Текст книги "Лукавый ангел"

– У тебя все равно нет денег, – напомнил ей Грейди. – Или ты намерена поставить на кон те, что одолжила у меня?

– Ладно, на деньги мы не спорим, – согласилась Энни. – Поступим иначе: если выиграю я, то мы становимся настоящими партнерами. И больше никаких секретов! Ты будешь держать меня в курсе всех своих дел.

– А если победа достанется мне? – Энни подумала и неохотно сказала:

– Тогда я расскажу, почему я так часто ходила в юности в кино.

– Чудесно, но этого мало! – Энни закатила к небу глаза.

– О’кей. Я расскажу тебе все! И отвечу на любой вопрос, касающийся меня. Ну, теперь ты доволен?

– По рукам! – воскликнул Грейди и шлепнул ее по ладони. – А теперь отойди в сторону и не мешай работать мастеру.

«Мастер» снова промахнулся, хотя на сей раз мяч едва не задел цель. Зрители разочарованно загудели.

– Это была пристрелка, – заверил их Грейди.

Наступила очередь Энни. Она поплевала на ладони, погладила мяч, повернулась к деревянным бутылочкам левым боком и, прищурившись, изготовилась для броска.

– Давай, Энни! Сбей все фигуры одним ударом! – крикнула из толпы одна из болельщиц.

Энни сделала глубокий вдох, потом медленный выдох, снова взглянула на кегли, улыбнулась и, совершив замысловатый замах, метнула мяч точно в середину мишени. Все фигуры разом упали. Толпа пришла в неистовый восторг.

Первый приз лишь раззадорил Энни, она заявила, что хочет попробовать свои силы и в других играх, как то: мини-баскетбол, метание дротиков по воздушным шарикам, стрельба из водного пистолета по механическому клоуну, раскрывающему рот, в который нужно попасть струей, из пневматического ружья – по красным звездочкам и, наконец, бросание целлулоидных шариков в рыбацкий сачок.

Один из призов – складной нож – она подарила Грейди, остальные призы раздала детям, оставив лишь аквариум с золотой рыбкой для Мейси и панду – себе.

После всех этих забав у Энни разгорелись глазки, разрумянились щечки и разыгрался аппетит. Покупая ей печеное яблоко, фаршированное изюмом и орехами, Грейди спросил:

– Похоже, что в детстве ты была завсегдатаем не только кинотеатров, но и аттракционов. Я угадал?

– Почти, – улыбнувшись, ответила Энни. – Я целый сезон проработала билетером на игровой площадке. Вот тогда-то я и научилась всем этим премудростям. Не имея навыков, столько призов выиграть невозможно.

– Это поразительно! – воскликнул Грейди, глядя на нее так, словно бы видел ее впервые. Как мало, оказывается, он знал об этой удивительной женщине! Однако это не помешало ему попасть под ее обаяние и даже размечтаться о том, чтобы переспать с ней. – Кто ты на самом деле, Энни Кендалл? – спросил он.

– Доешь яблочко и успокойся! – ответила с улыбкой она. – Откуси с этой стороны, я здесь не откусывала. Что же касается твоего вопроса, то я вправе не отвечать на него. Ведь ты проиграл пари! А сколько самодовольства и самоуверенности было написано на твоем лице, когда ты держал мяч в руках. Ты надеялся без труда победить меня, слабую, хрупкую девушку. Но ты просчитался, Грейди, а поэтому обязан исполнять любые мои желания. Я слышу музыку! Там играет оркестр! Обожаю народные танцы! Пошли потанцуем!

Она снова взяла его за руку и потянула к танцевальной площадке. Грейди послушно пошел за ней, радуясь, что его не видит Куинн: он бы хохотал до колик и, возможно, направил бы его в приемную ближайшего психиатра. Прежде Грейди Салливан никогда себе такого не позволял.

Раньше он играл в гольф в загородном клубе, заводил себе любовниц с длинными стройными ногами и пустой головой, ужинал в шикарных ресторанах и танцевал под музыку самых лучших оркестров, одетый в дорогой вечерний костюм. Так почему же сейчас он с улыбкой идиота на лице спешит отплясывать под незатейливые мелодии в исполнении провинциальных музыкантов?

Музыканты расположились на сцене под крышей в виде ракушки. На площадке и вокруг нее собралась большая толпа. Танцевали пожилые пары, родители со своими детьми, влюбленные и даже молодой священник, И поэтому Грейди не смог отказать Энни и тоже включился в общее веселье, попросив какого-то рыжеволосого мальчугана подержать плюшевую панду.

Заключив Энни в объятия, Грейди с наслаждением вдохнул аромат печеного яблока и сахарной ваты, которым она насквозь пропиталась, и ощутил странное желание узнать, какова она на вкус. Его глаза непроизвольно закрылись, пульс участился, а дыхание стало прерывистым и шумным. Он положил Энни ладонь на спину и плотнее прижал ее к себе. Она склонила голову ему на грудь и прильнула к нему всем своим горячим телом. Грейди поймал себя на мысли, что его уже не волнует, как ее в действительности зовут и что «она собой представляет. С ним случилось и нечто не менее удивительное: он стал прислушиваться к печальной песне, которую исполнял один из музыкантов, и даже попытался разобрать слова, но понял только, что речь идет об ангеле, рискующем свернуть себе шею и сломать крылья, если будет летать чересчур низко над землей.

– Однажды ты все равно улетишь, – стала тихонько подпевать Энни, и Грейди запел вместе с ней, чудесным образом угадывая все слова и двигаясь в такт баллады.

Оказалось, что танцевать под музыку в стиле кантри очень просто: два шага вперед, шаг назад, снова шажок вперед, поворот, еще поворот, и все сначала. Грейди уже ни о чем не думал, целиком отдавшись танцу… Их тела стали единым целым и двигались автоматически. И, разгоряченные музыкой и движениями, они даже не заметили, как поцеловались.

Но не успел Грейди подумать, что с этого момента сахарная вата и печеные яблоки станут его любимыми лакомствами, как раздались аплодисменты. Он оглянулся и увидел, что все стоят и наблюдают, как они с Энни танцуют. И даже рыжеволосый мальчуган улыбался и хлопал в ладоши, засунув панду под мышку.

Энни зарделась, словно спелое яблочко, улыбнулась и сделала для публики реверанс. Потом она подошла к рыжему мальчику, чмокнула его в макушку и сказала, что дарит ему панду.

И Грейди понял, что проиграл битву и окончательно пропал. Энни выглядела такой прекрасной и добродетельной, такой милой и обаятельной, что ему даже не верилось, что она живой человек, а не ангел, спустившийся к нему с небес.

Глава 16

– Боюсь, что я не сумею объяснить вам, кто я такая, сэр! – сказала Алиса. – Видите ли, сэр, дело в том, что я – это вовсе и не я.

– А я все равно ничего не вижу, – сказала гусеница.

Льюис Кэрролл

– Ты почему-то больше не танцуешь чечетку на моем лобовом стекле, – сказал Грейди. – Означает ли это, что ты недовольна тем, как провела вечер?

– Вовсе нет, – ответила Энни. – Это означает лишь то, что мне не хочется повторяться. Я всем очень довольна. А ты, как выяснилось, превосходный танцор.

– Но из скромности стараюсь не афишировать свои таланты, – лукаво улыбнувшись, сказал Грейди. – Скромность – это моя главная добродетель, о чем и говорю всем постоянно.

– Ты чокнутый, – сказала Энни, млея от его взгляда и улыбки и ощущая необыкновенную легкость и восторг. Она закрыла глаза и представила себе, что случится, когда они очутятся в спальне Грейди. Долгое молчание, воцарившееся в машине, встревожило его, он дотронулся до ее руки и спросил:

– Ты спишь? Мы уже подъезжаем.

– Нет, – ответила она, не открывая глаза. – А тебе понравилось, как мы провели этот вечер?

Грейди включил сигнал поворота, снизил скорость и начал перестраиваться в правый ряд, даже не пытаясь обогнать идущий впереди автомобиль.

– Ты ведь знаешь, что я в полном восторге, – наконец промолвил он.

– Да, я поняла это, когда ты начал отплясывать вместе с отцом Рикки. Крутой попик, не правда ли?

– О ком ты говоришь? – спросил Грейди, выезжая на извилистую дорожку, ведущую к особняку Пиверса.

– О том молодом священнике, разумеется! Мы с девчонками давали всем святым отцам, преподававшим в нашей школе, какое-нибудь прозвище. Например, отец Великолепный. В седьмом классе я влюбилась в тренера баскетбольной команды церковной лиги. Его звали отец Том. Я стала лидером группы поддержки, чтобы быть к нему поближе. В него влюблялись все девчонки, они не давали ему проходу.

– Ты училась в приходской школе? – спросил Грейди.

– Не смей ничего у меня выпытывать! Мы же договорились! – вскричала Энни. – Или ты забыл, что пари выиграла я? Мне нравится быть загадочной женщиной, так что не задавай мне больше дурацких вопросов!

– Наверное, в детстве и юности ты была заводилой среди одноклассниц, – не унимался он. – Никогда не поверю, что ты росла тихоней.

– Я кричала громче всех и обожала спорт и подвижные игры, – призналась Энни. – Все, больше ни одного вопроса!

Грейди остановил машину напротив особняка, вышел и открыл дверцу для Энни. Судя по довольной улыбке на ее физиономии, этот галантный жест ей очень понравился, хотя она и привыкла сама открывать все двери.

Парадную дверь дома для них распахнул Диккенс.

– Как чувствует себя Арчи? – спросила Энни. – Спит или разучивает приемы самообороны, поскольку Грейди отобрал у него револьвер?

– Мистер Пиверс спит, запершись в спальне, – ответил дворецкий, даже не шелохнувшись. – Спит он всегда крепко.

– Разумеется! – воскликнул Грейди, пропуская Энни вперед. – Каким снотворным ты его накачал? Морфином?

– Я лишь следую указаниям доктора Сандборна, сэр, – обиженно ответил мажордом и, повернувшись, поспешно удалился.

– Зачем ты к нему придираешься? И не стыдно тебе обижать пожилого человека? – сказала Энни, укоризненно качая головой.

– Арчи обзавелся собственным складом наркосодержащих лекарств, а мне должно быть за это стыдно? – возмущенно спросил Грейди. – А как насчет его врача? Если на миг забыть о том, что он доктор, то его смело можно назвать наркоторговцем и вдобавок наркоманом.

– Нет, он не такой! – с жаром возразила Энни, но, спохватившись, сделала успокаивающий вдох и перешла на вежливый тон: – Извини, я немного погорячилась. Просто мне не нравится, когда на людей навешивают оскорбительные ярлыки, называют их аферистами, мошенниками и самозванцами. Я хочу сказать, что сначала нужно во всем разобраться. Мало ли какие могут быть у него обстоятельства!

– Ты пытаешься защитить доктора Сандборна, Энни, и это меня удивляет. Хорошо, хорошо, молчу! Но имей в виду, что когда моя миссия в этом доме закончится, я непременно поговорю с ним о преимуществах жизни пенсионера в собственном домике где-нибудь в солнечной Флориде.

– Уж не собираешься ли ты донести на него в полицию? – не оборачиваясь, спросила Энни, продолжая идти по коридору к своей комнате. – Но почему именно он вызывает у тебя праведное негодование? Почему ты закрываешь глаза на воровство Диккенса?

– Не притворяйся, Энни, что ты не видишь разницы между ними? – сказал Грейди, берясь за ручку двери. – Доктор Сандборн – врач, он лечит людей.

– А вот и кет! – сказала Энни и, толкнув дверь, вошла в комнату. Ей следовало прикусить язычок, но ее понесло: – Диккенс сказал, что он уже давно на пенсии. Так что Арчи – его единственный пациент.

– В самом деле? С чего бы это вдруг Диккенсу откровенничать с тобой? – спросил Грейди, устремляясь в кладовую, чтобы осмотреть ее на всякий случай.

– Может быть, заглянешь и под кровать? – язвительно спросила Энни. – Вдруг оттуда выскочит привидение? Одного только я не понимаю: почему ты проверяешь мою комнату, а не спальню Арчи. Тебе следовало бы не покидать его ни на минуту, а ты вместо этого развлекаешься на ярмарках с особой, которую подозреваешь во всех смертных грехах.

– Тебе станет спокойнее, если я скажу, что полностью доверяю Диккенсу? Он ведь не хочет потерять свой маленький, но весьма прибыльный бизнес. Надежнее телохранителя, чем он, пожалуй, и не найти. И вообще, тебе ли это говорить? Можно подумать, что ты пользуешься здесь каким-то влиянием.

Грейди осмотрел чулан и вошел в ванную.

– Меня здесь все обожают! – самоуверенно воскликнула Энни, вскинув подбородок. – Все без исключения.

Грейди вышел из ванной и, подойдя к ней почти вплотную, заявил:

– Они тебя ненавидят, и ты это знаешь. Только одному мне ты симпатична. – Он погладил ее ладонью по щеке.

Энни потупилась и промямлила:

– Правда? Рада это слышать.

В комнате зависла напряженная тишина.

– Энни? – нарушил ее первым Грейди.

– Что? – чуть слышно спросила она, стараясь не думать о том, что они одни в комнате и стоят рядом с двуспальной кроватью. – Что еще ты хочешь мне сказать?

– Нам нужно решить одну проблему, – сказал Грейди, тесня ее к кровати. – И ты это знаешь.

– Какую проблему? – спросила Энни, взглянув наконец ему в глаза. – У меня нет никаких проблем.

– А вот и есть, Энни. И не притворяйся, что ты не понимаешь, что я подразумеваю секс. Мы должны решить, будем мы им заниматься или нет. Вернее, это ты должна сказать, уйти мне или остаться. Решай скорее, потому что иначе я окажусь в затруднительном положении.

У нее перехватило горло и задрожали колени, так что изобразить на лице ледяное спокойствие ей не удалось, что ее огорчало. Она бы предпочла держаться невозмутимо, так, словно бы рядом с ней стоял один из многих мужчин, с которыми она переспала за свою взрослую жизнь. Но беда заключалась в том, что она не знала, как сохранять невозмутимость в подобных ситуациях, и не умела притворяться умудренной сексуальным опытом женщиной.

– Энни? – сказал он, кладя руку ей на плечо и подступая к ней настолько близко, что она ощутила его дыхание. Она отвернула голову, и он коснулся губами ее шеи.

– Не надо! Это нечестно! – прошептала она, дрожа от прикосновений его языка к ее самым чувствительным местечкам.

– Я ничего не могу с собой поделать, – ответил он и, обняв ее за талию, порывисто прижал к себе, так что она почувствовала низом живота, что у него наступила эрекция. Все смешалось у нее в голове, и она закрыла глаза.

– Энни! – выдохнул Грейди, сжимая пальцами ее ягодицы.

Она судорожно вздохнула, он сжал руками ее груди и начал теребить соски.

– Энни…

Она замерла, чуть дыша, прислушиваясь к новым для себя ощущениям и стараясь не упасть.

Грейди все сильнее сжимал ее в объятиях, и внизу живота у нее возникло сладкое томление. Он плотнее прижался к ней своим окрепшим естеством и снова произнес ее имя.

– Ну что ты заладил – Энни, Энни! – в сердцах воскликнула она, злясь на него за то, что он просто молча не делает того, что собрался с ней сделать.

Грейди отстранился, продолжая, однако, держать ее за талию, и, заглянув ей в глаза, спросил:

– А ты когда-нибудь уже делала это?

Энни вытаращила на него остекленелые глаза и закричала:

– Конечно же, я это делала. Ведь мне двадцать пять лет, поэтому, естественно… я… в общем, да!

– Правда? – с улыбкой спросил он, рискуя разозлить ее и получить удар в солнечное сплетение.

– Да! Представь себе! И много раз! – выпалила она. Он взял ее за руку и, усадив рядом с собой на кровать, спросил:

– И сколько же именно?

Энни вырвала руку, вскочила с кровати и закричала:

– Почему это тебя беспокоит, Салливан? Может быть, тебе нужны их рекомендации? – Она повернулась к нему спиной и, взъерошив пальцами волосы, добавила: – Пожалуйста, оставь меня! Просто тихо уйди отсюда, ладно?

Грейди резко встал и, взяв ее за плечи, повернул к себе лицом.

Если бы она увидела на его физиономии ухмылку, то поставила бы ему под глаз фонарь. Но Грейди смотрел на нее серьезно, даже чересчур. Помолчав, он сказал:

– Я тоже нервничаю, Энни. Потому что чувствую себя не так, как обычно в таких ситуациях. Интуиция подсказывает мне, что это будет нечто особенное, что ты не такая, как все. Ты ведь тоже испытываешь ко мне особые чувства?

– Да, – удовлетворенно подтвердила Энни. – Но ведь мы оба можем ошибаться. Что станет с нами, когда мы отсюда уедем? Что мы будем чувствовать, когда отпадет необходимость все время быть вместе? Не увянут ли тогда наши чувства?

– Я не знаю, что тебе ответить, – сказал Грейди. – Но мне бы хотелось рискнуть. Если, конечно, тебе тоже этого хочется.

Она отпихнула его и принялась нервно расхаживать по комнате, рассуждая вслух:

– Неужели ты не понимаешь, как все это глупо! Я хочу сказать, что наступило новое тысячелетие, а я веду себя так, словно бы мы в восемнадцатом веке. В наше время считается нормальным, что люди, испытывающие друг к другу влечение, вступают в интимную связь. Разве не так! Я это знаю наверняка, я видела это в кино, читала об этом в книгах. Ну, что же ты молчишь?

Грейди сел на край кровати, скрестив руки на груди, подумал и подтвердил:

– Ты абсолютно права, Энни.

– Существует множество способов обезопасить секс и все такое прочее, – продолжала говорить, размахивая руками, Энни. – То есть регулярно заниматься сексом вполне естественно, не так ли?

– Конечно, – кивнул Грейди. – Можешь быть уверена, что я приму все меры, чтобы обезопасить тебя. Ты ведь знаешь, что обеспечение безопасности, в широком смысле этого слова, – моя профессия. Так что об этом не беспокойся.

Энни скинула туфли, схватила миниатюрный аквариум с живой золотой рыбкой, полученный ею в качестве одного из призов, и понесла его в ванную.

– Она еще маленькая, ей рано на это смотреть, – объяснила свой поступок она, вернувшись оттуда.

– Ты ведь, кажется, хотела подарить эту рыбку Мейси! – сказал Грейди, вставая с кровати, чтобы разобрать постель. – Мне страшно даже представить себе, что этой малышке предстоит увидеть в ее спальне.

– Я как-то упустила это из виду, – пробормотала Энни, наблюдая, как Грейди поворачивает ручку громкости на приемнике, стоящем на тумбочке возле кровати. Он действовал продуманно и уверенно, для полноты картины недоставало только черных атласных простыней. Но Энни сомневалась, что таковые найдутся в этом доме, разве что в комнате Дейзи и Юниора. Энни сделала в памяти отметку на сей счет и в следующий момент отчетливо поняла, что она сходит с ума.

В голове у нее все тотчас же перемешалось, тяжесть внизу живота усилилась. Как ни странно, она почувствовала нечто вроде позыва рвоты и подумала, что это, возможно, даже к лучшему. Только лишь Грейди к ней прикоснется, как она изрыгнет на него такую струю, что ему станет не до романтики.

– Мне как-то не по себе, – дрожащим голосом произнесла она.

Грейди обернулся и, скользнув по ней насмешливым взглядом, язвительно промолвил:

– Помнится, кто-то возмущался по поводу рекомендаций…

Он приглушил освещение, вернулся на прежнее место и встал, выразительно сложив на груди руки. Энни собралась с духом и выпалила:

– Со мной это было всего один раз! Когда мне стукнуло двадцать два года, я решила, что не должна быть хуже других, и попробовала. Но у меня нет большого опыта, так что не жди от меня чего-то необыкновенного!

Даже в полумраке она сумела разглядеть, что у него вытянулось от изумления лицо и отвисла нижняя челюсть. Он вряд ли удивился бы сильнее, даже если бы она выхватила из заднего кармана селедку и огрела его по физиономии.

Наконец он захлопал глазами, ухмыльнулся и произнес нечто такое, чего она от него совершенно не ожидала:

– Спасибо, Энни!

– Спасибо? – переспросила она. – Но за что?

Он взял ее за руку и, подведя к кровати, чувственно произнес:

– За что? За то, Энни, что ты не сдаешься без боя. И за то, что ты даешь мне возможность доказать тебе, что один рай – это слишком мало, чтобы хоть что-то в этом понять. И еще за то, что смогу увидеть восторг в твоих глазах, почувствовать, как твое тело начинает понимать, для чего оно создано. И еще я благодарю тебя потому, Энни, что сердце подсказывает мне, что мы оба испытаем на этот раз нечто особенное, такое, чего еще никогда не испытывали. От таких слов Энни начала таять.

– Таких изысканных выражений не подобрал бы сам Том Круз, – наконец произнесла она, не замечая, что он уже стаскивает с нее джинсы. – Ну ты даешь!

Грейди рассмеялся и, подхватив ее на руки, швырнул на кровать. Энни и охнуть не успела, а он уже очутился рядом с ней, волшебным образом умудрившись скинуть ботинки и снять брюки.

Она зажмурилась, чтобы не видеть, как он будет стягивать с себя через голову рубаху, а потом – стаскивать с нее джемпер. Лифчик он, однако, расстегивать не стал, до трусиков даже не дотронулся, а начал покрывать поцелуями ее лицо – глаза, нос, подбородок, лоб и щеки. Потом он потребовал, чтобы она открыла глаза.

Энни закусила нижнюю губу и выполнила его просьбу. Из окна лился серебристый лунный свет. Она отчетливо увидела его широкую грудь, рельефные мышцы рук, блеск его глаз и все остальное, что ей давно хотелось увидеть и что ее пугало.

– Тебе не будет больно, – успокоил ее он. – Не бойся!

– Я тебе верю, – прошептала Энни, сжав его запястье. Женское чутье, однако, подсказывало ей, что, имея такое телосложение, он, возможно, и причинит ей боль, сам того не желая.

Он поцеловал ее в губы, она обняла его за плечи и с жаром ответила на поцелуй, раскрыв рот и просунув ему в рот язык. Это получилось грубо и неуклюже, но ей не терпелось научиться искусству любви. Он оказался хорошим учителем, а она – старательной ученицей. Наградой ей стали незабываемые мгновения блаженства: дрожь, пробежавшая по телу, когда он снял с нее бюстгальтер; жар, охвативший ее, едва лишь на полу очутились трусы; потрясение от поцелуя в грудь и шок от прикосновения к его могучему мужскому инструменту.

Все остальное произошло словно в забытьи.

Запомнились только горячие волны, растекавшиеся по телу, напряжение, сменившееся сладким расслаблением, головокружительные взлеты, умопомрачительные взрывы где-то внутри ее и божественная эйфория.

Он шептал ей ласковые слова и целовал ее повсюду, пока она не расплавилась в его объятиях и не забылась сном, впервые в жизни почувствовав себя так, словно бы наконец очутилась у себя дома…