Текст книги "Крупным планом"

Глава 16

Они прошли по коридору, соединяющему павильон с административным корпусом, и поднялись на второй этаж, в кабинет Питера. Телохранители остались за дверью, она закрылась, отрезая путь к отступлению, и Кэрри подавила неуместное желание забраться под диван. Деваться некуда, придется отвечать за свои авантюры, причем гораздо раньше, чем они с Эвелин предполагали.

Тони присел на край режиссерского стола, Питер плюхнулся в кресло, Оливия осталась стоять, прямая, как стрела. Кэрри чувствовала себя новобранцем, угодившим под трибунал.

– Ну, так, – сказал Мэтьюс, выдержав небольшую паузу, – похоже, мы имеем тут внештатную ситуацию. Главную роль в одном из моих новых фильмов исполняет Эвелин Хедж, а я об этом не подозреваю. И моя ассистентка тоже, верно, Ви? Очень интересно.

– Все гораздо более интересно, чем ты думаешь, Тони, – сказала мама, – потому что это не Эвелин.

Сайфер начал соображать, что происходит что-то не то.

– Простите, миссис Хедж, Тони, так вы ее знаете?

– Еще бы мне ее не знать, – Оливия буравила Кэрри взглядом, – если это моя дочь.

– Ваша… Вот черт! – Режиссер подался вперед и растерянно покачал головой. – Но я понятия не имел… Она сказала, что всего лишь ваша однофамилица, что в первый раз о вас слышит. Я поверил и не стал проверять. Эвелин, это правда?

– Да, – уныло созналась Кэрри. – Простите, пожалуйста, мистер Сайфер.

– Вот черт!

– Погоди, Ви, – до Мэтьюса что-то дошло, – но ты же говорила, что именно Эвелин тяготеет к искусству кино?

– Да, и поэтому мне вдвойне странно видеть здесь не ее, – вздохнула мама. – Потому что это Кэрри.

– Ты уверена?

Оливия бросила на шефа уничтожающий взгляд.

– Тони, я вполне способна различить своих дочерей.

– У вас их две? – простонал Сайфер.

– Две. И, конечно, вы ни при чем, Питер. Вы бы при всем желании не смогли отличить их друг от друга.

– Близнецы?

– Угу, – Тони покачал ногой в сверкающем ботинке. – Все любопытственнее и любопытственнее, как говорила Алиса, падая в кроличью нору. Итак, это Кэрри, а где же тогда Эвелин, и почему на съемочной площадке именно Кэрри?

– По моим сведениям, Эвелин крутит роман с европейским врачом, а Кэрри загорает с друзьями в Майами, но, как мы только что выяснили, информация неверна. – Оливия пристально смотрела на непутевую дочь. – Я думаю, тебе нужно объясниться, дорогая.

– Простите нас, – виновато произнесла Кэрри. – Мама, прости, пожалуйста, и вы, мистер Мэтьюс, тоже. И вы, Питер. Мы не хотели ничего плохого. Просто Эвелин так хотелось сниматься в кино…

– С самого начала, Кэрри, пожалуйста, – попросил любопытный Тони.

Она глубоко вдохнула и начала с начала.

Когда рассказ закончился, некоторое время все молчали. Оливия, узнавшая, что у Эвелин сложный перелом голени, слегка побледнела, Мэтьюс выглядел очень задумчивым, а Сайфер смотрел на Кэрри совершенно непонятным жгучим взглядом.

– Значит, вы задумали всю эту авантюру и решили никого в нее не посвящать, – подвела итог миссис Хедж. – И когда же вы собирались информировать широкую общественность?

– Это решать Эвелин. Она сказала, что выберет нужный момент. – Кэрри чувствовала себя очень неловко. – Мистер Сайфер… Я понимаю, что это неприятный обман. Но Эвелин так ценит то, что вы взяли ее хотя бы на роль второго плана… Мы же не знали, что Анна Питман уйдет и вы предложите главную роль мне. Мы не хотели вас подводить. Вы, наверное, очень на меня сердитесь.

– Сержусь? – вдруг рассмеялся Питер. – Да я от вас в восторге, милочка! Если ваша сестра еще талантливее, чем вы, как вы это утверждаете, я возьму ее без кастинга в следующий фильм. Пусть позвонит мне, когда сможет нормально ходить.

Кэрри растерянно заморгала: такого поворота событий она не ожидала.

– Простите, миссис Хедж, – развел руками Сайфер. – Наверное, это непедагогично. Однако эти гениальные девушки уже взрослые и имеют право решать, чего им хочется. Меня восхищает их настойчивость и взаимовыручка, а также нежелание пользоваться родственными связями для достижения успеха. Вы не хотите сниматься дальше вместе с сестрой, Кэрри? Я вами очень доволен.

– Питер, Питер, – осуждающе сказал Тони, искоса поглядывая на белую от ярости ассистентку, – отложи восторги на потом. Дай матери надрать уши провинившейся дочурке.

Оливия фыркнула и воззрилась на начальника.

– А ты, конечно, тоже не считаешь, что они виноваты?

– Почему же, – спокойно ответил Мэтьюс, – они виноваты в том, что делали это за твоей спиной. Но, Ви, ты в этом виновата тоже. Если бы Эвелин не думала, что ты способна зарубить эту идею на корню, девочки сознались бы тебе сразу. А они очень боялись, что ты не одобришь, поэтому действовали втихую. Я прав, Кэрри?

Девушка кивнула. Тони Мэтьюс не зря зарабатывал свои миллионы: с такой проницательностью можно горы свернуть. Разложил все по полочкам, матери и возразить особо нечего.

– Я не думала, что стала страшилкой для собственных детей, – тихо произнесла Оливия. Кэрри видела, как она расстроена.

– Мама, все не так! – поспешно сказала она. – Просто Эвелин хотелось доказать тебе, чего она стоит! Ты у нас само совершенство, и мы очень боимся тебя разочаровать, поэтому Эвелин хотела сначала добиться успеха, а потом с гордостью сообщить об этом семье. Если бы мы пришли и сознались сразу, это не было бы триумфом, правда?

– Глупенькие вы мои, – растроганно пробормотала Оливия. – Такой план придумали, и все ради чего? Мы с папой и так вас любим и гордимся вами, что бы вы ни делали!

– Ну, мама, мы ведь твои дочери, – пропела Кэрри, – ты нас всю жизнь учила придумывать гениальные планы.

Сайфер засмеялся, Мэтьюс хмыкнул, а Оливия развела руками.

– Ты выиграла, дорогая. Продолжайте в том же духе, и удача от вас не отвернется.

– Достойное поколение растет, – заметил Тони. – Если будем продолжать в том же духе, компания никогда не обанкротится.

Кэрри подошла к матери, и та крепко обняла ее.

– Меня сейчас волнует всего один вопрос, – лениво продолжил Мэтьюс, и присутствующие замерли, глядя на него, – чье имя мы будем писать в титрах?

После короткого обсуждения решили оставить все как есть. История близняшек не должна взволновать умы общественности – не хватало только лишних разговоров о протекционизме и прочих, не слишком приятных вещах. К тому же Кэрри клялась и божилась, что ее совершенно не интересует всемирная слава, поэтому в титрах можно писать имя Эвелин. Кэрри вовсе не хотелось объясняться со всей съемочной группой по поводу их с Эвелин затеи. А уж если представить себе объяснение с Джетро… Нет, этого она не вынесет. Тем более что Джетро не проявлял к ней излишнего интереса и вел себя так, будто их отношения закончатся вместе со съемками. Вот пусть и заканчиваются. Если бы Фортману хотелось чего-то большего, он мог бы уже проявить инициативу.

Мама и мистер Мэтьюс уехали, режиссер и Кэрри вернулись на площадку, и съемки возобновились. Однако, напряжение еще возросло: теперь на территории студии работала команда из службы безопасности «Мэтьюс Лимитед», и всем было страшно любопытно, чем кончится дело.

– Ну что? – поинтересовался Джетро у Кэрри в перерыве между дублями. – Ты произвела впечатление на мистера Мэтьюса?

– Определенно, – вздохнула девушка, вспоминая смеющиеся глаза Тони.

– Теперь перед тобой открываются новые горизонты?

– О да. Питер уже позвал меня в следующий фильм. Социальная драма, есть где развернуться.

– Понятно. – Джетро помолчал. – Что ж, я очень за тебя рад.

И все. Никаких намеков, никаких подсказок, думай что хочешь, дорогая.

Только начав играть, Кэрри поняла, что у нее гора с плеч свалилась: хотя съемочная группа и не знает, кто она на самом деле, Питеру теперь все известно, и он ее одобряет. И еще известно мистеру Мэтьюсу и маме, и они позволили продолжать. Эвелин с ума сойдет от радости. Впрочем, сначала мама обещала слетать к ней и устроить качественную головомойку. Но сестричка вынесет любую бурю, если ее заранее предупредить об уже полученном прощении. Кэрри задумалась. Нет, не стоит информировать Эвелин. Ведь ей, Кэрри, пришлось вынести все в одиночку, неожиданное и неумолимое разоблачение стоило ей пяти лет жизни. Так что пусть сестренка тоже получит свою долю волнений.

В последних сценах этого дня Кэрри занята не была, поэтому просто сидела в уголке, никому не мешая и глядя, как Макс, Джетро, Байуотер и его дублер снимаются в костюмах на фоне синего экрана. Моделировали кусочки финальной битвы, и от актеров требовалось совершать массу странных телодвижений, которые при дальнейшей прорисовке на компьютере сложатся в завораживающей красоты картинку.

Она глаз не могла отвести от Джетро. Она влюбилась в него так, что внутри что-то сильно и сладко сжималось, когда удавалось поймать его взгляд, направленный на нее. Все это история с печальным концом, пыталась напомнить себе Кэрри. «Я читал сценарий, – сказал ей как-то Макс, – и в конце мы всех победим». Она тоже читала сценарий собственного будущего – и ничего утешительного в плане отношений с Джетро Фортманом там не находила.

А он был так потрясающе хорош во всех этих железках, с распахивающимися за спиной механическими крыльями, отливающими серебром. На Джетро был легкий шлем, оставляющий открытым почти все лицо – на экране оно будет скрыто за силовыми полями. Его руки в перчатках со стальными пластинами казались больше, чем обычно, а напротив него в еще более устрашающем костюме стоял дублер Байуотера, изображавший совершенно сбрендившего генерала Кэллоу.

– Мотор! Камера! Начали!

Грохот, звон, скрежет металла о металл – и противники будто танцуют танго, а Кэрри уже без всякого труда видела, что должно происходить вокруг. Видела предметы и людей, которых тут не было, взрывы, вспышки, сполохи. И она по-настоящему боялась за Джетро, как будто он участвовал в настоящей битве, и смерть была совсем рядом.

– Стоп! Снято. Джет, Кевин, выбирайтесь из этих костюмов. Макс, готовься, будем снимать крупные планы. И где Байуотер? Только что был тут.

– О господи, опять эта железная штуковина! – простонал Эвершед, конечно, не всерьез. – Она натирает мне даже в самых труднодоступных местах!

– Не ной, Макс, – откликнулся Джетро, – она вовсе не такая тяжелая.

– А я хоть слово сказал, что она тяжелая?

– Прошу всех собраться в шестой секции, – прогремел над павильоном голос режиссера.

Кэрри и Джетро переглянулись.

– Видимо, нашли, – резюмировал Фортман, махнул рукой на переодевание, только датчики отстегнул и, гремя, как грузовик с металлоломом, направился в указанном направлении. Туда же потянулись и остальные актеры.

Шестая секция была пустой, декорации тут уже демонтировали, а новые еще не поставили. Посередине стоял Трэвис Хилл, за ним – несколько парней, на хмурых лицах которых явно читалась неотвратимость возмездия. Актеры и персонал стояли полукругом, Сайфер прошел вперед и встал рядом с Хиллом.

– Мистер Хилл сообщил мне, что только что закончил расследование и все выяснил. – Он кивнул. – Прошу вас.

– Ошибка самоуверенных саботажников, – тяжелым негромким голосом начал Трэвис Хилл, – в том, что они, как правило, становятся излишне самоуверенными, если первоначально все сходит им с рук. И начинают совершать ошибки. Их ошибки – наш шанс все вычислить. Так случилось и в этот раз. На двери в хранилище, откуда пропали пленки, стоит замок, открываемый карточкой. Обычный замок, таких полно на территории студии, однако мало кто знает его маленькие секреты. И вы не знали, так, мистер Трант?

Все взгляды обратились на залившегося краской Хоакина. Питер выглядел озадаченным, по рядам людей пронесся шепот.

– Кто подумает плохое про помощника режиссера? – продолжал Хилл. – Однако, именно мистер Трант повинен во всех неприятностях, постигших вашу съемочную группу. Это он испортил страховку ваших каскадеров, выводил из строя аппаратуру, поджег трейлер и уничтожил материалы на компьютерах. А вот пленка, к счастью, цела.

– Уф, – сказал Питер, достал из кармана джинсов платок и вытер вспотевший лоб. На лице Эвершеда тоже было написано облегчение.

– Она лежит в багажнике машины мистера Транта. – Хилл не отрываясь смотрел на Хоакина. – Вы хотите дать вашему режиссеру какие-нибудь объяснения?

– Я не обязан ничего объяснять, – гордо заявил Хоакин и скрестил руки на груди, – сначала докажите, что виноват именно я.

– Охотно, – кивнул ничуть не разочарованный Хилл. – Мы готовы предоставить все доказательства полиции Лос-Анджелеса, представители которой дожидаются нас за дверями павильона. Покушение на убийство каскадеров и известного актера тянет на неплохой срок за решеткой, мистер Трант. Не считая всего остального. Полиция очень заинтересовалась вами.

– Вы им заплатили! – крикнул Хоакин, теряя невозмутимость. – Всем известно, что Тони Мэтьюс может купить Америку, и глазом не моргнув!

– Пройдемте с нами, мистер Трант, – не дрогнул Хилл.

Хоакин дернулся было, но молниеносно отреагировавшие люди Хилла оказались рядом с ним и аккуратно начали подталкивать к выходу.

– Надо же, – сказал Джетро вполголоса, – а я его считал хорошим человеком.

– И подозревал меня, – упрекнула его Кэрри.

Фортман предпринял попытку привлечь девушку к себе, но в костюме Стального Ангела делать это было чертовски неудобно.

– Почему стоим и ничем не занимаемся? – Питер быстро вернулся в рабочий режим. – Макс, залезай в этот чертов костюм, как только из него вылезет Джетро. Джет, не тормози. Эвелин, если ты еще хочешь поцеловаться с Эвершедом в кадре, немедленно иди к гримерам.

– Ах! – наигранно трагическим голосом провозгласил Макс. – Такой впечатляющий момент! Я не должен опозориться. Валери, где мои мятные пастилки?..

Глава 17

Конечно же, обстоятельства ареста Хоакина Транта были немного засекречены. Конечно, именно поэтому о них через два дня знала вся студия.

Предположения выдвигались самые разные – от того, что Хоакин продался Бен Ладену, до того, что он состоит в кровавой религиозной секте, где считается богоугодным делом испортить кому-нибудь приключенческое кино. Наиболее близким к истине оказался слух, что Транта подкупили конкуренты.

На третий день Кэрри не выдержала и позвонила маме, которая подозрительно быстро простила их с Эвелин. Девушка подозревала, что прощение еще придется толком отработать, поэтому старалась не злоупотреблять добротой Оливии. Но от вопроса, почему Трант оказался негодяем, не удержалась.

– Мам, ты же наверняка знаешь, если этот кудрявый мистер Хилл приезжал с вами!

– Да, Тони пожелал быть в курсе, поэтому я знаю подробности. – Оливия помолчала. – Только пообещай никому не рассказывать.

– Ладно. – Кэрри мучило желание поделиться с Джетро, но, так и быть, обойдется.

– Транта с потрохами купила компания «Шайнинг Старз», когда он уже начал работать у нас. Они недавно вышли на рынок и снимают пока третьесортные фильмы, и, конечно же, не могут тягаться с нами в плане инвестиций. Они запустили фильм по похожему сценарию, и на стадии производства до них доползли слухи, что «Мэтьюс Лимитед» снимает практически аналогичное кино.

– Разве так бывает?

– Конечно, бывает, детка, если кто-то недобросовестный продает практически идентичные заготовки и синопсисы будущих фильмов направо и налево… У нас все чисто, сценарий был куплен непосредственно у авторов достаточно давно, а вот где конкуренты перекупили идею, еще предстоит выяснить. Для маленькой компании выход нашего «Стального ангела» – финансовая смерть их фильма, потому что они не могут вложить в раскрутку столько, сколько вложим мы. Дешевле оказалось подкупить Транта. Этот молодой человек весьма любит рулетку, поэтому постоянно нуждается в наличных. Он посчитал, что сможет затормозить производственный процесс, оттянув премьеру месяца на два, и тогда у конкурентов были бы хоть какие-то сборы. Следующей его идеей, кстати, была светлая мысль поджечь склад с пленками, поэтому очень хорошо, что Питер не растерялся и вызвал службу безопасности вовремя. Мог бы и раньше, честно говоря.

– Раньше это было больше похоже на случайности.

– Да, но Питер режиссер, и он должен был перепроверить. В таких случаях лучше подстраховаться. – Мама помолчала. – Ну, и когда же нам ждать тебя домой? Эвелин прилетит через неделю, а ты?

– А я – как только закончатся съемки, – вздохнула Кэрри. – Не переживай, мама, вы даже не успеете заскучать.

– Вот и хорошо, – железным тоном сказала Оливия, – потому что я очень рассчитываю, что вы с сестрой поможете мне в последние дни перед свадьбой Тони.

Ну, так и есть, придется отрабатывать.

Кэрри очень хотелось рассказать Джетро о том, почему был арестован Трант, однако это не потребовалось: неделю спустя после ареста Хоакина Питер собрал у себя в кабинете исполнителей ведущих ролей и руководителей групп и кратко ввел их в курс дела. Видимо, во избежание дальнейших инцидентов. У Хоакина не было сообщников, он действовал в одиночку, но вдруг кому-то вздумается польститься на денежки конкурентов…

Кэрри не знала, что именно служба безопасности и пиар-отдел «Мэтьюс Лимитед» сделают с самими конкурентами, но подозревала, что ничего хорошего. Тони очень не любил, когда его пытаются обыгрывать подобными способами, и умел топить противника.

Август стремительно приближался к концу, оставалось четыре дня до окончания съемок, когда Кэрри, по-прежнему проводившая с Джетро большую часть свободного времени, решила, что с нее хватит.

Всеми правдами и неправдами следовало вызвать Фортмана на откровенный разговор. Кэрри хотела знать точно, есть ли у них обоих шансы продолжить эти отношения. И не полная ли она дурочка, которая просто придумывает себе сценарии со счастливым концом.

Для откровенных разговоров не годилась ни студия, ни гостиничный номер, ни пляж, поэтому Кэрри невзначай намекнула Джетро, что хотела бы вечером посидеть в каком-нибудь тихом местечке – чтобы им никто не мешал, и вовремя подносили чай с пирожными. Фортман по-прежнему знал Город Ангелов гораздо лучше нее, поэтому повел девушку в ресторанчик «Золотая рыба», где им отвели чудесное место у окна, загороженное от любопытных взглядов деревянными решетками с вьющимися по ним побегами искусственных цветов.

– Как жаль, что съемки скоро заканчиваются, верно? – Кэрри задумчиво смотрела в окно. За толстым стеклом шли, размахивали руками, о чем-то разговаривали веселые прохожие – их не было слышно, будто у телевизора выключили звук.

– Наверное. Я никогда не жалею, потому что дальше будет что-то другое.

– Конечно, для тебя это привычно, рутина. – Кэрри помахала ладошкой. – А для меня – все внове.

– Не сказал бы, что это рутина. – Джетро поблагодарил официанта, принесшего заказанные салаты, и продолжил: – Я бы не работал здесь, если бы мне не было интересно. Но я хорошо осознаю, что мой срок работы каскадером подходит к концу. Мне становится все скучнее и скучнее, да и хватит ноги ломать.

– Ты решительно намерен все бросить?

– Не сейчас, года через полтора-два, когда подготовлю себе плацдарм для новой жизни. Присмотрю ферму и дом, прикину, как буду вести дела, какие предстоят вложения. Не стоит пускаться в авантюры.

– Не стоит, – со вздохом кивнула Кэрри Хедж, законченная авантюристка. – Значит, мы с тобой еще увидимся?

– Вряд ли. Ты же хочешь остаться у Мэтьюса, а у меня следующий проект в «Уорнере». Я не привязан к одной кинокомпании, впрочем, учти, что ты тоже. Тебе не помешает хороший агент.

Нет, Кэрри не хотела от Джетро советов по поводу дальнейшей карьеры Эвелин, ее вовсе не карьера сейчас интересовала.

– Я не об этом. Мы с тобой еще будем встречаться?

Ей самой был ужасно неприятен тон, которым она это произнесла: старалась, чтобы прозвучало независимо, а получилось почти просительно. Джетро чуть-чуть приподнял брови и внимательно посмотрел на Кэрри.

– Конечно, мы не застрахованы от встреч – мир кино не так велик, как может показаться. Возможно, еще поработаем вместе.

– И опять я не об этом, Джет. О том, будем ли мы встречаться вне съемочной площадки. Только ты и я, и никаких кинокамер.

Он долго молчал, и Кэрри не стала его торопить. Пусть подумает. Не каждый день юные и красивые блондинки делают такие предложения. А если он сейчас скажет «да»… Тогда она ему расскажет. Просто расскажет. Ведь с нее никто не брал слова, что она не станет признаваться Джетро Фортману, кто она на самом деле такая.

– Послушай, Эвелин, – медленно начал он, и Кэрри уже по тону догадалась, что он скажет дальше, – вряд ли у нас обоих будет на это время. Ты ведь еще в Гарварде учишься, тебе придется совмещать учебу и съемки, если, конечно, ты не захочешь бросить университет. Через три дня после того, как мы расстанемся, ты и думать забудешь об этом курортном романе. Обычное дело.

Из чего Кэрри сделала вывод, что он уже так обжигался.

– Да и у меня времени не так много, как может показаться, – продолжил Джетро прежде, чем она успела вставить реплику. – Подумай рационально.

Кэрри хотела сказать, что любовь – это не тот случай, где всегда требуется рационально мыслить, но промолчала. Все было ясно, зачем усугублять ситуацию? Для Фортмана это курортный роман. Что ж, пусть все так и останется.

– Действительно, – она нашла в себе силы улыбнуться. – Зачем мы будем все усложнять?..

Джетро сам себя ненавидел за то, что ей сказал, но он не мог иначе.

Лучше так, чем если через три дня после окончания съемок она его забудет. Он будет ждать ее звонка, по десять раз на дню тискать мобильный телефон, а потом она позвонит через неделю, поинтересуется, как у него дела, пообещает звонить еще – и пропадет уже навсегда. А если даже и нет, что он сможет ей предложить? Он простой каскадер, она – восходящая звезда, она уже делает карьеру, да такую, какая многим и не снилась, только по молодости сама этого не понимает. Зачем ей его Техас? Его мечты никогда не будут ее мечтами, а для ее мечты Джетро уже слишком стар. Зачем тянуть резину, если можно покончить со всем сразу, по-доброму, по-дружески, а не потом, мучительно извиняясь друг перед другом, что так получилось?

Джетро хотел, чтобы у Эвелин остались о нем наилучшие воспоминания. Поэтому все оставшиеся до окончания съемок дни он был с ней особенно нежен, старался уделять больше времени и внимания. Девушке это явно нравилось, и она не выглядела расстроенной тем разговором в «Золотой рыбе». Значит, Фортман был прав, и все идет как надо.

Только почему так паршиво?

Он ведь уже ясно представлял себе и сосновую веранду, и смех младшего сына, и маргаритки в крохотной вазочке на обеденном столе. Джетро знал, что может жить один, он всю жизнь был одиноким волком – друзья вроде Лайзы Пьятт не в счет, – но теперь, когда он повстречал Эвелин Хедж, одиночество будет его тяготить. Он уже придумал себе, как однажды она появится на пороге его дома и скажет: «Джет, я приехала к тебе, я больше без тебя не могу». Тогда он уткнется носом в ее растрепанную макушку и прошепчет: «Я тоже без тебя не могу. С первого дня не мог».

Ему сейчас казалась дикой и непонятной первоначальная злость на Эвелин – теперь он понимал, что злился так потому, что она ему понравилась. Понравилась в первый же миг, когда Питер предложил ей роль Джоанны, и Эвелин встала и забормотала что-то про оказанное доверие. Джетро смотрел на нее тогда, сидя чуть наискосок в четвертом ряду, видел, как двигаются под футболкой худые лопатки-крылышки, и старательно злился, потому что не мог же он встать и увести ее оттуда прямо тогда.

Он ничего этого в себе не замечал, не хотел замечать, а когда заметил, было уже поздно: он оказался по уши в нее влюблен.

Незачем усугублять печальную статистику разводов, она и так не радует. Нужно получить от жизни все, пока есть такая возможность. И Джетро старался оказываться рядом с Эвелин так часто, как позволял напряженный график последних дней.

– Герберт, ты не можешь идти туда!

– Почему? – Макс Эвершед, закованный в экзоскелет, как в доспехи, что-то спешно переключал на панели на запястье. – Именно это я могу, и я должен сделать это! Кто его остановит, если не я? – Он взял Кэрри за руку и заглянул ей в глаза. – Если не мы, Джо?

– Это самоубийство. – Она прикусила губу.

– Даже если и так, я должен попытаться.

Кэрри шагнула вплотную к Эвершеду и, привстав на цыпочки, обвила его шею руками.

– Обещай мне, – тихо сказала она, – обещай, что вернешься.

– Я люблю тебя, Джо. На следующей неделе поедем к твоим родителям. – Макс наклонил голову и поцеловал Эвелин – очень крепко, так, что у нее дух захватило. В этот момент она поверила в то, что все будет хорошо. Хотя бы у Джоанны с Гербертом все обязательно будет хорошо – она же читала сценарий.

– Стоп! Снято!

– Уррра! – грянуло в студии.

Кэрри оторвалась от Макса и взвизгнула, а тот, хохоча, подхватил ее на руки и закружил, несмотря на то, что часто жаловался, будто чувствует себя неудобно в костюме. Это ему не помешало поднять девушку практически над головой.

– Макс, сумасшедший, отпусти меня!

– Снято, Эвелин, все снято! – Он, смеясь, поставил ее на пол. – Опс, кажется, мы своротили какую-то колбу. Ну да ладно, реквизиторы простят.

Съемочная группа ликовала. Конечно, последняя сцена, которую снимали сегодня, не являлась финальной сценой фильма, но она была достаточно значимой, и ею хорошо было завершать процесс. Теперь только вечеринка по поводу окончания съемок – и те, кому нужно, разъедутся по своим делам, а часть группы останется в студии. Предстоял так называемый постпродакшн: монтаж, спецэффекты, озвучка… Кэрри уже предупредили, что в ноябре нужно обязательно быть на студии, чтобы переозвучить некоторые сцены, но до этого еще так далеко. А сами съемки завершены.

– Ты счастлива? – Джетро подошел незаметно, и Кэрри с удовольствием уцепилась за его руку.

– Да, и почему-то очень хочется плакать.

– Это нормально. На вечеринках половина команды обычно ревет, обнявшись.

– Тогда и я пореву, пожалуй, только попозже, когда на ресницах будет соответствующая тушь, – пообещала Кэрри. Фортман улыбнулся и крепко ее поцеловал.

– Поздравляю с первыми съемками, малышка. Это было отлично.

– Да, воспоминание на всю жизнь. – Эти киносъемки стали для нее первыми и последними, только вот Джетро об этом не узнает. Осталось предупредить Эвелин, чтобы при случайной встрече с зеленоглазым каскадером она вела себя вежливо, и только.

Кэрри теперь как никогда хорошо осознавала: все это было прекрасно, но ее место не здесь. Чистенький скромненький офис (для начала) грезился ей как наяву. Она два месяца провела вместе с людьми, которые с энтузиазмом и любовью делали дело, для которого они предназначены. Ей так же хотелось бы делать свое.

Для вечеринки Кэрри выбрала открытое вечернее платье цвета расплавленного серебра и невесомые босоножки на высоком каблуке. Она уложила свои немного отросшие волосы, вдела в уши крохотные бриллиантовые серьги – подарок родителей на прошлое Рождество, – на шее застегнула цепочку с кулоном-сердечком. Пусть Джетро Фортман думает что хочет, сегодня она будет неотразима. Может быть, когда-нибудь этот сухарь сильно пожалеет о том, что ее упустил.

Ей не хотелось мстить Джетро, просто хотелось запомниться.

Окончание съемок праздновали в просторном ресторане, куда Кэрри вызвался подвезти Эвершед. Увидев девушку, спускавшуюся по лестнице, Макс присвистнул и переглянулся с Валери.

– Да уж, Питер явно недоглядел, выводя тебя в кадр в лабораторном халате…

– Ты отлично выглядишь, – улыбнулась ей Валери, которую Макс держал под руку.

– Ты тоже. Вы оба.

Кэрри видела, как хорошо они смотрятся вместе – высокий Макс и изящная тонкая Валери в черном вечернем платье. Какая у Эвершеда жена, зачем? Почему он не замечает женщину, которая стоит с ним рядом? Или замечает, просто эти двое отлично скрывают настоящие отношения?

Кэрри даже Фортмана не понимала – куда уж до других.

Джетро встретил ее на пороге ресторана, и Кэрри видела, как мгновенно расширились его глаза, когда он ее увидел. Непринужденно стуча каблучками по мраморному полу, Кэрри подошла к Фортману и одарила нежной улыбкой.

– Добрый вечер, Джет.

– Добрый, – ответил он хриплым голосом, не отрывая от Кэрри взгляда. Она небрежным жестом заправила за ухо выбившуюся прядь волос. – Идем?

Конечно, больше он ни с кем ее не отпустил и усадил рядом. Вечеринка была непринужденной – у стен зала стояли столы с закусками, в соседнем зале играл оркестр, и можно танцевать хоть до утра. Но до утра нельзя: в девять у Кэрри был самолет.

– Я сбегу отсюда в двенадцать, как Золушка, – сказала она Джетро.

– А я должен буду искать хрустальную туфельку? – он воззрился на ее босоножки.

– Я надеялась, что ты не станешь посвящать остаток ночи моей обуви и посвятишь его мне.

– Хороший план, принцесса. Меня устраивает.

Питер говорил какие-то речи, все принимались громко кричать, было много шумных разговоров, объятий и, как и предрекал Джетро, слез. Кэрри решила не реветь – для этого у нее будет целая осень в Гарварде. Она старалась поговорить со всеми, пожелать доброго пути, попрощаться, – вряд ли когда-нибудь они еще встретятся. Хотя, конечно, озвучка, премьера фильма… Но все это будет уже принадлежать Эвелин, и слава богу. Сейчас Кэрри как никогда чувствовала, насколько эта жизнь подойдет ее сестре.

Потом они с Джетро танцевали. Оркестр играл что-то медленное и очень красивое, и Кэрри никак не могла вспомнить, какой композитор сочинил эту мелодию. Джетро крепко прижимал девушку к себе, Кэрри утыкалась лицом в его светлый пиджак и старалась запомнить запах. Последний вечер «курортного романа» – а потом у нее и этого не будет. В распахнутые окна врывался августовский ветер, и пахло морем.