Текст книги "Лукавый ангел"

Глава 11

Малодушные должны наследовать права лишь на землю, но не на полезные ископаемые.

Джин Поль Гетти

Усадив своего нового плюшевого кролика, которого она окрестила Двойником, на заднее сиденье автомобиля и пристегнув его ремнем, Энни заняла место рядом с Грейди и, чувствуя себя лучше чем когда-либо, пустилась в рассуждения об их дальнейших совместных действиях.

– Ты, наверное, хочешь, чтобы я отвлекла Диккенса, пока ты будешь обыскивать его комнату? – спросила она. – Почему ты так странно смотришь на меня? Я что-то не так сказала?

– Энни, обыскивать его комнату я не имею права, это незаконно. Я намерен лишь осмотреть ее. Улавливаешь разницу? – сказал Грейди.

– Я – да. Но вот поймет ли тебя судья? Готова побиться об заклад, что он упрячет тебя за решетку, по крайней мере лет на шесть, если не на все десять. Ты к этому морально готов? – лукаво улыбаясь, спросила Энни.

– Не злорадствуй, тебя тоже привлекут к ответственности, если меня схватят, как соучастницу, – заметил Грейди. – Уж не намекаешь ли ты на то, что нам лучше отказаться от этой опасной авантюры? Кажется, тебя опять мучает совесть?

– Я хочу отомстить за свои искромсанные вещи и загубленного плюшевого кролика. Если бы я нашла этого негодяя, то убила бы его собственными руками. Как ты думаешь, удалось бы мне избежать наказания?

– Вряд ли, – усмехнувшись, ответил Грейди. – Ты ведь и стоимость пистолета внесла бы в свою налоговую декларацию как «производственные издержки». Ты ведь у нас сама порядочность!

Он свернул с магистрального шоссе на дорогу, ведущую к дому Пиверса.

– Это совершенно не смешно, мистер Салливан, – сказала Энни. – Во мне еще есть недостатки, в частности склонность к мошенничеству.

– Мы все небезгрешны, – миролюбиво согласился с ней Грейди. – Не лучше ли нам вернуться к делу. Так как же ты намерена отвлечь Диккенса?

Энни заерзала на сиденье, не решаясь признаться, что конкретного плана действий у нее еще нет.

– Я готова выслушать твои пожелания, – наконец уклончиво ответила она.

– Мне кажется, что ты должна уговорить Арчи приказать Диккенсу устроить тебе экскурсию по особняку. Скажи старику, что его любимые родственники взбесятся, когда увидят тебя осматривающей их дом с калькулятором и блокнотом в руках.

– Это нечестно, ты угадал мои мысли, Грейди! – воскликнула Энни. – Но раз уж наши идеи совпали, то я схожу к Арчи, как только мы вернемся домой.

– Удачи тебе, мой юный Шерлок Холмс! А я тем временем проведаю Дейзи. Внутренний голос подсказывает мне, что нельзя оставить без внимания такую мудрую даму.

Он остановил машину напротив парадного входа и, выйдя из нее, стал доставать из багажника пакеты и коробки.

– Будь осторожен, – сказала Энни, выбравшись из машины. – Не тебя одного влечет к этому кладезю премудрости!

– Уж не ревнуешь ли ты меня? – спросил Грейди. Энни едва не сказала «да», но спохватилась, что это было бы смешно. С какой стати ей ревновать Грейди к Дейзи или к кому-либо еще? Пара страстных поцелуев при луне еще не основание для того, чтобы претендовать на роль единственной возлюбленной мистера Салливана. Да и вообще, ей такое и в голову не приходило!

– Смотри не промахнись! – воскликнула она и, прижав Двойника к груди, побежала прятать его в комнате Мейси, самом надежном месте во всем доме.

Грейди тяжело вздохнул и стал подниматься вслед за Энни по лестнице, неся в руках все ее пакеты.

Вообще-то на допрос Дейзи ему хватило бы и двух минут, но он предпочел иметь некоторый запас времени.

Дейзи он застал за пасьянсом в утренней гостиной. Она с глубокомысленным видом разглядывала карты, разложенные на чугунном столике со стеклянной столешницей. Подобного умственного напряжения Грейди не видел даже на лицах шахматных гроссмейстеров.

– Здравствуйте, мисс Гудинаф, – вкрадчиво произнес он, замерев в нескольких шагах от столика. – Вы позволите составить вам компанию?

– Разумеется, мистер Салливан! Присаживайтесь! – обрадованно воскликнула Дейзи. – Я решила немного потренироваться в карточной игре перед поездкой в Вегас. Мы с Юниором решили махнуть туда в следующем месяце.

– Как славно! – сказал Грейди, решив не ломать себе голову над напрашивающимся вопросом, почему она выбрала для разминки именно пасьянс, вряд ли пользующийся популярностью среди завсегдатаев казино. – Я рад за вас! Желаю приятного путешествия.

– Я тоже очень рада, – сказала, просияв, Дейзи и, упершись локтями в стол, добавила, заговорщицки понизив голос: – Вы умеете хранить тайну? Возможно, что мы там поженимся! Это ведь не запрещено законом? То есть я хочу сказать, что брак, заключенный в Вегасе, должен быть признан и в Пенсильвании. Во всяком случае, моя подружка Шерл в этом не сомневается. А мой старый приятель Сидней вообще считает, что я напрасно переживаю, потому что в положении «сверху» девушка залететь не может.

– А вы уверены, что Юниор закончил свой последний бракоразводный процесс? – осторожно спросил Грейди.

Дейзи побледнела и пролепетала:

– Нет. И что же мне теперь делать? Может быть, посоветоваться с Шерл? Только вряд ли она мне поможет.

Грейди стало ее искренне жаль. Ему не следовало приходить сюда и вносить смятение в душу этого наивного создания, слишком глупенького для того, чтобы планировать и осуществлять убийство.

– Я попытаюсь это выяснить, – сказал он, желая искупить свою вину. – Это будет несложно.

Дейзи подалась вперед и схватила обеими руками его руку:

– В самом деле? Вы мне поможете? Как это мило с вашей стороны! Вы просто душка! Не понимаю, почему Юниор говорит, что считает вас грязным и гнусным извращенцем, сующим свой длинный нос в чужие стульчаки. Ах, простите, я, кажется, ляпнула глупость!

– Мне доводилось слышать в свой адрес еще и не такие оскорбления, – сказал с улыбкой Грейди н встал со стула. – Приятно было с вами побеседовать, мисс Гудинаф.

Дейзи вскочила и, одернув подол платья, едва прикрывавший верхнюю часть ее бедер, повисла у Грейди на шее и смачно поцеловала его в губы.

Он успел только отметить, что она пользуется мятной зубной пастой, как кто-то положил ему сзади на плечо руку. Дейзи завизжала и в ужасе отшатнулась, Грейди обернулся и получил удар в подбородок.

– Негодяй! – прохрипел Юниор, присев на корточки от его встречного удара в солнечное сплетение.

Дейзи кинулась к нему и, встав на колени, начала его утешать и сбивчиво объяснять, что она лишь хотела поблагодарить мистера Салливана за обещанную ей услугу.

Молокосос согнулся в три погибели и исторг на ковер тугую струю остатков своего обеда.

– Фу, какая гадость! – Дейзи вскочила и замахала в воздухе руками, словно бы пытаясь отогнать не только неприятный аромат, но и самого Юниора. – Милый, чем я могу тебе помочь? – пропищала, однако, она, оправившись от потрясения.

– Пошла вон! Оставь меня в покое! Мне и без тебя тошно! – ответил Юниор и снова испортил ковер.

Дейзи взвизгнула и, покачивая бедрами, поспешно покинула гостиную.

Юниор продолжал рыгать, сопровождая это действо угрозами по адресу Грейди.

– Ты глуп как осел, Молокосос, – в сердцах сказал Грейди, потирая ладонью ушибленную челюсть. Удар, к счастью, был относительно легким и не привел к перелому. – Мисс Гудинаф всего лишь выразила мне свою благодарность за то, что я пообещал узнать, развелись ли вы со своей последней женой.

Юниор моментально перестал портить воздух и ковер, обернулся и, обтерев тыльной стороной ладони рот, спросил, вытаращив рыбьи глаза:

– Что? Нет! Вы не сделаете этого!

– Да, потому что в этом уже нет необходимости, – ответил Грейди. – Во-первых, Дейзи вряд ли простит вам эту выходку. А во-вторых, вы все еще женаты, мистер султан! Ведь именно поэтому вы так перепугались!

Юниор с трудом занял вертикальное положение и угрюмо пробурчал:

– Это не ваше дело!

– Совершенно верно, меня это не касается. Но мне любопытно, действительно ли вы хотели провернуть эту аферу с незаконным бракосочетанием в Вегасе?

Юниор угрожающе прищурился и закричал:

– Я распоряжусь, чтобы вас сегодня же уволили и вывели отсюда вон за ухо, мистер Салливан!

Грейди посмотрел на часы и, нахмурившись, произнес:

– У меня уже трясутся от страха поджилки. Что ж, благодарю за представление, но мне пора, у меня деловая встреча.

Юниор продолжал ругаться и размахивать руками, но Грейди невозмутимо покинул гостиную и вышел в холл, где замер, заметив беседующих о чем-то возле лестницы Энни и Диккенса.

Девушка держала в руке калькулятор и с кроткой улыбкой на ангельском лице говорила:

– Это так мило со стороны Арчи, верно, Диккенс? Я бы хотела, чтобы мы начали свою экскурсию с гостиной. Мне не терпится услышать историю каждой картины, каждого предмета мебели! Антиквариат нынче в цене, не так ли? По-моему, любая комната в этом доме – это сокровищница произведений искусства. Жаль, что Митци отказалась к нам присоединиться, но у нее, вероятно, полно других забот.

– Понятия не имею, – хмуро пробурчал Диккенс. – Может быть, приступим к делу, мисс Кендалл?

Но девушка продолжала нести милый вздор, делая вид, что не замечает, что дворецкий вот-вот взорвется от ярости.

Грейди усмехнулся и отправился на кухню, чтобы насыпать колотого льда в целлофановый пакет и, приложив его к подбородку, проскользнуть в коридор, ведущий в комнату мажордома, дверь которой он намеревался открыть отмычкой.

– А когда мне исполнилось двенадцать лет, я упала с лестницы и повредила передние зубы. Один из них треснул пополам. Боже, какой ужасный у меня был вид! В семнадцать лет я стала подрабатывать после уроков и накопила денег на коронки. Одну из них сделали даже на золотой основе. Вот, посмотрите! – Энни подошла поближе к Диккенсу и открыла рот. Краем глаза она увидела, что Грейди машет ей рукой, стоя в дверях библиотеки за спиной у дворецкого.

– Пожалуй, на сегодня достаточно, – сказала она, отступая от угрюмого мажордома. – Спасибо за увлекательную экскурсию, Диккенс. Я, пожалуй, пойду.

Она догнала Грейди в оранжерее и, задыхаясь, выпалила:

– Еще минута, и я бы продемонстрировала ему, как я танцую чечетку. Где ты пропадал?

– Ты действительно сломала в детстве передние зубы? – пропустив ее вопрос мимо ушей, поинтересовался Грейди.

– Нет, конечно! И чечетку я не танцую. Но я люблю импровизировать! Однако, Грейди, ты обыскивал его комнату битый час! Неужели нельзя было управиться поскорее?

– Я осмотрел не одну, а три комнаты, – ответил Грейди. – Дворецкий занимает роскошные апартаменты с ванной и туалетом. А мебели там столько, что ею можно обставить целый дом! – Он взял Энни под локоть и увлек во внутренний дворик, откуда можно было выйти в парк. – Кстати, на каждый замок я потратил по две минуты, а всего их в двери три! – Он замолчал и ускорил шаг.

– Рекордное время. Вскрывать чужие замки тебя научили в полиции? – спросила Энни, когда они очутились на аллее. – Кстати, что за мебель? Какая-нибудь старая рухлядь?

– Отличный вопрос! – воскликнул Грейди. – Тебя можно смело представлять к повышению! Пожалуй, ты потянешь на должность младшего инспектора. Так вот, моя прозорливая юная леди, мебель действительно старая, но не рухлядь, а отменный антиквариат, и в превосходной сохранности. В ящике его письменного стола я обнаружил подробнейший реестр всего этого богатства с указанием цены каждой единицы.

– Любопытно, откуда у дворецкого деньги на покупку дорогих старинных вещей? – задумчиво промолвила Энни и, войдя в беседку, присела на скамейку.

– По-моему, он успешно проворачивает здесь крупные аферы, – сказал Грейди, садясь рядом с ней. – Два его чулана забиты складными упаковочными рамами. Похоже, что он приторговывает картинами и мебелью. Покупает современные имитации, подменяет ими антиквариат Арчи, выжидает некоторое время, а потом потихоньку сплавляет его коллекционерам. Вряд ли кто-либо из обитателей этого дома разбирается в антикварных вещах настолько, чтобы отличить подлинники от подделок.

– Гениально! – воскликнула Энни. – А ведь Диккенс служит здесь уже целую вечность. Если он выручает на своих операциях даже по двадцать тысяч в год, то за тридцать лет…

– Не смеши меня, Энни! – перебил ее Грейди. – Ты его недооцениваешь. Вспомни-ка лучше, чем он занимается в свободное время! Ну, сообразила? Старикан работает с размахом!

– Нет! Этого не может быть! – пролепетала Энни, выпучив глаза.

– Еще как может! Например, сейчас он копирует полотно Рубенса, и весьма профессионально.

От волнения он взъерошил себе волосы.

– Вот, прохиндей! – вскричала Энни, вскакивая со скамейки. – Выходит, он копирует картины Арчи, вешает свои фальшивки на их место, а подлинники продает!

Она принялась расхаживать по беседке, грызя костяшки пальцев и морща лоб.

– У него под кроватью я нашел примерно дюжину футляров со свернутыми старыми полотнами знаменитых мастеров, – сказал Грейди. – Возможно, он и не продает подлинники, а придерживает их на черный день. Но, так или иначе, без эксперта нам все равно не узнать, какие из картин в доме Арчи поддельные, а какие – настоящие.

Энни снова уселась на скамейку, собралась с мыслями и произнесла:

– Так вот почему у него был такой самодовольный вид, когда я восхищалась полотном, вывешенным на лестничной площадке второго этажа! Должно быть, я любовалась подлинным Диккенсом! Гореть ему за это в аду!

Ей вдруг стало жаль Арчи и захотелось немедленно сообщить ему о проделках его «верного слуги». Пусть Арчи и противный, пакостливый старикашка, но все же он не заслуживает того, чтобы его обкрадывал собственный дворецкий!

– А помимо картин, этот мошенник ничего не ворует? – спросила она, сама удивляясь охватившему ее негодованию. Ведь, в конце концов, ей не должно быть никакого дела до того, как обеспечивает себе старость этот Диккенс.

– Приворовывает он и кое-что еще, разумеется, по мелочи, – подтвердил ее догадку Грейди. – Статуэтки, драгоценные изделия, столовое серебро, забавные безделушки. Я видел у него рисунки бриллиантового ожерелья и заколки Митци, фотографии других ее драгоценных украшений. Пожалуй, она бы немало удивилась, если бы специалисты оценили ее любимые гарнитуры. Они все наверняка фальшивые, а настоящие Диккенс уже давно продал. Нет, каков мерзавец! Голова у него определенно на месте.

– Все это означает, что его можно смело исключить из числа подозреваемых, – промолвила Энни. – Ведь как только Арчи умрет, Митци и Артур поспешат его уволить. Так что для Диккенса было бы чудесно, если бы хозяин прожил до ста лет.

– Ты прочла мои мысли, – сказал Грейди, садясь рядом с ней. – Нужно попросить Мейси навести о нем справки. Правда, это займет у нее уйму времени. – Он усмехнулся.

– Почему? – спросила Энни.

– Потому что его зовут Чарльз. Понятно? Чарльз Диккенс! Представляешь, какую уйму информации Мейси придется перелопатить? – Грейди расхохотался.

Энни тоже улыбнулась и сказала:

– Хотелось бы мне видеть ее лицо, когда она услышит твою просьбу. А что она при этом скажет, я даже представить не могу.

– Да, Мейси – уникальный человек, у нее весьма своеобразный юмор. Да, кстати, а почему ты не поинтересовалась, как прошла моя встреча с другой уникальной личностью, Дейзи Гудинаф?

– Хорошо, я спрошу. Так ты остался удовлетворен общением с этой особой? – язвительно поинтересовалась Энни, произнеся слово «удовлетворен» с особым ударением.

Грейди взял ее за обе руки и, глядя ей в глаза, ответил:

– Да, вполне. Сначала мы побеседовали, потом она просунула язычок мне в рот, гатем я получил удар в челюсть от Молокососа, а под конец сам двинул ему по животу так, что он облевал весь ковер. Вот, пожалуй, и все.

– Я не совсем поняла насчет ее языка, – нахмурившись, сказала Энни.

– Таким оригинальным образом она отблагодарила меня за то, что я вызвался сделать ей одолжение, – невозмутимо сказал Грейди.

– И что же, любопытно, ты ей пообещал? Стать отцом ее детей? – выпалила Энни и попыталась высвободить свои руки.

– Нет, ее интересовало, развелся ли Юниор со своей последней женой. Он сказал, что женится на ней, когда они приедут в Вегас. Постой, Энни! Уж не ревнуешь ли ты меня к Дейзи? Я уже заметил это однажды, но теперь у меня не осталось в этом никаких сомнений. Ты ревнуешь! Это точно!

– А вот и нет!

– А вот и да!

– А вот и нет! Отпусти меня сейчас же! А то укушу!

Но Грейди не хотел отпускать Энни, и ей тоже совершенно не хотелось с ним бороться. Она перестала пытаться высвободиться и с ненавистью уставилась на него. Во всяком случае, ей очень хотелось, чтобы он так подумал.

– Можно, я тебя поцелую? – сказал Грейди. У нее мурашки поползли по спине.

– Ха! – воскликнула она. – Тебе требуется мое разрешение?

Грейди обаятельно улыбнулся. Энни почувствовала, что она вот-вот окончательно растает. Грейди подсел к ней еще ближе и произнес:

– Я стараюсь быть вежливым, Энни, хотя мне это и плохо удается. Дело в том, что после вчерашних поцелуев я совершенно потерял покой. Возможно, все дело в гормонах. По-моему, в этом следует разобраться. – Он отпустил ее руки и взъерошил свои волосы.

– Ах, ты весь дрожишь и горишь, не так ли? Бедняжка. Я польщена, – промурлыкала Энни и сжала его лицо ладонями.

– Ой, больно! – вскрикнул Грейди и, отшатнувшись, схватился рукой за подбородок и повертел головой. – Проклятый Молокосос! Он ведь ударил меня, когда ко мне прильнула Дейзи. Я же тебе уже рассказывал!

Энни хихикнула и спросила:

– А как же насчет поцелуя? Может быть, все-таки попробуем? Обещаю быть нежной.

– Забавно, – пробормотал Грейди и, положив руку ей на плечо, сказал: – Только уговор – лицами, чур, не соприкасаться, только губами!

– Так точно, сэр! – ответила Энни. – А может быть, лучше не надо? – Она прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

Это был чисто риторический вопрос, потому что выпускать Грейди из беседки, не поцеловавшись с ним, Энни не собиралась. Их, вне сомнения, влекло друг к другу, но вот только не перерастет ли это пока лишь чисто физическое влечение в нечто большее? Энни чувствовала, что подобное предчувствие испытывает и Грейди, и это ее тревожило. Желая скрыть охватившую ее нервозность, она решила подурачиться и, встав на цыпочки, по-детски пролепетала, смешно коверкая слова:

– Я в вашем распоряжении, сэр! Вы готовы? – Грейди не заставил ее ждать, он тотчас же заключил ее в объятия и, впившись ртом в ее пухлые губки, просунул ей в рот язык. Она прильнула к нему и обняла его за плечи, борясь с желанием расцарапать ему ноготками спину и, повалив на пол беседки, начать вытворять с ним такие фокусы, которые доведут его до умопомрачения и вынудят поклясться, что – он будет ее любить до конца своих дней.

Грейди стал целовать ее шею и лицо, согревая кожу порывистым горячим дыханием и вызывая во всем ее теле дрожь. Это было уже нечто более значительное, чем обыкновенный поцелуй, нечто пугающее и одновременно возбуждающее. Но вот что именно?

– Это безумие! – прошептал Грейди, словно бы прочитав мысли Энни, и она воскликнула, потрясенная его откровением:

– Именно так! Мы сошли с ума! Чокнулись! Рехнулись! – Грейди нервно хохотнул.

Энни насторожилась: неужели он и в самом деле тронулся рассудком от долгого воздержания?

– Мне вспомнилось, как Арчи, увидев из окна своей спальни Молокососа и Дейзи, предающихся пылкой страсти на этом же самом месте, велел Диккенсу вылить на них ведро воды. Забавно, не так ли? – сказал Грейди и взглянул на забитое фанеркой окошко на втором этаже.

– Разве мы будем заниматься здесь любовью? – удивленно спросила Энни. – Но на это ты не спрашивал у меня разрешения. Речь шла только о поцелуе.

– Не мог же я задать все вопросы сразу, – резонно ответил Грейди и, взглянув ей в глаза, добавил: – Но коль скоро ты сама затронула эту тему, я готов ее обсудить.

В этот момент прогремел выстрел.

– Что это было? – вздрогнув, осевшим голосом спросила Энни. – Стреляли, или мне послышалось?

Вместо ответа Грейди схватил ее за руку и увлек за собой к особняку, не обращая внимания на то, что. она не поспевала за ним в туфлях на высоких каблуках. Лишь когда Энни закричала, что упадет, если он сейчас же не остановится и не даст ей снять обувь, Грейди на секунду замер на месте.

– Сначала в окно Арчи стреляли из арбалета, теперь палят из пистолета. И почему-то это случается тогда, когда мы целуемся. Странно, правда? – промолвила она, скинув туфли и оставшись в колготках.

– Не вижу ничего удивительного, – прорычал Грейди, снова хватая Энни за руку. – И вот что я тебе скажу, милочка: все это очень скоро доконает проклятого старикашку.