. «Убедись на опыте личного общения, это лучшее доказательство, его будет достаточно. Других не потребуется». Уже одно созерцание Иисуса, малейший опыт общения с Ним моментально обращал к Нему сердца. Интересно, что в этом «пойди и посмотри» Филипп дословно повторяет Христа, не ведая этого. Он говорит Нафанаилу то же самое, что Христос сказал апостолам Андрею и Иоанну. Когда те спросили Его: «Равви, где живешь?», то Он ответил им: «пойдите и посмотрите». Они пробыли у Него тот день, и вышли от Него с тем же твердым убеждением, что и Филипп: «Мы нашли Мессию». И привели к Иисусу Петра, то есть сделали то же самое, что позже сделал Филипп с Нафанаилом. Они знали, что личная встреча решит все, и не ошиблись в своих ожиданиях.

При встрече с Нафаналом Господь называет его израильтянином, в котором нет лукавства. Услышать такое из уст Сына Божия – великая честь. Во всяком человеке, за редчайшим исключением, в той или иной степени присутствует лукавство, тонкое или грубое. Даже первоверховный Петр подвергался нареканию со стороны апостола Павла за лицемерие. В Нафанаиле не было этого недостатка. Христос как Истина открывается нелукавым, не умеющим хитрить, притворяться, лгать, торговать своей совестью. Вероятно, это прямодушие Нафанаила в очередной раз проявилось в тот самый момент, когда он был под смоковницей. Не исключено, что он попал в жизненную ситуацию, поставившую его перед выбором: пойти на ложь с выгодой для себя или же проявить прямодушие, но оказаться в явном проигрыше? Вся жизнь человеческая состоит из цепочки таких выборов. Там, под смоковницей, Нафанаил пребывал в состоянии борьбы с собой, в которой решающую роль сыграло его органическое неприятие любых форм лжи и лукавства. Это-то и обнаруживает Христос в Своем приветствии Нафанаила. Христос знал сокровенное, Ему было открыто не только душевное состояние Нафанаила под смоковницей, но и исход этой борьбы. При этом Он обнаруживает Свое знание того, что происходило в душе Нафанаила, в выражениях, исполненных величайшего такта. Он не говорит прямо о предмете тайных размышлений Нафанаила, потому что это могло поставить его в неловкое положение перед Филиппом. Христос открывает Свое знание прикровенно, но в то же время так, чтобы у Нафанаила не оставалось сомнений в Его полном всеведении, в том, что Он свободно читает в душе человеческой. «Я видел тебя под смоковницей», – говорит Он тому, кто впоследствии станет Варфоломеем. Все это было слишком неожиданно и слишком необычно, и так поразило Нафанаила, что он тотчас безоговорочно признает во Христе Царя Израиля, оставляя свои прежние и вполне правомерные возражения. В ответ на это Христос предрекает ему, что он будет удостоен гораздо больших откровений, нежели то, очевидцем которого он явился. «Увидишь больше сего», – говорит Он будущему апостолу. И прибавляет: «Отныне будете видеть небо отверстыми и ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому». Преграда, отделяющая небо от земли, Бога от человека, разрушена с пришествием Христа. Апостолам первым предстоит стать свидетелями этой истины. Вместе с тем, словами об ангелах Божиих Христос корректирует представления Нафанаила о Мессии. Он как бы говорит: «Я не только Царь Израиля в теократическом понимании. Обо Мне не нужно мыслить только в земных категориях. Я – также Царь неба. Моя власть распростирается над всей вселенной, над миром видимым и невидимым».

Вот это уверение Нафанаила и Филиппа, основанное на личной встрече со Христом, и есть не что иное, как торжество православия. Любая ересь, любое лжеучение, потрясавшее церковь, исходит из того, что мыслит о Боге рационалистически, вне духовного опыта, пытаясь вместить Божество Иисуса в категории человеческого разума. Еретик – это тот, кто замыкает себя в самом себе, кто ограничивает себя рамками своего сознания, кто отторгает себя от опыта богообщения и начинает мыслить о Боге дискурсивно, теоретически, по-школьному. Если бы Филипп и Нафанаил, Андрей и Иоанн в своем следовании за Христом опирались только на свои рассуждения, то Спаситель остался бы без апостолов, а мир никогда не услышал бы их благовестия. Живой личный опыт богообщения, подкрепляемый знанием Священного Писания, – вот тот единственный путь, который приводит личность к торжеству православия, к тому убеждению, имеющему сокровенный характер, которое Нафанаил выразил в невольном восклицании: «Равви! Ты Сын Божий». Этим переживанием, этим исповеданием всегда жила, живет и будет жить истинная церковь Христова.

Неделя 2-я великого поста. Память св. Григория Паламы

Второе воскресенье великого поста церковь посвящает памяти святителя Григория Паламы. Много лет он подвизался на Афоне и был тем подвижником, кто путем умного делания достиг богосозерцания. Впоследствии св. Григорий стал защитником учения о возможности обожения человека. Он учил, что божественный свет, который апостолы созерцали на Фаворе во время преображения Спасителя, имел нетварную природу. Этот свет проявлял себя внешним образом и воспринимался человеческим глазом. Апостолы видели его телесно. Евангелисты строго зафиксировали внешние признаки этого света. Несмотря на это, он имел божественный характер, был совечен Богу и представлял собой энергию Творца. К такому умозаключению св. Григорий пришел благодаря своему духовному опыту, в результате практики исихазма, которая в те времена получила распространение на Афоне.

Может показаться, что спор о фаворском свете, главным участником которого оказался св. Григорий Палама, имел отвлеченный характер. Между тем, он был принципиален, ибо касался самого существа евангельской веры. Если фаворский свет – всего лишь атмосферическое явление, то человек отлучен от Бога, он лишен возможности полноценно участвовать в божественной славе и приобщаться Божескому естеству, как об этом писал ап. Петр (см. 2 Петр 1, 4). Тогда и та открытость неба, о которой говорил Христос Нафанаилу, не является подлинной реальностью, а есть не более, чем образная, благочестивая фигура речи. Христос ведь часто употреблял образы и сравнения, которые не следует понимать буквально. А если свет Фавора имеет нетварную природу, то это означает, что приобщение человека Богу, его вхождение в область божественного бытия происходит на онтологическом сущностном уровне. Своими богословскими трудами, всем опытом своей духовной жизни архиепископ Солунский противостоял внутрицерковным попыткам свести веру к одному из видов человеческой деятельности. Он отстаивал неотмирный характер христианства. Его специфика заключается в том, что оно сообщает личности возможность полноценного богообщения. Человек всем своим существом участвует в божественной жизни и становится богом по благодати. Предназначение церкви – в выполнении этой задачи. Церковь не столько удовлетворяет религиозные потребности человека, сколько их развивает, постепенно возводя личность к высотам богосозерцания. Церковь является хранительницей истины, и ей чужд прагматизм любого рода, навязываемый внешними силами.

За свои убеждения св. Григорию пришлось три года провести в тюремном заключении и даже быть отлученным от церкви. Падшая человеческая природа всегда стремилась низвести веру с высот боговедения и ограничить ее рамками земного существования. Можно сказать, что все лжеучения, потрясавшие церковь, от ереси Ария вплоть до иконоборческой смуты, ставили перед собой общую цель: оторвать личность от живого единения с Богом и подчинить веру интересам падшего мира. Если Бог не воплотился, как учил Арий, то тогда и человек не обожен. Изъять икону из религиозного обихода – значит отгородить себя от божественного присутствия, добровольно поставить себя вне Бога, сознательно отказаться от возможности обожения. Как и многим отцам Вселенских соборов, св. Григорию пришлось испытать на себе агрессию церковных властей, стоявших на стороне лжеучителей и стремившихся подчинить церковную жизнь сиюминутным интересам и целям.

Может возникнуть вопрос: почему память св. Григория Паламы совершается во второе воскресенье великого поста? Во-первых, потому, что она продолжает собой тему торжества православия, заявленную неделей раньше. А во-вторых, потому, что христианину необходимо помнить, что главная цель поста, впрочем, как и всей человеческой жизни, заключается в достижении обожения. Пост – это не только и не столько воздержание телесного свойства. Это, прежде всего, устранение того, что делает невозможным единение личности с Богом, что разменивает человека на суету, что без остатка растворяет его в пустом времяпрепровождении, что делает из него раба земного существования, совершенно неспособного ни к какой к духовной деятельности. Из современной жизни почти совсем исчезла осмысленность действий, осмысленность поступков, осмысленность всего бытия в целом. Существование подавляющего большинства людей представляет собой механическое, бездумное перемещение по внешнему пространству действительности. Жизнь стала неимоверно пустой, ничем существенно не заполненной. Пост – это своеобразный противовес обесценивания жизни. Это устранение от того бесконечного внешнего разнообразия, которое в изобилии предлагает человеку сегодняшняя жизнь, и которое делает личность неспособной не только к богообщению, но и к чему-либо серьезному, правдивому, глубокому. Пост – это благое уклонение от мира. Пост – это та уединенность, в которой имеется тишина и глубина божественного присутствия. Пост – это освобождение личности для Бога. Пост – это время, напоминающее человеку об истине, как об абсолютной ценности бытия, и помогающее ему вырваться из плена ложного существования. Архиепископ Григорий Палама и был тем святым, который всецело жил для Бога, достиг обожения и пребывал в тайне боговедения. Когда он умирал, его губы шептали только одну фразу: «В горняя, в горняя». Его кончина стала рубежом нового существования. Он не сомневался в будущем бытии, жаждал его более, чем настоящее, и нисколько не боялся смерти. Он всецело усыновился Богу еще при земной жизни и во время кончины как бы подгонял себя к исходу из этого мира. Он с нетерпением, волнением и священным трепетом вступал в ту жизнь, которую познал отчасти и к которой глубоко и страстно стремился с юных лет. В его жизни отразилась непреходящая, неотмирная правда христианства. Эта правда стоит того, чтобы обновлять ее в своем сознании хотя бы раз в год, особенно в наше время. Слишком большую силу приобрели тенденции по уничтожению этой правды, стремящиеся к порабощению церковной жизни духом мира сего и окончательной ее десакрализации.