Текст книги "Дом Затмений"

24

Когда мы покинули пляж, я пошла в свою комнату, чтобы переодеться, и обнаружила, что для меня подготовили ванну. Я едва не растаяла в горячей воде. Соль и песок опустились на дно, а я вымыла волосы мылом, которое пахло экзотическими цветами. Волшебный аромат наполнил комнату.

Смыв соль с кожи, я вышла из ванны, отжала воду с волос и вытерлась толстым полотенцем. Я расчесала спутанные волосы и надела одно из тех платьев, которое не надевала раньше: темно-коричневое и, конечно, отделанное золотом. Я планировала поговорить с сестрой, но только после того, как проведаю Кирана.

Мои глаза постепенно привыкали к тусклому освещению, и я обнаружила, что путь к комнате жреца показался мне более легким, чем раньше. Люмос поднялся высоко в небо. Его свет проникал в каждое из многочисленных окон, которые были такими прозрачными, что с трудом верилось, что вместо стекла в них вставили лед.

Все здесь одевались гораздо теплее, чем у нас в Гелиосе. Я никогда не чувствовала холода, поэтому понятия не имела, способен ли воздух заморозить воду, как говорил Келум.

Пока что льда не было ни в море… ни на реке. Возможно, теплое дыхание Сол растопило его, пока богиня наполняла паруса несущего нас корабля. Я постучалась.

– Войдите.

Я осторожно открыла дверь и увидела Кирана. Он сидел на полу у очага. Пламя потрескивало, а угли меняли цвет от красного к черному.

– Привет.

Киран попытался улыбнуться:

– Привет.

– Надеюсь, я не помешала…

– Нет, – сказал он. Страдание исказило черты его лица. – На самом деле я как раз думал о тебе.

– Правда? – поддразнила я.

Киран только усмехнулся:

– О том, что мы недавно узнали.

– Я бы хотела оставить это между нами.

– Между нами и Келумом, ты имеешь в виду, – поправил он.

– Да, я действительно все ему рассказала.

– А Берон и Ситали знают? – спросил Киран, опуская руки на колени.

– Нет.

Я подошла ближе, присела напротив молодого жреца и стала ждать, что он скажет. Я подумала, что Киран упрекнет меня за то, что забрала Сарика, не позволив прошептать молитвы над телом старшего жреца, или за то, что продолжала жить, хотя прошло всего несколько часов после его смерти. Клянусь Сол, я чувствовала себя виноватой, но знала, что именно этого хотел бы Сарик. Он не только хотел этого, но и ожидал, что мы все продолжим свой путь.

Песчинки в песочных часах моей жизни неуклонно уносились прочь, отсчитывая мгновения до моего совершеннолетия. Когда богиня солнца отдаст мне свою силу, накроет ли она меня, как огромная волна, или же все начнется с посеянного семени, которое прорастет, расцветет и будет неуклонно расти по дороге назад в Гелиос.

– Пока я купалась в море, ко мне пришло видение, Киран.

Он тут же выпрямился.

– Что ты видела?

– Все напоминало короткую вспышку. Я была в Гелиосе, шла по песку к храму. Мой отец ждал меня на вершине.

– Что случилось потом?

– На этом видение закончилось. Все произошло в считаные секунды.

Киран покачал головой, широко раскрыв глаза.

– Мы должны вернуться. Ты должна все исправить, Нур. Даже если в глубине души ты хочешь остаться здесь с ним.

Я кивнула.

– Я надеялась, что ты пойдешь со мной. Я знаю, что неправильно отнеслась к смерти Сарика. Знаю, что есть молитвы и ритуалы, которые ты должен совершить, прежде чем…

Мой голос оборвался.

Киран покачал головой, наклонился ко мне и положил руку мне на плечо.

– Ты поступила именно так, как должна была. Сейчас мы не в Гелиосе. Сарик взял тебя за руку и попросил о помощи. Он знал, Нур. Он знал, что произойдет. Ты отвела его прямо к Сол. Нет такой молитвы, которую я мог бы прошептать, или масла, которое я мог бы втереть в его кожу, чтобы соперничать с тем, что ты сделала.

Я кивнула, слезы полились из моих глаз.

– Ты любила его, – тихо сказал жрец. Я кивнула еще раз. – Он тоже любил тебя, Нур.

Я знала это. Он так много сделал для меня. Сарик был таким добрым и терпеливым. Он много раз подвергал себя опасности, пытаясь защитить меня. Его мудрые советы были бесценны в этом путешествии. Если быть честной, я боялась продолжать жить без него.

– Теперь тебе одному предстоит вести меня, жрец Киран.

Он нежно улыбнулся:

– Нур, я с радостью вернусь с тобой в Гелиос, чтобы ты могла получить то, что принадлежит тебе по праву, но тебе не нужны советы. Ты была рождена для этого. Ты была рождена, чтобы гореть. Тебе нужно только направить свое пламя в правильное русло.

Лицо отца всплыло в моей памяти. Его усмешка была такой ясной, как если бы он сидел прямо передо мной. Я представила, как он горит.

– Отец что-то замышляет. Он не откажется от своего положения без боя.

Киран кивнул:

– Уверен, так и есть, Нур, но когда ты унаследуешь огонь Сол, он не сможет остановить тебя.

Я надеялась, что Киран прав. Испуганный ребенок, притаившийся внутри меня, сжался еще сильнее, задаваясь вопросом, какой удар нанесет отец и станет ли этот удар смертельным.

– Келум надеялся устроить тихий ужин сегодня вечером, чтобы поприветствовать нас в Люмине. Он сказал, что из-за смерти Сарика может отложить прием. Если мы пожелаем.

Киран прислонился головой к стене позади него.

– Сарик был бы категорически против любых отлагательств.

Я улыбнулась:

– Я так и сказала Келуму, но все равно хотела убедиться, что ты не возражаешь.

Киран моргнул, глядя на потолок.

– Я скучаю по нему, но пришло его время уйти. Он сказал мне, что умрет в Люмине, еще до того, как мы покинули Гелиос. Я видел, как ухудшается его здоровье, но не хотел признавать очевидное. Он знал и был готов.

– Но это не облегчает боль от его ухода, – сказала я.

– Нет. Совсем нет.

Несколько минут мы молчали. Только огонь потрескивал в камине.

– Тихий ужин не такая уж плохая идея, – устало сказал Киран.

Вероятно, он хотел быть где угодно, только не на ужине, но я так сильно нуждалась в его поддержке. Иначе не стала бы просить его прийти. У меня осталось не так много времени.

– Я зайду за тобой на закате луны.

Киран кивнул:

– Тебе придется. Я никогда не найду тебя во всей этой темноте.

Я рассмеялась:

– Здесь становится ужасно темно, стоит только Люмосу уйти.

Я попыталась представить окутанный тьмой Гелиос, но это было нелегко.

Берон стоял возле двери, ведущей в комнату Ситали. Брат Келума явно обрадовался, увидев меня. Он отпер дверь, затем наклонился, чтобы прошептать сквозь сжатые пальцы:

– Обожжешь ее немного? Ради меня.

Прежде чем толкнуть дверь и войти внутрь, я не стала давать никаких обещаний, но и не отказалась от этой идеи.

Ситали приподнялась с того места, где лежала на кровати, и злобно посмотрела на меня:

– Что ты здесь делаешь?

– Нам нужно поговорить.

Она снова упала на матрас.

– Ты последний человек, которого я хочу видеть.

– Я могу сделать так, что тебе больше не придется со мной встречаться, – предложила я, устраиваясь поудобнее на ее подоконнике.

Люмос заглянул в окно. Его холодный свет падал на меня, проливаясь на пол и отражаясь от стеклянных плиточных стен, освещая темные углы комнаты.

Губы Ситали задрожали. Слезы потекли из ее глаз, оставляя блестящие дорожки на щеках.

– Я не могу… я больше не могу так!

Я прищурилась, глядя на нее. Ее эмоциональная вспышка совсем меня не растрогала. Она прижала подушку к груди, как делала в детстве, когда была чем-то расстроена.

В течение нескольких долгих мгновений мы смотрели друг на друга. Что-то неожиданное происходило между нами. Что могло так сильно расстроить мою непоколебимую сводную сестру?

Ситали соскользнула с кровати. Я отошла от подоконника, не зная, набросится ли она на меня. Сестра подкралась ближе и бросила взгляд в сторону двери. Она схватила кусок пергамента, обмакнула чистое перо в чернильницу и нацарапала:

Ты видела ее?

Я нахмурилась.

Корону, – написала она.

Почему мы снова должны обсуждать это? Я покачала головой.

Она нужна мне, Нур. Пожалуйста.

Я пристально посмотрела на нее и зажгла свечу на столе. Пламя с дрожанием поднялось, подхватив фитиль, но через секунду выровнялось. Я выдернула пергамент из ее руки и поднесла его к зажженной свече на краю стола. Неровный край бумаги загорелся, постепенно огонь распространился голодными вспышками. Я похлопала по краям, чтобы остановить пламя, и, когда большая часть пергамента была съедена, я бросила его обратно на стол.

– Я не могу вернуться домой без нее, – прошептала Ситали с мольбой в голосе.

– Почему? Почему это так важно для тебя?

Она сжала губы.

– Если ты не скажешь мне, Ситали, как я смогу понять?

Сводная сестра посмотрела на потолок, и слезы полились из ее глаз с удвоенной силой, как будто наверху она видела Сол и молила богиню огня о помощи.

Чем мог угрожать Ситали отец, чтобы превратить ее в нервную, печальную версию молодой женщины, которой она когда-то была? Какое оружие он мог использовать против нее? Что ценила Ситали? Что она любила?

И каким образом он использовал это, чтобы манипулировать моей сестрой?

Гнев наполнил мои вены. Я ненавидела его. Каждый его вздох был позором для моей матери.

Ситали схватила меня за предплечье, мой огонь вспыхнул навстречу ее прикосновению. Сводная сестра вскрикнула и опустила руку, в шоке отшатнувшись и ударившись бедром о кровать. Берон услышал шум и ворвался внутрь, переводя мрачный взгляд с меня на Ситали.

Сестра прижала руку к груди, тяжело дыша.

– Что это было? – спросила она. Слова были такими же колючими, как и ее душа.

– У тебя есть свои секреты, Ситали. А у меня свои. – Я пронеслась через комнату, вытолкнула Берона в коридор и захлопнула за собой дверь.

– Итак, – протянул он, – означает ли это, что она не получит приглашения на ужин?

– Пусть ее вещи доставят в комнату, – ощетинилась я. – И лучше, чтобы за ней все время наблюдали.

Он кивнул, выглядя взволнованным.

– Не хочешь рассказать мне, что на самом деле происходит?

Я бросила на него предупреждающий взгляд. Брат Келума поднял руки, отвечая ухмылкой на мой гнев:

– Понятно, не хочешь.

Я бросилась в холл.

– Если у вас с моим братом ничего не получится, знай, я люблю пылких женщин.

Я не остановилась. В этом смысле Берон мне не нравился, и он это прекрасно знал. Ему просто доставляло удовольствие тыкать палкой в львицу, которая рычала. Укуси я его, он бы так не радовался.

Вернувшись в свою комнату, я нашла книгу там, где ее оставила.

25

Одетая в облегающее платье королевского синего цвета, граничащего с пурпурным, я заперла свою комнату и прошла через холл, чтобы постучать в дверь Келума.

Он встретил меня, когда я возвращалась от Ситали, и спросил, не зайду ли я за ним, когда буду готова к ужину.

Люмин крикнул «Войдите», что я и сделала, ради приличия оставив дверь приоткрытой. Келум был в ванной комнате.

– Я сейчас.

– Не торопись.

Я воспользовалась возможностью побродить по его комнате, быстро поняв, что она обставлена так же, как и моя, оформлена в тех же цветах, с точно такими же стеклянными стенами. Его кровать была огромной, слишком большой для одного человека. Его шкаф был похож на мой. Мебель в моей комнате была изготовлена из светлого дерева, его же – выкрашена в белый цвет.

Свет Люмоса померк. Бог луны почти ушел с небосклона.

– Что ты вообще там делаешь? – спросила я со смешком, пытаясь узнать, сколько еще он пробудет в ванной.

Мне было любопытно, были ли наши комнаты точно такими же, вплоть до тайника, спрятанного в стене. Может быть, именно там Келум хранил корону? Я не нуждалась в этой реликвии, но Ситали, по-видимому, очень хотела ее заполучить. Знай я, что корона здесь, в наше отсутствие я бы попросила Берона поставить охрану у комнаты брата.

Я прошла к стене, ощупывая плитки, пока одна из них не сдвинулась с места. Сунув руку в тайник, я обнаружила, что там ничего нет.

Я закрыла его как раз в тот момент, когда услышала шаги Келума, и бросилась обратно к входной двери. Мое сердце грохотало, огонь, как молния, распространялся по моим венам.

Если бы Келум увидел меня рядом с тайником, он подумал бы, что я хотела украсть его корону. Хотя изначально я действительно планировала это сделать, сейчас я хотела совсем другого. Теперь мне нужно было держать Ситали подальше от Келума, пока я не увезу ее с собой в Гелиос.

Келум наконец вышел из ванной комнаты. С зачесанными назад волосами, одетый в черную тунику, брюки и сапоги, он выглядел как темный король.

По иронии судьбы, единственной вещью, которой не хватало, была его корона.

Я улыбнулась, впитывая каждую деталь его образа, наблюдая, как при ходьбе напрягаются его мышцы под туникой. В руках Келум нес прямоугольную коробку.

– Я надеялся, что ты наденешь это.

Открыв коробку, он показал серебряную цепочку, с которой свисали лунные бриллианты в форме слез. Близнецы моих солнечных бриллиантов.

Я ахнула.

– Я не могу принять от тебя такой дорогой подарок, Келум. Я тронута подобным жестом, знаю, что ты старался мне угодить, но это уже слишком!

– Тогда прими этот подарок от моей матери. Она сделала это ожерелье для тебя.

– Как? Ведь она сейчас в Гелиосе.

Он опустил глаза, выглядя почти смущенным.

– Она сделала это украшение много лет назад, еще до того, как я написал твоему отцу. Берон увидел его во сне, и моя мать хотела, чтобы я отдал его женщине, которая покорила мое сердце.

Феникс в моем животе закружился.

– Я еще не согласилась выйти за тебя замуж. Я даже не уверена, что могу это сделать.

Его ресницы затрепетали.

– Знаю, но я хочу, чтобы оно было у тебя… независимо от того, что произойдет. Оно, как и мое сердце, принадлежит тебе. – Он вынул ожерелье из голубой бархатной коробки. – Пожалуйста! – попросил он, держась за концы цепочки.

У меня пропал дар речи. Узел размером с один из бриллиантов застрял в моем горле. Слезы такой же формы наполнили мои глаза. Я отвернулась, чтобы он не заметил моих чувств, и приподняла волосы, открывая шею.

Келум застегнул ожерелье и провел своими прохладными пальцами по моей коже.

– Спасибо.

Я повернулась к нему лицом.

– Это я должен благодарить тебя.

Келум покачал головой и взял мои руки в свои.

– Мое сердце принадлежит тебе, Нур. После знакомства с тобой я стал еще ближе к Люмосу, потому что теперь я знаю, каково это – любить и желать того, с кем тебе не суждено быть. Я хочу провести остаток своих дней с тобой. Я хочу этого больше всего на свете.

Но у нас имелись обязанности, которые были важнее наших желаний и потребностей. Мы были слугами, сосудами богов, подчинялись их воле.

Свет Люмоса исчез, и комната погрузилась в темноту.

Ужин проходил в одной из небольших столовых. Мы с Келумом зашли за Кираном, прежде чем втроем отправиться дальше по коридору. В комнате стоял простой стол, достаточно длинный, чтобы с комфортом разместить двадцать или около того человек. Вокруг него были расставлены стулья из светлого дерева. Несколько человек, что присутствовали в комнате, разговаривали стоя, не смея занять свободные места до прихода Люмина. Посередине стола стоял высокий канделябр с дюжиной зажженных свечей, заливавших комнату золотистым светом. Берон вошел следом за нами, присоединившись к нашей небольшой компании.

– Спасибо, что пришли, – уверенно сказал Келум, встав во главе стола и указывая мне на место по правую руку от себя. Он отодвинул для меня стул и подождал, пока я сяду, затем занял свое место. Киран сел справа от меня, а Берон устроился напротив. Остальные гости, которых я еще не знала, заняли оставшиеся места по обе стороны стола.

В комнате было тихо, пока не подали воду и вино, а также тарелки с горячей едой, от которой шел пар. Некоторые из блюд я уже видела на балу, который Люмина устраивала в сумеречных землях. В тот вечер у меня было мало времени, чтобы что-либо попробовать. Я была комком нервов, беспокоилась, что план усыпить отца не сработает.

Киран тихо сидел рядом со мной.

Келум прочистил горло и окинул взглядом собравшихся.

– Я хотел бы представить вас Атене Нур и одному из жрецов Сол, Кирану.

Я взглянула на людей, собравшихся за столом. Сидящие рядом с Бероном близнецы с седыми бородами и волосами, широкими носами и добрыми глазами были мне знакомы. Это они поздоровались со мной, когда я пришла пригласить Келума поплавать. Рядом с ними сидела женщина с волосами цвета свежей крови. На шее у нее красовался мех, а волосы были украшены перьями. Рядом с Кираном расположилась пожилая женщина, более почтенная, чем рыжеволосая. Одетая в шерстяное платье и шаль, она стянула свои темные волосы в тугой пучок у основания шеи. Рядом с ней сидел мужчина в шерстяном пальто. Его волосы были светлыми, почти как сухой тростник. Он кивнул мне.

– Атена.

– Это мой совет, – объяснил Келум, называя каждого человека по имени. – Они представляют разные регионы, отвечают за людей, что живут там, потому что я не могу быть везде одновременно. Близнецы, Малкольм и Холстром, родом из восточных деревень.

Мужчины уважительно наклонили головы.

– Грета родом из южных земель – самых холодных в Люмине.

Рыжеволосая женщина кивнула.

– А шумная пара рядом с Кираном – Дженна и Лэндон, с западных равнин.

Эти двое добродушно помахали мне и Кирану.

– Ты можешь путешествовать в другие регионы? – спросила я.

Келум кивнул, обворожительная улыбка расцвела на его красивом лице.

– Я ежегодно посещаю каждый из них.

Это было мило. Мой отец никогда не покидал свой дворец.

– Мне бы хотелось однажды увидеть заснеженные горы, – сказала я, подталкивая колено Келума своим и сдерживая понимающую усмешку. – Конечно, если это безопасно. Келум считает, что мое тепло может растопить их.

Сидящие за столом рассмеялись.

– Я чувствую исходящий от вас жар, – весело подмигнув, сказал Холстром, один из румяных близнецов. – Возможно, Люмин прав!

Келум ухмыльнулся, когда мы наполнили наши тарелки и гости принялись развлекать друг друга разговорами.

Они явно чувствовали себя комфортно друг с другом. Почти как семья.

Берон указал на блюдо:

– Ты должна попробовать это, Нур. Оно такое острое, что меня бросает в пот.

– Я никогда не потею, – невозмутимо ответила я.

Брат Келума приоткрыл от удивления рот:

– Серьезно?

Я закатила глаза:

– Нет, конечно. Разумеется, я потею. Не от острой пищи, но, например, от напряжения.

– Но не от тепла? – уточнил он.

Я покачала головой:

– Мне никогда не жарко.

Киран молча сидел рядом со мной. Я беспокоилась, что ужин был слишком оживленным после недавнего ухода Сарика. Затем жрец протянул руку и положил в тарелку то, что посоветовал Берон. После чего мой друг отправил в рот кусочек перченого мяса. Через несколько секунд его глаза расширились, и он потянулся за водой, залпом осушив свой бокал.

– Вау, – все, что он смог выдавить, как только вода смягчила пожар во рту. Затем Киран рассмеялся.

Я была рада услышать его смех.

Не желая отставать, я взяла кусочек и медленно жевала, пока Берон, прищурившись, ожидал такой же сильной реакции, как у Кирана, или хотя бы пота, выступившего на моей коже.

– И это ты называешь острым? – спросила я, чопорно проглотив.

Близнецы захихикали, и Малкольм, хлопнув Берона по спине, погрозил пальцем в мою сторону:

– Не шути с ней!

Я взглянула на Келума и увидела, что он тоже улыбается.

После этого все, казалось, погрузились в приятную, дружескую беседу, и ужин прошел незаметно. Каждый из членов совета сказал, что им было приятно познакомиться со мной, и, извинившись, удалился, пока не остались только мы четверо: я, Берон, Келум и Киран.

Молодой жрец кивнул в сторону двери.

– Я собираюсь вернуться в свою комнату, если вам ничего не нужно, Атена, – тихо сказал он.

Я знала – использованием официального обращения он возводит стену между нами. Я так много раз делала то же самое с теми, кто был мне дорог, что понять, какое расстояние он устанавливает между нами с помощью формальностей, не составило для меня труда. Но эта стена, по крайней мере, была необходимой, поэтому я с радостью подыграла:

– Спокойной ночи, жрец.

Он встал и склонился в почтительном поклоне, прежде чем покинуть столовую.

Мгновение спустя в коридоре послышались шаги. Огромный мужчина заполнил дверной проем. Он, ухватившись за дверной косяк, тяжело дышал.

– Простите, что прерываю, Люмин. – После поклона он обратил свое внимание на его брата: – Берон, сэр. У нас возникла непредвиденная ситуация.

– Какая такая ситуация? – холодно спросил тот.

– Девушка сбежала, – тяжело выдохнул великан, одновременно разгневанно и устало. Его лицо было красным, а со лба струился пот.

– Как она могла сбежать?

Ножки стула Берона заскрежетали по стеклянной плитке, когда он поднялся на ноги. Брат Люмина обошел стол и вышел за дверь.

Келум устало вздохнул:

– Они найдут ее.

Я не сомневалась. Независимо от того, насколько решительно Ситали была настроена нарушить правила или как отчаянно она хотела найти корону, чтобы не возвращаться домой с пустыми руками, гнев подпитывал волчьи инстинкты Берона. Как будто прочитав мои мысли, снаружи Дома Луны послышался протяжный волчий вой.

Мы с Келумом подбежали к двери, спустились по большой лестнице и оказались на улице. Берон, все еще находящийся в волчьей форме, медленно кружил вокруг Ситали, у которой хватило наглости зашипеть на огромного, рычащего и щелкающего зубами зверя.

– Я не буду сидеть в клетке! – крикнула она, поворачиваясь вместе с ним по кругу. Она приняла приглашение на опасный танец.

– Ситали! – воскликнула я. Мои глаза быстро привыкали к окружающей нас темноте.

– Твои глаза, – сказала она с отвращением.

Должно быть, огонь во мне зажег их.

– Ты не у себя дома, Ситали. Прояви немного уважения.

Девушка напряженно рассмеялась:

– Я больше не хочу здесь гостить.

Я недоверчиво покачала головой:

– Ты хочешь вернуться в Гелиос?

Моя сводная сестра снова заплакала, хлопая себя рукой по груди, которая взволнованно вздымалась под ее ладонью.

– Я не могу.

– Что ты не можешь?

– Я пока не могу вернуться в Гелиос! Не могу! – закричала она, полностью теряя над собой контроль. – Я не могу вернуться, и ты знаешь почему.

– Ситали, я могу организовать корабль, который доставит тебя домой, – любезно предложил Келум.

Смех Ситали был жалким. Она покачала головой:

– Я не могу уехать без того, что ищу. Верно, Нур?

– О чем она говорит? – спросил Келум.

Чтобы успокоиться, Берон бросился в морские волны, где снова превратился в человека. Келум снял с себя тунику и бросил ее брату, который, выходя из моря, обвязал ее вокруг талии. Он встал рядом с Люмином, с его кожи стекали капельки соленой воды.

– Я бы тоже не отказался узнать, о чем она говорит.

Берон стряхнул воду с волос и бросил на Ситали, а затем на меня ленивый взгляд, который был намного страшнее, чем обеспокоенный взгляд Келума. Похоже, он изо всех сил пытался скрыть, насколько зол на Ситали, и я знала, что скоро он рассердится и на меня. И Келум тоже.

Ситали не могла и дальше притворяться. Она собиралась рассказать им о поисках короны лунного света.

Я выпрямила спину, надеясь, что, если расскажу все сама, это смягчит удар и они все поймут.

– Ваши подозрения были верны. Отец попросил нас принести ему корону лунного света. Вот почему он согласился выдать одну из своих дочерей за Люмина, а переговоры в сумеречных землях прошли так быстро и гладко.

Ситали сердито смахнула слезы. Скорее всего, когда сводная сестра восстановит контроль над своими эмоциями, она возненавидит меня за то, что я рассказала правду. Ситали наверняка заявит, что я все испортила, что сама она никогда бы не выдала наш секрет. Ложь, в которую она заставила бы себя поверить.

– Он хочет завоевать Люмину, – сказал Берон, ущипнув переносицу своего некогда сломанного носа.

– Он хочет завоевать весь мир, – поправила я.

Ситали была в ярости, даже когда плакала, даже когда изо всех сил пыталась выровнять дыхание. Она медленно двинулась к морю. Ее зубы стучали, как будто она замерзла.

Келум подошел ко мне.

– Я спросил тебя… В сумеречных землях… Спросил, не охотишься ли ты за моей короной.

Я выпрямилась, когда его грудь коснулась моей.

– Я же сказала «да».

– Я думал, ты шутишь, – тихо отозвался он. Люмин провел ладонями по моим обнаженным рукам, его прохладное прикосновение успокаивало пламя в моих венах.

Ситали перестала плакать и махнула рукой в нашу сторону:

– Ты даже не сердишься на нее!

Он действительно не злился, чего она никак не могла понять. Я сказала ему правду о том, кто я, точно так же, как сейчас открыла свой страшный секрет. Ситали же все еще не знала о моем наследии или о том, что через два дня я стану новым Атоном.

Сестра с отвращением покачала головой:

– Просто невероятно! Я ненавижу вас обоих.

Она подобрала юбки и поплелась обратно в Дом Луны. Несмотря на ее измотанное состояние, я знала – сестра не уйдет и не перестанет искать корону, которую так сильно желала получить. Какой бы Ситали ни была, стоило ей только положить глаз на что-то, она никогда не сдавалась. Она могла сделать паузу, чтобы перевести дыхание. Могла плакать. Паниковать. Злиться. Но она никогда не останавливалась.

Панические рыдания вырвались из ее хрупкого тела, и я не могла не смотреть, как она убегает.

Я понятия не имела, как ей помочь. Это поражало больше всего. Ситали боялась сказать мне, зачем ей возвращаться домой.

Но она ясно дала понять, что не может вернуться без короны в руке. При мысли о том, что отец причинит боль ей или даже Зарине, у меня скрутило живот. Ибо какими бы ужасными ни были мои сестры, нас троих воспитал жестокий отец, неудержимый нрав которого распространялся на всех.

Пальцы Келума скользили вверх и вниз по моим рукам.

– Прогуляешься со мной?

Я кивнула.

– Берон.

После молчаливого обмена взглядами Вольвен сердито бросился за моей сестрой.

Келум повел нас прочь от Дома. Мы оставили две одинаковые дорожки следов на влажном песке, когда волны потянулись к нашим ногам, так и не догнав их.

– Честно говоря, я подозревал, что вы с Ситали ищете корону или что твой отец хочет ее заполучить, – признался Келум, когда мы были так далеко от Дома, что я больше не могла разобрать его очертания в темноте. – Вот почему в сумеречных землях я предупредил тебя, что ты не найдешь ее.

– Хочешь сказать, что короны не существует? – спросила я.

– Нет, она существует, но не так часто появляется. Люмос дал мне ее в тот день, когда выбрал меня Люмином. – Келум сделал паузу, словно собираясь с мыслями. – Бог луны не хочет, чтобы люди кланялись мне или думали, что я правлю ими. Для него я посредник, а не правитель. Я не стою у Люмоса на пути, а способствую его общению с народом.

– В тот день Берон не видел корону?

Люмин покачал головой.

– Моя мать видела. Это был единственный способ убедить ее пойти со мной в Дом Луны. Я показал корону ей и жрецам в тот день, когда меня избрали, но Берона не было дома. Он вернулся только через пару дней. Мой брат ушел на охоту, чтобы раздобыть нам еды, и, пока был в лесу, превратился в Вольвена. Он был в ужасе, потому что не понимал, что происходит. Берон рассказывал, что в первый раз превращение было мучительным. Он думал, что так будет всегда, но боли больше не было.

– Ему нравится быть Вольвеном?

– Большую часть времени он наслаждается этим. Но иногда случаются трудные дни, когда долг кажется бременем, а не честью.

Моя сестра сделала сегодняшний день одним из самых трудных. Келум остановился на уединенном участке береговой линии, где на песке лежало несколько валунов, которые медленно разрушались прибоем во время прилива. Мне стало интересно, насколько большими они были в начале и кто оставил их здесь. Ведь поблизости не было гор.

Келум нежно поцеловал меня в лоб.

– Она не найдет корону. Позволь ей искать, где душе заблагорассудится. До тех пор, пока Ситали не пытается снова причинить тебе боль, она может разыскивать реликвию бога луны.

Глаза Келума на мгновение задержались на мне, и внезапно холодный блеск окутал его лоб. Бело-голубая, покрытая рубцами корона лежала прямо на его коже, а не поверх нее. Реликвия была сделана не из металла, а из лунного света. Она была такой же частью Келума, как Вольвен – Берона.

Я подняла руку. Люмин опустил голову, когда я провела большим пальцем по венцу лунного света, чувствуя только его шелковистую кожу, и ничего больше. Удивленно улыбаясь, я притянула его лицо к своему и прижалась губами к его губам.

– Она прекрасна, – сказала я.

– Тебе не нужна моя корона, Нур, – заверил Келум.

– Я больше в ней не заинтересована.

Каким-то образом то, за чем я первоначально пришла сюда, оказалось последним, что мне было нужно.

– Вопрос в том, заинтересована ли ты во мне, Нур? – прохрипел он.

Я снова прижалась к нему в поцелуе и, медленно отодвинувшись, прошептала:

– Да.

Когда звезды сверкали в темноте, такие же бесчисленные, как песчинки под нашими ступнями, между мной и Келумом не осталось секретов, только его губы на моих, когда мы полностью отдались друг другу.

В момент, когда Люмос снова появился на небе и мы отправились из уединенного скалистого места обратно в Дом Луны, я задумалась, горела ли когда-нибудь Сол так же жарко, как я от страсти. Жаждал ли Люмос ее прикосновения так же сильно, как Келум моего. Вынуждены ли мы, подобно богам, которые не хотели ничего больше, чем быть друг с другом, расстаться завтра. Мне оставалось провести с Келумом всего один день, прежде чем я преображусь.

Завтра был мой семнадцатый день рождения.