Текст книги "Убийство в городе без имени"

– Нет, родственники не приедут. Кроме нас, будут присутствовать только знакомые брата. Думаю, в основном те, кто как-то связан со школой, где он работал. Завтра собираюсь известить соседей, но не знаю, кто из них придет.

– И сколько примерно гостей ожидается?

– Коллеги по школе должны оповестить знакомых, но кто из них будет – сейчас непонятно.

– Ну, по крайней мере, это будет не пять-шесть человек.

Какитани повернулся к Маё:

– А вы как думаете?

– Мне кажется, может прийти много моих одноклассников. Но их не наберется и двадцати человек. А сколько будет выпускников других лет, сколько учителей – предположить не берусь.

– Понятно, понятно, – повторял Какитани с озабоченным выражением.

– Так о чем же вы хотели попросить? Я все жду, когда вы скажете.

– А, извините… Нам хотелось бы, чтобы на поминальной ночи и похоронах присутствовал следователь. – Какитани переводил взгляд с одного собеседника на другого, потирая руки. – Конечно, это не будет полицейский в форме. Он должен выглядеть как участник или организатор церемонии.

– Ха, – подал голос Такэси, – работа под прикрытием!

– Ну, не такое уж и великое дело, – Какитани поднял ладони. – Очень вероятно, что преступник или некто имеющий отношение к преступлению придет на похороны. И мы хотели бы посмотреть, кто будет участвовать, как эти люди будут себя вести. Вы не против?

Маё пришло в голову, что, когда Такэси сказал: «И полиция, и мы думаем одинаково», он был совершенно прав.

– Ты как думаешь? – спросил Такэси у Маё.

– Доверяю решать это тебе.

– Ладно. – Кивнув, дядя повернулся к Какитани. – Понял. Мы не возражаем, чтобы на похоронах присутствовал полицейский под прикрытием. Но только не в качестве гостя.

– Есть какая-то причина?

– Просто поминальная ночь и похороны пройдут необычно.

Такэси посвятил Какитани в особенности проведения похорон онлайн и возжигания благовоний по номерам.

– Думаю, я вас понял, но ведь гости будут по очереди выходить из отдельного зала для возжигания благовоний. И если полицейский представится гостем, он в конце концов останется в этом зале один. Это могут заметить другие, тогда разговоров не оберешься.

– Может быть, и так. Но ведь полицейские, представившиеся гостями, тоже могут зажечь благовония.

– Нет, я против. Вряд ли брат обрадуется, если благовония начнут зажигать люди, не имеющие к нему никакого отношения.

– Я тоже так думаю, – Маё подняла руку. – Не могу с этим согласиться.

– Хорошо, я понимаю ваши чувства. Поговорю тогда с похоронной компанией. Попробуем представить наших людей в виде их служащих. У вас есть еще какие-нибудь условия?

– О расследовании под прикрытием вроде договорились. Но у нас есть свое требование. До поминальной ночи мы хотели бы попасть в наш дом. Племянница говорит, что у брата было несколько вещей, которыми он дорожил и которые просил положить их ему в гроб после смерти. Хотим поехать и забрать их. Так ведь, Маё?

Неожиданный вопрос Такэси застал Маё врасплох, но она согласно кивнула. Заранее об этом они не договаривались.

– Вот в чем дело! Понятно… Во сколько завтра?

– Давайте в десять утра. Провожать нас не нужно.

– Договорились. Я предупрежу охрану. Только очень просил бы вас по возможности ни к чему в кабинете не прикасаться. Там ведь могут быть следы преступника, и нужно сделать все, чтобы их сохранить.

– Да что вы такое говорите! Нам надо забрать вещи, принадлежавшие брату. Это невозможно сделать, ничего не трогая.

– Поэтому я и сказал – «по возможности». Вся эта комната сама по себе – важнейшая улика. Прошу это понять. – Какитани, склонив голову, положил обе ладони на стол.

Такэси глубоко вздохнул и пожал плечами:

– Ничего не поделаешь, постараемся.

– Спасибо большое. А за это мы позволим вам заходить во все другие комнаты без ограничений.

– Это само собой. Речь-то о нашем собственном доме.

– Что-нибудь еще?

– Пока только это.

– Хорошо, – сказал Какитани с видимым облегчением. Он беспокоился, как бы не пришлось столкнулся с невыполнимыми требованиями. – На этом позвольте откланяться. – Какитани привстал со стула.

– О работе под прикрытием договорились. Наверное, вы и Когурэ припишите это себе в заслуги.

– Да нет… – Какитани смущенно улыбнулся.

– А как идет следствие? Что-нибудь удалось выяснить?

– Следствие только началось, что тут сказать… Мы прилагаем все усилия.

– Прошу вас, постарайтесь.

– Обязательно! Ну, всего хорошего. – И Какитани повернулся к двери.

Проводив его взглядом, Маё спросила:

– Что мы будем делать в доме?

– Я уже объяснил – возьмем предметы, которые мы хотим положить в гроб. Ты еще не придумала, что это может быть?

– Пока не знаю. Но это просто отмазка для полицейских. На самом-то деле ты чего хочешь?

– Конечно, тщательно осмотреть место преступления. Потому что сегодня утром в присутствии полиции сделать это было невозможно.

– Это точно.

Они вышли из столовой. Такэси, приподняв рукав, взглянул на часы.

– Вон уже сколько времени! Сегодня был длинный день, а завтра будет еще длиннее. К тому же поминальная ночь… Так что приготовься. – С этими словами он направился к выходу из гостиницы.

– Ты куда?

– В магазин. Куплю белье и носки. – И, быстро повернувшись, дядя двинулся прочь скорым шагом. Видимо, он не захватил с собой, во что переодеться.

Действительно, утром Такэси появился с пустыми руками. Но ведь он говорил, что вчера опрашивал соседей. Значит, должен был где-то провести прошлую ночь. Или он вернулся в Токио, а сегодня утром снова приехал? Но к чему эти бессмысленные переезды?

Маё, покачав головой, подумала: «Вокруг этого человека полно загадок. С ним надо быть настороже».

Вернувшись в комнату, она отправила Момоко Хомме сообщение с подробностями программы поминальной ночи и похорон. В ответ тут же пришло подтверждение. Момоко писала, что ее знакомые уже устраивали похороны онлайн. В последнее время это стало обычным делом.

Потом, хоть и с тяжелым сердцем, Маё решила позвонить тете Микико. Когда умерла Кадзуми, тетя очень помогла. С тех пор номер ее телефона сохранился в смартфоне.

Взяв трубку, тетя тут же защебетала беззаботным голосом:

– Маё, дорогая, очень рада тебя слышать!

– Добрый день. Давно мы не разговаривали. – Маё специально заговорила глухим голосом, рассчитывая дать ей понять, что произошло что-то плохое.

Но тетя совсем не уловила ее настроения.

– Я уже слышала! Выходишь за своего коллегу? Поздравляю! Свадьба ведь в мае? В это время погода уже хорошая, будете праздновать на открытом воздухе? Как это приятно! Я с удовольствием приеду. Надеюсь, будет солнышко…

Маё никак не могла вставить хоть слово. Тетя была самой разговорчивой среди всей родни.

– Но, тетя… я сейчас не по этому поводу звоню.

– Что? В чем дело? Может быть, тебя надо поздравить? Маё, ты в положении?

– Нет, нет! – Прижимая смартфон к уху одной рукой, Маё протестующе замахала свободной. – Тетя, успокойся и послушай. Дело совсем не веселое.

– Ты о чем? У вас размолвка?

Ей хотелось упасть на колени, но время для этого было не самое подходящее.

– Нет, совсем не это. – Сглотнув слюну, Маё продолжила: – Папа умер.

В то же мгновение в трубке воцарилась тишина, как будто прервалась связь.

– Алло! – позвала Маё.

– Маё, дорогая, прости, ты что сказала?

– Я сказала, что отец умер. Ты, наверное, от неожиданности онемела.

По глубокому дыханию тети было понятно ее состояние.

– Что случилось? Авария?

– Случилось… случился… – Снова сглотнув, Маё произнесла слово «инфаркт».

– Ой-ой-ой… А ведь на здоровье не жаловался…

Голос Микико сразу же стал глухим. Она не стала больше ни о чем расспрашивать. Такэси оказался прав, слово оказалось действительно волшебным.

Маё рассказала, что из-за «короны» поминальную ночь и похороны решили провести онлайн. Когда она добавила, что здесь не приветствуют приезжих из других мест, Микико не стала возражать.

– Жалко, но что поделаешь…

Окончив разговор, Маё увидела, что на смартфон пришло сообщение от Кэнты: «Ты, наверное, очень занята, не хотел отрывать расспросами. Как дела? Будет время – напиши».

В скупых словах чувствовалось его настроение. Он наверняка волнуется по поводу того, что здесь происходит, но, понимая, какая масса дел обрушилась на Маё, не решался даже отправить ей сообщение. И правда, вспоминая сегодняшний день, она подумала, что времени вступать в переписку у нее совсем нет.

Маё позвонила, и Кэнта тут же взял трубку. Наверняка ждал звонка, положив смартфон рядом.

– Это я. Можешь говорить?

– Могу. Я у себя. Как там дела?

– Да много всякого разного…

– Могу представить. Какие-нибудь проблемы?

– Ну какие… – Не скажешь же, что главная проблема в том, что непонятно, кто убил Эйити. – Пока голова забита тем, чтобы поминальная ночь и похороны прошли нормально.

– А, уже назначили? Когда?

– Поминальная ночь завтра, с шести вечера.

– Завтра, значит… – В его голосе послышалось замешательство. – Вечером у меня встреча с клиентом. Он хочет лично посмотреть материал для пола. Без встречи никак.

– Да не стоит так уж стараться. Есть удобный способ.

Услышав про похороны онлайн, Кэнта не удивился. Видимо, он уже слышал про такое.

– Значит, смогу увидеть, как проходит поминальная ночь… А поздно вечером, думаю, получится выехать. Точный адрес подскажешь?

– Потом напишу. Но ты правда не суетись. Еще и «корона»…

– Все-таки постараюсь. У невесты умер отец, а меня не будет ни на поминальной ночи, ни на похоронах… Так не бывает.

– Спасибо, конечно…

– Пока, завтра увидимся.

– Хорошо.

– Спокойной ночи!

– Спокойной!

Положив трубку, она вздохнула. Неожиданно всплыло в памяти произнесенное Кэнтой слово «невеста». Оно странным образом вызывало одновременно и чувство покоя, и беспокойство.

У нее есть он. Отца не стало, но скоро сложится новая семья – и это, конечно, огромная поддержка. В то же время этой семьи пока нет и нет чувства стабильности. Не проходило ощущение, что ее судьба может снова резко измениться.

Маё чуть качнула головой. Что поделаешь, если сейчас приходят такие мысли. Просто нужно делать, что полагается.

Она отправила Кэнте сообщение с адресом и телефоном похоронного зала. После этого на всякий случай проверила свой почтовый ящик и обнаружила в нем много входящих писем. Пробежала глазами по списку, уверенная, что там нет ничего стоящего. И вдруг ее взгляд привлек заголовок: «Госпоже Маё Камио». Имя отправителя ей было знакомо.

Поколебавшись, она открыла письмо. Текст был не слишком длинным: «Извините за назойливость. Вы с ним уже поговорили? Если поговорили, то что он ответил? Не изменилось ли ваше мнение после этого?»

Маё стерла письмо и бросила смартфон.

12

Вдалеке кто-то плакал. Голос был женский.

Маё шла по длинному коридору с дощатым полом; голос слышался в его дальнем конце. Она вошла в комнату с татами на полу. На спальном матрасе сидела ее мать Кадзуми. Она была в ночном кимоно и держала на руках младенца.

Кадзуми посмотрела на Маё с жалобным выражением: «Как только прилягу, сразу начинает плакать». Но почему-то на лице ее появилась улыбка.

– Прости, – извинилась Маё, – я не хотела тебе мешать.

Только что плакавший малыш лежал с закрытыми глазами. Но плач откуда-то продолжал доноситься. Вдруг детское хныканье превратилось в электронный писк…

Маё открыла глаза. В полумраке виднелась токонома[12]12
  Токонома – традиционная нефункциональная ниша в японской комнате, где изначально размещались произведения изобразительного или каллиграфического искусства.


[Закрыть]. Свет через щель в шторах падал на картину с изображением цветов сливы. В окру́ге есть много мест, привлекающих туристов в сезон ее цветения, и если б не «корона», сейчас было бы самое время на этом зарабатывать.

Так, неторопливо размышляя, Маё протянула руку к будильнику и нажала выключатель. Звук его звонка показался ей во сне детским плачем. Загадочная вещь – человеческий мозг.

Сев в постели, Маё огляделась. Пробуждение было не очень приятным. И все из-за этого сна. Или, правильнее сказать, из-за того, что она поняла, почему ей приснился этот сон. Так или иначе, Маё решила, что его надо поскорее забыть. Это всего лишь сон.

Умывшись, она пошла в столовую, как и раньше безлюдную. Такэси тоже не было видно.

Хозяйка приветствовала ее:

– С добрым утром!

– А дядя мой еще не приходил?

Похоже, хозяйка не ожидала такого вопроса.

– Он только что позавтракал и ушел. Вы разве не знаете?

– А, ушел?.. Ну, мы, в общем-то, и не договаривались завтракать вместе.

В ожидании, когда принесут еду, Маё позвонила Такэси. Раздался не один звонок вызова, пока дядя взял трубку.

– В чем дело? – сразу спросил он.

– Ты где?

– На улице.

– Это понятно. Я спрашиваю, в каком месте.

– В разных местах. Одним словом не скажешь.

– Например?

– Чего пристала? У меня тут свои дела… Впрочем, хорошо, что позвонила. Есть просьба. Позвони Какитани, спроси, когда они вернут смартфон брата. Хотя он, конечно, скажет, что это важная улика и пока они вернуть его не могут…

– Тогда спросить его почему?

– Не совсем. Надо попросить его показать нам хотя бы его почту, сообщения и список телефонных разговоров. Скажи, что родственники имеют право знать.

– Ладно, но это будет непросто. Не лучше ли тебе заняться этими переговорами?

– Мне нельзя. Нет алиби.

– Алиби?

– Он точно скажет, что следственную информацию нельзя передавать человеку, остающемуся под подозрением. Это их обычная отговорка. Я знал это, поэтому не стал просить вчера вечером.

– Ты хочешь сказать, что со мной прокатит, раз у меня есть алиби?

– По крайней мере, они не смогут отказать тебе под предлогом, который я назвал. Они скажут что-то вроде того, что опасаются, как бы эта информация не попала к третьим лицам. Так что стой на том, что никому ее не покажешь.

– Поняла, попробую.

– Действуй. Огромная разница – иметь эту информацию или не иметь… Так, встречаемся у входа в десять часов. Не опаздывай. – На этом Такэси, не дожидаясь ответа, дал отбой.

«Да, этого еще не хватало», – подумала Маё.

Когда после завтрака она вернулась в номер и занялась макияжем, пришло сообщение от Момоко. Та писала, что обзвонила всех учеников и учителей, кого смогла вспомнить. Сообщала, что с количеством выпускников неясно, но одноклассников на поминальной ночи сегодня будет много.

Закончив с макияжем, Маё поблагодарила ее в ответ. И, глубоко вздохнув, набрала номер Какитани. Тот тут же взял трубку и спросил напряженным голосом: «У вас появилось что-нибудь новое?»

Когда Маё спросила про смартфон, в голосе на том конце послышалось разочарование.

– Ах вот вы о чем… Извините, но я просил звонить, если у вас появятся соображения по поводу расследования дела. – Он говорил мягко, но, как и предполагал Такэси, на ее просьбу ответил отказом.

– Понятно. Но я была бы благодарна, если б вы показали мне его почту, или сообщения, или журнал телефонных звонков.

– Вот чего вы хотите…

– Прошу вас.

Какитани задумался:

– Тогда подождите немного.

Очевидно, он советовался с кем-то – может быть, с Когурэ. Был слышен голос Какитани, но слова звучали неразборчиво.

– Извините, что заставил ждать, – Какитани вернулся к разговору, – но, к сожалению, сейчас это невозможно.

– Почему? Ведь у меня алиби. Я совершенно точно не преступница и как член семьи покойного имею право посмотреть, разве нет? Обещаю, что никому другому это не покажу, даже дяде. – Маё попробовала использовать дядины аргументы.

– Я вас понимаю. Очень хорошо понимаю ваши чувства. Тем не менее, даже если вы никому не покажете, все-таки можете случайно проговориться.

– Не проговорюсь, поверьте мне.

– Дело не в том, верю я вам или нет. Просто мы в интересах следствия стараемся избегать любых рисков. Поймите, пожалуйста. Прошу прощения, у нас начинается совещание; на этом разрешите закончить. Еще раз извините и до свидания.

– Но все же… – Маё хотела еще сказать, что она родственница, но в трубке уже воцарилась тишина.

Переведя дух, она позвонила Такэси и рассказала о разговоре с Какитани.

– Все-таки не вышло… – констатировал дядя. – Какитани неплохой человек, и я надеялся, что как-нибудь получится.

– Он с кем-то советовался.

– С Когурэ, это точно… Ладно, тогда покончим с этим.

– С чем с этим?

– Потом объясню. Пока!

Маё посмотрела время. Было начало десятого. Она достала из шкафа траурное платье. Вчера перед сном она вынула его из чемодана и повесила на плечики. Платье было куплено, когда умерла Кадзуми, и с тех пор не надевалось.

Смартфон оповестил о новом сообщении. Это был Кэнта: «Доброе утро! Держись, ведь все на тебе. Вечером увидимся». Она ответила: «Спасибо. Выезжаю по делам».

Достав из чемодана большую сумку и добавив к ней черную сумочку через плечо, Маё вышла из номера. Она привезла большую сумку, помня по похоронам Кадзуми, сколько появится разных вещей – подарков, пачек траурных телеграмм, договоров с подрядчиками…

Маё попросила хозяйку вызвать такси и в ожидании стала просматривать новости. Ее успокоило попавшееся на глаза сообщение, что признаки распространения коронавируса в Токио пошли на спад. Значит, Кэнте будет проще приехать.

Прибыло такси, и Маё поехала к родному дому. Глядя из окна машины, она заметила, что людей на улице стало больше, даже по сравнению со вчерашним днем. Неужели так быстро сказалась информация о ситуации с «короной» в Токио? Несомненно, постоянно меняющиеся сообщения о нарастании и снижении угрозы вируса приучили людей действовать быстро.

К дому она подъехала без пяти десять. Перед воротами стоял молодой полицейский в форме. Маё сообщила ему, в чем дело.

– Я в курсе. Пожалуйста, можете войти.

– Спасибо, но мне нужно подождать тут дядю.

– Если это тот, о ком я думаю, то он внутри.

– Уже?

– Минут десять как вошел.

– Да?

Маё быстренько прошла в ворота и открыла входную дверь. За ней, перед входом в кабинет, стоял еще один полицейский в маске. Увидев ее, он выпрямился.

На полочке для обуви Маё увидела две пары туфель. Одна пара, весьма поношенная, принадлежала, видимо, полицейскому. Другая, кожаная, была почти новая.

Маё, спросив разрешения у полицейского, заглянула в кабинет. Но Такэси там не оказалось.

– Брат покойного поднялся на второй этаж, – вежливо сказал полицейский.

– Спасибо.

Пока Маё шла по коридору, Такэси стал спускаться по лестнице. К ее удивлению, он был в траурном костюме.

– Дядя, ты же сказал, что мы встречаемся перед входом.

– Приехал немного раньше. Подумал, что ждать – зря время тратить. Ты же не против?

– Не против. Но вот твой траурный костюм…

– Что, странно выглядит? Вообще-то, родственники на поминальной ночи должны быть в трауре.

– Да не в этом дело; я спрашиваю, где ты его взял. Напрокат?

– Мой собственный. Ну хоть траурный костюм у меня должен быть?

– Где ты его держал?

Такэси хитро прищурился.

– Неважно где.

– Мне интересно, где все-таки.

– В камере хранения на вокзале. Чтобы не таскать с собой.

Маё показала на правую руку Такэси. В ней была маленькая сумка.

– Какая же ты придирчивая! Муж тебя возненавидит.

Такэси с раздражением открыл «молнию» на сумке. Маё не ожидала увидеть там конверт для траурного подарка.

– Может, лучше отдать тебе его сейчас? Я-то думал, что лучше вместе со всеми гостями на похоронах…

– Давай сейчас, спасибо.

Маё положила переданный Такэси конверт в сумку и вздохнула. При мысли о том, что теперь она должна принимать такие подарки, на нее снова нахлынула грусть.

Когда они вернулись к кабинету, полицейский выдал им по паре перчаток. Полиция не хотела, чтобы оставались лишние отпечатки.

Открыв дверь и войдя в кабинет, они огляделись. Там по-прежнему все было разбросано. Как и говорил Такэси, не бросалось в глаза, чтобы искали что-то конкретное. Несомненно, разгром учинили с единственной целью – симулировать кражу.

Тут Такэси выругался.

– В чем дело?

Он показал на книжную полку.

– Полиция забрала телефон с факсом. Брат часто звонил по нему, когда был дома.

– Точно. Он еще говорил, что опасается излучения от мобильного телефона.

– Наверное, не избавился от старых предрассудков. Я надеялся, что, если не отдадут его смартфон, можно будет посмотреть журнал звонков на факсе… – Такэси разочарованно поджал губы.

Маё подошла к книжным полкам. Ящики были выдвинуты, их содержимое валялось на полу. Она подняла лежащую среди прочего авторучку «Монблан». Кадзуми подарила ее мужу на десятую годовщину их свадьбы, а ответ получила, кажется, жемчужное ожерелье. Маё помнила, как они втроем ходили отметить это событие. За окном ресторана виднелся красивый ночной пейзаж. Подавали больших и очень вкусных жареных креветок, все было просто великолепно.

Потом она подобрала отцовские очки для чтения. Из-за астигматизма он обычно носил очки в круглой оправе, а этими пользовался только когда брался за книгу. В пенсне Маё впервые увидела отца незадолго до его пятидесятилетия. Она тогда остро почувствовала, что он стареет.

Маё взглянула на дядю. Тот стоял спиной к выходу во двор и оглядывал комнату.

– Ты что делаешь?

Такэси неторопливо скрестил руки на груди.

– Пытаюсь представить себе психологию преступника. Почему он так разгромил комнату…

– Как! – Маё нахмурилась. – Ты опять думаешь об этом? Не ты ли говорил, что он пытался представить все как обычное воровство? И сейчас все сначала? – спросила она тихим голосом, поглядывая на входную дверь. Полицейский оставался снаружи, но временами заглядывал в комнату.

– Слишком неумело, – пробормотал Такэси.

– Неумело?

– Неумелая попытка изобразить ограбление. Слишком сложно. Чтобы создать картину поиска ценных вещей, достаточно было устроить небольшой беспорядок на полках и в ящиках. Нет смысла переворачивать все.

– К тому же странно, что преступник не взял сберкнижки.

– Сберкнижки?

Маё напомнила Такэси, что вчера, когда она пыталась поднять с пола сберкнижки, ее остановил Когурэ. А сейчас эти книжки исчезли. Наверное, их забрала полиция.

– Действительно странно… Всем известно, что сейчас невозможно снять деньги, даже если есть книжка и личная печать. Необходимо подтвердить личность. Поэтому в последнее время воры не берут книжки и печати. Но маловероятно, чтобы в нашем случае преступник оставил книжки, потому что столь тщательно все просчитал. Он должен был их забрать, если хотел имитировать ограбление. Не понимаю также, почему он не приготовил заранее орудие убийства; непонятно, чего он хотел. Точно ли он залез, чтобы убить брата? – Размышляя, Такэси подошел к Маё. – Решила, что положить в гроб?

– Да, предлагаю взять это и это. Ведь на том свете могут понадобиться письменные принадлежности и очки… – Маё достала из сумки ручку и очки.

Такэси покачал головой:

– Нет, это не пойдет.

– Почему?

– При кремации и стекло, и пластик расплавятся и прилипнут к праху. Так не должно быть. Так что если хочешь захоронить эти вещи вместе с прахом, лучше положить их в урну после кремации.

– А тогда что же положить в гроб?

– Подойдет все, что находится там. – C этими словами Такэси указал на книжные полки за спиной.

– Книги? – Маё встала и подошла к полкам. – Да, наверное, это правильно.

Она разглядывала корешки на полке и размышляла, к какому из этих произведений был особенно привязан отец. Наконец ее взгляд остановился на одном из названий. «Беги, Мелос!»[13]13
  «Беги, Мелос!» – новелла японского писателя Осаму Дадзая, популярная в японской школе.


[Закрыть], мягкая обложка.

Сзади подошел Такэси:

– Вижу, решила?

– Пусть будет эта, – Маё указала на книжку.

– А, история горячей дружбы… Ладно, подойдет.

Маё снова посмотрела на полку:

– Раньше таких книжек здесь было гораздо больше. А сейчас, похоже, только эта и осталась.

– Каких «таких книжек»?

– Которые подходят для чтения в средней школе. Были и про Холмса, и про Люпена. Он, бывало, приводил домой своих учеников и рекомендовал им, что почитать.

– Приводил школьников домой? Не могу себе это представить. В комнате намусорят, вещи сломают… А то и сопрут чего.

– Когда я была в начальной школе, – сказала Маё, глядя на обложку и наклонив голову, – помню, видела в этой комнате школьника постарше, который читал книги. Мама объяснила мне, что это ученик отца.

С тех пор прошло уже больше двадцати лет, так что эта картина запомнилась не очень четко. До сих пор она не вспоминала об этом.

Похоже, воспоминания Маё не заинтересовали Такэси – он уже разглядывал другую полку. Ту, где стояли папки со школьными бумагами.

– Ты в средней школе в каком наборе[14]14
  В Японии каждому новому набору учащихся присваивается порядковый номер с момента основания школы.


[Закрыть] училась?

– Я? В сорок втором, а что?

Такэси вытащил с полки одну из папок. На корешке ее была надпись фломастером: «42-й набор. Выпускные сочинения».

– Ты что собираешься делать?

– Только взгляну.

– Мое сочинение не смотри!

– Да что ты, какой интерес смотреть твое сочинение… – Он быстро повернулся спиной, открыл папку и стал листать сложенные страницы.

– Эй, перестань!

– А, вот. Девятый класс, вторая группа, Маё Камио. Красивый почерк!

– Хватит, не читай!

Маё попыталась вырвать папку, но высокий Такэси поднял руки, и дотянуться не удалось.

– Ах вот оно что… Ты тогда хотела стать иллюстратором!

– Это что, плохо?.. Хватит уже!

Закрыв папку, Такэси опустил руки. Маё выхватила ее и поставила обратно на полку.

– Хм… – Дядя, разглядывавший корешки других папок, с удивленным выражением сдвинул брови.

– В чем дело?

– Здесь нарушена очередность. – Он указал на папку 37-го набора. Действительно, она была перепутана местами с соседней папкой 38-го.

– Правда. – Маё расставила папки по своим местам.

– Вот ведь как… И все это он тщательно хранил… – произнес Такэси, глядя на ряды папок.

– Если б можно было спросить у отца, что он хочет взять с собой на тот свет, он наверняка ответил бы, что вот это.

– Может быть… – Такэси упер руки в бока и вздохнул. – Только папок так много, что в гроб они не влезут.