Текст книги "Дом Затмений"

12

Когда на следующее утро кто-то постучал в мою дверь, я игнорировала шум целых две минуты, надеясь, что незваные гости уйдут. Когда это не сработало, а стук стал только сильнее и громче, я наконец откинула одеяло и поплелась открывать.

Слегка распахнув дверь, я посмотрела одним глазом в тонкую щель.

Стоявший возле моего порога Берон усмехнулся.

Я захлопнула дверь у него перед носом, вернулась обратно в кровать и накрылась одеялом с головой.

Брат Келума толкнул дверь и грубо вторгся в мое личное пространство.

– Очевидно, ты не жаворонок.

– Ни в малейшей степени, – прохрипела я.

– Мой брат хочет увидеть тебя до встречи с Атоном.

– Зачем?

– Потому что хочет.

Он хочет.

Когда кровать прогнулась под весом Берона, я, все еще спрятанная под одеялом, фыркнула:

– Уходи, Берон.

– Мы познакомились только вчера вечером, а ты уже командуешь мной? Возможно, из тебя получится прекрасная королева.

Я не снизошла до ответа.

Он прочистил горло:

– Келум рассказал мне, что произошло, и заверил, что объяснился с тобой прошлой ночью. Говорят, утро вечера мудренее, как ты относишься ко всему теперь, выспавшись?

Я сбросила с головы одеяло и уставилась на брата Люмина.

– Чувствую себя так, как будто кто-то потревожил мой сон.

– Келум будет убит горем, если ты не встретишься с ним на корабле.

Я оживилась:

– На каком корабле?

Берон горделиво выпятил грудь, и я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться над ним. В тот момент я почти могла представить его ребенком, считающим себя самым сильным в мире.

– На люминанском, конечно же. Если все пойдет хорошо, через несколько дней ты отправишься на нем к нам домой.

Стоит ли мне пойти? Келум просто хотел меня увидеть. Но хотела ли я?

Хотела ли я увидеть Люмина или следовало заставить его подождать? Попытка оттолкнуть его могла привести к неприятным последствиям и обратить внимание Келума на мою сестру. Я не знала, что делать. Часть меня хотела пойти, другая – отказать. Я неуверенно теребила одеяло у себя на коленях.

– Он приготовил завтрак.

Я была голодна. И увидеть корабль тоже хотелось. На днях я изучала его с берега реки, он так отличался от нашего. С таким же неглубоким дном, но каюта речного путешественника была намного больше.

– Подожди-ка. Ты сказал, он приготовил завтрак?

Берон улыбнулся:

– Верно. Специально для тебя. Мой брат хорошо готовит. Сама убедишься, если сможешь затащить себя в ванную комнату и вовремя собраться.

Я бросила взгляд в указанном направлении:

– Уходи.

Пинками я прогнала Берона с кровати. Он встал, едва успевая отражать мои удары. Я вытолкала его из комнаты и заперла дверь.

– Сколько времени тебе понадобится, Атена Нур? – донесся приглушенный голос брата Люмина с другой стороны двери.

– Пятнадцать минут! – крикнула я, уже роясь в шкафу в поисках простого платья.

– Поверю в это, только когда увижу, – проворчал Берон.

Я нашла темно-малиновое платье и бросилась в ванную, чтобы расчесать волосы, почистить зубы и умыть лицо. К изумлению Берона, я вышла из своей комнаты через десять минут.

– Ты… как ты это сделала? – заикаясь, спросил он.

– Никогда не недооценивай женщину, Берон. При хорошей мотивации мы собираемся довольно быстро, но можем тянуть время, если не хотим никуда идти.

Брат Келума покачал головой:

– Женщины, я никогда вас не пойму.

– Взаимно.

Мы быстро сбежали по ступенькам. Когда мы вышли на улицу, я спросила:

– Почему ты сопровождаешь меня? Я знаю дорогу.

– Я думал, тебе нравится моя компания, – надулся он.

– Я все еще не определилась. Ты же разбудил меня ни свет ни заря.

Берон ухмыльнулся:

– Это того стоит, поверь мне.

Лучше бы так и было.

Зуул притаился возле серебристого мертвого дерева, его темные глаза скользили в такт нашим движениям. Он, без сомнения, последовал за Келумом, чтобы посмотреть, для кого из Атен он приготовил завтрак. Теперь он спешил обратно к моему отцу, чтобы сообщить о увиденном.

– Охранник твоего отца? – тихо спросил Берон.

– Он самый.

– Он мне не нравится.

Я рассмеялась:

– Мне тоже.

Мы пошли по тропинке, которая вилась по серой траве, приводя к зеркальной, спокойной реке, а затем повернули на юг, где был пришвартован корабль люминанов. При таком освещении даже дерево, из которого он был сделан, выглядело мрачным. На случай внезапного движения реки Берон держал меня за руку, пока я поднималась на борт. Из-за богато украшенных двойных дверей, на которых было вырезано великое лицо Люмоса, появился Келум. Одетый в темно-зеленый жилет, белоснежную рубашку, темные брюки и ботинки, он выглядел хорошо отдохнувшим.

– Спасибо, что пришла, Нур, несмотря на то, каким внезапным было приглашение.

Я не ответила. По дороге сюда я приказала себе помнить о короне, что бы ни случилось, и никогда больше не забывать, что я просто играю особую роль в надежде заполучить ее.

Игра, где победа была всем, а проигрыш – смертью.

Я все еще помнила о поцелуе Келума и Ситали. Это помогало мне придерживаться намеченного плана. Келум тоже играл в игру, даже если не знал об этом.

– Спасибо, Берон, – сказал он, бросив взгляд на верхний этаж Дома Сумерек.

– Перестань волноваться. Я хороший запасной вариант, брат, – поддразнил он. Затем Берон подмигнул мне и объяснил: – Я отвлеку Ситали ненадолго.

Я ухмыльнулась:

– Удачи. Она редко сосредотачивается на ком-то больше одного дня. Тебе придется постараться, чтобы занять ее.

Берон дерзко приподнял бровь:

– Думаю, я знаю, как развлечь девушку.

– Если ты решил, что она ничем не отличается от других, то ты ничего не знаешь о моей сестре. Она съест тебя живьем.

Берон рассмеялся, возвращаясь по тропинке обратно к Дому.

Не могу сказать, что не предупреждала его.

Келум жестом указал на каюту, и мы направились к двери. Он пропустил меня вперед, а затем зашел внутрь. Два ящика и плоский кусок дерева играли роль импровизированного стола. В качестве стульев – две большие темно-синие подушки на полу.

– Если тебе не нравится… – нервно начал Келум.

Чтобы показать свое мнение, я подошла к ближайшей подушке и села.

Люмин принес поднос и поставил его на середину стола, прежде чем сесть на подушку напротив. На подносе стояли графин с водой, хрустальные стаканы, несколько незнакомых мне фруктов, маленькие буханки хрустящего хлеба и стеклянная баночка с каким-то вареньем.

– Берон сказал, что ты хорошо готовишь и сам позаботился о завтраке.

Глаза Келума удивленно расширились:

– Мой брат преувеличил… очень.

– В этом он хорош, – поддразнила я, наливая воду в свой стакан и делая глоток.

– Мы с Бероном были неразлучны с самого его рождения. Заботились друг о друге. Не сказать, что мы никогда не ссорились, но после каждой размолвки мы не забывали, что любим друг друга.

– Хотела бы я сказать то же самое о своих сестрах, – призналась я.

– Не могла бы ты рассказать мне о своей старшей сестре? О семье?

Я отломила кусочек хлеба от буханки, обнаружив, что та все еще теплая и мягкая внутри. Отвечая, я намазала варенье на хлеб.

– Зарина – старшая дочь Атона. Ей двадцать. Она на три года старше меня и на два года старше Ситали.

Келум ободряюще кивнул, и я продолжила:

– Ее мать была первой женой отца. Он женился на ней по соглашению, мало чем отличающемуся от того, которое ты планируешь заключить с одной из нас. Она была родом из очень богатой семьи Гелиоса с прочными связями в гвардии. Их брак был крепким и надежным, но не продлился долго. Мать Зарины была довольно миниатюрной. Она забеременела сразу после свадьбы и умерла при родах.

Келум нахмурил темные брови:

– Должно быть, Зарине было трудно расти без матери. А твоему отцу – воспитывать новорожденного ребенка в одиночку.

Келуму повезло иметь замечательную мать, вот почему судьба Зарины действительно тронула его.

– Как у старшей дочери, у Зарины всегда было больше привилегий и обязанностей. Всю ее жизнь ее готовили к тому, чтобы стать следующим Атоном. Я бы рассказала о ней больше, но знаю немного, ведь я общалась с ней только в детстве. Чем старше мы становились, тем больше нас троих разлучали. Теперь Зарина предпочитает держаться особняком. Не то чтобы я возражала. Ее поведение только подталкивало не обращаться к ней без необходимости.

– Каким бы словом ты описала ее?

– Холодная, – ответила я. – Несмотря на то что она дочь Атона, Зарина не отличается теплотой. Это прилагательное всегда звучало в моей голове, когда она была рядом.

Я жевала хлеб, чувствуя себя неловко.

– А Ситали? – спросил Келум, беря кусочек розового фрукта, который выглядел очень сочным. Он указал на блюдо: – Если хочешь попробовать, не бойся. Это очень вкусно.

– Спасибо. – Я взяла кусочек.

Если бы он попросил Ситали описать наших матерей или меня, он получил бы совсем другой ответ, чем тот, который дала ему я. Я могла сказать только ту правду, которую видела. У моей сводной сестры была своя версия.

– Отец взял вторую жену, после того как целый год оплакивал мать Зарины, как это принято у нас – или было принято. С годами все немного изменилось. – Я сделала глубокий вдох. – Мать Ситали умерла не во время родов, а через неделю после ее рождения. У нее развилась инфекция, а затем лихорадка. Хотя целители и перепробовали все знакомые им средства, они не смогли ее спасти. Она присоединилась к Сол в загробной жизни. – На мгновение между нами воцарилось молчание. После чего я продолжила: – Ситали считает, что в смерти ее матери виновата моя мать. Она верит, что Атон влюбился и убил ее мать, чтобы избавиться от препятствия.

Келум перестал жевать, вглядываясь в мое лицо в поисках чего-то. Но я не знала, что именно он хотел увидеть.

Было очевидно, что Люмину не все равно. Он беспокоился обо мне, даже о Ситали, но больше всего о своем народе. Он понятия не имел, с кем ведет переговоры или что я действительно охочусь за короной лунного света.

В этот момент что-то изменилось. Киран был моим другом, когда у него выпадала возможность, когда это было безопасно. Но каково это – иметь настоящего друга, с которым можно оставаться собой? Друга, которому можно довериться независимо от того, есть ли кто-то рядом?

Что, если довериться Келуму означало не подвергнуться опасности, а обрести свободу? Что, если это сблизило нас и теперь он доверится мне – расскажет что-то, что никто другой не знает? Возможно… что-то о короне.

Если я хотела этого, мне нужно было заслужить доверие Люмина, шагнув в неизвестность.

– Почему она думает, что он способен на такую жестокость?

Сосредоточившись на буханке, я оторвала еще один кусочек, раздумывая, что ему сказать.

Он подвинул подушку, чтобы сесть рядом со мной, и нежно убрал мои волосы с шеи.

– Это он сделал?

Что сделает отец, узнай Келум правду?

Я промолчала. Мгновение я проклинала навернувшиеся на глаза слезы, прежде чем сумела взять себя в руки.

– Он любил мою мать, – сказала я срывающимся голосом. Я прочистила горло и сделала глоток воды. – Он любил ее так сильно. Помню, когда я была совсем малышкой, отец всегда говорил, что она воплощение Сол. Что она его свет, прогоняющий тьму.

– Что с ней случилось?

– Она умерла, когда мне было семь. В ту ночь она попыталась уйти от него.

Я закрыла глаза. Как сейчас я ясно видела лопнувшие кровеносные сосуды в ее глазах. Вспомнила тяжесть ее безвольного тела, когда пыталась оторвать ее от алтарного камня, чтобы Сол не успела сжечь ее или, может быть, чтобы богиня сожгла меня вместе с ней.

Сарик оторвал меня от мертвого тела матери и обнял. Жрец поглаживал меня по голове, напевая тихую колыбельную, которую мама пела каждый вечер, прежде чем уложить меня в постель.

Добрый, любящий Сарик с золотым сердцем и неисчерпаемым терпением.

– После смерти мамы отец часто менял жен. Совсем недавно его восьмая супруга перешла в загробную жизнь. На самом деле отец объявил о нашем скором отъезде в вечер после ее ухода.

– Ухода? – тихо спросил Келум.

– Когда мы умираем, Атон использует свою силу, чтобы приблизить Сол к земле. Она фокусирует свое тепло на умершем и забирает все его хорошие, приемлемые части. Остаются только пепел, кости и то, что богиня солнца не пожелала взять. Дух покидает этот мир, и Сол вводит его в загробную жизнь. Именно души умерших разжигают огонь Сол.

Келум сидел тихо и неподвижно.

– Зачем ты мне все это рассказала? Ведь ты могла бы солгать.

Сначала опустив взгляд, я все же посмотрела на Люмина:

– Мне кажется, у тебя доброе и чистое сердце. Твой народ любит тебя. Как и твои мать и брат. Я просто хотела, чтобы ты знал, кого собираешься брать в жены. Не важно – выберешь ты Ситали или меня.

Келум провел ладонью по губам и замер, так и не опустив руку.

Реальная история моей семьи лишила его дара речи. Не то чтобы я этого не ожидала.

– Неудивительно, что между тобой и сестрами такая вражда…

Я попыталась улыбнуться, сделала еще один глоток воды и сказала:

– Сестры и я, как красивые стеклянные бусины, нанизанные на общую нить родословной. Каждая из нас соприкасается с другой, и от таких соприкосновений остаются шрамы. В конце концов одна из нас полностью сломается.

Келум прикусил нижнюю губу и глубоко вздохнул.

– Когда ты задашь тот же вопрос Ситали, она скажет, что моя мать виновата в смерти ее матери. По крайней мере, ты уже будешь знать мою правду. Она скорее обвинит мою мать и соответственно меня, чем примет то, что произошло на самом деле. Множество целителей и жрецов пытались спасти ее мать. Никто не смог. Но большинство из них все еще живы – включая Сарика.

– Я верю тебе, Нур, – тихо сказал Келум. – Мне не нужны дополнительные доказательства.

Я откусила кусочек фрукта, который он принес. Тот оказался терпким и сочным. Очень терпким. Даже не желая, я поморщилась.

Келум рассмеялся.

– Возможно, у него специфический вкус.

– Очень специфический, – поддразнила я, потянувшись за стаканом с водой.

Келум снова замолчал. У меня скрутило живот, когда я поняла, о чем еще он может спросить.

– Уверен, история твоей семьи повлияла на твое отношение к любви, – начал он.

– Любовь… – невесело усмехнулась я. Любовь стала причиной смерти моей матери и дала мне больше синяков и ран, чем я могла бы сосчитать. – Если то, что я видела, и есть любовь. Она подобна пламени, огню Сол. Любовь сжигает и поглощает, пока не останется только пепел.

Я повернула голову к Келуму, обхватив руками свои теперь уже согнутые колени.

– Знаешь, чего я больше всего боюсь?

– Чего, Нур? – тихо спросил он.

– Что от меня останется только пепел, когда я чувствую, что мне суждено стать пламенем.

В этот момент корабль сотряс грохот. Встревоженная, я оперлась руками о доски и посмотрела на Келума, который казался совершенно спокойным. Он склонил голову набок, совершенно не обращая внимания на гулкий шум. Но я слышала его, чувствовала.

– Что это было? – спросила я, широко раскрыв глаза.

Келум рассмеялся:

– Ты никогда не слышала грома?

– Гром?

– Это же твое первое путешествие в сумеречные земли, – охнул он. – Речные путешественники называют это серое место «штормовой участок».

Я покачала головой:

– Сол не позволяет ветрам окутывать ее облаками.

– Ты никогда не видела дождя? – воскликнул Келум.

Я начала чувствовать себя неловко.

– Ну, я читала об этом…

Келум встал и протянул мне руку:

– Позволь мне показать тебе.

Я вложила свою ладонь в его, и мы вышли из каюты. Еще один раскат грома прокатился по небу, звуча, как неровные колеса повозки по мощеной дороге. Капля воды упала на палубу у моих ног. За ней последовала еще одна. И еще.

Земля пахла по-другому.

Она пахла жизнью, даже если выглядела пустынной и бесцветной.

– Удивительно, что с тех пор, как мы здесь, не было ни одного шторма. Говорят, что временами они бывают довольно суровыми.

– Почему штормы образуются именно здесь? А в Люмине они есть? – спросила я, наблюдая, как капли воды падают на мои вытянутые руки, чувствуя их влагу на волосах и платье.

– У нас в королевстве не бывает штормов. Тем не менее мы получаем пользу от вод, которые текут на юг. Здесь тепло Гелиоса встречается с прохладным воздухом Люмины. От их столкновения часто образуются штормы, некоторые из которых заканчиваются неприятностями.

Неприятностями? Я посмотрела на небо, раздался оглушительный грохот. От внезапного шума я низко присела и зажала уши.

Келум взял меня за локоть.

– Все в порядке. Этот раскат был намного ближе, чем остальные. Нам лучше немедленно покинуть корабль и убраться подальше от воды.

– Почему? Гром разорвет нас на части, если останемся здесь?

Мое сердце забилось так же бешено, как и гром. Он загудел в моей груди, подобно мощному зверю.

– Гром часто сопровождает молния, – объяснил Келум, бросив взгляд на берег. – Ее притягивает вода, а мы же не хотим, чтобы она ударила в нас.

– Что такое молния?

Улыбнувшись, Келум схватил меня за руку. Мы спустились по небольшой доске обратно на землю. Новый раскат на этот раз был еще громче.

– Посмотри на небо, – попросил Келум.

Дождь усиливался. Обычно спокойное серое небо, казалось, было наполнено бурлящим гневом. Его бледный цвет стал темным и зловещим. Я не могла оторвать глаз от этого захватывающего зрелища! Вспышка огня расходится на темных облаках, осветив их изнутри и пробежав по небу. Я засмеялась и приложила руку к груди.

Это ты, Сол? Неужели твоя сила так велика, что может достичь такого пустынного места?

– Мы должны вернуться в Дом Сумерек сейчас же! – крикнул Келум.

В своем стремлении испытать эту новую вещь, называемую громом и молнией, я не заметила, как начался настоящий ливень. Мы промокли насквозь. Мои волосы и платье стали тяжелыми от воды, но я не могла перестать улыбаться. Я не хотела уходить. Если огонь Сол здесь, в сумеречных землях, он не причинит мне вреда. Но поступит ли она так же по отношению к Люмину?

Не стоило искушать богиню солнца. На этот раз я взяла Келума за руку и потащила его к Дому Сумерек. Мы подбежали к ближайшей двери и распахнули ее. Ветер с громким щелчком захлопнул ее за нами. Келум и я переглянулись и громко рассмеялись.

– Только посмотри на себя! – поддразнила я.

– На себя? – усмехнулся Келум, ткнув пальцем в мою сторону. Я взглянула на свое промокшее платье и лужу, образовавшуюся у меня под ногами.

Келум внезапно замолчал. Он оглядел меня, прочистил горло и снова сосредоточился на моем лице. Мое платье не было тонким, но сильный дождь заставил его прилипнуть к моему телу, так что я чувствовала себя как Ситали в одном из ее обтягивающих нарядов. Это смущало.

– Думаю, мне стоит переодеться. – Я обвела рукой одежду Келума: – Тебе тоже не помешает.

– У меня скоро встреча с твоим отцом.

Я кивнула, оттягивая платье как можно дальше от своего тела.

Келум наклонился так, что его губы оказались рядом с моим ухом.

– Спасибо, Нур.

Я снова кивнула. Комок размером с корабельный швартовной канат образовался у меня в горле. Люмин нежно поцеловал меня в щеку и очень медленно отстранился. На короткий миг я почувствовала, как мое тело потянулось ему навстречу, не желая расставаться, мечтая быть ближе.

– Могу я увидеться с тобой позже?

Я уклончиво пожала плечами:

– Может быть.

Он кивнул с легкой улыбкой:

– Надеюсь на скорую встречу.

Я побрела в свою комнату, оставляя за собой след из небольших лужиц. Оказавшись за закрытыми дверями, я быстро сняла платье и вытерла кожу. Подойдя к своему гардеробу, я выбрала пурпурно-красное платье с золотой строчкой на рукавах и вырезе.

После чего я присела у окна и наблюдала за бурей. Серые облака и зеленоватые линии, испещрившие небо, напомнили синяки на моем теперь уже заживающем горле. Разветвленная молния двинулась дальше, но ее вспышки все еще освещали облака. А дождь, великолепный дождь залил все, что было видно, и оставил брызги на моем окне. Он лил так сильно, что все за пределами Дома Сумерек казалось туманным.

Прошлой ночью я никак не могла заснуть.

Оказалось, что все, что мне было нужно для хорошего сна, – это успокаивающий голос дождя и вспышки огня Сол.

13

Меня разбудил Сарик. Старший жрец приоткрыл дверь и мягко произнес мое имя. Я моргнула, приподняла голову, а после села, одарив его улыбкой.

– Должно быть, я задремала.

– Прости, что разбудил тебя, Атена, – извинился жрец, заходя в комнату.

– Я рада тебя видеть.

Он держал в руке книгу. Судя по виду, очень старую.

– Я подумал, что тебе захочется немного узнать о первых Атонах. Молодому поколению полезно знать свое прошлое для того, чтобы построить свое будущее.

Я спустила ноги с подоконника, выдвинула из-под стола стул и помогла Сарику опуститься на него.

– Ох уж эти старые кости, – по-доброму выругался он. – Старение – величайшая битва, в которой я сражался. – Он, тяжело дыша, откинулся на спинку стула. – Я не участвовал в физической войне, но вел духовную каждый день с тех пор, как дал клятву верности Сол.

Он выпрямился и раскрыл книгу на первой из многих хрупких страниц. Мне же Сарик велел занять свое место у окна и устроиться поудобнее, потому что старики печально известны своей способностью говорить часами.

Я надеялась, что это правда. Мне нравилось его общество, а в Гелиосе редко выпадала возможность насладиться им. Визит Сарика согрел мое сердце.

– На протяжении многих лет Сол выбирала Атонов. Твой отец – седьмой. – Сарик улыбнулся. – Знаю, что говорили тебе наставники. Кое-что из их слов – правда. Но в чем-то они солгали. Тебя учили, что Великое Разделение произошло совершенно неожиданно. Люмос и Сол тысячелетиями жили в мире, деля небо и охраняя свои творения – тех, кто жил внизу, на земле. Первые люди были созданы Скульптором, который также создал Сол и Люмоса. Он дал новой расе все, что могло понадобиться для выживания. Воду для их тел. Воздух для их легких. Еду, до тех пор, пока семена, которые дали для посадки, не вырастут, чтобы подарить свои первые плоды. Список можно продолжать бесконечно. На протяжении веков все было хорошо.

Я знала это из своих собственных исследований.

– Наставники никогда не говорили тебе, что Люмос и Сол любили друг друга. Когда они появлялись на небе одновременно или когда их пути совпадали, случалось редкое затмение, благословения лились дождем на людей земли. Никто точно не знает, что их разлучило.

Я не была уверена, могло ли это быть правдой. Неподвижное положение богини солнца сжигало нашу воду и пищу, превращая Гелиос в песок и пепел.

– Тебе, вероятно, говорили, что Сол предложила заключить перемирие и разделить небо. Это было не похоже ни на что, что земля видела до этих пор.

– Великое Разделение.

Сарик кивнул.

– В свитках говорится, что два бога встретились в последний раз. Каждый из них держал в руках огромный топор, которым они рассекли землю, разделив ее между собой. Сол осталась в северном небе и забрала каждую душу на своих землях, в то время как Люмос отправился на юг. Много веков спустя каждый бог выбрал себе наследника – того, кто станет их представителем на земле и будет нести крошечную долю божественной силы в своем сердце.

Нервно заламывая пальцы, я опустила взгляд на свои ногти. Сарик сказал, что кое-что из того, чему нас учили, было правдой, а кое-что – нет. Эта часть была ложью, ведь мой отец не обладал сердцем, способным вместить величие и мощь Сол. Если только сама Сол каким-то образом не испепелила его, оставив только прах, чтобы заявить права на мою мать, мертвую и невиновную в грехах, что приписывал ей Атон.

Сарик осторожно закрыл книгу.

– Первым Атоном была женщина, обладающая великой добродетелью. Она сохранила все записи, потому что ее отец был писцом, а ее готовили ему на замену. Она вела множество дневников, которые гласят, что именно она создала большую часть резных изображений, украшающих внутреннюю часть храма. Будучи первой избранницей богини, она чувствовала, что ее долг – записать свою историю. Но более того, она положила начало традиции. Эта книга, – сказал Сарик, протягивая мне потертый том, – передавалась от Атона к Атону. Каждый из них добавил свой собственный раздел, чтобы история никогда не забывалась. Думаю, как только ты прочтешь эту книгу, твой взгляд на историю нашего государства изменится.

Каким образом? – задумалась я.

– Я не могу. Я боюсь даже прикоснуться к этой книге.

– Эта книга принадлежит тебе, Нур. Как Атена, ты можешь стать новой избранницей Сол.

Я покачала головой:

– Отец порекомендует Зарину.

Сарик удовлетворенно улыбнулся:

– Вот увидишь, выбор останется за Сол. Богиня не всегда прислушивается к советам Атона.

Старший жрец настоял, чтобы я взяла книгу. Он велел мне хранить ее, пока не прочитаю каждое слово. Даже если это означало, что я возьму ее с собой в Люмину. После чего Сарик попытался встать. Я помогла ему подняться и поддерживала, пока он шел к выходу из моей комнаты.

– Почему эта книга не у отца?

Жрец поджал губы:

– Он добавил все, что хотел, сразу после того, как был избран. После этого Атон отдал книгу нам, чтобы мы хранили ее, пока не будет назван следующий избранник Сол. Мне пора идти. Боюсь, мое тело требует отдыха.

Обеспокоенная, я держала его за руку.

– Могу я тебя проводить?

Сарик покачал головой:

– Я поднялся по лестнице, Атена, а значит – могу и спуститься. Просто я уже не такой бодрый, как раньше.

В этот момент на ступеньках показался даже не запыхавшийся Киран. Сарик был слишком упрям, чтобы позволить мне помочь ему. К счастью, старший жрец не возражал против помощи Кирана, который одной рукой взял Сарика за руку, а другой приобнял его за спину. Взгляд Кирана на мгновение встретился с моим, прежде чем он медленно начал спускаться по ступенькам.

Я развернулась и увидела Ситали, прислонившуюся к стене со скрещенными на груди руками.

– Послать Берона ко мне этим утром было твоей идеей или идеей Келума?

Проигнорировав ее, я пошла обратно по коридору. Она последовала за мной в комнату и сразу же заметила книгу:

– С каких это пор ты читаешь?

– С тех пор как научилась. Неужели за все годы ты этого не заметила, сестра? – спросила я небрежным тоном, зная, что, если придам книге чрезмерное значение, она потребует показать ее.

Ситали закатила глаза и, забыв о книге, вернулась к предыдущей теме разговора:

– Чем вы с Келумом занимались этим утром?

Я приподняла брови и ответила, как будто это было очевидно:

– Позавтракали.

– Вас не было внизу, – обвинила она.

Я думала, что Берон сможет отвлечь ее. Однако, похоже, вместо этого сводная сестра повела брата Келума на наши поиски. На секунду мне стало жаль Берона.

– Мы завтракали на корабле.

Она уперла кулаки в бока:

– Когда будет моя очередь?

Я тяжело вздохнула и поплелась обратно к столу, где взяла книгу и снова забралась на подоконник.

– Не знаю, заметила ли ты, Ситали, но я не Келум. Если хочешь провести с ним время, придется попросить об этом его. А не меня.

– Когда, если ты занимаешь почти каждый час его свободного времени? – кипела она.

Я ухмыльнулась:

– Тогда это должно тебе о чем-то намекнуть.

Если бы взгляды могли обжигать, я бы превратилась в кучку пепла.

Устав от нашей ссоры, я закатила глаза и открыла книгу, которую одолжил мне Сарик, делая вид, что медленно просматриваю страницу. Хотя жрец и сказал, что я имею полное право ее прочитать, я обязана вернуть ее как можно раньше, потому что это долг Сарика – защищать дневник Атонов.

Ситали ошибалась. Я не занимала все свободное время Келума. С удовольствием сделала бы это, позволь он мне, однако я не хотела давить на него. Келум рассчитывал, что мы обе отправимся в Люмину, где он сможет принять решение, основываясь на том, что узнал о нас. К тому же ему нужно было спросить мнение Люмоса о том, кто достоин стать его избранницей. И справедливости ради, нам нужно было посмотреть на Келума не только здесь, но и на родине, чтобы понять, соответствует ли он нашим стандартам.

Меня осенила одна мысль. Сообщил ли Келум Ситали, что мы уезжаем всего через несколько дней?

– Ты уже собрала вещи? – решила проверить я.

– Я не поеду домой только потому, что вы вместе позавтракали, – огрызнулась сестра. – Мне просто нужно приложить побольше усилий.

Я сделала успокаивающий вдох.

– Я не поэтому спросила. Еще до того, как мы покинули Гелиос, Келум спросил отца, не поедем ли мы в Люмину, чтобы посмотреть, сможем ли жить в темном царстве. Отец просто приберег этот «лакомый кусочек» для себя. И поскольку он настроен решительно, переговоры продвигаются быстрее, чем ожидалось.

Моя сводная сестра открыла от удивления рот:

– Когда мы уезжаем?

– Бал состоится в среду вечером. Мы отплываем в четверг утром.

За возбуждением, блестевшим в темных глазах Ситали, скрывалась хитрость. Еще никогда она так не походила на отца. Меня пугали знакомые вспышки ненависти. Я хотела выцарапать ей глаза, просто чтобы не смотреть на них снова. Не видеть, как он отражается в них. Если бы нашим отцом был другой мужчина, изменились бы и мы?

Ситали развернулась и вышла из комнаты, небрежно хлопнув дверью.

Я прочитала слова первого Атона, написанные ее собственной рукой. История этой женщины была полна благоговения и благодарности. Она чувствовала себя недостойной такой высокой должности. Эта женщина была скромной. В ней нашлись все те качества, которые отсутствовали в моем отце. Я была полна решимости узнать, почему Сол выбрала его после того, как начала с такого идеального кандидата.

Но сначала – ужин.

Все еще одетая в темно-малиновое платье, которое своей расцветкой напоминало свежий синяк, я спустилась вниз. Хотя официального приема не планировалось, еда уже ждала нас в большом зале. Наполнив свою тарелку, я присела. Служанка быстро поставила передо мной два кубка: один с водой, а другой – с вином. Я поблагодарила, и она снова заняла свое место у стены, осматривая остальных, чтобы понять, не нужна ли кому-то ее помощь.

Люстры снова были опущены, заливая пространство теплым светом.

Кто-то сел напротив меня. Я посмотрела в улыбающееся лицо Берона.

– На этот раз тебя послали, чтобы отвлечь меня?

Брат Келума рассмеялся.

– Нет, я просто был голоден и выбирал самую красивую девушку в комнате для компании.

Я огляделась, как будто что-то искала. Берон, последовав моему примеру, оглянулся через одно плечо, потом через другое.

– Ищешь Келума? – спросил он удрученно.

– Нет, ту девушку, что ты описал, – поддразнила я. – Полагаю, ты имел в виду мою сестру. Я заметила, что отвлекать ее – не совсем твое призвание.

На щеке Берона появилась ямочка, а я отпила вина, довольная тем, что моя колкость попала в цель.

– Вы двое настолько разные, – отметил он, разрезая дымящееся нежное мясо.

В этом Берон был прав. Мы с Ситали были такими же противоположностями, как Люмос и Сол. Я все еще не понимала, как эти боги могли полюбить друг друга. Тем не менее в детстве мы с Ситали тоже тепло относились друг к другу. В невинных детских сердцах мало забот.