Текст книги "Массандрагора. Зов Крысиного короля"

Проклиная все на свете, он дополз до места, где в последний раз видел уродца. Опять тройная развилка! Прислушался – на этот раз было тихо. Затаился небось, гад! И куда теперь: направо, налево, прямо? Вероятность – одна треть, и не в пользу догоняющего, как ни крути. Тунгус был вовсе не дурак.

Пашка внимательно оглядел туннели. Никаких явных следов, да и вообще ничего не видно. Снова прислушался – гробовая тишина. Нечего раздумывать, в погоню! Громыхая, он повернул налево, с новыми силами заспешив вперед, и скоро попал в целый лабиринт туннелей, проходов, шахт и лесенок, ведущих в другие шахты, в мир скрытых от обычного взгляда коммуникаций и инженерного оборудования. Он попытался было вернуться к развилке, но заблудился окончательно. Проклятье! Гадство! Невезуха! Некоторое время Пашка отлеживался, тяжело дыша и с ненавистью вспоминая уродское тельце Фаронова. Что это? Цена прямого подключения к Машине? Или же Тунгус сознательно сделал себя таким? Хотя это вряд ли: наверное, просто очередной неудачный эксперимент, чего тут гадать! «Да и ладно, куда он денется – в таком-то виде? – решил Пашка. – Чекисты мигом его достанут».

Он наткнулся на довольно широкий и светлый туннель с большими решетками в полу и уже довольно неспешно пополз по нему, прикидывая, где же, наконец, из него выбраться. Поначалу внизу виднелись лишь пустые помещения, в которые Пашка не рискнул спрыгнуть, потому что если двери там окажутся крепко запертыми, залезть обратно в туннель будет проблематично. Затем пошла вереница складов, доверху забитых коробками и ящиками, туда он тоже не стал ломиться – склады всегда закрываются хорошо. «Вот если бы попасть в отель, – размышлял он. – Там, если что, можно выбить филенку!» А затем ему стали попадаться лаборатории: чаны, автоклавы, трубы, насосы, приборы, компьютеры… Первую из них он некоторое время рассматривал, но выбивать решетку не стал – что-то его заставило проползти немного еще и… И вот еще одна лаборатория. На этот раз Пашка попытался было выломать решетку, однако ничего не вышло – то ли она вообще не открывалась, то ли снизу был какой-то хитрый замок, он даже нож чуть не сломал.

Пашка дополз до вентиляции следующей лаборатории. Тот же результат. Гадство! Его начала бить нервная дрожь. Что, если он вообще навечно тут застрянет? Ори не ори – никто на помощь не придет! А если и придут, то как пить дать, зажарят лазером или скормят этой адской Машине – в порядке очередного безумного эксперимента. Неужто его жизненный лимит везения исчерпался? Как же глупо получилось-то, а! Он лег на спину, устало закрыл глаза и пару минут лежал так, безвольно покачивая левой ступней. Ему уже даже стало безразлично, что руки болели все сильнее.

Наконец его мимолетная депрессия прошла. Пашка перевернулся на живот и вгляделся в убегающий вперед туннель. Эй, а что там такое светлеет?.. Раньше этого точно не было. Он прищурился. Потолок метрах в тридцати впереди, через несколько решеток, белел ярким пятном. Ух ты, а это интересно! Пашка снова пополз, но на этот раз осторожно, стараясь не шуметь. Постепенно у него возникло новое, причем очень нехорошее предчувствие…

Там не было решетки! Из проема бил яркий свет, и доносились разнообразные звуки: побрякивания, постукивания, щелчки, непонятный гудеж… Почти перестав дышать, Пашка осторожно подтянулся к отверстию и заглянул внутрь. Сердце его чуть не выскочило из груди – Тунгус! Злодей, перебирая своими паучьими лапками, носился между двумя аппаратами. Один из них напоминал круглый, опутанный проводами магнит, находящийся на массивной подставке, хотя таковым, скорее всего, не являлся. С быстро вращавшейся штуковины стекали плотные струи то ли жидкого азота, то ли какого-то дыма. Второй агрегат, по-видимому, был пультом управления: высокий гудящий шкаф с кучей лампочек, экранов, ручек, ползунков, индикаторов и парой десятков рубильников самых всевозможных цветов, форм и размеров. Между аппаратами тянулись толстые экранированные кабели. Этот гад снова что-то затеял! Этому нужно было помешать.

Просунув голову внутрь, Пашка оглядел лабораторию. Небольшая комната, в которой, кроме аппаратов и простого металлического шкафа, ничего не находилось. Дверь закрыта, Фаронов один. Не замечая Пашку, он что-то корректировал на пульте, подкручивал, набирал на клавиатуре, разглядывал бегущие на мониторах графики, а затем, семеня и цокая по кафелю лапками, подбегал к магниту и что-то там внимательно разглядывал и прислушивался, чуть ли не прикладывая к железяке ухо своей шатающейся безобразной головы. Потом снова спешил к пульту и, кажется, при этом даже что-то напевал себе под нос. Вот же сволочь!

Пашка сжал нож и несколько секунд готовился к прыжку, рассчитывая свои действия: «Так, когда он подойдет сюда, прыгаю вон туда. Рукояткой в глаз, ногой под дых, а руки за спину… Дых-то этот у него еще имеется? Ладно, разберусь. А затем… Нет, убивать не надо, он же важный преступник! Надо брать его живым, только ранить. Главное, заблокировать его лапы, уж слишком их много…»

Он тихонько уселся у края на корточки, осторожно свесил ноги вниз, набрал воздуха, как перед прыжком в воду, пододвинулся еще чуть-чуть… еще… Что-то услышав, Тунгус вдруг резко обернулся, поднял глаза и уставился на Пашку, издав растерянный писк. Недолго думая тот прыгнул вниз, занося над головой нож…

Уродец дико завизжал, вскинув руки и засучив лапками, и попытался было отпрыгнуть, но Пашка мгновенно настиг его, схватив за руку, и сильно полоснул лезвием по его щуплым лапкам – брызнула желто-зеленая кровь, и одна из них повисла лишь на сухожилии. Тунгус закричал еще громче, ударил свободной рукой, промазал и принялся изо всех сил отпихиваться от Пашки, царапая и разрывая его джинсы острыми когтями. Тот нанес несколько сильных ударов в дегенеративный живот и голову, сам схлопотал чувствительный хук в челюсть, они крепко сцепились и ударились о пульт. Там что-то запищало, загудело, некоторые индикаторы быстро замигали, а магнит вдруг резко ускорил свое вращение.

– Отстань, отстань от меня! – заорал Тунгус. – Что ты наделал, идиот?! Прекрати немедленно! Мы так все погибнем!

Руки Фаронова остались человеческими, хотя и усохшего вида, к тому же ему не хватало массы и размаха, зато паучьи ножки действительно оказались серьезной угрозой. Каждая по отдельности была слаба, но обладала когтями, и конечностей этих было много! Некоторые из них добрались до Пашкиного лица и принялись до крови царапать его, но тот сумел отпилить еще пару из них – под душераздирающий вой злодея, конечно. Пашка еле сдерживался, чтобы не пырнуть злодея более серьезно… Но так все-таки нельзя было.

А гул вокруг тем не менее нарастал. Магнит крутился все быстрее и даже начал уже светиться резким голубым светом. Хм… А вдруг это и правда было опасно? Что делать?

– Останови это!.. – зашипел Пашка. – Ну?!

– Так отцепись же от меня, идиот! – сверкая красными глазками, пропищал Тунгус, но хватку ослабил и даже убрал пару лапок с его лица. Пашка чувствовал, как по нему течет горячая кровь.

– Хорошо, я отпущу тебя, – тяжело дыша, сказал он. – На счет «три», да?

Фаронов демонстративно закатил глаза, мол, что за детские игры… Пашка отпустил его, и тот, покачиваясь, отпрянул в сторону.

– Вечно ты да твой Соломон под ногами путаетесь… – проскрипел уродец и, не сводя с Пашки глазок, повернулся к пульту, хотя с его слабенькой шеей проделать это было непросто. – Отойди-ка вон туда! И спрячь нож!

Пашка покосился в указанный угол и покачал головой, хотя нож и убрал.

– Делай при мне, – глухо ответил он. – Знаю я тебя.

Скривив рожу и пробормотав: «Знает он меня, как же!», злодей принялся щелкать тумблерами. Вой магнита и его вращение снова усилились, а свечение стало теперь чисто белым.

– Эй! – нахмурился Пашка. – Ты чего это делаешь, а?

– Слышь, умник! – пискнул Фаронов. – Нельзя просто так взять и выключить это. Теперь уж придется довести процесс до определенной стадии и только тогда вернуть его в исходную, безопасную точку! В промежуточных состояниях система крайне неустойчива – так тебе понятно?!

– А что это вообще? – спросил Пашка с подозрением.

Уродец замялся, отвел глаза, и Пашка понял, что тот сейчас ему соврет.

– Что это такое?! – рявкнул Пашка и приблизился к нему, демонстративно доставая нож.

Фаронов отпрянул, уткнувшись в пульт, изобразил кислую улыбку и скосил глаза за спину Пашки, туда, где находилась дверь. «Ага, знаем мы эти штучки! Нет уж!» – ухмыльнулся про себя Пашка.

– Считаю до двух с половиной, – произнес он с угрозой. – Что это такое и что ты тут делаешь?!

Сзади раздался щелчок, и дверь внезапно распахнулась. Поняв свою ошибку, Пашка начал разворачиваться, но было уже поздно – в лабораторию словно бешеная фурия влетела Женщина-Кошка – переодетая ею Милослава. Залихватским ударом ноги она отбросила Пашку, тот отлетел к установке с магнитом, задел ее и упал на пол. Нож пропал где-то в противоположном углу лаборатории.

– Милая, ну что же ты так долго?! – радостно прокричал Фаронов. – Я думал, этот псих убьет меня!

– Ты в порядке, любимый? – проворковала Милослава, приняв эффектную позу посередине комнаты.

Пашка затряс головой, приходя в себя. Ну, погодите… Кинжал! Где он?!

– Да-да, все нормально, – пропищал Тунгус. – Только пару ножек он мне, сука, все-таки подпортил…

– О боже, дорогой! – Милослава всплеснула руками, заметив оторванные паучьи лапки и зеленоватую жижу на полу.

– Перестань, это все скоро станет совершенно не важно, ну, ты же понимаешь меня, любимая?

– Понимаю, – промурлыкала девушка, одной рукой прижимая к себе злодея, а второй доставая из-за пояса миниатюрный бластер. – Пришить его, милый?

– Безусловно, – захихикал Тунгус. – Как шелудивого пса.

«Когда Смерть стоит уже перед тобой, скалясь и ухмыляясь, когда она дышит на тебя зловонным трупным перегаром и протягивает костлявую руку для променада по аллее Забвения, вспомни, парень, одну простую истину: спасет тебя только чудо. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты стать для себя этим чудом? Осталась ли хоть крупица мужества в твоей плачущей, скорбящей по свету душе? Осталась ли хоть капля алой крови, и способен ли ты сделать еще один вздох? Тогда ты уже чудо. Всего лишь поверь в это. Поверь, если не готов без боя превратиться в бесплотную пыль из-за той, кто снова и снова упивается нашими жизнями», – вспомнил Пашка читанное в каком-то вестерне-боевике.

Не чувствуя боли и усталости, он резко вскочил и с животным рычанием прыгнул на злодейскую парочку, сбив их с ног – все упали, а Фаронов, перевернувшись в воздухе, умудрился задеть целый ряд тумблеров и ползунков на пульте. Грохнул выстрел, второй, из-под рычагов и кнопок посыпались искры, полыхнуло желтое пламя, заверещала сирена, а магнит завертелся настолько быстро, что визг его, казалось, сейчас преодолеет ультразвуковой порог. Не обращая на это никакого внимания, Пашка коленом выбивал из Милославы дух, придавив ей руку с пистолетом, а Тунгусу с хрустом ломал очередную ножку.

Но так продолжалось недолго. Внезапно сражающихся тряхнуло с такой силой, что они выпустили друг друга из своих жарких объятий, а затем что-то ухнуло, да так, что заложило уши, и… наступила полная невесомость.

– Какого черта… – изумленно пробормотал Пашка, медленно переворачиваясь вверх ногами. Его отнесло к шкафу, и он больно стукнулся плечом о его острый угол. – Это как же?!

– Слава! – откуда-то, будто из-под воды, донесся визг Фаронова. – Слава, где ты? Генератор! Боже! Оно сейчас прорвется сюда! Его надо выключить!

Все происходило словно в замедленном кино. Пашку развернуло лицом к остальным и точно вниз головой. В этом положении он завороженно смотрел на круглый огненный шар над пультом, на разлетающиеся куски каких-то его деталей, оторванных лапок Тунгуса и прочего мусора, на Фаронова, с гримасой ужаса пытавшегося добраться до кнопок и рубильников, на растрепанную Милославу в кожаном костюме, снова направляющую на него пистолет… И на нечто большое и белое, похожее на гриб, подернутое странной дымкой и как простыня на ветру, выпячивающееся из центра магнита, который, кажется, и вправду перешел на ультразвук, потому что вокруг установилась полная, просто нереальная тишина…

Немой выстрел. Вспышка. Мимо… Милославу начало разворачивать в сторону от Пашки, она отчаянно засеменила ногами, пытаясь противостоять инерции, и выглядело это довольно забавно. Пашка извернулся, с силой оттолкнулся ногой от шкафа и полетел на злодейку, выставив вперед руки. Заметив его, Женщина-Кошка открыла рот, что-то закричала, но крика не было слышно. Корректируя полет, Пашка оттолкнулся еще раз, от двери, и наконец врезался в девушку, одновременно вырывая у нее пистолет.

Милослава не ожидала этого. Немое удивление. Злость. Досада. Ужас. Переворачиваясь вниз головой, она столкнулась с Фароновым, щелкавшим тумблерами на весу, и они оба, барахтаясь слепыми котятами, медленно полетели прямо в эту жуткую, белую и потустороннюю «простыню». Пашка хотел было остановить их, задержать, он даже ухватил каблук девушки, но пальцы его соскользнули… Оттолкнуться от стены не получилось – слишком далеко, к тому же его уже развернуло обратно к двери. Замахав руками-ногами и изогнувшись, он начал делать поворот в обратную сторону, однако момент был упущен. Фаронов и его пассия неумолимо приближались к грибу, испускавшему яркие лучи света…

Постепенно стали проявляться звуки. «Уа-а-а! Н-на! Уа-а-а! Н-на!» – пульсировал сошедший с ума пульт. «И-и-и! З-з-з!» – визжал магнит. Мерное, плотное биение тяжелого воздуха. Шипение ненасытного огня. Свист… Треск…

– Не-э-эт! Не сейчас! – возник, вибрируя, крик Тунгуса. – Еще рано! Нет! Нельзя!

Низкий, потусторонний звук. Бум-бум! Бум-бум! Гриб робко коснулся Фаронова, а затем, осмелев, утробно чавкнул, вздрогнул и начал втягивать калеку в себя, озаряясь фиолетовыми вспышками. Тунгус беспомощно засучил бесчисленными паучьими ножками, крепко удерживая Милославу одной рукой за талию – вторая находилась уже внутри субстанции.

– Отвянь, отвянь от меня, проклятый! – в ужасе заорала на него девушка. – Что же ты делаешь, скотина?! – Она с мольбой в глазах посмотрела на Пашку. – Помоги мне! – Но тот не мог ничего поделать, лишь неуклюже размахивал руками, так и не найдя надежную точку опоры.

– Никак… – виновато пропыхтел он. – Прости…

– Куда ты, милая: сбежать от меня решила?.. – захрипел Тунгус, обвивая Милославу оставшимися паучьими лапками. – О, еще один предатель на борту!.. Ну нет, мы отправимся в этот ад вместе, и не надейся здесь остаться, грязная потаскуха!

Милослава принялась нещадно материться, извиваться, как попало бить Фаронова, но тому уже все было нипочем. Гриб же с удовлетворением ухнул и начал быстро сжиматься, засасывая их обоих в себя. Кажется, Машина приняла этот дар, жертву… или просто пищу. Она была удовлетворена.

Перспектива перед глазами Пашки исказилась: тела несчастных начали истончаться, превратились в длинные разноцветные линии и постепенно полностью погрузились в гриб. Тот довольно чавкнул, еще пару секунд повисел в воздухе, подрагивая, а потом с хлюпаньем втянулся в центр магнита, откуда и появился.

А пульт разгорался все сильнее, трещало безумное пламя, валил черный, густой дым… Дышать становилось все труднее, жар огня уже обжигал Пашку. Нужно было сматываться! Он замолотил руками и задрыгал ногами, стараясь снова развернуться к двери. Так, а теперь за что-нибудь зацепиться и навсегда покинуть это опасное место! Еще немного подтянуться и…

Удар! Еще удар! Установка с магнитом качнулась, ее массивное основание задрожало, все вокруг загудело, затряслось, вертящаяся болванка окуталась красным пламенем и… ее разорвало на мелкие осколки. Изрядно посеченный ими, Пашка грузно упал на пол – невесомость исчезла, и портал в неведомое закрылся.

Весь в крови, он лежал на боку и безучастно смотрел на жирный, клубящийся дым, постепенно обволакивающий его. Выхода отсюда все-таки не было. По крайней мере, не для живых. А значит, Смерть победила. В который раз. Еще одна ее маленькая победа, примите, мисс, поздравления… А книги врут, врут, они всегда врут… Чудо, значит, нужно? Но чудес не бывает, есть только технология. Тупая, бездушная технология, и больше ничего. И побеждает всегда просто более сильная железяка. Потому что технологии неведома такая вещь, как душа. Ибо душу не измерить и на весы не положить. И поймет это только Человек. Машине не дано. Она – всего лишь Алгоритм. А потому пусть убирается к черту!

Задыхаясь от едкого смрада, скрипя зубами, Пашка приподнялся сначала на одном локте, потом на втором, подобрался, сел и, шатаясь, наконец-то встал. На нем уже дымилась одежда.

– Врешь, не убьешь… – прошипел он и из последних сил заковылял к выходу.

Сзади него что-то щелкнуло, хлопнуло, и грохнул новый взрыв, куда сильнее прежнего. Пашку бросило на стену, он ударился головой и потерял сознание.

Крики… Дым… Огонь… Вокруг незнакомые люди в спецовках… Все бегают, суетятся, тащат Пашку на носилках по длинным, очень длинным коридорам, слишком длинным коридорам… И боль, всепроникающая боль во всем теле… Что происходит? Мир как будто в тумане, это кошмарный сон, который никак не закончится и длится, длится, длится… бесконечно.

Пашка хотел закричать, но не мог. Он хотел проснуться, встать, убежать, но это тоже было ему недоступно. Он хватал ртом воздух, таращил глаза и пытался хоть что-нибудь понять, но никто ему ничего не объяснял. А может, ему и объясняли, только он ничего не слышал. К нему наклонялись плохо различимые лица: одни просто улыбались, другие терпеливо успокаивали, а третьи настойчиво требовали объяснений и даже кричали на него, но все это было за гранью понимания Пашки.

И потом на него надели кислородную маску, содрали все еще тлевшую одежду, наложили бинты и долго чем-то поили… И опять несли, поднимали на одном лифте и опускали на другом, и снова коридоры, переходы, повороты…

И наконец – вот она, улица, свежий воздух, вечереющее небо, высокие горы, джипы и бронетранспортеры, палатки и флаги, марширующие колонны солдат и… Федор. И Лиза, и Сармат, и Соломон. Все улыбаются, машут ему руками, а Лиза плачет… Но где же Тунгус, где этот чертов подонок?! Куда он подевался?! Где… он?..

Который час уже «вечерело». Было далеко за полночь, но Машина снова не собиралась закатывать солнце за горизонт по привычному людям расписанию. Они сидели на высоком холме и грелись лучами этой капризной, но приятно теплой подделки. Внизу находился лагерь Объединенных Сил Посвященных, или ОСП: как объяснил капитан, – военизированного формирования, призванного охранять порядок в мирах и на границах между ними, этакие миротворцы при вселенском ООН, одной из многих организаций посвятов. Там было много кого: и русские из каких-то параллельных для Пашки Вселенных, и французы, и деловые американцы, даже дархане и странные существа, напоминающие белые клубни картофеля. Ввиду усталости он не стал интересоваться, от кого они произошли, сейчас это интересовало его меньше всего. Всюду сновали танки, джипы, летали военные гравилеты, утыканные пушками и прочими грозными приспособлениями, бегали озабоченные офицеры, отдавая приказы направо и налево, а солдаты ловко устанавливали палатки и небольшие домики, для командного состава. Лагерь здесь строился основательно и явно надолго.

ОСП вызвал Соломон еще в отеле, в номере Пашки, и полигон он открыл для них тогда же, хотя Фаронов в запарке даже не заметил этого. Однако чтобы военные прибыли сюда, понадобилось несколько часов – бюрократия, по словам Хорошавина, у посвятов просто зашкаливает, к тому же вызывать их пришлось, ситуацию полностью не раскрывая. По сути, военные прибыли только потому, что был незаконно расконсервирован закрытый полигон, и в нем «творится полный беспредел, содержится много пленников». Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Именно прибывшие медики и спасли Пашку, накачали его лекарствами, обмотали бинтами, налепили пластыри, в общем, поставили на ноги. По заверениям Хранителя-врача, если бы не его своевременное дарханское лечение, был бы Пашка уже на том свете, и тот ему вполне верил. Впрочем, несмотря на строго-настрого прописанный постельный режим, после позднего ужина он сбежал из санчасти и вместе с друзьями решил подышать свежим воздухом за территорией лагеря, так как уже через пару часов чувствовал себя лучше, чем когда-либо – процедуры Хранителей действительно оказались фантастически эффективными. Прихватив с собой несколько бутылок вина, которые невесть где добыл Сармат, они взобрались на соседний холм – вид оттуда открывался просто изумительный.

– И что теперь будет? – спросил Пашка, отхлебывая полусладкое кахетинское.

– Да много чего, – хмыкнул задумчиво капитан. – Начнется расследование, набежит куча экспертов, ищеек, профессоров, технарей, ну и полицаев всяких, чекистов наших тоже. Наверное, посвятовских журналюг пригласят, но поначалу вряд ли. Опечатают тут все… Спасут невинных, накажут виноватых. Накормят голодных, утешат плаксивых. Начнется извечный спор: кто за что отвечает, кому тут место, а кому нет, кто филонил, а кто работал, кому награда, а кому общие расходы оплачивать. Американцы будут наезжать на русских, дархане – на американцев… Все как обычно. Но ты, главное, помни, что мы тебе наказали. Усек? Держи, пожалуйста, язык за зубами. Во избежание, как говорится. А это дело может затянуться на годы…

Пашка озадаченно кивнул. Ему не очень понравился состоявшийся несколько минут назад разговор, но какой у него был выбор?

– Да уж, – вздохнул Сармат, отхлебывая из второй бутылки, – думали, сами справимся, а вот оно как вышло… Сто медуз мне в горло! Может, Соломон и поторопился вызвать этих охламонов; может быть, и не стоило…

– Как это не стоило? – возмутилась Лиза, недовольно скрестив руки на груди, – а как же Паша? Он бы погиб, если бы они не подоспели!

– Это верно, – сержант развел руками, – я потому и говорю – кто ж знал! А вообще Пахан молодец, молодец, кто ж спорит! – Сармат хлопнул Пашку по плечу, и тот инстинктивно сморщился, хотя никакой боли уже не чувствовал – лечение у дархан действительно было на высоте. – Ой, извини, дорогой! Я забыл…

Лиза возмущенно фыркнула.

– Дело-то серьезное, ребята, – повторил Хорошавин. – Если некоторые вещи, творящиеся здесь, вылезут наружу, то… не знаю даже, что и подумать.

Дело было в том, что они хотели скрыть факт взлома Машины Тунгусом и Соломоном, и даже факт взлома идентификационного кода посвятов. По счастью, Соломон замел большинство следов, полностью уничтожив или скрыв ключевые лаборатории с излишне интересным оборудованием, компьютеры с материалами, рабочие образцы и прочее, до чего смог добраться. Чекисты потом даже пытались списать перед ОСП мощные взрывы на козни Фаронова, но это устроили они сами. К сожалению, времени для зачистки было не так уж много, но даже сейчас, мол, экспертам ОСП придется немало повозиться, чтобы восстановить хотя бы часть правды о том, что происходило в этих местах. Конечно, оставалось множество свидетелей: девочки-амазонки, обслуга замка-резиденции и отелей, с десяток оставшихся в живых гвардейцев-параллоидов Тунгуса, узники концлагеря и даже, говорят, гладиаторы в Колизее, но знали они не так уж и много. Ведь главное действующее лицо – Фаронов, и его приспешница Милослава пропали. А знание факта о взломе – это еще не умение ломать.

– Мультивселенная пока не готова ко всему этому, – качал головой Хорошавин. – Если технологии, открытые здесь, попадут не в те руки, боюсь, настанет скорый апокалипсис. И дело даже не в войне и тотальном захвате миров каким-нибудь психом вроде Тунгуса. Это еще и обрушение экономики большинства цивилизаций, не готовых к той сладкой жизни, какую может обеспечить Машина. Не подскажете, что случится с Россией и прочими ведущими державами, появись на рынке безграничный, да еще и практически бесплатный источник энергии вместо нефти, кормилицы нашей? А может быть, вы хотите оставить без работы строителей или оружейников? Управление Машиной – это, конечно, прекрасно. Но мы, повторяю, не готовы. Пройдут годы, столетия или, возможно, даже тысячелетия, прежде чем человечества параллельных Вселенных смогут без опаски использовать ее на полную катушку. Но пока… Нет! Идентификационная метка тоже, знаете ли, слишком распространенная у посвятов вещь. Важная вещь. И если все узнают о ее неэффективности, начнется хаос, а в этом тоже нет ничего хорошего. Все это нужно скрыть. Самим нам, пожалуй, не справиться, то есть понадобится помощь, и я попытаюсь подключить надежных людей в самом Метрострое и… некоторых других местах… В конечном итоге, надеюсь, мы сколотим команду по прикрытию всего этого безобразия, но до этого момента я вам даже не советую, нет: я вам приказываю молчать! А легенда простая: вы ничего не видели, ничего не слышали, были ночью забраны из своих домов незнакомыми людьми, эти дни просидели в карцере, который теперь найти не можете, и это все. В противном случае я буду настаивать на добровольно-принудительном стирании памяти. И если вы думаете, что я шучу, то очень сильно ошибаетесь.

Нет, еще одну такую операцию Пашка уже не выдержал бы: по крайней мере, он сам так думал; поэтому, как и все остальные, дал клятвенное согласие молчать.

– Помните, – спокойным голосом пригрозил капитан, – узна́ю, что к вам подбираются ищейки, а я узна́ю, потому что сам нахожусь в этой системе, чесслово, из-под земли достану и профильтрую, не сомневайтесь. А потом и себя заодно. Мы не вправе рисковать. До этого момента, конечно, я как могу прикрою вас, но не более того. Ну а если не я, то сотрут они, только сначала вытряхнув из вас всю душу, и сделано это будет совсем неинтеллигентно… А может быть, уже прямо сейчас кто-то из вас готов на эту простую операцию? Пока не поздно, а? Поверьте, ваша жизнь станет куда проще и спокойнее!..

Но желающих не нашлось. Обрести такое спокойствие ценой потери памяти никто не хотел. И ему верили. Хорошавину вообще стоило верить.

– Но если что, подходите, – сказал капитан. – Буду рад помочь вам успокоиться…

Вот только сколько можно было так продержаться, не спалившись, сказать было сложно. Пока к ним как свидетелям или тем более соучастникам Тунгуса не приставали – и это вселяло некоторую надежду, но ведь прошло лишь несколько часов…

К тому же существовала проблема Даледа и его подчиненных – знакомые им Хранители уже о многом должны были догадаться, а значит, им также нужно было бы… заткнуть свои рты. Но они были дарханами, да еще и «при исполнении», а это являлось серьезной, очень серьезной проблемой. Впрочем, по рассказам посвятов Пашка понял, что существа эти довольно благоразумные и сложность ситуации понимают не хуже «приматов». Другой вопрос, что их самих еще не нашли. Может, сгинули на болоте или погибли от зубов панцирных волков в пампасах – это было неизвестно, хотя пара отрядов Хранителей уже отправилась на их поиски.

Они еще некоторое время ломали головы над этой сложной проблемой, но все вертелось вокруг их нового «клуба молчунов» внутри общества посвятов. «Секретное общество внутри другого секретного общества, – не без удовольствия думал Пашка. – Крутизна в квадрате».

– Надо будет потом как-нибудь пробраться сюда и затереть следы дополнительно, – сказал Федор. – Чтобы комар носа не подточил! И чем скорее, тем лучше. Сможешь, Соломон? Ты ведь один у нас тут, излишне посвященный…

– Постараюсь, – с серьезным выражением лица кивнул тот. Он явно хотел реабилитироваться. – Только одному мне тут не справиться.

– Решим, – кивнул Хорошавин. – Только давай без самодеятельности, исключительно по моей команде, ладно? За нами могут наблюдать.

– Без вопросов, капитан.

– Улики хорошо спрятал?

Соломон уверенно кивнул.

– Да, в специальные такие изолированные пространственные пузыри – чпок! – и схлопнул пару этажей в кусок подпространства, глазом ничего не заметить. Лабораторный комплекс у нас ведь построен по принципу «конструктора»: там добавил, там убрал – и все по-прежнему выглядит целостно и гармонично… Не думаю, что даже Хранители знают о такой технологии. И попасть туда можно теперь только через Машину. В общем, оэспэ обломится.

– Хорошо, да только сильно-то не зазнавайся! – мрачно ответил Федор. – Нашлись вы – найдутся и другие умники поковыряться там, где не надо, еще и похлеще вас… Кстати, если майора Даледа не найдут, нам самим их нужно будет отыскать.

– И лучше мертвыми, чем живыми… – тихо произнес Сармат, но внимания на него не обратили.

– С этим могут возникнуть проблемы, – вздохнул Соломон. – Даже не представляю, как это можно сделать… Вояки засели здесь явно надолго. А потом, может, и другие конторы припрутся. Вы же знаете, как оно бывает.

– Надо, – жестко ответил Хорошавин. – Придется, мой дорогой.

– Надо так надо, – пожал плечами Соломон. – Я разве спорю? Попытаюсь задействовать Машину. Она у нас умница, разберется…

Марину, дочку орка-людоеда, спасли – ее нашли целой и невредимой там же, в пентхаусе Башни. Ее адрес, который Михайлов передал Пашке, пригодился – военные ОСП обещали быстро доставить девочку матери, хотя предстояло еще выяснить, из какого параллельного мира та была выкрадена, а это для непосвятов было довольно сложной процедурой.

Стало также ясно, почему все путались в поисках этапов злосчастного турнира – Фаронов в это время экспериментировал с терраформированием, буквально на ходу перекраивая многие участки полигона, встраивая то тут, то там гору, болото, а то и кусок пампасов, или просто меняя русло реки. Многие расстояния существенно увеличились, а направления изменились, хотя карты в навигационных системах танка и гравикрыла с этими изменениями периодически синхронизировались – этим не преминул похвастаться Соломон, мол, это его такая классная система.

– Вам еще повезло, что Тунгус толком так и не добрался до заселения местных просторов дикой фауной, – говорил он, – только всяких уродцев закидывал, чтобы совсем уж скучно не было. Тогда точно туго пришлось бы. Поверьте, он весьма горазд создавать разных монстров! Орк – это еще что. Помню, в Колизее…

– Хочу помянуть Серегу… – глухо произнес сержант, перебив Соломона. – Боевой мужик был, свой в доску.

– И Семена Зайцева, – добавил Пашка.

– Да, и Семена, – поддержала Лиза.

Они отпили по глотку и немного помолчали.

– А что насчет этого вашего Грюнвальда? – спросила вдруг девушка. – С ним-то что?

Повисла напряженная тишина. А об этом типе все и забыли! Вот те раз!