Текст книги "Дом Затмений"

16

Я закрыла дверь на крышу и толкнула ее плечом, пока она не встала на место. Затем я бросилась к лестнице, ведущей вниз на второй этаж. Стучать в дверь Кеви было рискованно. Однажды она уже помогла мне. Готова ли танцовщица снова рискнуть собственной жизнью ради третьей дочери Атона?

Обидится ли на то, о чем я собиралась ее попросить? Уже проснувшаяся женщина настороженно приоткрыла дверь:

– Атена?

– Мне нужна твоя помощь. Снова.

Кеви распахнула дверь и быстро втащила меня внутрь. Мы стояли в комнате, где хранились все костюмы танцоров, зеркала и грим. Чуть дальше расположилась комната поменьше. На фоне белоснежных стен, с едва заметным оттенком серого виднелась измятая кровать, выкрашенная в пурпурный цвет, и подходящая по цвету мебель.

Кеви скрестила руки на груди и прислонилась бедром к столу, заваленному полосками ткани, вуалями и поясами с золотыми монетами.

– Я слушаю.

Я не упустила из виду, как ее взгляд сначала скользнул к солнечным бриллиантам на моем запястье, прежде чем опуститься на лодыжку. Я едва не поморщилась. Бриллианты нельзя было снять, так что, если Кеви хотела именно их, была вероятность, что она не станет помогать.

– Мне нужно кое-что украсть у моего отца. Что-то, что он всегда держит при себе.

Кеви оцепенела. Казалось, она даже перестала дышать. Затем женщина рассмеялась:

– Это же шутка, верно?

– Нет, я говорю вполне серьезно.

– Так, значит, раз я танцовщица, то могу что-то и украсть? Потому что твой отец настаивает, чтобы мы развлекали его гостей? – разозлилась она, крепче обхватив себя руками.

– Я не осуждаю тебя. Просто думаю, что ты способна отвлечь Атона, пока другой танцор незаметно заберет нужную мне вещь.

Я сглотнула. Сфинкс действительно испугала меня. Гнев Кеви только подливал масла в огонь, потому что я была уверена, что она скажет «нет» и вышвырнет меня из своей комнаты.

Вместо этого танцовщица спросила:

– Что именно нужно украсть?

– Маленькую книгу. Он носит ее в потайном кармане своего килта, с правой стороны.

Кеви покачала головой, опустив руки по швам:

– Сделать что-то подобное просто невозможно. Я не хочу умирать или подвергать опасности кого-то из моих танцоров, пытаясь украсть какую-то книгу. Потому что именно это и произойдет. Это… это безумие. Мне жаль, но я не могу помочь.

– Должен быть какой-то способ! Завтра я уезжаю в Люмину, и эта книга должна уплыть со мной.

Кеви вздернула подбородок:

– Что такого в этой книге?

– Я точно не уверена.

Она невесело рассмеялась:

– Ты понятия не имеешь, что внутри, но хочешь рискнуть нашими жизнями?

– Сфинкс приходила ко мне сегодня утром, Кеви. Она показала, где находится книга, и сказала, что я должна ее заполучить.

Кеви приложила руку к груди и выдохнула:

– Сфинкс?

Я кивнула.

Танцовщица справилась с нахлынувшими на нее эмоциями.

– Хотела бы я, чтобы Сфинкс сама вытащила эту книгу из кармана Атона. – Кеви закрыла глаза и потерла переносицу. – Возможно, я знаю, как это сделать, – осторожно сказала она. Надежда смешалась с огнем в моих венах. – Но за это придется заплатить немалую цену.

Я подняла запястье.

– Я не могу снять солнечные бриллианты, Кеви. Отец уже пытался. Он заставил своего лучшего ювелира плавить и вытачивать металл, попросил своих самых сильных гвардейцев разорвать цепь, но ничего не вышло.

Кеви покачала головой и ухмыльнулась:

– Оставь бриллианты себе, Атена. Я хочу, чтобы ты организовала безопасный проезд в Люмину для меня и всех моих девочек. Пусть Люмин поклянется защищать нас. Твой отец не дурак, Нур. У меня есть снотворное, которое я могу добавить в его вино. Только когда он проснется с сильной головной болью, тут же поймет, что его опоили, и придет за всеми нами…

Я кивнула, заметив страх в ее глазах. Я все прекрасно понимала.

– Сколько девушек я должна взять с собой?

– Семеро, включая меня.

– Сначала я должна спросить Келума. Я не имею права давать обещания от его имени.

Кеви покачала головой:

– Я прихвачу зелье на бал, но не стану использовать его, пока не буду уверена, что о нас позаботятся.

У Кеви будет время все обдумать до того, как настанет момент привести план в действие, – подумала я, отправляясь на поиски Келума.

Я нашла его сидящим напротив моего отца в большом зале. Берон сидел по левую руку от него, в то время как место справа было пустым. Мое сердце екнуло, спрашивая, не сохранил ли Келум это место для меня.

Ситали скользнула на сиденье по правую руку от отца, разрушив магию момента.

Люмин поднял на меня взгляд, когда я направилась к столу. Он осмотрел меня с ног до головы, и в его глазах вспыхнул едва сдерживаемый жар. Келум указал на пустой стул, и я с благодарностью заняла его.

Ситали нахмурилась, изучая меня, как будто я была загадкой, которую загадала ей Сфинкс этим утром.

– Ситали, – поприветствовала я. – Что такое? Ты будто не ожидала меня увидеть. – Я улыбнулась ей, намекая на возмездие.

Берон поперхнулся водой, которую пил. Ему потребовалось мгновение, чтобы восстановить дыхание. Судя по всему, Келум рассказал своему брату, что Ситали дала мне отравленное варенье.

Лицо отца было спокойным, но я заметила, как крепко его руки сжимали кубок и стол, когда он опустил их. Как только обед закончится, Атон может попытаться загнать меня в угол. Я не могла этого допустить, поэтому повернулась к Келуму:

– Люмин, я хотела узнать, не откажетесь ли вы прогуляться со мной после завтрака.

Когда наши глаза встретились, я надеялась, что Келум сможет увидеть мольбу, отражающуюся в моих. Его брови сошлись на переносице, но он любезно принял мое предложение:

– С удовольствием, Атена. – Он взмахнул рукой в сторону Атона: – Если, конечно, у нас достаточно времени перед подписанием договора.

Отец усмехнулся, но улыбка не тронула его острых глаз.

– Разве ты уже не осмотрела окрестности, Нур? Ты ведь заблудилась в прошлый раз, – напомнил он всем.

– Келум поможет мне найти дорогу, отец.

Он неохотно кивнул, и страх наполнил мой желудок.

– Как пожелаешь. Думаю, у вас достаточно времени для короткой прогулки.

Мы ели мясо, фрукты и хлеб. Сладкие финики особенно пришлись мне по душе. Я замерла, когда Келум положил несколько штук на мою тарелку, заметив, что свои я уже доела.

Берон посмотрел на нас, приподняв одну из своих темных бровей. Мы все знали, что значит для люминанина кормление руками или перекладывание еды на тарелку другого, но я не была уверена, игнорировал ли Келум свой обычай, чтобы угодить мне, или таким образом он демонстрировал свои намерения. Его поступок почти вогнал меня в краску.

Я тихо поблагодарила Люмина и съела то, что он предложил. Этим утром Келум вел себя по-другому. Я не видела его с тех пор, как он молча ушел из моей комнаты. С тех пор как он излил свою душу, сказав, что во мне таились и тьма, и свет, но сам он не знал, чему верить. Я просто надеялась, что Вада оказалась права, говоря, что ее сын все еще рассматривал мою кандидатуру в качестве будущей невесты. Сегодня Келум был спокойнее, сосредоточеннее, подобно клинку в стальных ножнах, но я не могла видеть, насколько остро его лезвие.

Берон прочистил горло и извинился, сказав, что обещал помочь Ваде с приготовлениями для сегодняшнего бала. Ситали проводила его взглядом. Когда она снова повернулась к столу, я вопросительно наклонила голову. Она ответила хмурым взглядом.

Неужели моя бессердечная сестра была заинтересована в брате Келума? Или Берон был всего лишь запасным вариантом? Возможно ли, что для нее он стал и тем и другим?

Келум отодвинул свое кресло назад, встал и протянул мне руку. Я приняла ее и вышла вместе с ним из большого зала. Я думала, что, как только мы окажемся снаружи, он отпустит меня, но Келум продолжал держать мою руку, пока мы шли к его кораблю.

Он собирается попросить меня не ехать?

Эта мысль не выходила у меня из головы, когда мы поднялись на борт и проскользнули в каюту под палубами.

– Здесь мы сможем поговорить наедине, – сказал он хриплым голосом.

Я старалась сохранять между нами дистанцию. Оставайся я слишком близко, он бы понял, что что-то не так. Я ненавидела себя за то, что собиралась просить его об одолжении, но у меня не было выбора. Мне нужна эта книга, а Кеви и ее девочки были единственными, кто имел хоть какой-то шанс украсть ее. Я бы точно потерпела неудачу. Как только я собралась открыть рот, Келум заговорил:

– Нур, я должен извиниться перед тобой за прошлую ночь. Мне не следовало уходить подобным образом.

– Ты не должен извиняться за то, что не уверен, можешь ли мне доверять.

Он открыл рот, но быстро закрыл его, зная, что не сможет опровергнуть мои слова, не солгав.

– Я хочу тебе доверять, – наконец сказал он.

– Я тоже этого хочу. Прямо сейчас я собираюсь доверить тебе великую тайну. Сегодня утром я встречалась со Сфинкс.

Келум кивнул.

– Я хочу рассказать тебе, как прошла наша встреча и что провидица показала мне. А еще… мне нужна твоя помощь.

– Я слушаю, – отозвался он.

– Ты даже не знаешь, о чем я попрошу, – упрекнула я, стараясь сохранить игривый тон, но моя попытка не увенчалась успехом. Страх, таящийся внутри меня, мешал мне чувствовать что-либо еще. Сол дала мне инструкции, которые не могли быть яснее. – Ты можешь забрать свое приглашение поехать с тобой в Люмину после того, как услышишь, что она рассказала.

Келум судорожно сглотнул.

– Не думаю, что ты можешь сказать что-то такое, что создаст пропасть между нами, Нур.

Я не была в этом так уверена. Я прикусила губу и попыталась успокоить дрожащие руки.

– Прекрати, – выдохнул он. – Перестань убегать от меня.

– Я не убегаю…

Келум нахмурил темные брови:

– Убегаешь, Нур.

Я взяла его за руки, несмотря на то что вспотела и мечтала, чтобы что-нибудь избавило меня от необходимости просить его о таком большом одолжении.

– Сфинкс позволила мне навестить мою мать в дюнах.

Он наклонил голову:

– Что ты имеешь в виду?

– Я была там. Я чувствовала жар Сол и видела ее сияющее лицо. Ее свет был ослепительным, а песок под моими ногами – горячим. Я видела кости моей матери, даже провела с ней некоторое время. Знаю, звучит безумно, но я уверена, что мама слышала меня.

Взгляд Келума был таким добрым.

– Это не безумие. Я все время разговариваю со своим отцом. Я навещаю его могилу, когда появляется свободное время. Он похоронен в поле вместе со многими другими жителями нашего города. Он умер до того, как Люмос выбрал меня.

Боль и уязвимость на его лице, то, как его большой палец скользнул по моему, отразили все, что я чувствовала, – невидимую золотую урну, которую я носила с собой, куда бы ни шла.

– Хотел бы я представить вас друг другу, – тихо сказал Келум.

– Я бы с удовольствием с ним познакомилась.

Келум притянул меня ближе и обхватил своими сильными руками мою спину. Я обвила руками его шею.

– Сфинкс также дала задание, которое я должна выполнить, прежде чем уехать с тобой, – сказала я, прижимаясь щекой к его груди.

Его плечи напряглись.

– Что за задание?

– Очень опасное.

Он отстранился так, чтобы увидеть мое лицо.

– Расскажи мне.

Так я и сделала. Я сказала ему, что львица показала мне пророческое видение, в котором отец, одетый в наряд для сегодняшнего бала, прятал маленькую книгу в потайной карман. И что Кеви поможет мне, если он пообещает ей и другим танцорам приют в Люмине.

Закрыв глаза, Келум выругался.

– Твоя просьба может разрушить мирный договор, который я готов подписать.

– Сама я не могу подобраться к нему достаточно близко, но я должна получить эту книгу или хотя бы посмотреть, что в ней, Келум. Если внутри нет ничего важного, я положу ее обратно в карман Атона, и он ничего не узнает.

Люмин тяжело вздохнул и обнял меня еще крепче.

– Но если это что-то важное, тебе придется забрать эту книгу с собой.

Я кивнула.

– Я предоставлю им места на корабле и убежище. – Его ясные голубые глаза были спокойны, в них не было страха или сожаления. Пока что. – Но я настаиваю, чтобы мы уехали, как только Атон потеряет сознание. Я видел, как его огонь сжигает даже самых сильных духом. Полагаю, он быстро оправится от действия снотворного. Когда твой отец проснется, он будет достаточно зол, чтобы сжечь наш корабль дотла. Лучше уплыть в Люмину, пока он спит.

Келум провел большим пальцем по моей шее там, где темный воротник скрывал следы моих синяков.

– Если бы был способ покончить с ним, я бы сделал это в тот момент, когда узнал, что он прикоснулся к тебе. Я еще не понял, как победить Атона, но я обязательно это сделаю, Нур. А пока я предлагаю тебе дом в Люмине. Можешь оставаться там столько, сколько захочешь. Независимо от того, примет ли Люмос тебя в качестве моей жены или нет.

– Если ты примешь решение представить меня ему… – начала я, но он крепче сжал мою талию.

– Ситали была довольно добра и любезна. Уверен, однажды она сделает кого-то счастливым, но не меня. Я не стану представлять ее Люмосу, даже если он отвергнет тебя.

Мне хотелось порадоваться его словам. Мое сердце на секунду замерло, но сомнения и страх снова усилились.

Неужели бог ночи отвергнет меня? Я боялась, что Сол откажется от меня после смерти, а я любила богиню всю свою жизнь. Хотел бы Люмос, чтобы его Люмин связал себя со мной священным союзом? Поймет ли он, что я ищу и какая тьма на самом деле спрятана в моей груди? Я крепко зажмурила глаза. Сол говорила со мной через своего оракула. Ей нужна моя помощь, а книга, которую отец так старательно охранял, должно быть, содержала в себе какой-то секрет. Спрятано ли в ней знание, которое все изменит? Что, если мне не нужно красть корону Келума или становиться Люмином, чтобы сорвать планы моего отца?

Я не поверила отцу, когда он сказал, что Сол хотела сделать его вечным правителем на земле, властелином сразу двух королевств. Будь богиня солнца так благосклонна к своему Атону, она не просила бы меня украсть что-то у него. Она защитила бы отца любой ценой, если бы они желали одного и того же.

Слишком много вопросов оставались без ответов, но я верила, что содержание маленькой кожаной книги все изменит.

– Мне нужно встретиться с твоим отцом. Удивительно, что он вообще позволил нам остаться наедине, – извиняющимся тоном произнес Келум, как раз перед тем, как его глаза вспыхнули голубым пламенем. – Я бы предложил сопроводить тебя на бал прямо из твоей комнаты, но мне слишком нравится смотреть, как ты спускаешься по лестнице. Это великолепное зрелище.

17

Вот уже несколько часов я сидела на крыше, где отец не мог меня найти, и читала каждое слово в книге, которую дал мне Сарик. Меня поразило то, что Сол замерла в небе, только когда отец стал Атоном. Предыдущие Атоны писали, что богиня путешествовала по своему королевству как ей заблагорассудится. Она поднималась и садилась, оставляя землю в полной темноте, только для того, чтобы появиться снова и принести с собой надежду на новый день. Таким образом люди научились измерять время. На лице Сол не было никаких темных пятен.

В те времена почва отдыхала и не горела.

Почему же богиня остановилась? Или она сделала это не по своей воле? Догадка о том, что Сол в ловушке и отчаянно жаждет снова освободиться, укреплялась во мне с каждым прочитанным словом.

Сфинкс не загадала мне загадку. Зато это сделал Сарик. Возможно, львица дала ответ на вопрос, так долго мучивший меня.

Бросалось в глаза и то, что все Атоны, от первого до моей бабушки, которая прислуживала богине до того, как был выбран отец, весьма похоже описали свои отношения с Сол. Все они были кроткими, нежными и добрыми. Было легко понять, почему Сол выбрала их.

А потом я перешла к тому, что написал отец.

Его слова были столь же неожиданными, сколь и душераздирающими.

Моя Сол, я сломлен и недостоин твоего благословения. Недостоин того, чтобы служить тебе. Недостоин твоего света и любви. Пожалуйста, передумай. Пожалуйста, выбери кого-то еще. Я не могу быть твоим Атоном.

Несомненно, это было написано его рукой. Я узнала острые углы и неглубокие взлеты букв. Последнее предложение было размытым, как будто слезы упали на еще невысохшие чернила, размазав их по пергаменту.

Зачем Сарик показал мне это?

Я перечитывала снова и снова, не узнавая своего отца ни в одном слове, но все же понимая, что он написал их, вырвал из своего сердца.

Значит, в какой-то момент он стал другим человеком. Сол знала это. Она выбрала его из-за качеств, которыми он обладал раньше.

Что же случилось с отцом?

Единственное, о чем я могла думать, не причастна ли к произошедшему моя мать. Я часто говорила себе, что она превратила его сердце в пепел. Именно из-за нее он возненавидел меня.

Я вытерла непрошеную слезу, вспомнив, как отец улыбался, подбрасывая меня в воздух, как я сидела у него на плечах, поедая сладости.

Лицо моей матери исчезало из моей памяти. Каждый день, каждый год стирали его немного больше. Я не могла вспомнить ее смех, цвет ее глаз. Это от нее я унаследовала шоколадный оттенок или только янтарные искорки?

Отец написал, что он сломлен. Я не знала, оправился ли он или, возможно, так и не смог.

Вела ли Сол меня к книге, которая завершит его историю, или на ее страницах содержалось начало моей?

Когда я прокралась обратно в свою комнату, Вада была там. Она вешала платье на крючок в моем шкафу.

От удивления я открыла рот, и единственное слово, которое я смогла выдохнуть, было:

– Как?

Она улыбнулась, поправляя один из рукавов.

– Моя сестра – очень искусная швея. Она приехала со мной. Я тайком одолжила одно из твоих платьев, чтобы она могла узнать размеры.

Сестра Вады была невероятно талантлива и, к счастью для меня, прихватила с собой ткань, каждый дюйм которой был покрыт лунными бриллиантами. Платье сверкало даже в тусклом свете, заливавшем комнату. Холодный голубой цвет сочетался с теплым золотым светом бриллиантов, украшавших мое запястье и лодыжку.

– Возможно, я упомянула при Келуме, что хотела бы сшить для тебя платье. Он настоял на том, что нужно выбрать лучшую ткань – ткань, подходящую для королевы. Его королевы, Нур.

Феникс в моем животе взмахнул своими огненными крыльями и, летая кругами, отчаянно нуждался в Келуме.

Мать Люмина подошла ко мне и взяла меня за локоть:

– Пожалуйста, не обижай моего сына.

Я покачала головой, нахмурив брови:

– Ни за что.

Должен был быть способ остановить отца, не причинив вреда Келуму. Мне просто нужно его найти. Я надеялась, что Сол даровала мне видение не просто так.

Вада наклонилась и нежно обняла меня.

Люмос правильно выбрал Люмина. Он выбрал того, у кого было золотое сердце, переданное ему мудрой и доброй женщиной.

– Помочь тебе одеться? – спросила Вада, отстраняясь.

Я покачала головой, на мгновение лишившись дара речи из-за комка, застрявшего у меня в горле.

Женщина кивнула:

– Увидимся вечером, Нур.

Она вышла, а я заперла за ней дверь.

Я заплела волосы в косу, подвела глаза темным карандашом, нанесла мерцающую пыль на щеки и помаду цвета смородины на губы. После чего отправилась переодеваться. Платье было изысканным. Я сняла его с вешалки и удивилась, что оно оказалось не таким тяжелым, как я себе представляла. Ткань зашуршала, когда я просунула руки в рукава.

Декольте было прямым и открывало верхнюю часть моей груди, а на спине красовался квадратный вырез. Я застегнула молнию и приподняла широкую юбку, чтобы посмотреть, как ткань ловит приглушенный свет. В шкафу я заметила неизвестную черную коробку.

Достав ее и приподняв маленькую петлю, обнаружила внутри ожерелье из чистого серебра. Металл казался прохладным под моими пальцами. Я надела украшение на шею и прошла в ванную комнату, чтобы посмотреться в зеркало.

Никогда раньше я не носила ничего такого прозрачно-голубого цвета, напоминающего глаза Келума.

Мои пальцы скользнули по ткани на животе. На мгновение я задержала дыхание, страшась сегодняшнего вечера. Кеви и ее девочки должны безупречно выполнить свою задачу, иначе нас всех казнят.

Я выдохнула.

Оставалась надежда, что Берон займет Ситали, чтобы та ничего не заподозрила или не испортила мне бал, что она, скорее всего, планировала сделать.

Еще один вдох.

Сегодня вечером, спустившись по лестнице, я надеялась увидеть ждущего меня внизу Келума. Мне хотелось еще раз почувствовать на себе тот взгляд, которым он смотрел на меня в ночь пира.

Я снова выдохнула и развернулась на пятках. Я не взяла с собой другой обуви, кроме золотых сандалий, так что я поспешила завязать их. Когда я выпрямилась, подол платья опустился, прикрыв мои ступни. Я вышла из комнаты, заперев за собой дверь.

Из-за моего плеча донесся вздох. Я повернула голову и увидела Ситали, стоящую в дверях.

Она выглядела пораженной.

– Где ты взяла это платье? – обвиняющим тоном спросила моя сводная сестра.

– Это подарок.

– От Келума?

Я не ответила. Частично от него, но также от Вады и ее сестры, которая сшила платье.

– Ты прекрасно выглядишь, Ситали, – заметила я вместо этого.

Я не лгала. На ней было платье без рукавов, с облегающим верхом и замысловатыми золотыми бусинками, нанизанными поверх лифа. Бусинки сменялись золотыми перьями, которые каскадом ниспадали с ее бедер до пола. Серьги Ситали тоже были из перьев, а ожерелье из бисера подходило к лифу ее платья.

– Я выгляжу так, будто приехала из Гелиоса, но ты… ты выглядишь так, словно уже переехала в Люмину, – сказала она с отвращением. – Как быстро ты позабыла Сол и перебежала на сторону ее врага.

– Я никогда не забуду Сол, – прорычала я. Браслет на моем запястье нагрелся.

– Это означает, что Келум выбрал тебя? – спросила она, опустив взгляд и нервно сжимая руки. Ее пальцы дрожали.

– Не волнуйся, Ситали. Уверена, в Люмине есть и другие виды ядов, о которых ты не подумала.

Ее глаза слегка расширились.

Я сделала шаг к сестре. Она отпрянула.

– Не думай, что я никогда не узнаю, кто помог тебе с этим вареньем.

Ситали была просто невыносима.

– Мы на одной стороне, Ситали. У нас общая цель.

– У нас нет ничего общего и никогда не будет.

Оставив эти ядовитые слова звенеть в воздухе, она зашагала прочь. Золотые перья развевались у нее за спиной.

Я выпрямила спину и спустилась вниз.

На лестничной площадке не было толпы, как в прошлый раз.

Большой зал был открыт. Бал уже начался.

Только Келум стоял внизу и разговаривал с Ситали. Она схватила его за локоть и с широкой улыбкой указала на дверь, но он покачал головой.

– Я жду Нур, – мягко объяснил он, высвобождая руку из ее когтей.

– Тогда тебе больше не нужно ждать, – объявила я, начиная спускаться по последнему пролету.

Если бы Ситали только подождала, у нее была бы прекрасная возможность столкнуть меня со ступенек. Всяко лучше, чем ставить себя в неловкое положение, показывая, насколько отчаянной и жалкой она была на самом деле. Сестра совершенно ясно дала понять, что чувствует ко мне. Хотя я не была уверена, что люблю ее так, как сестра должна любить сестру, но я не таила ненависти к ней в своем сердце.

Мне даже было ее жалко.

Но после ее язвительных слов, испортивших то, что должно было быть счастливым вечером в честь заключения мира между двумя королевствами, она сделала мое сердце более холодным по отношению к ней.

При моем появлении Ситали оскалила зубы. Надув губы, она развернулась и направилась в большой зал.

Келум был одет во все темно-синее. Его облегающая туника не скрывала рельефных мышц. Брюки были заправлены в начищенные ботинки. Люмин терпеливо ждал у подножия лестницы. Его темные волосы были зачесаны назад, бледная кожа контрастировала с одеждой, как пена, покрывающая бездонные моря, которые, как я надеялась, еще существовали.

Его глаза следили за каждым моим шагом. Он рассмотрел платье, которое сшила для меня его тетя, затем посмотрел мне в глаза и больше не отвел взгляда.

Когда я спустилась с последней ступеньки, он быстро заморгал, словно очнувшись от чар.

– Люмос, помоги мне, – прошептал он.

Прохладный воздух успокоил мою горящую кожу. Его холодные руки скользнули по моей спине, когда мои опустились на его грудь, чувствуя под собой твердые мышцы. Он наклонился, и его губы нашли мой лоб, мою щеку, мой подбородок – наше любимое место для поцелуев. Его руки сжали мою талию, как будто он пытался не позволить мне улететь или, возможно, использовал меня, чтобы самому удержаться на земле.

– Я знаю, что мы должны зайти внутрь, но мне бы хотелось побыть с тобой наедине, – сказал он.

Поэтому мы остались на месте, ничего не говоря и просто обнимая друг друга. Пока Вада не пришла искать нас. Она гордо улыбнулась, когда заметила, как мы прервали объятие, а Келум взял меня за руку.

– Отец спрашивает о тебе, – сказала она мне.

Вада провела нас через большие двойные двери. Толпа, казалось, расступилась. Жители Гелиоса и Люмины перешептывались при виде меня и Келума, вошедших рука об руку. В этот момент в толпе показался отец. Он стоял с Ситали в окружении гвардейцев обоих королевств. Зуул, как всегда, был рядом. В последнее время я видела его не так часто. Известно, что он никогда не отходил далеко от моего отца, так что, должно быть, этот великан стал более искусным в маскировке.

Отец осмотрел своими темными, как уголь, глазами мое платье. На его челюсти заходили желваки, и он сжал руки в кулаки. Платье внезапно стало для меня слишком тесным. Настолько, что я не могла перевести дыхание.

– Можно тебя на пару слов, Нур? – спросил он с улыбкой, кивнув головой в сторону темного угла комнаты.

Келум крепче сжал мою руку, но я освободилась и, выпрямив спину, последовала за отцом. Атон остановился и повернулся ко мне лицом, безмолвно уставившись на меня ледяным взглядом.

– Что на тебе надето?

Я вздернула подбородок:

– Это подарок.

– От кого?

– От матери Келума, Вады.

– Ты же не забыла, к какому королевству принадлежишь, в погоне за короной лунного света?

Я сжала постепенно нагревающиеся кулаки.

– Я никогда не забуду Гелиос.

– Ситали думает иначе, – сказал отец, подходя ближе. Он указал пальцем в мою сторону: – Не позорь меня.

Хотя мой желудок и скрутило от страха, я не отступила.

– Я надела это платье, чтобы доставить ему удовольствие. Ситали просто завидует, потому что Келум уделяет мне больше внимания.

Отец подозрительно прищурился. Быстрая, как гадюка, его рука сомкнулась вокруг моего запястья, сжимая до тех пор, пока я не подумала, что мои кости могут треснуть.

– Не смей предавать меня, Нур. Что сказала тебе Сфинкс сегодня утром? Я хочу знать каждое слово, что она произнесла.

– Никогда больше не прикасайся ко мне, – прорычала я низким и глубоким голосом, который никогда раньше не слышала, но знала так хорошо, что это потрясло меня. Огонь в моей груди струился по венам, как вода по руслу реки. Я сфокусировала жар на сокрушительной, жестокой руке Атона.

Он вскрикнул и с широко раскрытыми глазами отдернул руку, глядя на меня как на монстра.

Он увидел что-то в моем лице, и его губы приоткрылись.

– Твои… твои глаза.

– Если еще раз прикоснешься ко мне, твой труп сожжет не Сол, а я.

Отец отшатнулся, врезавшись лопатками в стену позади него. Я оставила его в холле и вернулась в большой зал.

Келум стоял в тени, прямо за дверью. Слышал ли он резкие слова отца, обвинявшего меня в том, что я забыла свое королевство, гоняясь за короной лунного света? Люмин бросился ко мне, как только я появилась в дверях:

– Ты в порядке?

Я ответила довольно резко, все еще разгоряченная новым столкновением с Атоном.

Появись Ситали в том же платье, отец похвалил бы ее за ловкость, проявленную в похищении сердца Люмина. Он бы сказал «молодец», вознаградил бы ее похвалой и вниманием, которого она так отчаянно жаждала. Но Ситали ничего не значила для Келума. Она не только пыталась отравить меня, но и преуспела в том, чтобы испортить и без того плохое мнение отца обо мне.

Я покачала головой, желая развеять свои мрачные мысли. У меня не было возможности осмотреть комнату, когда мы вошли. Страх перед отцом ослепил меня, как это часто бывало. Но когда Келум повел меня обратно, я замедлила шаг.

Темные шторы скрывали мягкий свет с террасы и элегантно закрывали несколько окон, встроенных в стену. В канделябрах горели свечи. Их пламя не было таким же теплым, как огонь, который я знала, но было серебряным, окрашивая комнату прохладным белым светом. Кто-то вырезал из пергамента замысловатые фигуры и подвесил их к потолку и люстрам.

– Это снежинки, – объяснил Келум. – Можно посмотреть на миллион из них и никогда не найти две одинаковые.

Я разинула рот.

– Они сделаны изо льда?

– В некотором роде, – сказал он, с тоской глядя на сверкающие хлопья. – Они мягкие, а лед твердый. Хотя снежинки иногда могут быть и острыми.

– Я читала, что снег похож на дождь, но эти хлопья такие большие! У вас в Люмине с неба падает что-то настолько гигантское?

Келум засмеялся, мое сердце затрепетало от этого звука. К тому же я увидела его искреннюю улыбку. Тревоги, которые давили на его плечи, исчезли. По крайней мере, на данный момент.

– Нет. Это просто украшения. Настоящие снежинки по большей части крошечные.

– Ты скучаешь по дому?

Он взял мою вторую руку в свою.

– Сейчас нет. – Взгляд, который он бросил на меня, было сложно понять. – Потанцуешь со мной?

– Конечно.

Мы прошли к месту, где другие пары раскачивались в изящном ритме. Музыканты люминанов играли на инструментах, которых я никогда не видела. Их струны пели такую завораживающую и красивую мелодию, что я не могла отвести от них глаз.

Келум положил руку мне на спину. Другая рука Люмина сжала мою, и он начал раскачиваться. Через мгновение прекрасная музыка унесла нас прочь. Он посмотрел на мое запястье, на солнечные, мерцающие бриллианты на нем.

– В пару к этим нужны лунные бриллианты, – отметил Келум.

– Они у меня есть. Просто посмотри на мое платье.

Он улыбнулся:

– Я не могу отвести взгляд. Ты такая… – Казалось, он не находил слов. – Я видел водопады и огромное, бескрайнее море, холмы и заснеженные горы, даже миллионы звезд в чернильном небе. Но ты, Нур, самое прекрасное, что я когда-либо лицезрел. – Он наклонил голову и приблизился ко мне. – Могу я?

Я вытянула шею, приподнявшись на цыпочки, и замерла в дюйме от его губ.

– Да.

Губы Келума были мягкими и прохладными, со слабым привкусом мяты. Его аромат, этот запах, которому я не могла найти названия, окутал меня и заставил мои глаза закрыться. Мы целовались и покачивались в танце, позволяя миру и всем его проблемам отойти на задний план.

На мгновение остались только я и Келум. Я прижималась к его груди, он держал мою руку у сердца.

Когда прекрасная мелодия прекратилась, Келум отстранился, и я поняла, что все присутствующие в комнате смотрят на нас. Женщина, стоящая рядом, приложила руку к груди.

В этот момент появились Берон и Ситали.

– Брат, – обратился Берон. – Атон хотел бы украсть тебя на минутку, чтобы сделать объявление.