Текст книги "Любовь и долг"

Глава 6

Трудно сказать, как скоро появились остальные желания, но, надо полагать, через полчаса после того, как я вас увидел.

Джейн Остен, «Гордость и предубеждение»

Блэкстон чувствовал себя в особняке Хаммерсли так, словно не провел пять лет в плену. Все здесь было ему знакомо и привычно. После полуночи, когда он оставил Виолетту на вершине безвкусно отделанной лестницы, он спустился, затем, сделав круг, вернулся через дверь для слуг и поднялся по другой лестнице.

Теперь, выйдя из спальни Фрэнка, он прошел через центральный двор по направлению к гостевым комнатам в задней части дома. Он стоял в темном длинном коридоре и присматривался, не мелькает ли под чьей-нибудь дверью свет. В дальнем углу двора Блэкстон быстро переговорил со Стивенсом, человеком, которого Голдсуэрди отправил на помощь слугам Хаммерсли.

– Есть что доложить?

– Довольно громко ссорились между собою граф с графиней. Только я вот ни слова не понял, лорд. Никаким другим языкам, кроме английского, не обучен.

– Долго ссорились?

– Пожалуй, минут десять.

– И что же – так сильно громко?

– Так точно, сэр. Мне показалось, будто они хотели, чтобы их услышали.

– Словно на публику работали?

Стивенс кивнул.

– Я буду на часах, сэр, пока меня не сменят местные слуги.

– Благодарю за службу.

Блэкстон оставил Стивенса и пошел дальше через гостиную и кабинет Джорджа Хаммерсли и вскоре оказался возле спальни Виолетты. Он прислонился к стене. Неделю назад он отказался последовать за леди Ревенхерст в ее спальню. Но если бы сейчас его позвала Вайолет, он бы точно согласился.

Она же тем временем уже погасила свет. Впрочем, это не означало, что она спит. Наверняка лежит и с открытыми глазами обдумывает исчезновение Фрэнка. Что ж, пожалуй, он сможет направить ее энергию в нужное русло. Ему было обидно, что она ему не доверяет и осуждает его. Но когда он сел рядом с ней на банкетке, он почувствовал, что она по-прежнему испытывает к нему нежные чувства. Когда высший свет Лондона ополчился на него, он был к этому готов. Но когда его возненавидела Вайолет, Блэкстону стало не по себе.

Он усмехнулся, вспомнив о том, с чего все начиналось. Он чувствовал возбуждение в ее присутствии, уже когда ей исполнилось тринадцать и платье еще не так сильно обтягивало грудь.

В те времена их семьи и представить себе не могли, что из их дружбы вырастет нечто большее. Он был старше и дружил с ее братом. Она же была открытым неопытным и раздражительным подростком, предпочитавшим проводить время за книгами, нежели в компании старшего брата. Когда он впервые увидел ее, Виолетте велели удалиться в свою комнату, чтобы не мешать брату штудировать лекцию по экономике.

С годами ее большие черные глаза стали проницательными и умными. С каждым новым визитом в этот дом Блэкстон видел, как она вырастает в хрупкую красавицу с роскошной грудью и шикарными темными волосами. Сегодня ее волосы были забраны кверху, а тяжелые кудри обрамляли лицо, но он любил, когда они лежали ниже, на груди.

Вайолет всегда возбуждала его не столько своей внешностью, сколько своим опасным и необузданным желанием все знать. И к этой жажде познания и неистребимому любопытству прибавлялось устойчивое нежелание слышать «нет» в ответ. Когда он понял это, то стал держаться от нее подальше.

Какое-то время это ему удавалось. Но однажды он приехал на каникулы. Казалось, что весь мир лежит у его ног, хотя ему исполнилось всего семнадцать. Он был достаточно неосторожен, чтобы возбудиться в ее присутствии.

– Покажи! – велела она.

Он вовсе не собирался ей ничего показывать, но, с другой стороны, хотелось удовлетворить ее любопытство и избавиться от странной власти, которую она имела над ним. Он взял ее руку и приложил ладонь к набухшей ширинке.

– Обычно, когда начинаешь говорить о какой-нибудь ерунде, Вайолет, все проходит.

Вот только все вышло совсем наоборот. От прикосновения руки Виолетты он еще сильнее возбудился. Блэкстон потерял рассудок, а Вайолет не только не сопротивлялась, но, напротив, проявляла всяческий интерес. Тогда от непоправимой катастрофы их спасла гувернантка Виолетты, Августа Лаундес. Она вовремя появилась, и они отскочили друг от друга. Августа предложила Виолетте в следующий раз, когда захочет узнать что-нибудь, выбирать источник информации более тщательно.

Затем в свои цветущие семнадцать Вайолет захотела узнать, как работают банковская система и финансовые механизмы. А после того как Блэкстон ей объяснил, она решила узнать, в какие отверстия он совал свой пенис. Она называла его именно так. Блэкстон смутился и, откашлявшись, поинтересовался, с какой стати ее волнуют такие вещи. Она ответила, что он просто не мог не попытаться хоть раз. Тогда он спросил, почему ей в голову вообще пришла эта мысль. Вайолет призналась, что нашла в комнате у отца древнегреческую книгу с иллюстрациями, где все это было подробно изображено.

Блэкстон напомнил себе, что в их юношеской страсти виновна была не одна Вайолет. Уж так случилось, что он с юности испытывал возбуждение из-за разных женщин. И всегда оно было разным. Иногда оно возникало постепенно, а иногда накатывало вмиг. Когда он хотел удовлетворить женщину, то мог возбудиться очень быстро. Впрочем, этот навык пригодился ему значительно позже, когда они уже не общались с Виолеттой.

Сейчас, стоя во тьме перед спальней Виолетты и испытывая непреодолимое желание, он вспоминал об их уговоре и думал, что на этот раз страсть Виолетты все знать может убить их обоих.

Глава 7

Мне искренне жаль… что этот негодный джентльмен по стечению обстоятельств связан с вами. Но я надеюсь, вы не возражаете… ведь вам нечасто приходится общаться с ним. Так что не утруждайте себя понапрасну.

Джейн Остен, «Гордость и предубеждение»

Шляпный бутик мадам Жирард располагался в самой выгодной части Лестер-сквер. Встречали гостей длинные двойные двери зеленого цвета с диковинными витражными вставками. Внутри вдоль стен и до самого потолка стояли полки с творениями мадам Жирард. Между ними уютно пристроились зеркальные кабинки с обитыми дорогой тканью пуфиками, на которых могли сидеть покупатели, выбирая подходящую модель.

Когда они вошли, Вайолет принялась сердито шептать на ухо «жениху»:

– Фрэнк пропал, а мы по магазинам разгуливаем?

Они разбились на две группы, и отец повел принца и джентльменов осматривать две главные, с его точки зрения, достопримечательности Лондона: Королевскую биржу и банк Хаммерсли. А Блэкстон и Вайолет повели графиню по магазинам.

Вайолет едва могла припомнить первую половину дня. Блэкстон появился перед ней, едва она вышла из спальни. Они ушли сразу после кофе. Принц желал видеть превосходных белых скакунов из ближайшей конюшни. Затем они обошли лондонские площади, церкви, дворцы. Каждый раз, глядя на памятник, принц непременно воздавал хвалу английским героям.

Блэкстон оказывался рядом каждый раз, когда нужно было перейти мостовую или спуститься с ландо. Он угадывал время и место, когда был нужен ей. Ей даже не приходилось ждать, когда он подаст ей руку. Вайолет, привыкшая выходить из дому в сопровождении слуг, сейчас чувствовала бы себя беспомощно, если бы не Блэкстон.

А вот графиня не просто пользовалась помощью лорда, но и откровенно заигрывала с ним, подмигивая, вздыхая и краснея по поводу и без.

День казался Виолетте бесконечным танцем со всегда бодрым партнером. Музыка никак не смолкает, и они вынуждены кружиться по залу. Что ж, правительство будет довольно тем, как Блэкстон относится к своему долгу.

В шляпном бутике знали титулованных гостей в лицо, судя по тому, как персонал кинулся их обслуживать. Мадам лично вышла к ним, поклонившись графине и послав служанку взять у Виолетты плащ, шляпку и перчатки. Вайолет уступила Блэкстона графине, ей хватало суеты персонала вокруг нее. Ее тут же усадили на обитый шелком пуфик и предложили на выбор несколько напитков. А уже через минуту принесли первую соломенную шляпку с легкомысленным пером, глядя при этом на Блэкстона в ожидании одобрительного кивка.

Блэкстон лишь однажды бросил на «невесту» взгляд, обещающий кровавую месть, если она вдруг забудется и выйдет из своей роли. Ей стало смешно, и она переключилась на очередную шляпку из шелка шоколадного цвета с игривыми матерчатыми розочками сбоку. Она даже решила, что шляпка ей подходит: просто и дорого. Она дала знак продавцам, чтобы отложили этот образец.

Час спустя они расплачивались за покупки, и мадам Жирард поджала губки, когда графиня попросила прислать чек ее мужу в отель «Милуэрт» в конце недели. Графиня искренне удивилась реакции мадам и поинтересовалась у Блэкстона, каков порядок расчетов в Англии.

Колокольчик на входе звякнул, и мадам Жирард пошла встречать новых посетителей. Среди вновь пришедших были Арабелла Янг и подруга Пенелопы Фрейн, леди Чалфонт. Арабелла кивнула Виолетте, и взгляд ее устремился к Блэкстону.

– Леди Чалфонт. – Он подошел к ней и поцеловал ручку. – Ваше присутствие здесь подтверждает наш хороший вкус. Позвольте представить моих спутниц. Вы ведь знакомы с мисс Хаммерсли. А это ее гостья, графиня Рицин из Молдавии.

Блэкстону удалось вернуть расположение мадам Жирард, и уже скоро, радушно попрощавшись с леди Чалфонт, Блэкстон под локоток выводил сконфуженную графиню из бутика. Вайолет представила, как скоро новости достигнут ушей Пенелопы. Не позднее, чем через полчаса, герцогиня будет знать, что Виолетту и Блэкстона видели вместе.

Можно отправляться домой и бросать пригласительные билеты на благотворительный бал в огонь.

Нат Уайлд был на задании далеко от клуба Голдсуэрди. Он знал эти трущобы еще с мальчишеских лет. За белой церковью с высокими куполами он свернул направо и прошмыгнул вдоль приходской школы для девочек в проулок, выходящий у опиумной лавки на шумную Найтинген-лейн и далее по извилистой Хай-стрит вышел к Лондонским докам. Кто-то мог подумать, что лорду Блэкстону досталась лучшая часть работы: катайся себе в ландо с благородными дамами, и все. Но Нат видел перспективу в своей работе. Скорее всего, именно он найдет Фрэнка Хаммерсли.

По улице катили груженые телеги и кареты, под которыми дрожала земля, и Нат жался к белокаменным стенам дока. Элегантную одежду он оставил в клубе. Вместо нее он надел простой шерстяной сюртук и твидовую кепку с большим козырьком, который скрывал большую часть его лица. Уайлд изменил походку и манеру поведения, чтобы соответствовать потрепанной одежде. Порыв ветра бросил в лицо резкий запах паленого табака. На берегу Темзы бракованный товар горел день и ночь. Каждый порыв ветра приносил новые запахи: кофе, специи, серная руда, угольная пыль.

День, проведенный в доках, мог лишить нормального человека обоняния.

Информаторы Голдсуэрди сказали, что корабль, на котором прибыли принц и его свита, привез испанские вина и цейлонский чай. Бочки с вином сгрузили и отправили в хранилище под доками. Чай продали компании «Варин и сыновья». Нат выбрал маршрут и шел по следу, минуя дом за домом. Если кто-то хотел держать Фрэнка Хаммерсли подальше от чужих глаз, то лондонские доки были подходящим местом. Но похитители не догадывались, что правительство уже в курсе.

Чувствуя себя невидимкой, Нат пробирался вниз по улице в тени стен дока. Загорелые матросы всех мыслимых и немыслимых национальностей шли мимо, разговаривая на разных языках. Здесь в лавках и магазинчиках они могли купить все, что только может пожелать моряк после долгого плаванья: еду и вино, медные секстанты и бухты канатов. Им не было никакого дела до Ната или какого-нибудь пьянчуги, который попадался им на пути. Хотя иногда ради монеты они могли сбить с ног совсем пьяного и отобрать деньги. Если похитители Фрэнка переместили его с корабля в один из этих домов, он стал недоступен, как корабль на швартовке или бочонок вина в погребе. Как они переместили его с корабля под носом у таможни – это уже другой вопрос. Здесь всплывал иной вариант, который тоже не оставили без внимания в правительстве: Фрэнк Хаммерсли сам мог пожелать испариться. Никто не говорил этого в открытую, но Нат работал на Голдсуэрди уже больше года и многое понимал без слов.

Торговый дом чайных купцов «Варин и сыновья» оказался тупиком в ряду полузаброшенных домов. Не каждая серьезная компания согласилась бы на доставку в эту дыру. Похоже, недавно здесь был пожар. Перед кирпичными стенами, которые были покрыты копотью, лежали кучи обгорелого хлама. Двери были забиты досками, а крыша уцелела только в двух местах. Нат сделал пометку на дверях и стенах и нарисовал чертеж для Блэкстона.

Между стенами склада и участком берега, не тронутым водами Темзы, Нат заметил тропинку. Он решил не рисковать. Что толку исследовать берег реки, если не умеешь плавать. Придется искать окольные пути. Сгоревшие здания могли послужить неплохим укрытием, и он захотел осмотреть двери: если кто-нибудь проходил здесь недавно, то наверняка оставил следы.

Нат учился в школе викария Реверенда Бредсела, которого повесили за грабежи и убийства. В этой школе юных сирот учили воровать и шпионить, а вовсе не честным профессиям, как думали окружающие. За три года, которые Уайлд провел в стенах школы, он научился жить на улицах. В те времена он мечтал стать достойным членом воровского мира, носить малиновый сюртук и иметь золотые часы размером с репу. Сейчас, когда он мог позволить себе любую одежду, эти амбиции казались пустыми. Он не знал, как далеко может завести его нынешнее ремесло, но уж точно он ни в чем не уступит любому гангстеру. К нему даже обращались «сэр», как к бывшим заклятым врагам, а ныне верным друзьям Ксандеру и Уилли Джонсу.

Нат познакомился с Голдсуэрди именно через Джонса. Сэр Уильям разрабатывал новую службу «городской полиции», но в парламенте его начинания разлетались в пух и прах, и тогда он посоветовал молодого и талантливого Ната своему знакомому – Голдсуэрди. Уайлд знал, что в любой момент он может пойти на работу в полицию, но пока что был доволен своим положением: дорогая одежда, меблированные комнаты и близость к Миранде Керби его вполне устраивали.

По дороге Нат пытался сложить части головоломки в единое целое, как учил его Уилл Джонс. Где-то между доками и Торговым домом «Варин и сыновья» Фрэнк Хаммерсли попал под замок. Это значит, деньги перешли из рук в руки. Хозяину дома и местному полисмену заплатили, чтобы первый в нужное время смотрел по сторонам, а второй держал беднягу под замком, носил еду и караулил. И еще был человек, который выносил нужник за Фрэнком. Кто-то, кто не станет совать нос в чужие дела и лезть в бутылку за лишним пенсом.

Внимание Уайлда привлек невысокий мужчина в обветшалой, но чистой одежде, который выходил из убогой боковой аллеи с названием Катс-Хоул, фальшиво насвистывая примитивную мелодию. Нат умел замечать окружающих, сам при этом оставаясь незамеченным. Вот и сейчас он вжался в стену, дожидаясь, пока мужчина пройдет мимо. Когда тот скрылся из виду, Нат свернул на Катс-Хоул-лейн, чтобы переговорить с владельцем ломбарда за углом. Дружественный разговор мог расположить человека и заставить выдать информацию.

Вайолет бодрствовала в комнате Фрэнка в конце второго дня с того момента, как ей объявили о его пропаже. Или в начале третьего дня, смотря как на это взглянуть. Посреди комнаты все еще стоял его сундук, а рядом кожаная банкетка. Сегодня они с Блэкстоном точно не посидят на ней вместе. Теперь она видела, как он собирается играть роль честного и влюбленного жениха. Он нагло флиртовал с графиней весь день. Если бы это как-то помогло выйти на след Фрэнка, Вайолет бы все поняла, но нет…

После ужина, который устроил принц для банкиров, отец сразу ушел спать. Он искренне пытался быть вежливым и гостеприимным, но каждый раз, когда принц бестактно говорил что-нибудь о Фрэнке, отец краснел и с трудом сдерживал гнев. Днем он ходил в магистрат, но на Боу-стрит в помощи ему отказали и заметили, что это дело министерства иностранных дел.

Не заходя внутрь, Вайолет внимательно осмотрела комнату брата. Она хотела быть уверенной, что Блэкстон не опередил ее и не прячется в углу за камином. Вчера, когда он принялся за расследование, она поверила в скорейшее возвращение Фрэнка. Какую бы боль он ни причинил ей в прошлом, она готова была терпеть все, лишь бы брат оказался дома. Но по истечении дня надежда растаяла в тумане Лондона. В действиях Блэкстона она не видела ни надлежащей расторопности, ни заботы о Фрэнке. Что бы он ни делал, им двигало то, о чем Пенелопа Фрейн и другие светские дамы говорили: плотский и праздный. Вайолет решила спросить его об этом напрямую, как только он придет. Она встала у стола Фрэнка.

Блэкстон появился вскоре и всем своим видом давал понять, что готов работать на благо общего дела, как будто и не было минувшего дня.

– Не понимаю, как мы найдем Фрэнка, посещая шляпные бутики.

– И вам доброго вечера, моя дорогая Вайолет. – Он закрыл за собой дверь и развязал узел на шейном платке.

Вайолет отвернулась.

– Так чего мы могли добиться, купив пару шляпок?

Блэкстон подошел к камину и разжег огонь под кладкой из щепы и поленьев. Взяв у стены кочергу, он подтолкнул старые угли к огню, не обращая на Виолетту никакого внимания, и вскоре языки пламени охватили угловатые поленья. Она уже решила, что Блэкстон не заметит ее, даже если она уйдет, но тут он заговорил.

– Ваша вера в меня поражает, как всегда. Никто из свиты принца не выходил сегодня из нашего поля зрения. Мы же, в свою очередь, не показывали беспокойства и сделали вид, что приняли их версию задержки Фрэнка. Мало того, мы дали всем понять, что снова вместе. Хотя над этим, я думаю, надо еще поработать.

– Если у кого возникли на этот счет сомнения, то только из-за того, что вы весь день флиртовали с графиней!

– Она просто хочет, чтобы я считал, будто ее нужно спасти. Разве это не вызывает вашего любопытства, Вайолет?

– От чего спасти?

Он оперся локтем на каминную полку.

– Несчастливый брак? Чудовищные обстоятельства? Я не знаю.

Вайолет задумалась.

– Ее беспомощность не кажется мне угрозой.

– Вайолет, мой долг уберечь вас и вашего отца от любого вреда. Фрэнка ищут другие… скажем так, члены нашей организации.

– Они нашли его сегодня? Вы как-то поддерживаете связь с ними?

– Сегодня опрашивали служащих таможни и тех, кто был на борту того корабля. Один из членов команды корабля «Мадагаскар» подслушал странный разговор и заметил графиню там, где ей не положено было быть. Он считает, что Фрэнка могли увести с корабля, когда случился переполох во время выгрузки скакунов принца. Как раз до того, как на борт поднялась таможенная инспекция.

– Так вы полагаете, что Фрэнк все-таки был на корабле?

– Да.

Его простая уверенность успокоила ее на секунду, но затем она увидела, как небрежно он облокотился на каминную полку, что расстегнут ворот его рубахи, заметила выражение безразличия на лице и снова забеспокоилась.

– Принц думает…

– «Думает» – это не про принца, Вайолет.

– Принц думает, что Фрэнк отстал в Испании, отправившись на поиски какой-то женщины. А графиня упоминала про Фрэнка и цыганку.

Ей показалось, что Блэкстон задумался, но он лишь усмехнулся.

– По-моему, ваш брат не смешивает банковские дела с личной жизнью.

– Значит, графиня не совсем честна. Но вы ведь не думаете, что эта гусыня и правда занимается шпионажем?

– Может быть, но принц точно ни при чем.

Этого она отрицать не могла.

– Он похож на марионетку, а кто-то дергает за ниточки. Он говорит и двигается, но голова его при этом совершенно пуста. – Он снова смотрел на огонь, погруженный в мысли, делиться которыми явно был не намерен.

– Значит, будем ходить по магазинам? – Она знала, что в голосе ее звучит отчаяние.

– Не завтра. Что вам говорил принц?

– Он хочет покататься верхом утром. Прогулять своего скакуна по кличке Оберон.

– Хорошо. Парк – место людное. Там вы в безопасности. – Он оттолкнулся от камина и вышел, даже не удостоив ее кивка.

Он оставил камин гореть, так что ей пришлось затушить огонь. Прокрутив в голове их разговор, она поняла, насколько он был профессионален. Агент на службе у его величества. Преданный подданный короны. Но это никак не приближало ее к Фрэнку.

Блэкстон усомнился в собственной трезвости мышления, оставшись еще на одну ночь в особняке Хаммерсли. Он провел день в компании двух женщин, каждая из которых не без оснований слыла красавицей. Одна из них практически висела у него на шее, открыто флиртовала и делала все, чтобы убедить его в неотразимости его мужской красоты. А другая, напротив, сомневалась в каждом его шаге и выказывала неуважение. Та самая женщина, которая в прошлом предала его, выбросила вон из своей жизни именно тогда, когда он больше всего нуждался в ее любви.

Когда весь Лондон считал его диким развратником без стыда и совести и малейшего представления о чести и долге, он надеялся, что Вайолет поверит ему, а не какому-то пошлому рисунку с его изображением. Он не оправдывался перед ней.

Но прошло пять лет, а Вайолет так и не изменила своего отношения к нему. Она все так же считала его падшим человеком и верила всякой гадости, что слышала о нем.

Зачем лгать? Он хотел припасть губами к изгибам ее шеи, к ее полным губам, к ее вздымающемуся бюсту. Потом сорвать с нее одежды и положить ее безупречное тело на шелковые простыни, чтобы насладиться тем самым пороком, в котором, по убеждению многих, он был мастером.