Текст книги "Спартак Мишулин. Правда под запретом"

Мать вывели, вошел Добрынин и под протокол, то есть неся уголовную ответственность, он говорит:

– В 1984 году мы со Спартаком, когда он был у меня летом на гастролях в Якутске, сидели в номере, он рассказывал про сына, говорил, как любит Таню, мы вместе им звонили в Москву, он говорил, вот он меня ждет мой чернявенький сыночек. Спартак покупал ему одежду и говорил, как скучает и как они мило общаются.

А теперь вспоминаем показания мамы до 1988 года!!! Спартак не видел сына и не общался с ним!!! Сын был в Вологде!!!

Более того, на фотках Тамира, лет до 9, он абсолютно белобрысый. Блондин! Так про кого Спартак говорил, что он чернявенький?? Он и сейчас-то рыжий, а не брюнет, а в детстве абсолютный блондин! То есть папа дальтоник, они хотят сказать? И как он мог ему покупать вещи, если мать сказала, он его не знал и не видел?

Видимо, не успели договориться о своей лжи перед судом.

Дальше встаю я, протягиваю судье папины дневники, где его рукой расписан каждый день за 1984 год. Читаю, что летом папа не был в Якутске, а был с нами на даче и с нами в Перми. Не только летом, но с января по декабрь, его в Якутске не было. И это написано папой!

Я прошу приложить дневник к делу, так как он доказывает ложь Добрынина, но и тут судья мне отказывает, говоря, что к делу это не относится. То есть ложь под протокол относится к делу, и судья делает вид, что не слышит, как врет мать и Добрынин, а реальное доказательство, в виде дневника, не относится?!

По-моему, все очевидно. И можно сколько угодно говорить, что мы ненормальные, но по-моему, налицо предвзятость суда!

Потом вышел друг Тамира, запинаясь что-то говорил, как видел, что Тамир с ним подъехал к Театру сатиры и папа вынес ему пропуск и они пошли смотреть спектакль.

Я спросила:

– Вы слышали их разговор? Как Тамир называет его папой, а он его сыном?

– Нет, я сидел в машине. Не слышал. Только видел, как они пожали руки, и Мишулин дал пропуск.

Надо понимать, что в это время его мать работала вахтером в нашем доме и попросить пропуск в театр не было никаких проблем, это раз! И второе, если папа помог ему попасть к Кореневу на курс, как помогал многим другим детям, то соответственно и сделать приглашение на спектакль мог запросто.

Со слов друга, после спектакля папа не общался с Тамиром, не ждал его, не поехал с ними куда-то. То есть просто вынес пропуск, и все. Но поверьте, за свою жизнь папа такое количество людей приглашал в театр и знакомых и друзей и просто тех, кто просил. В этом вообще нет никакого доказательства родства!

И снова ни одного доказательства не предоставили ни мать, ни Добрынин, ни друг, ни Тамир. Кроме болтологии, ничего! И то их слова противоречили друг другу! Сами же и запутались в своих показаниях!

Так как они без заявления привели свидетелей, мы попросили суд отложить заседание и тоже привести свидетелей. Из 20 нам позволили привести двоих.

Думаю, что Хвостова очень хотела нам помешать привести даже двух свидетелей, но судья уже не могла отказать, это уже было бы слишком очевидно, что игра не по правилам. Заседание назначили через две недели.

До этого суда было еще одно заседание, где была моя мама, но не было матери Тамира. К сожалению, уверена, мама бы ее вывела на чистую воду моментально. Конечно, это вряд ли бы повлияло на решение суда, так как там уже все было решено, но тем не менее хотя бы для протокола мама бы ее раскусила.

Бедная мама! Она вышла отвечать перед судом, рассказывать факты и историю жизни, ее руки дрожали, голос срывался. Я смотрела на нее и не понимала, чем она заслужила такое, почему в таком возрасте должна что-то доказывать! А главное, кому? Сидящей стае шакалов, которые только и ждали, как ее затоптать.

Судья ее не слушала вообще, якобы что-то писала и показывала всем видом, что ей неинтересно. Хвостова и адвокат журнала начали откровенно провоцировать маму, делали это жестоко и грязно, уводя заседание в другое русло, мама не выдержала. Она диабетик 2-й группы и когда волнуется, поднимается сахар и управлять собой становится сложно. Мама выскочила в коридор, начала метаться, задыхаясь, увидела направленные на нее камеры канала, испугалась, как затравленный зверек, спряталась за стоящий в коридоре шкаф! Она боялась выйти, боялась камер, людей, агрессии, направленной на нее ни за что! Слава богу, в коридоре были люди с другого канала, они, тут же закрыв маму собой, вывели ее из-за шкафа и проводили к машине. Остались с ней, чтобы никто не смог ее тронуть.

После суда Тамира и его маму вело человек 15 с канала, закрывая собой, как будто они шпионы или ценные разведчики! Образно говоря, с нами приезжал один редактор, один оператор и спокойно ждали в коридоре. С ним человек 15, куча камер, охрана, вели они себя нагло и провокационно, пытались задеть нас, вывести из себя, однажды мы бежали от них, я чуть под машину не попала, так они преследовали нас. В итоге упала на трамвайных путях, конечно, это все они сняли и выдали в эфир, комментируя гадкими словами в мой адрес.

Каждое заседание было огромным стрессом для нас. Маму больше мы не брали, взяли только раз и то в надежде, что ее показания будут важны! Но если б мы знали, что все решено и это просто спектакль, разыгранный для нас, конечно мы бы ее не брали. Да, мы надеялись на правосудие, мы до последнего, хоть и понимали, что есть предвзятость, но верили, что факты и документы победят.

Я никогда не видела, чтобы за кого-то так вставал канал. На тот момент он не был ведущим, не был сотрудником канала, врал всем, что просто мальчик с улицы, но за мальчика с улицы не впрягается канал, не платит деньги, не нанимает адвокатов и не бьется так, как бились они. Мы никогда не судились с каналом! Не хотели войны с ними! Зачем они пошли так яро против нас… видимо, и правда, он изначально заключил эксклюзивный договор с каналом, а там есть, кажется, пункт, что в случае судов канал помогает решать проблемы. Ну и конечно, его покровитель не стоял в стороне. Такое количество в стране талантливых ребят, которым можно помочь, без грязи и атаки на невинных людей, но почему-то они выбрали его и такой страшный путь!

На последнее заседание пришел папин друг и моя крестная. Люди, которые много лет, близко знали папу. В итоге их показания не приняли к делу! Судья написала, что раз папин друг моложе его, то и другом быть не мог!!!

То есть слова Добрынина, который тоже намного моложе, который никогда не был другом, который запутался в показаниях и врал, можно было принять, а человека, который жил с нами в одном доме, тесно общался с папой, знал семью, нет!

В итоге нам отказали во всем! У них не было ни одного доказательства, ни одной правдивой истории, они отказались от ДНК и при этом выиграли!

Смешно было смотреть на их фальшивую радость, когда судья вынесла решение. Как будто они не знали. Мы уже все понимали, видя, как нас отфутболивают и лишают права доказывания, а они сделали вид, что удивились! Ну понятно, камеры были включены, шоу должно было продолжаться!

После суда мы, конечно, решили подавать апелляционную жалобу, но понимали, что с Симоном сотрудничать было больше нельзя. Мы отправили все документы из суда нашей Леночке, чтобы она еще раз просмотрела все, что было приложено к делу, и, собственно, изучила протокол.

И вот что обнаружилось

1. Ордер Хвостовой на сотрудничество с Тамиром был заключен 27 октября, а 26 октября, то есть за день до суда, она уже представляла его интересы как адвокат в суде. И судья совершенно спокойно на это отреагировала. Также их исследование ДНК, досудебное, было запрошено ею, когда еще не было ордера на сотрудничество. То есть по логике она не имела права как адвокат ничего запрашивать по делу Тамира.

Также в деле было образно 236 листов-документов, которые были приложены к делу. Но после решения суда, когда мы подали апелляцию, неожиданным образом в деле оказался 301 лист. Как они туда попали? Видимо, в силу дружбы председателя суда и Хвостовой они, прочитав нашу апелляционную жалобу и поняв, что у них нет ни одного доказательства, решили типа незаметно доложить свои бумаги, которые также ничего не доказывали, но создавали видимость ведения дела с их стороны. Конечно, это было незаконно. Чтобы как-то скрыть эту незаконность, они некоторые листы дела пронумеровали дважды, то есть вдруг оказалось два листа под номером 223 или шел номер 221, а следом номер 287. Хотя их всего было 236!!!

Да, мы могли подать жалобу в судейскую комиссию, но, как вы понимаете, за каждый шаг надо платить, а денег у нас особо не было. На это и был их расчет. Они понимали чтобы идти против канала (хотя мы судились не с каналом), нужны огромные связи и средства. Чтобы добиться справедливости и вскрыть каждый их подлог, нужны огромные деньги. Поэтому им все сходило с рук.

После суда судьба свела нас с нашим замечательным адвокатом Валерием Панасюком. Нас познакомила подруга, которой Валерий помог выиграть несколько исков.

Мы поговорили по телефону, я рассказала все, что происходит, мы встретились, и Валера взялся за наше дело. И тут снова произошло нечто странное. Мы написали с мамой ему доверенность на ведение наших дел, на одном документе и от меня, и от мамы. То есть это был один бланк документа, но от нас обеих с мамой написанный! Он послал жалобу в суд, по всем юридическим правилам, и спустя неделю мне звонит подруга и говорит:

– А почему решение вступило в силу? Это написано на сайте суда. Вы же подали апелляцию?

Я срочно звоню Валере, он в шоке, так как этого не должно быть, срочно едет в суд, выяснять, что произошло, и оказывается, они хотели втихаря замять нашу жалобу, опираясь на то, что мы пропустили срок подачи, а довод их был такой, что судится мама, а доверенность написана Валерию только от меня! И типа заявление недействительно! Чтобы вы понимали, в суде определенные сроки на подачу жалоб и если их пропустить, больше подавать жалобу нельзя! Если б подруга не позвонила, завтра уже истек бы срок подачи и решение бы вступило в силу!

Но у Валеры были все квитанции о подаче жалобы с почты, доказывающие, в какие сроки была подана жалоба и доверенность была одна и от меня, и от мамы! То есть как это могло быть, что они якобы ее не увидели? Просто не захотели прочитать что она сразу от двух людей? Но не увидеть это было невозможно! Видимо, решили таким образом в очередной раз нас сделать идиотами?!

Конечно, Валера все решил, они даже немного испугались, так как все это грозило им серьезными последствиями, но нервы нам потрепали изрядно. Но в итоге не смогли не принять жалобу и не отправить дело в апелляцию.

А за день, когда мы узнали, что решение якобы вступило в силу, кто-то скинул видео, как Тамир, Хвостова, Лгунаева и остальные члены команды что-то активно праздновали, пели караоке, кричали тосты, радовались и праздновали свою очередную лживую победу!

Но спасибо Валере, Лене и моей подруге, что вовремя остановили их незаконные действия.

Также в феврале, еще перед последним заседанием, мы, обсудив вместе с Леной, решили подавать уголовное заявление по статьям 128.1 (клевета) на Тамира и его маму и по 137 на Лгунаеву (внедрение в частную жизнь). Леночка составила очень грамотные заявления, и мы отнесли их в прокуратуру.

Что касается апелляции, она произошла аж в ноябре 2018 года, спустя полгода после нашей подачи жалобы. Почему? Ведь по всем законам она должна была быть не позднее чем через три месяца. Потому что снова они нам ставили палки в колеса. Пытались любыми путями остановить, как говорится, брали измором, надеясь, что мы устанем и заберем заявление. Они постоянно возвращали нам жалобу, писали отказы, писали мнимые нарушения, Валера тут же это оспаривал. Дошло до того, что Валера уже отправил жалобу в кассацию, это инстанция выше Мосгорсуда, мы долго ждали ответ, и в итоге он пришел в нашу пользу. Также Валера подал жалобу на судью в судейскую коллегию, и была назначена коллегия, где те, кто главенствуют над судьями, уже разбирали их действия. И только после этого, спустя полгода наших мучений и откровенных издевательств над нами, апелляция состоялась.

Она прошла за час, нам снова все отклонили, Валера потребовал замену судьи, так как считал необъективным ее судейство, видели бы вы лица Хвостовой и Тамира, как Хвостова верещала, что первый раз видит такое неуважение к судье! Что как мы можем! Такие мы сякие!

Тамир просто стал пунцовым, конечно, казалось бы все решили за него, еще шаг и заветная должность ведущего у него в руках, но тут мы никак не даем мошеннику занять пост!

Но и тут нам отказали в смене судьи.

Этот суд напоминал мне сходку в 90-е, когда две стороны пришли порешать вопросы, только одна с документами и поиском правды, а вторая с крепкой спиной и огромными связями. Надо ли говорить, кто победил и как?

А Хвостова вообще, я поняла, может работать по серьезным делам, только если сзади ее прикрывают. Манера ведения суда ее хамская и оскорбительная. Фактов и доказательств нет, но она берет унижением и напором. Она тонко оскорбляет оппонента, уводит разговор в другие, не имеющие к делу тонкости, забалтывает суд. Больше всего меня поразило, когда, видимо, ей уже совсем нечем было крыть, она начала оскорблять меня, как дочь, рассказывая, как я якобы плохо относилась к папе, как вышла замуж против его воли. Я сидела, оторопев, я шептала адвокату:

– Это не имеет отношения к делу! Почему вы не протестуете? О чем она вообще??

Но наш адвокат Симон молчал, так как ему, видимо, было велено молчать, и в итоге я не выдержала и сказала сама: «Это все не имеет отношения к делу».

Судья единственный раз удовлетворила мою просьбу. Хоть тут!

Глава 8. Театр

В феврале 2018 года я ушла из театра. Вернее, не совсем ушла, но обо всем по порядку.

Театр сатиры для меня был сродни отчему дому. В 1,5 годика первый раз папа принес меня за кулисы, и с тех пор все детство мое прошло там. В 4 года я вышла на сцену, играла в спектаклях «Бег», «Роковая ошибка», «Бочка меда». Я ездила на гастроли, как просто сопровождая папу, так и участвуя в спектаклях.

Я знала каждый уголок театра, все места были мне родными, я знала все спектакли наизусть и практически могла работать суфлером. Шутка, конечно, но тем не менее могу смело сказать, что выросла я за кулисами.

В театре у меня были друзья среди актерских детей, были взрослые актеры, которых я искренне любила, даже первая детская влюбленность случилась у меня в театре. В 6 лет я влюбилась в прекрасного актера, который играл моего отчима в спектакле, это была такая детская влюбленность.

Часто папа забирал меня из школы и мы шли в театр, он на репетицию, а я делать уроки. Потом был спектакль, и я в сотый раз его смотрела и мечтала, что когда-то и я буду выступать на этой сцене, как взрослая актриса, а после мы с папой ехали домой на троллейбусе, ехать надо было одну остановку и можно было легко дойти пешком, но папа обожал троллейбусы и даже то, что его иногда надо было ждать по полчаса, его не останавливало. Папа научил меня понимать, что троллейбус вот-вот сейчас подъедет, он говорил:

– Смотри на провода, видишь, они еле-еле колышутся, это значит, скоро подъедет троллейбус и чем он ближе, тем сильнее колышутся провода.

И мы стояли с ним рядом, смотря на провода, болтая обо всем на свете, и это было так хорошо!

Иногда мы брали с собой нашу собачку, пуделя Лаврентия. Он тоже любил ходить в театр, ведь там в актерском буфете ему доставалось много вкусностей.

Однажды папа ушел на сцену и закрыл его в гримерке, а ключ забрал с собой. Шел спектакль «Молчи, грусть, молчи», где у папы была известная роль грабителя. Я побежала смотреть его сцену, на галерку (было такое место в театре, на самом верху, где софиты, откуда идет свет на сцену и иногда там тихонько и незаметно для зрителя можно было подсматривать спектакли), и вот начинается сцена, папа лежит под кроватью, идет разговор двух артистов, как вдруг раздается лай Лаврика. То есть сцена на первом этаже, гримерка на третьем, а так слышно его. Я думаю, ну все это конец, папе попадет, а сделать-то ничего не могу, ключ у папы.

Папа потом рассказывал: «Лежу под кроватью, должен на определенную реплику вылезти и начать сцену, как слышу знакомый лай. Ох, так быстро, эту сцену я еще не играл никогда!»

Слава богу, все обошлось и папе не попало, но с тех пор, уходя на сцену, он оставлял Лаврика с костюмерами.

Папа был очень преданный человек во всем, и театр он нежно и трепетно любил. Он был фанат своей профессии. Но, увы, не всегда профессия и театр отвечали ему взаимностью. Были у него и годы простоя в театре, когда несколько лет ему не давали играть ничего нового. Но также были и успехи и прекрасные роли, такие как генерал Чарнота или Скапен, Крамнэгел и Пичем, и везде он был разный, везде был интересный и безумно талантливый. Очень жаль, что в кино он был мало востребован, хотя на его счету более 100 ролей, но тем не менее, его глубину и драматизм в кино почему-то не использовали. А в театре, слава богу, были драматические роли.

Во Франции, на гастролях со спектаклем «Счастливое событие» театра Модерн, в постановке блистательного режиссера Светланы Враговой, пресса сравнивала папу с Бельмондо. Говорили, что это великий русский актер, необыкновенной силы и глубины!

Рис. 27. Папа в спектакле «Счастливое событие»

Я безмерно благодарна Светлане Александровне за то, что позвала его на эту роль. Дала возможность раскрыться его драматическому таланту. Он играл так, что я сидела в зале и тихо плакала от гордости за него, но и от сожаления, что режиссеры так мало его используют как драматического артиста. Папа отдавался профессии до конца, у него не было полутонов, в этом спектакле он прыгал на батуте, а ведь ему было 70 лет, болели ноги, распухали и отекали, он не мог наступить на них от боли, мама делала ему уколы, и он шел и играл, как в последний раз! Легко и как мальчишка прыгал на батуте, что зал замирал от восторга и восхищения! А когда он говорил свои монологи, наполненные болью и трагедией, в зале воцарялась тишина. Я видела реакцию зрителя, они открывали для себя нового Мишулина, не смешного и характерного, а настоящего большого артиста. Огромное количество коллег папы звонили после просмотра спектакля и выражали слова восторга и восхищения! Светлана Александровна рассказывала, что сам Ролан Быков после просмотра спектакля сказал ей, что хочет играть с папой в этом спектакле. Что он просто открыл для себя другого Мишулина, глубокого и очень драматического актера.

А когда он сыграл роль в спектакле «Неаполь – город миллионеров», где в первом акте он абсолютно характерный герой, смешной и трогательный, а во втором акте играет драму, трагедию, так что зритель плакал, поехав на гастроли в Италию, сам сын автора Эдуардо де Филлипо выскочил на сцену на поклонах и не мог сдержать восхищения перед папиной игрой, расцеловал его и кричал «браво»!

Он неистово мечтал сыграть Ричарда Третьего, и я уверена, что это было бы великолепно, но, к сожалению, не случилось…

Были моменты, когда папа переживал, что нет новых ролей, да параллельно всегда было кино или концерты, но ему хотелось быть востребованным в родном доме, в родном театре.

Однажды его пригласил к себе Марк Захаров, у которого папа играл в спектаклях «Обыкновенное чудо» Короля и «Двенадцать стульев» – Остапа Бендера Захаров тогда только принял руководство театром Ленком и приглашал некоторых артистов к себе. Тогда к нему ушла из Сатиры Т. И. Пельтцер, а папа не смог, хотя очень хотел. Но почему-то расценил тогда свой потенциальный уход к Захарову как предательство Плучека, человека, который принял его без образования в театр и помог стать артистом в Москве. Потом до конца жизни, он где-то в глубине души жалел об этом, но, как он говорил, предать родной дом не смог.

– Я моногамен, – говорил папа, – Одна жена, одна семья, одна дочь, один театр! Я не могу иначе.

Насчет дружбы в театре, я бы сказала так, это были скорее приятельские отношения с коллегами. Дружил все-таки он больше не с артистами.

Но был один показательный случай, который снова характеризует папу как честного человека. В. Н. Плучек, иногда сердившись на актеров по разным причинам, мог наказывать их либо лишением ролей, либо назначая на их роль еще одного артиста. И вот как-то он вызвал папу в кабинет и предложил ввестись на роль Фигаро, в спектакле «Женитьба Фигаро». Папа опешил, ведь он знал, как Андрей Миронов дорожит этой ролью. Плучек, видимо за что-то обидившись на Миронова, решил таким образом его проучить либо просто проверял папу. Ведь любой актер мечтает о роли Фигаро и никогда от такого не откажется, даже в ущерб отношениям с коллегами. Но это было не про папу. Да, он хотел бы это сыграть, но сказал Плучеку:

– Эта роль Андрея, и он очень любит ее, я не смогу. Я должен сначала спросить самого Андрея, если он скажет, что ему нужен состав, то я с радостью введусь, а если нет, то не смогу.

И несмотря на гнев Плучека, папа не пошел против коллеги и товарища, не стал бороться за роль мечты. Поверьте, мало кто из актеров поступил бы так же.

Тепло папа общался с актером Романом Ткачуком, они сидели в одной гримерке, дружили их жены, папа очень трепетно относился к нему. Когда его не стало, папа сильно переживал, даже попросил больше к нему в гримерку никого не сажать. Гримерный стол Романа еще долго стоял пустой рядом с папиным.

Любил папа и Александра Анатольевича Ширвиндта, всегда говорил, что он очень настоящий и честный. Очень радовался, когда Ширвиндт стал худруком.

Рис. 28. Папа и А. А. Ширвиндт

Тепло относился к народному артисту России Юрию Васильеву, насколько я знаю, когда Юрий Борисович пришел в театр, молодым актером, папа всегда старался помочь, опекал и поддерживал его.

Алена Яковлева просто стала близким и родным для нашей семьи человеком.

Рис. 29. Алена Яковлева, я и папа

Папа помог ей получить квартиру в нашем доме, и она стала нашей соседкой, практически каждый день приходила к нам на ужин, я обожала эти посиделки. Их споры о театре, искусстве и о многом другом. Когда мои родители стали с ней дружить, мне было 4 года и, конечно, она стала для меня как старшая сестра. Я любила ее безмерно, восхищалась и хотела быть на нее похожей! Алена часто брала меня с собой погулять или в гости, а я всегда с трепетом ждала этих прогулок. Эта была огромная жизнь, наша жизнь. Я выросла, родилась дочка Алены, Машенька, которую папа помог устроить в детсад, в который когда-то ходила я, а потом и в школу, в которой училась я. Сегодня Маша выросла в прекрасную актрису и очень красивую девушку!

Премьеры, репетиции, гастроли, посиделки, праздники, все это было нашей жизнью. Жизнью, которую я любила

Папа, женившись на маме, познакомил ее со всеми работниками театра, и она стала ездить с ними на гастроли, приходить на премьеры, актеры часто собирались у нас дома, и мама стала для них «своей». Мама хлебосольная хозяйка, всегда с радостью и вкусным накрытым столом всех встречала. Многие актрисы театра стали ее приятельницами.

Потом родилась я и тоже влилась в эту жизнь.

Гастроли и переезды из города в город, порой не самые комфортные условия, не самые лучшие автобусы, чай из кипятильника и сухомятка, но все это было мелочью, на фоне счастья быть рядом с родителями, расти среди актерской братии и впитывать в себя их профессионализм и отношение к жизни.

Рис. 30. Я и папа на гастролях

Однажды, на гастролях в Керчи, я заболела, мне было лет пять, пришлось даже вызывать «скорую», а я уже тогда дико боялась уколов, но врачи сказали, надо делать, иначе не собьется температура. Я кричала, как резаная, а папа держал меня за руку и тихо плакал.

Мама спросила:

– Спартачок, ты что?

– Я боюсь, она будет считать меня предателем, что позволил сделать ей больно.

– Ну ты что! Она забудет это. Она маленькая еще. Она же потом поймет, что это во благо ее здоровья.

И, конечно, сейчас все это я вспоминаю с теплотой и улыбкой. Папа всегда был моя главная опора и защита. И как мне не хватает его крепко держащей меня руки.

Когда я закончила театральный, папа мечтал, чтобы я пришла в Театр сатиры. Очень он хотел, чтобы мы вместе играли на сцене. Но мой юношеский максимализм переборол его желание. Какой-то дурацкий страх казаться блатной и желание всего добиться самой крепко сидели во мне. Я пошла работать в маленький театр на Перовской. Жалею ли я? Нисколько, жаль лишь, что побоялась общественного мнения и не подарила возможность любимому папе поиграть со мной на сцене. Но как говорится, если б знать, что папе оставалось жить 5 лет…

А в театре на Перовской я обрела режиссера, который поверил в меня и сделал меня актрисой. Он давал мне совершенно разноплановые роли, много работал со мной и воспитывал как актрису. Я считаю именно его своим учителем и «крестным отцом» в профессии. У папы был Георгиевский в Калининском драмтеатре, а у меня Кирилл Маратович Панченко. К сожалению, его нет в живых, но он всегда будет жить в моей памяти. Я всегда буду его помнить и благодарить за все!

Папа все время ходил на все мои спектакли, иногда жестко меня критиковал, но его критика всегда была во благо, он не просто ругал, а обращал внимание на то, что можно изменить, как сделать роль лучше. А иногда хвалил и говорил, что гордится моими успехами. Однажды он пришел на премьеру нашего военного спектакля «Не покидай меня», где я играла роль младшего лейтенанта Кремис и впоследствии получила за него несколько премий. Перед началом спектакля он сказал:

– Я сяду с краю, у меня съемки, машина приедет за мной, и я тихонько уйду.

Отыграли спектакль, начались поклоны, смотрю, папа сидит, восторженно смотря на сцену.

– Ты почему не ушел? – спросила я после.

– Не смог! Это было прекрасно! Это потрясающий спектакль! Гениальное режиссерское решение и потрясающий актерский ансамбль! Я должен был это досмотреть.

Он как чувствовал. Это был последний спектакль, который он увидел со мной. Через полтора месяца его не стало.

Я прослужила в театре 8 лет. Ушла в никуда, так вышло. 4 года была без театра, играла антрепризы. Кстати с папой, слава богу, мы все-таки немного поиграли вместе в антрепризных спектаклях. И даже поездили на гастроли. Помню, все театральные продюсеры восхищались папиной скромностью и нетребовательностью. При том, что он действительно собирал полные залы, на него шел народ и просто обожал папу, он никогда ничего лишнего не просил. Никаких бизнес-классов, никаких элитных машин или изысканных блюд. Его селили в люкс в гостинице, а он скромно говорил:

– Да зачем мне такой большой номер, я же в нем заблужусь. Мне лучше одноместный, чтобы кровать и телефон рядом, а то вдруг плохо станет, чтобы я смог врача вызвать.

В Нижнем Новгороде я была с папой, и нас повезли в ресторан на обед, вышел хозяин ресторана, очень радушно принимал папу, говорил слова любви и благодарности, восхищения папой как актером и предлагал самые изысканные блюда, каково же было удивление хозяина ресторана, когда папа скромно сказал:

– Спасибо! Но мне бы пельмешек и все…

Пельмени, жареная картошка и цыпленок табака, вот еда, которую он мог есть бесконечно. А все эти райдеры, антураж, лоск и гламур ему было совсем не нужно. Творчество, его роли, процесс работы – вот, что было для него важно! Если папа надевал сценический костюм, то до выхода на сцену уже не садился, чтобы не помять. Это было уважение к зрителю, к сцене, к профессии.

Мы играли с ним в двух взрослых спектаклях: «С твоей женой был я» и «Дом, где все кувырком», а однажды я с ним сыграла в антрепризном варианте «Карлсона». Заболела актриса, играющая роль Малыша, и папа вечером попросил меня срочно ввестись и поехать с ними во Владимир.

Как я тряслась, мало того, что огромная роль, куча текста, так еще и такая ответственность, я же понимала, что при всем добродушие коллег все будут оценивать дочку Мишулина. Я не могла подвести папу.

Всю ночь учила текст. Утром мы выехали во Владимир, репетиции как таковой не получилось, не оставалось времени, папа просто провел меня по сцене, показал декорации и объяснил, откуда и когда я выхожу.

Я отыграла. Как во сне. Весь текст сказала, все мизансцены выполнила. Подходит папа и говорит, наверное, самые важные для меня слова:

– Маленькая моя, теперь я вижу, что ты стала настоящая актриса! Я горжусь тобой безмерно! Ты прекрасно сыграла, глубоко и проникновенно, ты просто прожила эту роль.

Я стояла счастливая от таких слов и думала, да с таким партнером, как папа, невозможно не сыграть. Его глубина и харизма так заволакивают, что достаточно посмотреть на сцене в его глаза и сразу происходит отклик в сердце, ты попадаешь под чары его таланта, и уже не надо ничего играть, все само рождается.

Рис. 31. Я и папа на гастролях во Владимире

Таких космических партнеров в моей жизни было только двое пока. Папа и Нина Ивановна Русланова. С ней мы встретились в антрепризе и несколько лет играли вместе и гастролировали. Знаю, что Нина Ивановна принимает не всех, а я горда тем, что меня она приняла. Долго присматривалась ко мне и в какой-то момент, на гастролях в Красноярске, сказала.

– Все! Теперь я вижу, что ты настоящая актриса!

И с тех пор мы стали очень тепло общаться, много шутили, смеялись, она очень веселый человек! Безмерно благодарна за творческие советы, которые она мне давала по поводу роли, и я старалась все их воплотить. Очень люблю и восхищаюсь этой гениальной актрисой и чудесной женщиной!

В 2012 году, летом, мама почему-то решила, что мне очень плохо без театра, и позвонила директору Театра сатиры, спросила, нет ли вакансии.

Через какое-то время директор позвал меня на разговор, актриса театра уходила в декрет и как раз я могла ее заменить в спектакле. Меня взяли.

Я знала, что папа мечтал об этом, да и для меня Сатира была родным местом, поэтому я с радостью пошла на сбор труппы.

Приняли меня тепло, так скажем, «старая гвардия» труппы, кто знал меня с детства, приняли как родную.

Молодежь какое-то время присматривалась, но в итоге я влилась в коллектив, обрела друзей, стала своей среди молодежи.

Первая премьера в театре стала для меня настоящим стрессом, вводиться надо было срочно, да еще и петь под оркестр, чего я раньше никогда не делала и вообще стеснялась петь. Но благодаря помощи коллектива и собственной целеустремленности все прошло хорошо. Я все выполнила четко, никого не подвела, даже спела! После этого коллектив меня принял уже как артистку. Со многими ребятами мы дружим до сих пор.

В ночь после премьеры мне приснился сон. Зрительный зал Театра сатиры, я стою на сцене и вижу в зале папу, он сидит счастливый, улыбается и радостно машет мне рукой.