Текст книги "Ночные проповеди"

– Хорошо. Я поняла. Извините.

Фергюсон кивнул, и они снова зашагали по дорожке.

– Я знаю о них из моих исследований – не через церковь. Уже много лет я ищу книги, письма, записи и традиции, общаясь с людьми из мелких сект. Их в окрестностях Эдинбурга немало. Ведь людей согнали с побережья, с ферм. На востоке были целые поселения, где все принадлежали к Церкви Братьев во Христе. Деревень тех нет – но люди-то остались. После переселения их бросили в общий плавильный котел. Разные традиции сошлись воедино. Плюс к тому новые конгрегации пятидесятников, местные церкви, обеспечившие в послевоенной суматохе и пособия, и поддержку, и общественные фонды. В Западном Лотиане сектантов на удивление много. Конечно, они есть в жилых кварталах Турнхауса, где обитают переселенцы, но их хватает и в Карбоновой долине, в расцветших на углеродном буме городках – Ливингстоне, Линлитгоу, Фалкирке, – и на западе. Там встречаются всякие причуды – ведь сходятся люди горячо верующие и технически подкованные. Она вдруг рассмеялась.

– Инженеры – все еще легкая добыча для креационистов. Профессиональная болезнь. Конструкторы куда легче верят в «разумный замысел».

– Инженеры, да? Очень интересно, – произнес Фергюсон и тяжело вздохнул. – Доктор Мазвабо, вы спрашивали, можете ли чем-нибудь нам помочь. Да, можете. И если вы преуспеете, полицейским не нужно будет заниматься вашей церковью.

Мазвабо сняла шляпу, выпустив наружу копну курчавых волос.

– Что я могу сделать?

– Прежде всего я хочу предупредить: это рискованно. И неофициально. И я хочу быть абсолютно уверен в том, что эта договоренность останется исключительно между нами. Не то чтобы я не доверял коллегам, но… – Он неопределенно махнул рукой. – Я не хочу, чтобы информация просочилось наружу. Но в случае нужды помощь к вам прибудет очень быстро. Гарантирую.

– Спасибо за предупреждение. Итак, чем я могу помочь?

– Посетите как можно больше этих новых церквей и сект и сообщите мне, если услышите что-нибудь, напоминающее прокламации Третьего ковенанта. Я понимаю: это колоссальная работа и к тому же потенциально опасная.

– А, какая там опасность! Я достаточно знаю про секты, чтобы не искать наобум. Инспектор, я с удовольствием возьмусь за дело.

Она оглядела себя, улыбнулась.

– Пойду домой, переоденусь во что-нибудь не столь яркое и начну сегодня же вечером.

– Да? Вы серьезно? – спросил удивленный Фергюсон.

– Конечно! Я очень рада, что могу хоть чем-то помочь в поимке этих… этих еретиков, посмевших верой оправдывать убийства.

– Что ж, хорошо. Спасибо, профессор Мазвабо. «Что за странная женщина!» – подумал инспектор Фергюсон.

12. Охранные роботы

Утро перед визитом в церковь у инспектора выдалось хлопотное. Он проверил новости из Лейфа: к полуночи саперы подтвердили отсутствие мин и ловушек, вошли и обнаружили полкило готового гексогена, прекурсоры взрывчатки и все, что нужно для ее производства. Затем саперы уехали, уступив место криминалистам Тони Ньюмана. Те прежде всего подтвердили верность саркастических реплик инспектора: бумага и чернила в ручном печатном станке были идентичны использованным для прокламаций Третьего ковенанта. Словно для того, чтобы окончательно развеять все сомнения, на прессе осталась страница – из той же серии листовок, что Лодырь отыскал в Грассмаркет. Рано утром прибыл спец-программист, чтобы взломать защиту на обнаруженном компьютере.

Затем Фергюсон сел в автобус и поехал в Сент-Леонард, полицейский участок в Ньюингтоне, округе между Университетом и Троном Артура. Там инспектор отыскал сержанта, ответственного за двух задержанных студентов-гностиков, и уселся рядом с ним в комнате для дознаний. Карла и Уилла допросили по очереди. На обоих сильно подействовал перечень улик и свидетельств, подготовленный инспектором.

Оба сознались в том, что этим летом несколько раз подбирали прокламации и незаметно рассовывали их по Грейфрайерс. Листовки оставлял в условленном месте Хардкасл, которого они встретили на представлениях Дэйва Варшавы. Робот услышал, как они поливали грязью христианство, и подошел побеседовать. Он сказал, что и сам плохо относится к церквям Шотландии, хотя и по совершенно другим причинам, и предложил разложить прокламации в Грейфрайерс – якобы так он вел психологическую войну против современного христианства. Также он попросил не анализировать текст прокламаций, не искать его в сети и не выкладывать туда. Отчасти из-за недовольства религией, отчасти проказы ради, студенты согласились. Они не вникали в содержание, едва понимали, что там написано, и представления не имели о том, что хоть в какой-то степени связаны с убийством отца Мэрфи. Известие о подозрении в соучастии привело их в ужас.

Позднее роп, присутствовавший на допросе, подтвердил: насколько можно судить, оба парня рассказывали правду. Удовлетворившись этим, Фергюсон отправился в берлогу Хардкасла.

От Грейфрайерс до Гринсайдз он прошел пешком, прибыв около половины второго. Затем взял со стоянки велосипед и проехал по Лейф Уок и Конститьюшен-стрит до контейнерных кварталов. Инспектор пробрался через лабиринт улиц и остановился у желтой ленты, пересекающей закоулок, где располагалась мастерская террориста. В оцеплении дежурили констебль и роп.

– Могу пройти? – спросил инспектор.

Констебль кивнул. Фергюсон нырнул под ленту, велосипед перенес через нее, прислонил к стене и отправился к месту преступления пешком. Вокруг двери в жилище подозреваемого поставили герметичный тент из наноуглеродных полотен, в котором поддерживали повышенное давление. У палатки стоял с сигаретой старший инспектор Мухтар.

– Отлично ты этих студентов раскрутил, – похвалил он.

– Не уверен, что они признались во всем.

– Думаю, во всем. Я сразу вижу идиотов, сплясавших под чужую дудку.

– Ага, – Фергюсон вздохнул. – А что тебя привело сюда?

Мухтар расплющил окурок каблуком.

– Захотел нюхнуть здешней атмосферы. Даже наша могучая «Паранойя» не нашла никаких сведений о знакомстве почтенного мистера Ильянова с Хардкаслом. Но я нутром чую неладное.

– Угу, – согласился Фергюсон. – Когда нутро чует, стоит понюхать. Ну а я загляну внутрь.

Мухтар ткнул пальцем за плечо.

– Там нечего смотреть. Разве что тебе очень захотелось примерить гермокостюм. Микроботы дают прекрасную картинку. Лучше настоящей.

Ощущение после подключения к ботам – словно среди бела дня смотришь сквозь стену. Фергюсона охватил детский восторг: он будто сам сделался невидимым, заглядывая то с одной, то с другой стороны, наблюдая, как Ньюман с помощником перебирают вещи, кладут в пластиковые пакеты, как священнодействует компьютерщик, сосредоточенный и отрешенный, как Лодырь сует щупальца во все щели. По меньшей мере роп и компьютерщик знали о виртуальном присутствии Фергюсона. Хакер даже демонстративно отвернулся от разобранного планшета и уставился инспектору прямо в глаза – зрелище слегка выбивало из колеи.

– Мистер Фергюсон, добрый вечер, – изрек спец, напугав Ньюмана, растерянно завертевшего головой. – Думаю, вы будете рады услышать, что я взломал защиту. Ничего сложного, стандартная коммерческая программа. Единственная проблема – чудовищный объем информации и никакого порядка в ее размещении. Само собой, для робота не проблема запомнить, где что лежит.

– Вы меня слышите? – спросил Фергюсон.

– Угу. Ясно и четко.

– И что же вы нашли?

– Поразительное количество религиозного бреда, – ответил компьютерщик. – Теология, история церкви, философия, апологетика, креационизм, католицизм – куча всего.

– Сбросьте все на «Паранойю», – приказал Фергюсон, мысленно отметив упоминание о креационизме, потому что о нем говорила Мазвабо. – Пусть попробует отыскать закономерности. Еще что-нибудь?

– Представьте, как я удивился, когда совершенно ничего не нашел про изготовление бомб. Много деловых записей, какие-то таблицы, расписания, квитанции…

– Замечательно! Вбивайте все имена и названия в поиск, тащите все, что найдете.

– Так точно, босс, – ответил парень, но к работе не вернулся. – Кстати, о компьютерах и программах: команда, перебиравшая данные на серверах «Наемных мускулов», выследила, куда делся бэкап Хардкасла.

Он качнулся на стуле, балансируя на одной ножке, и выглядел крайне довольным собой.

– И куда же?

– За тридевять земель. Следы показывают, что бэкап не скопировали, а переместили. Конечно, переместить – это значит скопировать плюс удалить оригинал, но я думаю, вы меня поняли. Штука в том, что данные перевели на основательно защищенный айпи-адрес. За файервол мы не пробрались, но отследили физический адрес сервера. Пришлось попотеть. Никогда не догадаетесь, где он находится.

– Не догадаюсь, – ответил Фергюсон. – Просто скажите, где он.

Он давно привык к подобным шуточкам от компьютерщиков, но раздражали они по-прежнему изрядно.

– Мастерская на Атлантическом лифте! Фергюсон, стоя за дверью, споткнулся на ровном месте. Виртуальное пространство перед глазами дрогнуло.

– Космический лифт? Господи…

– Неожиданно? Ну да! Дальше – хуже. Лифт не только находится за пределами нашей юрисдикции, он – собственность «Газпрома». Поэтому на его ремонт и техподдержку заключаются субконтракты и субконтракты на субконтракты, а владение ремонтными компаниями продается, и покупается, и снова продается, но уже дороже. Так финансировалась вся постройка – типичная русская махинация с фондами. Оттого ни легально разузнать, ни иными способами выудить из сети информацию о владельце именно этой мастерской нет никакой возможности.

– Боже, – инспектор вздохнул. – Неужели нет способа выяснить, как переместили данные? По идее, искусственный интеллект не может переместить свою копию сам. Или у нас они уже свободно в сети резвятся?

– Если б это было так просто, мы бы уже узнали. Для предотвращения таких операций существуют надежные протоколы. С технической точки зрения, c такой же вероятностью музыкальный файл может захватить власть над посудомойкой. Не иначе к переносу приложил руку сам Хардкасл. В общем, у меня все. Возвращаюсь к работе.

– Конечно. Отправьте мне все деловые документы, какие отыщете. Просто выкладывайте их по мере обнаружения в локальную сеть. Я скину адрес.

– Разумеется.

Фергюсон послал ему адрес, моргнул и снова очутился в переулке.

– Ты следил за разговором? – спросил инспектор у Мухтара.

– О да.

– Похоже, ты был прав насчет связи с «Газпромом».

– Чутье, знаешь ли. Недаром мне прямо щекотало ноздри. Думаю, пришло время немного пошарить в окрестностях.

– Местные типы тебя знают в лицо, – предупредил Фергюсон.

– Именно на это я и рассчитываю, – ответил старший инспектор Мухтар.

Фергюсон стоял в переулке, уставившись в пространство. Атлантический лифт маячил на горизонте. Небо на юге испещряли стационарные спутники, программа наложила на небо пучок их орбит. Конечно, наверху летало куда больше всякого, чем показывал «Огл скай». Хозяева секретных военных объектов и важных коммерческих устройств могли заставить разработчиков не выкладывать данные в открытый доступ или покупали право на конфиденциальность. Но даже и без них околоземное пространство было весьма оживленным. Там парили десятки тысяч объектов: от трех огромных космостанций до фабрик и крошечных микроспутников – и это не считая мусора. На орбите постоянно жили сотни людей и бывали многие тысячи туристов, гостей и космодайверов. И даже пространство чуть дальше от Земли отнюдь не пустовало – туда уходили лифты, там плыли солеты, работала обсерватория Гора, компоненты телескопа Хойла, базы на Луне и Марсе, лаборатория на Европе. Все – с человеческими экипажами. В космосе находилось много людей. Сколько именно, никто с точностью сказать не мог. Но проблема заключалась не в них, а в том, что автономных машин в космосе было на порядки больше. И некоторые обладали разумом.

Из них лишь небольшую и в принципе поддающуюся учету часть составляли человекоподобные роботы. Жестянки с напрочь съехавшими электронными крышами. Вполне возможно, беглый разум Хардкасла найдет гуманоидное тело и загрузится в него, если прежний обитатель решил подыскать более функциональный носитель. Но более вероятно то, что он отыщет какую-то более интересную форму, не наделенную собственным сознанием. Причем сигнал с копией, возможно, не задержался на лифте и отправился дальше. Или затаился где-нибудь в хранилище, выжидая удобного случая для загрузки. Правда, сама по себе, по словам айтишника, ничего такого копия сделать не могла.

А это значит, что Хардкасл взломал компьютер на космической станции или обзавелся там сообщниками. Последнее даже лучше – заговор легче обнаружить. А пытаться отследить бэкап робота в космической мешанине над головой – все равно, что искать даже не иголку в стоге сена, а железную опилку среди прерии.

Заговор в космосе. Религиозный заговор человекоподобных роботов. Неужели машины обрели веру? Одна точно. Почему не больше? Фергюсон покачал головой. Мысли сделались будто у «Паранойи» при очередном несварении данных. Он вдруг поймал себя на том, что рассеянно бродит по закоулку, опустив голову, глядя на мусор и траву под ногами сквозь накрывшую все вокруг картинку ближнего космоса, наложенную «Огл скай» на поле зрения. Теперь под ногами расстилалось небо Южного полушария, яркая линия Тихоокеанского космического лифта, размеченная названиями владельцев и инвесторов, компаний японо-китайско-индийского консорциума – целая радуга виртуального неона. Фергюсон обвел взглядом край Земли. На Атлантическом лифте эти таблички были куда однообразнее: только логотипы «Эксон Мобил», «Газпрома», «Ханиуэлла» и «Рособоронэкспорта» да флаги Российской Федерации и Соединенных Штатов.

Не отвлекаться – думать! С чего бы в космосе мог возникнуть религиозный заговор роботов? Конечно, там есть уже по меньшей мере одна машина, связанная с сектой Третьего ковенанта. А если есть и другие? Мысль вовсе не безумная.

Инспектор снова подошел к палатке, рассеянно переводя взгляд с одного лифта на другой. Соперники и в бизнесе, и в политике, они были главными опорными столпами человеческого – и машинного – присутствия в космосе.

Столпами. Это старое слово чем-то отозвалось в памяти. Он точно его видел недавно. Но где?

В Библии. Он увидел его, когда проверял в последней прокламации Третьего ковенанта библейскую отсылку к Самсону в филистимской Газе.

Фергюсон моргнул, вызывая текст. Книга Судей, глава семнадцатая. Уже ослепленный Самсон, лишившийся волос и силы, ставший забавой для врагов, стоял у опор здания, на крыше которого находилось три тысячи его недругов, и попросил у мальчика позволения опереться о столп.

И воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже! вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! чтобы мне в один раз отмстить филистимлянам за два глаза мои. И сдвинул Самсон с места два средних столпа, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою.

И сказал Самсон: умри, душа моя, с филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил [Самсон] при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей.[24]24
  Книга Судей, гл. 17, взято из синодального перевода издания Московской патриархии 2001 года (прим. пер.).


[Закрыть]

– Босс? Инспектор Фергюсон? Адам?

В ухе звучал настойчивый голос Лодыря. Фергюсон открыл глаза, убрал руки со стены. Стряхнул крошки штукатурки с ладоней, посмотрел на них – покрасневшие, с темными следами там, где острые выступы впились в кожу. Сколько он простоял так, упершись руками в стену? Минуту? Пять? История Самсона – увечье, месть, фанатичная вера, самоубийство, гибель многих – показалась мерзкой до тошноты. И вызвала отвращение не меньшее, чем нынешнее дело с полоумным роботом и бойней за веру.

– С тобой все хорошо? – спросил встревоженный Лодырь. – У тебя такой вид, словно тебя сейчас стошнит.

– Мне сейчас пришла в голову очень скверная мысль. Крошечная, ничтожная горстка террористов, за которой мы гоняемся, быть может, запланировала величайший в истории теракт – обрушение одного или сразу двух космических лифтов.

– Я уже задумывался над этим.

– Правда?

– Мне это пришло в голову сразу, как только я узнал о переносе данных на защищенный сервер, спрятанный на Атлантическом лифте. Я быстро узнал, что существует множество сценариев подобного теракта, и разрабатывались они еще с тех времен, когда только начала обсуждаться сама идея лифта. На эту тему сняли так много фильмов и телесериалов, что теперь про нее есть строчка чуть ли не в каждом пресс-релизе. Конструкции, техобслуживание, системы наблюдения и безопасности лифтов спроектированы не только с учетом несчастных случаев, бурь, ударов метеоритов и военных действий, но и всех возможных терактов. Все мыслимые слабости учтены. Все лазейки перекрыты. Конечно, теоретически прореху в обороне найти можно, но только теоретически.

– О, кажется, я пропустил уведомление. Рад слышать. Считай, что ты меня успокоил. Но все же: готов поспорить, что о робофанатиках-смертниках конструкторы не подумали.

– Подумали, – возразил Лодырь. – Про это и кино есть. Боевой робот-сапер обрел сознание на Войне за веру, принялся размышлять о смысле всего сущего, его захватили повстанцы, то да се, он стал мусульманином, или, во всяком случае, исламистом, и многие годы спустя получил работу на космическом лифте, надеясь собрать достаточно взрывчатки и разнести его. Но в последний момент террориста взорвал главный герой, который на войне был соратником робота, а теперь стал спецом по безопасности. А бывшая жена героя, учительница, как раз оказалась в это время в лифте, сопровождая целую кабину счастливых детишек, чью неминуемую смерть в лютом огне мы с ужасом предчувствовали, елозя на краешке стульев. Потом – слезы, счастливые встречи, примирение и титры. И конец. Фильм назывался «Возвращение моджахеда». Странно, что ты его не видел.

– Пропустил как-то. Надо больше развлекаться. Но все-таки тревожно мне. Надо разобраться как следует. Я отправлю запрос НПИИ, пусть сообщит охране лифта.

Отправка запросов заняла пару минут.

– Готово! – объявил Фергюсон. – Кстати, здесь как дела?

– Я и пришел чтобы рассказать. Большинство деловых документов на планшете касается работы Хардкасла с «Наемными мускулами». Но некоторые имеют отношение к мелким разовым контрактам, которые он выполнял под именем Грэма Орра. Это согласуется с показаниями мистера Коннора Томаса. Есть несколько квитанций на заказы куда большего масштаба – и стоимости – по субконтрактам от инженерной компании, расположенной в Турнхаусе. Некая «Ливингстон Инжиниринг», видимо по имени владельца, мистера Джона Ливингстона. И один из этих субконтрактов – на ремонт шести роботов береговой охраны Файфа. Причем именно тех, которые защищают залив Сент-Андрус.

Фергюсону показалось, что в голосе ропа звучит нотка самодовольства.

– Отлично! В самом деле, превосходно сработано. Ты уже связывался с компанией?

– Да. Но ее сайт лежит, и на телефонные звонки никто не отвечает. Личный телефон Джона Ливингстона отключен.

– И даже автоответчика нет?

– Нет.

– А компания еще существует?

– О да. Я подключился к уличным видеокамерам в Турнхаусе. Офис закрыт, жалюзи опущены – но, очевидно, он функционирует.

– Закрыто на воскресенье. Хорошо, проверим завтра. О роботах береговой охраны: ты выяснил насчет них? Чьи они?

– Четвертый центр морской безопасности. Пока ничего узнать не удалось. На запрос мне сообщили, что подозрения – не экстренная необходимость, и переправили в пресс-центр. Создалось отчетливое впечатление, что всерьез меня не восприняли, хотя я и упомянул о соглашении с полицией Файфа. Я бы раньше связался с тобой по этому поводу, но у тебя были более важные дела.

– А теперь это – наша главная задача. Только представь, что будет, если роботы начнут палить по материку. Мясорубка получится чертовски впечатляющая. По сравнению с этим расследование убийства епископа – сущая мелочь. Перешли-ка мне их номер.

Он позвонил по экстренному номеру и получил такой же ответ, как и робот.

– А, мать твою, вот же твердолобые! – процедил Адам и позвонил Полански.

– Оставайся онлайн, – попросила она. – Сейчас разберусь.

Фергюсон пожалел, что не выбрал для работы место поудобнее, чем этот переулок. От ящика для бутылок на ягодицах инспектора уже отпечатался узор из шестигранников. Адам вздохнул, поерзал и сконцентрировался на виртуальном пространстве, которое делил с Полански и Донни Уишхартом, оператором роботов береговой обороны Файфа. Того вызвонила Полански, пробившись сквозь заграждение из пресс-секретаря и нескольких ярусов начальства и добравшись до непосредственного начальника Донни. Уишхарт, похоже, знал свое дело отлично.

Как и большинство сооружений морской безопасности: фортов, бетонных дотов, дальнобойных береговых батарей, укрепленных пирсов, прибрежных стен с запасами пороха и бойницами для лучников, и тому подобного, – роботы береговой охраны на Северном море были построены для отражения угрозы, уже миновавшей ко времени их постройки. Впрочем, если бы угроза и не миновала, эти сооружения вряд ли помогли бы одолеть ее.

Фергюсон не помнил уже, чего боялись тогда: то ли ударных групп русского спецназа, то ли рейдов норвежских коммандос, то ли иранских боевых авиаботов, то ли десантных лодок с голландского побережья. Выяснять инспектор не собирался. Эта глупость – наверняка предмет долгих яростных дебатов между любителями истории Войн за веру.

Впрочем, роботы не были совсем уж бесполезными. Они, обходя берег или скользя над водой, время от времени спасали тонущих пловцов и попавших в беду моряков, иногда перехватывали лодки с боевиками из разнообразных «фронтов освобождения», действовавших по договоренности с местными военными беженцами, издали сканировали проплывающие корабли на предмет радиоактивных либо химически опасных грузов. Хотя Фергюсон заподозрил, что последнее было, мягко говоря, преувеличением.

Инспектор смотрел на робота береговой охраны через объективы беспилотника, посланного полицией Файфа. Робот шел по колено в воде вдоль берега, все еще называвшегося Истсэндс. Именно по поросшему травой волнорезу у этого давно исчезнувшего пляжа гулял епископ Сент-Андруса в день убийства.

Машина выглядела как небольшая лодка на четырехметровых ногах, с оружейной башней, ощетинившейся стволами, и частоколом антенн на корпусе. Ноги могли сгибаться, поднимая колени выше корпуса – на манер кузнечика. Тогда длинные плоские ступни становились подводными крыльями, на которых машина скользила по поверхности, включив кормовой реактивный движок. Она была флотской шаровой окраски, причем свежей. На корпусе виднелась лишь редкая россыпь молодых моллюсков, да за бока прицепилась пара хвостов из водорослей.

– Это один из шести отремонтированных и перекрашенных несколько месяцев назад в Инверкейтинге, – сказал Уишхарт. – Их центры управления вынули и передали «Ливингстон Инжиниринг» для ремонта.

– Какого именно ремонта?

– Чисто механического. Замены стальных частей на алмазы, нанокарбон и прочие высокотехнологичные углеродные штуки. Гнездо можно уплотнить до предела, но, если из него чему-то нужно высовываться, нужна и апертура. А значит, туда попадет морской воздух, и появятся ржавчина и микробы. Медленно, но верно.

– А программная или аппаратная часть не могла измениться?

– Из-за моря? Нет.

– Не из-за моря. Из-за ремонта.

– Ну да. Инженерам нужен доступ к микросхемам, чтобы проверить, как управляется робот.

– Они могли изменить программы по своему усмотрению?

– Ну, теоретически. Но «Ливингстон Инжиниринг» – фирма очень уважаемая. Она начинала с того, что снабжала армию во время Войн за веру. До сих пор в секретных числится. Она даже в ремонте космических лифтов участвует.

– В самом деле? И чем она там занимается?

– Колесами и движущимися частями кабин. Они быстро изнашиваются, но детали от «Ливингстон Инжиниринг» живут подольше прочих. У фирмы солидная репутация.

– Что ж, посмотрим, оправдала ли фирма свою репутацию на этот раз. Вы готовы?

– Я подготовил программу остановки всех систем робота. Когда скажете, тогда и запущу.

Фергюсон расширил поле зрения, воспользовавшись съемками со спутника и оставив на отдельном экране то, что передавал беспилотник. Теперь перед его глазами были все роботы. Два находились дальше по берегу, третий патрулировал побережье к северу от гавани, остальные двое плыли в полутора километрах от суши и в паре километров друг от друга, среди людей, которые предавались обычным воскресным забавам: езде на водных мотоциклах да хождению на яхтах.

– Подождите! – закричала Полански.

– Что такое?

– Мне тут пришло в голову, что если эти штуки и вправду подпорчены, то команда остановки всех систем может сработать как триггер, и машина взбесится. Ведь это сигнал, что заговор раскрыт и терять больше нечего.

– Хмм, – задумался инспектор. – Разумная хитрость. Мистер Уишхарт, что думаете?

Перед глазами возникло лицо оператора. Тот нахмурился, морщины на его лбу обозначились резче и глубже.

– Наверняка сказать трудно. Аварийная заглушка систем вмонтирована аппаратно, у нее отдельный процессор. Команда на остановку не идет через главную систему. Процедура отключения, по идее, не должна поддаваться сторонней модификации, но при достаточном времени и умении… не знаю. Возможность есть.

– Дрянь дело, – резюмировала Полански. – Как это обойти?

– Я думаю, – откликнулся инспектор. – Дайте мне минутку-другую.

– Если позволите, я бы заметил вот что, – вмешался Лодырь, – мне кажется маловероятным, что все роботы в ответ на приказ о полной остановке начнут действовать агрессивно. В конце концов, искажение программ обнаружить очень трудно. А если даже его и обнаружили, разве не логично со стороны автора модификации ожидать, что подозрение падет всего на одну машину? Но мы пока не знаем, какую именно использовал террорист, – и потому риск неприемлем. Я предлагаю мистеру Уишхарту послать всем роботам внезапный сигнал об угрозе, на которую они должны будут отреагировать все вместе, и заманить их туда, где мы сможем избегнуть риска жертв среди населения. Я бы также советовал связаться с базой ВВС в Леучарсе и запросить у них штурмовой вертолет.

– Ничего себе предложения, – пробормотал Уиш-харт. – Знаете, там люди живут вдоль побережья, и немало…

– Вы не могли бы показать нам, какие сейчас корабли поблизости? – попросила Полански.

– Да, конечно.

В виртуальное пространство загрузилась картинка с монитора Четвертого центра, показывающая море, утыканное значками кораблей и прогулочных судов с подписями к ним.

– Лодырь, не проведешь для нас анализ? – попросила Полански. – Найди нам корабль в зоне досягаемости, но чтобы по пути к нему было как можно меньше возможных мишеней.

– Такого нет, – ответил Лодырь. – Но в пятнадцати километрах идет русский контейнеровоз «Моргенштерн», и он в зоне досягаемости роботов. Направляется корабль в Лейф. Учитывая время реагирования, движение прочих кораблей и судов, а также обычную скорость роботов, можно заключить: есть несколько мест, где их можно застопорить в нескольких километрах от всех потенциальных мишеней.

– Подойдет, – одобрила Полански. – Все согласны? Инспектор задумался. Да, роботы могут взбеситься при попытке заглушить их. Но, что случится, если отдать им приказ идти на цель?

Непонятно. Остается лишь гадать.

– Хорошо, – согласился он. – Мистер Уишхарт, не могли бы вы объявить «Моргенштерн» угрозой высшей степени и позволить роботам отреагировать на нее?

– Вообще говоря, это не по правилам, но устроить можно. Однако лучше уж сперва предупредить капитана, чтобы не тревожился.

Уишхарт занялся роботами и контейнеровозом, Полански позвонила на базу ВВС. За десять минут переговоров и распоряжений Фергюсон прошел до конца переулка, перебросился несколькими словами с дежурным констеблем и вернулся.

– Готово, – сообщил Уишхарт.

– Леучарс тоже готов и ждет приказа, – отрапортовала Полански.

– Отлично. Поехали! – объявил инспектор.

Роботы мгновенно откликнулись на изменение статуса русского корабля. Беспилотник, с которого Фергюсон наблюдал за машиной береговой обороны, взлетел выше, увеличивая обзор. Мехи на берегу развернулись и зашлепали в воду, находившиеся в море развернули ступни-крылья и включили реактивные двигатели. Море расчертили шесть пенных полос, сперва параллельных, затем медленно сходящихся.

Прошло несколько минут. Фергюсон прикинул, когда роботы доберутся до нужного места, и обрадовался, когда Лодырь подтвердил его оценку на глазок.

– Мистер Уишхарт, пора их глушить, – предупредил роп.

– Шлю сигнал.

Эффект был немедленным. Пять из шести пенных следов оборвались. Замершие роботы поплыли вперед по инерции и остановились, дрейфуя. Шестой робот сменил курс, направившись на восток, в открытое море.

– Какого хрена он делает? – воскликнула Полански. – Решил в Данию сбежать?

– Посмотрите, куда он идет, – посоветовал Уишхарт, поднимая выше точку обзора в виртуальном пространстве.

Снимки удирающего робота сменились картой Северного моря с заботливо обозначенными контурами оставшихся районов нефтедобычи.

– О, черт! – выдохнула Полански. – Он мчится прямиком к нефтяным платформам Ок и Фульмар.

– И с такой скоростью прибудет за час, – заключил инспектор. – Думаю, время связываться с Леучарсом.

– О да, мать его! – выдохнула Полански. – А я ведь никогда раньше не вызывала ВВС.

– По первому разу оно всегда волнующе, – заметил инспектор. – А потом просто тихо ужасаешься предстоящей бумажной волоките.