Текст книги "Крупным планом"

Глава 8

Вечерняя прогулка по Барселоне, хотя и объяснила Кэрри причины негативного отношения к ней Фортмана, к улучшению этого отношения не привела. Джетро по-прежнему был с ней непочтителен и ядовит – видимо, по инерции. Однако теперь его недружелюбие не вызывало в Кэрри ни обиды, ни желания с ним как следует повоевать – военные действия закончились, не начавшись. Человек просто переживает за свою подругу, что тут такого? Интересно, у него и Лайзы роман? Непохоже. Они не держатся за руки, не целуются, не бросают друг на друга нежные взгляды. Может быть, просто успешно маскируются, кто знает. Почему-то мысль о том, что у Фортмана может оказаться постоянная девушка (то, что он не женат, Кэрри успела выяснить окольными путями), вызывало у Кэрри глухое недовольство. Незаметно Фортман начал ей нравиться, хотя, конечно, не всерьез: очень уж они разные люди.

Он почти всегда присутствовал на съемочной площадке, даже если каскадеры не были задействованы в съемках, – наблюдал за Максом. Кэрри решилась поинтересоваться у Эвершеда о причинах такого поведения и получила исчерпывающий ответ:

– Джет раньше меня не дублировал и изучает манеру поведения, жесты и походку, которые я играю, чтобы не наделать ошибок во время съемок.

Что ж, вполне профессиональный подход. Кэрри уважала профессионалов.

В съемках на бульваре Рамблас исполнители главных ролей были задействованы только в начале и в самом конце, когда они выскакивают из бешено несущейся машины и оказываются на набережной. Все остальное время в транспортном средстве должны были находиться каскадеры: та самая крепкая Гленн дублировала Кэрри, а Джетро – Эвершеда. Крупные планы героев в машине тоже должны были снимать потом.

Утром Кэрри, терзаемая любопытством, пришла на съемочную площадку, хотя могла бы спокойно валяться в номере: ни она, ни Макс не снимались сегодня до обеда. Но желание посмотреть на то, как Фортман будет справляться со своими обязанностями, пересилило. Он мешал ей работать, почему она не может немножко ему помешать? Кэрри заметила, что при ее появлении Джетро всегда становится излишне хмур. Он еще тогда явно разозлился, когда Лайза рассказала Кэрри о причинах его неприязни. И теперь всячески подчеркивал, что, несмотря ни на какие обстоятельства, будет выдерживать заданный тон. Смешно и немного по-детски, и Кэрри это забавляло.

Джетро и Гленн, одетые в костюмы главных героев, разговаривали с Питером и Хоакином, команда готовила машины к съемке, операторы настраивали камеры, – словом, царила та с виду неупорядоченная суета, к которой Кэрри мгновенно успела привыкнуть. Пару дней назад для нее все это было в новинку, но теперь она чувствовала себя своей на съемочной площадке. Так вот что, оказывается, привлекает здесь Эвелин. Теперь Кэрри лучше понимала сестру.

Заметив, что Фортман остался один, Кэрри неожиданно для самой себя сделала несколько шагов и оказалась рядом с ним.

– Привет.

– Привет. – Он не смотрел на нее, занятый сосредоточенным застегиванием пуговиц на пиджаке. Получалось плоховато: пуговиц было много, а петли узкие.

– Помочь?

– Вообще-то это обязанность костюмеров.

– Но ни одного костюмера сейчас рядом нет, а мне не сложно.

– Ладно, – согласился Фортман, нависая над Кэрри. – Застегивайте, мисс Хедж.

– Спасибо, мой господин. – Еле заметно улыбаясь, Кэрри принялась ловко застегивать пуговицы. Теперь Джетро смотрел на нее так пристально, что девушке казалось, что у нее шевелятся волосы на затылке.

– А вы всегда такая заботливая?

– Нет, но временами у меня случаются приступы неконтролируемого альтруизма, – поведала Кэрри, застегнула последнюю пуговицу и отступила на шаг.

– Спасибо.

– Не за что, мистер Фортман.

– Мне не сложно поблагодарить, мисс Хедж.

Кэрри подозрительно взглянула на Джетро: он что, издевается? – и тут же со всей ясностью поняла, что Фортман над ней подтрунивает. Выражение его лица изменилось, теперь оно не было хмурым. Суровым – да, но не хмурым. Он еле заметно щурился, и уголки губ приподняты – неужели этот человек ей улыбается? Завтра снег пойдет, или выборы выиграет Моника Левински.

Кэрри хотелось продолжить разговор, но она не смогла с ходу придумать, как. К Джетро подошел Хоакин, и пришлось удалиться, вежливо попрощавшись.

Едва выйдя «за периметр», Кэрри наткнулась на Лайзу Пьятт.

– Я вижу, вы с Джетом помирились? – вопросила та, и ее серые глаза весело заблестели. – Вы так мило беседовали.

– Может быть, это первый шаг к примирению, – задумчиво произнесла Кэрри. Рыженькая Лайза ей нравилась чем дальше, тем больше. С ней вполне можно подружиться. – Во всяком случае, он больше на меня не рычит.

– Очень хорошо. Джет – злопамятный тип, но на женщин он не может злиться дольше полугода.

– Ты давно его знаешь? – осторожно поинтересовалась Кэрри.

– Всю жизнь. Наши семьи жили в одном доме в Нью-Йорке. Джет взял надо мною шефство и никак не может выйти из этой роли. – Лайза ухмыльнулась. – Хотя я уже давно большая девочка, а он успел даже слегка постареть.

– А мальчишкой он был таким же мрачным? – Кэрри постаралась представить, каким мог быть этот супермен в детстве.

– О, нет. Но Джетро пришлось тащить на себе всю семью в юности, и это слегка исковеркало его светлые детские идеалы. Его отец попал под машину и стал инвалидом, когда Джету стукнуло пятнадцать. Пришлось идти работать. Он таскал грузы в порту и упрямо не бросал школу. Об университете тогда, конечно, и речи не шло. Когда получил аттестат, сразу направился на каскадерские курсы – это мы с ним придумали, все-таки сниматься в кино более доходно, чем таскать мешки и ящики. Ему удалось пристроиться в «Дримворкс» в низкобюджетные проекты. Потом он попался на глаза Харрисону Форду, который захотел, чтобы Джет дублировал его в очередном боевике. Гонорары, соответственно, взлетели, карьера стремительно пошла вверх, и с тех пор у него все нормально. Конечно, руки и ноги ломал, но такая уж у него профессия. Зато родители теперь живут в чистом и милом домике в Канзасе, мать выращивает цветы, а отец преподает в местной школе. У Джета квартира в Нью-Йорке, он у нас почти знаменитость, обладатель Международной премии за кинотрюки «Таурус» и Международной премии кинокаскадеров «АВС». И… ты не можешь сказать мне, зачем я тебе это все рассказываю?

– Наверное, потому, что мне это и вправду интересно, – засмеялась Кэрри.

– Наверное, затем, чтобы ты его не обижала, – не приняла предложенного шутливого тона Лайза. Кэрри удивленно посмотрела на актрису.

– Его обидишь!

– Ты просто его не знаешь, – заметила Лайза.

Ну да, она не знала Джетро Фортмана, однако с каждой минутой Кэрри все отчетливее понимала, что хочет познакомиться с ним поближе. Он ей понравился. Это был подходящий мужчина. Сокурсники, которые досаждали ей в Гарварде, вся эта золотая молодежь, друзья и друзья друзей – в счет не шли. С ними было забавно отправиться в Майами, выпить коктейль в баре, завести ничего не значащую интрижку на неделе, но для продолжительных связей они не годились. К тому же, в университете Кэрри больше интересовалась учебой, чем парнями, поэтому ни о каких высоких и светлых чувствах речи не шло. Однако сейчас у нее отпуск. Официальные каникулы, которые она может потратить как угодно. И если ей будет угодно заинтересоваться Фортманом, кто сможет ей помешать?

После недели съемок команда покидала Барселону с некоторым сожалением.

Накануне отлета Кэрри позвонила Эвелин и дала ей полный отчет о происходящем, умолчав, разве что, о своем внезапно проснувшемся интересе к Джетро Фортману. Тот больше никаких намеков ей не делал, вел себя подчеркнуто нейтрально, и Кэрри гадала – примерещилась ей тогда его улыбка или нет? Он же считает мисс Хедж пустоголовой блондинкой, вон на собачку намекал. Вряд ли его мнение способно кардинально поменяться всего за несколько дней.

Эвелин чуть не выла от тоски: симпатичный доктор Мартин Китт наотрез отказывался исцелять ее немедленно и отпускать на все четыре стороны. Перелом срастался хорошо, однако пока и речи не могло быть о том, чтобы прилететь на съемки фильма. Это весьма удручало Эвелин, и Кэрри утешала ее как могла.

– Ну как я могу не реветь, когда я здесь, в этой опостылевшей палате, а ты там целуешься с самим Максом Эвершедом? – горестно вздыхала сестра.

– Я еще не целовалась с Эвершедом, честное слово. Эту сцену пока не снимали. – Постаралась утешить сестру Кэрри.

– Но ведь будете! Почему судьба так ко мне относится? Ведь я должна была сниматься в этом фильме, должна! – Эвелин так искренне горевала, что у Кэрри просто сердце кровью обливалось.

– Ты еще успеешь. Съемки до сентября, вряд ли твой доктор Китт продержит тебя в больнице так долго.

– Он не мой! – неожиданно взъярилась Эвелин. – Не мой, слышишь!

– В чем дело? – изумилась Кэрри. – Он что, делает тебе неприличные намеки, и об этом знает вся больница?

– Нет, – буркнула сестра, – это я делаю ему неприличные намеки. А он смеется и говорит, что экстремальный секс на ветке дерева у меня уже был, не хватало еще экстремального секса на больничной койке и со сломанной ногой. Вот мерзавец, правда?

– Истинная правда, – согласилась Кэрри, давясь от смеха. Сестренка явно времени даром не теряет. – А что же великолепный Дик Пренси?

– С тех пор я его не видела. Сбежал, как трусливый заяц. – Разочарования в голосе сестры Кэрри не услышала.

– Так я почему-то и думала.

– Да, мужчины измельчали.

Интересно, а если бы она сломала ногу, навещал бы ее мрачный Джетро Фортман? Приходил бы, приносил неуклюжие букеты, сидел бы рядом с кроватью на стуле, у которого под тяжестью каскадера подгибались бы ножки? Заглядывал бы в глаза с нежностью и участием? Или даже про такого крупного мужчину можно сказать, что он измельчал?

Эти неприличные мысли занимали Кэрри всю дорогу в аэропорт, да так занимали, что она ни строчки не прочла из приготовленной книги, хотя не привыкла зря терять время.

Конечно, в этот раз ей не так повезло, и Джетро сидел в противоположном конце салона, а не рядом с нею. Ну что ж, это всего лишь первая неделя съемок, и если захочется, шансы очаровать Фортмана пока есть.

Только вот перспективы никакой: рано или поздно ее место займет Эвелин, и стоит ли Кэрри подкладывать сестрице такую свинью, было непонятно.

Джетро ничего не мог с собой поделать – блондинистая мисс Хедж постоянно притягивала его взгляд, и Фортман надеялся, что это не слишком очевидно.

Будь она чуть постарше или чуть постервознее, и ему легко удалось бы избавиться от мыслей о ней и разглядывания исподтишка, однако вся беда была в том, что Эвелин Хедж оказалась полностью во вкусе Джетро. Она была мила, умна и без звездных замашек, в чем его убедила и совместная работа на съемочной площадке, и та единственная прогулка по Барселоне, когда Фортман увидел, как очаровательна эта девушка в неформальной обстановке. Она отлично играла, быстро подружилась со всеми, и – о, идеал женщины! – бегала по утрам. Каждое утро, без поблажек и исключений – это говорило о незаурядной силе воли и характере. Ее красивые ухоженные руки и ямочки на щеках, появлявшиеся, когда она улыбалась, будили в воображении Джетро не совсем приличные фантазии. Ну ладно, с собой следует быть честным: очень неприличные фантазии. Все потому, что он давно ни с кем не встречался, убеждал себя Фортман. Последняя его подружка бросила его полгода назад, предпочтя суровому каскадеру кого-то повеселее и поразговорчивее. С тех пор была лишь случайная встреча с одной нью-йоркской официанткой, бурная ночь и «Я тебе, может быть, позвоню». Так до сих пор и не позвонил, и вряд ли она ждет.

А мисс Хедж, словно дразня его, часто оказывалась поблизости. Джетро видел, что она нравится Максу, но исключительно как коллега: несмотря на свою репутацию завзятого сердцееда, Эвершед предпочитал темненьких и не заводил интрижек с главными героинями. Фортман часто, когда Эвелин его точно не видела, смотрел, как она разговаривает с другими членами съемочной группы, как слушает указания режиссера, как заразительно смеется над шутками. Ее смех ему очень нравился – переливчатый и звонкий. Мало кто знает, но смеяться тоже нужно уметь.

Сам он делал это редко, и говорил мало, предпочитая отмалчиваться – в конце концов, это не его работа. Джетро не считал себя замкнутым человеком, однако действительно не терпел излишнего многословия. Мисс Хедж им и не страдала: она говорила обычно исключительно по делу, несмотря на свои натуральные светлые волосы. Блондинка – это диагноз, и все же, все же… Когда она не была занята в съемках и устраивалась на площадке просто так, прихватив с собой талмуд с надписью «Маркетинговые исследования» и нацепив стильные очки, Джетро стоило больших усилий постоянно на нее не смотреть. Он был простым человеком, и желания у него тоже были простыми, – и как жаль, что мисс Хедж являлась совершенно бесперспективным вариантом. Тому существовал ряд причин, о которых Джетро предпочитал не распространяться.

Глава 9

В Лос-Анджелесе было душновато после продуваемой средиземноморским бризом Барселоны, хотя океан плескался рядом – только руку протяни. Впрочем, как заявил на первом же после прилета утреннем совещании Питер, каникулы закончились, и теперь начинается настоящая работа. Предстояли павильонные съемки, а через три недели группа должна была вылететь в горы, в небольшой отель, снимать сцены на натуре.

– И помните, что мы делаем приключенческое кино, дамы и господа, – завершил свою зажигательную речь Сайфер. – Макс и Джетро, через час вас ждут в восьмом павильоне, будем мерить костюмчик. Пора уже.

– Эти доспехи? – скривился Эвершед. – Да еще с крылышками? М-да. Вот они, суровые времена, наступили неотвратимо…

– Отставить сплин! – велел режиссер. – И выражение лица – посмелее, более героическое! Бери пример с Фортмана.

– У Фортмана всегда такое выражение лица, а мне играть приходится, – захохотал Макс.

Лизи притащила для Кэрри целую кучу распечаток с новым графиком, и девушка долго изучала его вечером в своем номере в отеле. Что ж, сниматься придется достаточно много, причем часть сцен предстоит не только с Максом, но и с Джетро. При мысли о том, что она окажется в одной упряжке с Фортманом, почему-то добавила Кэрри оптимизма. Уж она постарается его поразить!

Первый съемочный день в павильоне, однако, поубавил ее уверенности. Это было совсем не то, что сниматься на улицах Барселоны, так сказать, в естественном освещении и без декораций. Конечно, впечатляющая автомобильная гонка, которую Кэрри видела, будет дополнительно прорисована на компьютере, однако в павильоне снималось гораздо больше сцен, куда позднее будут добавлены спецэффекты. И никак нельзя было угадать, что именно будет нарисовано, а что имеется в наличии. Кэрри приходилось играть в окружении несуществующих вещей, и поначалу дело шло плохо.

После трех часов мучений Питер вытер вспотевший лоб и велел:

– Перерыв пятнадцать минут. Эвелин, идем, поговорим.

Режиссер привел ее в крохотную каморку на задворках павильона, закурил и предложил сигареты Кэрри; она покачала головой.

– Послушайте, – доверительно начал Сайфер, – я понимаю, что сложно. Вы ведь впервые в фантастическом проекте, так?

– Все верно, – убитым голосом произнесла Кэрри и села на какой-то пыльный ящик. – Простите меня, пожалуйста.

– Ничего, – отмахнулся Сайфер, – однако следует как можно быстрее научиться. Смотрите на Макса, как он обращается с воображаемыми предметами. Конечно, тяжеловато с непривычки касаться того, чего на самом деле не существует, но вас же учили в вашем театре и на курсах?

– Да, конечно. – В театре большинство предметов были вполне себе реальными. Да, в павильоне воссоздали лабораторию, где Сидней создает свой проект, однако Кэрри пока слабо представляла себе, как это будет выглядеть на экране.

– Эвелин, послушайте, вы отлично играете и отличаетесь работоспособностью. – Сайфер положил руку ей на плечо. – Вы привыкнете. Я не разочарован в вас нисколько. Однако простаивать студия тоже не может, вы же понимаете, график съемок очень жесткий. Давайте я напомню вам азы, включите воображение, и все будет в порядке.

У Кэрри подозрительно защипало в носу. Режиссер такой милый, возится с ней, объясняет прописные истины. Она должна оправдать его доверие! Ради Эвелин.

– Пойдемте, я еще раз покажу вам, как будет выглядеть лаборатория на экране, – Питер встал. – Наши компьютерщики с удовольствием поделятся секретами.

После повторных разъяснений дела у Кэрри пошли лучше, да и Макс всячески помогал ей, и, хотя съемки этого дня были закончены на два часа позже, чем планировалось, все остались довольны.

Кэрри чувствовала себя выжатой. Она отправилась в номер, приняла душ, упала на кровать и закрыла глаза. В открытое окно пробрались лучи закатного солнца, смешно защекотали кожу, напомнив о том, что длинный летний день еще не закончился. Кэрри села на кровати и решительно потрясла головой. Нет, она так просто не сдастся!

Натянув джинсовые шорты и белую майку, Кэрри позвонила на ресепшн и заказала машину до студии.

На проходной девушку пропустили беспрепятственно: работа на студии не прекращалась даже ночью, перед зданием администрации стояли автомобили, среди которых Кэрри узнала «тойоту» Хоакина. Значит, начальство еще на месте и совещается. Но Кэрри не собиралась им мешать: ее интересовал исключительно пятый павильон, где сегодня проходили съемки.

Там почти никого не было, рабочие таскали какие-то ящики на автопогрузчике, скучали без присмотра декорации. Кэрри прошла в декорацию лаборатории, освещенную дежурными лампами, и забралась на высокий стул. Нужно прорепетировать. Нужно представить, что здесь есть Макс, и костюм Стального Ангела, и суперкомпьютер, и что на самом деле все это работает, переливается разноцветными огоньками, и вот здесь будет дорисовано свечение, а здесь – небольшой взрыв…

– Что вы здесь делаете?

Кэрри, кажется, на метр подскочила. Около декорации стоял хмурый Фортман, засунув руки в карманы черных джинсов.

– А вы? – ответила девушка вопросом на вопрос. – Господи, вы меня до смерти напугали.

Джетро хмыкнул, вошел внутрь «лаборатории», тронул какую-то штуку на столе.

– Мы засиделись с Лайзой, вспоминали старые времена, – неожиданно миролюбиво пояснил он. – Потом она уехала, а мне пока не хочется в отель. Решил побродить по студии и увидел вас. Так что вы здесь делаете?

– Репетирую, – созналась Кэрри. – Сегодня у меня дела шли не очень хорошо.

– Да, Макс мне сказал, что вы слегка растерялись.

Это было весьма неприятно. Кого-кого, а Эвершеда Кэрри очень не хотелось разочаровывать – все-таки знаменитость, Эвелин с ним еще сниматься.

– Увы. Я в первый раз участвую в таких масштабных съемках. У меня еще не все получается. – Посетовала Кэрри.

– И вы решили устроить репетицию, пока никто не видит? – догадался Джетро.

– Ну да. – Кивнула Кэрри.

Она ожидала, что Фортман как-нибудь отреагирует, но тот прошел в угол и наклонился, рассматривая что-то, его заинтересовавшее.

– Наверное, неудобно делать это одной, – произнес Джетро полминуты спустя и выпрямился.

– Я еще и начать не успела, когда пришли вы. Но в любом случае, не лишать же мне Макса заслуженного отдыха. – Кэрри разрывалась между двумя совершенно противоположными желаниями: чтобы он ушел и чтобы он остался.

– Про свой отдых вы не задумываетесь?

– А свой я не заслужила. Может, завтра, тогда и высплюсь.

Джетро неопределенно хмыкнул и передернул плечами; Кэрри с любопытством посмотрела, как перекатываются его мускулы под футболкой, и почувствовала, что стало слегка жарковато. Девушка обмахнулась предусмотрительно захваченным сценарием.

– Хотите, я с вами прорепетирую? – вдруг предложил Фортман.

– Спасибо, хотя это очень странный жест с вашей стороны, – решила быть откровенной Кэрри. – Вы ведь меня недолюбливаете.

– Вы очаровали Лайзу, мисс Хедж, поэтому я подозреваю, что вы неплохой человек, – сообщил Джетро.

– Какие откровения. – Кэрри прищурилась. И удача. Они с Фортманом наедине в большом павильоне, рабочие не в счет. – Тогда – почему бы и нет?

– Какая сцена? – Джетро приблизился и стоял теперь в метре от нее – высоченный, широченный, словом, настоящий герой. Обнять и красиво обвиснуть в обмороке на мужественных руках.

– Пятьдесят восьмая. Мы с нее начнем завтра. Та, где Сидней показывает Джоанне возможности компьютера. – Кэрри ткнула пальцем в нужное место в сценарии.

– Это где они целуются в середине? – подозрительно уточнил Фортман.

– Ну… да. – Кэрри смутилась, но все же не отвела взгляда.

Эвелин так завидует сестре, что та будет целоваться с Эвершедом. Однако поцелуи прославленного актера Кэрри не слишком вдохновляли в перспективе, зато губы Джетро притягивали взгляд. Крепко сжатые, четко очерченные губы. Кэрри постаралась на них не смотреть.

– Нам с вами необязательно целоваться. – Дипломатично проговорила она.

– Конечно, – кивнул Фортман. – Совершенно необязательно. – Он взял у Кэрри листок со сценарием, бегло просмотрел и отложил. – Что ж, приступим. Экзоскелет, по идее, должен стоять тут.

– Да, Питер сказал, его принесут завтра.

– Пока что вообразим, что он здесь.

– Постараемся, – буркнула Кэрри, подглядела в текст и сползла со стула. – Начнем?

– Давайте. – И без всякого перехода Джетро склонился над голографической клавиатурой суперкомпьютера, которой там, конечно же, на самом деле не было. – Джоанна, иди сюда.

Кэрри подошла и заложила руки за спину.

– Ты закончил?

– Почти. – Джетро сделал вид, что печатает. – Осталось завершить кое-какие расчеты, и программа готова. Что ты думаешь об этом? – Он махнул рукой в ту сторону, где должен был находиться экзоскелет.

– Я думаю, что ты сошел с ума, но ты это и без меня знаешь.

– Послушай, – Фортман выпрямился, теперь его и Кэрри разделяло каких-то сантиметров тридцать, и пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. – Это не сумасшествие. Это нечто совершенно новое, и я не позволю, чтобы это отобрали у меня и использовали для гнусных целей, понимаешь?

– Я все понимаю, Герберт, но пойми и ты меня, – тихо произнесла Кэрри, – я очень за тебя боюсь. Им почти удалось убить тебя один раз, во второй они могут преуспеть.

– Эй. – Джетро взял ее за подбородок, чуть наклонился, и совсем рядом она увидела его темные сейчас глаза. – Им не удастся. Я вернусь к тебе живым, обещаю.

Конечно, целоваться было совершенно необязательно. Конечно, Кэрри повторила себе триста раз, что ни за что не поддастся на провокацию, если Фортман решит все-таки подыграть ей до конца. И, конечно же, она поддалась.

Твердые губы Джетро коснулась ее губ, и Кэрри, не в силах справиться с собой, закрыла глаза. Расстояние между ней и Фортманом незаметно исчезло, она прижалась к его крепкому, будто стальному телу и почувствовала себя так, словно к раскаленной стене прикоснулась. Поцелуй был мягким, совершенно не настойчивым, однако Кэрри захотелось настойчивости – и, уже проявляя инициативу сама, она обвила шею Джетро руками, запустила пальцы в его короткие волосы, ощутила, как его отросшая за день щетина покалывает кожу… И тут все закончилось.

– Нам нужно торопиться, Джо, – тихо произнес Фортман и, выпустив Кэрри из объятий, повернулся к своему суперкомпьютеру. – Времени мало.

– Конечно, Герберт, – Кэрри с трудом вспомнила свою реплику.

Вот и разберись теперь, он только играл или ему вправду хотелось ее поцеловать?..

Они доиграли сцену до конца и остановились.

– Помогло? – спросил Фортман. На его мраморно-каменном лице не отражалось никаких эмоций. Как уныло, должно быть, жить с человеком, по которому нельзя ничего понять. Кэрри при всем желании не могла бы проверить.

– Да, отчасти. Хотя… – Бесенок внутри нашептывал, что не стоит упускать свой шанс, и Кэрри лукаво улыбнулась. – Я думаю, что стоит повторить. Совершенно необходимо.

Они еще несколько раз прорепетировали эту сцену (губы Кэрри слегка саднило от поцелуев), перешли к следующей, потом к следующей… В какой-то момент девушка взглянула на часы и ужаснулась.

– Почти двенадцать! А вам завтра работать с этим костюмом с раннего утра, Макс говорил мне. – Она виновато посмотрела на Джетро. Каскадеры придерживались строгого режима и должны были спать не менее девяти-десяти часов в день. В каком-то смысле с ними даже больше носились, чем с исполнителями главных ролей. А она нарушает режим Джетро, и если завтра он будет плохо работать, это окажется виной Кэрри. – Я вас тут задержала…

– Это было весьма, весьма поучительно. – Уголки его губ приподнялись – снова этот неуловимый намек на улыбку. – Пойдемте, мисс Хедж, я отвезу вас в отель.

– Вы можете называть меня просто Кэ… Эвелин, – вовремя спохватилась она, ужаснувшись, что едва не назвала свое настоящее имя. – Просто Эвелин.

– Что ж, в таком случае, зови меня Джетро или Джет. – Он наклонился и подобрал разлетевшиеся листки сценария.

– Ты мне очень помог. Спасибо. – Кэрри гадала, заметил ли он заминку с именем.

– Мне было приятно это сделать.

– Действительно? Неделю назад я была тебе очень неприятна. – Кэрри сама не поняла, зачем она так сказала. Обострить отношения? Уколоть? Просто из вредности?

– Все изменяется, – туманно провозгласил Джетро и протянул Кэрри сценарий; она машинально взяла. – Лайза объяснила мне, что я был несправедлив.

– Лайза объяснила или ты сам понял? – хмыкнула Кэрри.

– И то, и другое. Добро пожаловать в мир большого кино, Эвелин.

– Спасибо большое, – пробормотала Кэрри.

Все-таки странный человек этот Фортман. То проявляет высокомерное презрение, то целуется так, что дух захватывает. Никто не заставлял его с ней сегодня возиться, но ведь возится, поди ж ты. Нужно будет как следует просветить Эвелин насчет Фортмана. Во всех подробностях. Ведь рано или поздно сестра заменит Кэрри, но для Джетро ничего не изменится, и тогда, тогда… Господи, ну и кашу они с Эвелин заварили, и с каждой минутой все становится сложнее. Не хватало еще влюбиться в Фортмана, хотя, похоже, все к тому идет.