Текст книги "Я никогда не скажу"

Глава 46. Карточные домики

Марго

Внезапно Марго почувствовала себя так, словно это именно ей врезали веслом по голове. Чем же еще можно объяснить этот глухой стук в ее мозгу и то, что мысли разом смешались? Все, чего не хватает для общей картины – раны. И крови.

Этого просто не может быть. Она не допустит.

– Что?

– Я видел тебя, Марго. Это ты ударила Аманду.

– Чушь! Я бы никогда этого не сделала. А ты еще сказал, что тогда было очень темно. И никто из вас не мог разглядеть, кто это был на самом деле.

– Я увидел достаточно. Настолько хорошо, что разглядел вот это, – он коснулся ее волос. Она отпрянула. И на его лице появилось такое выражение, будто бы она только что ударила его. – А потом, когда ты вернулась в лагерь, ну, когда приехала «скорая», у тебя на руках была кровь. И на руках, и на рубашке.

Марго подумала о том, как она отмывала весло, выловив его из воды. Потом самым тщательным образом она вымыла свои руки. А после… все, что она помнила – это свое падение на руки Шона, как только она увидела машину «скорой помощи». Потом мать отвела ее в дом, заставила принять душ и забрала ее одежду.

– Я бы никогда не сделала ничего подобного!

– Здесь только мы вдвоем, так что можешь не притворяться.

– Ты что, в самом деле, считаешь, что я могла сделать с ней такое?

– Мне очень не хотелось бы так думать… Не волнуйся, ладно? Ты же понимаешь, что пока это ни к чему.

Марго уставилась на Шона. Похоже, он был основательно убежден в том, что говорил. От этого она просто сходила с ума. Во всем этом был какой-то абсурд, как в тех передачах, где какой-нибудь придурок спокойно рассказывает, что ему известно, как некие инопланетяне на протяжении тысячелетий регулярно посещали Землю.

– Так ты никому не скажешь, – Марго внезапно поняла, что повторяет эту фразу раз за разом, словно некую мантру, словно свое заветное желание.

– Не скажу. Хотя я никогда не понимал, отчего бы мне этого не сделать. Ведь тебе же было бы все равно, если бы ты узнала, что мы с ней переспали.

Шон ждал, что она ответит. А для нее его слова были практически неразличимы, словно басовый фон в унисон к биению ее сердца.

– Если бы я знала обо всем этом, то попыталась бы что-нибудь предпринять.

– Не ври мне. Я заслуживаю чего-то лучшего, чем это. Он встал и начал бродить взад-вперед по пляжу. Ей хотелось убежать, но куда тут денешься? – Я снова и снова твердил себе, что ты ничего не сказала, когда полиция взяла на крючок Райана. Но если бы они прижали его всерьез, то тогда ты бы заговорила? Если бы они это сделали, ты встала бы поперек? Но они ничего такого не сделали, вот ты и…

– Да тебе же плевать на Райана.

– Ладно, ладно, тут ты права. Похоже, мне на него плевать. Но, если ты помнишь, во время голосования в прошлые выходные за Райана кто-то все-таки подал голос.

– Да.

– Полагаю, вы решили, что этого достаточно в качестве извинения за то, что вы обошлись с ним как с ненужной тряпкой? Так вот – это я голосовал за Райана, потому что он ни в чем не виновен. – Шон остановился. – И что же будет дальше?

– Думаю, тебе пора.

– Пора? Куда?

– Отсюда. Мне надо подумать.

– Ты что, собираешься разработать какой-то план?

Она посмотрела на него. Что тут можно было сказать? Ведь Шон считал, что станет частью всего этого. Однако не стал. Не мог стать.

– Да, собираюсь, – согласилась она.

– И где мы потом встретимся?

– Встретимся?

– Когда ты поймешь, что делать. Я не могу в тюрьму, Марго. Просто не могу.

– Ты туда и не попадешь.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Она заставила себя встретиться с ним взглядом. Поверит ли он ей? Нужно, чтобы поверил. Ей просто необходимо было на какое-то время остаться одной. Чтобы все обдумать.

И кое-что вспомнить.

* * *

Несколько минут спустя Шон уже отгребал от берега. Она дала ему указания переплыть на другую сторону озера, чтобы позже встретиться в Магоге. Сама она слабо соображала, что говорит – ей просто нужно было, чтобы он оставил ее.

Когда он скрылся за поворотом, она почти упала на землю – ноги уже не держали ее. В голове по-прежнему царила сумятица, словно ее и в самом деле как следует ударили по голове. Хотя правильнее было бы сказать – треснули веслом. Но это же бред! Просто с ней что-то не так. Но, как она ни напрягалась, все равно не могла заставить себя мыслить связно. Мысли разбегались. И она никак не могла вспомнить то, что нужно.

По словам Шона, он видел ее тогда. Видел, как она ударила Аманду и ушла, оставив ее умирать. Она не помнила, что совершила нечто подобное. Может ли быть, что ее память каким-то образом заблокировала эти воспоминания? Так бывает в кино, но происходит ли подобное в реальной жизни. Но, в таком случае, почему она все эти годы избегала встреч с Амандой, почему, хотя и держалась подальше от лагеря, все же не обзавелась семьей и не обосновалась где-нибудь? Неужели потому, что где-то в глубине души понимала, насколько она опасна?

А что, если всю жизнь она лгала, даже самой себе?

Она едва могла устоять на ногах, пока пыталась все вспомнить. Зачем она отмывала весло? Почему никому не сказала о том, что случилось? Теперь благодаря разговорам со своей семьей, она понимала, что полиция в свое время допрашивала ее крайне небрежно. А теперь, когда факты сложились в одно целое, все возымело смысл. Всю ту ночь она провела в обществе Мэри и двадцати гостивших в лагере девчонок. Аманда была ее лучшей подругой, так что им не из-за чего было спорить. Потом ее нашли в каноэ, принадлежавшем лагерю. Нашли в ней следы спермы. И законники знали, кому она принадлежит, хотя и не смогли привести в суде убедительные доказательства. Просто никто не счел нужным как следует все проанализировать. Никто.

Даже ее мать не досаждала ей вопросами. Сама Мэри, когда рассказывала ей, пробормотала что-то невнятное о том, что на камнях была кровь, в которой она и испачкалась, и вроде как из-за этого запаниковала и бросила вверенных ее попечению детей. Мать кивнула и сказала ей не думать об этом. Принять душ и обо всем забыть. Что она и сделала.

Но как же быть с тем, что произошло? Это было похоже на взрыв, которому предшествовал гнев. Она тогда не была собой. Ведь она любила Аманду. Если бы ей довелось столкнуться в самый пикантный момент с Амандой и Шоном, как бы она к этому отнеслась? Неужели безразлично? Может быть, она хотя бы рассердилась? А может, устроила бы драку? Хотя, скорее, она объяснила бы Аманде, что та черт знает что устроила из-за того, что Райан отверг ее. Скорее всего, Шон так и думал. И Райан тоже. И теперь даже Шон считает, что она всему виной.

Даже Шон.

Но прав ли он?

Она должна была заставить себя вспомнить. Да. Вспоминай или забывай.

* * *

Время уходило, а ответов все не было. Когда она села в каноэ, собравшись отплыть, солнце уже опускалось. Впрочем, из-за облаков трудно было сказать, что наступает вечер, но Марго буквально всем нутром чувствовала это.

Когда она подобралась достаточно близко, чтобы наблюдать за происходящим на лагерном пляже, то уже сильно устала. Оказалось, что там полно людей – похоже, их были целые сотни. Ну конечно. Сначала поминки, потом – церемония с фонарями.

Мэри стояла на плавучих доках и махала ей.

– Марго! Греби сюда!

Она повиновалась. Мэри наклонилась и ухватила каноэ за нос, придерживая его, пока Марго выбиралась на берег. Потом аккуратно обвязала конец вокруг опоры одного из блоков дока.

– Я уже совсем было хотела отправиться за тобой. Чтобы снять традиционное фото.

– Какое фото?

– Лагерное, – сказала Мэри. – Наша семья и повзрослевшие обитатели. Помнишь, мы ведь делали такие фотки каждое лето?

Эти снимки заменяли им семейные фотографии. Пока не все обзавелись айфонами с их возможностью панорамных снимков, ее мать каждый раз взбиралась вверх по лестнице с мощной аналоговой камерой. И на каждом снимке были все, даже она – срабатывал таймер камеры, и оп-ля.

Мэри надела камеру своей матери на шею. Ну их к черту, эти айфоны.

– С тобой все хорошо? – спросила Мэри.

– Что? Да. Наверное.

– А где Шон?

– Ушел.

– И ты позволила ему уйти?

Их взгляды встретились. В глазах Мэри сквозила усталость. Впрочем, на этих выходных все они устали.

– Лидди позвонила в полицию?

– Нет, все решили подождать тебя.

– И как думаешь, следует нам это сделать?

– Мэри! Марго! Все ждут! Поспешите-ка!

Через плечо Мэри она увидела, как Саймон Воклер стоит посреди толпы, отчаянно зазывая их принять участие в снимке.

– Нужно идти, – сказала Мэри.

Поскольку Марго не нашлась с ответом, то все, что ей оставалось – последовать за сестрой, чтобы присоединиться к желающим запечатлеть себя.

– Ты куда пропала? – спросил Марк, неожиданно возникнув у нее за плечом. – Все только о тебе и спрашивают.

– Мне надо было кое-что сделать.

– На Острове?

– Слушай, Марк, хватит об этом! Хорошо?

Он отступил на шаг. Сейчас ей было по-настоящему плохо – правда, не по его вине – но как же ей объяснить ему все происходящее? Да и почему он все еще здесь? Ведь они же расстались. Прямо перед поминками, она была уверена в этом.

Она вклинилась толпу, игнорируя вопросы, которые пулеметной очередью стучали ей в спину. И обнаружила Кейт и Лидди. Рядом с ними она наконец почувствовала, что находится в безопасности. Между прочим, где-то рядом были Эми и Оуэн.

– А где Шон? – спросила Лидди.

– Ушел, – ответила Марго.

– Похоже на него, – сказала Кейт.

– Ну, еще бы, полудурочка, – сказала Лидди.

– Не называй меня так.

– Потише, вы обе. – прошипела Марго.

Мэри поднялась по лестнице. Райан сидел в первом ряду с Кэрри и девочками. Их глаза встретились, и он спросил:

– Где Шон?

Но Марго лишь покачала головой.

– Ну-ка, все сюда! Ближе, ближе! – закричала Мэри, и ветер взметнул в воздух ее косу. Они подтянулись поближе, Мэри установила на камере таймер. Потом поставила ее на перила и поспешила вниз, чтобы и самой оказаться на фото.

– Ладушки, а теперь все в один голос говорят: «Лагерь Макау!»

– Лагерь Макау! – взревели все в один голос.

И эхо подхватило их голоса: мак-кау… кау… кау…

* * *

После того, как снимок был сделан, настало время церемонии зажигания фонарей. Несмотря на то, что еще как следует не стемнело, зрелище обещало быть внушительным. Мэри встала на док, туда, где много лет тому назад стоял Райан, держа в руке зажигалку, пока остальные выстраивались в очередь со своими фонарями.

– Я прихватила кое-что для тебя, – сказала Кейт, протягивая ей фонарик.

– У меня просто не было времени сделать его самостоятельно.

– Так я и подумала.

– Спасибо, Кейт.

В руках Кейт был ее собственный фонарик. Марго почти могла прочитать в ее мыслях простое желание, состоявшее из одного слова «Эми». Кейт проследила ее взгляд и гордо подняла голову.

– Мне уже не нужно скрываться.

– Вот и славно.

Оуэн стоял неподалеку, с его плеч свисала гитара, на которой он наигрывал какую-то нежную мелодию. Через несколько секунд Марго поняла, что это за мотив – «Великая благодать». И на ее глаза навернулись слезы. Как ее мама любила, когда этот гимн пели у костра. Интересно, ему рассказала об этом Лидди, или он сам каким-то образом догадался?

– Похоже, он все-таки наш человек, раз пришел сюда, – сказала она Лидди, когда они вышли на док.

– Знаю, – взгляд Лидди стал серьезным. – И что мы предпримем дальше?

– Давай пока займемся тем, что происходит сейчас. Поговорим позже, ладно?

– Ладно.

Марго тоже держала фонарик. Ветер крепчал, поэтому огни в выпускаемых на волю фонариках горели ярче обычного. Но, благодаря теплу и законам физики, они сумели подняться на нужную высоту. При взгляде на них Мэри снова попала в паутину воспоминаний. Но уже не о произошедшем тогда, на Острове, а о чуть более ранних событиях. О том, как Аманда и она стояли на плавучих доках. О том, как Райан держал в руке зажигалку. О том, как Аманда пыталась скрыть от него свои желания. Теперь-то Марго все это понимала с кристальной ясностью – именно Райана та и хотела. Тогда он еще подмигнул им, подумала она, но, похоже, адресатом для этого жеста была Аманда, и никто другой.

Ах, эта Аманда.

Очередь продвигалась быстро. Мэри орудовала зажигалкой. Она зажгла фонарь Кейт, затем Лидди. Потом настала очередь Марго. Она протянула свой фонарик.

– Ты же не написала на нем желания, – сказала Мэри.

– Просто забыла.

– Ну, так вот тебе ручка. Подвинься и все исправь.

Так она и поступила. Мэри передала зажигалку Лидди и объяснила, как справиться с очередью, чтобы та не задерживалась. И хотя Лидди нередко издевалась над ней, похоже, сейчас она была рада доставшейся ей ответственности. Впрочем, глупый это был ритуал. И сами они были идиотками, раз так отчаянно цеплялись за старые традиции.

Мэри достала из кармана карандаш и протянула его Марго.

– Можешь подержать его, пока я пишу? – спросила Марго.

– Конечно.

Мэри отвела фонарик в сторону, и Марго склонилась над ним. Тут помешали ее упавшие с плеч волосы. Она откинула их назад, жалея, что не заплела их, как Мэри.

Как Мэри.

– Поспеши, – сказала Мэри. – А то все пропустишь.

Руки Марго дрожали, пока она выводила на фонарике слова: «Я хочу вспомнить». Она наблюдала, как написанные буквы складываются в слова, и перед ней словно открылся волшебный Сезам. Вновь на нее обрушились воспоминания. Она поняла, чей это был почерк. Почерк того, кто написал на доске, что Шон был на Острове той ночью. Почерк того, кто оставил на доске ее имя.

Это была Мэри.

Она подняла голову. Рот у Мэри постепенно превратился в огромную букву «О» – видимо, от удивления. Неужели она догадывалась о том, над чем Марго так долго и безуспешно ломала голову?

– Может, все-таки зажжешь эту штуковину? – спросила Лидди.

– Сейчас, – ответила ей Мэри, вырывая зажигалку из руки Лидди. Щелкнула ей, и внутри фонарика Марго заиграло пламя.

– Пусть летит. Отпусти, а то обожжешься.

И она отпустила его.

Глава 47. Тайный сад

Мэри

Марго уставилась на Мэри. Взгляд ее был, по меньшей мере, странным.

Они вышли с доков на пляж, наблюдая, как фонари взлетают в небо. Оуэн все еще играл на гитаре, переходя с одной мелодии на другую. Мэри чувствовала в воздухе запах приближающегося дождя. Похоже, у них осталось мало времени – скоро польет.

– Так в чем дело, Марго?

– Это ты сделала, – ответила та. – Ты ударила Аманду.

Мэри отвернулась. Брошенные ей в лицо слова обвинения не вызвали в ней никаких чувств. Скорее, она даже испытала небольшое облегчение.

– Вздор. Это дело рук Шона.

– Он сказал, что не виноват, и я ему верю.

– С чего бы?

– Потому что он думает, что это сделала я.

– Да ты же никогда Аманду и пальцем не трогала!

– Твоя правда. Но если Шон думает, что вина лежит на мне, то по всем статьям получается, что он не при делах. И у нас остается только одна кандидатура.

Мэри смотрела на свой фонарь, последний, который она отпустит в небо. В то, что написанные на этих фонариках желания сбываются, она никогда не верила, но, тем не менее, написала на нем имя, как поступала каждый год. Его имя.

– А с чего это у тебя возникла такая уверенность? Это же мог быть кто угодно… хоть те парни с другой стороны озера.

– Это были не они.

Оуэн начал наигрывать «Бушующее пламя». Один из спасателей запел, к нему присоединились голоса Кейт и Лидди. Мэри казалось, что Марго вот-вот тоже начнет подпевать, но та вместо этого продолжала смотреть на Мэри обвиняющим взглядом.

Тут подошел Райан.

– Скоро начнется дождь. Наверное, всем стоит отправиться в дом. – Он наклонился, чтобы посторонние не услышали его голоса. – А потом нам нужно собраться и решить, что делать дальше.

Мэри почувствовала, как ее одолевает страх.

– В каком смысле – что делать дальше?

– Речь о Шоне.

– Ты же не собираешься вызывать полицию? – спросила Марго.

– Наоборот. Мне кажется, что мы просто обязаны это сделать. И Лидди с этим согласна.

– Не делай этого, – сказала Мэри.

– Думаешь, нам стоит просто отпустить его? – сказал Райан. – Чтобы ему все сошло с рук?

– Но он же теперь ничего не получит. Разве этого не достаточно?

– Похоже, нет, – тихо сказала Марго. – Не думаю, что это так.

Она была готова вот-вот зарыдать. И Мэри понимала причину этого. Ее слезы объяснялись том, что она собиралась сделать что-то такое, чего сама совсем не хотела.

– Пожалуйста, Марго. Это же ничего не решит.

– Не надо говорить об этом прямо здесь. Давайте отправим всех на веранду, а сами встретимся в доме и все решим, хорошо?

Мэри кивнула, хотя вовсе не собиралась следовать этим советам.

Дождь начался раньше, чем ожидалось. В сразу наступившем хаосе исчезнуть было проще простого. Дети вопят, словно этот воскресный ливень способен их растопить. Родители озабоченно суетятся, чтобы не дай бог ни они, ни их вещи не пропали. А ее семья выполняет в этом овечьем стаде роль пастухов. За кого же в таком случае можно было принять ее, одинокую фигуру, облаченную в дождевик из ящика для находок и со всех ног бегущую по дороге?

Над головой сверкнула молния. Автоматически Мэри начала считать секунды. Одна, две… Пять. Пять секунд, пять миль. Дождь теперь лился буквально стеной, и она насквозь промокла, несмотря на плащ. Причем дождь был не ласковым по-летнему, а холодным, пронизывающим до костей – типично осенний дождь, попав под который, весь дрожишь и стремишься поскорее спрятаться хоть под какой-нибудь крышей.

Мэри добралась до сарая. Ей казалось, что она пробежала много миль, хотя на деле прошло лишь несколько минут. Рот переполняла слюна, все мышцы ныли. Она повесила плащ на вешалку и включила свет. Перед ней открылся длинный ряд пустовавших стойл – теперь Корица сможет выбрать себе любое место. Думая об этом, она наконец стала успокаиваться. Отложим все на завтра, думала она. В крайнем случае, на вечер. А потом она сможет вернуться в свой дом, к привычному одиночеству. Она каталась бы на лошади всю осень, пока не выпадет снег, а потом уехала бы куда-нибудь, где потеплее. Последние несколько лет она практически не могла переносить нависающее над ней серое небо. «Сезонное аффективное расстройство» – вот что выдал ей интернет, когда она вбила в поисковик свои симптомы. Своеобразная депрессия, связанная с погодой.

Впрочем, первое, что попалось ей на глаза, было «сезонное дефектное расстройство. И она по-прежнему думала о своем состоянии именно так. Вполне подходящий для нее диагноз – в семье не без урода.

Корица смотрела на нее, вероятно, удивляясь, почему это Мэри не подходит, чтобы почесать ей нос. У лошадей очень развито чутье на настроение своих хозяев, особенно если хозяева как следует о них заботятся. Да и вообще лошади гораздо лучше людей. Мэри отчего-то вспомнила, как переживала за Марго ее мать после того, как нашли Аманду. А почему никто даже не обратил на нее саму внимания, даже не попытался успокоить? Тогда Шон держал Марго в своих объятиях, а лицо его лучилось таким счастьем, словно он только что выиграл некий суперприз. А когда он выпустил ее, то даже и не подумал утешить Мэри.

Шон. Лучше не задумываться о нем вплотную. Однако только он и лез ей в голову. А теперь еще выяснилось, что он был их братом, пусть даже сводным, и мысль об этом причиняла ей почти физическую боль. Что ж, тем больше причин, чтобы навсегда отправить его в закоулки своей памяти – туда, где находилось все то, о чем она не хотела думать.

Туда же она прятала и воспоминания о девушке, с которой закрутил Райан. Стейси Кенсингтон. Тогда еще был семейный уик-энд, а Мэри в компании других посетителей лагеря сидела в одной из хижин, хотя не имела обыкновения шляться по таким местам – там она чувствовала себя неуютно. Но в тот раз (хотя и таких привычек за ней не водилось) она не отказалась ни от выпивки, ни от косяка, пущенного по кругу. Ей было уже двадцать шесть, и она по-прежнему зависела от своих родителей. В одной компании с ней была и Кейт. Правда, она была моложе, и все происходящее прекрасно соответствовало ее аппетитам. В какой-то момент Мэри захотела плюнуть на все свои принципы. Ей нужна была свобода. И, по крайней мере, в течение нескольких минут она чувствовала себя свободной.

Потом, по дороге в ванную, она зачем-то поцеловала Саймона Воклера. А тот сказал, что она похожа на Марго, которая как раз и имела обыкновение посещать подобные места. После этой фразы она и поцеловала его. На его губах, которыми он орудовал весьма грубо, чувствовался привкус спиртного. А когда он потянулся к молнии на ее джинсах, она вырвалась и убежала. Рванулась прямиком к сараю. Оседлала Миранду и помчалась вдоль дороги. А потом – огни, ужасный скрежет металла. Она упала в кювет, шлепнувшись точно на задницу. Потом появился Райан и сказал, что просто хотел узнать, все ли у нее в порядке. А затем велел ей спрятаться в лесу. О случае со Стейси она узнала позже, и даже почувствовала, что во всем этом есть доля и ее вины. Да что там – именно она и была во всем виновата. Нечего было разъезжать по ночам верхом в пьяном виде.

Но ведь Стейси была глупой, безрассудной девчонкой, к тому же в ее крови обнаружили кокаин. Этот факт, плюс то, что она не была пристегнута ремнем безопасности, а также отрицательные тесты Райана на алкоголь и наркотики помогли ему получить оправдание. Правда, Райан всячески ее отстаивал, и тут нарисовался Свифт. Свифт всегда возникал на ровном месте, стоило только появиться хоть какой-то угрозе для лагеря. Мэри частенько дивилась такой собачьей преданности, впрочем, с другой стороны, он целых сорок лет был их семейным адвокатом без всяких «почему». Так что Свифт обо всем позаботился. И хотя родители Стейси поначалу угрожали встречным иском, после результатов токсикологической экспертизы они примолкли. Вот и все, предотвращена еще одна катастрофа.

Наверное, мне нужно было быть благодарной Райану, думала она, почесывая морду Корицы. Ну и ничего, ну и славно. Она скажет ему спасибо прямо сегодня вечером, а потом попросит его вызвать полицию, чтобы та разобралась с Шоном. Будет чертовски здорово это сделать. Хотя вряд ли его посадят – в конце концов, прошло двадцать лет. Да и сам Шон едва ли признается в том, чего не совершал. Он и в целом не тупой, по крайней мере, не настолько, чтобы принять на себя ответственность за поступки Марго. По крайней мере, сейчас он подобного точно не сделает.

Ворота сарая приоткрылись, и в образовавшемся проеме возникла Марго, словно Мэри вызвала ее сюда каким-то заклинанием. Ее прическа напоминала воронье гнездо.

– Думаешь, как бы половчее удрать? – спросила она.

Мэри попыталась сохранить нейтральный тон, но все равно ее ответ прозвучал грубо.

– А что, мне стоит этим заниматься?

– Не смешно.

– Я и не претендую.

– Тебе нужно признаться в том, что ты совершила. Потому что, если ты этого не сделаешь, кто-нибудь все-таки вызовет полицию и во всем обвинят Шона.

Ее снова укололо чувство вины. Впрочем, с такими уколами Мэри уже привыкла справляться. Она справится и сейчас.

– Невинные люди не попадают в тюрьму, – сказала она.

– Чушь. Еще как попадают.

– Но не…

– Но не такие, как мы? – закончила недосказанное Марго. – Однако Шон как раз не такой, смекаешь? Вот что у него за положение – бывший вожатый, который переспал с семнадцатилетней девчонкой, когда ему было хорошо за двадцать. Потом избил ее, и скрывал все это долгие годы… Не слишком невинно звучит.

– А может, он и в самом деле во всем виноват?

– Нет.

– Откуда у тебя такая уверенность?

– Я же тебе уже говорила. Он думает, что это – моих рук дело.

– И что из того?

– В таком случае вы все просто обязаны спросить меня, почему я пошла на подобное.

– Ладно. И почему же?

– Потому что он думал, что видел меня. Тогда, на озере, пока он наблюдал всю сцену.

– Было темно. И он ошибся. Так что нечего делать меня виноватой.

Марго шагнула к ней. И потянула Мэри за косу.

– Ты что?

– Постой-ка секундочку.

Она почувствовала, как пальцы Марго ерошат ее волосы. Затем та сама тряхнула своими еще влажными волосами. Они, правда, были короче, чем у Мэри, и доставали ей только до плеч. Но Мэри поняла, что хотела сказать ей сестра. С распущенными волосами даже в тусклом освещении сарая они выглядели практически идентично. Не как близнецы (и до чего же ей этого порой хотелось!), но очень и очень похоже.

– Он видел, как некая блондинка ударила Аманду по голове веслом, – сказала Марго. – Это могла быть только я или ты. Но это была не я.

Мэри почувствовала себя словно в ловушке. Они с Марго стояли вплотную друг к другу, так, что каждое сказанное слово звучало словно выстрел. Ей даже стало трудно дышать.

– Он думал, что видел тебя, – выдохнула она. – А вдруг он прав.

– Не прав. И я могу это доказать.

– Как?

– Ты ошиблась, сделав запись на доске. Ты слишком грубо попыталась навести подозрения на меня и Шона. Ведь никто больше не знал, что Шон был на Острове той ночью.

Они сверлили друг друга взглядами. Мэри почувствовала запах пота – своего собственного пота. Какая глупая, просто глупейшая ошибка! И она даже не понимала, как могла ее допустить. Только когда она рано утром посмотрела на доску, вернувшись из сарая и от Джей-Эфа, чувство вины просто захлестнуло ее. Похоже, в записях были учтены поступки всех участников этого фарса, кроме нее и Марго. И кто-нибудь очень скоро это заметит. А когда заметит, начнутся вопросы, слово за слово – и все выяснится. Поэтому она взяла маркер и вписала в таблицу, что Шон той ночью находился на Острове. И, если уж быть до конца честной, тогда же она вписала и даже обвела имя Марго.

Потом пошла в ванную и смыла с пальцев следы маркера.

– Ты ведь не в курсе, что это писала именно я.

– Я узнала твой почерк.

– Мне известно, что Шон был на Острове той ночью. Ну и что?

– Это значит, что запись – твоих рук дело. Это значит, что ты видела его с Амандой.

Она взглянула на дверь через плечо Марго. Ей было понятно, что отсюда так просто не выбраться. Ведь Марго была гораздо сильнее ее.

Она сделала шаг назад, открыв стойло, в котором обитала Корица, и проскользнула внутрь. Потом быстро закрыла за собой дверцу.

– Ты чего это?

– Ты пугаешь Корицу. – Может, если она попросит, то Марго позволит ей уйти? Позволит покинуть это место?

– Тебе нужно во всем признаться.

– Нет.

– Разве совесть позволит тебе отправить Шона за решетку вместо себя? Да и разве не из-за Шона ты все это натворила?

Мэри отпрянула. Внезапно она почувствовала себя, словно какой-то жучок, которого грубо извлекли из-под камня, где он до сих пор так уютно прятался. Вот она я, посмотрите. Теперь она прижималась спиной к задней части стойла, и в ее спину впивались деревянные перемычки.

– Перестань, – сказала она.

– Ну, давай, рассказывай. Скажи мне, что заставило тебя это сделать. Все оттого, что ты засекла его с Амандой? Так?

– Говорю же, прекрати!

Мэри наклонилась и схватила ведро, стоявшее в одном из уголков стойла. Опрокинула его вверх дном у задней стены, взгромоздилась на него и ухватилась за подоконник. Так ей удалось добраться до одной из потолочных балок и сесть на нее верхом.

– Ты что вытворяешь? Немедленно вернись!

Но голос Марго понемногу отступал, когда Мэри встала, держась за стену сарая. Она все еще пыталась выровнять свое дыхание. Дальше все было значительно хитрее. Поблизости находилась еще одна балка, но на нее нужно было умудриться как-то перепрыгнуть, чтобы потом добраться до сеновала. Правда, раньше и она, и Марго выделывали подобные штуки с легкостью, но это было давно. Лет двадцать назад, а то и больше.

– Мэри!

Опять раздался раскат грома, на сей раз гораздо ближе. Мэри с трудом подавляла панику, но ведь вот она, эта балка. И она запросто переберется на нее. Ей просто нужно немного времени.

– Мэри, не надо. Ты же убьешь себя.

Мэри мысленно заткнула себе уши, чтобы не слышать ее, и начала считать про себя. Раз, два… и на счет три она прыгнула, вытянув руки, чтобы ухватиться за балку. Ей это удалось, и она начала раскачиваться, чтобы сделать еще один прыжок. У нее вспотели ладони, но она не позволит, просто не позволит себе соскользнуть, так что раз, два… Она отпустила деревянный брус и отправилась в свободный полет. Приземлилась на пол сеновала, а потом бросила весь вес своего тела вперед, так что в итоге упала на колени в кучу колючего сена.

Теперь она от души смеялась. Ей все же это удалось!

– Слушай, Мэри, выбирайся оттуда!

– Ни за что!

– Ты же не можешь вечно там сидеть. В конце концов, тебе придется выйти. Или…

– Или что, Марго?

Снова раздался раскат грома – теперь так близко, что просто оглушал. И еще она услышала какой-то треск.

– По-моему, молния ударила в дерево, которое во дворе, – прокричала Марго.

Мэри бросилась на другую сторону сеновала. Там было окно, откуда просматривались окрестности. Большой клен, который простоял там, наверное, сотню лет, был расколот надвое, обожженные внутренности его ствола так и дымились. Часть забора снесло упавшей на него кормушкой.

Если начнется дождь, подумала Мэри, сарай так легко не загорится.

– Мэри? Куда ты подевалась?

Она спустилась туда, откуда могла видеть Марго, смотревшую на нее снизу.

– Вот я где.

– Может, все-таки спустишься?

– А зачем? Чтобы вы позвонили копам, а меня потом упекли в тюрьму на всю оставшуюся жизнь? Паршиво звучит.

– Но ты же хотела подставить Шона! А я-то считала, что ты его любишь.

Мэри обхватила себя руками. Ах, Шон, Шон… Она действительно любила его. Всегда. Но эта любовь теперь далеко в прошлом, от нее осталось одно эхо. И шрамы на душе.

– Так ты что, предпочла бы его мне? – спросила Мэри.

– Тут дело не в предпочтениях. Выбор всегда остается за самим человеком. И ты свой выбор сделала, когда ударила Аманду. А потом лгала все эти годы.

Мэри понимала, что все это правда. Марго всегда отличалась умением задеть собеседника острым словом. Да, она сделала свой выбор. Поэтому и встала тогда, убедившись, что Марго крепко спит. И отправилась искать Аманду – еще одну сволочь, помимо Лидди, затесавшуюся в ее семью. Она всегда ненавидела Аманду. До появления этой чертовой Аманды Мэри и Марго были лучшими подругами. А потом эта мерзавка в темпе вальса отбила у нее Марго. Нужно сказать, что Мэри всегда было непросто заводить друзей. Поэтому она и была так одинока. А вот теперь Аманда по ночам куда-то бегает, наверняка на свиданки. Так вот, если их застукают – если Мэри их застукает – Аманде, скорее всего, придется валить домой. И тогда все можно вернуть. Марго и Мэри. Лисички-сестрички. Ирландские близняшки.

Она толком не понимала, зачем взяла с собой весло. Просто увидела его лежащим на берегу… и подняла. А когда она добралась до Бэк Бич, то увидела там Шона. Мэри даже вздрогнула. Об этой части истории ей думать как-то не хотелось. Она и в мыслях не имела сотворить нечто подобное с Амандой. В любом случае, не обрекать ее на вечную боль.