Текст книги "Песнь сауриалов"

Глава 20. Путеводец в подземном мире

Пройдя сквозь темные ворота в теле Моандера, Путеводец оказался висящим в нескольких футах над болотом, разделенным рекой. От болота шел тусклый красный свет, наполняя поверхность вокруг певца дьявольским сиянием. На болоте лежали увядшие коричневые растения. К счастью, действие летательного заклинания Путеводца еще не окончилось. Прикасаться к болоту или растениям ему совсем не хотелось. Река была черной, как ночь и текла быстро и плавно. Хотя Бард никогда не был в Тартаре, он достаточно знал об этом уровне и понял, что это река Стикс. Одно прикосновении или глоток из нее приносят полное забвение.

Должно быть, до его появления, воздух на этом уровне был теплым, но вокруг его замораживающего кинжала он оставался холодным. В небе над собой Бард видел шары, светящиеся тусклым красным цветом. Эти шары были как будто нанизаны на невидимую веревку. В каждом мире основного материального уровня была отдельная сфера Тартара. Путеводец был в сфере, связанной с Королевствами, а где-то была сфера Тартара, относящаяся к родному миру сауриалов. Между сферами был воздух, поэтому он мог долететь от этой сферы Тартара к сауриальской, но это не было его целью.

В этом месте свет половины путеводного камня стал тусклым, как свет свечи в почти лишенном воздуха пространстве. Бард едва мог разобрать след луча, указывающего положение Акабара. Путеводец последовал за лучом. Свет указал на берег реки и остановился.

Он понял, что надо воспользоваться лодкой. Если он попытается двигаться сам, то привлечет внимание множества злых тварей, вроде Фальша, которые населяют этот мир и захватывают глупцов вроде Дракона и его самого, сующихся куда не следует. Даже если его и не заметят подобные существа, он может легко заблудиться в Этом месте и бродить здесь долгие века.

В его голове возникла неясная мысль о том, чтобы позвать Харона, Перевозчика Стикса. Но это требовало некоторых волшебных заклинаний, которыми он не владел. Вместо этого Путеводец решил воспользоваться тем волшебством, что осталось у него помимо сломанного путеводного камня и кинжала, которые могут пригодиться, чтобы освободить Акабара из рук Моандера. Он достал из-за пояса взрывающий рог. Если не получится вызвать Харона, то по крайней мере это может привлечь внимание одного из лодочников, перевозящих по реке пассажиров.

Путеводец не стал настраивать инструмент на разрушающее воздействие, а воспользовался им, как обычным рогом. Он сыграл марш, который сочинил когда-то в честь легиона солдат, погибшего за один день сражения. Это показалось ему подходящей мелодией для этого места. Затем он стал ждать.

Меньше, чем через минуту, черная река вспенилась и закипела, выше по реке возник сверкающий серебряный туман, который поплыл вниз по течению. Когда туман приблизился, Путеводец смог различить в нем острый нос лодки. Внезапно из тумана появилась и сама лодка, черная, как воды Стикса. Туман исчез.

На корме лодки стоял человек, который направлял ее вдоль берега при помощи шеста. Лодка остановилась рядом с Путеводцем, несмотря на быстрое течение лодочник удерживал ее на месте без видимых усилий. Увидев лодочника, Путеводец удивленно раскрыл глаза. Это был сам Харон, а не кто-нибудь из его помощников.

На Хозяине Стикса был длинный черный шелковый плащ с капюшоном, подбитый горностаем. Под капюшоном лицо Харона было изможденным, а глаза горели огненно-красным. Руки, державшие шест, казались руками скелета. Он молча стоял в лодке.

– Я Путеводец Драконошпор, – представился певец. – Я ищу Акабара Бель Акаша. Его унес бог Моандер, который обитает в Бездне.

Харон поднял руку.

– Ты возьмешь в уплату этот рог? – спросил Бард.

Харон сделал знак, чтобы Путеводец еще раз дунул в рог.

Путеводец повторил марш в честь погибшего легиона.

Харон кивнул и протянул руку. Путеводец положил рог на его ладонь, стараясь не прикоснуться к нему.

Харон положил рог у своих ног и показал Путеводцу, чтобы он садился в лодку. Бард подлетел к лодке и постарался как можно осторожнее сесть в нее, но к его удивлению лодка не покачнулась под его тяжестью. Внутри лодка была сухой и пустой, не считая его, перевозчика и рога. Путеводец сел вперед лицом, чтобы не смотреть на Харона, от взгляда которого ему становилось не по себе. Ни качки, ни движения воздуха не ощущалось даже когда Харон вывел лодку на быстрое течение на середине реки. Лодка казалась такой неподвижной, что Путеводец чувствовал себя как в гробу, закопанном в землю.

От созданного парастихийным льдом холода над водой поднимался пар. Бард оглянулся, чтобы посмотреть, не мешает ли холод Харону. Казалось, что тот не обращает внимания не только на холод, но и на присутствие Барда. Путеводец вспомнил, что перевозчик путешествует по внешним уровням, по сравнению с которыми Долина Ледяного Ветра кажется теплой.

Путеводец осмотрел окружающие пространства. Болото по обоим берегам реки было угнетающим зрелищем. На сколько хватало глаз все было покрыто мертвой коричневой болотной травой. Однообразие нарушалось только низкорослыми кустами, лишенными листьев. Несмотря на тепло и влажность, ничего не росло. Только после сильнейшего шторма, когда дождь на какое-то время смоет яд почвы, в этом необитаемом месте сможет выжить какое-нибудь растение.

Чтобы отвлечься от окружающей его мрачной сцены, Путеводец попытался подумать об Оливии и Элии. Он пытался вспомнить их лица, то, как они пели вместе в Поющей Пещере, прикосновение их рук, но воспоминания не приходили к нему. Он вспомнил, что река Стикс уносит воспоминания о живых.

Вместо этого Путеводца наполнили воспоминания о Шуте, Кирксоне и Мэйрайе.

Казалось, он не думал больше ни о чем несколько часов, пока Харон направлял лодку вдоль извилистых берегов реки. С каждой минутой в нем росло желание броситься в реку, чтобы забыть зло своей жизни.

Путеводец с тревогой встряхнулся, вспомнив, что река может забрать все его воспоминания как хорошие, так и плохие. Он забудет свои песни… Оливию… даже Элию. Бард не понял, является ли очарование забвения действием колдовства темной воды и унылого пейзажа или его собственной слабости, он должен как-то с этим бороться. «Песня, – подумал он. – Я должен петь песню».

Путеводец не был уверен, нравится ли Харону музыка, поэтому начал мурлыкать «Слезы Селины». Харон ничем не проявил своего раздражения или неудовольствия, с берегов на лодку ничего не прыгнуло, и Путеводец запел со словами. На середине песни он задумался о том, что Оливия может быть права, и лучи Селины поют ее дуэтом. Он начал песню с начала и в первый раз за триста лет с тех пор как написал ее, начал изменять стихи, чтобы они подходили для дуэта. К тому времени, когда Харон направил лодку к противоположному берегу, Бард чувствовал себя, как будто изменил всю свою жизнь. Он поблагодарил перевозчика, хотя уже внес плату своим рогом. Харон принял его благодарность, кивнув головой.

Путеводец завис над лодкой и пролетел несколько футов до твердой почвы.

Пока он думал о своей музыке, он не замечал изменений в окружающей местности, но теперь он с отвращением осматривал пейзаж. Болота Тартара не были и наполовину ужасны, каким с первого взгляда казалось королевство Моандера в Бездне. Берег был покрыт скользким коричневым навозом, громоздились разлагающиеся трупы и гниющие растения, воздух был наполнен зловонием. Не будучи уверен, что хочет продолжать свое путешествие в столь отвратительном месте, Путеводец обернулся к Харону, но перевозчик и его лодка уже исчезли.

Радуясь, Что его летательное заклинание еще не исчезло, Бард вынул половину камня. Луч света указывал в сторону противоположную реке. Вонь была невыносимой, но у него не было выбора. Пролетая над горами мусора, Путеводец задумался, не является ли королевство Моандера свалкой для остальных шестисот шестидесяти пяти слоев Бездны.

Бард не успел еще далеко улететь, когда заметил краем глаза большой драгоценный камень, но когда он приземлился и. наклонился, чтобы поднять его, то увидел, что это кусок гнилого плода. Потом ему показалось, что его глаза видят серебристый меч, который оказался покрытой слизью костью огромного животного. Он попытался подобрать книгу в золоченом кожаном переплете, но увидел, что держит гнилое полено, покрытое личинками. Бард понял, что эти иллюзии пытаются отвлечь его от поисков. Он полетел дальше, не обращая внимания на чудившиеся ему ценности, какими бы привлекательными они не казались.

Следуя дальше за лучом путеводного камня, Бард миновал нескольких слуг Моандера. Хотя большинство из них казались людьми или эльфами, некоторые были зверями – слонами, лошадьми, котами, собаками, оленями, соколами, воробьями, или волшебными созданиями вроде драконов или антов. Некоторые были из других миров, поэтому Путеводец не смог их узнать. Но у всех было общее – отростки, росшие из их тел, управляющие их действиями и подчиняющие Моандеру. Путеводец понял, что если бы он не казался подчиненным, то не смог бы незамеченным пройти по этому королевству.

Свет путеводного камня привел Барда к огромному холму, напоминающему своим размером гору, на которой стоит город Айлаш. Сначала Путеводец подумал, что это крепость Моандера, но приблизившись, понял, что это истинное воплощение Моандера, которое содержит его сущность. Если уничтожить это воплощение, а не какую-либо из оболочек, которыми божество владело в мирах основного материального уровня, Моандер навсегда прекратит свое существование.

Воплощение Моандера в Бездне было кучей гниющей растительности, но раз в пять больше того, которым он владел в Королевствах. Тысячи отростков, оканчивающихся ртами и глазами волновались над горой, оранжевые реки отравленной воды текли по склонам. Несмотря на свои огромные размеры, казалось, что истинное воплощение Моандера дрожит от исходящего от кинжала Путеводца холода.

У подножия холма стоял Акабар Бель Акаш. Вокруг его колен обернулись слизистые отростки, подобным образом были связаны его руки. Глаза были закрыты, он молчал.

– Стой, Безымянный Бард! – закричали хором рты Моандера.

Путеводец остановился.

– Ты поступил глупо, что пришел сюда, – заявили рты Моандера. – уничтожив мое тело в Королевствах, ты стал моим врагом навсегда. Но, несмотря на твои преступления против меня, я восхищаюсь твоей находчивостью. Думаю, что позволю тебе жить, как моему слуге. А теперь достань семя силы, которое украл из моего тела в Королевствах.

Путеводец сунул в сапог половину путеводного камня и вытащил крохотный кристалл цвета крови, который нашел у волшебных ворот внутри тела Моандера в Королевствах. По-видимому, шагнув через ворота и отделив камень от Королевств, он. действительно лишил божество силы, которой оно владело в Королевствах.

Если он разобьет камень, Моандер никогда не восстановит свою силу, и Королевства будут навсегда спасены от Моандера. Даже если он отдаст его Моандеру, пройдут годы, пока божество найдет способ построить себе новое тело в Королевствах, и у людей Королевств будет время приготовиться к появлению Несущего Тьму.

– Я отдам тебе твое семя, Моандер, – сказал Путеводец, – в обмен на Акабара Бель Акаша и безопасный выход из твоего королевства. Даже если я навсегда останусь твоим врагом.

Он ехидно ухмыльнулся.

– Надменный дурак. Я могу убить тебя на месте, – зарычали рты Моандера.

– Подозреваю, что нет, – ответил Бард. – Если бы мог, то убил бы меня, как только я появился в твоем королевстве, но ведь ты не смог? Ты использовал большую часть своей силы за эти несколько месяцев, подчиняя сауриалов и заставляя их выполнять твои приказы. Должно быть, ты немного устал. Твое истинное тело также уязвимо для холода, да? Я вижу, что твои отростки дрожат от ледяного воздуха, который окружает мой кинжал. С другой стороны, я могу легко раздавить твое драгоценное семя. Отпусти Акабара, и я верну семя, – приказал Путеводец.

– Нет, – сказал голос. Этот голос был похож на голос Акабара, но этого не могло быть, поскольку губы волшебника не двигались. Путеводец с удивлением увидел, как от тела Акабара скользнул белый туман и полетел к нему.

– Нет! – закричали рты Моандера.

Туман превратился в полупрозрачное тело Акабара.

– Акабар, это ты? – спросил Путеводец туманную фигуру.

– Это мои дух и душа, – раздался голос из тумана. – Моандер поработил мои тело и мозг, но эту часть меня он не смог захватить. Путеводец, я не могу позволить тебе торговаться о моей жизни. Я скоро окончу свою жизнь. Я приготовился поселиться на другом уровне.

– Но Элия хочет, чтобы я вернул тебя, – возразил Путеводец.

– Да, – с улыбкой ответил дух волшебника. – Элия всегда была очень требовательна. Путеводец, я оставался с этим чудовищем только, чтобы дождаться твоего прибытия. В моих снах боги света сказали мне, что я должен научить тебя.

Теперь, наконец, я знаю, что должен рассказать тебе. Во-первых, пойми, – сказал дух тоном южного ученого:

– Это тело позади меня истинное тело Моандера. Если оно будет уничтожено, сущность Моандера будет уничтожена полностью и навсегда.

– Акабар, – сказал Путеводец. – Я уже знаю это. Мне это не важно. Я пришел за тобой.

– Теперь следующее, – продолжил дух Акабара. – У тебя есть сила, чтобы уничтожить истинное воплощение Моандера. Ты прав – это тело слабо. Сожми посильнее семя силы, Путеводец Драконошпор, с ним и со своим кинжалом холода ты сможешь уничтожить божество.

– Уничтожь меня! Уничтожь волшебника! Уничтожь себя! – пели голоса Моандера. Но в их голосах чувствовался страх.

– Ты действительно можешь при этом погибнуть, – сказал дух Путеводцу.

– Я пришел сюда не для того, чтобы убивать Моандера, – возразил Путеводец.

– Я пришел забрать тебя. Моандер, освободи тело и мозг Акабара, и я уйду отсюда.

– Обещаешь? – с готовностью спросили рты Моандера.

– Нет, – сердито закричал дух Акабара. – Путеводец, – торопливо сказал он, – я понимаю, что это не та судьба, о которой ты думаешь, но если ты сейчас не уничтожишь Моандера, ты потеряешь единственную возможность избавиться от этого чудовища. Наконец, пойми это, – сказал дух волшебника, завершая свой рассказ. – Так умирает бескорыстный человек.

Дух Акабара поднял руки и позвал на термитском языке богов света.

Путеводец узнал имена многих богов, хотя не смог понять большую часть того, что сказал дух Акабара. Последними словами духа была термитская молитва, которую Бард узнал.

– Боги моего сердца, потребуйте своего преданного слугу, – закричал дух Акабара, и яркий, как солнце в пустыне свет окутал дух волшебника. Свет был настолько ярким, что Путеводец повернулся спиной и закрыл глаза.

Рты Моандера закричали от страха и ярости. Глаза божества ослепли, и оно почувствовало, что лишилось своего заложника.

Свет исчез, с ним душа и дух Акабара. Тело Акабара рассыпалось в пыль.

Путеводец испытывал благоговейный трепет. Он не мог забыть о жертве Акабара, повернуться и пойти домой. Только глупец может принять удачу, которую за эти два дня подарила ему Таймора, и не дать ничего взамен. Одной рукой бард сжал семя, созданное из крови Акабара и силы Моандера, другой кинжал с парастихийным льдом. Он полетел к телу божества.

– Уничтожь меня! Уничтожь себя! – истерически орали рты Моандера.

– Только мое тело, Моандер, – сказал Бард. – Не мою душу.

Путеводец развернулся и полетел на тело божества, вытянув кинжал с парастихийным льдом. Пробившись внутрь Моандера, он погрузился в полную темноту и забытье. Его глаза ничего не видели, его тело ничего не чувствовало, его мозг стал пуст.

Глава 21. Новые жизни

В Затерянном доле Элия, Грифт, Дракон и Оливия больше часа ждали, глядя на гору гниющей зелени в поисках какого-нибудь признака Путеводца или Акабара. Они не появлялись, волнение Элии стало непереносимым.

– Мы должны найти их! – заявила она, направившись к тропинке, которая вела вниз в долину, но Грифт положил ей руку на плечо.

– Воспользуйся камнем, – тихо сказал он.

– Что? – смущенно переспросила Элия.

– Половина путеводного камня, что осталась у тебя.

Элия вытащила камень из-под плаща. – Акабар, – сказала она, думая о волшебнике, но камень даже не засветился. Руки Элии задрожали.

Маг взял камень из рук Элии.

– Я проверю на Сладкоголосом, – сказал он, думая о жреце-сауриале, которого спас раньше. Камень засветился и направил слабый луч света в сторону восточного склона долины.

Затем Грифт произнес имя Барда, вспоминая его лицо, затем его голос и наконец его песни. Камень никак не среагировал.

– Есть много причин, почему он не может их найти, – сказал маг. – Они могут быть подчинены, под действием заклинания необнаружения, или… – Грифт замолчал.

– Или мертвы, – прямо сказала Элия. Не было смысла отрицать. Она была ошеломлена. Путеводец спас Королевства от Моандера, но это стоило жизни ему и Акабару.

– Мы должны позаботиться о живых, – через некоторое время сказал Грифт. – Сауриалам нужна наша помощь.

Элия кивнула, но когда путешественники пошли к восточной стороне долины, воздух вокруг них был наполнен ароматом роз и плачем Элии и Оливии.

* * * * *

В свете раннего утра Оливия карабкалась обратно к Поющей Пещере. Она провела остаток ночи, помогая сауриалам, пока ей не стало плохо от вида их чешуи. Ей необходимо было поспать, но еще больше ей нужно было побыть одной.

Она села у входа в пещеру, смотрела, как над Пустынными Горами восходит солнце, слушала, как вокруг свистит ветер и тихо плакала.

Кто-то в пещере позади нее вежливо кашлянул и спросил:

– Госпожа Раскеттл? С вами все в порядке? Оливия вяло обернулась. В пещере стоял Брек Орксбэйн, за ним Эльминстер, Морала, Морнгрим, Зара и три молодых сауриала.

– Вы немного опоздали, – сказала Оливия. – Мы уже позаботились о Моандере… Путеводец, сделал это.

Взмахом руки она указала на полосу покрытой инеем растительности, которая тянулась вниз по склону, оканчиваясь огромной кучей замороженной зелени.

Лорд Морнгрим присвистнул.

– Как он сделал это? – спросил он.

– Он открыл путеводный камень и воспользовался куском парастихийного льда, который был внутри, – объяснила Оливия.

Эльминстер и Морала удивленно переглянулись.

– А где сейчас Путеводец? – спросил Эльминстер.

– Он пошел в тело Моандера, чтобы найти Акабара, – сказала Оливия, – но обратно не выбрался, У Элии есть кусок сломанного путеводного камня, она воспользовалась им, чтобы найти Грифту пропавших сауриалов, но когда она пыталась найти Путеводца и Акабара, ничего не получилось. – Оливия подавила рыдания и заставила себя сказать то, во что не могла поверить:

– Они оба мертвы. – Хафлинг посмотрела на Зару. – Мне очень жаль, – сказала она жрице.

Зара наклонила голову.

– Я уже знаю, – тихо сказала она. – Дух моего мужа посетил меня прошлой ночью во сне. Он с нашими богами, его душа умиротворена.

Оливия удивленно посмотрела на Зару.

– Он сказал что-нибудь про Путеводца? – с надеждой спросила она.

Жена Акабара покачала головой.

Оливия повернула голову, как будто глядя на долину. Долина расплывалась в ее глазах, она пыталась сморгнуть слезы.

– Я привел учеников Грифта, – сказал Эльминстер. – Они очень хотят его увидеть.

Оливия вытерла глаза рукавом туники и повернулась к остальным.

– Грифт тоже будет рад их увидеть. Ему нужны помощники. Большинство сауриалов больны после того, что были подчинены. Отростки Моандера не давали им времени ни есть, ни лечить раны.

– Морала и я применим волшебство, чтобы помочь им, – сказала Зара. – Пожалуйста, отведи нас к ним. Оливия повела их из пещеры вниз к восточному склону долины, где сауриалы приходили в себя после суровых испытаний.

Эльминстер и ученики Грифта поспешили к магу, Морала подошла к Элии и посмотрела на воительницу.

– Мне жаль, что ты потеряла своего друга Акабара и Путеводца, – сказала она.

Элия кивком поблагодарила старую жрицу за сочувствие. Гордо подняв голову, она сказала:

– Перед смертью Путеводец рассказал мне о Шуте.

Морала опустила взгляд, и Элия увидела, что ее глаза влажны. Через несколько секунд Морала вновь посмотрела на нее.

– Значит мне вдвойне жаль твоей утраты, – прошептала старая женщина.

– Спасибо, – искренне сказала Элия, хотя и была немного удивлена, что Морала скорбит о человеке, которого когда-то осудила.

– Вы знаете, что Путеводец уничтожил путеводный камень, чтобы попытаться спасти Акабара от Моандера? – спросила Элия.

Жрица кивнула.

– Хафлинг сказала нам, – ответила она. – Кажется, она потрясена его смертью.

Элия посмотрела, как Оливия наклонилась над ранеными сауриалами и проверяет их повязки.

– Путеводец и Оливия хорошо влияли друг на друга. Оливия теперь умеет вести себя, но это не то же самое, когда не чувствуешь, что это нравится Путеводцу. Я всегда чувствовала себя опустошенной. Когда бы я не пела, мне хотелось, чтобы он слышал.

Сауриал неподалеку попросил воды, Элия извинилась и пошла помочь ему. уяснив основные сведения о физиологии сауриалов, Морала взялась за работу. Она отпустила Элию, Дракона и Оливию, приказав им немного отдохнуть. Три путешественника с благодарностью подчинились. Затем седоволосая жрица собрала Зару, Брека Орксбэйна и лорда Морнгрима и приказала им устроить удобный лагерь для сотни оставшихся сауриалов, большинство из которых были так слабы, что не могли позаботиться о себе, а тем более о других. Когда через четыре часа Элия проснулась, Морала вычистила, накормила и укрыла всех найденных сауриалов. Зара и Морала вылечили. тех сауриалов, позаботиться о которых они смогли за один день.

Воительница присоединилась к Грифту, трем его ученикам и Эльминстеру, чтобы пообедать хлебом и фруктами в тени старого-дуба. Пятеро волшебников как раз закончили отыскивать тех сауриалов, которые прошлой ночью убежали от конусов холода. Грифт выглядел утомленным, но не хотел спать, пока не закончит необходимое для своего племени.

Грифт объяснил Элии:

– Мой народ и я можем вернуться в наш мир сегодня, но земли, принадлежавшие нашему племени, отравлены слугами Моандера. Пройдут годы, прежде чем растения и животные смогут там жить. Наше племя будет бездомными бродягами при том, что они и так очень слабы. Эльминстер думает, нам следует остаться в Королевствах, в этой долине. Мы можем залечить шрамы, которые Моандер заставил нас оставить на этой земле. Как ты думаешь?

– Я думаю, это будет замечательно, – ответила воительница.

– Замечательно? Почему замечательно? – спросил Грифт.

– Потому, что Дракон сможет быть со своим народом, но я не потеряю связи с ним, – объяснила Элия.

– Ты сестра Победителя, поешь песни души нашего племени, ты член нашего народа. Может, останешься на время с нами? – спросил маг. – Мы сможем пользоваться твоими советами.

– Да, конечно, – согласилась Элия. Пустота, которую оставила в ее сердце смерть Акабара и Путеводца, слегка заполнилась от понимания, что она кому-то нужна, что у нее есть новая семья и новые заботы.

– Ты уверен, что никто не будет оспаривать наше вселение в эту долину? – спросил сауриал Эльминстера. – В нашем мире подобное место являлось бы предметом зависти многих племен.

Эльминстер покачал головой.

– Долина когда-то была домом эльфов. Они давно ушли. Она была так долго спрятана при помощи волшебства, что очень немногие знают о ее существовании.

Если у вас возникнут проблемы, арферы и повелитель Тенистого дола готовы быть вашими союзниками, чтобы помочь вашему племени защитить себя, пока вы не сможете защититься сами.

Грифт кивнул.

– Этого достаточно. Если народ согласится, мы останемся. Теперь я посплю, – он встал и пошел отдохнуть, его ученики последовали за Ним.

Когда они остались одни, Элия спросила Эльминстера:

– Где ты был? Почему ты не вернулся прямо из мира Грифта после того, как его заклинание перенесло тебя туда? Морнгрим сказал, что ты всегда можешь вернуться домой, где бы не оказался.

– Уверяю тебя, Элия, я пытался, – ответил старый мудрец, – Грифт не знал о том, что Моандер поставил сильное заклинание, которое не позволяло покинуть мир Грифта перемещением или переходом между мирами. Грифт смог сбежать только питому, что использовал замещающее заклинание, которое Моандер не предвидел и не включил в свое запирающее заклинание. Я мог сам воспользоваться замещающим заклинанием, но не мог применить его к ученикам Грифта и не хотел покидать их.

Мы вчетвером шли пешком, пытаясь дойти до ворот Тартара.

– Но когда Морала наблюдала за тобой, ты был один, – сказала Элия.

– Нет. Ученики Грифта путешествовали со мной, но я сделал их невидимыми, чтобы обезопасить их, – объяснил Эльминстер. В это время к ним подошли Оливия и Дракон и сели рядом с Элией. Дракон погладил правую руку Элии, она благодарно улыбнулась своему брату. Оливия начала играть с фруктами и хлебом, лежавшими на земле, но ей не хотелось есть.

– А что случилось, когда вы достигли ворот в Тартар? – спросила Элия.

– Мы не достигли ворот. До них было два дня пути. К счастью, я наконец смог сотворить заклинание перехода между мирами, чтобы перенести себя и учеников Грифта в Тенистый дол, когда заклинание Моандера окончилось. – Мудрец так выделил последние три слова, что Элия сразу поняла, что в исчезновении заклинания Моандера есть что-то необычное.

– Так почему оно кончилось? – спросила она.

– Потому что не только воплощение Моандера в Королевствах было уничтожено прошлой ночью, но кто-то убил настоящее тело Моандера в Бездне. Божество уничтожено навсегда.

– Акабар? – удивлением спросила Элия. – Он говорил, что боги сказали ему, что он должен сделать это.

– Отчасти, – ответил Эльминстер. – Помнишь, в прошлом году я рассказывал тебе старое пророчество, что ты освободишь Несущего Тьму?

Элия молча кивнула.

– Есть еще одно пророчество: «Когда добрый человек научит мудрости глупца, Несущий Тьму умрет».

– Акабар и Путеводец, – прошептала Элия.

Эльминстер кивнул.

– Но как они попали в Бездну? – спросила она.

– В этой долине находятся ворота в Тартар. Сауриалы построили вокруг них новое тело Моандера. Акабар и Путеводец прошли сквозь ворота и как-то попали в Бездну.

– Значит они спасли от Моандера всех, а не только Королевства? – спросила Оливия.

– Да, – ответил Эльминстер.

– Но вы не кажетесь слишком счастливым, – заметила Оливия.

– Я не несчастлив, я встревожен, – ответил мудрец. – Когда существование божества оканчивается, кто-то или что-то всегда готовы подхватить его силу.

Неизвестно, попадет ли сила злому или доброму существу.

К старому дубу, где сидели Эльминстер и две путешественницы, подошли Морала, Брек и Морнгрим.

– Мы хотим известить, что лорд Морнгрим занял место Кайр как третий арфер в нашем трибунале, и мы вынесли решение по делу Безымянного Барда, – сказала Морала.

– Путеводца Драконошпора, – напомнила жрице Элия.

– Точно, – согласился Брек. – Мы проголосовали за отмену нашего приговора, запрещавшего его имя и его песни и за прощение его преступлений.

– Закрыть ворота, когда коровы убежали, да? – спросила Оливия.

– Госпожа Раскеттл, здесь задеты принципы, – сказала Морала.

– Мы понимаем, что это не уменьшает твоей утраты, Элия, – сказал лорд Тенистого дола. – Но о нем расскажут правду, и все будут знать, что он погиб как герой.

– Спасибо, Морнгрим, – ответила Элия. – Я ценю это. Путеводец бы тоже оценил.

– Путеводец предпочел бы остаться живым, – пробормотала Оливия.

Оливия почувствовала, что кто-то потянул ее за волосы и услышала в своей голове шепот Путеводца:

«Не злись, маленькая богиня удачи. Это тебе не идет».

Хафлинг внезапно обернулась, распахнув глаза.

– Что случилось, Оливия? – спросила Элия.

– Ты слышала что-нибудь? – спросила Оливия. – Голос?

Элия покачала головой.

– И поскольку Путеводец больше не арфер в опале, – сказал Брек Орксбэйн, – мы должны приветствовать его выбор кандидатов в наши ряды.

Оливия пыталась понять почему она так ясно слышала голос Путеводца, когда никто больше не слышал, что не обращала внимания, что взгляды всех присутствующих обращены на нее.

Дракон быстро показал хафлингу воровским языком жестов: «Они имеют в виду тебя, маленькая воровка».

– Я? – сказала хафлинг. – Что я?

– Я сказала им, что Путеводец дал тебе свой арферский значок, – объяснила Элия.

– Значок? – хитро спросила Оливия, внезапно осознав, что если она не будет осторожна, то окончит как высокомерный благочестивый арфер, полностью занятый своими обязанностями и следующий строго определенным правилам.

– У меня нет никакого значка, – настаивала она. Это было правдой, поскольку она прикрепила значок арферов к плащу Путеводца, когда тот отправился сражаться с Моандером. Она вызывающе откинула волосы.

Что-то скользнуло по ее волосам и упало прямо перед ней. Невозможно было ошибиться – из-за ее уха вывалился блестящий серебристый значок с арфой и луной.

Эльминстер наклонился и поднял его.

– Да… это Путеводца, – сказал мудрец. – Я видел, что он дал его хафлингу в прошлом году, после того, как она освободила его из подземелья Кассаны, а потом помогла спасти Акабара, Элию и Дракона.

– На самом деле, мы искали кого-нибудь вроде тебя для особого задания, – сказал Брек Орксбэйн, – поэтому рады, что ты согласна.

Оливия вздохнула. Она не знала, как он это сделал, но подозревала, что Путеводец снова втянул ее в какую-нибудь сумасшедшую авантюру.

* * * * *

Бард усмехнулся и привалился к замороженному трупу Моандера – истинному телу Несущего Тьму. Он очень устал, почти изнемог. Наблюдение и передача послания Оливии и перемещение его значка арферов в Королевства отняли больше энергии, чем он мог позволить. Хотя это стоило того, только чтобы увидеть выражение лица Оливии, когда она узнала, что принята в ряды арферов.

Элии будет хорошо с Драконом, но поскольку Бард не был уверен, что сможет когда-нибудь добраться до Королевств, то решил, что арферы присмотрят за Оливией вместо него.

А пока он должен найти себе королевство где-нибудь на внешнем уровне. То, что он смог победить силу Несущего Тьму, не значило, что он должен обитать в бывшем ужасном жилище божества. Поднявшись на ноги, Бард полетел к берегам Стикса, мурлыкая новую песню. Он отправлялся в свой новый дом – туда, где он решит его основать.