Текст книги "В балканских ущельях"

Он понял, что его загнали в угол, и отвечал тихо:

– Даже если ты прав, расследование все равно необходимо. Надо доказать присяжным, что ты прав.

– Ну что ж, давай.

– Тогда слезай, я начинаю.

Последняя фраза была произнесена громко, так, чтобы все присутствующие могли ее слышать. Люди стали сходиться к нам, чтобы все увидеть лучше своими глазами. Взгляды, которые они на нас бросали, а также обрывки их фраз, сказанных шепотом, говорили мне – мы вызывали у всех уважение: никто еще так не разговаривал с коджабаши!

Важный чиновник уселся на стул, принял подобающую позу и повторил свою прежнюю фразу:

– Слезай с лошади и прикажи спешиться своим людям. Так надо.

– Я целиком согласен с тобой, но, ей-богу, не вижу в этом необходимости.

– Как же так? Я же начальство.

– В самом деле? Тогда я ничего не понимаю. А кто тогда мировой судья Остромджи?

– Тоже я. Я совмещаю обе должности.

– А разве наше дело относится к епархии мирового судьи?

– Нет, это дело кади.

– Значит, я все же прав. Наиб4747
  Наиб (наип) – заместитель (тур.).


[Закрыть] может принимать решения один, без заседателей. Кади подчиняются код-жабаши и другие. Где же все они? Я вижу только тебя одного!

Голова его снова замоталась из стороны в сторону.

– Я обычно решаю такие вопросы один.

– Если жителей города это устраивает, – это их дело. Я же знаю и уважаю законы падишаха. Ты требуешь уважения к своей власти, которой не обладаешь.

– Я позову всех.

– Так поспеши, у меня мало времени!

– Надо подождать. Неизвестно, где сейчас баш киатиб, а другой, как мне известно, уехал в Уфадиллу и вернется лишь через несколько часов.

– Мне это не нравится. Власть не должна заставлять себя искать. Что скажет макредж, когда я ему все это поведаю?

– Тебе не надо никому ничего рассказывать. Ты останешься доволен обращением.

– Как это? Каким обращением?

– Вам понравится.

– Послушай, мы сами будем решать, где нам понравится. Если ты нас оставляешь, как ты выражаешься, значит, мы арестованы. А мне это совсем не нравится.

– Но закон требует…

– Ты создал собственные законы, которых я не принимаю. Согласен ответить на вопросы настоящего суда, но себя лишать свободы не дам. Возвращаюсь в конак и жду там твоего вызова.

– Я это запрещаю! – Он поднялся со стула.

– А что ты мне сделаешь?

– Если ты меня вынудишь, применю силу.

– Ба! Ты уже посылал ко мне своих хавасов. Чего они добились? Ничего. И не добьются. Если у тебя остались еще мозги, выйди с юмором из создавшегося положения. Даю тебе слово, что не собираюсь бежать. Буду ждать твоего приглашения.

В его интересах было выйти из положения достойно. Подумав, он ответил:

– Я, пожалуй, соглашусь на твое предложение, потому, что убедился, что ты порядочный иностранец. Но дай слово, что не убежишь.

– Даю слово.

– Ты должен пожать мне руку. Это как подпись.

– Пожалуйста.

Я протянул ему руку и чуть не расхохотался.

Когда мы выезжали со двора, люди почтительно расступались перед нами. Османские судьи болезненно следят за непогрешимостью своей репутации, и старый коджабаши не был исключением из правила. Но сегодня его статус подвергся значительному потрясению. То, что это было так, я понял по тоскливому взгляду, которым он проводил нас, скрываясь за дверями своего ведомства.

Был и еще один недовольный состоявшимся действом – нищий. Время от времени я бросал на него осторожный взгляд, и каждый раз мне становилось не по себе от его внимательных черных глаз. Мне было ясно: он носит маску, прикидываясь тем, кем на самом деле не является.

Ненависть этого человека была не инстинктом, а благоприобретенным рефлексом, это читалось по его лицу. Что я ему сделал? Я был убежден, что вижу его здесь не впервые, но где еще он встречался на моем пути? При каких обстоятельствах? Я беспрерывно думал об этом. Нюх подсказывал мне, что его пребывание здесь находится в какой-то неразрывной связи с нашим заданием, и я дал себе слово не спускать с него глаз.

Конечно, и Ибарек, и его родственники были весьма довольны исходом нашего криминального дела. Они осведомились у меня, не боюсь ли я продолжения, и я их успокоил. Я спросил у хозяина, нет ли у него какого-нибудь молчаливого слуги, на которого можно положиться, и он привел мне одного такого. Я тут же направил его во двор баши – наблюдать за нищим. Мне важно было знать, остался ли он там или тут же смотался.

Халеф все слышал и спросил меня, зачем я отдал распоряжение наблюдать за нищим.

– Мне кажется, он замешан в нашей игре. Разве ты не заметил, какие он бросал на нас взгляды?

– Нет, я на него не смотрел.

– Так посмотри при случае. Мне кажется, он нам уже встречался.

– Где?

– К сожалению, не знаю. Где-то далеко отсюда.

– Может, ты ошибаешься?

– Вряд ли.

– Разве может нищий так далеко уйти? Он же не умеет бегать.

– Может, он просто притворяется.

– О нет! По нему видно, как ему плохо. Часто бывает, что, встретив человека, думаешь, что где-то его уже видел, а потом выясняется, что люди просто похожи.

– В самом деле? Как интересно.

– Почему?

– Потому, что я думаю так же.

– Наверное, мы видели кого-то похожего раньше.

– Нет, мы видели именно его. Разве ты не заметил, какой взгляд он на меня бросил?

– Да, заметил.

– Он сам не ожидал меня увидеть, но не смог скрыть своего удивления.

– И все-таки ты ошибаешься. Такое случается. Я вот тоже, бывает, ошибаюсь. Человек, которого я спутал с Мюбареком, носил длинную густую бороду.

– Это ты точно знаешь?

– Да. Если бы у старика была такая густая борода, он был бы на него похож.

– А где ты видел этого бородатого мужчину?

– Я даже не помню.

– Очень интересно! Нам нужно постоянно следить за Мюбареком и нищим. Возможно, нам придется наблюдать за одним и тем же человеком.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, что Мюбарек и нищий одно и то же лицо.

– Сиди, ты серьезно?

– Да. Это один и тот же человек.

– Быть того не может!

– Я тоже так раньше думал, но сейчас укрепляюсь в этой мысли.

– Нас предали. Пришел хозяин и сообщил, что коджабаши перевернул весь город, чтобы собрать необходимых чиновников.

– Вот ты и увидишь Мюбарека.

– А он и есть башкиатиб.

– Писец? Кто дал ему эту должность?

– Они с ним друзья.

– Ну и дела! Если лиса и волк договорились, ягненку конец.

– Ты считаешь, что они оба плохие люди?

– Да уж никак не хорошие.

– Эфенди, ты ошибаешься.

– Ах, так? А ты лучшего мнения о вашем коджабаши.

– Об этом – нет. Он очень властный и несправедливый. Но он обладает силой, и мы ничего не можем с ним поделать. А что касается Мюбарека, то он командует тут вообще всеми. Если ты не хочешь наделать себе бед, то не говори о нем ничего плохого.

– Мне представляется, что он являет собой проклятие этой местности.

– Послушай, он ведь святой!

– Что-то вроде марабута. Ну уж нет, не согласен.

– Он лечит все болезни. Если захочет, может даже разбудить мертвого.

– Он что, это сам говорил?

– Он уверял нас в этом.

– Значит, он бесстыдный лжец.

– Господин, никто не должен это слышать.

– Я скажу это ему прямо в лицо, если он не может доказать мне обратное.

– Тогда ты погиб. Я тебя предупреждал!

– Как это погиб?

– Он может избавить от смерти, но может и жизнь отнять.

– То есть убить?

– Нет. Он тебя и пальцем не коснется. Он знает такой заговор, от которого ты сразу умрешь.

– То есть он заколдует.

– Да. Так оно и есть.

– Получается, он одновременно целитель и волшебник! Как это связать? Вы сами себе противоречите.

– Ага. Вот идет твой слуга.

Вошел посланный мной во двор баши парень и сообщил, что нищий после нашего отъезда исчез.

– Ты проследил, куда он пошел?

– Да. Он направился на гору. Скорее всего к Мюбареку.

– И часто он туда ходит?

– Очень часто.

– А почему целитель его не лечит?

– Откуда я знаю. Наверное, у него есть для этого причины.

– А ты видел их когда-нибудь вдвоем? Тот задумался надолго, и потом ответил:

– Нет, никогда не видел.

– Если нищий так часто туда ходит, значит, они должны о чем-то разговаривать?

– Само собой разумеется. Но действительно странно, я их ни разу не видел вместе.

– Вот и мне это кажется странно. Но думаю, я скоро найду этому объяснение. Я хочу посмотреть, чем занимается нищий на горе. Можно это устроить?

– Он тебя может увидеть?

– Нет.

– Тогда я тебя проведу. Ты ведь не знаешь местности.

– Хорошо, веди нас.

Я решил идти с Халефом. Забрав из седельной сумки подзорную трубу, мы пошли за слугой. Он провел нас из двора в сад, за которым начиналась дикая местность. Там он показал нам налево вверх.

– Глядите, вон он поднимается. Бедняга делает это очень медленно. Ему нужно полчаса, чтобы добраться до верха. Мы опередим его.

Он повел нас направо, прямо через густой кустарник. Я осмотрелся. Скрытые растительностью, мы действительно могли добраться до вершины незамеченными. Там же, где шел нищий, были дынные грядки, и он был виден издалека. Поэтому я отправил слугу домой, своим присутствием он нам только мешал. Мы быстро полезли наверх, но держались как можно ближе к кустарнику, чтобы не спускать с нищего глаз. Он знал, что его могут увидеть снизу, из города, и поэтому осторожничал; продвигался вперед медленно и часто отдыхал.

Скоро мы достигли леса, который опоясывал вершину горы. Прячась среди стволов, я повернул налево, и мы оказались прямо на пути, по которому должен был пройти нищий. Я сел на мягкий мох, и Халеф расположился рядом.

– Тебе удалось выяснить что-либо определенное? – спросил он.

– Пока нет, но скоро выясню.

– Что же?!

– Выясню, как нищий превращается в Мюбарека.

– Ты все же думаешь, что…

– Да.

– Ты увидишь, что это не так.

– Не исключаю такой возможности. Все же давай посмотрим. Он точно здесь пройдет. Мы спрячемся за деревьями, а потом последуем за ним.

Нам пришлось ждать всего несколько минут. Он появился. Добравшись до опушки леса и оказавшись под защитой деревьев, он остановился и огляделся. Видно было, что этот человек очень осторожен. Он явно был уверен, что никто за ним не следит, и потянулся, потом зашел глубже в лес и скрылся за кустом. Мы смогли убедиться, что он прекрасно обходится без костылей.

– Сиди, все-таки ты был прав, – сказал Халеф. – Пойдем за ним?

– Нет. Останемся здесь.

– Но мне кажется, ты мог бы за ним понаблюдать. Он ведь вернется назад.

– Нет. Он сейчас этого делать не станет, времени нет. Ведь скоро соберется суд. Смотри-ка.

Я направил подзорную трубу на то место, где должен был находиться этот тип. Там шло какое-то копошение. Минут через пять он появился – уже как Мюбарек.

– Аллах акбар, – прошептал Халеф. – Кто бы мог подумать?..

– Я с самого начала так думал. Иногда не вредно доверять первому предположению. Оно нередко сбывается. Этот целитель – жулик, каких мало, и мне очень хочется доказать это.

– Он и в самом деле возвращается в город. Пойдем за ним?

– Не стоит. У нас не будет другой возможности обследовать его жилище в развалинах.

– Ты прав, надо спешить.

– Не торопись. Сначала пойдем и посмотрим, что он делал там, в кустах.

Старик уже прошел лесом и вышел на поле, чтобы потом, идя между двумя грядками дынь, попасть прямиком в город. Мы забрались в чащу, но ничего там не обнаружили. Но где же костыли?

– Не мог же он приказать им исчезнуть, – сказал Халеф.

– Он их снял.

– Но тогда их было бы видно.

– Не обязательно. Может быть, они у него складные, а он прячет их под кафтаном.

– А не тяжело ли их таскать?

– Ничего, справляется, как видишь.

– А если он их спрятал где-то тут?

– Вряд ли. Тогда ему пришлось бы всякий раз, когда он хочет переодеться в нищего, возвращаться в свое убежище. А так он это делает где и когда захочет.

– Сиди, все это кажется мне каким-то непостижимым, как в сказке.

– Охотно тебя понимаю. В больших городах на Востоке происходят и не такие вещи. Теперь мне понятно, почему у него кости стучат. Слышал?

– Да, сиди, Ибарек, наш хозяин, рассказывал. Я и сам слышал, когда Мюбарек проходил мимо нас.

– Так это были не кости, а костыли.

– Аллах, так вот оно что! – хлопнул себя по лбу Халеф.

– Мне уже тогда показалось странным, что нищий так неожиданно исчез и Мюбарек пришел оттуда же, а до этого его никто не видел. Вот и разгадка. Однако надо спешить к его хижине.

– Прямо через лес?

– Нет, пойдем открытой дорогой. Я снизу заметил, где можно пройти.

– Почему ты хочешь идти по тропе, на которой нас могут заметить?

– С того места, где идет старик, он нас не заметит. А если другие увидят, что мы идем к хижине, то что с этого? Я ищу следы лошадей.

– Здесь, наверху?

– Конечно. Или ты думаешь, Баруд эль-Амасат и Ма-нах эль-Барша, а также беглый ключник оставили лошадей где-нибудь в горах?

– Нет, конечно же. Их ведь никто не должен видеть.

– Вот и я так думаю. Они поджидают здесь обоих братьев. Старый Мюбарек подобрал для них укрытие. Его действительно трудно найти. И лучшим указателем для нас будут следы лошадиных копыт.

– Ты собираешься их найти?

– Надеюсь.

– Но ведь прошло довольно много времени.

– Ничего страшного. Трое людей, которых мы ищем, вовсе не индейцы, которые привыкли заметать свои следы.

– Да, ты умеешь читать следы. Интересно будет посмотреть на эту троицу, когда мы до них доберемся…

– Мне самому это было бы интересно, но я не обольщаюсь на счет своих способностей. Будь я сейчас в пустыне или в травянистой прерии, мне было бы гораздо легче, чем в этой населенной и застроенной местности, тем более рядом с городом. По краю леса мы вышли на тропу, ведущую к вершине, хотя тропой ее можно было назвать лишь условно. Я внимательно обследовал почву под ногами. Ничего, совершенно ничего не было видно. Может быть, эти трое не поехали этой дорогой? Они были здесь утром. Интересно, как они объехали город, оставшись незамеченными!

Так мы прошли довольно приличный кусок дороги, пока я не нашел первые признаки того, что здесь были лошади. Они вышли справа из-за деревьев. Отпечатки копыт виднелись в мягкой гумусной почве. Теперь мы могли двигаться быстрее: признаков того, что здесь побывали всадники, было предостаточно.

Вскоре мы оказались наверху. Впереди уже были видны развалины. Хижина, сооруженная из грубо сколоченных балок и камней, притулилась возле высокой, но уже полуосыпавшейся стены крепости.

– Там живет старик, – сказал Халеф.

– Ты прав.

– Зайдем?

И он уже хотел выйти на поляну, но я остановил его.

– Стой. Сначала нужно убедиться, что за нами нет слежки.

– Тут нет ни души.

– Ты уверен в этом?

– Да, тогда было бы слышно или видно.

– О, хаджи Халеф Омар! А я считал тебя умным и осторожным человеком. Те, кого мы ищем, прячутся именно здесь. Заметь они нас раньше, чем мы их, и все наши усилия пошли бы насмарку. Стой здесь!

Я скользнул к хижине и подергал дверь. Заперта. Никого не было видно. Я обошел дом и вернулся к Халефу. Нас действительно никто не видел.

– Теперь надо найти убежище тех троих. Лошади выведут нас на них.

– Но ведь их здесь нет, этих лошадей.

– А мы их сейчас найдем.

Под ногами была сплошная скальная порода; но под деревьями-то следы должны были быть. А посередине поляны бил ключ, и возле него росли какие-то чахлые кустики. Мы подошли ближе. Лошади наверняка пили отсюда. Я обследовал края источника. Верно! Кончики травы обгрызены. Сорванный цветок одуванчика плавал в воде. Желтое пятнышко живо напомнило мне родину.

– Это одуванчик, – сказал Халеф. – Чего ты на него уставился?

– Он подскажет мне, когда лошади пили здесь.

– Как это?

– Смотри внимательно. Видишь, он завял?

– Нет, он еще совсем свежий.

– Это потому, что плавает в холодной воде. Если бы он лежал на скале, то не был бы таким свежим. Тычинки уже подзавяли. Значит, его сорвали несколько часов назад. Как раз в это время здесь и побывали лошади.

– А может, это человек?

– А что, человек ест траву?

– Нет, конечно, не ест.

– А здесь трава обгрызена. И явно не человеком. Некоторые стебли целиком вырваны. Вот видишь, они уже завяли, потому что были не в воде. Теперь нужно выяснить, куда они отправились и откуда пришли.

– А как ты это узнаешь?

– Как-нибудь да узнаем. Видишь, перед нами стены, давай поищем отверстие.

Наконец мы вернулись к хижине. Здесь мы разделились: Халеф отправился направо, я – налево, чтобы обследовать край опушки. Вскоре мы встретились, но ни я, ни он ничего не нашли. На свои глаза я мог положиться наверняка, на его же – в меньшей степени. Поэтому мы обследовали его участок еще раз. Здесь почва под деревьями была слишком каменистая.

– Я все внимательно осмотрел, сиди, здесь никто не проходил.

В этом месте хвойные деревья чередовались с лиственными, и под одним из кленов, низко склонившим ветви к самой земле, я нашел то, что искал. Я указал ему на одну из веток.

– Посмотри, Халеф, ты что-нибудь видишь?

– Кто-то обломал концы.

– Не кто-то, а лошадь, потянувшаяся к листьям.

– Но это мог сделать и человек!

– Вряд ли. Пошли дальше.

Вскоре почва стала мягкой, и мы увидели отпечатки. Затем нам попалась брешь в стене, за которой находилась ограниченная с четырех сторон площадка. Вполне вероятно, что здесь раньше был зал. Прямо перед нами виднелась дверь и второе такое же, но чуть меньшее помещение, в котором было уже три аналогичных отверстия. Я прошел в одну из этих дверей. На земле не было видно ни одного следа. Оба других входа (или выхода?) вели в небольшие полуосыпавшиеся покои, а третий вывел нас на довольно большую площадку. Там даже сохранилась мостовая.

И здесь Халеф, необычайно гордый своим открытием, указал мне на неоспоримое доказательство – кучу довольно свежего навоза.

– Они были здесь, – заявил он. – Теперь ты видишь, что я тоже могу распознавать чужие следы.

– Да, я поражен твоими способностями, но говори тише. Животные должны быть где-то рядом, а с ними и люди.

Мы огляделись, но ничего не заметили. Похоже, во двор вел только один вход, в который мы и вошли. Кругом были одни стены, а та, что была напротив, сплошь заросла плющом.

– Дальше идти некуда, – заявил Халеф. – Лошади были здесь – это точно. А сейчас их нет.

– Это мы еще посмотрим.

Я медленно пошел по двору. Дойдя до середины зеленой стены, я уловил ни с чем не сравнимый запах лошадей.

Даже в больших, ухоженных городах, где особые службы следят за чистотой, можно по запаху определить местонахождение почтовых станций. Вот этот-то запах я и почувствовал.

Я кивнул Халефу, и он мигом оказался рядом. Внимательно обследовав заросли плюща, мы обнаружили тщательно замаскированный выход, который я бы ни за что не нашел, если бы не этот своеобразный запах. Раздвинув сцепившиеся усики растений, мы увидели перед собой небольшой дворик и вошли в него. Прямо напротив нас виднелся второй проход. Оттуда доносилось ржание.

– Теперь осторожнее, – шепнул я. – Лошади там. Возьми револьвер в руку! Надо быть ко всему готовыми. Эти ребята наверняка вооружены.

– Будем их задерживать?

– Может быть.

– Или пойдем за полицией?

– Посмотрим по обстоятельствам. У меня с собой естьверевка. На одного хватит.

– А у меня ремень.

– Вот и отлично. Пошли. И тихо!

Мы прокрались ко входу. Я осторожно заглянул внутрь. Там стояли три лошади и хрустели кукурузными початками. Еще один узкий проход был в следующем помещении. Мне показалось, что оттуда доносятся приглушенные голоса.

Все верно. Я услышал громкий смех и чей-то голос, но слов не разобрал.

– Они здесь, – шепнул я маленькому хаджи. – Стой, я посмотрю.

– Ради бога, сиди, осторожнее.

– Не беспокойся. Если раздастся выстрел, спеши на помощь.

Лучше всего было бы ползти, но это испугало бы лошадей, а обычная фигура не вызовет у них страха. Я тихо пошел дальше.

Животные заметили меня. Один из коней беспокойно заржал. Я бы сразу распознал в таком ржании знак приближающейся опасности. Эти же люди не обратили на это никакого внимания.

Я добрался до противоположной стены и только тут залег. Я тщательно выбрал место, где камни слегка осыпались. Это щель позволила мне заглянуть внутрь, причем меня оттуда не было видно.

Все трое сидели прямо передо мной. Манах эль-Барша и Баруд эль-Амасат – спиной, тюремщик – лицом к входу. Я его раньше никогда не видел, но наверняка это был он.

Они играли в карты. Скорее всего, в ту самую игру, которой отвлекали внимание Ибарека во время кражи. Ружья они отставили в угол, ножи и пистолеты тоже лежали поодаль. Я повернулся и дал Халефу знак подойти. Снова заржала лошадь. И опять игроки не обратили на это внимания. Халеф опустился на землю рядом со мной и заглянул в щель.

– Хамдулиллах!4848
  Слава богу! (араб. )


[Закрыть] – прошептал он. – Они наши! Что будем делать?

– Арестуем их. Согласен?

– Конечно. А как?

– Ты берешь на себя тюремщика, а я двух других.

– Самых опасных?

– Я управлюсь с ними.

– Тогда вперед! Только достань вначале ремни, чтобы они были под рукой.

Халеф вытащил ремень из сумки так, чтобы его можно было легко выхватить. Тут Баруд эль-Амасат разразился проклятиями.

– Вай башина!4949
  Эй, начальник! (тур.)


[Закрыть] Что ты удумал? Нас не проведешь! Мы знаем, что ты жульничаешь, и всегда начеку. Мешай карты еще раз.

– А может быть, прекратим дурью маяться! – сказал Манах эль-Барша. – Что мы друг у друга деньги отнимаем?

– Ты прав. Уже надоело. А с тех пор, как Мюбарек принес эти новости, игра у меня не идет.

– Он, наверное, ошибся.

– Этого не может быть.

– Мы описали ему этого парня настолько точно, что он его сразу узнал.

– Чтоб его черти взяли! Что ему от нас надо, что мы ему сделали? И что он нас в покое не оставит?

– Завтра оставит. Утром он будет мертвец.

– Если удастся!

– Должно удаться. Мюбарек всемогущ. Он все так обштопает, что мы придем ночью и убьем их.

– А если ничего не получится?

– Тогда разыщем их в конаке. Мюбарек создаст для этого условия. Он превратится в нищего.

Ну что ж, план не дурен. Значит, нас должны убить. Мюбарек побывал здесь и все им доложил.

– Надо бы мне на него взглянуть, – заявил тюремщик. – Если такие бравые ребята боятся его, значит, это опасный тип!

– Это шайтан, гяур, христианская собака, которая должна поджариться в аду! – гневно ответил Манах эль-Барша. – Он бежал за мной в Эдирне, через двадцать улиц и переулков. Я сделал все, чтобы от него уйти, и все-таки он меня нашел. А этот недоросток, который его сопровождает, – сущий черт! И что мы его там, в конюшне, не пристукнули! Обоих других я не знаю, но им тоже крышка. Сатана покровительствует им, иначе бы им не уйти из Мелника.

– Да, люди там какие-то глупые.

– И гонцы оттуда еще не прибыли. Так что нам придется самим тут все проворачивать. Лошадь у этого типа очень ценная, четверых стоит. И оружие очень дорогое. Думаю, даже не надо дожидаться Мюбарека. Если бы сегодня удалось нам прикончить этого шайтана… С какой бы радостью я загнал этому гаду нож между ребер.

– Вряд ли тебе это удастся.

Произнося эти слова, я уже наносил ему удар кулаком, от которого он тут же свалился.

Двое других на несколько секунд онемели от ужаса. Этого времени хватило. Я схватил Баруда за глотку и так сильно сжал, что он, дернув руками, растянулся на земле. Халеф занимался тюремщиком, который от ужаса забыл, что нужно обороняться. Какое-то мгновение я еще держал Баруда за глотку, пока тот не перестал дергаться. После этого я помог Халефу связать тюремщика. Мы положили Манаха и Баруда рядом так, чтобы голова одного находилась у ног другого, и стянули их веревками: без посторонней помощи им было ни за что не освободиться. Тюремщик также был крепко стянут ремнем. Потом мы обследовали их сумки и седла и обнаружили украденные у Ибарека деньги и вещи и многое другое. У Манаха имелась при себе значительная сумма денег.

Тюремщик наблюдал за нашими действиями молча, не догадываясь, кто перед ним. Халеф наградил его увесистым пинком и спросил:

– Надеюсь, ты знаешь, кто мы? Тот не ответил.

– Ты слышал меня? Я спрашиваю, догадываешься ли ты, кто мы такие? Отвечай, или награжу тебя плеткой!

– Да, знаю…– прошипел связанный, испугавшись плетки.

– Ты ведь хотел познакомиться с нами. Только что об этом говорил. Наверное, и не подозревал, что так быстро исполнится твое желание.

Баруд эль-Амасад пришел в себя. Открыл глаза и уставился на меня расширенными от ужаса глазами.

– О боже! – крикнул он. – Теперь нам крышка.

– Да уж! – засмеялся Халеф. – Получите по заслугам! Вы ведь хотели нас убить!

– Нет. Это не правда.

– Молчи, мы слышали!

– Это они, а не я.

– Не ври. Мы знаем, кто вы такие.

Тут зашевелился Манах эль-Барша, но веревки не давали ему двигаться. Он взглянул на нас и закрыл глаза.

– Что же ты не здороваешься?! – угощая его плеткой, крикнул Халеф.

Он снова открыл глаза, увидел меня и Халефа и закричал:

– Развяжите нас! Освободите нас!

– Аллах поможет!

– Я заплачу!

– Денег не хватит!

– Я богат. Очень богат!

– Ага! Деньгами, которые ты украл. У тебя их заберут.

– Их никто не найдет.

– Ну и пусть лежат. Нам они не нужны. Сиди, что мы будем делать с этими типами? Не тащить же нам их с собой в город.

– Нет, конечно. Пусть лежат здесь, пока мы их не заберем.

– А они не освободятся?

– Нет. Мы об этом позаботимся.

– А то, что мы нашли при них, возьмем с собой?

– Пусть все остается здесь. Полиция должна найти все в том же виде, в каком мы все это застали.

Мы использовали упряжь, чтобы связать покрепче пленников, но сделали это так, чтобы не причинить им особых страданий. Тюремщика связали с теми двумя, чтобы они, перекатываясь, не смогли ослабить путы. Потом мы двинулись обратно в город.

Задержанные не проронили ни единого слова. Угрозы в их положении были бы бессмысленны. Впрочем, как и мольбы о пощаде. Выбравшись на опушку, Халеф подошел к домику Мюбарека посмотреть, заперт ли он.

– Этот гад оказал бы нам большую «услугу», освободив этих мерзавцев.

– Он сюда не вернется.

– А если все же вернется домой и пойдет к ним?

– Он будет еще только собираться наверх, когда мы будем уже тут.

– Значит, получится так, что они придут сюда раньше, чем мы спустимся в город.

– Нет. Он будет сидеть у коджабаши и с нетерпением нас ждать; и не уйдет оттуда до тех пор, пока не состоится это дурацкое судейское заседание.

– Знал бы он, что его ждет.

– Скоро узнает. Надо спешить. Скоро ночь.

День подходил к концу. Солнце уходило за горизонт. Спустившись в конак, мы узнали, что коджабаши велел привести хозяина постоялого двора Ибарека. Для суда все было готово.

– Будь мужествен, эфенди! – сказал мне брат Ибарека. – Там собралось много народу. Всем интересно услышать, как вы будете защищаться.

– Я ведь уже показал этим людям, как я могу это делать.

– Вот поэтому они и проявляют двойное любопытство: когда еще они смогут увидеть человека, который не боится самого коджабаши.

Мы уже собирались выезжать, когда появился лодочник.

– Господин, – обратился он ко мне, – я приехал сюда тайно, чтобы спросить твоего совета. Я не знаю, как мне вести себя.

– Ты должен давать показания против меня?

– Да. Мюбарек меня принуждает. Для этого он меня и нашел.

– А что ты должен показать?

– Что ты подверг меня смертельной опасности и избил в этом дворе.

– Я в самом деле это сделал?

– Нет, эфенди.

– Тогда не давай ложных показаний. Это тебе повредит.

– Господин, он отомстит мне.

– Не беспокойся. Он уже никому не сможет мстить.

– Это правда?

– Да. Говори только чистую правду. Он ничего тебе не сделает.

– Тогда я побежал. Я ведь пробрался сюда тайно. Мы медленно поехали за ним.