Текст книги "Лукавый ангел"

Глава 2

Если я сам не позабочусь о себе,

Тогда кто же обо мне позаботится?

Гиллель. «Старец»

– На ногах я спозаранку! – ревели восемь динамиков, заглушая рокот двигателя мчащегося по шоссе красного спортивного кабриолета. – Йадда-йадда-йадда…

– И с утра кручу баранку, – подпевала Энни Кендалл, отстукивая такт ее любимого шлягера «Прощай, незнакомец! „ ухоженными розовыми ноготками на рулевом колесе. Ветер подхватывал ее слова и разносил вместе с мелодией по унылой окрестности, вселяя бодрость в редких путников, бредущих вдоль двадцать второго скоростного шоссе. Один из водителей грузовиков поддал газу и, поравнявшись с Энни, посигналил и улыбнулся, выражая свой восторг и восхищение как ее лихой ездой, так и выплескивающимся через край энтузиазмом. Энни кивнула ему в ответ головой, обмотанной красной косынкой, расхохоталась и, сделав опасный маневр, прибавила скорости. Стрелка спидометра переползла отметку «80“, а длинные уши розового плюшевого кролика, притороченного ремнями к пассажирскому сиденью, заплескались на ветру.

Энни обожала быструю езду, оглушительную музыку, яркое солнце, слепящее глаза, и встречный ветер. Она была молода, свободна и полна оптимизма, окружающий мир казался ей прекрасным. А сегодня у нее был и еще один повод гордиться собой – она направлялась к своему дедушке Пиверсу, чтобы сыграть роль пиковой дамы в его пасьянсе.

Энни поправила на переносице круглые темные очки в массивной оправе, убавила скорость и начала перестраиваться в правую полосу, чтобы свернуть на шоссе пятьсот двенадцать. До конечного пункта ее путешествия оставалось десять минут езды. Энни блаженно улыбнулась, предвкушая новую встречу с владельцем шикарного особняка, забавным старикашкой, приславшим ей письменное приглашение погостить у него в течение месяца.

Первая встреча с Арчи Пиверсом была сумбурной и короткой. Старый проказник сначала попытался напугать Энни, потом ущипнуть ее за задницу и, раскудахтавшись от восторга, заявил своему дворецкому, похожему на зомби, что она – прелесть. – Если бы дедуля только знал, как он заблуждается!

Энни свернула на щебеночную дорожку, и вскоре впереди показался особняк, окрещенный ею виллой Дракулы. Энни обернулась и, подмигнув плюшевому кролику, сделала успокаивающий вздох: в конце концов, подумала она, никто не в праве заточить ее здесь на месяц против ее воли, в любой момент она сможет покинуть эту темницу, если захочет. И плевать ей на то, что скажет Папуля!

Энни заложила автомобиль в вираж и, совершив полукруг по дорожке, затормозила напротив парадного входа. Затем она сняла косынку, тряхнула гривой черных вьющихся волос и сдвинула на лоб очки, чтобы подкрасить веки и губы. Лицо ее обрело серьезное, сосредоточенное выражение, взгляд стал пронзительным. Энни снова глубоко вздохнула, открыла дверцу и ступила на дорожку изящной ножкой в туфельке на высоком каблучке. Поставив на дорожку вторую ногу, она выпрямилась и, поправив легким взмахом руки джемпер и юбочку, наклонилась над задним сиденьем, чтобы взять жакет.

Одежда на ней была с иголочки, она оделась в полном соответствии с мудрым советом Папули никогда не производить на людей впечатления человека, стесненного в средствах. Папуля, разумеется, был прав, но на этот раз не ему, а ей предстояло вступить в схватку со сворой завистливых родственничков Пиверса.

Движимая необъяснимым порывом, Энни купила розового плющевого кролика: пусть он и не годится в телохранители и собеседники, но все же с ним ей было как-то спокойнее. Она освободила своего молчаливого спутника от ремней и сунула его под мышку, пробормотав:

– Выше нос, ушастый! Смелость города берет!

Дверь ей отпер Диккенс, отозвавшийся на стук с подозрительной быстротой, словно бы он поджидал ее, глядя в дверной глазок.

– Приветствую вас, мисс Кендалл, – пророкотал он и, покосившись на кролика, добавил: – И вашего приятеля тоже.

– Здравствуйте, Диккенс! – непринужденно ответила Энни, горделиво вскинув подбородок и стараясь выглядеть важной персоной, хотя при росте в пять футов и четыре дюйма это было весьма непросто. – Мой багаж в автомобиле, позаботьтесь о нем, пожалуйста!

– Разумеется, мисс Кендалл! – поклонившись в пояс, ответил Диккенс. – Какие еще будут указания? Прикажете начистить до блеска вашу обувь? Или вытереть вам салфеткой подбородок за ужином? А может, мне и задницу тебе подтереть, сопливая негодница? – рявкнул он.

– Успокойся, Диккенс, веди себя прилично! – с улыбкой воскликнула Энни, шутливо погрозив дворецкому пальчиком. – Иначе я попрошу дедушку Пиверса дать тебе пинка под зад. Так я могу подняться в свои апартаменты и отдохнуть до ужина, или же мне приготовлены какие-то сюрпризы?

Диккенс схватил ее за локоть и, втолкнув в чулан, расположенный справа от вестибюля, заговорщицки прошептал:

– Произошли непредвиденные события! Охваченная приятным волнением, Энни вскинула бровь и спросила:

– Неужели Арчи сыграл-таки в ящик? Если так, тогда все круто меняется.

– Мистер Пиверс по-прежнему наслаждается своим на редкость отменным здоровьем, – рявкнул Диккенс. – Однако он, вопреки моим настойчивым предостережениям, нанял себе в филадельфийском охранном агентстве телохранителя, мистера Грейди Салливана.

Энни тряхнула головой, взглянула на плюшевого кролика и переспросила:

– Телохранителя?

Неужели Арчи прочитал ее тайные мысли? Или он заподозрил кого-то из родственников в намерении причинить ему существенный вред?

– Не понимаю, зачем ему телохранитель! – хлопая глазками, пролепетала она.

– Разве поступки мистера Пиверса поддаются логическому объяснению? – вытаращив глаза, прорычал мажордом. – Возможно, он почуял грозящую ему опасность. А может быть, он боится, что беда приключится с тобой.

– Со мной, а не с ним? – испуганно переспросила Энни. – Черт подери, об этом я как-то не думала…

В отчаянии она стала грызть костяшки пальцев, позабыв о. правилах хорошего тона. Но ее шоковое состояние продолжалось недолго, она взяла себя в руки и решила, что разумнее всего временно ретироваться.

– Все это дьявольски любопытно, старина Диккенс, однако ты мог бы поделиться со мной своими предположениями и позже, а не огорошивать меня, едва я переступила порог! – выпалила она и шагнула к двери.

– Постой! – Диккенс схватил ее за локоть и привлек вместе с ее «другом» к себе. – Я еще не все сказал! А вдруг мистер Пиверс нанял мистера Салливана, чтобы тот проверил всю твою подноготную и получил веские доказательства вашего родства? Ему ведь нужно убедить остальных членов семьи, что он еще не выжил из ума и не поверил тебе на слово!

– Вот это похоже на правду! – Энни ударила Диккенса кроликом по руке, и он отпустил ее локоть. – Думаю, что мистер Салливан – болван и никудышный сыщик, готовый подтвердить все, что ему наплетет Арчи. Все ясно! Так бы сразу и сказал, а не пудрил мне мозги. Похоже, что тебе доставляет удовольствие умничать и трепать людям нервы, старый дурак!

Диккенс одернул манжеты фрака, вскинул подбородок и, окинув маленькую нахалку надменным взглядом, наставительно промолвил:

– Я служу в этом доме дворецким уже не один десяток лет, и мистер Пиверс мною вполне доволен. Все ранее сказанное мной было доведено до твоего сведения по его поручению. Что же до моих умственных способностей, мисс Нахалка, то не тебе с твоими куриными мозгами о них судить. И еще я должен предупредить, что в гостиной тебя ожидают мистер Артур Уильям и его супруга. Мне оповестить их о твоем прибытии?

– Вот это действительно потрясающая новость! – воскликнула Энни. – Значит, сюда пожаловал старший сын Арчи со своей женой, как бишь ее? Милдред? Нет, кажется, Митци! Эта парвеню пытается убедить всех, что Арчи сколотил свое состояние не на торговле туалетной бумагой, а на производстве предметов личной гигиены. Ничего, я утру нос этой выскочке и лицемерке! Скажи-ка, Диккенс, как я выгляжу?

– Вполне прилично, – хмыкнув, сказал дворецкий. – И держишься пока достойно. Надеюсь, что ты не разочаруешь мистера Пиверса и сполна отработаешь деньги, которые он тебе платит.

– Рада это слышать, Диккенс. Спасибо за интересную беседу, она меня взбодрила. Что ж, веди меня, Макдуфф! – воскликнула Энни, борясь с желанием пулей выскочить за дверь, кубарем скатиться по мраморной лестнице и, прыгнув в свой спортивный автомобиль, умчаться в неведомые дали, где никто и никогда ее не разыщет.

Мажордом с важным видом вывел ее в вестибюль, и Энни подумала, что сбежать отсюда она всегда успеет, а вот другого такого шанса выбиться в люди у нее не будет. Ведь еще совсем недавно она даже не мечтала, что станет вхожа в дом миллионера, одна лишь прихожая которого вселяла трепет в простого смертного. Темные стены, массивная мебель красного дерева и огромная хрустальная люстра весом в полтонны под сводчатым потолком вызывали у всякого, кто впервые переступал порог особняка Пиверса, ощущение, что он перенесся в начало прошлого столетия.

– Готова побиться об заклад, что здесь колоссальное эхо, – заметила Энни, следуя за мажордомом. – Можно мне это проверить?

– Разумеется, раз уж тебе не терпится подтвердить свое низкое происхождение, – саркастически произнес Диккенс. – Я даже готов помочь тебе вывести наиболее эффектную трель!

Энни тотчас же закрыла рот, признав довод дворецкого вполне уместным и разумным, и расправила плечи, стараясь ступать величаво и грациозно.

Наконец Диккенс остановился напротив закрытых двойных дверей, приосанился и, резко распахнув их, гаркнул:

– Мисс Энни Кендалл с визитом к своим тетушке и дядюшке Пиверс!

– Высший класс, Диккенс! Наверное, тебе пришлось долго тренироваться, чтобы научиться оглушать людей своим басом, – прошептала Энни, проходя мимо дворецкого в гостиную. – Будь так любезен, отнеси кролика в мою комнату! – добавила она и всучила ему своего плюшевого спутника.

Диккенсу не оставалось ничего другого, кроме как сунуть дурацкую розовую игрушку под мышку и почтительно кивнуть.

– Постарайтесь не дать им ни малейшего повода заподозрить нас в сговоре, мисс Кендалл, – едва слышно прошептал он. – Как только встреча закончится, поднимайтесь в опочивальню мистера Пиверса, он будет вас ждать!

С этими словами дворецкий повернулся и покинул гостиную.

На мгновение Энни стало страшно: без своего плюшевого дружка и моральной поддержки Диккенса она почувствовала себя не в своей тарелке. Помещение, в котором она очутилась в первый раз, значительно превосходило размерами прихожую и было несравнимо отвратительнее даже спальни Арчи.

Очевидно, владелец особняка питал особую слабость к бархату кроваво-красного цвета. Этот ужасный оттенок доминировал в отделке огромного зала: из багрового материала были сшиты и портьеры, и шторы, и обшивка мебели в стиле викторианской эпохи, и драпировка стоявшего в дальнем углу концертного рояля, отделанная бахромой. Темно-красными дорожками и коврами был устлан паркетный пол, из красной ткани были выполнены даже абажуры настольных ламп. И лишь стенные обои были белыми, отчего вошедшему сюда казалось, что он очутился в стеклянном аквариуме, наполненном кровью. Энни охватил благоговейный трепет. Из оцепенения ее вывел внутренний голос, напомнивший ей, что она здесь вовсе не на экскурсии, а с ответственной миссией.

Энни огляделась и убедилась, что действительно в гостиной не одна: два человека, сидевшие в красных бархатных креслах, при ее появлении встали и вперили в нее испуганные взгляды, словно бы увидели разносчика смертельной заразы.

Артур Уильям, которого Арчи любовно называл Подгузником, был точной копией папаши, с той лишь разницей, что был значительно моложе его, полнее и гораздо серьезнее. На его шишкообразном багровом носу пьяницы поблескивали очки в золотой оправе, а из ушей торчали пучки волос. Толстяк испуганно переступил с ноги на ногу и вцепился в руку своей спутницы, словно бы ища у нее защиты.

Но Митци Пиверс тоже впала в оцепенение, отчего стала похожа на огородное пугало с мочалкой вместо головы. Вид у этой болезненно худой крашеной блондинки тем не менее был куда более мужественным, чем у ее супруга. Видимо, не случайно Арчи относился к ней благосклонно и называл ее не иначе как Конь-Бабой, поясняя это ласковое прозвище так: «Митци оторвала яйца у моего Подгузника в их первую же брачную ночь и с тех пор носит их вместо него сама».

Вспомнив эти слова старого проказника, Энни улыбнулась и, осмелев, шагнула навстречу растерявшимся супругам со словами:

– Привет! Я та самая Энни Кендалл, о которой вы, наверное, уже слышали от дедушки Арчи! Рада познакомиться с вами.

Проснувшийся в ней бесенок подбивал ее произнести нечто совсем иное, к примеру: «Я ваш худший кошмар! «

Однако благоразумие одержало победу над желанием подурачиться, и Энни протянула Артуру Уильяму руку для рукопожатия.

Он вяло потряс ее в своей потной ладони и покосился на супругу, вновь переступив ногами в остроносых скрипучих туфлях.

– Диккенс назвал вас нашей племянницей, – грудным голосом промолвила Митци, сверля Энни глубоко запавшими глазами, под которыми залегли темно-синие тени. – Однако я в этом не уверена.

– Вероятно, я довожусь вам внучатой племянницей, либо чем-то вроде седьмой воды на киселе, если принять во внимание, что моя мамочка была незаконнорожденной. Честно говоря, я не слишком разбираюсь в таких тонкостях, главное, что мы с вами родственники. Не правда ли?

Ошарашенные этой тирадой, супруги Уильям переглянулись и молча уставились на Энни, надменно вскинув подбородки.

Это нисколько не обескуражило ее, и она продолжала свой монолог:

– Вам, конечно, любопытно узнать историю моего появления на свет! Так вот, моя мамочка родилась в результате бурного романа Арчи с моей бабушкой, работавшей здесь служанкой в незапамятные времена. Увы, теперь ни бабушки, ни мамочки уже нет в живых, так что Пиверсы – мои самые близкие родственники. И я безумно счастлива, что наконец-то обрела родных людей в вашем лице. А уж как рад мой Дедушка Арчи, вы себе представить не можете!

– Артур, подай мне стул! – сказала Митци, пошатнувшись. – Мне дурно.

Супруг даже не пошевелился, и тогда Энни шагнула к своей тетушке, чтобы не дать ей рухнуть на пол. Та вскинула Руки и завизжала:

– Не смей ко мне прикасаться!

Супруг обнял ее за плечи и усадил на кушетку. Энни присела на соседний диванчик, рассудив, что пока она дождется приглашения сесть, ее ноги врастут в пол.

Митци достала из одного кармана короткий золотой мундштук, из другого – портсигар, закурила, щелкнув увесистой серебряной зажигалкой, и, выпустив струйку дыма, изрекла:

– Значит, вы явились сюда, чтобы заявить, что вы незаконнорожденная внучка моего свекра? Я правильно вас поняла?

– Это не совсем так, мадам! – возразила Энни. – Незаконнорожденная была только моя мама. И попрошу вас впредь не делать на этом обстоятельстве акцент, договорились?

Энни заметила, что подол ее юбочки задрался на бедра, когда она села, и поспешила натянуть его на колени.

– После кончины матери я стала просматривать ее вещи и обнаружила среди них ее свидетельство о рождении. Увы, вместо имени отца там стоял прочерк, однако в том же конверте, в котором хранилось свидетельство, лежало адресованное мне письмо. В нем мама писала, что моим дедушкой является Арчи Пиверс и что он не откажет мне в помощи в трудную минуту. При этом мамочка не преминула отметить, что мне лучше не обращаться к дедушке Арчи без крайней необходимости, потому что у него несносный характер. Как я выяснила сама, встретившись с Арчи примерно месяц назад, у нее имелись веские основания так отзываться о нем. Впрочем, если уж быть до конца откровенной, мне показалось, что он просто старый, больной чудак, на которого нельзя обижаться.

Энни вздохнула, всплеснула руками и замолчала.

– Я не верю ни одному вашему слову, – сказал Артур. – И вообще в этом доме в последнее время творится нечто невероятное! Сначала здесь появился частный детектив, потом – эта странная личность…

Подгузник вскочил и направился к буфету, испытывая настоятельную потребность промочить горло после волнений, пережитых им в это утро. Судя по тому, что на полках буфета стояло множество граненых графинов, умереть от жажды ему не грозило.

Митци прищурилась и спросила:

– А как звали вашу бабушку?

– Салли! – непринужденно ответила Энни, хорошо заучившая это имя. – Салли Бекман, она служила здесь горничной. Арчи соблазнил бедняжку, когда ей было шестнадцать, и после этого она сбежала отсюда, не вынеся позора. Арчи даже не знал, что она забеременела, пока я не объявилась здесь. Должна вам сказать, что его едва не хватил апоплексический удар, когда он впервые увидел мои глаза! У меня ведь точно такие же серые водянистые глаза, как и у дедушки Артура! Нет, пожалуй, я буду называть вас по имени – Артур. Договорились? Вы такой милый! А вас, тетушка, я стану называть Митци. Разрешаю вам называть меня Энни, без церемоний, по-свойски. Хорошо?

Мистер Пиверс утратил на миг дар речи. За него ответила супруга:

– Неужели вы серьезно думаете, что мы поверим, будто Арчи воспринял всерьез все эти ваши бредни?

Энни мило улыбнулась и, вновь всплеснув руками, с простодушным видом сказала:

– В том-то и дело, что я уже и сама запуталась в этой поразительной истории! И дедушка Арчи, кажется, тоже. Поэтому-то он и пригласил меня погостить у него в течение месяца. За это время мы сможем не только разобраться во всем, но и получше узнать друг друга. К тому же я временно свободная от каких-либо обязательств и занятий.

Митци затушила окурок в хрустальной пепельнице и тотчас же закурила другую сигарету. Артур допил виски и снова сел рядом с ней на кушетку.

– Нет, ты слышал, что говорит эта нахалка? – обратилась к нему супруга. – Она утверждает, что Арчи пригласил ее погостить в нашем доме! Боже, как я ненавижу этого старого идиота! Да как он смел подложить нам такую свинью?

Энни почувствовала, что настало время раскланяться, и встала.

– Да как вам не стыдно называть меня последними словами, тетушка Митци! – промолвила она дрожащим голосом. – Как вам не совестно подозревать меня в намерении прибрать к рукам миллионы несчастного старика!

– А разве это не так? – воскликнула Митци, вскидывая бровь. – Разве я не права?

– Представьте себе, мадам, что вы заблуждаетесь на мой счет! – пылко воскликнула Энни. – Я здесь потому, что у меня нет никаких родственников, кроме Пиверсов. Я так рада, что обрела наконец семью, что готова отказаться от своей доли наследства. Я уже сказала Арчи, что не возьму себе ни цента! Единственное, о чем я мечтаю, так это иметь возможность ухаживать за дедушкой и скрашивать его печальное и одинокое существование!

– Боже, Митци, да она же аферистка! – взревел Артур.

– Объясни это твоему выжившему из ума папаше, Подгузник! – огрызнулась супруга. – Но имей в виду, что как только ты заикнешься о своих подозрениях относительно этой юной авантюристки, он вычеркнет тебя из своего завещания. Ты ведь знаешь, что он считает себя самым умным и не переносит советов. – Митци облизнула губы, вздохнула и спросила, взглянув Энни в глаза: – Мисс Кендалл, вы разумная девушка, давайте поговорим начистоту. Сколько мы должны вам заплатить, чтобы вы навсегда исчезли отсюда?

– Благодарю вас, Митци, за предложение, но боюсь, что я буду вынуждена его отклонить, – ответила Энни. – Однако обещаю, что не стану портить вам жизнь, если . вы и мистер Артур будете вести себя в дальнейшем прилично и откажетесь от каких-либо интриг против меня.

С этими словами она повернулась и покинула гостиную, стараясь идти ровно и не споткнуться. Выйдя за дверь, она привалилась спиной к стене и перевела дух. Колени у нее дрожали, сердце бешено колотилось в груди. А ведь это была лишь ее первая встреча с многочисленными родственниками Арчи Пиверса. Что же ожидает ее впереди? Нет, определенно, Папуля недооценил предстоящие ей трудности!

Глава 3

В своей конторе запершись, король учет казны вершил…

Аноним

Первая ночь, проведенная Грейди Салливаном в доме Арчи Пиверса, мало способствовала поднятию у него настроения, которое и без того было скверным.

Явившись по вызову своего клиента в его опочивальню, Грейди прислонился спиной к камину и с плохо скрытой неприязнью уставился на старика, возлежавшего на кровати и рассматривавшего себя в зеркальце, которое держал Диккенс.

– Я достаточно скверно выгляжу? – озабоченно спросил Арчи. – Что же вы оба молчите? Салливан! Диккенс! Не добавить ли мне пудры на щечки? Я не хочу иметь чертовски цветущий вид, когда сюда заявится весь этот сброд во главе с Подгузником, чтобы сообщить мне о своем намерении упрятать меня в сумасшедший дом. Вчера мне удалось уклониться от встречи с этими нахлебниками, но вряд ли этот фокус удастся во второй раз.

Грейди повнимательнее пригляделся к старику. Несомненно, почтенный возраст оставил на его лице неизгладимые отметины, кожа обвисла и сморщилась. Однако десять минут назад, когда Грейди входил в спальню, он убедился, что Арчи все еще обладает завидным здоровьем: шустрый старый проказник, одетый в ночную рубашку, бегал вокруг стульев за горничной – пухлой молодой блондинкой. Увидев гостя, она игриво хихикнула, поправила блузку на своей аппетитной груди и выбежала из комнаты, бросив на Грейди многообещающий взгляд. Увы, она была не в его вкусе.

– Вы принимаете у себя своих домочадцев ежедневно? – спросил Грейди, отходя от камина.

– Да, обычно после ужина, – ответил Арчи.

– Тогда зачем я торчу здесь? До ужина еще далеко. Или вы передумали насчет всей вашей затеи? Если так, тогда мне лучше поскорее убраться отсюда.

– Послушай, сынок, я вижу, что ты все еще колеблешься, – промолвил Арчи. – Так и быть, я готов платить тебе по пять тысяч в день за твои услуги, но ни цента больше! Итак, перейдем к делу. Вчера ты общался за ужином с моими отпрысками. Какое они произвели на тебя впечатление?

Грейди извлек из заднего кармана штанов цвета хаки блокнот и, перелистав его, прочитал свои первые впечатления о старшем сыне Арчи и его супруге:

– «Артур Уильям – типичный подкаблучник. Его жена Митци без умолку рассказывала мне о своих знакомых с Мэйн-лейн».

– Оказывается, наша Милдред – светская пташка! – заметил Арчи. – Поразительно, как изменяют человека деньги! Однако странно, что ты пропустил Молокососа, неисправимого бездельника, младшего брата Подгузника! Обычно он катается на лыжах в Швейцарии, вместо того чтобы заниматься. Скоро его наверняка исключат за неуспеваемость из третьего по счету колледжа. Я дал ему двадцать тысяч долларов, чтобы он не возвращался сюда до Рождества. Надеюсь, что мне повезет и он свернет себе шею, сорвавшись с горной кручи.

– Аминь! – пробурчал Диккенс.

– Позволь мне рассказать тебе кое-что о Подгузнике, сынок! – продолжал Арчи. – Это поможет тебе лучше понять его образ мыслей. Как тебе, наверное, известно, вот уже двадцать лет, как я не езжу в свой офис, и десять – как не покидаю своей спальни. Формально всем бизнесом управляет мой старший сын, однако фактически я держу все под своим контролем.

Арчи улыбнулся, продемонстрировав Грейди лошадиные зубы.

– Раз в неделю проводится совет директоров, и я с помощью селекторной связи даю взбучку всем этим бесхребетным ничтожествам, включая Подгузника. Представляю себе их багровые физиономии! – Арчи разразился радостным кудахтаньем.

– Все это замечательно, – перебил его Грейди, отводя взгляд от гнусного старикашки. – Но нельзя ли поближе к делу?

Ему хотелось расспросить его об Энни Кендалл, которой вчера вечером не было за общим столом, потому что она ужинала в своей комнате.

– Не нужно торопить и перебивать меня, сынок! – строго сказал Арчи. – Так вот, возвращаясь к Подгузнику, я хочу особо отметить, что этот червяк не способен на убийство. Так что Милдред придется нанять киллера. Уверен, что она уже подумывает над этим. Что там еще нацарапано в твоем блокноте?

– «Мьюриел Пиверс, незамужняя дочь Арчи Пиверса», – прочитал следующую запись детектив.

– Ах, Мьюриел! – перебил его старик, шлепнув по рукам Диккенса, пытавшегося поправить ночной колпак у него на голове. – Позволь мне кое-что о ней рассказать! Ее мать носила фамилию Бартон. Тебе что-нибудь говорит название компании «Сигарный табак Бартона»? Не подумай, что мои дела в то время были плохи, но лишние деньги еще никому не помешали. Так вот, я женился на ее состоянии, однако фактически мы с ней жили порознь. Каролина предпочитала находиться поближе к своему папаше, дневала и ночевала в его офисе. Когда она приезжала сюда, весь дом моментально пропитывался табачной вонью. Я не мог себя заставить лечь с ней в постель! Ты ведь знаешь, что табак смертельно опасен. Она чуть было не доконала меня своим сигарным запахом. Слава Богу, вот уже два года, как она умерла.

Грейди закрыл глаза, потеребив пальцами кончик носа, и сказал:

– Я могу продолжить? Здесь у меня значится мисс Кендалл…

– О ней мы поговорим несколько позже, – перебил его Арчи. – Так вот, когда родился Подгузник, мы назвали его в честь ее папаши, за что он отвалил мне вагон денег. Естественно, я намотал это на ус и не преминул этим воспользоваться, когда на свет появилась дочка. Она была названа Мьюриел в честь марки дорогих сигар. Смекнул? Ну, что молчишь, вытаращив глаза? Ты понял меня или нет, сынок?

– Понял, – кивнул Грейди, проникаясь искренним сочувствием к несчастным детям Пиверсов. Мьюриел, с которой он успел поговорить вчера после ужина, произвела на него приятное впечатление. Бедняжка была копией своего папаши и не имела никаких шансов выйти замуж в свои пятьдесят лет. Она всячески подчеркивала свою привязанность к старику, однако у Грейди возникло подозрение, что, будь у нее возможность, она бы с удовольствием отдалилась от него и продолжала выражать Арчи свою преданность в письмах или по телефону.

– «Арчи-младший, или просто Юниор», – прочитал очередную запись Грейди.

– Ах, этот балбес Молокосос? Совершенно пустой человек, он и на свет появился по недоразумению. Диккенс, поправь, пожалуйста, подушки, мне так неудобно сидеть! Вот теперь стало гораздо лучше, спасибо! О чем это я говорил, сынок? Ах, о моем младшем отпрыске! Так вот, он вряд ли вообще родился, если бы в моей семье все было как у людей. К тому времени моя жена уже десять лет как спала в другой спальне. Но я понял, что Подгузник вряд ли добьется чего-нибудь в жизни и что мне нужно срочно что-то предпринять. Как говорят в таких случаях, я зажмурился и стал думать об Англии. В конце концов, ночью все кошки серые! Разумеется, я махнул рюмку-другую для бодрости, но не напился, иначе мой солдат не встал бы по стойке «смирно» и не отсалютовал. Ха-ха-ха! – Он снова раскудахтался.

Грейди с трудом сдержал рвущийся наружу смех. Ему стало понятно, почему Арчи так пренебрежительно отзывается о своем младшем сыночке. Зачатый при таких обстоятельствах, юный бездельник, разумеется, не оправдал надежд папаши и прожигал свой век в бездумных кутежах и поисках приключений. Похожий на свою покойную мать, не блиставшую красотой, он носил обтягивающие шелковые сорочки и красил волосы в нелепый апельсиновый цвет. И еще у него была невеста по имени Дейзи…

– Ты задумался о его девчонке, верно, сынок? – воскликнул проницательный старик. – Наверняка о ней, а не о моем Молокососе, о котором без особой нужды никто и не вспомнит. Ну, что вытаращился на меня, как лось, ослепленный фарами на лесной дороге? Она ведь тоже была вчера там, верно? Ее палкой отсюда не прогонишь, надеется стать четвертой женой моего отпрыска. Ну, и что же ты о ней скажешь?

Грейди вздохнул и ответил весьма уклончиво:

– Мне показалось, что ей нравится ваш младший сын. Он тактично умолчал, что к такому выводу его привели вчерашние наблюдения за этой парочкой, бесстыдно обнимавшейся и целовавшейся за столом.

– Да ты, оказывается, дипломат, сынок! С такими способностями завуалировывать свои мысли тебе нужно идти в политику! Эта пустоголовая мартышка Дейзи заманила Молокососа в свой хорошо смазанный капкан, и теперь он проводит большую часть времени у нее между ног. Подозреваю, что там намазано медом. Видел бы ты, что однажды я наблюдал из окна. Эта сладкая парочка вытворяла в беседке такое, что я велел Диккенсу спуститься и окатить их ледяной водой из ведра. Помнишь тот случай, старина?

– Так точно, сэр, – пробасил Диккенс. – Между прочим, еще одна девчонка вот уже десять минут как дожидается в прихожей вашей спальни. С вашего позволения, я ее сюда приведу.

Грейди захлопнул блокнот и, убрав его в карман, живо спросил:

– Ее, случайно, зовут не Энни Кендалл?

– Нет! – рявкнул Арчи. – Это Элеонора Рузвельт со своей свитой! Ты всегда так туго соображаешь, сынок?

Грейди спокойно сел в кресло напротив камина и невозмутимо промолвил:

– Между прочим, я знаю двадцать способов убийства человека без каких-либо следов. Возможно, на досуге я ознакомлю с некоторыми из них ваших деток. Бог свидетель, без посторонней помощи им не обойтись.

– Это трогательно! Не правда ли, Диккенс? Како изящный намек! Я трепещу от страха. Хорошо, я больше не буду хамить, раз ты такой обидчивый, сынок! – воскликнул Арчи.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Грейди. – Хорошо я согласен поработать на вас за пять тысяч долларов в день. Эта сумма поможет мне примириться с вашим горячим темпераментом. И еще: мне кажется, что нам следует обговорить кое-какие принципиальные правила нашей дальнейшей игры, прежде чем Диккенс приведет сюда мисс Кендалл.

– Принципиальные правила? Любопытно, что ты под этим подразумеваешь! – пробурчал Арчи, обескураженный отпором, который дал ему самоуверенный частный детектив. Этот парень все больше ему нравился. Грейди был интересным собеседником. Пожалуй, Арчи уже давно не испытывал такого удовольствия от общения с посторонним человеком.

– Во-первых, никто не сообщил мне, что в доме появилась новая обитательница, хотя мне и следовало знать об этом еще вчера вечером, – сказал Грейди. – Во-вторых, мне неизвестно, отдает ли она себе отчет, во что она впуталась.

Арчи покосился на Диккенса, но тот сделал вид, что рассматривает свои ботинки.

– Впуталась? – переспросил Арчи, изобразив на лице недоумение и возмущение. – О чем ты говоришь, сынок? Она моя внебрачная внучка, приехала меня проведать. Что в этом особенного?

– Все понятно, – устало произнес Грейди, встал и направился к выходу. – Откровенный разговор у нас не получился. Не нужны мне ваши тысячи, можете забыть мою фамилию. Могу рекомендовать вам связаться с Фритцем и Барани из Филадельфии. Фритц – законченный шизофреник, возомнивший себя неотразимым донжуаном, от которого все женщины просто без ума, Барани – бывший полицейский, выгнанный со службы за взятки. Эта парочка идиотов подойдет вам по всем статьям.