Текст книги "Рагу из лосося"

Застыв, я продолжала стоять, думая, как бы отсюда выйти, и спасительно выставив перед собой нож.

– Я, конечно, готов признать, что вел себя неправильно. Но мне казалось, что с тобой можно вести себя так. Я думал, тебе понравится такая вспышка страсти. Все-таки ты женщина опытная….

От такой наглости ко мне вернулся дар речи. Я прорычала, стараясь громче и глуше:

– Если ты, ……., посмеешь сказать кому – то, что не сам упал с лестницы…

– Ладно. Я скажу, что упал вместе с тобой. Ну все, хватит. Прости меня, пожалуйста. Я был не прав. Но я люблю тебя, Ри. Я действительно люблю тебя, Ри, и хотел, чтобы ты была на моей стороне.

– Таким образом?

– Какая разница, каким образом? Я же сказал, что тебя люблю! И ты должна быть со мной, а не с этим смазливым ничтожеством! Все, что ты делаешь, ты делаешь неправильно, и кто-то должен тебе об этом сказать.

– Ты и пытался – что-то о людях, которых я подставила.

– А, это так, ерунда! Ты не знаешь? Женя Сваранжи был моим человеком. Я нашел его в какой-то помойке и специально перетащил в Москву.

– Зачем?

– Чтобы он мне помог избавиться от Сергея!

– Как он мог помочь?

– Я нашел Женю, когда покопался в прошлом его отца. Это ведь бедный провинциальный мальчик с сумасшедшей матерью, которая задурила ему мозги. Она с детства вбивала ему, что он должен отомстить, таким он и вырос. Таким я его нашел и привез в Москву. Не знаю, он убил Сергея или нет, но своей цели я добился. Я ведь понимаю этот бизнес лучше, чем Сваранжи. Евгения арестовали – теперь я преспокойно от него отрекусь, и для меня закончатся все неприятности. Вот и все.

– Зачем ты все это говоришь мне – теперь?

– Чтобы объяснить, почему ты должна быть со мной! Я просто привел пример. Я всегда выигрываю, Ри. Всегда. Не так ли?

– За что Евгений хотел отомстить отцу?

– Какая теперь разница? Впрочем, я уверен: Киреев тебе расскажет обо всем! Ведь это ты посадила мальчишку.

– Посадила на зло тебе?

– Мне на него наплевать! Если б я хотел вытащить его – я бы вытащил. Но мне выгодно, чтобы убийство Сваранжи хоть кому-то приписали. Давай лучше поговорим о нас с тобой. Давай заканчивай заниматься ерундой и выходи за меня замуж! Если согласишься, я моментально разведусь с женой. Она для меня ничего не значит. Знаешь, я люблю тебя с первого дня нашего знакомства. У меня сильная воля, поэтому я молчал. Ты всегда сходила с ума от этого сопливого ничтожества, ты вытащила его на поверхность, ты потратила на него большие деньги. На меня ты смотрела совсем другими глазами – равнодушными и пустыми, а зря. К сожалению, ты ничего не понимаешь. Хочешь, я щелкну пальцами, и ты будешь звездой покруче, чем Димочка? Или вместо него? Я могу сделать все! Его изничтожу, а ты засияешь еще ярче, нужно только мне сказать. Хочешь, ты будешь такой же блестящей марионеткой в яркой обертке, но полой изнутри, но об этой пустоте никто не узнает?

– В твоих руках – марионеткой?

– А в чьих же еще? В чьих руках все эти расфуфыренные блестящие куклы? Они пляшут на веревочке, клонированные картонные уродцы, но веревочку держу я. Валентина Сваранжи умственно отсталое существо. В ее руках были такие возможности, такие деньги. И вместо того, чтобы самой стать кукловодом и дергать за веревочки, она превратилась в одну из тупых картонных кукол, которые хранятся под лестницей и не сегодня – завтра размокнут от дождя. Я держу Димку на крепком поводке, и единственная цель его жизни – чтобы я не выпускал этот поводок никогда. Потому, что если я его выпущу, он исчезнет, растворится в миллионе таких же, как он… Из этого миллиона я могу вылепить второго «Мистера Диму», и этот проект будет ничуть не хуже первого. А Фалеев исчезнет с поверхности, деньги его рано или поздно закончатся, а других – не будет. И ты любишь такого человека? Который ни на что не способен сам?

– Он – человек! А ты нет!

– Неужели? И что в нем человеческого? Впрочем, тебе лучше знать! Ты даже не можешь отличить настоящую любовь от привязанности и денежной зависимости! Поверь, эти два чувства – единственное, что держит Диму рядом с тобой. Знаешь, я виноват в том, что произошло сегодня. Я выпил и подумал, что ты мне не откажешь…. А уже потом ты бросишь к черту и своего Димку, и сплетника Киреева со всей этой полицейской ерундой, и поймешь, с кем тебе выгоднее быть. А потом… неужели ты действительно меня ненавидишь?

– Да, я тебя ненавижу!

– За что?

– У тебя хватает наглости спрашивать?

– Да, хватает! Ты стоишь одетая, значит, ты хочешь уйти? Так иди! Я больше тебя не трону, обещаю! Иди!

Я пошла. Спустившись вниз, я остановилась возле входной двери потому, что услышала шаги за спиной. Пошатываясь, он шел ко мне и глаза его горели нехорошим огнем. Машинально я крепче сжала рукоятку ножа, подумав, что без боя не дамся. Но он не подошел близко и не сделал ни одного настораживающего движения. Он сказал:

– Я не хотел этого, правда, но другого выхода у меня нет. Куда ты идешь?

– Подальше отсюда!

– Как насчет Димы? Концерт давно закончился! Так что насчет Димы?

– Что ты несешь?

– Иди, давай! Только это тебе и осталось! Первый дом от ворот, налево, слышишь? Налево! Первый дом от ворот!

И, распахнув дверь, почти вытолкнул меня наружу. Холодный воздух больно ударил в лицо. Растерявшись, я обернулась. Он стоял на пороге:

– Иди прямо по хвойной аллее! Ты не могла не заметить аллею, мы ехали по ней!

– Дима в том доме?

– Ага, в том. Прямо на первом этаже. Комната прямо, как войдешь. Не бойся, не перепутаешь! Да, кстати, последнее, что я хотел тебе сказать! Лучше поинтересуйся тем, за кого Розалия собиралась замуж!

И со всей силы захлопнул за мной дверь. Я осталась одна, в темноте, но почему-то не чувствовала страха. Потом сделала несколько шагов вперед и стала бежать. Холодный воздух был наполнен запахом хвои. В темноте, там, где вместо неба была бездонная черная пропасть, противно кричала какая-то птица, и я бежала быстрей, чтобы не слышать ее крик. Быстрей. В темноту. Бежать. Изо всех сил бежать. Мне казалось: аллея не имеет конца. Деревянный домик слева от ворот был ярко освещен и в нем горели все окна. Настежь распахнутая дверь…. Слышались какие-то голоса, крики, звуки музыки – так, будто в доме очень много людей…. Женский смех… Вечеринка… Я рванулась с раскрытую дверь. Узкий холл… Впереди закрытая дверь комнаты. Я открыла дверь, попав в спальню, которая была очень ярко освещена. Вся спальня представляла собой огромную двуспальную кровать, на которой под простыней пыхтели два человеческих тела… От стука оба вынырнули из – под простыни… Я стояла и смотрела на Диму, просто так стояла и смотрела, сохраняя молчание. Не чувствуя ничего, даже тошноты. Вульгарная девица с черной копной волос и голой грудью удивленно приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но потом передумала… Я стояла и смотрела до тех пор, пока все не закружилось вокруг… Страшные глаза Димы… голая девица… Лампы… мебель… комната… один вращающийся круг… и лицо Димы… белое трагическое лицо… лихорадочное движение и шепот – почти над душой:

– Кто тебе сказал?! Кто….

Закричав не от ужаса, от отвращения (мне придется видеть его, говорить, а я не смогу), я вырвалась из комнаты и упала, споткнувшись о порог входной двери. Свернув в сторону от дороги, я помчалась вперед, пробираясь сквозь стволы деревьев…. Мимо в безумной какофонии кружились сосны, ночь и лицо… Я узнала дорогу к хвойной аллее по запаху, по очертаниям. Кажется, земля под ногами стала ровней…

Дальше все произошло очень быстро. Честно говоря, я мало что помню. В тот момент, когда я вышла из леса на хвойную аллею, совсем близко я увидела два узких горящих круга. Что-то темное, быстро… свет… ослепительный свет… темное неслось прямо на меня сквозь ночь… я закричала… закричала страшно… так, как не кричала никогда в жизни… что-то подняло меня вверх, а потом с размаху бросило в жирную землю… И все погасло, будто разом выключили звуки и краски… погасло абсолютно все.

Туман становился прозрачным и кусками застывал в воздухе. Голоса приближались, вибрировали в голове резким звоном. Когда они приблизились совсем близко, я поняла, что, наверное, прихожу в себя. Оба были до боли знакомы.

– Никуда я не буду звонить! – резко сказал первый, и в этих нервных интонациях я узнала Вал. Евга, – она и так натворила достаточно дел. Случайность, говорю тебе… простая случайность….

– Машину на огромной скорости, ночью, в лесу, на пустынной дороге ты называешь случайностью, идиот?! – в этом вопле был весь Димочка, весь его артистический темперамент, – и вообще, как она могла узнать? Как узнать?!

– Сам ты идиот! Надо меньше шляться! Да тут полно всяких людей, и ночью, и днем! Пары приезжают. И Назаров со своими бабами тоже тут ошивается… Простая случайность, я тебе говорю. Ведь не произошло ничего страшного. В местной полиции тоже считают… да и как теперь найдешь…

Голоса кружились в голове, поднимая невыносимый трезвон…. Наконец они стали отдаляться – все дальше и дальше… Наверное, именно так выглядит смерть…. Или не смерть, но близко к тому… Приходить в себя страшно… Так страшно… Разлепив веки, я поняла, что мир вокруг раскалывается на куски от нестерпимой боли. Прямо в лицо бьет холодный и резкий свет. Белый… И потолок – как белое облако. И стены тоже белые…. Бледное лицо перед моими глазами выглядит так страшно, что кажется – я умираю. В мозг снова пытается заползти темнота. Мне хочется отодвинуть ее рукой, но это невозможно. Нет ни мира, ни меня, ничего нет… Собрав волю в кулак, распахиваю глаза…

– Господи, Ри, как ты меня напугала!

Дима наклоняется совсем близко. Под глазами у него черные круги. Я различаю собственное тело, вытянутое в длину и накрытое простыней. К моей левой руке что-то прикреплено. Я пытаюсь дернуть, но Димка с криком перехватывает мою руку.

– Любимая, осторожно! Это капельница. Осторожней, не вытащи иглу. Медсестра сказала, что скоро снимут. Ри, ты меня видишь? Ты слышишь меня, Ри?

Интересно, что ему сказать? За что мне дана эта боль – открыть глаза и что-то ему сказать? Почему я в больнице? Зачем?

– Что со мной произошло?

– Любимая, успокойся. Ты в больнице. Все будет хорошо.

И без тебя знаю, что в больнице, идиот! Я спросила не об этом!

– Ты пришла в себя, солнышко? Можешь говорить? Тебя чуть не сбила машина. Вернее, сбила, только немного.

– Как это – немного?

– Ну, ты выскочила на шоссе…. Машина ехала на полной скорости… и ты должна была под нее попасть, но поскользнулась на земле и упала – лицом вниз, как бы отскочив от пути следования машины, и поэтому автомобиль тебя не задел. Ты упала о землю, ударилась виском о дерево и потеряла сознание. Так что все обошлось благополучно!

– Ничего не понимаю! Я вышла – на какое шоссе?

– Вернее, не на шоссе, это я так сказал… На дорогу турбазы, хвойная аллея… основная трасса турбазы, по ней все время машины ездят. Ты должна была выскочить прямо под колеса, но упала, поскользнувшись…. Так и осталась лежать…

– Кто меня нашел?

– Я. Я бежал за тобой следом, пытался остановить, хотя это было нелегко.

– И ты видел машину?

– Видел, только плохо разглядел. Машина пронеслась на страшной скорости. Я успел только заметить, что она темная, с узкими зажженными фарами. Больше ничего. К сожалению, номер не разглядел. В полиции меня сразу об этом спросили.

– В полиции?

– Я видел, как ты упала… Видел машину… Я сразу же вызвал полицию. Мне показалось, что тебя сбили. Ты лежала неподвижно.

– Значит, меня хотели убить?

– Я не знаю… Наверное, нет…. Но эта машина появилась так неожиданно… прямо на тебя.

– То есть ты так считаешь! А что тебе сказали в полиции?

– Они сказали, что это могла быть простая случайность. На турбазе отдыхает много людей. И потом, здесь есть домики, в которые пары приезжают на время. Такие скрывают, что приехали с кем – то. В полиции считают, что поэтому машина не остановилась.

– Водитель видел, что я упала?

– Не знаю. Было темно. Да, наверное, видел.

– О чем вы шептались с Вал. Евгом? И куда ты хотел звонить?

– Ты все слышала, да? – Димочка покраснел, – по правде говоря, я хотел позвонить Кирееву, с которым ты в последнее время так часто общалась. Я считаю, что все это выглядит странно: ночь, пустынная местность, ты в одиночестве, на дороге, в расстроенных чувствах, и вдруг откуда-то появляется неизвестная машина, да еще и на огромной скорости… Я считаю, за тобой следили…

– Кто?

– Откуда мне знать?

– А Вал. Евг. так не считает?

– Нет. Он говорит, что это была случайность. Но нервничает больше обычного. Похоже, он за тебя страшно переживает.

– А ты?

– О чем ты говоришь! Ты же знаешь, что ты – вся моя жизнь!

– Неужели? – это короткое слово – вместо оглушительного крика о том, что… Что кричат в таких случаях? Уезжаю, ухожу, не будет больше ни любви, ни проклятий, ничего не будет, что я не позволю – так…. Но мне не удается произнести ни слова и с глухим стоном я откидываюсь на подушку.

– Я люблю тебя, Ри. Я все тебе объясню. Прости меня. Это нелепая случайность. Ри, Ри-и-и…

Потолок, стены. Тяжесть в голове. Непосильная мне тяжесть. Я не хочу – жить.

– Я люблю тебя, только тебя одну! Все остальные ничего в моей жизни не значат!

Прижаться бы лицом к теплому родному плечу и ощутить трогательную защиту рук. Но я не прижмусь. Я уже привыкла – возрождаться из пепла. Димка плакал, уткнувшись в мое одеяло. Мой крест – обрекающий вести эту войну. Войну с тупой головной болью и с тем, что…. Любовь – воспаленная рана с обугленными краями. Признак того, что я проиграла эту войну.

LIVEJOURNAL,

ДНЕВНИК РИ.

ЗАПИСЬ ДОБАВЛЕНА: 13 ноября 2010.

Я не ушла от Димы и не уехала в Москву. Я не бросила его (как, наверное, должна была поступить), но я не стану лгать, что мне «тяжело» досталось такое решение. Дима стал продолжать свои клубные концерты, а я оставалась с ним.

Ничего хорошего в такой жизни нет. Клубные концерты «звезды» – всегда местная «отмывка» больших бандитских денег. При этом я зале может сидеть пять человек. Итак, последний клубный концерт из трех.

Мы в отеле при клубе, окна роскошного президентского люкса выходят на реку. У Димы плохое настроение, так же, как и у Вал. Евга. Не из-за денег. Из-за меня. Он мне не верит. Он не верит в то, что я его простила и считает, что если так легко простила, значит, не сильно и люблю. Впрочем, это нормально. Он никогда меня не понимал. И никогда не стремился понять. Мне скучно. Господи, как же здесь скучно! Серо. Все время идет дождь. Кричащая роскошь президентского люкса действует мне на нервы. Моя душа болит по одной причине (и Диме она непонятна): я не знаю, как мы будем жить дальше. Липкая приторная скука (или тоска?) неуловимыми миазмами загрязняет воздух, застывает на одежде и в волосах. Дождь тонет в тяжелых свинцовых водах холодной реки. Во все окна видна пустынная полоска берега. В день последнего концерта я встаю необычайно рано и начинаю одеваться. Сонная голова Димы поднимается с подушки:

– Куда ты собралась в такую рань?

– Пройдусь до завтрака. Погуляю у реки.

– Ты сошла с ума?

– Да.

– Этот странный разговор действует мне на нервы! Спать хочу! Смотри, не заблудись!

Я легко выбегаю из номера. Завтра нам предстоит вернуться на турбазу, в дом, который мы сняли на месяц. А пока…

Несколько шагов по длинному коридору – и посыпанная песком дорожка к воде. До чего же безвкусный здесь интерьер! Я иду по берегу – сумасшедшая из президентского люкса. Мне легко. Мне так просто и легко! Этой ночью я видела сон. Незнакомая квартира, накрытый стол, толпа чужих людей. Среди них – моя одноклассница, с которой я не виделась лет десять, столько, сколько уехала из своего города. Рыжая Ира с красивыми пышными волосами. Она хватает меня за руку, тащит в толпу и кричит:

– Он приехал, приехал! Ты уже видела, кто приехал? Да это же мистер Дима! Настоящая звезда! Представляешь? Он приехал сюда! Это просто чудо! Знаешь, как презирают эти звезды простых людей! И потом, у него такая напряженная жизнь: съемки, гастроли, интервью, записи в студии. Все время занят! Кстати, это я тебя должна благодарить!

– Почему меня?

– Он сказал, что вместо тебя приехал! Он как бы тебя заменил!

Я вырываюсь, в панике оглядываюсь по сторонам. Где же Дима? Я знаю, что он здесь! Я хочу забрать его, вывести отсюда! Это чувство становится таким сильным… Я пытаюсь его найти. Наконец вижу: Дима сидит на старом мамином диване (мама написала, что они выбросили этот диван два года назад). Он отстраняется от меня рукой:

– Уходи!

Я опускаюсь перед ним на колени:

– Дима, пожалуйста!

– Уходи. Я должен остаться здесь.

– Но ты не можешь! Ты же не можешь оставить меня одну! Я так тебя люблю, Дима!

– Я тоже люблю тебя, Ри. Но другого выхода у нас нет. Я делаю это ради тебя. Иди. Оставь меня одного.

– А как же концерт вечером?

– Концертов больше не будет!

– Дима!

Внезапно он поднимается во весь рост, а лицо становится совсем черным…. Таким страшным и черным, что мне тяжело дышать… Он начинает кричать, и я вся сжимаюсь от этого крика:

– Уходи! Уходи отсюда! И молчи! Молчи! МОЛЧИ!!!

Я бегу, пытаясь найти выход, а меня все преследует его крик. Наконец падаю с какой-то лестницы и в ужасе просыпаюсь… Просыпаюсь тяжело дыша, в холодном поту. Я не знаю, что означает этот сон, но мне страшно. Через несколько часов после этого сна, гуляя в полном одиночестве по холодному песку, я встречаю Андрея, свою безумную любовь из пятого ПТУ, любовь, когда мне было 14. Кто-то схватил меня за руку. Я резко обернулась. Передо мной стоял высокий улыбающийся Андрей. Андрей из моего прошлого, мой первый мужчина в 14 лет.

– Маришка! Милая!

Мы обнялись, как два близких друга после долгой разлуки.

– Ты так изменилась! Стала такой красивой!

– И ты тоже… А что ты делаешь здесь?

– А я теперь плаваю – под флагом. После твоего отъезда поступил в Н-скую мореходку. Теперь я старший механик, плаваю на сухогрузе. Через неделю ухожу в рейс. А здесь потому, что провожу отпуск, который уже к концу подходит. Мне путевку дали, в дом отдыха здесь, поблизости, здоровье подправить. Завтра уезжаю. Вот, решил прогуляться по берегу. И… не верю своим глазам! Как ты? Что делаешь? Закончила свой институт?

– Да, закончила. Я…. Работаю. Моя работа связана с частыми поездками. Здесь я в командировке.

– А где ты работаешь?

– В одном фирме.

– А живешь где? В Москве?

– В Москве.

– Ты замужем?

– Нет. Относительно…. Как сказать… вообщем…. Нет!

– Ну и прекрасно! У тебя есть время? Мы должны поговорить обо всем!

Он не знал обо мне ничего. Я поняла это по его открытой улыбке. Он не знал ничего! Совершенно не изменился: тот же милый и простодушный деревенский парень, верящий людям, каким был столько лет назад…. Он не знал моего нового имени (Ри), и вся моя жизнь представляла для него сплошное темное пятно, и от этого я вдруг почувствовала себя такой чистой! Меня столько лет никто не называл нормально – Мариной! Я чувствовала себя чистой, как в 14 лет. Мы поболтали о пустяках, усевшись на какую-то корягу, держась за руки, как в детстве.

– Мариночка, ты не хочешь сходить со мной на концерт? В клубе выступает этот певец… как же его… черт… Мистер Дима! Говорят, он популярный. Не хочешь сходить?

Я представила себя на концерте Димы…. Нет уж, спасибо!

– Сожалею, но вечером я занята!

– А я думаю сходить.

Ну вот, теперь придется сидеть за кулисами или в гостинице. Мельком взглянула на часы. Поздно…. Димка поднимет крик, но мне плевать. В «вечные моменты жизни» (как называю я их) для меня теряются многие вещи. В тот момент были чувства, рожденные к жизни внезапным появлением Андрея. Я потеряла ощущение пространства и времени. В глазах Андрея я казалась себе прежней. Человеком, стоящим на социальной лестнице выше, чем есть, заслуживающим уважения. Он восхищался мной. Я не могла уйти от этого восхищения туда, где ждали разочарование, боль и крушение всех надежд. И внезапно мне до безумия захотелось уйти из своей жизни. В голове сразу возник спасительный план. Начать новую жизнь! Разом перечеркнуть все! Уехать с этим сильным, честным и добрым человеком, перечеркнув годы сумбурной порочной жизни! Уехать с человеком, который сможет меня спасти! А любовь… Я заставлю себя его полюбить. Улыбнувшись, я раскрыла рот, чтобы об этом сказать… Но, не дав мне такой возможности, он вдруг быстро сказал:

– А я вот, представь, женат. Уже три года. Жена моя родилась в Н. Мы познакомились на дискотеке в нашей мореходке. Она молодая и очень красивая! Я ее безумно люблю! Ее Наташей зовут. Представляешь, у нас дочка – 10 месяцев! Такая чудная! Ее зовут Даша. Вот, смотри.

Жизнь никогда не делает неожиданных подарков. Что ж, еще один рухнувший воздушный замок. Я молча вернула фотографию. Ни в матери, ни в толстой девчонке не было никакой красоты. Самодовольная крестьянка с младенцем. Толстая и краснощекая. В жизни чудес не бывает. Мир снова стал черно – белым, пустым. Я спросила:

– Так ты счастлив?

– Очень! – просиял Андрей.

Он говорил правду. Внезапно мне стало очень холодно. Так холодно, что я больше не могла сидеть рядом с ним. Я поднялась:

– Ну, мне пора.

– Подожди! Я забыл тебе рассказать!

– Что рассказать?

– Я часто вижу твоих бывших одноклассников. Помнишь, как мы гуляли одной компанией? Так вот: недавно встретил Толю из твоего класса. Он был в Н. И он рассказал, что… Ты помнишь рыжую Иру с красивыми волосами?

– Конечно, помню.

– Она умерла. Повесилась в прошлом году, в ноябре….

Занавески летали по комнате от ветра. Дима нервно ходил по комнате. Начатая бутылка коньяка – на столе.

– Где ты ходишь? Я уже думал вызвать охрану!

– Почему не вызвал?

– Где ты была?

– Встретила друга из прошлого.

– Очередной воздыхатель? Типа Алика Вильского?

– Да.

Внезапно Димка подобрел. Обнял меня и одарил царским поцелуем. Вернее, поцелуем с царского плеча… Мужчины не любят тех женщин, которым нечего прощать.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ДАТА: 14 ноября 2010, 02.47

ТЕМА: Глупые слухи.

Славик, привет! Рада, что ты обо мне беспокоишься – но, поверь, со мной все в порядке. Я знаю, что кто-то запустил глупую утку в Инете о том, что меня сбила машина (читала сие произведение – «Любовницу Мистера Димы сбил пьяный шофер»). На самом деле ничего подобного не было. У меня был обыкновенный бронхит, и я пролежала в больнице ровно 5 дней – столько, сколько капельниц мне выписали. Слава Богу, что мама не висит сутками в Интернете и не читает всякую ерунду! Но если вдруг о чем спросит – смело говори, что все это не правда. Я не попадала ни под какую машину, никто меня не сбивал. У меня все хорошо. Извини, что так коротко и сбивчиво, я еще не совсем окрепла. Подробности обо всем (ты понял, что я имею в виду под этим «всем») напишу потом. Целую, твоя непутевая сестра.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ДАТА: 15 ноября 2010, 09.12

ТЕМА: Скучаю, целую!

Мамочка, милая, здравствуй! У меня все хорошо. Я так соскучилась о тебе…. Порой мне так хочется прижаться лицом к твоим теплым ладоням и под взглядом добрых понимающих глаз ненадолго вернуться в детство, и оттуда больше не выходить во взрослую жизнь. Спасибо за подробности о смерти моей одноклассницы – рыжей Иры. Я очень тронута тем, как быстро и подробно ты выполнила мою просьбу. Кто мог подумать, что жизнерадостная, общительная, красивая, яркая Ирка в один страшный осенний день покончит с собой. Хотя наркотики – страшная вещь. Я не знала о том, что Ирка подсела на иглу. Я и представить себе не могла, что она станет наркоманкой, а потом дойдет до самого дна и в один прекрасный день решит покончить с собой. Теперь давай отвлечемся от страшной темы. Перейдем к вопросу, который так сильно тебя волнует (я поняла это по письму). Милая моя мамочка, я тоже читала эту статью в поганом бульварном листке, который носит название «Газета про артистов». Ну как тебе объяснить, что нельзя верить в то, что пишут! Я хочу сказать тебе еще одну вещь: на самом деле все эти грязные публикации артистов не волнуют и уж конечно не возмущают до глубины души! Очень часто «грязные сплетни» специально оплачиваются продюсерами как часть рекламной раскрутки. Это всего лишь реклама. Такова жизнь. И я тебя уверяю: любой артист предпочтет увидеть свое имя на газетных страницах даже в самом грязном антураже, чем не увидеть его вообще! Они живут по принципу: пусть лучше обливают грязью, чем молчат про их драгоценное существование. Артист способен заболеть только из-за одного: если долгое время не будет видеть свое имя с газетных страниц. Теперь что касается статьи из «Газеты про артистов», статьи с удивительным по глупости названием «Любовница звезды играет в частного детектива» с подзаголовком «Сексу с Мистером Димой загадочная женщина предпочитает частный сыск». Надеюсь, после всего того, что я написала выше, ты уже поняла, что статья – глупая часть рекламной компании Вал. Евга. Явно не лучшая часть. Сейчас Вал. Евг. усиленно рекламирует Диму и его новый альбом (8 песен), к работе над которым Дима приступает в ближайшее время. Кроме того, Диму пригласили сниматься в кино – в новом российско – французском фильме. Роль маленькая, но неплохая. А что касается забытого убийства бывшего продюсера Димы, то Вал. Евг. просто решил обратить давний скандал себе на пользу, вот и все. Должна тебе сообщить, мама, что убийство Сваранжи, бывшего продюсера Димы, уже раскрыто. Убийца арестован и ждет суда. Сергея убил его собственный сын Евгений Сваранжи. И поверь мне, мама (а я знаю все подробности этого дела, всю подноготную): Евгений Сваранжи имел очень веские причины для убийства. А что касается моих любовных отношений с Димой, то это полная чушь! Дима меня не любит. И неужели ты думаешь, что такой нелепый человек, как Дима, может составить мое счастье? Или чье-то счастье вообще? К сожалению, я не смогу приехать к вам в ближайшее время. У меня слишком много дел. Но деньги пришлю, не волнуйся. Мы не отправляемся в ближайшее время на гастроли. Дима заявил, что сыт гастролями по горло. Так что теперь – клубные концерты в Москве, съемки в павильонах «Мосфильма» и работа над новым альбомом.

Ты спрашиваешь, что я вижу в своей жизни? Хочешь, я расскажу тебе эпизод, который потряс меня до глубины души? Недавно (еще до убийства продюсера) мы были в большом городе, как теперь говорят, в другой стране. Город изменился до неузнаваемости. Люди озверели от бедности. На каждом углу – митинг. Толпы нищих. С одной стороны – удивительная роскошь, с другой – удивительная нищета. Вечер. Площадь. Зажигаются витрины и рекламы. Иду медленно. Вдруг, как разряд тока, чей-то взгляд. Поворачиваю голову, поднимаю глаза. Старушка лет 70, маленькая, в детском пальто явно с чужого плеча. Высохшие пальцы держат чистенький кулечек, с нем – пирожки, всего несколько штук. Она улыбается и говорит:

– Деточка, купи!

Я смотрю ей в глаза, еще далекая от тоски, и внезапно понимаю, что эти пирожки – единственное, что она может продать. Продать, на вырученные гроши купить четвертинку хлеба и не умереть с голоду. Среди светящихся реклам дорогих магазинов она со своим допотопным товаром смотрится более чем смешно. Но именно на примере этой сжатой маленькой фигурки понимаешь жизнь такой, какая она есть. Я смотрю ей в глаза и понимаю все: муку, купленную на последние гроши, и тяжесть этого решения – пойти и продать. Сколько принимала его – знают лишь двое: Бог и она. У одного героя Достоевского есть слова: «Понимаете ли вы, что значит, когда больше некуда идти?» Как просто сказать «понимаю» и как тяжело на самом деле понять… Я лихорадочно открываю сумку, достаю из кошелька деньги, сую ей в руки пачку долларов… Старушка плачет:

– Деточка…. Что я могу сделать для тебя, деточка? Как отблагодарить?

И внезапно я говорю ей, это вырывается из моей измученной души, вырывается, как из горла – воздух:

– Молитесь обо мне! Молитесь о заблудшей Марине. Молитесь обо мне…..

И мне кажется, что если эта старушка помолится обо мне, помолится от всей души, прося Бога отпустить мои тяжкие грехи, значит, не все потеряно для меня в этом мире. Бог прощает грешника, если кто-то за него просит. И если старушка помолится за мою пропавшую душу, значит, есть свет и для меня тоже – на небе и, наверное, на земле…. Я забираю все пирожки и быстро бегу вниз по улице, чтобы никогда большее ее не видеть… Они вкусные, эти пирожки с картошкой. Они не впитали в себя горечь хлеба насущного. Я ем их и плачу. Плачу от непонятной тоски. На этой ноте я и хочу закончить свое письмо. Я хочу попросить тебя, мама, о том же: чтобы ты за меня помолилась. Сходи, мама, в церковь, поставь за меня свечку и попроси, чтобы Бог простил рабу свою Марину. Простил-за всё. И, надеюсь, тогда в моей жизни будет что-то хорошее. Целую тебя крепко – крепко. Пиши. Твоя Ри.

LIVEJOURNAL,

ДНЕВНИК РИ.

ЗАПИСЬ ДОБАВЛЕНА: 15 ноября 2010.

ФАЙЛ УНИЧТОЖЕН: 16 ноября 2010.

Я позвонила Кирееву. Мне не терпелось узнать подробности. Киреев обрадовался моему звонку и мы договорились встретиться через час на Маяковской. Для меня так удивительно было снова оказаться в метро! Когда я вышла из вагона (вовсю наслаждаясь «экзотикой», которую успела забыть), Киреев меня ждал. Мы уселись в маленьком кафе неподалеку от Тверской и он приступил к рассказу.

– Я так думаю, – сказал Киреев, – что скоро дело пойдет в суд. Нет смысла дольше тянуть. И так все ясно.

– И кто торопит? – прищурилась я.

– Забыл, что разговариваю с опытным человеком, – усмехнулся Киреев.

– Еще бы, – отпарировала я, – шоу – бизнес бывает покруче криминала. В нем все друг друга дергают за ниточки, и эти ниточки часто не разглядишь даже под микроскопом. И кто разглядит – тот продюсер.

– Есть резон поскорее отправлять дело, ты права, – сказал Киреев, – этого хотят крупные люди. Иногда у нас стандартные драки бомжей и убийства с ограблением, когда все на глазах, висят лет по пять. А это дело торопятся закрыть. И, в принципе, это правильно. Меня торопят, и я тороплюсь. Мне-то что…. Я, считается, раскрыл. Впрочем, ведь я молодец! Верно выбрал себе помощницу!

– Помощницу?

– Ну, умного консультанта! Помнишь, ты просила меня проверить прошлое Сергея Сваранжи по милицейским каналам в разных регионах России, исключая Москву и московскую область? И я проверил.

– Я подозревала, что Сваранжи мог сидеть на Севере. Он сидел?

– Все гораздо сложней и одновременно проще. Но однажды он действительно чуть не сел. Причем на семь лет.

– Что?

– Рассказываю подробнее. Ты, наверное, слышала легенды о золотых самородках, которые находят в тайге? Легенды о сибирских залежах золота? Обширные районы Сибири полностью не исследованы до сих пор, но еще в начале 20 века на золотых приисках Севера было начато промышленное производство. В 60 годах Советской власти главные «золотые достояния» были национализированы и поставлены под строгую охрану, но на остальной территории, в самых глухих углах процветал старательный промысел. Иногда участки, открытые старателями, оказывались настоящей золотой жилой. Один из самых известных приисков (наверное, тебе приходилось о нем слышать) был золотоносный прииск в районе Ленской тайги, на реке Лена. Именно там, в городе Ленске на берегу Лены засветился впервые Сергей Сваранжи и сразу же, несмотря на молодой возраст, стал известным человеком. Он был отчаянным, бесшабашным, мог работать по 20 часов в сутки без выходных и был необыкновенно устойчив к холоду, из чего можно сделать вывод, что он уроженец тех мест, родился где-то в Сибири. Позже Сваранжи, став богатым бизнесменом и обосновавшись в Москве, выправил себе новые документы. Впрочем, местом своего рождения он действительно указывал Ленск. Официально Сергей Сваранжи числился рабочим на золотоносных приисках, но неофициально…. В тех краях прокатилась волна страшных разбоев: самодельные старатели, которым удалось найти золотую жилу, были найдены с перерезанным горлом, а от золота не осталось и следа. В дома рабочих врывались бандиты, освобождая от любого тайного урожая, снятого в тайге…. И всегда исчезали большие количества золота. Некоторые тайно поговаривали, что в числе бандитов видели нескольких офицеров НКВД, которые официально охраняли золотое производство. Может быть, именно по этой причине бандитов и не удалось найти, и, уж конечно, никто не арестовал тайного главаря, который не особо и прятался, уверенный в сильной защите… Главарем, по слухам, был…