Текст книги "Песнь сауриалов"

Глава 15. Встреча

Пока Акабар убеждал Брека постоять спокойно, чтобы Зара смогла применить свою силу и вылечить его ранения, Дракон поспешил к Элии. Посредством духовной связи между ними он ощущал боль, которую Элия чувствовала от раны, нанесенной ей Ксараном. Паладин положил руки на плечи Элии и начал молитву.

Хотя Дракон однажды объяснил Элии, что молится, когда занимается лечением, она никогда раньше не слышала слов молитвы. Чувство смущения появилось у нее, когда она услышала благочестивую просьбу паладина к его богам облегчить ее боль. Она поняла, что Дракон набожен, как и все священники, над которыми она издевалась все время, что была с ним знакома.

Когда кровь перестала идти из раны на груди Элии, и края раны затянулись, Дракон провел пальцем по знакам на ее руке, они приятно напряглись. Он как будто напоминал, что заботится о ней, несмотря на то, что она является неверующей дикаркой.

– Бихолдер повредил руку Безымянного, – напомнила ему Элия.

Дракон молча повернулся, взял руку барда в свои ладони и повторил молитву.

Рана перестала кровоточить и затянулась, хотя остался длинный шрам.

Оливия смотрела, как Дракон помогает Элии и Путеводцу, и увидела знакомый желтый кристалл, который был засунут за пояс сауриала.

– Путеводец! Дракон нашел твой камень! – закричала хафлинг.

Дракон вытащил сверкающий волшебный камень.

– Я нашел его среди камней в проходе, – сказал он по-сауриальски, протягивая камень Элии.

– Я уронила его, когда меня схватили орки, – вспомнила она, взяв камень.

Она взглянула на Оливию, потом удивленно посмотрела на барда. – Как только что Оливия назвала тебя? – спросила она.

– Путеводец, – ответил бард, – Это мое имя, Элия. Путеводец Драконошпор.

Арферам не удалось полностью стереть мое имя. Оливия узнала, как меня звали.

– Оставим Оливии открывать секреты арферов, – пробормотала Элия. Она внезапно рассмеялась. – Путеводец, совсем как путеводный камень? Все это время мы использовали твое имя, не зная об этом.

Она протянула волшебный камень барду и сказала:

– Полагаю, что это твое. Мы использовали его, чтобы найти тебя.

Путеводец радостно улыбнулся.

– Вот уже второй раз за эти дни красивая женщина возвращает мне мою собственность, – сказал он, взяв камень.

Комплимент барда не остался незамеченным ни Элией, ни Оливией. Услышав неприкрытую лесть Путеводца, Оливия покачала головой и наклонилась, чтобы поднять волшебный рог барда. Элия не видела Безымянного больше года, эмоции просто переполняли ее. Радость встречи и тоска по нему просились наружу. Она обвила руками шею Путеводца.

– Я так скучала по тебе, – прошептала она. – Я пыталась повидать тебя в Тенистом доле, но арферы не позволили посетить тебя. Я так волновалась, когда ты исчез.

Сначала Путеводец почувствовал себя неуверенно в объятиях Элии, никогда раньше она так не радовалась ему. Затем он заметил, что Дракон с интересом смотрит на него. Путеводец подумал, что паладин хочет увидеть какое-нибудь подтверждение, что бард любит Элию как дочь, а не просто как поющее подобие.

В качестве своеобразного вызова, бард тоже обнял Элию и к собственному удивлению понял, что кроме гордости, как создатель ее, он в самом деле испытывает к ней какую-то нежность.

– Я тоже скучал по тебе, – тихо согласился он.

Акабар с удовлетворением наблюдал за встречей Элии и Безымянного. Дракон нравился ему, но волшебник чувствовал, что Элии нужно больше общаться с людьми.

С еще большим удовольствием он заметил, как внимательно Брек смотрит на Путеводца и Элию. «Надеюсь, что арфер проявит милосердие и учтет чувства отца и дочери Друг к другу, в своем окончательном решении по делу барда», – подумал Акабар.

Оливия, пытавшаяся не обращать внимания на то, как Путеводец радуется Элии, посмотрела на Зару, лечившую Брека. Несмотря на темный оттенок ее кожи и другой цвет волос, хафлинг быстро поняла, что жрица является еще одной из «сестер» Элии. Хафлинг заметила, что Путеводец еще не обратил внимания на женщину. Он видел только свою старшую «дочь», ту, которая поет.

Закончив лечение следопыта, жрица тихо заговорила с Акабаром по-термитски.

С помощью волшебной серьги, которую ей дал Путеводец, Оливия подслушала их разговор.

Зара потянула мужа за рукав.

– Наша встреча не была такой радостной, как у них, – прошептала она. – Ты все еще сердишься на меня из-за драки с Элией?

Акабар посмотрел на жену и вздохнул. Он понял, что ей тоже нужно общаться с людьми. Она натерпелась страху со вчерашнего дня, и хотя в ней было много от Элии, она не привыкла к ужасам и трудностям путешествий. Волшебник обнял жену за плечи и нежно поцеловал ее в губы.

– От моего гнева не осталось ничего, кроме дыма, – шепотом ответил он.

Зара обняла его, положила голову ему на грудь и глубоко вздохнула.

Акабар погладил густые каштановые волосы Зары. В его голове непрошенно возник образ Кайр. Он не мог не вспомнить ее длинные шелковистые черные волосы.

Зара почувствовала его тревогу.

– Что случилось? – спросила она, внимательно глядя на него.

– Ничего, – покачал головой Акабар. Не было смысла тревожить жену из-за его чувств к мертвой женщине. Он еще крепче обнял Зару, но образ Кайр не исчез.

Оливия почувствовала себя неловко, глядя как Акабар обнимает свою жену, и повернулась к останкам Ксарана. Кто-то однажды говорил ей, что алхимики покупают глаза бихолдера на лекарства, но она сомневалась, что от глаз Ксарана много осталось. Даже до того, как на них упал потолок, она била по ним, они были заморожены и затем подожжены Грифтом, они казались не слишком здоровыми.

Хотя от Ксарана осталось кое-что ценное. В глазнице Ксарана все еще торчал кинжал Путеводца. Оливия начала переворачивать бихолдера, чтобы достать кинжал.

Грифт поймал взгляд Дракона и махнул головой. Паладин отошел от остальных, чтобы присоединиться к своему товарищу сауриалу.

– Ну, Победитель, что твое зрение шен говорит тебе о барде? – тихо спросил Грифт.

– Несущий Тьму не владеет им, – ответил Дракон, но в его голосе не было радости.

– Значит, он не горит в пламени зла, – пожал плечами Грифт. – Но ты не сказал, что открыло тебе зрение шен.

– Он такой же, как и раньше. Высочайший, – сказал Дракон. – Гора гордости, покрытая серым туманом.

– Нейтральный… ни добрый, ни злой, – заметил Грифт. – Человек, который живет сам по себе. У него достаточно силы, чтобы твердо держаться своих убеждений. Почему их у него нет? – проворчал волшебник.

– Возможно, – предположил Дракон, – убеждения не интересуют его так, как он сам.

– Путеводец, хочешь свой кинжал? – крикнула Оливия.

Бард повернул голову в сторону Оливии.

– Конечно, маленькая богиня удачи, – ответил он, подмигивая воровке.

Оливия фыркнула с притворной надменностью, услышав льстивое прозвище и отвернулась, чтобы никто не заметил, что она покраснела. Наклонившись над трупом бихолдера, она вытащила кинжал Путеводца из центрального глаза чудовища.

Когда нога Оливии задела останки ее плаща, Грифт увидел, что репейник, которым Ксаран плюнул в хафлинга, все еще лежит в складках обгоревшей ткани.

Маг заметил, как шарик с волшебными семенами начал раздуваться. Подбежав к Оливии, он поднял ее за руку, оттаскивая ее от семян.

– Эй! – закричала она. – Опусти меня. Ты оторвешь мне руку!

Лежавший на плаще Оливии репейник со щелчком раскрылся, выпустив облако сине-черной пыли.

Свободной рукой Грифт схватил за халат Акабара и оттащил волшебника-торговца и его жену подальше от облака.

– Воспользуйся камнем! – приказал маг. – Вытащи нас отсюда! Быстрей!

Держа здоровой рукой свой волшебный камень, Путеводец взял раненой ладонью правую руку Элии.

– Дракон, сюда, – закричал бард.

Паладин подбежал к Элии и схватил ее правую руку.

Как разумное существо, облако полетело в сторону Оливии, висевшей на руке мага.

Дракон схватил Зару, Зара – Акабара. Грифт дотянулся до Акабара. Путеводец спел ноту, компанию накрыла вспышка желтого света, потом все исчезли.

Облако черной пыли облетело место, где они только что стояли, потом опустилось на пол. Без хозяина оно не могло держаться в воздухе.

Когда свет перемещающего заклинания путеводного камня погас, путешественники снова оказались на склоне холма около разрушенного замка.

– По крайней мере, мы будем здесь в безопасности, – сказал Путеводец.

Повернувшись к Оливии, он добавил, – Тебе следует быть осторожнее, маленькая богиня удачи.

– Мне? – удивленно переспросила хафлинг, вспоминая обо всех опасностях, которые угрожали Путеводцу за последние дни.

Грифт опустил Оливию, и хафлинг повалилась на траву. Она была утомлена перемещением и стонала от боли в раненом плече. Грифт помахал пальцем перед Оливией, от его тела шел запах жимолости.

– Грифт тоже говорит, что тебе следует быть более осторожной, Оливия, – перевела хафлингу Элия. – Ты едва не стала самой маленькой из слуг Моандера.

Оливия смущенно посмотрела на Путеводца.

– А как получилось, что я не поняла, что он сказал? – спросила она, притрагиваясь к волшебной серьге, которую он дал ей.

– Серьга понимает только языки, на которых говорят в Королевствах, – объяснил бард. Он внезапно повернулся к Элии. – А как ты поняла, что сказал Грифт? – спросил он.

– Я вызвала языковое заклинание из путеводного камня… твоего камня, – ответила Элия.

– Это невозможно, – сказал Путеводец. – Я заколдовал камень так, что только члены семьи Драконошпоров… – Нахмурившись, бард остановился на полуслове. – Значит, Оливия права, – сказал он. – С точки зрения богов, ты моя дочь.

– А правда ли, что языковое заклинание действует постоянно? – вмешался Грифт. – Ты все еще понимаешь меня?

Путеводец кивнул.

– Но постоянство требует огромной энергии, – сказал Грифт. – Откуда она берется?

– Из камня, – по-сауриальски ответил Путеводец. – Пока я не поместил в него кусок парастихийного льда, это был простой артефакт. После этого он смог сохранять музыку, знания и волшебство.

– Ты изменил природу артефакта? – спросил Грифт, глядя на барда как на ненормального.

– Почему нет? – спросил Путеводец Грифта. – Это сработало.

Отвернувшись от сауриала, бард посмотрел на остальных.

– Ты собрала славную компанию, чтобы спасти меня, – похвалил он Элию.

Зара раздраженно фыркнула.

– Ты льстишь себе, бард, – сказала жрица. – Мы здесь потому, что хотели убедиться, что ты не выполняешь приказания Моандера.

Путеводец удивленно посмотрел на Зару, наконец заметив ее сходство с Элией.

– Ты одна из копий Элии, которые сделал Фальш, да? – спросил Зару бард.

– Безымянный… то есть Путеводец, – сказала Элия, – это Зара, жрица Тайморы и жена Акабара.

Хотя она смогла произнести фразу спокойно, она не удержалась и зло посмотрела на волшебника-торговца.

Путеводец подарил жрице самую очаровательную улыбку и низко поклонился.

– Приятно познакомиться, моя госпожа, – сказал он.

– Почему приятно? – холодно спросила Зара. – Я не пою.

– Что? Даже молитву звездам? – с притворным удивлением спросил бард. Он озорно прищурился. – Я думал, что все жрецы Богини Удачи поют эту молитву каждую ночь.

Зара выглядела взволнованной. Она не ожидала, что этот самолюбивый человек разбирается в религии, а тем более знает о таких подробностях молитв ее богине.

– Ну, да… это я пою, – согласилась она.

– И я готов поспорить, что поешь ее замечательно, – ответил Путеводец, затем улыбнулся Бреку Орксбэйну. Хотя он, не был знаком с этим человеком, он уже догадался, кто такой Брек, по значку арферов на его платке.

– А ты, арфер? – спросил Путеводец. – Тебя тоже интересует не стал ли я выполнять приказы Моандера? Или ты пришел, чтобы отвести меня обратно в тюрьму?

– Сначала я должен выслушать вашу историю, сэр, – сказал Брек Орксбэйн, – чтобы выяснить совпадает ли она с тем, что говорили мне Акабар и Грифт.

Пожалуйста, расскажите мне, что случилось с вами со вчерашнего дня, – попросил следопыт.

– Все, что произошло со мной со вчерашнего дня, составит довольно длинный рассказ, – ответил бард. – Ты не против, если я присяду, прежде, чем начать.

– Конечно, нет, – вежливо ответил Брек.

Путеводец расположился на траве. Оливия отдала ему его кинжал и рог, и они с Элией сели по обе стороны от него как любящие дочери. Остальные, за исключением Грифта, сели перед ним, как дети, ожидающие сказки на ночь.

Стоя в стороне, Грифт с большим интересом наблюдал, как Путеводец в манере настоящего барда описывает события прошедшего дня. Маг слышал его, но не понимал. Грифт явственно видел, какую власть имеет этот человек над своей аудиторией. Остальные шестеро путешественников увлеченно слушали рассказ Путеводца, очарованные звуком его голоса.

Это редкий дар, такая способность занимать других, и это привлекает людей, как любая редкость. Грифт понял, что рассказ содержит и какую-то долю волшебства, но это настолько искусное очарование, что никто не может ему противиться. Даже Брек Орксбэйн не смог устоять. Когда он начал слушать, на его лице было выражение беспристрастия, но вскоре Брек был захвачен словами барда, и он смотрел на старого человека с очевидным восхищением и уважением. Грифт подумал, что сейчас следопыт наконец поверит правде о Кайр.

Оливия с радостью услышала, как героически Путеводец описал ее роль в их первом бегстве от орков и ее последующем возвращении в мастерскую. Заметив отсутствующий взгляд Грифта, она догадалась, что он не понимает барда. Тихо поднявшись, она подошла к сауриалу. Она сняла бриллиантовую серьгу и протянула ему, знаками показывая, что нужно ее надеть. Грифт с удивлением взял крохотную серьгу и надел на рог рядом с слуховой щелью.

– Я знаю, что ты можешь использовать волшебство, чтобы понимать, о чем мы говорим, – прошептала она, – но действие моей серьги не кончается, как твои заклинания. Я могу одолжить тебе ее на время..

Надев серьгу, Грифт мог превосходно понимать хафлинга, хотя она не давала ему возможности ответить, поэтому он просто кивнул Оливии в знак благодарности.

Глядя, как хафлинг возвращается обратно к барду, он задумался, понимает ли она, что одалживая ему свою волшебную драгоценность, тем самым подготавливает почву, чтобы и он попал под колдовство барда.

Путеводец закончил свой рассказ описанием финальной битвы с Ксараном, участниками которой они все были. Только Оливия заметила, что рассказ барда был неполон. Он не упомянул ни о плане, согласно которому он собирался бежать из Башни-на-Ашабе в случае, если арферы осудят его, ни о том, что собирался скрыться от их суда после того, как ускользнул от Кайр. И конечно, он не открыл, что знает, кто ограбил мастерскую. Оливия не сказала ничего, чтобы поправить барда. Она поняла, что если арферы узнают о Шуте, это будет просто несчастьем.

– Итак, арфер, – обратился к Бреку Путеводец. – Каков твой приговор?

Собираешься ли ты вести меня в цепях обратно в Тенистый дол?

– Учитывая сложившиеся обстоятельства, у меня есть более важное занятие, чем сопровождать узников, сэр, – ответил Брек барду. Коротко Брек и Акабар рассказали Путеводцу о исчезновении Эльминстера, смерти Кайр, полете Грифта с башни вместе с Акабаром, о том, что увидела Морала и о погоне за Грифтом.

– По словам Грифта, – объяснил Брек Путеводцу, – Моандер превратил большинство из его народа в своих рабов и заставил пройти их из мира через.

Тартар в Королевства. Сейчас эти слуги строят новое тело божества.

– Как ты узнал об этом? – спросил Путеводец Грифта.

– Я много месяцев наблюдал за ними и видел их страдания, – объяснил Грифт.

– Мы должны найти это новое тело и уничтожить, пока слуги Моандера не закончили его, – сказал Брек. Он вытащил свой мешок и достал оттуда большую пергаментную карту и тонкую палочку свинца. Он расправил карту на траве перед собой.

– Славная карта, – сказала Элия, на нее произвели впечатление тщательность и масштаб. – Где ты ее достал?

– Я сделал ее, – пожал плечами Брек, хотя по его улыбке было понятно, что он гордится своей работой. – Это опушка около Тенистого дола, где мы встретили Зару, Грифта и Акабара, – объяснил следопыт, опустив палочку свинца на карту. – Это направление показал путеводный камень, когда Грифт подумал о сауриале, которым управляет Моандер и которого он привел в Королевства, – сказал он, проводя линию к северо-востоку. – Сауриал, о котором ты думал, помогает строить новое тело Моандера? – спросил Брек Грифта.

Волшебник кивнул.

– Итак, новое тело Моандера должно быть где-то на этой линии, – сказал Брек, проводя пальцем по нарисованной им линии. Он показал на район на карте, обозначавший долины. – Не могу поверить, что они смогли три месяца строить где-то в долинах новое тело божества, и их не заметил бы Эльминстер, – сказал он. – Горы должны быть более подходящи, как укромное место. – Брек провел пальцем мимо вершин Пустынных Гор. – Они могут быть далеко в Анаврок, но в пустыне нет ничего, чтобы построить новое тело Моандера. Там нет достаточного количества воды и пищи для большого отряда путешественников, а тем более целого племени.

– Ты уверен, что точно провел линию? – спросил Путеводец. – Ты мог ошибиться на несколько миль? Брек покачал головой.

– Вы, певцы, хвастаетесь, что никогда не сбиваетесь с ритма. Ну, а, мы путешественники, тоже можем похвастаться. Мы никогда не теряемся. Я стоял рядом с Грифтом и внимательно смотрел на луч путеводного камня. Он проходил между этими двумя горами – горой Андрия и горой Дике.

– Значит слуги Моандера должны строить его новое тело приблизительно здесь, – сказал Путеводец. – В Затерянном доле. – Он указал на пятно на карте к югу от горы, помеченной как гора Ханс.

– Затерянный дол не более, чем легенда, – сказал Брек. – Путешественники искали его столетиями и ничего не находили.

– Как быстро забыли секреты старого арфера, – усмехнулся Путеводец. – Ты не можешь найти Затерянный дол, – объяснил он. – Кто-то должен волшебным путем перенести тебя туда. Очень логично, что Моандер должен был выбрать Затерянный дол. Он спрятан при помощи волшебства, там тепло, недалеко ворота в Тартар. Как Моандер провел твой народ из Тартара в Королевства? – спросил Путеводец Грифта.

– Через ворота?

Грифт кивнул.

– Мы можем построить треугольник при помощи камня, чтобы быть уверенными, но я ставлю на Затерянный дол. Хочешь сделать ставку, следопыт? Моя сотня золотых против одного твоего, что я прав.

– Как я могу отказаться? – ответил Брек, складывая карту.

– С вершины холма нам будет лучше видно, – сказал Путеводец, поднимаясь.

Встали и остальные путешественники, за исключением Оливии.

– Я подожду здесь, – сказала хафлинг, укладываясь на траву.

Внимательно посмотрев на Оливию, Грифт вытащил маленький пузырек и протянул его Дракону.

– Останься здесь с Оливией, – приказал он паладину. – Посмотри, может ли эта мазь помочь ее ране.

Когда все пошли вслед за бардом к вершине холма, Дракон опустился на колени около Оливии. Паладин еще не понял, что хафлинг была ранена. Страдать молча было необычно для нее. Хотя сейчас он увидел то, что раньше заметил Грифт – пятно крови на плече ее туники.

– Что случилось с твоим плечом? – знаками спросил он.

– Прошлой ночью Ксаран попал в меня своим ранящим глазом, – ответила Оливия. Хафлинг внезапно села, удивленно глядя на паладина. – Ты пользуешься языком жестов! – пискнула она. – Как ты его выучил? Никто не обучает ему пришельцев из другого мира.

Дракон показал на удаляющуюся фигуру Элии.

Оливия закатила глаза.

– От этой девчонки одни проблемы! – воскликнула она. – Именно это нужно в Королевствах – паладин, который понимает воровской язык! Господин Теней, разве не осталось ничего святого?

Дракон усмехнулся риторическому вопросу Оливии.

– Грифт посоветовал попробовать эту мазь на твоей ране, – показал он.

– Болит несильно, – сказала Оливия, но когда она попыталась пожать плечами, боль исказила ее лицо.

– Позволь мне осмотреть, – настаивал паладин.

Вздохнув, хафлинг развязала тесьму на воротнике туники. Одежда соскользнула с ее плеча, открывая повязку, покрытую запекшейся кровью.

Паладин осторожно снял повязку с раны. От желез на шее сауриала шел запах жимолости – запах заботы. Плечо Оливии было в худшем состоянии, чем рука Путеводца, но она ни слова не сказала, когда он использовал свою лечебную силу на Элию и Путеводца. Дракон вылил мазь Грифта на рану.

Липкая мазь не была волшебным снадобьем, но когда Дракон вытащил из ее рюкзака запасную рубаху и сделал из нее свежую повязку, Оливия почувствовала, что боль в плече уменьшилась.

Когда паладин закончил с ее раной, хафлинг встала и спросила:

– Пойдем, присоединимся к остальным?

Поднимаясь по холму рядом с Оливией, Дракон спросил:

– Ты снова собираешься сражаться с нами против Моандера?

– Я иду с Путеводцем, – ответила хафлинг. – Что бы он не решил, я с ним.

Дракон слегка нахмурился. Он вспомнил, как Элия однажды говорила, что Безымянный оказывает хорошее влияние на Оливию. Паладин не был уверен, что это именно так. Он подозревал, что на Оливию больше влияет репутация барда, чем он сам. Вероятно, как и Элия, хафлинг считала барда добрым человеком. Обе женщины думали, что его гордость вызвана его талантом. Особое отношение к ним приводило к тому, что Путеводец казался менее себялюбивым и безрассудным, чем на самом деле. Паладин сомневался, что сможет когда-либо переубедить женщин насчет истинной натуры Путеводца.

Оливия удивила его, когда прошептала:

– Кто-то должен присмотреть за ним, на случай если он попытается сделать что-то особенно глупое.

– Я думал, он нравится тебе, – показал Дракон.

– Я люблю его, – ответила Оливия. – Но я не идиотка, знаешь ли.

– Теперь знаю, – ответил сауриал.

* * * * *

В развалинах своего замка на вершине холма Путеводец протянул Грифту волшебный камень.

– Думай о том же сауриале, о котором ты думал раньше, – проинструктировал он мага.

Камень направил луч света в сторону северо-запада.

– Мы здесь, – сказал Путеводец, указывая на карте Брека положение крепости, – и луч проходит как раз через эту гору – ту, которая кажется разрезанной пополам.

Брек кивнул.

– Это Глупость Магов. Тридцать лет назад это была целая гора, пока два мага не решили устроить там свое поле битвы. – Следопыт провел по карте вторую линию. Обе прямые пересеклись точно в том месте, которое Путеводец назвал Затерянным долом. – Похоже, вы выиграли свое пари, – сказал Брек.

Оливия и Дракон подошли к остальным как раз, когда следопыт вытащил из кошелька на поясе золотую монету и бросил ее барду.

Путеводец крутанул золотой между пальцами, и тот как будто исчез в воздухе. Только Оливия заметила, как сверкающая монета скользнула в рукав барда.

– Итак, может ли ваш волшебный камень перенести нас в Затерянный дол? – спросил Путеводца Брек.

– В Поющую Пещеру на северном краю долины, – ответил бард. – Из пещеры можно видеть всю долину.

– Сначала мы должны выяснить насчет семени, – сказал Грифт. – Ты не упоминал в своем рассказе, но уверен ли ты, что бихолдер не говорил тебе про семя? – спросил маг Путеводца.

– Уверен, – ответил тот. – Что это за семя?

– Позвольте мне объяснить, – сказала Элия, предостерегающе глядя на остальных. Ей не хотелось, чтобы Путеводец узнал, что она изменяла его песни.

Это только рассердит его, поэтому она решила пропустить этот момент. – Поскольку моя душа. связана с душой Дракона, у меня есть странная способность, – осторожно объясняла девушка. – Она заставляет меня входить в транс и петь песню о том, что происходит с народом Дракона. Поскольку сауриалы являются рабами Моандера, они знают про семя, и я пою об этом песню.

– Спой мне эту песню, – велел Путеводец. Элия повторила барду оба куплета песни души сауриалов. Теперь она была уверена, что Моандер. не угрожает Путеводцу, поэтому могла сосредоточиться на первом куплете. Ей казалось, что какой-то незнакомец прошептал ей во сне про тайны Моандера, и она должна только вспомнить этот сон, и то, что она при этом чувствовала, чтобы понять его. С ужасом она поняла, что знает о назначении семени так же отчетливо, как и о том, что Моандер хотел завладеть Путеводцем.

– Слуги уже закончили новое тело Моандера! – объявила она. – Вот почему им нужно семя.

– Что? – вместе спросили Грифт и Акабар.

– Семя из песни это семя подчинения, – объяснила Элия.

– Как то, которым Ксаран пытался захватить Путеводца? – спросила Оливия.

Элия покачала головой.

– Не совсем, – сказала она. – Когда Моандер был в прошлом году в Королевствах, он оставил большую часть своей силы, которую он здесь имеет в этом семени, поэтому это семя гораздо более сильное. И, я думаю, больше размером. – Казалось, что Элия чем-то смущена. – Сауриалы никогда не видели этого семени, поэтому я не могу его описать. Но это семя необходимо Моандеру, чтобы управлять своим новым телом. Без него божество не может вернуться в Королевства.

– Хорошо, – сказал Брек. – Значит, мы должны найти семя и уничтожить его.

– Если Моандер не может его найти, – сказал Акабар, – то как мы должны его искать?

– При помощи путеводного камня, – возбужденно предложил Брек.

Путеводец покачал головой и объяснил:

– Это не получится, если ты не имеешь четкого представления о том, что пытаешься искать.

– Мы можем попробовать, – предложил следопыт.

Путеводец отдал Элии волшебный камень, и Элия сосредоточилась на песне.

Казалось, что она ощущает нетерпение и возбуждение, идущее от Моандера. Хотя путеводный камень засветился в ее руках, он не выдал луча света.

– Эй! – взволнованно крикнула Оливия. – Может быть, путеводный камень и есть это семя! Может, он светится, чтобы указать на себя!

– Держи свое воображение при себе, маленькая богиня удачи, – предостерег Путеводец. – Это невозможно. Моандера и близко не было рядом с камнем.

– Нет, – сказал Акабар. – Камень был у Элии в прошлом году, когда она освободила Моандера из его тюрьмы в Айлаше, и Дракон использовал его, чтобы следовать за божеством, когда оно создало проход, чтобы попасть в Вестгейт.

Хотя Моандер действительно никогда не притрагивался к нему, божество было достаточно близко к камню.

– Ксаран ничего не говорил про камень, и я бы знал, если бы кто-то что-нибудь в нем изменил, – возразил Путеводец.

– А ты бы сказал нам, если бы узнал? – с подозрением спросил Акабар. – Откуда нам знать, что Моандер не управляет тобой?

– А откуда нам знать, что он не управляет тобой? рявкнул Путеводец.

Чтобы восстановить былое единство, Грифт сказал:

– Дракон не чувствует в Путеводце зла.

Элия перевела слова мага, Дракон кивнул, чтобы подтвердить ее слова.

– Но с Акабаром что-то случилось, – сказала Оливия, вспомнив подслушанный разговор. – По крайней мере, так думает Зара.

– Что это значит, жрица? – потребовал Брек.

Зара опустила глаза, она не могла отрицать слов Оливии, но не хотела выступать против своего мужа.

– Мной не управляют, меня просто околдовали, – вздохнул Акабар. – Это колдовство, которое всегда чувствуют женщины. Кайр напоила меня приворотным зельем, чтобы я последовал за ней к Моандеру.

Элия заметила боль на лице Брека. Он и так достаточно горевал из-за гибели Кайр. Известие о том, что полуэльф использовала волшебство, чтобы соблазнить другого мужчину, было для него ударом.

– Грифт может снять приворот, – сказал Путеводец. – Тогда Моандер не сможет использовать твою любовь к ней против нас.

– Брек тоже любил Кайр, – возразил Акабар. – Хочешь ли ты попытаться расколдовать его? Кайр была красивой и талантливой женщиной. Почему мы оба не можем вспоминать ее с любовью? Не трать свое волшебство, маг, – сказал он Грифту. – Теперь, когда Кайр мертва, неважно, что я к ней чувствую.

– Он прав, – согласился Брек.

Только Элия заметила боль на лице Зары. «Это так похоже на Акабара, – подумала воительница, – думать о том, что неважно, если он любит другую женщину. Он ожидает, что Зара разделит его внимание с другими его женами и прочими женщинами, которых он пожелает.» Элия поняла, что если бы не дружба с Драконом, Путеводцем и Оливией, она тоже могла бы принять долю любви Акабара.

Она почувствовала симпатию к жрице, чувство вины разбудило ее совесть, когда она вспомнила, как надеялась на то, что Акабар влюбится в Кайр и забудет о Заре.

Остальные путешественники уже согласились с мнением Брека по поводу слов Акабара и вернулись к обсуждению вопроса про путеводный камень.

– Согласно твоей истории, Кайр схватила камень как раз перед тем, как ты воспользовался им, чтобы перенести себя в это место, – напомнил Путеводцу Грифт. – Этим утром бихолдер схватил его, когда его уронила Элия. Эти события заставляют предположить, что слугам Моандера он зачем-то нужен.

– Может быть, они просто хотят воспользоваться им, чтобы найти свое семя, – возразил Путеводец.

– Это возможно, – сказал Грифт, – но это не опровергает предположения, что камень и есть семя.

Путеводец нахмурился.

– Моандер двигался по земле от Айлаша вглубь Эльфийского Леса. Бог мог оставить свою силу где угодно. Семя может быть практически чем угодно.

Оливия обругала себя за предположение о камне. Бард обожает камень, и если остальные будут настаивать на его уничтожении, Путеводец будет вне себя от злости. Она напрягала мозги в поисках способа убедить остальных, что идея была неверна. К счастью Элия смогла найти решение, которое не придумала хафлинг.

– Моандер никогда не выбрал бы камень, чтобы хранить семя, – сказала девушка. – Вместилище семени должно открыться, чтобы выпустить семена подчинения, но если откроется путеводный камень, то освободится парастихийный лед в его центре, и семена погибнут от холода.

– Да, – согласился Грифт. – Это правда.

Оливия с облегчением вздохнула, когда Элия вернула Путеводцу его камень.

Бард внимательно изучал драгоценность.

– Ну, если мы не можем найти семя, – сказал Брек, – то придется вернуться к первому плану. Мы должны уничтожить новое тело Моандера прежде, чем его слуги смогут найти семя и воскресить божество. Ты готов перенести нас в Поющую Пещеру? – спросил он Путеводца.

– Как только я отправлю Элию в какое-нибудь безопасное место, – сказал бард.

– Что? – воскликнула Элия.

– Моандер однажды использовал тебя. Он попробует вновь, – сказал Путеводец. – Я не хочу, чтобы ты была даже близко от него.

– Путеводец, зачем ты сделал меня воительницей, если не для битвы? – резко спросила Элия.

– Чтобы ты смогла защитить себя, если у тебя будут проблемы, – ответил Путеводец. – Я не ожидал, что ты будешь искать драки. И уж точно я не мечтал о том, чтобы ты пыталась уничтожить злое божество.

– Подумай, бард, – сказал Брек. – Нет времени для отеческих чувств. Элия хороший боец. Она нам нужна.

– Ее присутствие может защитить от волшебного обнаружения слугами Моандера, – прибавил Грифт.