Текст книги "Стеклянная свадьба"

Октябрь

Крылатая Баттерфляй! – возвестил на утро «Телеграф». Парящая Баттерфляй! – отозвалась «Таймс». Безукоризненный Пуччини! – заявлял «Гардиан». Блистательная Баттерфляй! – вторила «Мейл». Критики были единодушны – постановка имела грандиозный успех. В субботу за завтраком мы с Джосом читали и перечитывали рецензии. Сердце разрывается на части… Ковент-Гарден затоплен слезами… Баттерфляй Ли Юн – больше, чем просто жертва любви; она исполнена достоинства и благородства… Пинкертон в исполнении Марка Белла – очерствевшее, однако все еще страдающее от любви сердце… Декорации Джоса Картрайта, на фоне которых разыгрывается эта волнующая история, безоговорочно выдвигают его постановку на первое место.

– Поздравляю, – улыбнулась я, – ты добился того, о чем мечтал. Ты – звезда!

– Да, все получилось неплохо, – сдержанно ответил Джос. – На данный момент я… доволен.

– И вполне заслуженно, – я попыталась сказать это как можно теплее. – Теперь все выстроятся в очередь к тебе.

На Джоса уже посыпались предложения. Его приглашали ставить «Поворот винта»[115]115
  Опера английского композитора, пианиста, дирижера Бенджамина Бриттена (1954).


[Закрыть] в Глайндборне, «Похождение повесы» в Лондоне, «Дон Жуана» в Сан-Франциско и «Риголетто» в Риме. Ему предоставили авторское право оформления спектаклей на три-четыре года без изменений.

– Я еще подумаю, что выбрать, – сказал он. – Не хочу переезжать с места на место, как раньше. И причина заключается в том, – он поднес мою руку к губам, – что я не хочу быть вдали от тебя. Всем неудачам в личной жизни я обязан путешествиям, – добавил он. – В нужный момент меня никогда не оказывалось рядом. Но с тобой, Фейт, все будет иначе. Мне уже тридцать семь. Чем бы мне действительно хотелось заняться, – на его губах появилась двусмысленная улыбка, – так это «Кольцом».[116]116
  Здесь обыгрывается название тетралогии Р. Вагнера «Кольцо Нибелунга», цикл из четырех музыкальных драм на основе германо-скандинавского мифа о нибелунгах.


[Закрыть]

– Кольцом? – эхом повторила я, опуская глаза.

– Почему бы нет? – продолжал он, поглаживая мою левую руку. – Я серьезен, как никогда. И, кстати, как там с разводом? Дело продвигается?

– Ммм. Насколько я знаю.

– И еще я хотел бы купить нам путевку на Карибы, на Пэррот Кей, – продолжал он, поднимаясь. Джос собирался пойти поиграть в сквош. – Ты сможешь освободить недельку-другую в начале декабря? – Я кивнула. – Отлично. Значит, поедем. Ну, мне пора, – он закинул на плечо спортивную сумку. – Корт заказан на половину одиннадцатого.

Он пошел к полке взять ключи от машины и замер, что-то заметив.

– Как мило! – Поздравительная открытка, купленная мной накануне, была у него в руках. – Для кого это?

– А, это для одной школьной подруги… У нее скоро… годовщина свадьбы.

– И ты посылаешь подружкам открытки? – Я энергично закивала. – Милая Фейт, это так похоже на тебя. Что ж, – он нагнулся меня поцеловать, – увидимся через часок-другой.

Я так и стояла посреди кухни, недоумевая, как это я умудрилась соврать и даже бровью не повела. Открытка предназначалась вовсе не для подружки, а для Питера – у него через неделю был день рождения. Я разглядывала открытку и слушала, как заводится и отъезжает машина Джоса. Мне снова вспомнились слова Питера: «Это безумие… То, что мы делаем. Времени так мало. Нам надо поговорить». Он смотрел на меня так пристально и напряженно, но с тех пор не объявился. Возможно, тогда он был под сильным впечатлением от спектакля. Возможно, выпил слишком много шампанского. А теперь он, возможно, слишком занят Энди. И, возможно, у него просто много работы. Но, в любом случае, он все еще мой муж, и я хочу, чтобы он знал: в день его рождения я помню о нем. Я вынула открытку из целлофана, выронив бумажку: «Подпишите сами». Как же мне ее подписать? «С днем рождения», естественно. Это я и сделала. Так, теперь надо как-то подписаться. Может, «С любовью, Фейт»? Или «От Фейт, с любовью»? Или «Люблю, Фейт»? Или «Целую, Фейт»? Да нет, это уж слишком. Может, просто «Ф». И поставить крестик. Или два. Или даже три. Я потренировалась на клочке бумажки, но так и не решила. Не добавить ли постскриптум – «P. S. Было приятно увидеться»? Хотя, признаться, эта встреча выбила меня из колеи больше, чем что-либо другое за прошедший год.

Я вздохнула, вспомнив то, что тогда почувствовала, затем быстро написала: «С любовью от Фейт и Грэма». Потом пририсовала крестик под именем и маленькие отпечатки лап. И приписала: «Надеюсь, у тебя все хорошо». Довольная тем, что получилось нежно и вместе с тем ни к чему не обязывало, я перевернула открытку. На ней были протянутые навстречу руки – они будто касались вас. Не знаю, почему я выбрала именно ее, просто она мне понравилась. В общем, я быстро написала адрес офиса Питера и положила к другой почте. Не то чтобы я хотела поскорей от нее отделаться, но пора было вести Грэма на прогулку. И не то чтобы я надеялась, что, получив ее, Питер позвонит – в конце концов, это просто поздравительная открытка.

Прогуливаясь по пустырю Чизуик, я гадала, как они будут отмечать этот день рождения. Возможно, Энди устроит для него вечеринку с друзьями. Или они выберут ужин a deux.[117]117
  На двоих (фр.).


[Закрыть] А может, она поведет его в театр. Что же она ему подарит? Вероятно, золотые запонки. Нет, скорее золотые наручники. Или крепкий поводок. Она так вцепилась в него, а зубы у нее, как у пираньи; с таким прикусом на волю не выпускают.

Время шло, Питер так и не позвонил, и я постаралась не думать о нем. В любом случае, Джос был очень заботлив, теперь мы проводили вместе гораздо больше времени. И на работе дел было порядком, хотя Терри и Софи продолжали держаться друг с другом прохладно. Но если в студии и царил холод, за ее пределами стало теплее. Облачный фронт прошел, и пояс высокого давления пришел ему на смену.

– Итак, температура будет повышаться, – говорила я в четверг утром без пяти восемь.

– Десять секунд, Фейт.

– И, как видно на диаграмме, – я нажала на кнопку, – давление будет расти.

– Восемь, семь…

– Так что вскоре мы опять сможем насладиться солнцем.

– Слава богу.

– После обманувшего наши надежды холодного сентября.

– Шесть, пять…

– И будем надеяться…

– Три, два, один…

– Впереди нас ждет бабье лето.

– Ноль.

Побежали строчки. Я отправилась наверх просмотреть снимки и диаграммы. Я взглянула на погодный домик – человечек сидел внутри, а его жена вышла. Я как раз читала последний прогноз из метеобюро, когда зазвонил телефон.

– Фейт, это приемная, – пропел женский голос. – Не могли бы вы спуститься? Вас ждет муж.

Я пулей вылетела и чуть не бегом заспешила по коридору. Что, боже мой, Питер делает здесь в это время, в панике думала я, нажимая на кнопку лифта. В голове выла сирена – должно быть, случилось что-то ужасное!

– В чем дело? – выпалила я на последнем дыхании, как только увидела его в приемной. – Скорее говори, что произошло, почему ты здесь?

– Ну… – начал он. Вид у него был напряженный и взволнованный.

– Да? – Я вся извелась. – Что?

– Видишь ли… – попробовал он начать снова. Я чувствовала, что сейчас потеряю сознание:

– Просто скажи, Питер, что случилось?

Он покраснел.

– Понимаешь… сегодня мой день рождения, – признался он робко.

И что?

– Да, – сказала я недоуменно, – я знаю.

– И… я просто решил поблагодарить тебя за открытку.

– А, – слабо отозвалась я, – понятно.

– Она пришла вчера, это было так… мило с твоей стороны. И я захотел поблагодарить тебя сам. Но я знал, что не смогу вечером, – продолжал он, – потому что мы с Энди идем в ресторан, а днем я тоже не могу, потому что еду в «Бишопсгейт». Вот я и решил, что заскочу к тебе по пути на работу.

– А, – вздохнула я наконец, – понятно. Но это совсем в другом конце города, Питер. Тебе пришлось делать крюк в восемь миль.

– Ну да… Все правильно. Но дело в том, – он снова покраснел, – что в день рождения ты всегда была со мной, и в этом году мне тоже захотелось тебя увидеть.

К этому времени я уже улыбалась, и поймала себя на том, что можно наконец успокоиться.

– Что ж, с днем рождения, Питер! – сказала я. Он стоял, опустив руки, и просто смотрел на меня. Я сделала шаг вперед и поцеловала его в щеку.

– С днем рождения! – повторила я, сдерживая смех. – Долгих лет! Это все? – Я улыбнулась.

Он кивнул.

– Что ж, спасибо, что зашел.

– Подожди. Не уходи. Он удержал меня за руку.

– Мне надо было увидеть тебя, – добавил он тихо. – Но мне трудно говорить, потому что…

Внезапно из кармана его пиджака послышалась знакомая мелодия. Он вздрогнул, достал телефон и откинул крышку.

– Да. Привет. Да, – отвечал он. – Ммм. Послушай, у меня сейчас встреча, давай созвонимся попозже. Да, хорошо, я перезвоню. Пока.

Он убрал телефон и поднял на меня виноватый взгляд.

– Она говорит, ей спокойнее, когда она знает, где я.

– Питер, – сказала я, – я очень рада тебя видеть, правда. Но мне пора. У меня эфир через десять минут.

– Да-да, конечно.

Я улыбнулась на прощание.

– Фейт, – крикнул он мне в спину.

– Да? – Я обернулась. На лбу у него появилась капелька пота.

– Я еще кое-что хотел спросить.

– Да?

– Я хотел попросить тебя…

– Да?

– Может, ты согласилась бы…

– Что?

– В общем… Ты не поужинаешь со мной на следующей неделе?

В понедельник, полная мрачных предчувствий, я собиралась на встречу с Питером. Иду на свидание с собственным мужем, усмехнулась я. И что же мне надеть? Весь пол в спальне был уже устлан извлеченными из глубин шкафа, но отвергнутыми вещами. Внезапно меня осенила догадка, и я отыскала розовое платье без рукавов с глухим воротом. Нет, не потому, что оно нравилось Питеру, хоть это и было его любимое, а просто потому, что оно было мягким и теплым.

Джосу я не сказала, что встречаюсь с Питером; ему это знать ни к чему, решила я. Лучше оставить за кадром. Однако, когда он позвонил, чтобы позвать меня в кино, его приглашение застало меня врасплох.

– Прости, милый, – пролепетала я, – боюсь, сегодня я не могу.

– Да, а почему? – В его голосе звучал искренний интерес.

– Ну из-за работы… Ты же знаешь…

– Из-за работы? А что такое?

Я не ожидала такого внимания. Сердце подскочило, я лихорадочно искала убедительное алиби.

– Это… семинар, – объяснила я.

– И на какую тему?

– Э, глобального потепления, – ответила я. Итак, в половину седьмого я оглядела себя с ног до головы еще раз и отправилась на метро до Чок-Фарм. Питер пригласил меня в ресторан «У Одетт» на Ридженс-парк-роуд.

Официант проводил меня к столику в дальнем конце зала, в закутке. Увидев меня, Питер встал, обошел столик и прижался губами к моей щеке, потом неожиданно обнял.

– Ох, Фейт, – сказал он, – как здорово, что ты здесь.

– Я тоже рада.

– Прекрасное платье!

– Что? Это? Да оно у меня уже сто лет.

– Я знаю, – кивнул он. – Я его помню. Тебе очень идет розовый цвет.

Подошел официант, я заказала бокал белого вина. Мы сидели и поглядывали друг на друга поверх меню, каждый со своего места. Мы смущались и краснели. Посетители за соседними столиками ни за что не догадались бы, что мы женаты пятнадцать лет.

– Так хорошо снова видеть тебя, – сказал Питер удивленно. – Извини, что выбрал дальний столик, но здесь мы в безопасности. От нее.

– Звучит безрадостно.

– Так и есть. Тоска.

– И где ты сейчас, по ее мнению?

– На ужине в Сити. Я обещал, что вернусь к десяти. Но мне надо было поговорить с тобой, Фейт, потому что… – Он вздохнул. – Просто надо, и все.

Он мрачно уставился на свой джин с тоником.

– Фейт, – его голос прозвучал хрипло, – это сущий ад!

– Понимаю, – я покрутила вилку. Возможно, ему просто нужен совет.

– Это я и пытался сказать тебе на «Мадам Баттерфляй», – объяснил он, тяжело вздохнув. – Я хотел позвонить тебе на следующий же день, но боялся, что это покажется тебе безумием.

Он сделал большой глоток из стакана. Я тихонько потягивала вино.

– Я больше так не могу, – простонал он, сжимая в кулаке салфетку.

И тут его будто прорвало. Энди оказалась собственницей, она душит его. Она манипулирует им, и недостойно манипулирует. Ему неловко слушать ее сюсюканье. Отпуск превратился для него в кошмар. У нее нет ни одной книги. И она наврала ему про свой возраст.

– Она сказала, что ей тридцать шесть, – горько признался он, – а ей не тридцать шесть. Ей сорок один.

– Не думала, что когда-нибудь мне придется защищать Энди, – возразила я с твердостью, удивившей меня саму, – но тысячи женщин срезают себе пару-тройку лет, это не преступление.

– Пусть так, но она-то обманывала меня полгода. И если бы Кейти не нашла ее паспорт, я так и не узнал бы правду. И теперь я все время думаю, в чем же еще она солгала. Это тупик, Фейт, я просто умираю!

– Правда? Он кивнул.

– Я решил уйти от нее. Как только наберусь мужества. Я бы мог просто оставить записку на кухонном столе, – добавил он, – но так поступают только трусы. Но что ни сделай – ей все равно не понравится, она устроит кошмарную сцену!

Питер посмотрел на меня долгим взглядом и внезапно взял за руку.

– Фейт, – произнес он, – Фейт, я так виноват.

– Ничего, – прошептала я, – ничего.

– Я виноват во всем, я один. Я знаю. Я был идиотом, рассказав тебе про свой роман.

– Нет, Питер, – сказала я твердо, – дело не в этом. Ты был идиотом, закрутив этот роман.

– Да… Ты права. Но она льстила мне. Казалась такой привлекательной. Это было необычно, и я дал увлечь себя. Я никогда не переставал любить тебя, Фейт, но мы не слишком-то ладили в последнее время.

– Но все-таки ладили, – заметила я.

– Да, но мы были вместе так долго. Так долго, – повторил он, как бы удивляясь тому, что это вообще возможно. – Пятнадцать лет, Фейт. Пятнадцать лет! Тебе самой-то никогда не становилось скучно?

– Да нет, как-то не очень, – хмыкнула я, – горько слышать, что становилось скучно тебе…

– А потом появилась Энди, и ее восторг в отношении меня… оживил меня. Тебе никогда не хотелось этого, Фейт, – почувствовать себя заново рожденной? Почувствовать, что что-то происходит? Что-то, что поднимает тебя над унылыми буднями на самый пик жизни?

– Нет, – ответила я, крутя солонку, – я была счастлива тем, что имела.

– И тебе не хотелось даже крошечной перемены?

– Теперь у нас достаточно перемен благодаря тебе. – Я взглянула на него. – Питер, ты начал игру с огнем.

– Да, – сказал он, – и мне это нравилось поначалу. Мне нравилась эта внезапная встряска. Ты все равно упрекала меня в неверности, я и подумал, гори оно все ярким пламенем, у меня будет роман! И все. Это был просто роман, мимолетное увлечение. Я не думал, что это коснется нас обоих, но прежде, чем я успел оглянуться, наша жизнь разбилась на куски. Но еще не поздно, Фейт, – добавил он в отчаянии. – Разве мы не можем попытаться все исправить?

Вот оно. Я уставилась в тарелку с крабами, в голове проносились мысли, одна противоречивее другой.

Он просто боится остаться один!

Останься с Джосом, он так хорошо к тебе относится!

Слишком много крови пролито!

Тот, кто поступил так один раз, поступит снова!

– Скажи что-нибудь, Фейт, – настойчиво попросил Питер, – скажи, что мы сможем начать все сначала.

– Питер, – начала я осторожно, – все не так просто.

– Разве? Почему?

– Потому что я… встречаюсь с другим.

– Но ведь ты не можешь сказать, что абсолютно счастлива?

– С твоей стороны слишком самонадеянно утверждать подобное, но дело обстоит иначе. Я счастлива.

– Не думаю.

– Я очень счастлива, – повторила я и разломила пополам хрустящий хлебец.

– Я не верю тебе, Фейт. И эта открытка, которую ты мне прислала, говорит о том, что ты хочешь начать все сначала.

– Да нет же, – с негодованием воскликнула я, – мне всего лишь понравилась картинка.

– И ты не просто поздравила меня с днем рождения, Фейт, ты пожелала «Долгих лет»!

– Ты вкладываешь дополнительный смысл в обычные слова, – ответила я. – Дело в том, что я счастлива с Джосом.

– Фейт, – сказал Питер, – ты не умеешь лгать. Я знаю тебя, я все чувствую. Кажется, Фрейд говорил, что правда о нас вылезает сквозь поры. Я знаю правду о тебе.

– Но я счастлива с ним, – упорствовала я, в то время как подали салат.

– Неужели?

– Ммм. Конечно. Безусловно, у нас были поначалу кое-какие трудности, – добавила я, берясь за вилку, – и мне иногда бывает сложно… понять его. И бывает, что я в чем-то не уверена.

Я заметила, что смотрю куда-то в сторону.

– Но, несмотря ни на что, мы подходим друг другу, – закончила я, – и мы, короче говоря… мы теперь вместе.

– Хорошо, вы вместе. Но почему? В чем причина? Этот вопрос ты себе задавала? Что именно тебя притягивает в нем?

– Ради бога, Питер! – не выдержала я. – Хватит с меня одной Кейти. Я не на приеме у психотерапевта и не собираюсь выворачивать душу наизнанку.

– Да мне просто любопытно, что держит тебя рядом с Джосом. Если бы он был тебе небезразличен, ты сказала бы.

Ах вот как. Ну, хорошо.

– Меня держит рядом с ним то, – начала я спокойно, – что он думает и заботится обо мне, а после разрыва с тобой мне было одиноко, больно и страшно. И тут появился Джос, он помог мне все это выдержать. Он симпатичный, он очень талантливый, и прекрасно относится к детям, и… ну, я не знаю, Питер, я просто привыкла к нему!

– Привыкла? Ты говоришь о нем, как о пуфике, который тебе не очень по вкусу. И это все, Фейт? Это все твои доводы?

– Да, – ответила я, – все.

– Этого не достаточно.

– Неужели? Люди живут вместе, имея в запасе значительно меньше.

– Есть один довод, Фейт, который ты не привела, – добавил он, берясь за нож, – один-единственный важный довод, который ты упустила.

– Какой?

– Ты не сказала, что любишь его. Так?

– Послушай…

– Это единственное, чего ты не сказала.

– Я этого не сказала, – я напряглась, – потому что… это само собой разумеется.

– Вовсе нет.

– Питер, ты начинаешь действовать мне на нервы!

– А ты обманываешь себя.

– Пойми, – сказала я решительно, – я сочувствую тебе, мне жаль, что твой роман зашел в тупик, но если ты считаешь, что это дает тебе право разрушать мою личную жизнь, то ты очень, очень заблуждаешься.

Питер улыбнулся одной из своих многозначительных улыбочек, которые всегда меня раздражали, и откинулся на спинку стула.

– Личную жизнь? – полюбопытствовал он. – Ты сама-то хоть веришь в то, что она есть?

– Естественно, верю. Мы с Джосом собираемся вступить в брак.

– От слова «браковать»?

– Нет. Мы собираемся пожениться.

– Ах, вот как? Значит, все так серьезно?

– Да, серьезно.

– И где же ты сейчас находишься, по мнению человека с серьезными намерениями?

– В каком смысле?

– В прямом. Что ты ему сказала?

– Э… – Я сглотнула.

– Ну, он знает, что ты встречаешься со мной?

– Нет, – ответила я, допив вино, – вообще-то не знает.

– А-га!

– Я сказала ему…

– Да?

– Что я на семинаре.

– Получается, ты его обманываешь.

– Нет.

– Да!

– Это не совсем обман, – уточнила я, крутя в пальцах ножку бокала.

– Обмана не бывает «не совсем»! – победоносно заключил Питер. – Ты обманула его, потому что не хотела, чтобы он знал, что ты встречаешься со мной.

– Ну…

– Но если бы ваши отношения были так безоблачны, как ты мне только что живописала, ты сказала бы ему правду.

Я барабанила ногтями по столу.

– Ты не хотела, чтобы он знал.

– Послушай, – начала я строго, лицо у меня пылало, – давай поставим на этом точку. Я с Джосом. Он никогда не предавал меня. И да, он мне дорог.

– Но любишь ли ты его?

– Дело не в этом.

– В этом. И почему ты не смотришь мне в глаза?

– Я повторяю: я не могу взять и бросить Джоса только потому, что ты решил избавиться от Энди.

– Можешь! – сказал он с нажимом. – Конечно, можешь! Что такое шесть месяцев по сравнению с пятнадцатью годами? Вернись ко мне, Фейт, – добавил он. – Ты не любишь Джоса. Вернись, и мы все начнем сначала.

– Нет, Питер, я не могу, – ответила я. – Это нечестно. Мы с Джосом уже в одной упряжке. Я имею в виду, мы много времени проводим вместе, мы скоро едем в отпуск.

– О боже, – внезапно воскликнул Питер, взглянув на часы. – Уже половина десятого. Мне пора.

Он расплатился, и мы вышли на улицу поймать такси.

– Отправляйся первым, – сказала я, увидев желтый мигающий свет. – Он назвал водителю адрес Энди и повернулся ко мне.

– Я не хочу терять тебя, Фейт, – проговорил он тихо. – Подумай, пожалуйста, еще раз, пока не поздно.

Я внимательно посмотрела на него.

– Я не могу.

– Ты обманываешь себя, Фейт, – добавил он, – уговариваешь, что все так, как тебе хочется, но на самом деле ты обманываешь и себя, и его, – закончил он с улыбкой.

– Питер, – вздохнула я, – послушай. Я не хотела бы ранить твои чувства, я рада, что мы увиделись сегодня, и мне очень жаль, что ты несчастен, и я ценю твое нелегкое признание в том, что ты совершил ошибку, но если ты думаешь, что я в восторге от перспективы снова оказаться в эмоциональной яме только потому, что ты, пустив под откос наш брак, решил, что нам пора вернуться в объятия друг друга, как в какой-то дешевой мелодраме, то я…

Внезапно Питер сгреб меня в охапку и, не выпуская, поцеловал в губы. Меня окатила жгучая волна, тело пронзила молния – так он не целовал меня уже много лет.

– Прости, – пробормотал он, отстраняясь. – Я люблю тебя, Фейт. Всегда любил. Я думаю, что и ты все еще любишь меня.

Он сел в такси и опустил стекло.

– Любишь ведь?

– Нет, – слабо возразила я. – Не люблю.

– Любишь-любишь. Просто ты еще злишься и не хочешь сдаваться. Но ты меня любишь, я это точно знаю.

– Ты что, не слышишь меня? – возмутилась я. – Не люблю!

– Врешь! – радостно крикнул он, и такси тронулось.

– Я НЕ ВРУ! – крикнула я вдогонку.

– Ты меня любишь, Фейт, – такси уже сворачивало за угол, – все еще любишь, иначе ты не стояла бы посреди улицы!

– НЕТ, НЕ ЛЮБЛЮ, – крикнула я в ответ, – и я уже здесь НЕ СТОЮ!

* * *

– О, было очень интересно, – рассказывала я па следующий день Джосу, когда он позвонил узнать, как прошел семинар.

– А где это было?

– В Королевском географическом обществе, – соврала я так гладко, что даже похвалила себя. – Всемирное потепление – это очень серьезная проблема, – добавила я, – я как раз интересуюсь этой темой.

– И что, есть новые разработки?

– Да… несколько, – сказала я. – Пока немного.

– Например?

– Ну, метеорологи… пытаются сейчас пересмотреть создавшуюся ситуацию.

– Каким образом?

– Мы убеждены, что атмосфера действительно становится теплее, однако пока нет уверенности, постоянное это явление или временное. Просто невероятно! – добавила я. – Собственно говоря, это будет двухнедельный цикл лекций, я твердо решила на них ходить. Понимаешь, парниковый эффект состоит в том, что…

Внезапно Грэм громко залаял.

– Извини, Джос, – быстро сказала я, – кто-то пришел. Я перезвоню.

– Миссис Смит? – уточнил доставщик. Он держал огромный букет роз.

– Да, это я.

– Магазин «Флорибунда». Распишитесь здесь, пожалуйста.

Держа в руках охапку светлых роз на толстых стеблях и широко улыбаясь, я заперла за ним дверь и тут же нетерпеливо открыла записку, гадая, кто же прислал букет. Мечтаю вернуть свою веру, – говорилось в ней.

– Спасибо, Питер, – благодарила я несколько секунд спустя, прижимая трубку к уху дрожащей рукой. – Спасибо, – повторила я. – Они прекрасны.

– Я вспомнил, что ты любишь розовые.

– Да, обожаю.

Повисло неловкое молчание.

– Я очень рад был повидать тебя вчера, – добавил он.

– Ммм.

– Я не хочу потерять тебя.

– Я понимаю.

– Ты подумала о том, что я говорил?

– Да.

– И?

– Боюсь, мой ответ остается «нет».

– Тогда нам, наверное, стоит еще раз поужинать, что скажешь?

Я покрутила телефонный шнур.

– Пожалуй.

Я решила не рассказывать Лили про наши короткие встречи с Питером. Обычно я все рассказываю ей, но на этот раз у меня было чувство, что она не одобрит мои поступки. Скажет, что я сошла с ума, раз ставлю на карту отношения с Джосом. А ведь это не так. В конце концов, утешала я себя, я верна ему. А раз так, то никто не пострадает. И в любом случае, размышляла я, почему бы не остаться друзьями с без пяти минут бывшим мужем? Кроме того, я не обязана отчитываться перед Лили и Джосом. Но лучше было не рисковать, и записку Питера, присланную с розами, я предусмотрительно убрала с глаз долой. Когда Джос спросил, откуда цветы, я спокойно ответила, что от поклонника.

– Кто он? – спросил он, пристально глядя на тридцать чудесных роз в высокой вазе.

– Не знаю, – отвечала я. – Какой-то парень.

– Что ж, он к тебе явно не равнодушен.

– Ммм, – согласилась я рассеянно, – пожалуй.

– Тебе о нем что-нибудь известно?

– Ну так, немного.

– Может, тебе стоит поинтересоваться, все ли у него в порядке с психикой.

– Да, ты прав, наверное.

– Будь очень осторожна с этими настырными типами, – продолжал Джос серьезно. – Если он будет докучать тебе, дай мне знать. Обещаешь, Фейт? Обещаешь?

– Не волнуйся, – сказала я, – обещаю.

На следующей неделе мы снова встречались с Питером, на этот раз в Докленде, на Понт де ла Тур. Было так приятно сидеть на открытой террасе с видом на Темзу, блестевшую на солнце серебряной гладью, и вдыхать божественно теплый воздух.

– Здесь восхитительно, правда? – сказал Питер, подняв взгляд на Тауэрский мост.

Я кивнула.

– Мне снятся мосты, – продолжал он. Моя рука с бокалом замерла в воздухе.

– Забавно, – сказала я. – Мне тоже. И айсберги. – Мимо нас проплыл прогулочный катер. – А еще мне постоянно снится паутина.

– Как дела у Лили? – неожиданно спросил он.

– Нормально. Как всегда. Очень много работы в журнале, она недавно вернулась – ездила выбирать новые коллекции. Кстати, я ничего не говорила ей о наших свиданиях. Я думаю, не стоит этого делать.

– О наших свиданиях? – эхом повторил он, улыбаясь. – Значит, ты встречаешься со мной?

Я немного наклонилась вперед и сняла пушинку с его ворота.

– Почему ты так решил?

– А что ты сказала Джосу про сегодняшний вечер? – тихо добавил он и нежно погладил мою руку.

– Что я опять на семинаре по проблемам изменения климата.

– Так, стало быть, потепление медленно происходит?

– Пожалуй… Пожалуй, да.

– Видишь ли, – объясняла я позже Джосу, – климат никогда не отличался стабильностью, но главная проблема сейчас – имеют ли изменения постоянный или временный характер. Возможно, температура будет расти и дальше, но существует также и вероятность того, что она останется такой, как сейчас. Это и есть основная дискуссия.

– А чем вызвано глобальное потепление?

– Это так называемый «парниковый эффект», – продолжала я свое объяснение, – по большой части это диоксид углерода, скапливающийся из-за огромного количества машин. Сжигание топлива, нефти и леса также вызывает приток в атмосферу углекислого газа, и метан с рисовых полей и животноводческих ферм оказывает свое действие. Кроме того, существует еще и CFS – известные также как хлорофторкарбонаты – они образуются благодаря аэрозолям и холодильным установкам.

– Тебе эти семинары явно много дают, – сказал он.

– Пожалуй, я с тобой согласна.

Теперь Питер звонил мне чаще, и его звонки стали для меня главным событием дня. Когда он предупредил меня, что едет на книжную ярмарку во Франкфурт, я почувствовала горькое разочарование. Однако, несмотря на то что в Германии он был очень занят, он и оттуда часто звонил мне.

– Как дела? – Я слышала гул голосов в трубке.

– Тебе было бы интересно, Фейт, атмосфера тут раскалена до предела. Я сказал бы даже, здесь столько запасов энергии, что хватило бы запустить на орбиту спутник. Кстати, – угадай, кого я только что встретил?

– Только не говори, что Чармиан и Оливера!

– Именно их! Он нес ее сумку.

– Вот подхалим! Они заговорили с тобой?

– Ну что ты? – хмыкнул он. – Какие там разговоры? Они считают, я и так получил чересчур много.

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – хихикнула я.

– Ммм… Не совсем так, – ответил он.

– Что ты хочешь сказать?

– Да так, ничего.

– Когда ты возвращаешься? – спросила я.

– В субботу. Очень хочу увидеться с тобой. Как ты думаешь, Фейт, твои семинары могут продлиться еще какое-то время?

– Ну… думаю, что да.

Оказалось, обмануть Джоса не составляет никакого труда. Если он и подозревал что-то, то виду не подавал. Только стал еще внимательнее.

– Ты кажешься такой счастливой в последнее время, – отметил он по дороге в Чизуик в субботу вечером. Мы возвращались из театра «Глобус», где смотрели комедию Шекспира «Конец – делу венец».

– Я правда счастлива. – Он сжал мою руку. – Мне кажется, я становлюсь все счастливее и счастливее.

– Вот что способна сотворить любовь, да? – сказал он, паркуя машину.

– Абсолютно с тобой согласна, – ответила я; он поставил машину на ручной тормоз. Отперев дверь, я заметила мигающий зеленый огонек на автоответчике. Подождав, пока Джос поднимется наверх, я снизила звук до минимума и нажала «Play».

– Привет, дорогая, это мама. Просто сообщаю тебе, что мы на Мальдивах. – Послышался сигнал объявления: «Просьба пассажирам, отправляющимся рейсом Икарус 666, пройти к выходу тринадцать». – Джеральд! ДЖЕРАЛЬД! Где наши паспорта? Мы возвращаемся через десять дней…

Мам, привет, это Кейти. Просто звоню предупредить, что мы с Мэттом не приедем на выходные на этой неделе и на следующей. Мы репетируем спектакль…

– Дорогая! Это Питер! – Я быстро убрала звук и прижалась ухом к аппарату. – Я все еще во Франкфурте… умираю, как соскучился… обожаю тебя, Фейт. Пока!

– Фейт! – Это был Джос. Он стоял внизу у лестницы, удивленно глядя на меня. Я совсем не слышала, как он спустился. Я обернулась так быстро, что чуть не свернула шею.

– Боже мой, что ты делаешь?

– Просто проверяю сообщения, вот.

– А почему украдкой?

– Украдкой? – сказала я возмущенно. – Право, Джос, это нелепо, – добавила я. – Я никогда ничего не делаю украдкой. Ты когда-нибудь видел, чтобы я украдкой что-то делала? Я, дорогой, не знаю такого слова.

– Да, но это выглядело именно так. Как будто ты не хотела, чтобы я что-нибудь услышал.

Но точно так поступал раньше ты, подумала я про себя, хоть и не решилась произнести это вслух.

– Это потому… – объяснила я, – потому что мне оставили… – я вздохнула, – одно забавное сообщение.

– Забавное?

– Немного странное.

– О боже? Могу я послушать?

– Нет. Я его… стерла.

– Это был твой поклонник? – Он выглядел напуганным.

– Ну, вообще-то, да, – ответила я. – Я решила тебе не говорить, потому что не хотела, чтобы ты беспокоился.

– Откуда у него твой номер? Я пожала плечами.

– Ты должна это выяснить, нельзя допускать, чтобы какие-то типы спокойно названивали тебе домой.

– Хорошо, я этим займусь.

– Вот и правильно. Ты будешь очень занята на этой неделе, Фейт? – спросил он позже, когда мы были уже в постели.

– Как обычно, – ответила я. И добавила: – У меня снова семинар в понедельник.

– Хорошо, если тебе это нравится, – сказал он.

– Я чувствую себя подлой обманщицей, – признавалась я Питеру в понедельник за ужином в Айлингтоне. – Никогда раньше так не поступала.

– Рад слышать это, – отвечал он с улыбкой.

– Я имею в виду все эти тайные встречи в незнакомых ресторанах, которые находятся бог знает где. Автоответчик, прослушиваемый в условиях полной конспирации. Вранье Джосу, которому я привыкла говорить только правду. И все эти мысли – не о нем, а о тебе.