Текст книги "Проклятые башни"

– Ты можешь спать наверху, – отрывисто сказала Изабо, не желая, чтобы Майя спала в постели Мегэн. Она знала, что в ее собственной комнате не было ничего такого, что Майе не следовало бы видеть, а эта комната была наполнена книгами и вещами Мегэн, и она не хотела, чтобы Майя рылась в них. – Не пытайся забраться на верхний этаж, потому что люк охраняет заклинание, и ты можешь лишиться нескольких пальцев, если не жизни. Утром я тебя разбужу. Там в сундуке должна найтись какая-нибудь одежда, которая может тебе подойти. Когда переоденешься, бросай сюда эти мокрые лохмотья.

Майя кивнула и полезла по лестнице, прижимая к груди одеяла. Изабо забралась на маленькую койку, удивленная тем, какой узкой и жесткой она оказалась, и силой мысли погасила свечу.

Следующие несколько дней они с Майей взаимно блефовали и ходили вокруг да около, пытаясь заманить друг друга в ловушку и заставить раскрыть то, что каждая знала. Изабо почувствовала, что ей очень нелегко устоять перед очарованием Майи, поскольку та затронула какие-то струны в душе молодой ведьмы. Но она всегда держала перед собой изувеченную руку, обнаружив, что вида уродливых рубцов достаточно для того, чтобы вновь обрести решимость.

Ее постоянно терзало беспокойство за Бронвин, и она надеялась, что малышка не слишком сильно донимает старого колдуна. Фельд, конечно, не станет чрезмерно беспокоиться из-за ее отсутствия, поскольку Изабо часто уходила на поиски еды в горы, хотя обычно находила какой-то способ подать о себе весточку. Но Бронвин всегда очень по ней скучала и становилась весьма капризной, пока не возвращалась Изабо.

Однажды днем, когда они шли под гигантскими деревьями, Майя снова попросила Изабо отвести ее к дочери.

– Ты не представляешь, как я тосковала и мечтала найти ее, – сказала она жалобно.

– С чего бы это, – вспылила Изабо, – ведь ты не хотела ни брать ее на руки, ни кормить, когда она была совсем крошкой. Ты не видела ее с тех пор, как ей исполнилось шесть недель, а сейчас ей уже почти три года!

Она тут же пожалела о своих словах, но Майя умоляюще посмотрела на нее.

– Я знаю, что ты забрала ее, Рыжая, и знаю, что ты не жила здесь все это время. Но она должна быть где-то поблизости, ведь мы видели вон ту гору в магическом пруду, хотя рядом с ней была еще одна точно такая же. Почему ты не хочешь отвести меня к ней?

– Ты видела Драконий Коготь? – быстро спросила Изабо. – А кто еще? В каком магическом пруду?

Женщина подняла руки и уронила их.

– У меня были шпионы в свите крылатого ули-биста , – сказала она. – Они рассказали мне, что ты забрала Бронвин и исчезла, и никто не знал, куда ты делась. Один из них украл твою косу, и я взяла ее с собой в Эрран. Я поехала туда за помощью, поскольку знала, что Ник-Фоган такой же враг крылатого ули-биста , как и я.

– Кто-то украл мои волосы? – прошептала Изабо. – А Лиланте? Что они с ней сделали?

Майя пожала плечами.

– Понятия не имею. Мне об этом не рассказывали.

– Ты воспользовалась моей косой, чтобы выследить меня? – Изабо в сердцах пожалела, что не сожгла косу, когда у нее была такая возможность.

Майя кивнула.

– Маргрит Эрранская с ее помощью шпионила за тобой через свой магический пруд. Ее управляющий, Хан’кобан, узнал в этих горах Проклятые Вершины. Я знала, что ты забрала мою Бронвин, и Ник-Фоган пообещала помочь выследить тебя. Она одолжила мне свою упряжку лебедей и дала в проводники Хан’кобана, и мы пролетели почти всю дорогу. Но я должна была догадаться, что она желает мне зла! Я все время была настороже, но поскольку не могла часто купаться в соленой воде, у меня постоянно кружилась голова. Этот мерзкий Хан’кобан дождался, когда я задремлю, чтобы я не могла превратить его в кого-нибудь, а потом вышвырнул меня из лодки, когда мы подлетели к горе. Если бы ты не нашла меня, я бы непременно погибла.

– Мне казалось, ты говорила, что твои силы исчезли вместе с зеркалом! – Изабо мгновенно уцепилась за слово «превратить», и ее подозрительность вспыхнула с новой силой. Она обдумывала этот вопрос с тех самых пор, когда нашла бесчувственную Майю на склоне горы, но не осмелилась спросить ее об этом прямо. Но она не видела никаких признаков какой-либо силы, и казалось совершенно невозможным, чтобы эта худая и бледная женщина с покрытым шрамами лицом могла быть виновна хотя бы в половине всех тех зверств, которые ей приписывали.

Майя опустила глаза.

– Я не хотела, чтобы Маргрит знала, что я утратила свои силы, ибо я тогда находилась в полной ее власти, а она очень жестокая и коварная женщина, которая желает мне и моей малышке только зла. Поэтому я позволила ей думать, что с легкостью могу превратить ее в болотную крысу или жабу, и она всегда очень старалась не сердить меня.

Изабо думала о том, что ей сказала Майя, всю дорогу до дома-дерева. Она вынула из кармана повязку, несмотря ни на какие возражения, завязала женщине глаза и провела ее через подземную галерею в кухню. Как только потайная дверь снова была надежно скрыта за полками, она развязала повязку и позволила Майе сесть.

– Мегэн всегда говорила, что умение бесполезно, если нет знания, – сказала она, разжигая костер и подвешивая над ним чайник.

Майя замерла.

– Я не поняла.

– Умение – это применение Единой Силы через чары, заклинания и магические объекты вроде твоего зеркала. Знание – это использование Единой Силы через волю и желание. Чары и магические объекты действуют как проводники собственной силы ведьмы. Чем больше их используют, тем более магическими они становятся, так что со временем они могут значительно усиливать и концентрировать силу ведьмы, и действительно становятся волшебными сами по себе. Но если у тебя нет своей силы, они не действуют. Конечно, у всех людей есть какой-то Талант, но большинство просто не знает о нем. Это означает, что кто угодно может воспользоваться предметами, которые пропитаны магией. Но если Талант совсем слабый, то и толку от них будет очень мало.

Изабо заварила чай и разлила его по чашкам, потом уселась напротив Майи.

– Так что, каким бы могущественным ни было волшебное зеркало, ты не смогла бы воспользоваться им, не будь у тебя собственного Таланта, а для того, чтобы оно действовало так хорошо, ты должна обладать огромной силой. Превращение людей в животных – совсем не слабый Талант, равно как и долгое поддержание иллюзии, настолько реальной, что даже такая могущественная колдунья, как Мегэн Повелительница Зверей, не смогла проникнуть сквозь нее.

– Я всегда старалась держаться подальше от Мегэн и Табитас, – призналась Майя, – и тщательно прикрывала руки и шею.

Изабо глотнула чаю, не дав сбить себя с толку.

– Маргрит должна была знать об этом не хуже меня. Разумеется, когда мы привыкаем совершать магические действия при помощи определенного предмета, потом трудно вызвать Единую Силу без такого костыля, и иногда может потребоваться немало времени, чтобы обрести прежнюю силу. Мегэн всегда говорила, что нужно учиться творить магию вообще без всяких костылей, но большинство ведьм все-таки что-нибудь использует, от кругов силы до кристаллов и своих колец. – Она посмотрела на свои собственные кольца, бледный лунный камень, яркий драконий глаз, потом снова подняла на Майю внимательные голубые глаза. – Так что ты не могла потерять все свои силы, когда зеркало было разбито, и я думаю, ты это знаешь.

Майя покачала головой. Ее губы слегка дрожали.

– Нет же, я говорила тебя…

Взгляд Изабо не дрогнул, хотя губы слегка сжались.

– Прошло уже почти три года с того восстания, и ты все это время свободно передвигалась по стране и никто тебя не заметил? Я в это не верю. Нет, должно быть, ты нашла какой-то способ наводить иллюзии без зеркала.

Майя внезапно улыбнулась хищной улыбкой и провела рукой перед своим лицом, которое мгновенно приняло черты довольно приятной женщины средних лет. Изабо внимательно оглядела ее. Иллюзия была не совершенной. В ней было что-то неправильное. В неверном свете очага черты собственного лица Майи, казалось, выступали из тени и снова тонули в ней. Потом женщина снова провела рукой перед лицом. На этот раз заклинание было куда более сильным.

Изабо хорошо знала эти черты. Это было лицо, провозглашенное прекраснейшим в стране, лицо подруги Изабо с побережья, Мораг, и Банри Майи Благословенной. Хотя девушка и не знала этого, это было еще и лицо проститутки Маджасмы Таинственной. Переливчато мерцающие чешуйки превратились в безупречную белую кожу, безгубый рот стал просто тонким, трепещущие ноздри – признаком гордого и горячего нрава. Шрамы исчезли, так же как и седина, проглядывавшая сквозь иссиня-черные волосы. Поскольку эти черты были куда ближе к собственному облику Майи и поскольку она носила эту маску очень долго, было почти невозможно понять, что это всего лишь иллюзия.

Изабо против воли была поражена.

– Да уж, ты действительно мастерица иллюзий, – сказала она ехидно.

– Мне пришлось потрудиться, чтобы научиться делать это когда захочется, – призналась Майя. – Сначала мне приходилось каждый раз говорить заклинание, а потом как-то раз мне удалось навести иллюзию, не произнося заклинание вслух, и после этого с каждым днем становилось все легче и легче.

– А превращения? – спросила Изабо, вся подобравшись.

Майя заколебалась.

– Я бы воспользовалась этой возможностью, если бы могла, – призналась она. – Есть несколько человек, которых я бы с радостью превратила в лягушек или пауков, Маргрит Эрранскую, например, но я не знаю, как. Я всегда использовала зеркало…

Изабо открыла было рот, чтобы что-то сказать, потом передумала. На лице Майи уже появилось задумчивое выражение, и Изабо боялась, что как только та поймет, что до сих пор обладает силой, то решит первым делом опробовать ее на самой Изабо. Молодая ведьма подумала о своем отце, до сих пор томящемся в теле коня, и о своем желании освободить его. Но если Майя обретет полную власть над своими силами, она может стать очень опасной, поэтому Изабо прикусила губу и снова прокрутила в уме все то, что ей рассказала Майя.

– Почему тогда Маргрит Эрранская помогла тебе, если вы так враждовали друг с другом? – спросила она с любопытством. – Судя по всему, сострадание не входит в число доступных ей чувств.

Майя снова пожала плечами.

– Я отправилась в Эрран, поскольку слышала, что Реншо вместе с Бронвин бежал туда в поисках убежища, и Маргрит приняла его, решив, что будет полезно получить власть над Бронвин. Она была вне себя, когда выяснилось, что Реншо обвел ее вокруг пальца. – Майя описала жуткую смерть Главного Искателя, и Изабо потрясенно вскрикнула.

– Ты говоришь, что она послала с тобой Хан’кобана? – удивилась Изабо. Она не представляла, что мог делать Хан’кобан в Эрране и почему он служил Маргрит Ник-Фоган. Хан’кобанские воины никогда никому не служили, если не были перед этим человеком в гисе или он не стоял выше в общественной иерархии. Лишь Первый Воин и Зажигающая Пламя имели более высокий статус, чем воин всех шрамов. – Сколько у него было шрамов?

– Шесть, – отозвалась Майя с любопытством. – А что?

– И ты говоришь, что он узнал Проклятые Вершины? – Внезапно ее охватила тревога. – Значит, ты считаешь, что Ник-Фоган хочет заполучить Бронвин в своих целях? Может быть, Хан’кобан выкинул тебя из лодки, чтобы ты не смогла помешать ему схватить ее?

Майя кивнула.

– Думаю, да. Но Бронвин же не с тобой, а твоя коса все еще у меня, поэтому не думаю, чтобы он смог найти тебя, или ее, если уж на то пошло…

– Но разве не ты сказала, что он узнал горы, которые вы видели в магическом пруду? – Майя кивнула, и Изабо продолжила, почти крича от беспокойства: – А если он с Хребта Мира, он должен знать о Проклятых Башнях. – Она безотчетно назвала Башни Роз и Шипов хан’кобанским названием.

Изабо вскочила на ноги и взволнованно заходила туда-сюда.

– Он выбросил тебя потому, что ему не нужна была та дурацкая коса, чтобы найти ее. Он знал, куда направляется!

Майя замерла.

– Ты хочешь сказать, что он знает, где Бронвин?

Изабо кивнула и схватилась за голову.

– Прошла уже почти неделя с тех пор, как я нашла тебя. Он мог перелететь на своей лодке через пики? Лебеди могут подниматься так высоко?

Майя покачала головой.

– Мы собирались высадиться на середине пути и отослать лодку обратно Маргрит. Очевидно, они не могут летать через самые высокие пики. – Она взглянула на Изабо, о чем-то раздумывая. – Так значит, ты спрятала Бронвин где-то неподалеку?

Изабо сказала:

– Он должен знать какой-то другой путь через горы, ведь он не осмелился бы идти через долину драконов, в этом я уверена. Драконы узнали бы, что он служит Маргрит, а это она снабдила Красных Стражей драконьим зельем и командовала месмердом, который был здесь в весну красной кометы.

Она прервала свои размышления вслух и сказала:

– Мегэн это всегда казалось странным. Почему Маргрит тогда помогала тебе и зачем послала сюда месмерда?

– Не знаю, – ответила Майя. – Она послала ко мне лазутчика, который передал, что если я хочу напасть на драконов и избавиться от них навсегда, то она знает, как это сделать. Месмерд должен был помочь провести Красных Стражей к Пику Драконов…

– Но месмерды – болотные существа, они не могут знать горные тропы лучше, чем все остальные, – отозвалась Изабо. – У нее должны были быть какие-то другие причины…

Она зашагала взад-вперед, кусая губу.

– Проклятые Башни… Интересно… Она должна была знать, что они до сих пор стоят, Хан’кобан не мог не рассказать ей об этом… и Айен говорил, что она потребовала книги из Башни Воинов как часть приданого Эльфриды… Должно быть, она хотела узнать, не сохранились ли какие-нибудь из старых книг и артефактов из Тирлетана, ведь Башни Роз и Шипов славились своей библиотекой…

Невнятное бормотание Изабо вывело Майю из себя.

– Ты пытаешься сказать мне, что Бронвин может грозить опасность? – рявкнула она. – Я не желаю, чтобы эта грязная ведьма прикасалась к моей дочери, слышишь?

– Не только Бронвин, – ответила Изабо. – Я очень боюсь, что они все в опасности! Ох, Эйя! Ну почему ты сразу же не рассказала мне обо всем? Мы рассиживались здесь, а этот мерзкий Хан’кобан тем временем все больше и больше приближался к Проклятой Долине!

– Где находятся все эти проклятые места? – закричала Майя. – Ты отвезла мою дочь в какое-то проклятое место?

Изабо не удостоила ее ответом. Она схватила свой плед и берет и приказала:

– Оставайся здесь! Не пытайся следить за мной.

Она поспешила по потайному коридору, впервые не потрудившись скрыть вход. Снаружи начинало темнеть и холодать, и над горизонтом, огромная и раздутая, повисла красная луна. Изабо стремительно прошла через лес к скалистой отмели на дальнем конце озера, где вода срывалась с края отвесной скалы. Она встала лицом к Драконьему Когтю, темнеющему на фоне красноватого неба.

– Кайллек Эсрок Айри Теллох Кас! – позвала она. – Приди ко мне, прошу тебя! Кайллек Эсрок Айри Теллох Кас!

Слова с силой и торжественностью океанского прибоя раскатились в вечернем воздухе. Она ждала, сходя с ума от беспокойства, потом прошептала: Пожалуйста, Эсрок, ты мне очень нужна, правда…

За три последних лета она привыкла вызывать принцессу драконов всякий раз, когда ей хотелось сбежать от монотонности своих обязанностей в Проклятых Башнях и прокатиться на спине дракона. Сначала она делала это нерешительно и с тошнотворным еканьем в животе. К третьему году она уже вызывала дракона уверенно, и они с Эсрок облетели почти весь Тирлетан и даже слетали на Хребет Мира, где ледник оставался белым даже в самый разгар лета.

Когда Мегэн призвала драконов на помощь во время Битвы при Арденкапле, Изабо каждой клеточкой своего тела слышала имя королевы драконов и чуть не лишилась чувств. Она видела, как семь сыновей королевы торжествующе вылетели из самого сердца Проклятых Вершин, наконец-то получив возможность отомстить за смерть своих сородичей. Эсрок страшно завидовала, горя желанием полететь вместе с ними и тоже поучаствовать в убийстве и сожжении, но ей не позволили, поскольку она была последней молодой самкой в стране и на ней лежала ответственность за рождение новых поколений драконов. Изабо в подробностях выслушала все о победе при Арденкапле и о множестве людей, погибших в огне, пока ее, наконец, не начало тошнить от этого.

Та неделя принесла ей огромное горе и боль. Она почувствовала ранение своей сестры так же остро, как если бы стрела вонзилась в ее собственную грудь, а потом так же остро пережила боль и горе от ее выкидыша. Если бы Эсрок прилетела тогда на ее зов, она покинула бы Проклятые Горы и примчалась к сестре на помощь, но драконья принцесса была слишком возбуждена вызовом Мегэн и не откликнулась. К тому времени, когда Эсрок была в состоянии ответить на призыв Изабо, молодая ведьма почувствовала слабое замирающее эхо смерти Йорга и отголоски битвы при Арденкапле.

Изабо ощутила всю гамму гнева, горя и страха Изолт и чуть не обезумела, пытаясь понять, что происходит. Они с Фельдом поспешили к магическому пруду, который Изабо обнаружила в зарослях ежевики и бурьяна всего несколько месяцев назад. Она освободила его от сорняков и прочистила трубы, и в неглубокий круглый пруд снова стала поступать вода. Изабо и старый колдун наблюдали за последними этапами битвы через дальновидящую линзу пруда, и Изабо отдала всю свою волю и желание сестре, помогая вызвать метель.

Поэтому Изабо знала о странном недуге, в результате которого Лахлан был в состоянии, более близком к смерти, чем к жизни, и о том, что Изолт взяла командование армией на себя и готовила зимнее наступление на Эрран. За последние несколько месяцев она несколько раз тайком убегала к магическому пруду, чтобы взглянуть на Изолт и убедиться, что у нее все в порядке, потому что очень скучала по сестре и по Мегэн. Она была потрясена, увидев, как постарела и одряхлела Хранительница Ключа, и каким печальным было теперь ее лицо. Если бы у Изабо не было обязательств перед Бронвин и перед Зажигающей Пламя, она рискнула бы совершить длинное и трудное путешествие обратно или попыталась бы уговорить Лазаря снова воспользоваться Старым Путем.

Изабо еще раз выкрикнула имя дракона, чувствуя, как ее захлестывает отчаяние. Если Эсрок не придет, для возвращения в Проклятые Башни останется единственный путь: подняться по Великой Лестнице на Драконий Коготь и просить позволения пройти по долине драконов. Для этого требовалась неделя, если не больше. Она снова задумалась, как же Хан’кобан собирался перейти горы, с упавшим сердцем решив, что скорее всего у него были с собой салазки. На них Хан’кобан сможет перемещаться вниз по склонам с ошеломляющей скоростью.

Внезапно она услышала громкий свист, и изогнутое когтистое крыло затмило оранжевый блин луны. Изабо воспрянула духом и радостно смотрела, как Эсрок стремительно несется вниз по лавандово-зеленому небу, чуть не сбив ее с ног.

Ты прилетела, спасибо тебе, спасибо!

Принцесса раздраженно фыркнула и легко приземлилась на скале, хлестнув хвостом по воде. Советую тебе должным образом выразить свою благодарность, человек, ибо я как раз наслаждалась тушей оленя, когда ты позвала меня, а мой брат не оставит от нее и костей к тому времени, когда я вернусь. Мысленный голос принцессы был ледяным.

Изабо встала на колени и сделала хан’кобанский жест искренней и смиренной благодарности. Я взываю к твоему терпению и надеюсь, что ты простишь мою дерзкую просьбу, но мне ужасно нужна твоя помощь! Эсрок, ты должна отвезти нас с Майей в Проклятые Башни.

Принцесса хлестнула хвостом, и поверхность озера пошла волнами. Эта ведьма в красном платье никогда не сядет на мою спину!

Тогда, может быть, ты согласилась бы понести ее в когтях, как козла или оленя? – в отчаянии спросила Изабо. Понимаешь, там им всем в Башне грозит опасность. К ним подкрадывается враг. Я должна как можно скорее добраться до них и предупредить. Это хан’кобанский воин шести шрамов, воистину грозный враг. Майя должна попасть туда, чтобы превратить моего отца из лошади обратно в человека. Он единственный, кто может победить такого воина. Меня не удостоили ни единым шрамом, а Фельд совсем старик. Пожалуйста, Эсрок! Разве ты не хочешь помочь человеку, который спас твою жизнь, когда ты была совсем малышкой? Этот Хан’кобан убьет его, если он встанет у него на пути, а ты же знаешь, что Лазарь, то есть Хан’гарад, так и сделает, если Ишбель или Фельду будет грозить опасность.

Огромный хвост замолотил из стороны в сторону, но это было движение задумчивое, а не разъяренное. Ладно , сказала она наконец, но только потому, что мне наскучили все твои слова, а я знаю, что услышу их еще множество, если не отвезу тебя.

Спасибо! – воскликнула Изабо и попросила принцессу подождать, пока она сходит за Майей и заберет несколько вещей, которые ей понадобятся. Эсрок зевнула и дернула хвостом, полуприщуренными глазами разглядывая свои когти.

Изабо помчалась обратно в дом-дерево и отрывисто сообщила Майе, что решила взять ее повидаться с дочерью на условии, что она превратит ее отца обратно из коня в человека.

– Но тебе придется согласиться лететь в лапах дракона, – предупредила она. – Это единственный способ, так что не спорь со мной. А теперь быстрее, у меня плохое предчувствие.

Она не стала слушать ни вопросов, ни возражений Майи, собрав книги, которые читала, некоторые из снадобий и лекарств Мегэн и несколько кувшинов и сковороду – в Проклятых Башнях было недостаточно кухонной утвари, а у Изабо не было никакой другой возможности получить ее. Перекинув через плечо туго набитый мешок, Изабо потащила Майю по потайному ходу, не сдержав странной дрожи при воспоминании о том, как она в последний раз в бешеной спешке покидала дом-дерево.

– Почему ты сказала, что я должна превратить твоего отца обратно в человека? – закричала Майя, когда Изабо тащила ее через лес. – Ты хочешь сказать, что тот Хан’кобан, которого я превратила в коня, до сих пор жив – и он твой отец?

– Именно это я и хочу сказать! – рявкнула Изабо. – Ишбель Крылатая моя мать, и мать Изолт тоже, а Хан’гарад Шрамолицый Воин наш отец. Он единственный, кто сможет победить воина шести шрамов, ибо у него самого семь шрамов и в прайдах до сих пор вспоминают его воинскую доблесть. Ты должна собрать всю свою волю и превратить его в человека, потому что он – наша единственная надежда победить Хан’кобана Маргрит!

– Но я не могу!

– Ты должна! – закричала Изабо, когда они добежали до края озера, где, развалившись, лежала Эсрок, поблескивая в свете заходящего солнца как полированная яшма. Принцесса быстро повернулась и устремила на Майю свой опасный холодный взгляд, и та ответила на него, загипнотизированная ужасом. Изабо забралась на драконью спину, и Эсрок с насмешливым криком взвилась в воздух, на лету подхватив Майю своими когтями.

Они скользили по небу, и под ними простиралась изумительная панорама раскрашенных в закатные цвета пиков и тенистых долин, среди которых время от времени солнечным зайчиком вспыхивал ледник, ослепляя Изабо. Ветер был ледяным, и Изабо спрятала руки в перчатках под плед, размышляя, как себя чувствует Майя, летя на такой огромной высоте над бездной, от падения в которую ее удерживала лишь ненадежная опора драконьих лап. Она не издала ни звука, и Изабо оставалось лишь надеяться, что Эсрок не разожмет когти.

Через минуту они уже перелетели через цепь остроконечных горных вершин и парили над Проклятой Долиной. Изабо разглядела высокие шпили Башен, возвышающихся над лесом, перед которыми загадочно поблескивало темное озеро.

Эсрок грациозно приземлилась на поляне, грубо бросив Майю на землю. Изабо соскочила с ее спины и торопливо, но искренне встала на колени. Принцесса нехотя убрала когти от Майи, которая лежала неподвижно, с широко открытыми глазами. Ее платье было изорвано и покрыто пятнами крови от глубоких царапин, оставленных на ее теле драконьими когтями.

Эсрок повернула свою угловатую голову к Башням и усмехнулась. Льется кровь , сказала она.

Изабо бросила мешок и побежала по аллее, которую еще раньше прорубила в зарослях ежевики. Точно какая-то гигантская рука сжимала ее сердце. Нет, только не Бронвин , молилась она. Только не моя мама.

Аллея вывела ее прямо к огромной каменной двери Башни, оказавшейся приоткрытой. Под нависающими ветвями было темно, но пробивавшийся из щели свет освещая ступени. Изабо услышала пронзительное ржание жеребца и топот его копыт и понеслась по лестнице, перескакивая через несколько ступенек.

Внутри был длинный зал с высокими колоннами, поддерживающими сводчатый потолок. Стены были расписаны деревьями, цветами и волшебными существами, а потолок – позолоченными солнцами, лунами и кометами, мерцавшими в свете факелов, горевших на стенах зала. Когда Изабо впервые попала в Проклятые Башни, все здесь было покрыто паутиной и совиным пометом, но она потратила не одну неделю, отдраивая грязь, и теперь здесь было чисто и пусто.

В дальнем конце зала виднелась широкая винтовая лестница, покрытая замысловатой резьбой в виде причудливо переплетающихся роз и шипов. На первом повороте ступеней лежал Фельд, и из глубокой раны в его животе хлестала кровь. Он тщетно пытался отогнать своим посохом высокое серое крылатое существо, одновременно зажимая рану свободной рукой. У основания лестницы бушевал жеребец, и его бешеное ржание гулким эхом металось по всему огромному залу. Высокий рогатый мужчина, одетый во все серое, с шестью тонкими шрамами, четко выделяющимися на его загорелых щеках, с презрительной легкостью каждый раз уклонялся от смертоносных копыт. Зажатым в одной руке длинным кинжалом он полосовал жеребца, а на кулак другой руки была намотана толстая прядь длинных серебристых волос, струящихся по ступеням шелковым потоком.

Изабо вскинула глаза. Ишбель отчаянно пыталась взлететь по лестнице, крича от боли, но он медленно и неумолимо тащил ее за волосы вниз. Под мышкой она держала Бронвин, рыдающую от ужаса.

Хан’кобан прыгнул вперед, его кинжал мелькнул у груди жеребца. Изабо с криком взмахнула рукой, и кинжал скользнул в сторону, со звоном упав на пол. Нападавший стремительно пригнулся – копыта жеребца прошли в считанных дюймах над его головой, – и Ишбель завизжала, поскольку его движение чуть было не выдрало у нее из головы клок волос. Она ухватилась за резную стену, но пальцы соскользнули, и она упала навзничь.

Не успев даже подумать, Изабо подняла обе руки и сжала их перед грудью. С искаженным от напряжения лицом она выпустила тонкий шипящий луч голубого огня, который рассек волосы Ишбель, точно нож. Словно выпущенная из лука стрела, Ишбель взлетела вверх по лестнице и исчезла из виду в тот самый миг, когда луч Изабо прошел через камень лестницы, обрушив огромную мраморную глыбу на расположенный внизу зал.

Хан’кобан едва успел отскочить, и глыба разлетелась на мириады осколков. Он с поразительной быстротой откатился сначала в одну сторону, потом в другую, еле увернувшись от копыт Лазаря, потом вскочил на ноги. Одним стремительным движением он сорвал с пояса сверкающее оружие в форме звезды и метнул его в Изабо. Она инстинктивно пригнулась, но звезда, не останавливаясь, описала круг и вернулась обратно в руку Хан’кобану. Он снова швырнул в нее рейл , одновременно сорвав с пояса острую шпильку и пустив ее следом. Изабо взвилась в воздух, подтянув колени к груди. Оба орудия просвистели лишь в нескольких дюймах от ее тела, но шпилька, звякнув, упала на пол, а рейл вернулся к воину в руку и снова вылетел оттуда по плавной дуге, так быстро, что она различила лишь блестящее расплывчатое пятно. Лишь магия Изабо помогла ей отклониться и отвести удар, а Хан’кобан кувырком бросился вперед, очутившись на безопасном расстоянии от беснующегося жеребца.

Изабо с ужасом заметила, что месмерд легко проскользнул мимо бесполезного посоха Фельда и стремительно поплыл вверх по лестнице, догоняя Ишбель и Бронвин. Хан’кобан снова схватил кинжал и приближался к ней, а Изабо пятилась назад, пока не уперлась спиной в колонну. Колени у нее тряслись от ужаса, но она сцепила вспотевшие ладони и попыталась отразить атаку.

Лазарь бросился вперед, оскалив зубы, но Хан’кобан с размаху ударил его кулаком в нос, и конь, заржав, отскочил. Но на этот короткий миг он отвлекся от Изабо, и та немедленно скрылась за другой толстой колонной.

– Майя! – закричала она. – Ты можешь расколдовать жеребца? Ты должна попытаться!

– Я не знаю, получится ли у меня!

– Ты должна попытаться! Майя, попытайся, ради Эйя, пожалуйста!

– Ты отдашь мне мою дочь?

– Если ты ничего не сделаешь, мы все погибнем! – закричала в ответ Изабо.

Майя сжала руки в кулаки, ее щеки стали ярко-алыми, челюсти сжались так сильно, что на горле и щеках заходили желваки.

– Я не могу! – простонала она. – Никак!

– Ты можешь! – отозвалась Изабо и увидела, как еще одно серое крылатое существо метнулось к ней из тени. Она уклонилась от него, растянувшись на полу, и месмерд пролетел над ней, задев ее серым одеянием. От болотного духа ее затошнило, и она зажала нос, пытаясь отползти подальше от Хан’кобана.

– Ты можешь! – снова закричала она, вызвав огонь и метнув в месмерда пылающий шар. Он бросился прочь, и огненная сфера врезалась в стену, погаснув. – Ну же, Майя, давай, ты знаешь, что можешь сделать это!

Майя закрыла глаза, направила обе руки с непослушными пальцами на вставшего на дыбы жеребца и с усилием выдавила:

– Изменись!

Так и произошло. Шкура жеребца задрожала и пошла рябью: рыжая шерсть, белая плоть, рыжая шерсть. Копыта замолотили и задергались, потом цокот сменился шлепаньем босых ног. Огромные темные глаза стали голубыми, подернулись тенью и снова засияли синевой сквозь спутанную гриву рыжих волос. Длинный храп стал более плоским и съежился, превратившись в лицо рогатого мужчины, с бешеными глазами и вне себя от смятения. Хан’гарад заржал, затряс своей нечесаной рыжей гривой, затопал босыми ногами и попытался встать на дыбы, но лишь рухнул на пол, запутавшись в собственных руках и ногах. Его тело принадлежало теперь не огромному, сильному четвероногому коню, а человеку, который больше не умел ходить.

Хан’кобанский воин усмехнулся и нагнулся за кинжалом. Очутившись в его руке, клинок сверкнул. Изабо завизжала и попыталась вырвать его, но Хан’кобан крепко держался за рукоятку. Он швырнул в нее рейлом , а потом, наклонившись, схватил Хан’гарада за волосы и потянул, чтобы запрокинуть ему голову и обнажить горло.

Изабо еле спасла свое собственное горло от смертоносной восьмиконечной звезды. Она навзничь упала на пол, и месмерд повис сверху, заполнив гроздьями своих мерцающих глаз и вытянутым хоботком весь мир. В горле у нее стояла болотная вонь, в крови бурлило странное возбуждение, сродни любви, желанию или опьянению. С бешено колотящимся сердцем, уже чуть не теряя сознание, она сжала руки, и из ее кулаков вырвался синий огнь, полыхнувший прямо в фасетчатый глаз месмерда. Его голова разлетелась, и Изабо накрыло его мягкими серыми одеяниями. Хрипя и кашляя, Изабо выбралась из-под них, глядя, как тело месмерда рассыпается в мелкую серую пыль, пахнущую илом. Она изо всех сил постаралась не вдыхать и, перекатившись через комнату, встала за колонной, кашляя и пытаясь стряхнуть со своих волос и одежды ядовитый прах. В глазах плясали огоньки, в ушах гудело. Она отчаянно пыталась уйти от тьмы, накрывавшей ее, оглядывая зал и ожидая увидеть своего отца лежащим в луже крови, а хан’кобанского воина – подбирающимся к ней с окровавленным ножом.