Текст книги "Приключения Пиноккио. История деревянной куклы"

И Улитка, славившаяся своей потрясающей медлительностью, ещё более медленно процедила:

– Милый мой мальчик Пиноккио, увы, наша бедная Фея лежит в лазарете недалеку отсюда. Плохи её дела!

– В больнице?

– Да, к несчастью! У неё была очень трудная жизнь, она пережила очень много горя, и теперь она больна и так бедна, что часто голодает и сидит без куска хлеба!

– Боже мой! Это не может быть правдой! Эта боль убьёт меня! Ах, моя бедная, бедная, несчастная Фея, моя бедная Фея!.. Будь у меня миллион, я бы сразу отнёс его ей! Но у меня есть только сорок сольдо… Вот они! Я взял их с собой! Хотел купить себе новый костюм, чтобы порадовать моего отца Джузеппо! Милая Улиточка, на тебе эти деньги! Возьми их, отнеси их моей доброй Фее, пусть она купит себе на них хлеб и еду!

– А как же быть с твоим новым костюмом?

– К чему мне сейчас новый костюм? Я бы с великой охотой продал всё моё тряпьё, только бы спасти её! Улиточка! Беги скорее! Передай ей эти сорок сольдо! Торопись! Через два дня приди сюда, на то же самое место, пожалуй, я смогу добавить ещё два сольдо для моей Феи! До этого я работал, чтобы кормить моего отца, но с сегодняшнего дня я буду трудится на пять часов больше, только чтобы поддержать мою бедную маму! Улитка! До свидания! Возвращайся скорее к доброй Фее! Я жду тебя через пару часов!

Улитка на сей раз показала такую прыть, что убежала с быстротой зелёной ящерицы в самый жаркий полдень.

Стоило Пиноккио вернуться домой, как отец позвал его:

– А где твой новый костюм?

– На сей раз мне не удалось подыскать на рынке ничего подходящего! Завтра пойду, думаю, прикуплю что-нибудь!

Занятый всеми этими хлопотами, в тот вечер Пиноккио лёг спать гораздо позднее, чем обычно, не в десять часов, а около полуночи. И был весь в мыле, потому что сплёл не восемь камышовых корзин, а шестнадцать.

После этого он упал в постель и заснул. И во сне ему явилась его Фея.

Фея была ослепительно красива.

Она с улыбкой подлетела к нему, поцеловала его в лоб и сказала:

– Пиноккио! Мой добрый Пиноккио! Какой же ты молодец! У тебя доброе сердце, мой мальчик, и я прощаю все твои проделки и шалости! Дети, не покидающие своих родителей в беде и болезни, заслуживают самой высокой оценки в жизни! Ты заслужил похвалу и моё великое уважение, даже если сейчас ты ещё не стал таким примерным пай-мальчиком, о каком я мечтала!

Останься навсегда таким же разумным и честным, каким я вижу тебя сейчас, и ты проживёшь свою жизнь счастливым человеком! Будь счастлив! Помни обо мне!

И с этими словами Фея вылетела в окно.

В этот миг сон завершился, и Пиноккио проснулся.

Я не смогу описать его изумление, когда, вскочив с кровати, он вдруг увидел себя в зеркале не Деревянным Человечком, а обыкновенным, настоящим мальчиком, таким же, как все мальчики вокруг него.

Он вдруг понял, что находится не в своей бедной, соломенной лачужке, а в красивой светлой комнате с высокими потолками. Он увидел свой новый, красивый костюм, новенький колпачок и пару ладных новеньких кожаных башмачков точно по его ноге.

Никогда он не одевался с такой скоростью, и одевшись, он, как обычно, сунул руки в карманы. В кармане он нащупал маленький кошелёчек из слоновой кости, с выгравированной на нём подписью: «Фея с лазурными кудрями возвращает моему милому, доброму Пиноккио те сорок сольдо, которые он предназначал ей, и благодарит его доброе сердце!»

Пиноккио тут же открыл кошелёчек, желая взять деньги, и в глаза его сверкнули вместо сорока сольдо сорок звонких золотых цехинов.

Потом он снова глянул на себя в зеркало и смог узнать себя. Пред ним не было до боли знакомого ему деревянного человечка, куклы, а увидел он живого, смышлёного, весёлого, умненького, благоразумненькго, красивого мальчугана с каштановыми волосами и голубыми глазками, с весёлым, смеющимся лицом.

Во время калейдоскопа всех этих нежданных, странных, чудесных событий, следовавших одно за другим, Пиноккио уже толком не понимал, бодрствует ли он во сне или спит наяву.

«А где же теперь мой отец?» – подумалось ему. Он заглянул в другую комнату и нашёл старого Джузеппо совершенно здоровым, бодрым и в самом весёлом расположении духа. Он вдруг стал таким же, каким был в старые, добрые времена.

На носу у него сидели круглые очки. Старик сжимал в руках стамеску и молоток, и в это время как раз кстати вырезал великолепную деревянную раму с листьями аканфа, роскошными цветами и стеблями, не говоря уж о всевозможных звериных головах.

– Скажи мне, прошу тебя, дорогой отец, как ты можешь объяснить это волшебное превращение? – спросил Пиноккио, почесал голову, сердечно обнял Джузеппо и поцеловал его.

– Всё волшебство, которое было в нашем доме – это целиком твоя заслуга! – ответил Джузеппо.

– Почему моя?

– Потому, что гадкие, невоспитанные, скверные дети, взрослея и превращаясь в хороших детей, обретают волшебную способность всё вокруг делать новым и прекрасным!

– А куда подевалась старая деревянная кукла Пиноккио?

– А вон, видишь, она стоит там? – сказал Джузеппо.

Мальчик посмотрел туда, куда указывал старик и увидел большую деревянную куклу – деревянного человечка, прислонившегося к стулу. Голова его упала набок, руки безжизненно повисли, как плети, а скрещённые тонюсенькие ножки так сильно подогнулись, что совершенно невозможно было понять, каким образом он вообще мог когда-то держаться вертикально.

Пиноккио наклонился и пристально оглядел его. И, с минуту осмотрев его с ног до головы, он улыбнулся старому Джузеппо и сказал, глубоко вздохнув:

– Надо же, каким смешным я был, будучи Деревянным Человечком! И какой же я теперь счастливый, что стал настоящим живым мальчиком!