Текст книги "Дом Затмений"

Раскат грома заставил меня вздрогнуть, отчего мой большой палец проткнул буханку хлеба. Я вытащила его, когда к нашему маленькому столику подтащили еще один стул.

Келум усмехнулся:

– Все еще не привыкла к этому звуку?

– Я не знала, что разразилась еще одна буря.

Мой взгляд скользнул по террасам на другой стороне комнаты.

– Хочешь выйти на улицу, верно? – спросил Келум.

Его волосы были немного растрепаны, но выглядели такими мягкими. Мои пальцы зудели, желая прикоснуться к ним, и я засунула руки под стол.

– Очень хочу.

Берон усмехнулся:

– Этим утром Ситали была напугана бурей, но ты, похоже, совсем ее не боишься.

– Не думаю, что она действительно испугалась, – сказала я ему, затем сосредоточилась на Келуме. – Моя сестра боится только одного – превратиться в ничто. Гнев нашего отца гораздо смертоноснее, чем свет, падающий с неба. Она лжет. Она играет с тобой, чтобы вызвать сочувствие.

Келум откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– А ты нет? – В уголках его губ играла дразнящая улыбка, но в его прозрачных глазах читался вызов.

– Почему же? – сказала я, делая глоток воды. – Я занимаюсь этим большую часть времени.

Берон расхохотался и со стоном откинул голову назад.

– Люмос, спаси меня. Она идеальна. Если она тебе не нужна, брат, просто скажи.

Келум покачал головой, и на его красивом лице расцвела широкая улыбка.

– Нур, ты слишком коварна, чтобы быть названной в честь такого яркого, божественного света.

Мой внутренний феникс замурлыкал, удивляясь, откуда он узнал значение моего имени.

Покончив с едой, я вышла на террасу, которая была частично защищена от дождя. Только отброшенные порывом ветра капли могли дотянуться до меня. Келум присоединился ко мне. Было проще видеть разницу, когда рядом были другие. Берон за ужином, например. Люди на пиру. Но в момент, когда мы с Келумом оставались наедине, я забывала, что мне нужно, и позволяла своему сердцу разрушить то, что так тщательно спланировал мой разум.

Завтрак, на котором я рассказала нашу драматическую историю, сад, где мы разделили первый поцелуй, даже танец, когда казалось, что в комнате только мы, были опасны.

Поэтому я выстроила мысленную стену между нами и представила себе лицо Ситали со сжатыми, словно высеченными из камня губами.

– Где Ситали? – спросила я.

– Не знаю.

– Я сообщила ей, что мы поедем в Люмину.

Келум кивнул, засовывая руки в карманы своих темных брюк.

– Думаю, тебе следует провести с ней время этим вечером, – предложила я.

Люмин нахмурил брови.

– Так будет справедливо, Келум. Для нее и для тебя. Ты не знаешь, кого из нас одобрит Люмос. Если слишком привяжешься к одной из нас, а Люмос выберет другую, что тогда?

Я уставилась на дождь, не в силах сосредоточиться ни на одной капле. Только на том, как расстроенно он выдохнул.

– Я бы предпочел остаться здесь с тобой, – сказал он, пытаясь взять меня за руку.

Я убрала ее, скрестив руки на груди.

– Я бы предпочла побыть одна.

Я лгала. Не в первый и не в последний раз, но эта ложь была величайшей во многих отношениях.

Келум помедлил.

– Уверена, что хочешь именно этого?

– Да.

Глубокий, разочарованный выдох донесся из-за моего плеча.

– Мне позвать Берона? – спросил он, беспокойство исказило его красивые черты.

– Мне не нужна компания или сторожевой пес, Келум.

В течение многих лет я прекрасно справлялась в одиночку. Так что я смогу продержаться наедине с собой час. Я могу пережить даже годы одиночества, если придется. Мои прогулки по песку и, казалось бы, бесконечные дни и ночи, которые я провела в одиночестве после смерти матери, научили меня этому.

– Такое чувство, что ты намеренно отталкиваешь меня, Нур, – прохрипел он.

– Ничего подобного.

Но так и было. Я просто не могла заставить себя сказать ему правду.

– Так много всего произошло за такое короткое время; мне просто нужно все обдумать.

– Ты все еще не решила, уезжать ли со мной домой? – спросил он.

– Келум…

Защищаясь, он поднял руки вверх:

– Я тебя понял, Нур. Больше я тебя не побеспокою.

Его шаги постепенно затихли, каждый из них отзывался болью в моей груди. Я бы снова позволила ему подойти слишком близко. Я потратила слишком много сил и ни на дюйм не приблизилась к короне.

Мне пришлось на какое-то время отдалиться от него. Ради собственного блага. В тот вечер, пока Келум проводил время с Ситали, я провела время с бурей.

Гром был моим сердцем, молния – моей кровью.

14

На следующий день, во вторник, Берон не разбудил меня приглашением позавтракать с Келумом. Оставалось два дня, прежде чем их корабль увезет нас на юг, в Люмину.

Я встала и быстро умылась, переодевшись в платье цвета фуксии с глубоким декольте, но красиво задрапированное до пят. В большом зале был накрыт завтрак с множеством люминанских блюд. Настала их очередь принимать гостей.

Я узнала маленькие буханки хлеба и джем, который Келум вчера принес на корабль. Здесь были и терпкие фрукты, нарезанные идеальными ломтиками. Однако я заметила и те блюда, которые мне еще не удалось попробовать. Знакомый смех донесся до моего слуха, и я обернулась, чтобы увидеть Ситали и Келума, сидящих с Бероном в углу. Заметив меня, брат Люмина помахал рукой.

Я закончила пробовать несколько сладко пахнущих блюд и направилась к ним.

– Не помешаю? – спросила я.

Келум и Берон ответили «нет», в то время как Ситали мило улыбнулась и сказала: «Да».

Волосы Ситали были гладкими и блестящими. Ее золотое платье, затянутое под грудью и облегающее бедра, подчеркивая их округлость, ниспадало до лодыжек. На ней не было сандалий. Золотые кольца на пальцах ее ног поблескивали в свете свечей. Такие же она носила и на запястьях в качестве браслетов.

– Отец хочет поговорить с нами после завтрака, – сказала она, злобно ухмыляясь.

Я отхлебнула воды, которая волшебным образом появилась передо мной, и поискала глазами, кого бы поблагодарить, но никого поблизости не оказалось.

– Просто прекрасно.

Келум, чисто выбритый и пахнущий мылом, которое давала мне Вада, был красив, как всегда. Мыло и Сол все еще появлялись по ночам в моей ванной комнате, хотя я не видела Ваду со дня пира. Сегодня Люмин был одет в темно-серый жилет, под которым была заправлена в брюки еще одна накрахмаленная белая рубашка. Берон был облачен во все черное от воротника до кончиков ботинок.

– Унаследовал ли ты способности Люмоса, Берон? – спросила я.

Он выпрямился, бросив взгляд на Келума.

Я намазывала джем на хлеб.

– Я спрашиваю только потому, что в нашей семье все имеют частичку Сол, хоть и маленькую. Мы можем выдержать ее жар, не обжигаясь и даже не чувствуя дискомфорта. Есть ли у тебя подобное благословение от Люмоса?

Келум кивнул в знак согласия, а Берон прочистил горло:

– У меня отменное ночное зрение, и я могу выдержать холодные температуры.

– А у вас в Люмине есть кто-то вроде оракула?

Келум вытер салфеткой рот, не отрывая от меня взгляда.

– В Гелиосе есть оракул? – уточнил Берон.

– Есть. Ее зовут Сфинкс. В ней сохранилось кое-что от женщины, но по большей части она – львица. И уж поверьте, лучше ее не злить, – сказала я, подмигнув.

Ситали толкнула меня ногой под столом, а я ткнула ее вилкой в бедро. Она отодвинулась подальше, разинув рот и потирая больное место.

– Что-то не так, Ситали? – спросила я, приподняв одну бровь.

Келум, слегка наклонив голову, посмотрел сначала на меня, потом на мою сводную сестру. Берон сидел точно так же, как и его старший брат, переводя взгляд с Ситали на меня и обратно.

– У нас нет Сфинкса. Зато в Люмине есть Вольвен, который наполовину человек, наполовину волк. Прежде чем ты спросишь, он не живет в пещере или под землей, – ответил Келум с каменным лицом, но я увидела искорки смеха в его глазах.

– Ваши бриллианты на самом деле сделаны из слез Сол? – спросил Берон с дружелюбной улыбкой на лице. Он многозначительно посмотрел на Ситали.

Она сказала ему? Интересно…

– Слезы Сол? – рассмеялась я. – С чего бы богине плакать?

Ситали напряглась рядом со мной и пронзила Берона суровым взглядом.

– Твой отец сказал, они сжигают любого, кто к ним прикасается. Он дал один Келуму.

– Их нелегко найти, и да, они сжигают всех, кроме меня.

– Почему на тебя они не действуют? – продолжал расспрашивать Берон.

– Точно не знаю. Возможно, потому что я ношу их с самого детства. Тот, кто время от времени выпивает небольшое количество яда, может стать невосприимчивым к его воздействию. Возможно, то же самое происходит и с солнечными бриллиантами.

Я игриво позвенела браслетом и засунула руку под стол, страшась вопроса, который, как я знала, последует дальше.

Он подтолкнул Ситали локтем:

– Почему у тебя их нет?

Моя сводная сестра замерла, гнев плавил ее кости, пока она не стала неподвижной, как труп.

– Моя мать подарила мне их вечером перед смертью, – вмешалась я.

Гнев Ситали вылился через край.

– Скажи-ка, Келум, корона, которую ты прячешь, на самом деле сделана из лунного света?

Берон перестал смеяться после того, как я ответила на его вопрос. Больше никто из сидящих за столом не шутил. Тишина, густая, как варенье в банке передо мной, воцарилась между нами.

– Так и есть, – сказал Келум. – Но поскольку эта реликвия священна, никто не видел корону, кроме меня и Люминов, что раньше помогали богу.

– Хочешь сказать, что твой брат не видел корону? – презрительно усмехнулась Берону Ситали.

В голосе брата Люмина не было гнева, когда он ответил:

– Ни разу.

Ситали повернулась на стуле, пренебрежительно посмотрев на братьев, и перевела взгляд на меня:

– Мы не должны заставлять отца ждать. Ты закончила?

Я встала, чтобы уйти.

Взгляд Келума скользнул по моей шее, оценивая исчезающие синяки.

– Увидимся позже?

– Может быть.

Ситали резко посмотрела на нас и зашагала прочь. Пробормотав «Прощай», я последовала за ней в комнату отца. Я не могла принять предложение Келума встретиться, потому что, честно говоря, вероятность нашей встречи во многом зависела от отца: чего он хотел, в каком расположении духа находился и направит ли свое недовольство на меня.

Сарик и Киран тоже были в покоях Атона. Отец жил в золотой от пола до потолка комнате, обставленной такой же золотой мебелью. Был ли это настоящий дорогой металл или только краска, я не могла сказать. Серый свет, льющийся в окно, не мог уменьшить ощущения солнца, царящего внутри. Золото сияло. Даже мои солнечные бриллианты, казалось, радостно гудели, как будто увидели друга, с которым давно не встречались. Покои отца с легкостью могли вместить пять моих комнат.

Вдобавок рядом с огромной кроватью и закрытой дверью, которая, как я предполагала, вела в ванную, стоял длинный стол со стульями. Он выглядел достаточно большим, чтобы вместить всех сопровождающих как Атона, так и Люмина.

Киран и Сарик тихо сидели на своих местах. Отец указал на стулья напротив жрецов Сол. Ситали скользнула на место поближе к отцу (к счастью), а я заняла стул рядом с ней.

Ее стремление быть по правую руку от Атона сыграло мне на пользу.

Она стала своего рода барьером между нами.

Отец не терял времени даром:

– Вы отправитесь в Люмину.

Ситали не попыталась сообщить ему, что мы уже знаем о предстоящем путешествии. Я тоже промолчала.

– Кто именно должен отправиться в Люмину, Атон? – мягко спросил Сарик, отводя глаза.

– Вы четверо. Сам Люмос должен одобрить союз между его Люмином и той, на которой он захотел жениться. К тому же Люмин опасается, что вы не сможете приспособиться к темноте, что царит в его королевстве.

Вряд ли Келум описывал это подобным образом. Киран сидел тихо, но взволнованно вцепившись в край стола. Обладай он моими способностями, там бы точно остались обугленные следы его пальцев.

– Значит, даже если Келум выберет Нур, – промурлыкала Ситали, – Люмос может отвергнуть ее и выбрать меня в качестве невесты Люмина?

То, каким образом был задан этот вопрос, заставило меня задуматься, не замышляет ли она что-то.

– Все верно, – ответил отец. – Мне нужно, чтобы вы все, оказавшись в Люмине, усердно работали для достижения нашей общей цели.

– Речь о том, чтобы направить Атен на правильный путь? – спросил Сарик, терпеливо ожидая объяснений отца. Старец сложил руки на животе и откинулся на спинку золотого стула. – И напоминать им о свете?

Отец рассмеялся, хотя ничего смешного жрец не сказал. Он взглянул на дверь. Паранойя охватила его, как буря охватывает корабль. Он пересек комнату, открыл дверь, проверил коридор и снова запер свои покои. Вернувшись, Атон оперся руками о стол.

– То, что я собираюсь сказать, не должно выходить за пределы этой комнаты.

Сарик и Киран почтительно склонили головы. Они служили Сол. А поскольку отец был ее Атоном, жрецы подчинялись и ему, а затем и нам, Атенам.

– Моим дочерям было приказано сделать все возможное, чтобы найти корону лунного света и привезти ее в Гелиос.

– А как же брачное соглашение? – спросил Киран, подавшись вперед. – Полагаю, кража чего-то столь священного может усложнить жизнь молодоженам.

– Брак тут же будет расторгнут, стоит мне только получить обе короны, – ухмыльнулся отец.

– Что, если это подвергнет опасности одну из ваших дочерей? – настаивал Киран.

– Мои дочери способны за себя постоять, жрец.

Тон отца изменился на тот, который все присутствующие признали опасным.

Тогда заговорил Сарик, мудрейший из нас:

– Вас не пугает Люмос, Атон?

Отец рассмеялся:

– Не больше, чем Сол.

Жрецы богини солнца ахнули, но меня признание отца не удивило. Ему сошло с рук несколько убийств, а богиня даже ни разу не предостерегла его. Что меня действительно удивило, так это его неуважение, особенно к жрецам. Раньше он не позволял себе подобного. До сих пор отец всегда, по крайней мере, притворялся почтительным.

Атон выпрямился.

– Если одна из вас найдет корону достаточно быстро, никому не придется выходить замуж за Люмина.

Ситали заерзала на стуле рядом со мной, но не сказала о предупреждении Келума. Ведь Люмин заявил, что никто, даже его брат или жрецы Люмоса, никогда не видели корону лунного света.

Темный пристальный взгляд Атона скользнул по мне и Ситали.

– Завтра утром, до того как все в Доме Сумерек проснутся, вы обе должны встретиться со Сфинкс.

– Сфинкс здесь? – выдохнула я. Не думала, что она может покидать Гелиос.

Отец начал встревоженно расхаживать взад и вперед.

– Она прислала сообщение, что прибудет сюда за несколько минут до рассвета, но не останется надолго. Приготовьтесь. Будьте почтительны. Внимательно вслушивайтесь в каждое ее слово. Сфинкс не лжет, но говорит загадками.

– Она хочет поговорить со мной и Нур одновременно, отец? – спросила Ситали.

Он остановился.

– Она примет каждую из вас отдельно. Наедине.

Холодный тон, с которым было произнесено последнее слово, означал, что Атон пытался получить разрешение присутствовать, но ему было отказано.

Интересно.

Я видела гравюры с изображением Сфинкс и как она летает. Ее маленькая тень иногда проплывала над дюнами, когда я шла к маме или возвращалась от нее. Я слышала, как отец рассказывал о ее пророчествах, но никогда не видела Сфинкс вблизи. Кроме того, она никогда раньше не изъявляла желания поговорить со мной.

Отец посмотрел на Сарика и Кирана:

– Я хотел сообщить вам о предстоящем путешествии, чтобы вы могли подготовиться, как духовно, так и физически. К тому же вам нужно собрать свои вещи.

Сарик уставился на Атона, и тот нахмурился.

– Хорошо, Атон, – смягчился старший жрец.

Тон его голоса был гораздо добрее, чем выражение лица.

Не говоря ни слова, Киран помог Сарику подняться со стула и вывел его из комнаты.

Отец потер переносицу, бормоча:

– Старший жрец, скорее всего, не переживет это путешествие.

– Зачем вообще им ехать? – раздраженно спросила Ситали.

– Вы – Атены. Ваши тела и души должны быть защищены. Кто лучше подходит для этого, чем избранные жрецы Сол?

Ситали сморщила нос.

– Пошли вместо этого Зуула и его людей. Этот старый жрец – не что иное, как кожаный мешок с костями. Он и муху не сможет защитить.

С яростью, пульсирующей в моих венах, я вцепилась в золотые подлокотники.

Как она смеет говорить о Сарике так бессердечно, так неуважительно!

Мои ладони нагрелись, отчего мгновение спустя подлокотники начали таять. Потрясенно посмотрев вниз, я поняла, что золото, которое я сжимала, расплавилось. На некогда твердом металле остались вмятины.

Ситали при виде этого зрелища удивленно открыла рот, но именно затравленный, почти испуганный взгляд отца заставил меня выпустить расплавленный металл из рук. Он упал на пол, быстро остывая и превращаясь в застывшие брызги.

– Вон. Сейчас же, – пробормотал он.

Мои губы приоткрылись.

– Убирайся! – крикнул он, указывая на дверь.

Ситали вскочила на ноги одновременно со мной. Когда я не исчезла с его глаз так быстро, как он хотел, отец схватил меня за волосы и, протащив через всю комнату, вышвырнул в коридор. Ситали выбежала секундой позже, и дверь покоев Атона захлопнулась, заглушая рев ярости, доносящийся изнутри.

– Что это было? – Ситали тяжело дышала, прижимая дрожащую руку к груди.

– Я не знаю, почему он…

– Речь не о нем, Нур! Как ты умудрилась расплавить подлокотники из чистого золота?

Я покачала головой:

– Понятия не имею.

– Это случилось впервые? – укоризненно спросила она.

Я вспомнила обугленный стол в саду во время завтрака с Келумом. Покачав головой, я направилась обратно в свою комнату. Ситали преградила мне путь, требуя ответа. Я оттолкнула ее, и моя сводная сестра с силой ударилась спиной о стену. Она покачала головой, ненависть исказила ее красивое лицо.

– Я узнаю, какие секреты ты скрываешь, Нур. Тогда Келум и Люмос точно выберут меня.

Решив не возвращаться в комнату, я нашла ближайший выход из Дома Сумерек.

Что со мной происходит?

Киран встретил меня в саду, где все еще стоял стол с обугленными следами моих пальцев. Заметив меня, жрец замер. На его лице отразилась буря эмоций.

– Ты в порядке?

Я только кивнула, отказываясь говорить.

Он подошел ближе и встал прямо у меня за спиной, ближе, чем было бы уместно.

– Ты должен прекратить это, Киран, – прошептала я. – Я хочу, чтобы ты прекратил.

Я скорее почувствовала, чем услышала, как он уходит.

Я откинула волосы с лица и посмотрела на небо. На втором этаже Дома Сумерек было какое-то движение. Ситали задержалась у окна на лестничной площадке, не сводя с меня глаз.

Я шла по извилистым садовым дорожкам к реке, затем вниз по течению, пока Дом Сумерек не исчез из виду. Я не думала о расстоянии, которое прошла, или о том, что осталась одна в незнакомом месте. Я не думала о сером небе, траве, воде и земле. Странное освещение, которое не было светом, но в то же время и не было тьмой, душило меня. Атмосфера была такой тягучей и вязкой, что я ощущала ее затхлый привкус.

Представив, что нахожусь в дюнах, я шла, не останавливаясь. Было место, где река углублялась и извивалась так сильно, что я не могла следовать за ней. Я срезала путь через лесистую местность, ожидая найти ее снова, но река так и не появилась. Тусклые и мертвые деревья окружали меня. Казалось, они становились толще, несмотря на их хрупкие тощие очертания.

Я попыталась вернуться по своим следам, но не смогла найти никаких отпечатков на серебристой почве.

Я пошла в том направлении, которое, как я думала, приведет меня обратно… и обнаружила, что безнадежно заблудилась.

Одна.

В бесконечных, неописуемых дюнах я бы никогда не сбилась с пути. Я знала каждую гору и каждую песчинку наизусть. Однако я не знала сумеречных земель и проклинала себя и свой темперамент за то, что ушла так далеко от реки и Дома Сумерек.

Я присела на валун, чтобы отдохнуть. Обдумывая, что делать дальше, я крутила браслет на запястье. Бриллианты потеплели от моего прикосновения. Были ли они виноваты в том, что я обжигала и плавила вещи? Или слезы Сол ни при чем, а я превращаюсь в монстра?

Закрыв глаза, я представила дюны и Дом Сумерек, примостившийся посреди них. С моего запястья заструился свет, указывая прямо на место, которое мне нужно было найти. Я открыла глаза, желая, чтобы все было так просто, и обнаружила, что от моих бриллиантов все еще льется свет, озаряющий лес.

Я бросилась через холм, но резко остановилась. Страх сковал мое сердце. За мной следил огромный черный волк. Когда под моими ногами хрустнула ветка, зверь остановился, повернул морду и понюхал воздух. Я, как могла, спряталась за деревом, прикрыв сверкающие бриллианты на запястье и согнувшись так, чтобы скрыть свет, исходящий от моего браслета, под юбкой. Я замерла, мое сердце колотилось, желая, чтобы Сол сожгла мой запах.

Зверь громко завыл. От этого звука у меня задрожали колени, а волосы на затылке встали дыбом. Мгновение спустя волк исчез за следующим холмом. Я надеялась, что зверь действительно ушел, а не решил хитроумно обогнуть холм, чтобы напасть на меня со спины.

Свет от моего браслета направлял меня, побуждая следовать за темным существом. Я долго прислушивалась к каждому шороху, но ничего подозрительного не услышала.

Свет от бриллиантов усилился, словно побуждая меня двигаться вперед. Я набралась смелости пробраться сквозь колючие деревья, следуя по волчьей тропе, пока она не поредела и я снова не увидела извилистую реку. В этот момент свет исчез, а встревоженный Келум и взъерошенный Берон показались на небольшом холме. Люмин бросился ко мне, обнял и закружил так, что мои ноги заскользили по серой траве.

– Слава Люмосу! – выдохнул он мне в волосы. – Где ты была?

Я крепко обняла его за плечи, вдохнула знакомый запах, которому все еще не могла дать названия, и позволила себе насладиться мгновением.

– Я пошла прогуляться и заблудилась, – призналась я. – Только несколько секунд назад мне удалось вернуться к реке.

– Уже так поздно. Тебя не было несколько часов.

Пристыженная, я отстранилась, и он снова поставил меня на землю.

– Я в порядке. Не хотела никого пугать. Просто немного заблудилась.

Келум наконец улыбнулся:

– Немного?

Я кивнула:

– Совсем немного.

Берон кашлянул и заговорил:

– Совсем немного заблудилась.

Я повернулась к нему. На лице брата Люмина было выражение оскорбленной невинности.

– Что? Даже жрецы Сол призывают богиню помочь тебе найти дорогу назад.

Мое сердце замерло.

Так вот что случилось? Это свет Сол исходил от бриллиантов?

– Я не хотела никого беспокоить.

Келум взял меня за руку и не позволил ее отдернуть.

– Не сейчас, – сказал он. В его голосе все еще слышались нервозность и страх. – Пожалуйста.

Я сжала его ладонь и пошла обратно вверх по реке, а Берон побежал вперед, чтобы сообщить остальным, что я в безопасности.

– Ты видел волка? – спросила я.

Рука Келума дрогнула.

– Мы слышали его вой. Я так испугался за тебя.

– В Гелиосе нет волков. Я не знала, что они водятся в сумеречных землях.

– Как тогда ты узнала, что это волк? – спросил Люмин.

– Я часами корпела над книгами. Чтение всегда предлагало мне спасение, каким бы кратким оно ни было. У нас в библиотеке есть книга с историями, написанными до Великого Разделения.

У Дома Сумерек собралась толпа. Берон уже сообщил, что все в порядке, но они все равно обрадовались, когда увидели меня с Келумом. Люмин победоносно поднял наши соединенные руки в воздух. Оглядывая толпу, я заметила Ситали, чья невозмутимость пугала. Сестра улыбнулась. Все выглядело так, будто она не возражала против того, что мы с Келумом держались за руки. Наоборот, Ситали, казалось, искренне радовалась, что меня нашли. Я была не настолько глупа, чтобы поверить в ее спектакль, но мне стало интересно, что она задумала.

В этот момент Ситали бросилась к нам.

– Нур! – сказала она. Ее темные глаза блестели от непролитых слез. – Ты в порядке.

Келум отпустил мою руку, чтобы успокоить ее. Он похлопал мою сводную сестру по спине и даже обнял ее.

Отлично сыграно, Ситали.

Ее темные глаза сверкнули в мою сторону, когда она обняла Люмина в последний раз. Просто невероятно! Коварная обманщица подмигнула мне через плечо Келума.

– Я прикажу принести ужин в твою комнату. Ты, должно быть, умираешь с голоду, сестра, – лепетала она, таща меня прочь от Келума, сквозь толпу, мимо отца, который выглядел скорее злым, чем обеспокоенным.

– Ты хорошо справилась с ролью, – ужалила я ее, когда мы вошли в Дом Сумерек.

– Спасибо, – сказала она, улыбаясь. Мне хотелось стереть эту улыбку с ее лица. – Хотя это я должна сделать тебе комплименты. Твоя игра в потерявшуюся овечку привлекла внимание Келума.

Я вырвала свою руку из ее хватки.

– Думаешь, это была уловка?

– Все, что здесь происходит, уловка, Нур. Ты более наивна, чем я предполагала, если думаешь иначе.

Она направилась в сторону кухни.

– Келум скоро придет тебя проведать. Лучше мне принести еду, которую я обещала, – усмехнулась Ситали через плечо. – Или красавчик жрец опередит Люмина?

Я зарычала, а звонкий смех моей сводной сестры разнесся по коридору.

Оказавшись в своей комнате, я переоделась. Подол моего платья был непоправимо изодран подлеском[2]2
  Подлесок – группа растений в лесу, произрастающих в тени деревьев, которые образуют древесный полог.


[Закрыть] и острыми шипами, густо оплетающими основания деревьев. Ситали появилась через несколько минут. Она принесла поднос с корочкой хлеба, неизвестным мне вареньем, стаканом воды и несколькими кусочками мяса, оставшимися от ужина, который я пропустила.

– Почему ты не попросила слугу это сделать? – спросила я, опасаясь, не подсыпала ли она что-то в мою еду.

Сестра усмехнулась:

– Потому что все они снаружи. Кроме того, Келум будет так тронут, увидев, как сильно я забочусь о своей сестре. Даже готова ей прислуживать.

Я с отвращением фыркнула:

– В конце концов он увидит твое истинное лицо, Ситали. Ты такая же прозрачная, как платья, которые носишь, чтобы привлечь внимание мужчин.

Она с такой силой поставила поднос, что нож для варенья звякнул.

– По крайней мере, я способна привлечь их внимание. Ты же даже не можешь подержать его за руку!

Она была совершенно нелепа.

– Уходи.

Ситали не сопротивлялась. Она подняла руки, изображая невинность и поражение, прежде чем повернуться и выйти из моей комнаты.

Раздался стук, и в комнату вошел Келум. Он оставил дверь приоткрытой, чтобы любой мог заглянуть внутрь. Так моя репутация оставалась незапятнанной. Люмин заметил испорченное платье, лежащее на спинке стула. Также он взглянул на еду, явно оценив добрый жест Ситали. Затем взгляд Келума упал на варенье, и он резко остановился.

– Что это? – спросил Люмин.

– Я думала, оно из Люмины. Ситали принесла его минуту назад.

Он подошел к подносу и зачерпнул ножом немного варенья. Оно было голубовато-фиолетовым с оттенком зеленого. Его кристальные глаза метнулись к моим:

– Ты ела что-нибудь из этого?

Я покачала головой, тяжело сглотнув.

– Ягода ночного терновника растет в диких лесах Люмины. Кто-то сделал из него варенье.

– Оно сладкое на вкус? – спросила я.

– Скорее ядовитое, – ответил Келум. Я ждала, что он улыбнется или рассмеется. Признается, что просто пошутил. Но Келум этого не сделал.

В этот момент я осознала, что Ситали снова попыталась отстранить меня от гонки, в которой мы участвовали.

Она предупреждала, что все происходящее было уловкой. В том числе и поднос с едой.

Тогда Келум и Люмос точно выберут меня.

Может, сестра решила, что ее больше не волнуют мои секреты, и сразу перешла к устранению конкурентки. Избавься Ситали от меня, у нее не осталось бы других препятствий на пути к Келуму, его короне и королевству.

– Я пойду и спрошу, где она нашла это варенье, – сказал Келум, забирая стеклянную банку и поворачиваясь к двери.

– Она будет все отрицать. Скажет, что понятия не имела, что внутри.

– Но ты уверена, что она сделала это умышленно? – уточнил Люмин, поворачиваясь ко мне лицом.

Я обхватила себя руками.

– Она определенно знала, что делает.

Келум вернулся к подносу с едой и поставил банку на место.

– Я пришел сказать, что договор составлен и готов к подписанию. Это произойдет завтра. К тому же подготовка к балу идет полным ходом.

Я кивнула, неуверенная, к чему он ведет. Все, что он сказал, я и так знала.

– Я хочу, чтобы ты поехала в Люмину. Твой отец настаивает, чтобы тебя сопровождали Ситали и жрецы Сол, но чего хочешь ты, Нур? Хочешь, чтобы я отверг Ситали и отправил ее обратно на Гелиос? Если то, что ты говоришь, правда и она только что пыталась тебя отравить, как я могу даже подумать о том, чтобы жениться на ней? Просто… очень трудно соотнести то, какой я видел ее, когда мы проводили вместе время, и… это.

Он указал на банку с вареньем.

– Потому, что ты ее не знаешь, – прохрипела я.

– А тебя я знаю? Кто из вас лжет? Или вы обе не говорите правду? Люди продолжают шептаться о том, что вы охотитесь за короной лунного света. Если так и ты не заинтересована в моем сердце, я предлагаю тебе вернуться домой сейчас, потому что клянусь, что ты никогда не увидишь эту реликвию. Никогда не воспользуешься ее силой. Не то чтобы тебе это было нужно. У тебя огонь в руках, в душе – даже в твоих глазах.

Должно быть, он видел свечение в них, когда говорил.

Я нахмурила брови и пошла в ванную комнату, где на черно-золотой стене висело единственное зеркало. Я смотрела и смотрела, но как ни пыталась, так и не смогла увидеть того сияния, о котором он говорил. В моих глазах не было золота, если не считать янтарных искорок, которые разбавляли шоколадный оттенок.

Прохладный воздух скользнул по моей коже, когда Келум шагнул мне за спину. Он указал на мое отражение и натужно произнес:

– В зеркале этого не видно. – Я повернулась к Люмину лицом. – Но когда я смотрю тебе в глаза, это все, что я вижу. Я не понимаю.

Я тоже не понимала.

– Я верю тебе, хотя и не вижу этого, – сказала я. Мне отчаянно хотелось, чтобы он увидел Ситали такой, какой она была на самом деле. – Ты спросил меня, чего я хочу. Я бы хотела, чтобы ты верил мне, когда я рассказываю об истинной природе моей сестры. Ситали – змея. Если со мной что-то случится или если я решу не уплывать с тобой, помни об этом.

Он приподнял мое лицо за подбородок. Его прохладные пальцы уверенно касались моей кожи.

– А ты?

– О, я тоже гадюка. Разница между мной и Ситали только в том, что я не прячу свои клыки. Я никогда не лгала тебе, Келум. Каждое слово, которое я сказала, было правдой. Готова собственной жизнью поклясться, что Ситали не сможет сказать то же самое, не поведя и бровью.

Келум нахмурился. Видел ли он раньше, как менялось лицо моей сестры?

О чем он думал?

– Каждое твое слово было правдой?

Я кивнула.

Я почти видела, как Люмин вспоминает все наши разговоры. Его вопросы о том, жажду ли я короны лунного света. Тогда я ответила «да». Я сказала Келуму правду, но он подумал, что я шучу.

– О чем твой отец говорил с вами сегодня?

– Он наконец решил сообщить нам о поездке в Люмину и поручил жрецам Сол сопровождать нас в качестве защитников. И… мы с Ситали должны встретиться со Сфинкс перед отъездом. Для этого она сама прилетит сюда.