Текст книги "Песнь сауриалов"

Глава 19. Оружие

Элию держали четыре волшебника-сауриала, она могла только плакать и кричать, когда Корал читала дьявольскую молитву над Акабаром, объявив его кровь семенем воскрешения Моандера. Когда термитца засосала гниющая масса, созданная сауриалами для Моандера, девушка начала неудержимо трястись. Это был худший из ее кошмаров – она заставляла себя забыть о нем после пробуждения. На этот раз она видела, как Моандер поглощает ее друга, как когда-то ее. Но сейчас она не могла проснуться.

Она подумала, что Акабару следовало отправиться обратно в пещеру, как Только они узнали, что он является семенем. Она должна была вырубить его и утащить прочь. А Заре никогда не следовало позволять ему отправиться на север.

Должны были быть и другие способы предотвратить все это.

Внезапно рука девушки начала гореть, как в огне. Голубые символы на ее руке светили сильнее, чем фонарь.

– Нет, – прошептала Элия.

– Да, – сказал по-сауриальски голос.

Элия посмотрела в лицо сауриалихи, которая была когда-то возлюбленной Дракона. Ее обязанности по отношению к семени были выполнены, и жрица приблизилась к Элии. Она с нетерпением изучала руку Элии.

– Символ Моандера возвращается на ее руку, – объявила она.

Дракон уже почти достиг верха горы. Ему не было необходимости слышать слова Рта Моандера, чтобы узнать, что случилось с Элией. Он мог сам это почувствовать в символах на груди, которые связывали его с Элией. Там на чешуе он снова мог видеть голубой сияющий зубастый рот на человеческой ладони.

Когда боль отступила, он продолжил подниматься по куче растительности.

Проламываясь сквозь влажную гниющую зелень, он выкрикнул волшебное слово, заставившее его меч полыхнуть огнем. Он ударил одного из волшебников в сердце, и труп упал в кучу. Аппетит у нее был ненасытный, тело было засосано почти мгновенно.

Прежде, чем паладин смог напасть опять, Корал закончила заклинание.

Отросток из кучи поднялся, обернулся вокруг пояса Дракона и потащил его прочь от Элии. Второй обвился вокруг ног, крепко удерживая его. Он не мог разрубить отростки, чтобы не попасть по себе.

Корал подошла к паладину, в ее руке был церемониальный кинжал.

– Победитель, – прошептала она, – ты знаешь, что должно сейчас случиться.

Твое жертвоприношение привяжет волю слуги к воле Моандера.

– Корал, нет. Ты не можешь этого сделать. Это не ты. Борись с этим, пожалуйста, – попросил паладин.

– У тебя есть меч, – прошептала она.

Дракон держал свой меч около головы Корал. Огонь клинка отражался в ее белой чешуе.

– Или я убью тебя, или ты убьешь меня, – сказала Корал.

Дракон видел,какЭлия борется стремя оставшимися волшебниками-сауриалами. Если бы умереть пришлось только ему одному, он даже не подумал бы о том, чтобы убить Корал. Он позволил бы ей взять его жизнь. Но Элия его сестра, а Корал была Ртом Моандера. Он не мог позволить, чтобы Моандер получил Элию. Поэтому он колебался.

Корал подняла кинжал. Слезы сверкали в ее глазах, дымный воздух был наполнен ароматом ее горя.

– Как ты можешь заставить меня стать твоим убийцей? – зарычала она на паладина:

– Я думала, что ты любил меня.

Дракон взмахнул мечом, голова и тело Корал упали на кучу. Крови не было.

Из разрубленной шеи жрицы вывалились гнилые отростки и полетела пыль. Куча даже не пыталась засосать ее. От нее и так ничего не осталось.

Немедленно державшие Дракона отростки упали, как будто их волшебство было расколдовано. Паладин решил, что их волшебство умерло вместе с Корал, и начал осторожно приближаться к волшебникам, которые держали Элию. Один из них начал читать заклинание и сделал жест в сторону Дракона, но слова оборвались, и он упал вперед с кинжалом с спине.

Теперь Элию держали только двое. Она дернулась в сторону, ударив волшебника коленями. Дракон подбежал к оставшемуся и рассек его пополам. Как и у Корал, у этого внутри не было ничего, кроме гниющих отростков и пыли. Голыми руками Элия душила сауриалиху, стоявшую рядом с ней, пока волшебница не упала к ее ногам.

– Дракон, меч! – закричала воительница. – Дай мне свой меч!

Смутившись, Дракон позволил Элии забрать меч из своих рук. Она начала рубить вершину кучи в поисках Акабара.

Рядом с Драконом приземлилась темная фигура и молча вытащила кинжал из волшебника, который попытался направить на паладина заклинание. Фигура разогнулась и убрала кинжал в ножны. Это был Путеводец Драконошпор.

Внезапно куча дернулась, сбив на колени Дракона и Путеводца. Паладин понял, что огромная куча не просто оседает, она оживает. Он поднялся на ноги.

Элия принялась еще отчаяннее рубить растения, выкрикивая имя Акабара.

Когда паладин помог Путеводцу подняться, тот крикнул:

– Мы не можем здесь оставаться!

Дракон был согласен с этим, но заметив бешеные глаза Элии, понял, что не сможет убедить ее покинуть это место. Воздух был пропитан запахом горя Элии.

– Акабар исчез! – закричал Путеводец. – Нет никакой надежды! Если ты не поможешь мне унести ее отсюда, она погибнет!

Дракон кивнул. Взяв протянутую руку Путеводца, он подошел к Элии.

– Сестра, – позвал он, – дай мне руку. Элия смущенно посмотрела на брата-сауриала. Она не спрашивала его, она просто потянулась и схватила его за руку. Дракон со всей силы сжал ее пальцы. Элия увидела Путеводца, стоявшего за паладином. В руке бард держал путеводный камень.

– Нет! – закричала Элия.

Путеводец спел камню, трое путешественников мгновенно засветились и исчезли. Когда они появились в Поющей Пещере, Элия все еще кричала. Она выдернула руку из пальцев Дракона и направила огненный меч паладина на сердце Барда.

Путеводец отпустил руку Дракона.

– Я вернусь, – сказал он, вновь спел камню и исчез.

* * * * *

Когда Оливия достигла вершины кучи, та начала трястись. Хафлинг не была уверена, кажется ей это или нет, но создавалось впечатление, что куча движется на восток долины. Оливия увидела мертвые тела и задрожала.

Она выкрикнула имя Дракона, пытаясь в темноте рассмотреть не принадлежит ли ему один из трупов. Перед хафлингом из кучи поднялся отросток. На его конце был виден круглый и остекленевший, как у рыбы глаз. Оливия задохнулась и сделала шаг назад. Из поверхности кучи начали подниматься новые отростки, каждый из них оканчивался глазом – сауриала, дикого кота или птичьим. Затем начали появляться отростки со ртами на концах – с зубастыми ртами сауриалов, птичьими клювами, ртами бобров. Рты нестройным хором выкрикивали имя Моандера.

Сердце Оливии забилось от страха.

Хафлинг осторожно направилась к краю кучи. Ей надо было как-нибудь соскользнуть вниз, лучше было даже упасть, чем стать частью этих глаз и ртов.

Отросток с кошачьим ртом прыгнул на нее, Оливия завизжала.

Но прежде, чем отросток смог укусить ее, сильные руки схватили Оливию и подняли над вершиной кучи.

Оливия вздохнула с облегчением и повернула голову, ожидая увидеть Акабара или Грифта. Когда она увидела своего спасителя, ее глаза расширились от удивления.

– Разве я не говорил тебе, что следует быть более осторожной, маленькая богиня удачи? – спросил Путеводец Драконошпор, летя на север с хафлингом в руках.

* * * * *

Грифт поднял глаза от изнеможденного тела маленького летающего сауриала и посмотрел на взволнованного жреца Сладкоголосого, который стоял рядом с ним.

– Извини меня, Высочайший, – сказал жрец, – но у нас проблемы в долине.

– Я скоро пущу обратный пожар, чтобы огонь не распространялся дальше, – сказал Грифт. – Еще есть время. Не волнуйся, Сладкоголосый.

– Это не пожар, Высочайший, – объяснил жрец. – Это Моандер. Он воскрешен.

Грифт поднялся и посмотрел в долину. Сладкоголосый был прав. Моандер был воскрешен, и он направлялся на восток, прямо на них.

На самом деле маг никогда не верил, что спасение Дракона и излечение рабочих-сауриалов сможет остановить воскрешение Моандера. Он понимал, что это может задержать событие, но поскольку Рог Моандера получила семя и намеревалась использовать его этой ночью, то не было способа избежать неминуемого. Но Грифт надеялся, что у него будет больше времени, чтобы привести в чувство сауриалов.

Гора зелени приближалась медленно, но неотвратимо, движимая какой-то невидимой волшебной силой. Грифт вздрогнул при мысли о том, сколько энергии Моандер расходует при движении. Когда божество медленно переползало через горящие в долине пожары, огонь моментально задыхался под его влажной массой.

Попадавшиеся на пути валуны дробились в щебень. Там, где оно натыкалось на огромные деревья, которые сауриалы срубили, но не смогли утащить, божество засасывало их в свое тело, где они немедленно разламывались на куски.

Маг не сомневался в том, как Моандер собирается использовать сауриалов, которые теперь не подчинены ему и не служат божеству. Моандер поглотит сауриалов целиком. Маг осмотрел холм в поисках Элии, Дракона, Оливии и Акабара, но несмотря на то, что они договорились встретиться с ним здесь, их нигде не было видно. Внутри Грифта росла тревога. Что могло с ними случится?

Ушей волшебника достиг звук приближения Моандера – треск деревьев, стук камней и грохот земли. Этот шум перекрывала какофония пения сотен ртов, которые росли из нового тела божества. Несущий Тьму снова и снова победно выкрикивал свое имя.

– Высочайший, что нам делать? – с волнением спросил Сладкоголосый.

Грифт уже собирался схватить столько маленьких летунов, сколько сможет унести, и переместиться прочь с ними и со Сладкоголосым, когда Моандер внезапно изменил направление и повернул на север, в сторону гор и Поющей Пещеры.

– Он следует за тем летуном! – закричал Сладкоголосый, указывая на темную фигуру, летящую на север. Это движение было плавным полетом волшебника, использовавшего летательное заклинание.

– Кто это, Высочайший? – спросил Сладкоголосый.

Перед тем, как фигура исчезла в Поющей Пещере, Грифт заметил в темноте желтый свет путеводного камня.

– Может быть… это Бард? – неуверенно спросил он.

Внезапно Грифт вспомнил темную фигуру, стоявшую в лагере рядом с Корал, когда они начали свою атаку. Все-таки Путеводец вовремя вернулся, чтобы принять участие в сражении. При помощи своего волшебного камня он мог просто переместиться в Поющую Пещеру. Может быть, он обдуманно уводил Моандера от сауриалов? Знает ли он, что случилось с остальными?

Маг понял, что необходимо выяснить, что задумал бард. Возможно, Путеводец поможет перенести лежащих без сознания сауриалов.

– Сладкоголосый, помогай нашему народу, чем сумеешь, – приказал Грифт жрецу. – Я вернусь, как только смогу.

Сауриал сжал свой посох и переместился в Поющую Пещеру.

* * * * *

Путеводец влетел в Поющую Пещеру и мягко приземлился среди папоротников.

– Не двигайся! – рявкнула Элия, размахивая мечом Дракона перед грудью Барда.

Дракон оттолкнул в сторону ее руку.

– Элия, он держит Оливию. Ты ее проткнешь, – предупредил паладин. Он, заметил невидимого хафлинга тепловым зрением.

– О чем ты говоришь? – не поверила Элия. – У него в руках ничего нет.

– Нет, есть, – пискнула Оливия. Ей захотелось стать видимой, и внезапно она стала такой. Она посмотрела на Путеводца.

– Как получилось, что ты увидел меня, если я была невидимой? – спросила она.

– Оливия, в моем возрасте всегда заметишь красивую женщину, – ответил Путеводец.

Оливия улыбнулась лести Барда, но заметила цветок в его волосах и нервно вздрогнула.

Почувствовав ее беспокойство, Путеводец поставил хафлинга на пол. Оливия побежала к Элии.

Грифт появился позади Барда. Он чувствовал в воздухе аромат злости и страха.

– Что происходит? – потребовал он.

– Путеводец подчинен Моандеру! – ответила Элия. Ее голос дрожал от боли и горя.

– Видишь цветок в его ухе? – пропищала Оливия.

Пещера была освещена огненным мечом Дракона, путеводным камнем и волшебными голубыми символами Моандера, горящими на руке Элии и груди Дракона.

Грифт легко мог заметить цветок, растущий из уха певца и мох на его щеке.

– Победитель может воспользоваться своей силой, чтобы вылечить его, – предложил Грифт.

– Нет! – сказал Путеводец, отступая назад. – Не надо меня лечить. Кажется, что я подчинен, но это не так. Элия, взял не видела меня, но это я расколдовал отростки, направленные Корал. Я также спас тебя и Дракона из лап Моандера.

Поступил бы я так, если бы был одним из слуг Моандера?

– Ты не дал мне спасти Акабара! – закричала Элия. – Ты позволил Моандеру проглотить его!

У Грифта защемило сердце, когда он узнал о судьбе волшебника. Он восхищался смелостью Акабара и его заботой о сауриалах, которые не были даже народом волшебника.

– Элия, у тебя не было возможности добраться до Акабара, – сказал Путеводец. Он шагнул вперед, протянув к ней руки.

Элия направила меч Дракона в грудь Барда.

– Не двигайся! – вновь приказала она.

– Пока мы говорим, Моандер направляется в горы, – сказал Грифт, – его привел сюда Путеводец…

– Я пытался увести Моандера от твоего народа, – возразил Бард.

– Оливия, посмотри, насколько он близко, – сказала Элия. Хафлинг поспешила выполнить приказ.

– Ты можешь помочь нам, но мы не можем доверять тебе, если ты не позволишь Дракону вылечить тебя, – сказал Грифт Путеводцу.

– Высочайший, я не могу лечить его, – отозвался Дракон. – Я истратил свою силу, пытаясь вылечить Корал. Но я использовал свое зрение шен и не чувствую в певце зла.

Хотя Грифт понимал, что Путеводец из тех людей, которых невозможно заставить подчиниться, маг-сауриал не видел никого, кто смог бы противиться Моандеру после того, как семена Несущего Тьму проявили свое действие.

– Как это возможно? – спросил он Барда.

– В логове орков Ксаран бросил в меня репейник подчинения, – объяснил певец. – Тот выбросил споры мне в лицо, но ничего не произошло. Я решил, что его волшебство пропало, но забыл, что двумя часами раньше проглотил волшебные снадобья, которые замедляют и нейтрализуют яд. Я полагаю, что волшебство снадобий подействовало на семена, поэтому они растут медленнее и изменило отростки, поэтому Моандер не может использовать их, чтобы управлять моим телом или мыслями.

– Моандер только что достиг склона горы, – доложила Оливия от входа в пещеру. – Подъем несколько замедлил его, но он все еще движется.

– Если ты не подчинен, то что ты делал в хижине Корал? – спросила Элия, не поверившая рассказу Барда. – Оливия видела тебя там.

– Пытался найти семя, чтобы уничтожить его. Я надеялся, что Корал и Моандер поверят, что я подчинен. Я заставил их рассказать, где семя. Я знал, что Оливия подсматривает в дырку. Чтобы Оливия смогла услышать, что кровь Акабара и есть семя, я сказал это на общем языке, чтобы Оливия точно меня поняла.

– Оливия слышала тебя, – согласилась Элия. Наконец поверив, что Путеводец пытался помочь, она убрала меч от груди барда и приказала мечу погаснуть.

– Она сказала мне и Акабару, – прошептала девушка.

– Тогда почему ты не увела отсюда Акабара? – спросил Путеводец.

– Он отказался уходить, – всхлипнула Элия. – Он хотел сражаться с Моандером, несмотря на опасность.

– Глупец! – пробормотал Путеводец.

Грифт покачал головой.

– Акабар делал то, что считал необходимым. Если ты не подчинен, – спросил маг Путеводца, – то почему ты так не хочешь, чтобы Дракон вылечил тебя?

Отростки подчинения сожрут тебя изнутри.

– Но они не убьют меня, – сказал Путеводец. – Их волшебство сделает меня бессмертным.

Испуганный странным выбором Путеводца, Грифт покачал головой.

– Нам нужна помощь Путеводца, чтобы перенести мой народ из долины. На некоторое время я готов поверить ему.

– Моандер достиг леса! – закричала Оливия, вбегая обратно в пещеру. – Думаю, пора нам отсюда сваливать.

– Я перенесу вас обратно к моей крепости, – сказал Путеводец. – На некоторое время вы будете там в безопасности.

Оливия боялась, что Моандер подберется ближе. Она забыла о своих прежних страхах перед Путеводцем и была готова принять его предложение. Она потянулась, чтобы взять его за руку.

– А что насчет сауриалов? – сердито спросила Элия.

– Я смогу несколько раз переместиться за ними, – ответил Путеводец. – Сила камня бесконечна.

– А что потом? – потребовала Элия. Ярость, кипевшая в ней с тех пор, как Акабар исчез внутри кучи, выплеснулась на Барда. – Что случится после того, как мы все убежим, и Моандер преодолеет горы? Мы перенесем долины? – спросила она.

– А после долин – Эльфийский Лес? Кормир? Путеводец, ты можешь перенести все Королевства в безопасное место?

Слезы потекли по щекам Элии, она начала кричать.

– Акабар внутри этой твари, и это из-за тебя. Если бы ты воспользовался парастихийным льдом из твоего глупого камня, чтобы уложить сауриалов в спячку, Акабару не пришлось бы и близко подходить к этой куче. Он был бы с нами, а сауриалы в безопасности. Но твой камень важнее людей. Ты никогда не любил никого, кроме себя. Теперь у тебя есть твое драгоценное бессмертие и волшебный камень, зачем тебе помогать нам? Мы не нужны тебе. Мы ничего для тебя не значим.

– Элия, – прошептал Путеводец, – это не правда. Я люблю тебя всем сердцем.

– Нет, не любишь, – заявила Элия. – Ты не понимаешь самого главного.

Путеводец замолчал. Он был слишком смущен, чтобы спорить дальше. Все, сказанное Элией, было правдой, кроме одного. Он любил ее, и даже мог признать, что был не прав.

– Извини, – сказал он. – Ты права. Я должен был раньше использовать камень. Сейчас слишком поздно, я понимаю, но мне очень жаль.

– Докажи это! Достань лед из камня! – запальчиво ответила Элия. – Воткни его в сердце Моандера! Заморозь его насмерть! После этого мы спасем Акабара!

– Я… не уверен, что это сработает, – уклончиво сказал Путеводец.

– Это может сработать, – торопливо перебил Грифт, – если мы сможем прикрепить парастихийный лед к чему-нибудь, что сможет выдержать такой холод… возможно, к волшебному оружию или посоху.

Дракон взял у Элии свой меч и предложил его магу рукоятью вперед.

– Парастихийный лед и волшебный огненный меч? – с сомнением произнес Грифт. – Я бы такого не советовал.

Путеводец посмотрел, на заплаканное лицо Элии. Теперь он понимал, что она чувствовала, когда он бранил ее за то, что она изменяла его песни. Путеводец боролся с неудержимым желанием заставить ее вновь улыбаться. В конце концов, он проиграл эту борьбу. Он вытащил свой кинжал.

– Это принадлежало моему деду, – сказал он, – Он имеет силу против злых созданий.

– Это замечательно, – сказал Грифт. – Теперь мы сломаем камень, чтобы достать лед? – спросил он.

– Ты можешь подвесить его в воздухе? – спросил Бард, протягивая путеводный камень.

Кивнув, Грифт вытащил из кармана халата маленькую золотую проволочку.

Когда он сосредоточился на концентрации волшебной силы, пещеру наполнил запах скошенного сена.

– Поднимись, – сказал он, изогнул проволочку в форме лопаты и поднял ее.

Проволочка засветилась и исчезла, волшебный камень Путеводца поднялся из рук Барда.

Снаружи донесся треск деревьев – Моандер прокладывал себе путь сквозь лес к пещере, поглощая деревья.

Путеводец толкнул волшебный камень кончиком кинжала, чтобы тот принял вертикальное положение.

– Оливия, – спокойно сказал певец, – мне нужны твои твердые руки хафлинга и твой сладкий голос. Ты все еще носишь кольцо, которое я дал тебе?

– Да, – ответила Оливия. – Ты хочешь его обратно?

– Нет. Я хочу, чтобы ты носила его для защиты. Возьми еще вот это, чтобы уберечься от холода. – Бард снял с пальца второе кольцо и надел его на палец Оливии рядом с тем, что дал ей раньше. Он посмотрел на Элию.

– Мне нужно, чтобы ты взяла высокое до, – сказал он, – по моему сигналу.

Держи, пока я не сделаю знак остановиться.

Элия кивнула.

– Оливия, ты высокое соль и держи.

Путеводец подал знак обеим женщинам, чтобы они начинали. Когда их голоса сплелись в аккорд, бард пропел несколько случайных атональных звуков. Затем он сделал знак замолчать. Он ткнул кинжалом в путеводный камень, и крохотная трещина появилась в середине камня вдоль его граней.

Доносившийся снаружи звук падающих деревьев и грохот камней стал таким громким, что путешественникам пришлось кричать, чтобы было слышно. Теперь они ясно могли слышать нестройный хор, повторяющий имя Моандера. Дракон подошел к выходу, чтобы следить за приближением божества.

Протянув свой кинжал Оливии, Путеводец приказал ей:

– Держи клинок горизонтально.

Хафлинг взяла кинжал обеими руками. Бард снял верх путеводного камня с его нижней части. Немедленно пещеру наполнил ужасный холод, от дыхания пошел пар.

Капельки воды на стенах замерзли, папоротники посерели, ласточки в гнездах в трещинах тревожно защебетали. Руки Элии посинели, она начала неудержимо дрожать. Грифт подошел к выходу из пещеры, где воздух был теплее. Защищенная кольцом Путеводца, Оливия не чувствовала холода. Путеводец просто не обращал на него внимания.

– Элия, возьми это, – сказал он, протягивая ей верх камня.

Элия осторожно взяла кусок кристалла. Она ожидала, что он тоже холоден, но он был теплым, как рука Путеводца.

Из середины нижней части, как булавка из подушечки, торчала ледяная игла.

Путеводец подставил руки под камень и приказал Грифту снять с него действие заклинания.

– Сделано, – ответил от входа маг.

Путеводец опустился на колени перед Оливией. Он выдохнул на кончик кинжала, чтобы тот запотел.

– А теперь осторожней, девочка Оливия, – сказал он и наклонил камень, чтобы кончик ледяной иглы прикоснулся к желобку кинжала. Когда он убрал камень, игла упала в канавку, кончик иглы висел над концом клинка. Путеводец снова дохнул на клинок, чтобы игла парастихийного льда примерзла к кинжалу.

Путеводец поднялся и подбросил низ камня на ладони. – В этом куске должно остаться достаточно энергии, чтобы осветить мне дорогу к Акабару, – объяснил он Элии. – Если мне удастся уничтожить Моандера, но я не смогу выбраться из кучи, ты должна попробовать найти волшебника при помощи верхней половины камня.

– А ты можешь снова соединить половины? – спросила Элия.

Путеводец покачал головой.

– Никогда, – сказал он.

Внезапно Элия поняла, что бессмертие Путеводца не сможет уберечь его от смерти от рук божества. Он может никогда не вернуться к ней. Она просила его пожертвовать камнем, но не хотела, чтобы, он жертвовал жизнью.

– Позволь мне взять кинжал, – сказала воительница. – Моандер мой враг настолько, насколько и враг любого.

Путеводец покачал головой.

– Нет. Это мое дело, – твердо сказал он.

Стены и пол пещеры начали дрожать от приближения Моандера. Ласточки в пещере начали покидать свои гнезда и вылетать наружу.

– Оливия, осторожно опусти кинжал, – приказал Путеводец. – Теперь я попрошу назад мое кольцо сопротивления холоду. Оставь себе кольцо защиты. Такой неосторожной, как ты, оно пригодится.

Оливия положила кинжал среди замерзших папоротников. Путеводец взял свое кольцо защиты от холода и надел его на палец. Оливия торопливо отстегнула серебряный значок арферов, который дал ей Путеводец. Когда Бард наклонился, чтобы поднять кинжал, Оливия пристегнула значок к его тунике и сказала:

– Носи это на удачу.

– Но я дал его тебе. Он твой, – возразил Путеводец.

– Тогда ты вернешь его мне, хорошо? – подмигнула ему Оливия.

– Будь осторожна, маленькая богиня удачи, – прошептал Путеводец, нежно поцеловав ее в лоб. Он поднялся и посмотрел в глаза Элии.

– Помни, что бы не случилось, я люблю тебя, – сказал он. Прикоснувшись к знаку Моандера на ее руке, он пообещал:

– Я избавлю тебя от этого.

– Моандер начал двигаться быстрее! – закричал Дракон. – Ты должен поторопиться!

Поцеловав Элию в щеку, Путеводец подбежал ко входу. Гора зелени была всего в сотне футов, и ее вершина была теперь на уровне входа в пещеру. Восемь длинных отростков, оканчивающихся зубастыми ртами, потянулись от тела божества к пещере.

Грифт вернулся в пещеру и начал читать заклинание.

Дракон вытащил меч, приготовившись отразить нападение божества, но Путеводец толкнул паладина вглубь пещеры.

– Присмотри за Элией, – закричал он, перекрывая грохот.

Три отростка пролезли внутрь и схватив Путеводца, потащили к выходу из пещеры. Остальные отростки сунулись в пещеру за Грифтом и другими, но ударилась о невидимую стену силы, созданную магом. Сауриалы и две женщины были в безопасности, но могли только смотреть, как Барда тащат к телу Моандера.

Моандер все сжимал отростки вокруг ног и туловища Путеводца, но Бард заставлял себя сохранять спокойствие. Иглу парастихйного льда изолировало защитное заклинание. Барду было необходимо это заклинание расколдовать.

Отростки поднесли Путеводца к вершине тела Моандера, возвышавшейся на несколько сот футов над землей. От гниющей растительности шел пар и едкий запах. Над поверхностью божества колыхались сотни отростков, оканчивающихся глазами и ртами. Один из отростков, оканчивающийся оленьим глазом, приблизился к Барду, с интересом изучая его.

– Ты захвачен отростками, – заявил рот божества. – Почему ты не повинуешься?

Путеводец засмеялся.

– Потому, что я не твой слуга, Несущий Тьму! Я твоя судьба.

Бард издал резкий звук, расколдовывающий заклинание вокруг парастихийного льда. С острия кинжала Путеводца ударил взрыв ледяного ветра.

Отростки замерзли и стали хрупкими, как стекло, рты на них завизжали.

Путеводец ударил кинжалом удерживающие его отростки, и те рассыпались на куски.

Моандер мгновенно понял, какую ошибку совершил. Божество приказало своим слугам направить большую часть его силы на защиту от огня, оставив себя уязвимым для холода. Парастихийный холод, исходящий от острия кинжала Путеводца был опасной угрозой. Божество отбросило мысль о пленении Барда. Спасение было важнее.

Путеводец парил над телом божества, вытянув половину волшебного камня. Он подумал об Акабаре Бель Акаше. При воспоминаниях об их споре по доводу путеводного камня в голове Барда возникло лицо волшебника. Из половины камня в середину торы гниющей зелени ударил луч яркого света.

Глаза на концах отростков зажмурились. Без предупреждения из тела божества в Путеводца полетело целое дерево. Бард дернулся в сторону и попал в засаду.

Путеводец увидел, что в него летят сделанные из небольших деревьев копья.

Несколько слегка задели его, но одно воткнулось в бедро. Бард вытащил копье.

Пора было перестать быть мишенью. Вытянув перед собой кинжал, Путеводец бросился в сторону Моандера, следуя за лучом камня.

Растительность на поверхности божества съежилась при приближении Барда и ломалась, как стекло. Путеводец проник внутрь Моандера. Он слышал, как рты божества кричат от боли. Куча дергалась и тряслась. Барда швыряло, как игральную кость в стакане. Он ломал своим телом замерзшие ветви, отростки и трупы диких животных.

Внезапно тряска прекратилась. Путеводец пришел в чувство и снова пошел по лучу путеводного камня. Чем глубже он проникал в тело божества, тем теплее становилось, поэтому холоду парастихийного льда требовалось больше времени, чтобы заморозить отростки, пытавшиеся схватить и задушить Барда. Путеводцу приходилось тратить все больше и больше сил, прорубая себе дорогу.

Бард чувствовал слабость от усталости и потери крови. Он уже начал подумывать о том, чтобы прекратить свои поиски, когда луч путеводного камня ударил в темноту, которую не мог осветить. Путеводец замер от удивления и страха, Тьма представляла собой дверной проем, Путеводец мгновенно узнал это место. Это были ворота между Затерянным долом и уровнем Тартар, этими воротами Моандер воспользовался, чтобы переправить в Королевства своих слуг-сауриалов.

Все тело божества было построено вокруг этих ворот.

Естественным обиталищем Моандера была Бездна. Должно быть, он протащил Акабара через ворота, сквозь Тартар в свое жилище в Бездне.

Внимание Барда привлек маленький драгоценный камень у ворот. Он подобрал его, чтобы осмотреть внимательнее. Формой, и цветом он был похож на каплю крови, на ощупь оказался теплым. Очень теплым. Казалось, что в нем пульсирует огромная сила. «Может быть, это семя, которое воскресило Моандера? – задумался Путеводец. – Что случится с новым телом божества, если оно будет отделено от семени воротами?»

Бард попробовал бросить камень в ворота, но он отскочил обратно. Он понял, что камень должно нести живое существо. Путеводец подобрал камень и сунул его в сапог. Он подошел к воротам и остановился перед ними.

В молодости Бард несколько раз бывал на небесном и астральном уровнях.

Став старше он исследовал несколько стихийных и парастихийных уровней. По приговору арферов он был сослан в место между уровнем положительной энергии и квазистихийным уровнем. Но мысль о том, чтобы пройти через ворота, ведущие на внешний уровень, тем более такой опасный, как Тартар, наполнила его ужасом. По словам мудрецов твари из Бездны и Гадеса постоянно воюют между собой за это ядовитое место и обращают в рабство любое замеченное ими существо.

Дракон прыгнул через подобные ворота в Тартар, чтобы подобраться к злым тварям. После этого паладин был захвачен демоном Фальшем и попал в Королевства.

Паладин сильно пострадал от рук Фальша, но выбрался из Тартара живым. Сауриалы – слуги Моандера тоже выжили после того, как им пришлось пройти через Тартар.

Бард вслух пристыдил себя за нерешительность.

– Путеводец Драконошпор должен победить свои страхи.

Он решил, что это будет проще, чем появиться на глаза Элии без Акабара.

Путеводец глубоко вздохнул и пролетел через темную дыру, следуя за лучом путеводного камня.

* * * * *

Когда Элия, Оливия, Дракон и Грифт увидели, что Путеводец проник внутрь тела Моандера, они почувствовали надежду. Божество закричало в агонии, потеряло равновесие на горном склоне и покатилось вниз в долину, теряя огромные куски своего тела. Потом оно замерло. Путешественники выскочили из пещеры и долго смотрели на упавшее тело божества, но ни Путеводец, ни Акабар не появились.

Элия решила было спуститься в долину и самой сразиться с божеством, как вдруг почувствовала, прикосновение чего-то горячего к правой руке. Она взглянула на руку и радостно закричала:

– Он исчез! Знак Моандера исчез! Бог мертв!

Дракон схватился за грудь от боли, которую вызвало исчезновение знака, затем обнял Элию.

– Путеводец уничтожил Моандера! – весело закричала Оливия.

– Нет… он только уничтожил тело Моандера в этом мире, – напомнил остальным Грифт. Его слова омрачили радость тенью плохого предчувствия.