Текст книги "Россия и Южная Африка: наведение мостов"

В Швейцарии, в своем первом интервью, Герхард сказал, что он никогда не был ни коммунистом, ни марксистом, ни даже членом АНК, но не был и обычным шпионом-наемником. Он сказал, что с раннего возраста, когда его пронацистски настроенный отец был интернирован во время войны, он решил стать «гуманистом» и руководствовался этим всю жизнь[343]343
  Sunday Times. 30.08.1992.


[Закрыть].

На интервью Герхард был крайне скуп. Их было всего несколько, самое большое – израильскому журналу «Ха’аретз магазин» 7 апреля 2000 г. Оно было перепечатано в южноафриканском еженедельнике «Mail and Guardian» 11 августа того же года.

В последние годы Герхард жил в Кейптауне. Мы попытались через общих знакомых попросить его о встрече. Он сказал, что интервью больше не дает, и от встречи отказался. Но она все-таки произошла, и при странных обстоятельствах. И. И. Филатова пришла на прием к Р. Касрилсу, в то время министру безопасности ЮАР, для интервью по совершенно другому поводу. Он пригласил ее в кабинет и представил сидевшему там Герхарду. Касрилсу нужно было отлучиться, и Филатовой удалось задать Герхарду несколько вопросов. Одним из них был как раз вопрос о том, почему он больше не дает интервью. Герхард ответил, что за ним все еще охотятся несколько разведок и поэтому он старается «сидеть тихо». Однако для нас обещал сделать исключение[344]344
  Разговор И. И. Филатовой с Д. Герхардом. 23.05.2006.


[Закрыть]. Этого обещания Герхард не сдержал, передав через общих друзей, что ничего нового по сравнению с теми интервью, которые уже дал, сказать не может. Но вместе с этим отказом он передал нам и папку с основными своими интервью, опубликованными в газетах разных стран мира.

Герхард был главным, но далеко не единственным советским разведчиком, работавшим в ЮАР. Первая нашумевшая история с разоблачением советского разведчика произошла в 1967 г. Тогда, в ночь с 19 на 20 июля, в Йоxаннесбурге арестовали Юрия Логинова. Арест поначалу держали в секрете, но очень уж был он кстати тогдашним южноафриканским властям, муссировавшим советскую угрозу, и 8 сентября о нем объявил сам премьер-министр Дж. Б. Форстер. Уже на следующий день эту информацию поместили газеты многих стран. Писали, что Логинов был полковником КГБ, прекрасно образован (учился якобы в Московском институте международных отношений и дружил там с сыном министра иностранных дел СССР Анатолием Громыко[345]345
  Ан. А. Громыко много лет был директором Института Африки АН СССР.


[Закрыть]), что он побывал в 23 странах мира[346]346
  Argus. 09.09.1967.


[Закрыть].

В книге о Логинове, написанной южноафриканской журналисткой Барбарой Карр, говорилось, что Юрий Николаевич Логинов, работавший в ЮАР под именем канадца Эдмундаса Тринки, был послан в ЮАР главным образом для отработки легенды, конечной целью которой должна была быть полная легализация и затем назначение в США. «Вторичные» задания поначалу относились только к южноафриканской бюрократии, например, «выяснить, какие документы нужны иммигрантам из Канады, Австралии, Ирландии и Новой Зеландии» [347]347
  Carr B. Spy in the Sun. The Story of Yuriy Loginov. Cape Town: Howard Timmins, 1969. P. 149–151.


[Закрыть]. Если верить книге, эта и другая подобная информация была нужна КГБ, поскольку эта организация собиралась якобы использовать ЮАР как стартовую площадку для подготовки своих кадров.

Судя по показаниям Ю. Н. Логинова в пересказе Карр, сама по себе Южная Африка в эти годы СССР интересовала не сильно. Но насколько это было лишь удобной легендой для разведчика, арестованного в этой стране, сказать, конечно, невозможно. Скорее всего, были и другие задания: не случайно Логинов называл себя «оперативником политической разведки» и поставлял в СССР самые разные сведения. Его сообщения «стратегического» плана включали информацию о закупках ЮАР французских подводных лодок, о De Beers и Anglo-American (по его словам, алмазы интересовали СССР больше, чем золото), о строительстве нефтепровода, соединяющего Дурбан и Сасолбург, о строительстве новых военной и военно-морской баз на острове вблизи Дурбана. Политическая информация включала описания общей политической ситуации в ЮАР, отдельных политических партий, противоречий в правительстве, социальной базы разных партий, политических перспектив каждой из них и ЮАР в целом и многое другое[348]348
  Carr. B. Op. cit. P. 170.


[Закрыть].

По словам Карр, новое задание, полученное Логиновым после того, как он пробыл в ЮАР несколько месяцев, носило более политический характер: выяснение степени влияния АНК, ПАК и СВАПО и описание их деятельности; описание отношений ЮАР с Юго-Западной Африкой, Родезией и Западной Германией; анализ деятельности США в ЮАР; установление мест на южноафриканском побережье, подходящих для высадки «террористов» [349]349
  Ibid. P.197.


[Закрыть].

Со слов заместителя министра полиции С. Л. Мюллера, газеты цитировали и другие задания, пересланные Логинову из СССР: «… нам очень важно иметь информацию по следующим вопросам: условия въезда в страну и выезда из нее для иммигрантов-негров… опишите ситуацию на границах с Ботсваной и Лесото, особенно в районе г. Лобатсе. Возможна ли тайная высадка на побережье между Порт-Элизабет и Дурбаном? Влияние и авторитет партии Африканский национальный конгресс. Районы организованного сопротивления режиму… Пожалуйста, исполните как можно скорее» [350]350
  Rand Daily Mail. 11/11/1967. Не исключено, что сведения о возможности тайной высадки на побережье были нужны КГБ в связи с проектом такой высадки бойцов Умконто, предложенным Джо Слово (будущая операция «J») и обсуждавшимся им в Москве в июле – августе 1967 г. (Shubin V. ANC: A View from Moscow. Cape Town: Mayibuye Books– UWC, 1999. P. 103).


[Закрыть].

При том, что информации о Логинове было немало, далеко не все в его истории ясно. В передаче Карр, во время встречи Логинова с Бехтеревым – представителем КГБ в Кении, – тот говорил ему о потенциальной стратегической важности Южной Африки для СССР и о том, что СССР заинтересован в развитии там «революции». Бехтерев – если такой человек существовал, – говорил языком, которым в СССР не пользовались ни идеологи, ни пропаганда, ни простые граждане, и его сентенции слишком удобно укладывались в схему официальной идеологии ЮАР, чтобы им верить. Но было в его откровениях и нечто совершенно неожиданное. По словам Карр, он сказал Логинову: «По нашей информации ЮАР не только производит сырье для ядерного оружия… но и ракеты для него… Поэтому КГБ прилагает все усилия, чтобы получить информацию о масштабах разработок атомного оружия и ракетоносителей в ЮАР… Такое же задание дано и агентам ГРУ» [351]351
  Carr B. Op. cit. P. 184–185.


[Закрыть]. И среди заданий, переданных якобы Логинову Бехтеревым, было «установление степени сотрудничества между ЮАР и западными державами в сфере производства атомного оружия» [352]352
  Ibid. P. 197.


[Закрыть].

О том, что в ЮАР ведется работа над созданием атомного оружия, в то время знали единицы. Почему Карр было разрешено обнародовать эту в высшей степени секретную информацию и больше того, тот факт, что советским спецслужбам она была известна? (Как мы видели, она им действительно была известна.)

Карр пишет, что она получила доступ к материалам допросов Логинова: «Тысячи слов были записаны от руки или на пленку во время допросов, и мне, как журналисту, выпала удача получить эту информацию с тем, чтобы я могла написать эту книгу». Книга открывалась посвящением: «В благодарность людям, отвечающим за безопасность Южной Африки, особенно полковнику Х.» [353]353
  Ibid. P. V, XIX.


[Закрыть]. Но, когда стало известно о подготовке книги к изданию, генерал-лейтенант Х. Дж. фан ден Берг, глава южноафриканского Бюро государственной безопасности, счел нужным заявить, что он «не давал г-же Карр разрешения интервьюировать Логинова». «Я даю гарантию, что она не интервьюировала Логинова», – повторил он[354]354
  Argus. 25.08.1969.


[Закрыть]. В парламенте заместитель министра полиции С. Л. Мюллер тоже ответил категорическим «нет» на запрос о том, разрешен ли был кому бы то ни было доступ к Логинову и к материалам его допросов. Газета «Argus» опубликовала эту информацию под заголовком «Логинов и шпионская книга: тайна сгущается» [355]355
  Argus. 13.02.1970.


[Закрыть].

13 июня 1969 г. Логинова специальным рейсом вывезли во Франкфурт и обменяли на одиннадцать заключенных, обвиненных в шпионской деятельности против СССР.

Но этот обмен отнюдь не был концом истории Логинова и его тайн. В 1991 г. была опубликована биография многолетнего главы ЦРУ Джеймса Энглтона «Воин холодной войны». Собирая материалы к ней, ее автор, Том Мэнголд, раскрыл и тайну Логинова – так он, по крайней мере, полагал. Мэнголд интервьюировал бывшего главу представительства ЦРУ в Претории Джона Мертза, и тот рассказал ему, что Ю. Н. Логинов был двойным агентом: поступив на службу в КГБ в 1956 г., в 1961-м он стал работать на ЦРУ. Но Энглтон не доверял Логинову, полагая что тот на самом деле все еще работает на КГБ, и сдал его южноафриканскому Бюро государственной безопасности на проверку. Мертз работал над этим «проектом» вместе с фан ден Бергом в течение двух месяцев, но ничего нового ни южноафриканцы, ни американцы, прибывшие в апреле 1968 г. специально, чтобы допрашивать Логинова, выбить из него не смогли. Одной из пыток, применявшихся фан ден Бергом, в том числе и к Логинову, были многочасовые допросы, в ходе которых допрашиваемые стояли на кирпичах. Если они падали или оступались, их снова ставили на кирпичи[356]356
  Mangold T. Cold Warrior: James Jesus Angleton, the CIA’s Master Spy Hunter. New York: Simon & Schuster, 1991. P. 26–28, 209–219, 220–223, 225–226. Цит. по: Sanders. J. Op. cit. P. 27–29.


[Закрыть].

Когда стало ясно, что добиться от Логинова никаких новых признаний не удастся, Энглтон решил вернуть его в Москву. Обменяли его на западногерманских агентов, отбывавших сроки в тюрьмах ГДР. По словам полковника М. Гельденхёйса, сопровождавшего Логинова в ФРГ (это он был «полковником Х.» Барбары Карр), Логинов отказывался возвращаться в Москву, сумел задержать обмен на четыре часа и предлагал южноафриканцам работать на них[357]357
  Sanders. J. Op. cit. P. 27–29.


[Закрыть].

Что до Карр, то ей якобы дали предварительно «отредактированные» американцами фотокопии материалов старых допросов Логинова, оставшихся с того времени, когда он впервые начал работать на них, добавив к ним материалы, просто написанные сотрудниками ЦРУ. Но зачем нужны были такие сложности? Зачем нужно было раскрывать тот факт, что в СССР знали о работе южноафриканцев над атомным оружием? Зачем нужно было «предупреждать» СССР о том, что ЦРУ известно, например, о планах высадки десанта Умконто на южноафриканском побережье или инфильтрации его бойцов через Лобатце? Версия Мэнголда выглядит правдоподобной, но нестыковки есть и в ней.

В 1975 г., после того как Энглтон ушел в отставку, ЦРУ пересмотрело дело Логинова. По словам Мэнголда, новое расследование показало, что «Логинов действительно был перебежчиком из КГБ… Энглтон и его сотрудники насильно вернули Логинова в руки Советов… вопреки возражениям работников южноафриканских спецслужб» [358]358
  Ibid.


[Закрыть].

Но и это не конец истории Логинова. В 1992 г. московская газета «New Bridge» разыскала Логинова. Оказалось, что он жив и здравствует. Проживает в Москве. Но от каких бы то ни было разговоров он уклонился[359]359
  New Bridge. 1992. No. 1. P. 16.


[Закрыть]. Может быть, прав все-таки был Энглтон? Если бы Логинов действительно был перебежчиком, то ничего хорошего его в Москве не ждало бы. Допросы, возможно смерть, в лучшем случае – годы тюрьмы. И даже если бы он отсидел свое и выжил, 1992 г. был самым подходящим временем пожаловаться на советскую власть, если она его обидела. Но Логинов этого не сделал. Может быть, задерживая обмен и предлагая свои услуги спецслужбам ЮАР, Логинов просто продолжал отрабатывать легенду перебежчика, созданную для него КГБ? Что ж, тогда его должны были встретить в Москве как неудачника, но никак не предателя.

Но история Логинова не кончилась и на этом. В 2002 г. газета «Советская Белоруссия» опубликовала о нем сенсационную статью. Ее автор Дмитрий Прохоров писал, что Логинов родился в 1933 г. в Курске, что в 1946 г. окончил одну из элитных московских школ, а в 1954 г. поступил в Институт иностранных языков (не в МГИМО). На последнем курсе ему предложили работу в управлении «С» (нелегальная разведка) Первого главного управления КГБ, присвоив звание лейтенанта – хотя, по словам автора статьи, «из-за бюрократических накладок он не был приведен к воинской присяге». Американцы завербовали Логинова в 1961 г. во время первой же его командировки на Запад, когда он, якобы испугавшись ареста в Италии, вылетел в Хельсинки и попросил там убежища в американском посольстве. Логинову дали кличку «Густо», работал с ним сначала «опытный вербовщик» Ричард Кович, потом оперативник ЦРУ Эдвард Юхневич. В Москве его объяснениям якобы поверили. По словам Прохорова, Юхневич говорил, что Логинов полностью доверял американцам и опасался только КГБ. Говорил, что он «очень изысканно одевался… любил путешествовать и в этих поездках действительно стал практически западным человеком… мечтал о том дне, когда сможет „раствориться в Манхэттене“». Дальше история практически совпадает с тем, что говорилось в книге Мэнголда, хотя в статье она изложена более подробно. Упоминалась в статье и поездка Логинова в Кению, только в отличие от того, что писала об этой поездке Карр, автор статьи утверждал, что делалось это по заданию не КГБ, а ЦРУ и что встречался там Логинов со своим новым американским «куратором» Питером Капустой. Логинов и Капуста беседовали якобы в Найроби с утра до вечера в течение нескольких недель, и результатом этих бесед стала уверенность Капусты в том, что Логинов ведет двойную игру.

После ареста и допросов Логинова фан ден Берг огласил длинный список советских дипломатов, которых Логинов опознал якобы как агентов КГБ. На самом деле этот список предоставили южноафриканцам сотрудники ЦРУ. Вскоре после выдачи Логинова от одного из перебежчиков поступила информация, что Логинов расстрелян. «Однако на самом деле, – пишет Прохоров, – Логинова не расстреляли. Большинство руководителей Первого главного управления выступали за расстрел за нарушение воинской присяги и выдачу секретных сведений. Но когда военная прокуратура ознакомилась с делом Логинова, то выяснилось, что присяги он еще не давал. Это его якобы и спасло. Прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела, после чего Логинов был всего – навсего уволен из КГБ и отправлен в Горький, где стал работать в школе учителем английского языка» [360]360
  Прохоров Д. Двойное дно // Сов. Белоруссия. 25.10.2002. Статья позже вошла в книгу того же автора: Прохоров Д. П. Сколько стоит продать Родину. СПб.: Изд-во «Нева», 2005. С. 244–253. Мы благодарны Лукасу Фентеру за информацию об этих публикациях.


[Закрыть].

Автор знал о Логинове немало. Подробно рассказал, например, о его отце, упомянул даже дядю, носившего другую фамилию. Но источников своих обо всем этом, как и о том, что случилось с Логиновым по возвращении в СССР, Прохоров не приводит. Трудно поверить, что «из-за бюрократических накладок» КГБ мог присвоить звание лейтенанта своему агенту без принесения им воинской присяги. Трудно поверить и в то, что такие легалистские детали, как принесение или не принесение присяги, могли остановить советскую военную прокуратуру, если бы она действительно хотела судить агента-перебежчика. Как знать, может быть, у истории Логинова появится еще не одно продолжение.

В 1960-е годы в ЮАР находился и другой бывший агент КГБ, перебежчик Богдан Сташинский. По словам известного советского разведчика, перебежчика Олега Гордиевского, Сташинский был профессиональным убийцей, и, находясь в служебной командировке в Западной Германии, в 1961 г. дезертировал. ЮАР предоставила ему убежище. В 1984 г. тот же М. Гельденхёйс сказал газете «Cape Times», что, после того как Сташинский отсидел в западногерманской тюрьме шесть лет, сотрудники службы безопасности ФРГ обратились к своим коллегам в ЮАР с просьбой об убежище для него: они полагали, что в ЮАР он будет в относительной безопасности. Ему сделали «обширную пластическую операцию», создали новую легенду и женили на «девушке из Дурбана». Знали обо всем этом только три человека: Форстер, фан ден Берг и М. Гельденхёйс. Сташинский оказал немало услуг южноафриканцам. Гельденхёйс говорил: «Как агент КГБ, награжденный орденом Красного Знамени за выполнение политических убийств для советского правительства, он знал многие важные секреты советской разведслужбы. Он дал нашей разведке огромное количество бесценной информации» [361]361
  Cape Times. 5,7.03.1984; Andrew C., Gordievsky O. KGB: the inside story. London: Hodder & Stoughton. P. 385–386.


[Закрыть].

В 1980 г. в ЮАР был арестован полковник[362]362
  В заявлении П. В. Боты с сообщением об обмене Козлова, разосланном в 1982 г. во все миссии ЮАР за рубежом, Козлов назван майором: Department of Foreign Affairs Archives. 1/50/3. Vol. 3.


[Закрыть] КГБ Алексей Михайлович Козлов. В интервью автору статьи о нем в «Российской газете», опубликованной в 2010 г., Козлов рассказал, что в ЮАР он занимался сбором сведений о производстве атомного оружия. Информатором его стала 70-летняя южноафриканка, бывшая секретарша, подтвердившая факт испытаний атомной бомбы, о котором она волей судеб досконально знала. Козлова арестовали в самолете на вылете из ЮАР. Обращались с ним, по его словам, крайне жестоко. Времена кирпичей прошли. Его пытали и били, каждую пятницу водили на казнь и имитировали расстрел. Морили голодом: во время ареста он весил около ста килограммов, к тому моменту, когда его выпустили – 56. В 2010 г. в Москве о нем сняли телевизионный фильм «Испытание смертью» (автор сценария Александр Иванкин, режиссер Владимир Нахабцев). Играл Козлова Олег Тактаров[363]363
  Российская газета. 09.09.2010.


[Закрыть].

По словам премьер-министра П. В. Боты, рассказывавшего об аресте Козлова в парламенте, тот был опытным агентом, хорошо знакомым с Югом Африки: в 1976 г. он побывал в Юго-Западной Африке и Родезии, а визит в ЮАР в 1980-м был для него четвертым. Испытания атомной бомбы Бота не упоминал – то ли южноафриканская разведка до этого задания Козлова не докопалась, то ли на этот раз она не хотела разглашать такую информацию. Заданием Козлова, по словам Боты, была проверка эффективности и степени популярности национально-освободительных организаций.

Некоторые советские специалисты считают, говорил Бота якобы со слов Козлова, что претензии АНК на представительность и эффективность не оправданы и что внутри АНК существуют разные группировки, «далеко не все из них – лояльные коммунисты, которые поддерживают СССР». Проявлением «нелояльности» названо было то, что они получали деньги от Запада. Козлов говорил якобы, что АНК не смог убедить его, что эта организация имела какое бы то ни было отношение к восстанию 1976 г. Он рапортовал в Москву, например о том, что организации Черного самосознания не представляют опасности для советских целей на Юге Африки, так как продолжают дестабилизировать обстановку, а также о том, что лидеры АНК растрачивают советские деньги на престижные путешествия за границу. В Москве он изучал документы о ситуации на Юге Африки, написанные представителями АНК и СВАПО, а из ЮАР докладывал своему руководству, что некоторые положения этих документов неверны, в частности, что Южная Африка – отнюдь не вулкан, готовый взорваться в любую минуту. Сообщал он и о том, что СВАПО не пользовалась поддержкой населения в тех районах, которые он посетил. Получить победу на выборах, сообщал якобы он, эта организация сможет, только если будет использовать тактику запугивания[364]364
  Hansard. Vol. 91 (Fifth Session – Sixth Parliament, 1980). 229–231.


[Закрыть].

Вряд ли можно считать надежным источником сведения, полученные под пыткой, да еще и пересказанные руководителем страны-противника. Вряд ли советский разведчик мог назвать «нелояльностью» тот факт, что АНК получал средства из западных источников: в СССР это могли только приветствовать. Другое дело, если какие-то группировки в АНК получали такие средства без согласия или одобрения его руководства: этого советские партнеры АНК действительно не одобрили бы. Вряд ли упомянул бы советский агент и о «тактике запугивания» в связи с организациями союзников. Бота в таких тонкостях не разбирался. Но кое-что в его словах перекликается с тем, что мы знаем из советских источников.

В 1982 г. Козлова обменяли на восьмерых агентов западных стран, находившихся в заключении в СССР и странах Восточной Европы, и южноафриканского сапера, попавшего в плен к СВАПО в 1978 г., ЮАР попыталась присоединить к ним и советского диссидента Натана Щаранского, но эта попытка не удалась[365]365
  Department of Foreign Affairs Archives. 1/50/3. Vol. 3, lists 99-101.


[Закрыть].

Сколько еще было советских агентов в ЮАР, сказать трудно, но очевидно, что куда больше, чем тех, кого удалось разоблачить. Информированный собеседник сказал нам, что «посыльные» (резиденты) бывали в ЮАР регулярно и что лишь несколько их них были раскрыты. По его словам, одним из главных интересов СССР в этой стране было изучение возможности сотрудничества в продаже металлов, прежде всего, установления монополии на рынке платины.

А южноафриканцы?

А что же южноафриканская разведка? Создается впечатление, что, несмотря на одержимость советским «тотальным» наступлением, южноафриканцы работали на советском направлении не слишком активно. Ни громких скандалов, ни провалов. Во время допросов Логинова у южноафриканских служб безопасности даже не было переводчика со знанием русского языка[366]366
  Sanders. J. Op. cit. P. 28.


[Закрыть]. Вероятно, в том, что касалось Советского Союза, южноафриканские силы безопасности полагались в основном на информацию своих западных союзников.

И не напрасно. В. Г. Шубин считает, например, что несколько крупных провалов операций АНК в конце 1960-х – начале 1970-х годов, в том числе операции «J», произошло по вине сотрудника ГРУ Николая Чернова, перевербованного ЦРУ. Он отвечал за паспорта и визы гостей КПСС и таким образом имел доступ к фотографиям, подлинным именам и псевдонимам участников операции[367]367
  Shubin. V. ANC… P. 45–46, 102–107.


[Закрыть].

Но у южноафриканцев были и свои агенты, в том числе и те, кто бывал в СССР. Видимо, самый известный среди них – Джерард Луди. В своих воспоминаниях, опубликованных годы спустя после его разоблачения, Луди писал, что предложил свои услуги южноафриканским спецслужбам из идеологических соображений в 1960 г., когда учился в Витватерсрандском университете. Ему предложили вступить в подпольную ЮАКП, что он и сделал в мае 1963 г. Луди стал журналистом, сотрудничал в либеральной «Rand Daily Mail» и в издававшейся коммунистами газете «New Age» [368]368
  Ludi G. Operation Q-018. Cape Town: Nasionale Boekhandel, 1969. P. 7–9, 13–16, 18, 23.


[Закрыть].

Этой версии верят далеко не все. Гордон Винтер, другой агент южноафриканских спецслужб, рекрутированный в то же время, что и Луди, писал, что Луди был на самом деле левым журналистом и вступил в компартию по убеждению. Но через месяц после этого его арестовали за связь с темнокожей женщиной, то ли индийского, то ли малайского происхождения, и он согласился сотрудничать со спецслужбами, чтобы избежать огласки и тюрьмы[369]369
  Winter G. Inside BOSS: South Africa’s Secret Police. London: Passim, 1981. P. 101–104.


[Закрыть]. О том же писал и Стивен Клингман в биографии Брама Фишера. Видные коммунисты Хилда и Расти Бернстейн, хорошо знавшие Луди, говорили Клингману, что не могут поверить, что Луди с самого начала был шпионом – настолько он казался искренним. Да и история с женщиной – не выдумка. Письма Луди к ней были вещественным доказательством на суде[370]370
  Clingman S. Bram Fischer. Afrikaner Revolutionary. Cape Town: David Philip; Bellville: Mayibuye Books; Amherst: University of Massachusetts Press, 1998. P. 335–336, 352.


[Закрыть]. Однако Тони, дочь Бернстейнов, влюбленная тогда в Луди и ездившая вместе с ним в Москву, говорила нам прямо противоположное, а именно, что в Москве Луди вел себя крайне подозрительно: старался не выходить на улицу, нигде не показывался один, был в состоянии такой нервозности, что казался больным, и все время стремился уехать домой раньше запланированного срока[371]371
  Филатовa И. И. Беседа с Т. Страсберг. 06.12.2007.


[Закрыть]. Свидетельствовать это могло только о том, что, если ко времени поездки в Москву Луди уже и работал на южноафриканские спецслужбы, профессиональным разведчиком он вовсе не был.

Поездка эта состоялась в 1962 г. Луди побывал в СССР на Всемирном конгрессе мира, в котором участвовали 2800 человек. Вместе с другими делегатами он и Тони побывали в Волгограде и Сочи. В своих мемуарах Луди описал гостиницы, в которых останавливался, уличные сценки, выступления на конгрессе Н. С. Хрущева, первых советских космонавтов Ю. Гагарина и Г. Титова и английского пацифиста и борца за мир Бертрана Рассела. Но в принципе книга представляет собой скорее описание туристической поездки, чем наблюдения разведчика. Луди не знал русского языка, любопытства относительно советской действительности не проявлял и до поездки ничего о СССР не знал[372]372
  Ludi G. Op. cit. P. 84–154.


[Закрыть]. Связь Луди со спецслужбами раскрылась, когда его решили использовать в качестве свидетеля на суде против Брама Фишера, проходившем в 1964–1965 гг.

Южноафриканским спецслужбам удалось завербовать немало кадров Умконто и других активистов АНК, учившихся в СССР или бывавших в нашей стране. Так некто Пайпер, прошедший обучение в лагерях в Анголе, был послан в Ленинскую школу в Москву. Ленинской школой в просторечии называли Институт общественных наук, в котором получали образование руководящие кадры коммунистических и рабочих партий и некоторых национально-освободительных движений. Пайпера ценили так высоко, что пригласили даже на расширенное заседание ЦК ЮАКП в ГДР. Другой случай: некто Ральф (или Сирил) по кличке Страх, по всей вероятности тоже учившийся в Ленинской школе. Жена этого человека, Джессика, также работала на южноафриканские спецслужбы и тоже училась в Ленинской школе[373]373
  Barrell H. Interview with Bill Anderson // Rhodes House Library, MSS. Afr. s. 2151. Box 1. 1/1. P. 41; Maloka E. Op. cit. P. 52–53; Шубин В. Г. Африканский… C. 250.


[Закрыть].

В марте 1981 г. служба безопасности АНК раскрыла целую группу агентов южноафриканского режима и западных стран среди своих кадров в Лусаке. Около 60 человек сознались в том, что имели контакты с южноафриканскими службами безопасности[374]374
  Shubin V. ANC. A View… P. 174, 227.


[Закрыть]. Это создало в рядах конгресса атмосферу всеобщего недоверия и подозрительности и привело к созданию Кватро – лагеря-тюрьмы АНК, ставшего известным своими эксцессами. Вполне вероятно, что многие «признания» были выбиты из подозреваемых пытками, но некоторые действительно работали на разведку ЮАР. Многие проходили обучение в СССР, но поставлявшиеся ими сведения вряд ли могли нанести нашей стране ощутимый ущерб: за редчайшим исключением у них не было доступа ни к новейшей советской военной технике, ни к советским стратегическим или тактическим разработкам.

Были, конечно, свои разведчики и у АНК. В разное время судьба свела нас с несколькими из них. Самым необычным был Беки Джейкобс, имевший множество кличек – Хассан Соломон, Хассан Осман, Хассан Эффенди, Соломон Кинг, Кинг Соломон – и поразительное имя: Уранин Владимир Дзержинский Джозеф Соломон. Впрочем, может быть, это тоже была кличка. Под именем Уранин Соломон Беки поступил в 1990 г. в Институт стран Азии и Африки (ИСАА) при МГУ на кафедру африканистики, которой заведовала тогда И. И. Филатова. А научным руководителем Беки стал А. Б. Давидсон. Беки был явно способным и интересным человеком, поразительно хорошо информированным о внутренней ситуации в АНК, но учился он не слишком прилежно и на занятиях появлялся редко. Как он проводил свое время, нам неизвестно.

О своем происхождении и жизни, да и об АНК, Беки рассказывал нам такие невероятные истории, что им трудно поверить. Датой своего рождения он назвал 9 июня 1962 г. В удостоверении личности, выданном ему АНК в Лусаке, другая дата рождения: 16 декабря 1961 г. [375]375
  Sanders J. Op. cit. P. 389.


[Закрыть] Но эта дата считается днем рождения Умконто – совпадение, конечно, не невозможное, но маловероятное. Беки сказал нам, что родился в СССР, в Чите. Говорил о том, что дед его был сыном Дзержинского, что в 1920 г. он переехал в Южную Африку, но потом вернулся в СССР. Отец работал якобы в ГРУ и был послан в Египет к Насеру. Мать, говорил он, была родом из Турции, цыганского происхождения. Сам Беки жил якобы в СССР до шести лет, потом переехал с родителями в Южную Африку и стал активистом АНК. Возможности проверить эти утверждения, как и то, что говорил Беки о некоторых своих товарищах по АНК – порой весьма нелицеприятно, – у нас нет.

Впрочем, о своем происхождении из России Беки говорил не только нам. Наш коллега по кафедре африканистики южноафриканец Лукас Фентер, преподававший у нас язык африкаанс, вспоминал: «… летом 93-го мы с Беки пошли выпить в кабаке около площади Ногина, где он познакомил меня с „родным дядей“. „Дядя“ оказался стариком лет семидесяти в старом советском костюме. Беки сказал мне, что „дяде“ недавно впервые разрешили покинуть закрытый городок, где он до этого работал физиком-ядерщиком и разрабатывал вместе с Сахаровым водородную бомбу. „Дядя“, как помнится, хоть и выглядел нервным, но эту версию не отрицал, ругал Елену Боннэр за то, что она хорошего человека своими взглядами погубила и ближе к полуночи на примере пустых банок из-под пива стал объяснять мне приблизительное действие водородной бомбы. До сих пор для меня загадка, что это было» [376]376
  Электронное послание Л. Фентера И. И. Филатовой. 14.08.2011.


[Закрыть].

Дж. Сандерс пишет, что в детстве Беки классифицировали как цветного, но мать получила для него свидетельство о рождении под другим именем, и в 1978 г. он учился в «колледже для индийцев» в Дурбане. В начале 1980-х годов часто ездил из ЮАР в Свазиленд по делам молодежной программы Экуменического центра Дьякониа в Дурбане. Так, по крайней мере, говорилось в меморандуме, написанном им для южноафриканской полиции в 2003 г. [377]377
  Sanders J. Op. cit. P. 390, 477–478.


[Закрыть] Вряд ли приходится сомневаться, что этот удобный предлог использовался для целей АНК и ОДФ.

17 ноября 1985 г. в приложении к йоханнесбургской «Sunday Times» была опубликована статья о том, что Хассан Соломон, один из лидеров ОДФ, исчез в ночь на 11 августа. Он сказал семье, что едет на похороны юриста и активистки ОДФ Виктории Мксенге, но с тех пор ни от него, ни о нем не было никакой информации.

Семья беспокоилась, что он был убит или похищен полицией или службой безопасности. Но в январе 1986 г. южноафриканское радио передало информацию о том, что Хассан Соломон живет с индийской семьей на Маврикии, «изучает конституцию этой страны и играет в футбол с местными командами». Еще через несколько месяцев Беки Джейкобс обнаружился в Лусаке, в штабе АНК[378]378
  Sanders J. Op. cit. P. 390.


[Закрыть].

Очень скоро у него начался конфликт с лусакским руководством службы безопасности АНК, которое Беки обвинил в коррупции и эксплуатации бойцов Умконто. Неудивительно, что уже в 1986 г. он оказался в тюремном лагере Кватро. Беки пробыл там около пяти месяцев и, вероятно, не вышел бы живым, если бы его не вызволил Айвен Пиллэй, опытный и уважаемый член руководства АНК, позже занимавший один из руководящих постов в новой Национальной разведывательной службе ЮАР. Беки послали в анковское подполье в Свазиленд, но он попал в заключение за нелегальный въезд в страну и был депортирован обратно в Замбию[379]379
  [Sole S.] The Spy Who is Out in the Cold // Noseweek, No. 32. April 2001.


[Закрыть].

К 1990 г. Джейкобс был снова в центре конфликтов в руководстве АНК и обвинял отдельных его представителей в коррумпированности и сведении личных счетов. Вокруг него стала собираться неформальная группа тех, кто был так же недоволен положением дел. Позже, уже по возвращении в ЮАР, они объединилась и создали компанию «Консультанты Конгресса». Один из тогдашних соратников Беки сказал: «Группа „Консультанты Конгресса“ выросла как противовес влиянию старого руководства. Эти люди концентрировалась вокруг Табо Мбеки, так как он покончил с войной и не ассоциировался с эксцессами лагерей и структурами в прифронтовых странах» [380]380
  Ibid.


[Закрыть]. Вот в этот-то момент Беки и послали в Москву.

Документы на иностранных студентов обычно хранятся в архиве ИСАА долго и надежно. Но тайна окружает Беки и здесь. Одновременно с ним на кафедру африканистики под псевдонимом Леонард Тибе поступил другой южноафриканец, Мунту Алберт Баартман. От Тибе в архиве ИСАА осталась целая папка документов, со всеми его зачетками, отметками, заявлениями, документами из Института общественных наук и Университета Дружбы народов им. Патриса Лумумбы, где он учился до ИСАА. От Беки осталось только три коротких документа. Сотрудники ИСАА не могли сказать, куда делись остальные документы и каким образом они могли исчезнуть.

Достоверно известно, что в 1992 г. Джейкобс был переведен в Институт стран Азии и Африки при МГУ им. М. В. Ломоносова из Университета Дружбы народов им. Патриса Лумумбы. Учился ли он действительно в этом университете и под какой фамилией, мы не знаем. В ИСАА он специализировался по истории Африки. Южноафриканские журналисты писали позже, что у него была и другая функция: собирать деликатную информацию для АНК и ЮАКП и помогать возвращению южноафриканцев, «застрявших» в различных учебных центрах, обучавших их нелегальной работе[381]381
  Noseweek. 2001. No. 32. April. P. 7–9; Du Preez M. Of Tricksters, Tyrants and Turncoats. More unusual stories from South Africa’s past. Cape Town: Zebra Press, 2008. P. 201.


[Закрыть]. Если это и было так, то такими подробностями Беки со своим научным руководителем не делился.