Текст книги "Кто, если не я?"
Автор книги: Катажина Колчевська
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Глава 20
Меня разбудили первые звуки утренней больничной суеты. Я не выспалась и не отдохнула. Во вторник перед обедом, после визита Янека и с его согласия, мне разрешили ненадолго встать. К вечеру медсестры вынули катетер, и я начала понемногу ходить в туалет. На обед съела немного супа. Меня не вырвало, поэтому капельницу сняли. Ночью опять снились какие-то кошмары, но утром я уже ничего не помнила.
На следующий день мне сняли венозный катетер и перевели в одиночную палату. Я немного отдохнула, а потом надела больничные тапки и поплелась в ванную, чтобы принять душ. Вещей у меня никаких не было, только медсестры дали мне что-то вроде полотенца и чистую рубашку. Вернулась я из душа ужасно уставшая. Сердце бешено билось, я пыхтела как паровоз, голова кружилась, но все равно я почувствовала себя лучше. Словно смыла с себя какие-то нечистоты. Легла на кровать, чтобы немного отдохнуть, и заснула.
Проснулась я от ощущения, что кто-то за мной наблюдает. Открыла глаза. На стуле, рядом с моей кроватью, сидела маленькая невыразительная женщина лет сорока. Не красавица, не уродина, и одета обычно. В общем, никакая.
– Добрый день. Я Рената Бжозовска, психиатр.
– Здравствуйте. Слабковска, гинеколог, – официально ответила я.
– К сожалению, у нас раньше не было возможности познакомиться. Я тут всего полгода работаю.
– Ага, – холодно ответила я. Мне не хотелось заводить с ней дружбу.
– Вы знаете, зачем я здесь?
– Да… Доктор Турлевский мне сказал.
– У нас такие предписания. В случае попытки самоубийства необходима консультация с психиатром.
– Да, знаю. Доктор Турлевский мне все объяснил.
– Пани Анна, вы пытались совершить самоубийство?
– Не помню, чтобы говорила вам свое имя, – проворчала я, только чтобы не отвечать на этот идиотский вопрос.
– Пани Слабковска, вы пытались совершить самоубийство?
– Нет, – опять проворчала я.
– Исходя из информации, которую мы получили от врачей «скорой помощи» и в приемном покое, выглядело это совсем иначе.
– Не знаю, как оно выглядело, но я не пыталась свести счеты с жизнью, и хватит об этом. Консультация проведена, закончена и засчитана. А теперь извините, но я хотела бы отдохнуть, – грубо ответила я и повернулась к ней спиной.
– А кто это? – спросила психиатр через минуту. Я-то надеялась, что она уже ушла.
Повернула голову, а через секунду повернулась всем телом. Села на кровати и вырвала у нее из рук Гав-гава.
– Не трогайте! Это семейная реликвия! – заорала я, потом легла и опять демонстративно повернулась к ней спиной.
Карлица пришла на следующее утро, сразу после завтрака.
– Как вы себя сегодня чувствуете, пани доктор?
– Так же, – пробурчала в ответ.
– Вы не против, если мы немного побеседуем? – спросила она. Она придвинула стул к кровати и поудобнее устроила на нем свою маленькую задницу. Ее ноги даже до пола не доставали!
– Против. Извините, но я хотела бы отдохнуть. Я болею, лежу в больнице, и мне нужен покой и отдых, – холодно ответила я.
– Извините, но у вас нет выбора. У нас такие предписания. Я хотела бы поговорить о вашей болезни и о том, как вы здесь оказались. Вы давно употребляете алкоголь?
– Уходите!
– Пани Анна, я понимаю, что вам тяжело говорить на эту тему. Однако выйдете ли вы из больницы и когда это случится, зависит от моего разрешения. А я его не дам, пока не пойму, что с вами происходит.
– Вы так думаете? – рявкнула я. – Вы думаете, вам удастся понять, что со мной происходит?
– Надеюсь, у меня получится, конечно, если вы мне поможете.
– Насколько я знаю, меня могут выписать из больницы по моей просьбе, – проворчала я.
– При попытке самоубийства не все так просто, – ответила она в том же тоне с профессиональной доброжелательной улыбкой. – Пани Анна, я здесь, чтобы вам помочь. Прошу вас, не смотрите на меня, как на врага.
– Мне не нужна ваша помощь, неужели вы не понимаете! Уходите! Я не буду с вами разговаривать! – кричала я. С каждой секундой голова болела все сильнее.
– Поймите, совсем не стыдно обращаться за помощью к психиатру. Многие пациенты ко мне приходят.
– Ага, почти как к врачу, – ответила ей с ехидной ухмылкой. – А где вы учились, чтобы стать психиатром?
– Ваши оскорбления ничего не изменят.
– А что мне еще делать? – взвыла я. Голова раскалывалась от боли. – Пожалуйста, уходите! Я просто хочу отдохнуть! – Я нажала на кнопку вызова.
– Пани Анна, у вас есть два выхода. Вы можете закончить то, что у вас не получилось, но уверяю, легко вам умереть не удастся. Вы уже сами это поняли. Вам придется вытерпеть ужасную боль и страх, и продолжаться это будет долго. Или подумайте о тех ценных вещах, которые еще остались в вашей жизни. Например, об этой плюшевой собачке, – добавила она, беря в руки Олину игрушку.
В эту минуту в палату вошла медсестра.
– Пожалуйста, принесите мне обезболивающее, и побыстрее, – попросила я.
– Я приду завтра, и послезавтра, и сколько будет нужно, – заметила, уходя, карлица. – Я слышала о вас столько хорошего, что не могу позволить, чтобы все так закончилось. Вы, пани доктор, мой самый важный пациент, – добавила она и вышла.
До обеда я лежала. Головная боль немного утихла, но не прошла. Около трех в дверь моей палаты постучали. Я немного растерялась. Врачи и медсестры никогда не стучат, а карлица сказала, что придет завтра, но и она обычно не стучала.
– Входите! – крикнула я, сгорая от любопытства.
– Как самочувствие? – услышала я, и в палату ввалились Ева и Бася с двумя сумками моих вещей. Привезли ночную рубашку, халат, белье, полотенца, туалетные принадлежности, радио и журналы. Я уставилась на них, как малыш Иисус на волхвов.
– Но… откуда вы узнали? Как вы зашли ко мне домой? Откуда все эти вещи? – засыпала я их вопросами.
Оказалось, они видели, как в субботу к моему дому подъехала карета «скорой помощи», разволновались и решили узнать, что происходит. Они догадались, что меня увезли в больницу, а потом разузнали, что я лежу в хирургии. В реанимацию их не пустили, но потом сказали, что меня уже перевели в обычную палату и что мне не во что переодеться и нечем умыться. Иоанна им обо всем рассказала.
– Такая очаровательная женщина, хороший человек и замечательная подруга, – с восхищением рассказывали они.
Иоанна оставила им ключи от дома, чтобы они могли привезти мне все, что нужно. Она обо всем позаботилась.
Бася с Евой помогли мне обустроиться в палате, разложили мои вещи, подключили и настроили радио. Раньше я его редко слушала, но в последние дни просто полюбила. С искренней радостью я обнаружила, что существует еще огромное количество программ, кроме первой, второй и третьей Польского Радио. Иногда попадались интересные передачи, а не всякая дискотечная шелуха. Через пару дней я выяснила, где найти приятную, успокаивающую музыку, где самые интересные новости, а на какой волне можно послушать интересные передачи. Бася с Евой посидели у меня немножко, рассказали всякие интересности о своей семье, пару местных сплетен, а потом разговор сам собой перешел на Зузу и Олю.
– Зуза все время об Оле спрашивает. Как там у нее дела? – спросила Ева.
– Все хорошо. Оле нравится у дедушки с бабушкой.
На самом деле я не представляла себе, как там Оля. Вдруг я поняла, что с тех пор, как Магда и Роберт ее забрали, прошло уже четыре недели, но за это время я им ни разу не позвонила. Когда я подумала о малышке, сердце забилось быстрее. Гав-гав укоризненно смотрел на меня с тумбочки.
На следующий день после обеда опять пришла карлица.
– Как давно вы злоупотребляете алкоголем?
– А с чего вы решили, что я злоупотребляю? Или я что-то пропустила?
– Вы согласны пройти тест, который подтвердит этот диагноз? – спросила она с улыбкой, которой полагалось быть милой и ласковой.
– Нет, большое спасибо. – Я тоже улыбнулась в ответ, надеясь, что получилось достаточно язвительно.
– Как часто у вас появляется желание выпить?
– Что? – возмутилась я. – Вы о чем?
– Я спрашиваю, как часто у вас появляется желание выпить?
Я молчала.
– Пани Анна, мы с вами обсуждаем алкогольную зависимость, что означает…
– Знаю, что это означает. Я человек образованный, что бы вы там ни думали, – перебила я ее. – А что касается моей зависимости, так никто не может подтвердить, что я ею страдаю.
– Совокупность симптомов, характерных для абстинентного синдрома, появляется в том случае, когда вы прекращаете пить. У лиц, потребляющих алкоголь не систематически, подобные симптомы не наблюдаются. В вашем случае диагноз вполне однозначный. Можете отрицать и дальше, но тогда мы будем топтаться на одном месте и, скорее всего, я не смогу разрешить вам покинуть больницу.
– А с чего вы решили, что я хочу ее покинуть? – спросила я.
Карлица не знала, что сказать.
– Мне и тут хорошо. Посмотрите, мне вещи привезли, радио, кормят регулярно, еще и обслуживают по первому зову, – заявила я, нажимая на кнопку вызова. Через пару секунд примчалась медсестра, и я попросила таблетку обезболивающего. Карлица все время молчала.
– Пани Анна, – начала она медленно, взвешивая каждое слово, – вас тут хорошо знают и уважают. За полгода вы второй раз попадаете в больницу с абстинентным синдромом. Ни для кого не секрет, что, еще работая здесь, вы злоупотребляли алкоголем. Из-за этого вас отправили в неоплачиваемый отпуск по распоряжению дирекции.
– Ложь! Да как вы можете так говорить! Я все еще работаю в этой больнице! Убирайтесь немедленно! – орала я.
Меня била дрожь, голова раскалывалась от ужасной боли, в глазах потемнело, и страх опять сдавил горло. Я упала на подушку и начала стонать при каждом вздохе. Меня охватила паника, и в последний момент я успела нажать на кнопку вызова.
– Пани Анна, успокойтесь, – твердо сказала мне карлица. Медсестра все никак не шла. – Попейте воды. – Она протянула мне чашку. В дверях показалась медсестра, но психиатр махнула ей рукой, и та исчезла. Я с удивлением смотрела, как уходит медсестра. Страх душил меня все сильнее и сильнее, боль разливалась по всему телу.
– Господи… умираю… пожалуйста, врача… – стонала я.
– Пани Анна, успокойтесь. Прекратите истерику. Нам другой врач не нужен.
– Мне… очень… плохо…
– Ну, наконец вы хоть что-то почувствовали. Поздравляю! После того, как всю жизнь пытались от этого убежать.
– Да… вы… – не смогла договорить. Дыхание с хрипом вырывалось из легких.
– Да, я врач, пани Анна, и я хочу вам помочь. Потому я сюда и прихожу! – сказала она и достала из кармана маленькую белую таблетку.
– Пожалуйста, выпейте.
Я с большим трудом проглотила ее и, тяжело дыша, опустилась на подушку. Карлица сидела рядом на стуле и наблюдала за мной.
– Пани Анна, мы, психиатры, умеем бороться с разными проблемами. Например, с зависимостью. У нас есть и методы, и лекарства. Я могу помочь вам справиться с вашей проблемой и облегчить ваше состояние. Но вы сами должны принять решение о начале лечения.
Через минуту, которая мне показалась десятилетием, дыхание пришло в норму, сердце стало биться медленнее, а страх отпустил мое горло и уселся в ногах кровати. Голова по-прежнему болела, но я к этому уже привыкла. Я чувствовала себя пенсионеркой.
– Мне пора идти, но завтра я к вам зайду, – сказала мне пани психиатр и вышла.
Страх и боль снова заговорили со мной.
В тот день после обеда, когда суета в больничных коридорах немного стихла, я решила немного прогуляться и спуститься на этаж ниже. В педиатрию. Мне потребовалось много сил, чтобы туда добраться. Я стояла в коридоре детского отделения и пару минут не могла отдышаться. Из дверей заведующего отделением, в четырех метрах от меня, выскочила Иоанна и куда-то помчалась. Я попыталась позвать ее, но мне не хватило воздуха в легких. Аська пронеслась по коридору и исчезла за углом.
Я решила подождать. Когда Ионна будет возвращаться назад, обязательно меня заметит. Долго ждать не пришлось. Через пару минут из-за угла послышались торопливые шаги, а потом показалась моя подруга. В руке она держала результаты анализов и внимательно их рассматривала. Наконец, подняла взгляд и заметила меня. Ее лицо изменилось, стало холодным.
– Иоанна, мы можем поговорить? – спросила я, пытаясь отдышаться.
– Извини, я спешу, – ответила она холодно.
– Иоанна, я только хотела тебя поблагодарить.
– Не за что. Я сейчас тороплюсь. Зайду к тебе в хирургию, когда освобожусь, – сказала тем же тоном и торопливо пошла к себе. Я стояла и смотрела ей вслед. Заходя в кабинет, она повернулась ко мне.
– Я Магде звонила, сказала им, что ты разбила зеркало и сильно поранилась, чтобы они не беспокоились, когда ты трубку не берешь. Лучше позвони им! – заявила она и исчезла в кабинете.
Дверь с треском закрылась. Иоанна обо всем подумала. Я почувствовала уколы боли за грудиной, за висками, в области таза – везде. Поняла, что что-то потеряла. Опять.
Ночью я так и не смогла уснуть, но не попросила принести лекарство. Лежала в темноте, прижимала к груди плюшевого песика и считала свои потери.
Глава 21
После завтрака я ждала карлицу. Была готова к разговору с ней, но она задерживалась. Сначала я валялась в кровати, потом встала, начала бродить по коридору. Прислушивалась каждый раз, когда в отделении открывались двери, надеясь, что это она. Но она не пришла. Ни перед обедом, ни после. Часам к двум я наконец поняла, что она не придет. Судя по времени посещения больных, сегодня была суббота. Я даже не обратила внимания, что жизнь в отделении сменила ритм.
Выходные тянулись мучительно долго. Иоанна не появилась ни в пятницу, ни в субботу, ни в другой день. В воскресенье у Янека было дежурство, и он пригласил меня в дежурку попить чаю.
– В старые добрые времена ты бы чего покрепче предложил, – улыбнулась я ему. Наш разговор не клеился. Общих тем больше не осталось.
– По правилам, мы тебя во вторник уже должны выписывать, – сказал он, когда я уже собралась возвращаться в палату.
Я не ответила. Вернулась к себе, легла в кровать и слушала радио, обнимая Гав-гава. Он все еще пах Олей. Я думала о том, что буду делать, когда вернусь домой. Ничего разумного в голову не приходило. Я не знала, что ждет меня дома, но надеялась, что там больше не будет боли и страха. Вечером Янек разрешил мне позвонить в Варшаву из своей дежурки. Трубку взяла Магда.
– Аня, как ты? Что случилось? Как можно покалечиться зеркалом в собственном доме? Ты в больнице или уже дома? А когда…
– Магда! – мне пришлось повысить голос, чтобы перебить ее. – Хочешь со мной поговорить или так и будешь вопросы задавать?
– Ну, знаешь, с тобой всегда как с малым ребенком. Нашла время, чтобы цирк устраивать!
– Вот холера, Магда, прекращай! А то я сейчас трубку брошу. Как там Оля?
– Как Оля? Ты меня спрашиваешь, как Оля? Да я собственную внучку не узнаю, после того как она у тебя пожила немного. Это совсем другой ребенок! Что ты с ней сделала?
– Я! – возмущенно воскликнула. – А может, это потому, что она обоих родителей потеряла, а родные дед с бабой не захотели о ней заботиться. Отдали ее чужой старой тетке, которая не представляла себе, как ухаживать за маленьким ребенком! Вот что с ней случилось! Ты об этом не подумала?
– А ты не могла хотя бы пару месяцев жить нормально и заботиться о ней! Что, так трудно было?
Я глубоко вдохнула и попыталась справиться с шумом в голове.
– Не хочу с тобой сейчас об этом говорить, просто хотела узнать, как Оля, – ответила так спокойно, как только могла.
– А с чего это вдруг ты ею интересуешься? Всегда только для себя жила! Сколько отец из-за тебя выстрадал!
– Знаешь что, Магда! Отвали! – крикнула я и бросила трубку. Побрела к медсестре и попросила чего-нибудь обезболивающего, успокоительного и снотворного.
В понедельник мне было плохо – болела голова и бешено билось сердце. Пришла карлица, но я не захотела с ней разговаривать. Наверное, выглядела я ужасно, потому что она была очень добра ко мне. Как человек, не как психиатр.
– Я видела в вашей карточке, что вы вчера попросили успокоительное и снотворное. Я им оставила свои рекомендации, потому что те лекарства, которые вы сейчас принимаете, вам не подходят. Они могут вызвать головную боль и сонливость.
– Я именно так себя и чувствую.
– Мы с вами можем сегодня побеседовать? Или лучше перенесем на завтра?
– У меня только один вопрос. А есть у вас такие таблетки, которые сотрут некоторые воспоминания?
– Память заблокировать можно легко, но эмоции и угрызения совести останутся. Мы не волшебники.
– Нет? А вы мне чудо пообещали.
– Я говорила только, что могу и хочу помочь. Если хотите, сегодня начнем принимать лекарства. У вас в карточке все расписано. После этих препаратов вам станет лучше. То, что вы пили до этого, только приглушало боль и страх. Я могу вам помочь вернуться к нормальной жизни, но жить за вас я не смогу.
Она ушла. Через час я попросила медсестру дать мне лекарства, которые «прописала та доктор, которая ко мне приходила». Мне подсунули какой-то документ. Я прочитала и расписалась. Вечером ко мне зашел Янек. Мы немного поговорили о моем самочувствии, его операции и о погоде.
– Я знаю, что ты на лечение согласилась. Хорошее решение!
– Уж кто бы говорил, – тихонько проворчала, любуясь его лиловым носом. От него несло алкоголем. Видимо, успел после операции приложиться – я знала, что не вчера.
– Давай, прокладывай путь! Кто знает, что будет со мной, когда пойду на пенсию. Вдруг придется обратиться к тебе за советом, – заявил он с улыбкой и вышел. Домой спешил.
Утром я встала свежая и отдохнувшая – давно себя так не чувствовала. Пошла в ванную, искупалась, даже попыталась голову помыть, что далось мне нелегко из-за повязки на лбу и правой руке.
Переоделась в чистую рубашку и высушила волосы на круглой расческе выпрошенным в соседней палате феном. Попросила сменить мне постель. Навела порядок в палате и в тумбочке. Потом пошла на перевязку. Медсестра дала мне маленькое зеркальце, и я смогла рассмотреть рану на голове. Она была рваная, с неровными краями. Наверное, пришлось постараться, чтобы так себя искалечить. Вокруг раны расползался внушительный синяк. Я управилась со всем до девяти утра, а потом не знала, куда себя деть. В двенадцать пришла доктор карлица.
– Извините, не запомнила, как вас зовут, – сказала я ей. Не совсем вежливо, но мне было уже неудобно называть ее про себя карлицей.
– Рената Бжозовска, – представилась она с улыбкой. – Судя по виду, вам уже лучше, пани Анна. Я поражена. Сегодня выглядите лет на десять моложе.
– Спасибо, но меня не купишь дешевыми комплиментами, – ответила я с улыбкой.
– Пани Анна… я же могу вас так называть? – Я милостиво разрешила, кивнув головой. – Пани Анна, – начала она опять, усаживаясь на деревянный стульчик, а ее маленькие ножки висели в нескольких сантиметрах от пола, – вы дали согласие на лечение, чему я безмерно рада, но должна вас предупредить, что будет непросто. Мы можем рассчитывать на хороший результат только в случае сотрудничества с вашей стороны. Но будет тяжело. Вы меня понимаете?
– Да, конечно.
– Самую трудную работу вы должны будете выполнить сами. Однако я сомневаюсь, действительно ли вы хотите этого, – она внимательно уставилась на меня.
– Я сама сомневаюсь, пани Рената. Чертовски сомневаюсь. Но хочу попробовать. Если не получится, к прежней жизни я смогу вернуться всегда.
– Очень умный ответ, – похвалила она меня, как ребенка. – Пани Анна, я могу вам предложить самое лучшее и эффективное лечение. Оно будет сочетать лекарственные методы и психологическую помощь. Однако, чтобы определиться, мне необходимо получить от вас некоторую информацию.
– Доктор должна обследовать пациентку и сделать анализы, – сказала я ей, как студенту-медику. – Прошу напомнить мне, как это делается.
– Хорошо, давайте начнем с симптомов. Вы согласны заполнить анкету?
– А это называется дополнительное обследование, – пошутила я. – Давайте уже вашу анкету, – попросила, не глядя ей в глаза, и протянула руку.
Закончили мы около двух. Я старалась отвечать на вопросы честно и как можно искреннее. Не пыталась врать, но иногда просто отказывалась отвечать. После того как доктор Бжозовска ушла, я задремала.
Глава 22
Вечером в мою палату заглянул дежурный врач.
– Вас к телефону, – сказал он.
– К телефону? Куда?
– В дежурку. – И он исчез.
Я надела тапки и побрела в комнату врачей. Двери были открыты, а трубка лежала на столе. Подошла к ней медленно, немного испуганно.
– Слабковска слушает!
– Аня, это Роберт.
– Роберт?! Откуда у тебя этот номер? Как вы меня нашли?
– Это было нетрудно. Мы позвонили Иоанне, и она все организовала, – объяснил он.
Иоанна опять решила все проблемы. У моего зятя был усталый и постаревший голос.
– С Олей что-то случилось? – заволновалась я.
– Пока все хорошо, не нервничай. Но не знаю, надолго ли. – Он сделал паузу и вздохнул. – Аня, мы не справляемся. Это невыносимо!
– Ты о чем? – злорадно спросила я.
– Анна, Магда на грани нервного срыва. У нее каждый день приступы.
– У кого? Какие приступы? – Я не знала, о ком он говорит.
– Сердечные.
– Скорее истерические! А что с Олей?
– У нее истерики дважды в день, и она опять начала писаться. Совсем не контролирует себя, где захотела, там и сделала свои дела. Подгузники надевать не дает, сразу их срывает. Перестала говорить связно, только кричит. Мы с ней ничего сделать не можем!
– Хорошо, а я тут при чем?
– Аня, мы долго не решались тебе позвонить. Я слышал твой последний разговор с Магдой. Ты, наверное, очень обижена?
– Обижена? Да я зла на нее! Ужасно зла!
– Я знаю, Аня. Мы не хотели вмешиваться в ваши отношения, но сейчас ей очень нужна твоя помощь.
– Опять? Тех девяти месяцев ей было мало? Даже «спасибо» мне не сказала!
– Анечка, но она такая слабая. Боюсь, у нее опять инфаркт случится! Или еще чего похуже.
– Магда – старая истеричка, а Олька молодая. От этого еще никто не умирал. Я же тебя предупреждала, когда вы уезжали.
– Я помню. Но я верил, мы оба с Магдой верили, что все наладится.
– Ну и как, наладилось? – спросила я со злорадной улыбкой.
– Нет…
– Так зачем ты мне звонишь?
– Нам нужна помощь! – Роберт вздохнул и спросил тихо: – Может… ты ее еще ненадолго заберешь?
– Даже речи быть не может, мои дорогие! Ни в коем случае! – рявкнула я и бросила трубку. Вернулась в палату с Гав-гавом и, сжимая его в объятиях, легла в кровать. У меня болело сердце. Просто по-человечески болело.
На следующий день мне сняли швы, однако Янек решил еще немного подержать меня в больнице под присмотром. Каждый день приходила доктор Бжозовска, и я смирно принимала лекарства и проходила сеансы психотерапии.
– Пани Анна, расскажите о своей семье, – попросила она после того, как принесла мне результаты анкетирования. Ничего нового я в них не обнаружила.
– У всех есть семьи, пани Рената, – заявила я, чтобы от нее отделаться.
– У вас есть дети? Внуки?
– Нет, нету.
– А с кем вы живете?
– Сама! Вот такая я молодец!
Она посмотрела на меня из-под круглых очков, как на капризного ребенка.
– Ладно, я постараюсь быть серьезной, – сказала я, прикидываясь смущенной.
На нее ничего не действовало: ни мои обиды, ни оскорбления, ни глупые шутки.
– Я живу сама. Раньше жила с родителями, после смерти матери ухаживала за больным и немощным отцом, до тех пор, пока он не умер во сне, – рассказала я ей.
Она все так же смотрела на меня.
– Ну, хорошо, я медсестер нанимала, и они за ним ухаживали, – признала я. Теперь она одобрительно моргнула.
– Я была замужем, но недолго. Был и нет его! Как призрак.
– А братья, сестры?
– Есть сестра, младшая.
– А какие у вас с ней отношения?
– Нормальные, – ответила я, и пани психиатр тут же зыркнула на меня из-под очков. – У сестры сейчас сложный период в жизни, – добавила я с готовностью. – У нее дочь с мужем в аварии погибли, трехлетняя внучка осталась сиротой. У Магды случился обширный инфаркт, а Роберт, ее муж, чуть с ума не сошел.
– Естественно в такой ситуации. А что случилось с той маленькой девочкой? – спросила она, а я покрепче прижала к себе Гав-гава.
– До последнего времени я о ней заботилась, – ответила я тихо.
– И как долго?
– Почти девять месяцев, – прохрипела я. Что-то сдавило мне горло, но то был не страх.
– Это очень долго, – заметила доктор Бжозовска. – Вижу, разговор об этой девочке разволновал вас, пани Анна.
Волнение! Так вот что сдавило мне горло! В глазах запекло, и по щекам потекли слезы.
– Была и нет ее. Как призрак! – Я закашлялась. Глотала слезы, пытаясь подавить рыдания.
– Не сдерживайтесь, пани Анна. Вам надо поплакать.
Я проплакала два дня.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.