Текст книги "Лукавый ангел"

Глава 8

Говорят, что все беды происходят из-за нашей неумеренной жажды денег. Но справедливости ради следует добавить, что из-за нищеты – тоже.

Самюэль Батлер

– Все это очень печально, – подытожил Грейди, продолжая созерцать разгром, устроенный кем-то в спальне Энни.

Это было сказано очень мягко.

Бомбардировка вряд ли бы нанесла этому помещению больший урон. Ураган оставил бы после себя меньшие разрушения. И даже стадо разъяренных бегемотов не сумело бы так навредить в посудной лавке. В свои самые беспокойные юные годы Энни не допускала в своей комнате подобного бедлама.

Слезы навернулись у бедняжки на глаза при виде располосованной на дюжину кусочков новой шелковой комбинации. Энни подняла то, что осталось от этого великолепного изделия, с пола и пересчитала ленты, на которые его раскромсали. Их оказалось ровно двенадцать. Энни отчаянно заморгала и оглядела помещение. Все ее новые дорогие вещи были порезаны на мелкие части. Особенно жалко ей было желтый кашемировый свитер, который она ни разу так и не надела.

Стоя на середине комнаты, Грейди беспомощно молчал. Наконец он раскрыл рот и ляпнул глупость, вполне ожидаемую от бывшего полицейского:

– Что-нибудь пропало? – Энни взорвалась:

– Пропало? Ты не мог бы задать вопрос полегче? Все на месте, но в каком виде! – Она расплакалась.

– Извини, если я тебя обидел своим неуместным вопросом, – сказал Грейди. – Мне никогда не удавалось утешить жертву преступления. – Он развел руками. – Но согласись, что в такой ситуации трудно подобрать верные слова сочувствия.

– Заткнись! – взвизгнула Энни и, закрыв ладонью лицо, побежала в ванную. Оттуда тотчас же раздалось истерическое рыдание.

Грейди последовал за ней и, бегло оглядев помещение, вскричал:

– Выйди отсюда! И ни к чему не прикасайся! Может быть, нам удастся снять отпечатки пальцев.

Энни тупо уставилась на зеркало, на котором красной губной помадой было написано: «Убирайся вон немедленно, иначе умрешь! «

– Четко и доходчиво, не правда ли, – промямлила она, пятясь из ванной в комнату. – Прямо как в фильме ужасов!

Грейди понял, что она близка к истерике, взял ее за руку и подвел к кровати, намереваясь усадить.

– Нет, давай лучше наведем здесь порядок, – сказала Энни. – Иначе я сойду с ума, глядя на весь этот кавардак.

– Да, верно, – согласился Грейди. – Все это надо собрать и сложить в сумку. Где она? В кладовой?

– Да, вон там! – Энни рассеянно махнула рукой на дверь чулана, борясь с желанием упасть на пол и завизжать, суча в воздухе ногами. Силы оставили ее, она села на кровать и пробормотала: – В том фильме надпись на зеркале была сделана кровью, а на полу лежал труп.

– Веселенькие фильмы, однако, ты смотришь, – заметил Грейди, направляясь к чулану.

Энни вскочила и тоже бросилась к нему, движимая надеждой, что там сохранилась хоть какая-то целая вещь, юбка или костюм, на худой конец, блуза.

Но Грейди схватил ее за руку и достал из кобуры револьвер.

– Думаешь, что там кто-то есть? – шепотом спросила Энни, что было глупо, поскольку все это время они разговаривали в полный голос. Вероятный злоумышленник их уже давно бы услышал, если бы действительно прятался в чулане.

– Ступай в ванную! – прошептал Грейди. – Всякое может случиться. Я позову тебя, когда удостоверюсь, что там никого нет.

– Ну уж дудки! – воскликнула Энни и оттащила его от двери чулана. – Я не стану прятаться в ванной. Ты видел, что написано на зеркале. – А вдруг этот парень, который затаился в чулане, тебя застрелит? Что тогда будет со мной? Я окажусь в мышеловке! И не смотри на меня так, Грейди, ты знаешь, что я права, но не хочешь признать свою ошибку.

– Я готов признаться, что являюсь пропавшим в младенчестве братом-близнецом Элвиса Пресли, лишь бы только ты замолчала и убралась отсюда! – в сердцах воскликнул Грейди и высвободил руку. – Хорошо, отойди к двери и будь готова выбежать из комнаты, если начнется пальба. С твоей стороны было бы очень мило предположить, что меня застрелят.

– Забудь об этом! Иди в кладовку, Грейди! Или мне велеть служанке принести нам чаю с пирожными, чтобы было веселее ждать, пока этот негодяй сам выйдет из своего укрытия? – рявкнула Энни.

Грейди взмахнул револьвером:

– Иди к двери. Живо!

Как только Энни, ступая по останкам своего нового гардероба, приобретенного на выданный ей Арчи аванс, отошла к двери спальни и взялась за дверную ручку, Грейди сделал страшное лицо и, сжимая револьвер в правой руке, стал потихоньку подбираться вдоль стены к чулану.

Затаив дыхание, Энни ждала, когда он распахнет его дверь.

Грейди резко дернул за ручку – дверь раскрылась, стукнувшись о стену с такой силой, что едва не слетела с петель, и детектив, держа оружие в вытянутых руках, на полусогнутых ногах вошел в чулан.

Энни замерла. Однако ничего страшного не произошло.

Грейди вышел из кладовой, убрал револьвер в кобуру под мышкой и загробным голосом произнес:

– Там пусто.

Энни вошла в чулан, служивший ей большим платяным шкафом, и убедилась, что абсолютно пустым его назвать нельзя.

Посередине этого шкафа, свободного теперь от одежды, на табурете стояла большая кастрюля, наполненная водой. В ней сидел мокрый плюшевый розовый кролик, точно как в фильме «Смертельный аттракцион».

– Бедняжка! – зябко поежившись, сказала Энни. – Они тебя сварили.

– Это твоя игрушка? – удивленно спросил Грейди. Энни подошла к своему бессловесному плюшевому другу, взяла его за длинное ухо и, вынув из кастрюли, сказала не моргнув и глазом:

– Я впервые его вижу! Как ты мог подумать, что я путешествую с плюшевым кроликом?

– Надеюсь, что это не так, – с сомнением сказал Грейди, сожалея, что не может учинить ей допрос с пристрастием и уличить в обмане. – Но зачем кому-то понадобилось выделывать этот глупый фокус? Что за бредовые фантазии? Однако на все это потребовалось немало времени. Как долго мы с тобой отсутствовали?

– Я не возвращалась сюда с тех пор, как вышла на ужин, – сказала Энни. – Так что времени у негодяя, который все это устроил, было предостаточно.

Ей вспомнилось, что в том страшном фильме Гленн Клос сварил живого кролика, и она разжала пальцы. Ее розовый дружок плюхнулся в воду, обдав ее брызгами.

Энни вздрогнула, словно это были капли крови, и Грейди поспешил взять ее за руку и вывести из кладовой, пока она не разрыдалась.

Энни потерла ладони, пытаясь унять нервную дрожь, и спросила:

– А что ты думаешь о Юниоре и Дейзи? Помнится, они покинули гостиную еще до ужина…

– Я видел, как они укатили куда-то вдвоем на автомобиле, – сказал Грейди. – Впрочем, позже они вполне могли незаметно сюда вернуться…

Некоторое время оба молча выразительно смотрели друг на друга, потом Энни промолвила:

– Ты хочешь их допросить?

– Я намерен допросить всех без исключения! – ответил Грейди. – Но сейчас давай здесь приберемся. Я не хочу, чтобы кто-то из прислуги вошел сюда и увидел этот беспорядок.

Несколько минут они собирали с пола остатки испорченной одежды Энни и складывали их в ее большую сумку. Наконец Энни спросила:

– Как ты думаешь, Грейди, мне действительно уготована роль подсадной утки? Меня могут убить?

– Нет, малышка, тебя не убьют, и я позабочусь об этом! – погладив ее по щеке, ответил Грейди.

– Это как же? – спросила она.

– Послушай, Энни, по-моему, тебе не стоит тут оставаться. Я отошлю тебя к своему другу Куинну в Филадельфию, он спрячет тебя в надежном месте. Пойми, здесь творится что-то неладное. Либо сам Арчи затеял эту жутковатую игру, либо в доме обитает настоящий убийца. Так что на рассвете мы с тобой уедем отсюда.

Странное дело, все это время Энни только этого и хотела. Но стоило Грейди предложить ей бежать отсюда без оглядки, как она пошла на попятную.

– Мне и ехать-то в Филадельфию не в чем! – воскликнула она, подняв с пола искромсанные ножницами джинсы.

Губы ее задрожали, она глухо всхлипнула и, повиснув у Грейди на шее, уткнулась ему в грудь мокрым от слез лицом.

Рано утром Грейди позвонил своему партнеру Куинну и сообщил ему об отказе Энни покинуть особняк Арчи.

– Как я ни пытался ее переубедить, она стояла на своем. Может быть, у тебя возникли какие-то идеи относительно того, как лучше выманить ее отсюда, – сказал он в трубку и отправил в рот мятную конфетку.

– Неужели у нее не осталось ни капли здравомыслия? – воскликнул Куинн. – Как можно не понимать, что там ей грозит опасность? Объясни ей, что не сможешь обеспечить ей защиту, поскольку будешь вынужден постоянно охранять Арчи. Да и за другими обитателями этого бедлама тебе тоже нужно приглядывать. Ах ты это ей говорил? Вот упрямая овца!

Грейди улыбнулся и отправил в рот второй леденец. Их мнения о характере Энни полностью совпали. Куинн тяжело сопел, ожидая ответа, томительная пауза в разговоре неприлично затягивалась. Грейди прокашлялся и промолвил:

– Ты прав, старина, девчонка на редкость строптива. При этом он не почувствовал ни малейшего укола совести, потому что был недалек от истины.

– Пообещай ей, что заставишь Арчи компенсировать стоимость ее загубленной одежды, – предложил партнер.

– Я пошел дальше – сказал, что готов сам возместить ей ущерб из своего гонорара. Ну, напряги свои мозги, Куинн! Банальные приемы с ней не проходят, нужно придумать нечто экстраординарное, – простонал Грейди.

– Кстати, где она сейчас? – спросил Куинн. – Подозреваю, что не в своей спальне. Ты ведь сказал, что матрац ее кровати оказался мокрым! Куда же ты уложил ее спать?

– Я поручил заботиться о ней Мейси, мои физические и моральные силы иссякли, – ответил Грейди, живо представив себе финальную сценку трагикомедии, разыгравшейся ночью в спальне Энни, которая окончательно подкосила их обоих. А произошло следующее: подержав немного плачущую бедняжку в своих объятиях, он подвел ее к кровати и лег на матрац вместе с ней, намереваясь продолжить утешать ее в лежачем положении. Однако его планам было не суждено осуществиться – матрац оказался мокрым и холодным, к тому же он источал резкий скверный запах, напоминающий тот, что исходил от ночной вазы, стоявшей под кроватью Арчи.

– А я и забыл, что Мейси увязалась за тобой! – воскликнул Куинн. – Что ж, теперь ей не придется скучать.

– Так-то оно так, только я боюсь, что уже к обеду Энни начнет постоянно жевать жвачку и называть всех мужчин милашками. Нет, определенно один я здесь не управлюсь!

Грейди тяжело вздохнул и отправил в рот новый синий леденец.

Куинн расхохотался и воскликнул:

– Не ной, приятель! Тебе ли падать духом, старина! Ведь ты бывал и не в таких переделках! Подожди минуточку, я перейду в другую комнату, чтобы не разбудить Шелби.

Куинн встал с супружеской кровати и, шаркая домашними тапочками, перебрался в кабинет.

– Кстати, как себя чувствует Шелби? – спросил Грейди. – Извини, что я побеспокоил тебя в ваш медовый месяц.

– Все в порядке, старина! У нас все чудесно. Мне даже кажется, что только чудаки не хотят жениться. Между прочим, как выглядит эта Энни Кендалл? По-моему, ты не случайно проявляешь столь трогательную заботу о ней, старина. Может быть, мне пора сказать Шелби, что ей не нужно подыскивать тебе невесту? Она уже обзвонила всех своих незамужних подруг…

– Да, будь любезен, попроси свою жену, чтобы она никому меня не сватала. Так вот, раз уж ты спросил об Энни, то я отвечу: она весьма симпатичная. Но из этого не следует, что я собираюсь за ней ухаживать. В конце концов, я на работе, а когда я на работе, то… – Грейди запнулся, подбирая слова.

– Я тоже был в командировке, приятель, когда познакомился со своей будущей женой, – перебил его Куинн и рассмеялся.

Грейди почесал рукой между лопаток, собрался с духом и выпалил:

– Послушай, старина, между Шелби и Энни есть существенное различие. Когда ты ухаживал за Шелби, она не кичилась своим богатством, а вела себя как обыкновенная женщина, стремящаяся обрести личное счастье. Я прав или нет? Не перебивай меня, Куинн! Так вот, Энни – прямая противоположность твоей жене: она строит из себя богатую наследницу, хотя на самом деле бедна, как церковная мышь. А за подобные фокусы ее вполне могут привлечь к суду. К старику Арчи она явилась, прочтя в газете объявление о том, что он разыскивает всех своих дальних и потерявшихся родственников, и без угрызений совести вступила с ним в преступный сговор, цель которого – разозлить всех наследников старого Пиверса до безумия. Теперь ты понимаешь, что это не совсем та женщина, которая мне нужна, верно? Черт подери, старина, я не могу поручиться, что Энни Кендалл – это ее подлинные имя и фамилия.

– Теперь я точно знаю, что ты от нее без ума, – спокойно ответил партнер, и Грейди с трудом подавил желание разбить телефонный аппарат об стенку. – Она не похожа ни на одну из женщин, с которыми тебе приходилось сближаться, ей удается вить из тебя веревки и вешать тебе на уши лапшу. А ты, похоже, втрескался в нее, хотя сам этого еще не понял.

Грейди засопел в трубку, но ничего ему не ответил.

– Послушай, старина, почему бы тебе не попытаться уговорить ее погостить у нас с Шелби? Нам это доставит огромное удовольствие. Я не помню тебя в таком ошарашенном состоянии с тех пор, как мы проводили собеседование с Мейси, принимая ее на работу. Видел бы ты свое лицо, Грейди, когда, вместо того чтобы ответить, хорошо ли она печатает на машинке, она поинтересовалась, насколько уверенно ты себя чувствуешь в постели с женщиной. А знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Ты просто робеешь в обществе сильных женщин! Ты ведь привык общаться с безмозглыми куколками, смазливыми манекенщицами, которые привлекают тебя не своим интеллектом и характером, а длинными ногами и аппетитными сиськами. Впрочем, я заговорился, извини.

– Честно говоря, Куинн, я позвонил тебе в такую рань, надеясь получить дельный совет и моральную поддержку, – обиженно пробурчал Грейди. – А ты битый час несешь ахинею. Пожалуй, нам лучше закончить этот разговор.

– Не ершись, приятель! – Куинн рассмеялся. – Я исправлюсь. Говоря серьезно, должен признаться, что сомневаюсь, что тебе удастся уговорить эту упрямую девчонку уехать оттуда. Постарайся не спускать с нее глаз днем, а ночует она пусть в комнате Мейси. И еще: я не уверен, что ей действительно что-то угрожает. Насколько ты доверяешь этому старому проказнику Арчи? Когда мы с ним разговаривали по телефону, он показался мне ненормальным.

– И поэтому ты сплавил его мне, – с тяжелым вздохом ответил Грейди. – Ну, спасибо тебе за такую услугу! Век ее не забуду, можешь не сомневаться, старина.

– Как тебе не стыдно, дружище! Ты должен быть мне благодарен за такого щедрого клиента! Мне кажется, что ничего страшного пока не случилось. В каждом доме есть свои чудаки. В твоем случае это любители пострелять из арбалета и покромсать чужую одежду. Зато целый месяц ты будешь жить на всем готовом, загорать, купаться в бассейне, прогуливаться с красавицами по саду да еще и получать баснословное вознаграждение. На твоем месте я не стал бы жаловаться на некоторые неудобства! – Куинн снова расхохотался.

– Терпеть не могу злорадствующих людей, – огрызнулся Грейди. – Не мог бы ты прислать сюда эксперта?

– О’кей, – ответил Куинн. – Только вот что мы будем делать с отпечатками пальцев, если удастся их обнаружить? Ты собираешься поставить в известность о случившемся местную полицию?

– Пусть тебя не волнуют эти мелочи, Куинн! – рявкнул Грейди, теряя терпение. – Пришли мне эксперта, и все. Или, на худой конец, чемоданчик со специальным оборудованием и реактивами. Я поручил Мейси проверить по компьютеру всех, кто обитает в этом веселом доме. Правда, я сомневаюсь, что ей удастся добыть какие-то полезные сведения. Ты ведь сам знаешь, что богатые люди умеют скрывать компрометирующую информацию о себе.

– А как насчет дворецкого Диккенса? – спросил Куинн. – Сообщи мне все, что тебе о нем известно, и я наведу подробные справки по своим каналам.

– Я позвоню тебе завтра вечером, старина, – сказал Грейди.

– Подожди, не клади трубку! Я еще не все сказал! – серьезным тоном продолжал Куинн. – Если только это не очередной розыгрыш полоумного Арчи, ты столкнулся с отчаянным противником. Звони мне каждый вечер, иначе я сам приеду туда и сурово со всеми разберусь.

– Спасибо, утешил, – ответил Грейди с горькой усмешкой. – Пока! – Он положил трубку и стал стягивать рубашку, намереваясь принять душ.

В этот момент в комнату без стука вошла Мейси.

– Ну, и что сказал Куинн? – спросила она. – То, что говорил ему ты, я слышала.

Грейди повернулся и остолбенел: ассистентка была одета в короткую полупрозрачную комбинацию с весьма оригинальным рисунком на груди – в виде двух мужских рук, тискающих ее сиськи. Мейси приняла игривую позу и стрельнула в Грейди глазками, изображая роковую соблазнительницу. Пить из мужчин кровь и трепать им нервы было ее любимым развлечением.

– Мейси, я хочу принять душ, – устало сказал Грейди.

– Но сначала тебе придется все мне рассказать, – ответила Мейси, поводя крутыми бедрами. – Я должна быть в курсе всего происходящего. А если ты попытаешься что-то скрыть от меня, я поставлю в твоей комнате «жучок». Кстати, ты сегодня неплохо смотришься, милый. Обожаю заниматься сексом по утрам.

– Энни спит? – переходя на шепот, спросил Грейди, вовсе не уверенный, что Мейси имеет в отношении его серьезные сексуальные намерения.

– Как убитая, и, между прочим, в моей лучшей ночной сорочке, – ответила Мейси и, прыгнув на кровать, начала обрабатывать пилочкой свои ноготочки. – Нужно купить ей белье и какую-то одежду, бедняжка осталась без трусов! Бюстгальтер ей, честно говоря, не нужен, с такой маленькой грудью, но все-таки для приличия ей не помешает им обзавестись.

– Раз так, тогда ты и отправляйся с ней в город за покупками, – сказал Грейди. – Можешь воспользоваться одной из моих служебных кредитных карточек, я разрешаю. А сейчас я прошу тебя покинуть мою комнату. Поговорим позже.

– Как скажешь, дорогой! – промолвила с улыбкой Мейси и, вскочив с кровати, проследовала мимо него в свою комнату, виляя задом, на котором тоже красовались отпечатки двух мужских рук. – Но предупреждаю, если эта особа будет храпеть, спать ей придется с тобой. До свидания, мой золотой!

Грейди проводил ее озабоченным взглядом и, покачав головой, побрел в ванную, надеясь, что пара таблеток аспирина и бодрящий душ помогут ему избавиться от головной боли и усталости.

Глава 9

Прекрати болтать, я не намерен весь день выслушивать этот вздор! Убирайся, пока я не спустил тебя с лестницы!

Льюис Кэрролл

Проснувшись в седьмом часу утра, Энни приняла душ, причесалась и, надев ту же одежду, которая была на ней накануне вечером, спустилась в библиотеку.

Вообще-то она предпочла бы позавтракать, но в доме Пиверсов самообслуживание не практиковалось, нужно было дождаться, пока Диккенс пригласит ее в столовую. Это огорчило Энни, потому что у нее разыгрался аппетит. Она всегда испытывала зверский голод, когда нервничала, так что к завершению своего пребывания в этом неспокойном местечке она вполне могла превратиться в толстушку. Во всяком случае, первые дни, проведенные здесь, давали все основания для таких опасений.

Чтобы отвлечься от мыслей о еде и не выслушивать доброжелательные советы переполняемой энергией Мейси, которая расхваливала свои косметические средства и выражала искреннее недоумение в связи с нежеланием Энни подкрасить свои синие губки и нарумянить впалые щечки, бледные, как у покойницы, она уединилась в огромном помещении, заполненном разнообразными печатными изданиями.

Пиверсы, как показалось Энни, покупали книги исключительно в дорогих переплетах или красивых обложках, причем только научного или общеобразовательного содержания. Даже беглое знакомство с ними могло бы повергнуть неподготовленного читателя в кому.

Обойдя по периметру стеллажи и скользнув взглядом по корешкам книг, Энни остановила свой выбор на самом ярком из них – рубиново-красном и, сняв книжку с полки, прочитала ее название: «История туалетной бумаги. Сэр Арчи Пиверс».

С трудом устояв на ногах, Энни плюхнулась в кресло и, раскрыв книгу, оцепенела. Слово «история» было напечатано на титульном листе с ошибкой – «истерия», однако золотыми буквами. Половину листа занимал цветной рисунок туалетной комнаты со стульчаком. Вряд ли уважающий себя издатель согласился бы напечатать этот опус. Скорее всего книга была напечатана за огромные деньги в частной типографии.

Энни устроилась в кресле поудобнее, поджав под себя ноги, и начала читать. Первая глава была целиком посвящена не предмету исследования, а самому Арчи – его детству, юности, зрелости, его таланту и успехам. Содержание повествования полностью соответствовало символическому рисунку на титульном листе.

Ознакомившись с автобиографией Арчи, читатель неизбежно приходил к мысли, что стульчак занимал центральное место в его жизни. С трудом поборов желание отправить книгу в это воспетое автором санитарно-техническое приспособление, Энни захлопнула ее и покосилась на стоявший на столике телефон.

Может быть, стоит рискнуть? Вряд ли кто-то из Пиверсов был на ногах в столь ранний час. И даже Грейди наверняка либо еще спал, либо брился. Энни решилась и подняла трубку черного старинного аппарата. Косясь на дверь библиотеки, она набрала номер из десяти цифр, который прекрасно помнила, прикрыла рот ладошкой и затаила дыхание.

– Алло? Что стряслось? Кто умер? – раздался в трубке недовольный хриплый голос.

– Это ты, Папуля? – прошептала Энни. – Это я, Энни.

– Что за фокусы! Я запретил тебе звонить мне без особой нужды. Что случилось?

– Это ты вчера стрелял из арбалета в Арчи?

– Я не отвечаю на оскорбительные вопросы, Энни! – последовал возмущенный ответ. – Выкладывай, что стряслось!

– Вчера ночью кто-то проник в мою комнату и порезал ножницами все мои вещи. А вдобавок оставил на зеркале угрожающую надпись губной помадой. Разве это не чрезвычайное происшествие, Папуля?

– Сейчас же уезжай оттуда! Немедленно!

– Но почему? – спросила Энни, не переносившая приказов.

– Ты не понимаешь? – зарычал Папуля. – Кто, по-твоему, это сделал? Сам Арчи? Может быть, это часть его плана?

– Даже если так, то меня об этом не оповестили, – ответила Энни. – А телохранитель Арчи говорит, что стрела, влетевшая в окно его спальни вчера вечером, до того напугала старика, что его едва не прошиб понос. Вид у него был настолько испуганный, что у меня не осталось сомнений, что он не ожидал этого покушения.

– Понятно. И тем не менее ты должна сейчас же оттуда убраться, Энни! Я не предполагал, что этот фарс, затеянный Арчи, примет столь опасный оборот. Старик надеялся, что как только он припугнет своих милых отпрысков, они начнут грызть друг другу глотки, борясь за наследство. Да не тут-то было! Кто-то из них оказался и умнее, и хитрее его. Боюсь, что старому затейнику теперь уже не до смеха. Там становится чересчур жарко. Энни, уноси поскорее оттуда ноги! Ты меня поняла? – Это невозможно, Папуля! – ответила Энни. – Мое исчезновение насторожит родственников Арчи, и они заподозрят, что это я пыталась его убить. В конце концов, я появилась в их клане совсем недавно. Не сердись, но я здесь останусь.

После продолжительной паузы Папуля прохрипел:

– А теперь, детка, я хотел бы услышать подлинную причину твоего отказа. Только не пытайся убедить меня, что ты прониклась нежным чувством к бедному Арчи. Сдается мне, что этого выродка не любила даже собственная мать.

Энни закрыла глаза, вспоминая, как выглядела ночью ее спальня, угрожающую надпись на зеркале и кролика в кастрюле с водой. И наконец, поцелуй Грейди.

– Не беспокойся за меня, Папуля! Я знаю, что делаю, – промолвила она.

– Я понимаю, что совершил непростительную глупость, втянув тебя в эту грязную затею, Энни. Хорошо, поговорим еще в другой раз. Будь осторожна, деточка! – сказал Папуля.

– О’кей, – ответила Энни и положила трубку.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти к печальному умозаключению, что она звонила Папуле напрасно. Ведь и так было ясно, что из арбалета стрелял не он. А в том, что все это подстроил Арчи, Папуля, как и она сама, тоже сомневался.

Энни хотелось поделиться с ним своими переживаниями в связи с разгромом ее спальни, признаться, что она до смерти напугана. Однако она не ожидала, что он велит ей прекратить бой, призовет ее к позорному бегству и тем самым лишит ее возможности довести игру до конца. Она не привыкла к тому, что о ней кто-то заботится, как не привыкла она и доверять людям, даже Папуле. А уж тем более – Грейди Салливану.

И все же в глубине души Энни испытывала потребность в чьей-то заботе о ней. И хотела бы верить людям, а в особенности – Грейди Салливану…

Арчи жаждал эффектного массового представления. Он распорядился, чтобы все выстроились в коридоре у его апартаментов к десяти часам и приняли участие в задуманном им фарсе. Грейди получил от него детальные инструкции и перечень каверзных вопросов, которые ему следовало задавать каждому из присутствующих.

– Ты полагаешь, что справишься с этим, сынок? – озабоченно спросил он, возлежа на своей кровати. – Начни с вопроса, где они находились в восемь сорок семь вчера вечером. Затем пригрози им, что позвонишь в полицию, если они не скажут тебе правду. Можешь не стесняться в выражениях. Я буду просить тебя не обращаться в участок, но ты стой на своем. И тогда я лягу на кровать и стану умолять своих дорогих родственников сотрудничать с тобой. Ты меня понял?

Грейди смерил его тяжелым взглядом.

– По-моему, вы насмотрелись детективных телесериалов, сэр, – промолвил наконец он. – Я работаю один, так что схема «плохой следователь – хороший следователь» не пройдет.

– Ты работаешь на меня, сынок, – заметил Арчи, сердито поглядывая на Диккенса, тщетно пытавшегося заставить его выпить пригоршню таблеток. – И ты, между прочим, тоже, старый пердун! Запомните раз и навсегда: никогда не спорьте со мной, а только с любезной улыбкой отвечайте: «Так точно, сэр! Все будет исполнено, сэр! «

– Так точно, сэр! – рявкнул Грейди, изобразив на лице подобострастную улыбку. – Я схвачу этого негодяя, стрелявшего в вас, и упрячу его в тюрьму – за то, что он промахнулся.

Арчи запрокинул голову и раскудахтался.

– Ты любопытный субъект, сынок! С тобой не соскучишься.

Он выхватил из рук Диккенса пластиковую тарелочку с пилюлями, отправил все их в свою пасть и, проглотив, запил апельсиновым соком.

– Я держу запас сока в своем личном холодильнике, – добавил он, перехватив озабоченный взгляд детектива. – Так что не волнуйся.

– Я считаю вас мерзким старым извращенцем и негодяем, сэр, – сказал Грейди. – Но за дурака я вас никогда не принимал. Итак, когда же мы начнем? Мне ведь еще нужно отвезти Энни в ближайший универмаг, чтобы она пополнила свой гардероб. Должен заметить, что это была грязная шутка. Я не ожидал такого от вас, сэр!

Арчи выдержал его сверлящий взгляд и, пожевав губами, невозмутимо ответил:

– Как я уже говорил, сынок, это не моя работа. Идея весьма оригинальная, и я вполне мог бы сделать такую пакость, но, к сожалению, мне это не пришло в голову.

Он раскрыл пасть, вытащил двумя руками из нее верхнюю вставную челюсть и стал слизывать с нее языком остатки завтрака.

Грейди смекнул, что все это он проделывает лишь для того, чтобы вынудить его отвернуться, и отвел взгляд.

– Впрочем, пожалуй, я не стал бы этого делать, – сказал Арчи, вставив протез на место. – Ведь Энни могла испугаться и убежать, а это не в моих интересах. Где я найду другую такую внучку? К тому же начни я приглашать сюда регулярно своих потерявшихся родственников, остальные мои наследники не преминут этим воспользоваться, чтобы упрятать меня в сумасшедший дом.

Грейди был вынужден признать, что старый проказник прав. Энни была нужна ему для продолжения своей игры, и запугивать ее он бы действительно не стал.

Разумеется, Энни все равно бы не убежала отсюда, она была не из робкого десятка. Ведь пошла же она ночью по темному парку искать следы преступника! И не побоялась открыть дверь кладовой, где вполне мог прятаться убийца. Однако все равно было бы лучше, если бы она струсила и укатила на автобусе к Куинну в Филадельфию.

Грейди достал из заднего кармана брюк блокнот, перелистал его и, найдя чистую страницу, спросил, пристально глядя Диккенсу в глаза:

– А почему бы нам не начать допрос с вас, любезный! Где вы были в тот роковой час вчера вечером?

– Можешь не отвечать, – сказал дворецкому Арчи и, откинув одеяла, вскочил с кровати. – Глупее вопроса не придумал бы даже безмозглый баран.

Грейди поморщился при виде его худых – ног и сделал мысленную отметку, что нужно непременно побороть отвращение к диким выходкам старого проказника.

– Послушайте, Арчи, – сказал он, захлопнув блокнот, – я должен подозревать всех без исключения, даже вас. А тем более после вашего гнусного трюка с отравленным апельсиновым соком. Слава Богу, вы не пытались отрицать, что это дело ваших рук. И не стройте из себя храбреца и великолепного актера! Я видел, как вы дрожали, стоя на карачках возле кровати. С вас моментально слетела вся спесь! Кстати, вы распорядились, чтобы вымыли ковер? По-моему, от него скверно пахнет.

– А что вы хотите от старого больного человека? – взвизгнул Арчи, не глядя, однако, ему в глаза. – Да, у меня слабый мочевой пузырь. Ну и что же, судить меня за это? Вы бы лучше не придирались ко мне, а объяснили, почему нужно тратить драгоценное время на допрос моего преданного дворецкого.

– Потому, Арчи, что вы несимпатичный человек и любить вас невозможно. Абсолютно невозможно! И вы сами это знаете.

Арчи залился мерзким смехом и, к облегчению Грейди, снова забрался на кровать.

– Ты можешь разозлить кого угодно, сынок! Диккенс, ты попал в список подозреваемых, так что отвечай на заданный тебе этим сопляком вопрос.

Дворецкий расправил плечи и, вскинув подбородок, высокомерно произнес:

– Я подавал кофе в гостиную, сэр! Затем следил, как посудомойщицы моют посуду, наблюдал за поварами, после чего вернулся в свою комнату, переоделся и стал рисовать.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил Грейди, стараясь не представлять себе обнаженную горничную, позирующую мажордому в его мастерской.

– Нет, сэр, – ответил Диккенс. – Следует ли из этого, что я становлюсь подозреваемым?

– Все будет зависеть от обстоятельств. Скажите, у вас есть еще какое-нибудь хобби? Может быть, вы еще и вышиваете? Или коллекционируете почтовые марки? Ныряете с аквалангами? Увлекаетесь спортивной стрельбой из лука?

– Нет, сэр! Ничем этим я не увлекаюсь, – ответил мажордом, сохраняя невозмутимость. – А теперь, если у вас больше нет ко мне вопросов, позвольте вас спросить: как вы собираетесь допрашивать остальных подозреваемых – по одному или всех сразу? Я слышу шум в коридоре, похоже, все уже собрались.