Текст книги "Вы не подскажете дорогу к сердцу?"

Страсть к электроприборам

У одного моего друга есть дурацкая привычка – везде, где бы он ни появился, включать электроприборы.

В лифте приятель сразу вызывает диспетчера – просто побалагурить, а заодно и проверить качество связи. Заходя в вагон электрички или метро, он тут же нажимает кнопку экстренного вызова машиниста, а иной раз и стоп-кран на себя тянет. В троллейбусе берет микрофон и начинает вместо водителя остановки объявлять. Но всё это, как правило, сходит юмористу с рук. Найдет уважительную причину, извинится, ну и ладно.

Вот входит он, к примеру, утром к себе в офис. Коллег по работе еще нет. Включает свет, кондиционер, запускает компьютер, активирует принтер, врубает одновременно телевизор, радио и CD-плейер. Тостер поджаривает хлебцы, блендер делает молочный коктейль. Ничего, казалось бы, необычного. Шумновато немного, и только. Но то же самое происходит, когда этот любитель электроприборов приходит в гости или оказывается в общественных местах.

Кому это понравится, скажем, в холле гостиницы, в здании банка или в фойе кинотеатра? Но люди – от растерянности или из вежливости – обычно делают вид, что ничего не замечают. Дескать, всё нормально, всё в порядке вещей.

А какой же это порядок? Робот-пылесос, как ошалелый, носится по залу приемов, врезаясь в тонкие шпильки роскошных дам и начищенные туфли их галантных кавалеров. Нет, ничего такого особенного! Подумаешь – в кабинете врача вдруг начинает верещать кофемолка, фыркает кофеварка, беснуется чайник, а из туалета доносится истошный рев аппарата для сушки рук. Всё нормально, конечно! Это мой друг так развлекается. Но людям сказать об этом человеку как-то неудобно, вот и терпят.

Или приглашают приятеля на званый ужин. А он по пути из ванной, где уже включенные им фен, ирригатор и электробритва жужжат чудовищным «трио», прошмыгнет на кухню, запустит между делом стиральную машину, повернет ручку духового шкафа, заведет будильник, включит микроволновку и паровой утюг… Хозяйка не знает, куда бросаться, за что хвататься, а он, как ни в чем не бывало: «Может быть, я мог бы чем-нибудь помочь?»

Был с моим приятелем один раз курьезный случай, он сам мне рассказывал. Направили его как-то раз в командировку в Японию. Дело зимой было. День прошел в бесконечных встречах, и хотя кое-где, обуреваемый страстью к электроприборам, затейник наш экспериментировал с неизвестными ему кнопочками, японцы в ответ на неожиданно отрывающиеся ящики и внезапно раздающийся вой пожарной сирены лишь мило улыбались.

И вот наступил вечер. Ужин хотя и устроили в традиционном ресторане, но туалет в нем был оснащен по последнему слову техники. Не туалет, а пульт управления космической станцией! Естественно, стоило только одному из членов делегации (несложно догадаться, кому именно) оккупировать это помещение, как началось настоящее светопреставление. Надо ли объяснять, что не перепробовать все клавиши на пульте и возможные сочетания различных манипуляций мой приятель просто не мог, это было выше его сил. В результате не прошло и пяти минут, как «умный унитаз» окончательно свихнулся, весь затрясся, струи воды начали фонтанировать изо всех отверстий, завыла сигнализация. Еле утихомирили. Пришлось вызывать компьютерного мастера по сантехническому оборудованию.

Когда в уборной наконец воцарились мир и покой, хозяева и гости, поджав под себя ноги, расположились на татами. Угощение было неописуемым: изысканная японская кухня, постоянные смены блюд, икэбана в цветочных вазах, официантки в ярких кимоно. Причем сопровождалось застолье такими обильными возлияниями, что под конец сидевшие в позе лотоса лежали в лежку, а лежавших выносили и запихивали в машины. Друг мой «удар держал» хорошо, и, прощаясь с организаторами банкета, от такси отказался. Мол, дойду до гостиницы пешком, заодно прогуляюсь, подышу морозным воздухом, чтобы хмель выветрился.

Идет он, значит, по ночному Токио. Улицы опустели, огни в окнах погасли, город уже видит десятый сон. Но нет! То здесь, то там светятся витрины мелких лавчонок, в конторах еще копошатся служащие компаний. Смотрит любознательный мой знакомец – светится на первом этаже окошко, дверь в офис приоткрыта. Мелькнула тут в нетрезвой его голове мысль – а не заглянуть ли туда, не пообщаться ли с народом, не укрепить ли дружбу и международное сотрудничество? Интересно всё-таки, как японцы живут, как они работают, как у них там всё устроено.

Заходит – в офисе никого. Видимо, засидевшийся на работе трудоголик вышел в соседнее помещение. Зато по всей комнате – пруд пруди разных гаджетов, офисных агрегатов и бытовой техники.

Ну, первым делом решил мой друг согреть себе чаю: японский зеленый чай такой душистый! А на улице-то холодно, замерз. Что ж, вполне законное желание! В холодильнике недоеденная лапша – почему бы не разогреть? Включил вентилятор, чтобы было не так душно, и рефлектор, чтобы было не так зябко. Поменял картридж в освежителе воздуха, из него повалили клубы влажного пара. Видит – кипа использованной бумаги, а у стены шредер стоит. А зачем ему без дела стоять? Пусть работает! Иллюминации побольше нужно. И чтобы музычка играла, пусть даже и японская – вот теперь красота.

Сидит приятель, пьет чай, радуется жизни. Вдруг откуда ни возьмись врывается наряд полиции, а из-за спины командира округлились на него испуганные глаза клерка. «И чего он так всполошился, ментов вызвал? – подумал искатель приключений. – Я же просто на огонек зашел…» «Концерт, – говорит старший, – окончен, просим пройти с нами в отделение!» И хотя изъяснялся этот «японский городовой» не по-русски, всё стало понятно без лишних слов…

Шутника в конце концов, разумеется, отпустили. Инцидент был квалифицирован как «мелкое хулиганство», дело как-то замяли. Но в его историю про любовь к электроприборам никто из японцев, несмотря на старания переводчика, так и не поверил…

И что вы думаете? Бросил мой приятель свои штучки? Как бы не так! На днях, придя под вечер на деловую встречу, он не смог спокойно пройти мимо открытого по чьей-то халатности электрического щитка. «Щелк!» – и весь огромный офисный центр погрузился во тьму…

А от всего этого светло-то как!

Плащ

Плащ у Николая Николаевича был синий. Обычный демисезонный плащ. Предмет верхней одежды, которую носят миллионы мужчин по всему миру – везде, где есть четыре времени года. Не короткий, не длинный, не приталенный, не прямой. Не от «Диора», не от «Армани». Не «Хьюго Босс», не «Бенеттон». Но достаточно элегантный, красивый плащ, может быть даже фирмы «Виндзор». А с другой стороны – ничем особо не примечательный. Словом, обычный плащ.

Мы были с послом на встрече с политологами. За ужином в каком-то уютном китайском ресторанчике, за долгими разговорами о политике засиделись допоздна. Тепло распрощались и разошлись, по одному или маленькими группами удаляясь в дождливую осень.

Вернулись в посольство уже часам к одиннадцати, даже может быть ближе к половине двенадцатого. Несмотря на мелкую морось, у ворот навытяжку стояли бдительные китайские часовые – молодые военнослужащие. На их плечи были накинуты прозрачные дождевики. Еще бы – погодка, прямо скажем, так себе.

В окнах служебного здания горел свет, но, кроме дежурных, там уже никого не было. Тем не менее вместо того, чтобы ехать в резиденцию, Николай Николаевич попросил водителя подрулить к входу в посольство. Ценные мысли китайских собеседников, прозвучавшие в этот вечер за столом, необходимо было сразу положить на бумагу, пока всё еще свежо в памяти. Надо сказать, что в нашем ремесле это привычное дело.

Подходим с послом к его кабинету. Николай Николаевич механически засовывает руку в карман плаща, шарит в нем в поисках ключа от двери… Что за ерунда? Ключа нет. Проверяет другие карманы и с удивлением обнаруживает там чужие вещи.

– Слушай, по-моему, это не мой плащ…

– Как не ваш? – опешил я. – Как такое может быть? И цвет синий, и размер…

– А так – не мой, и всё тут, – настаивал посол. – Видимо, мой плащ надел кто-то из гостей, а я схватил с вешалки его «макинтош», с виду точно такой же.

– Ну дела… И он сейчас тоже в недоумении шарит по карманам… Надо, Николай Николаевич, вашего «двойника» каким-то образом вычислить и разыскать!

Легко сказать – разыскать. На ужине присутствовало человек двенадцать, не меньше. Полного списка у меня не было. Первая мысль – позвонить секретарю вице-президента Академии общественных наук Чжэн Бицзяня, который затеял эту встречу. Но на дворе почти полночь, и застать его в офисе было совершеннейшей утопией. (Да, чуть не забыл напомнить: мобильных телефонов тогда не было.)

И вот стоим мы с Николаем Николаевичем вдвоем в полутемном коридоре, перед запертой дверью его кабинета. Дурацкая ситуация.

В этот момент на столе секретаря посла зазвонил телефон. Я снимаю трубку – дежурный дипломат:

– Тут какой-то китайский гражданин у ворот посольства стоит, просит вызвать посла. Говорит, по срочному делу.

Мы с послом переглянулись. Не произнеся ни слова, Николай Николаевич решительно двинулся на выход. Я – за ним.

Всё, что случилось дальше, происходило без единого слова, как в немом кино. Подойдя к воротам, мы увидели за ними человека в синем плаще. К воротам его не пускали китайские солдатики – не положено! Николай Николаевич сделал в видеокамеру знак дежурному, и калитка открылась. Подойдя к китайскому коллеге, посол с улыбкой протянул ему руку.

Дальше – больше. Не обращая внимания на моросящий дождь, оба джентльмена начали синхронно раздеваться. Китайские охранники взирали на эту сцену с нескрываемым изумлением. Стянув с себя плащи, мужчины обменялись ими, надели плащи на себя, молча обняли друг друга, развернулись и отправились каждый в свою сторону…

С тех пор, как не стало Николая Николаевича, прошло двадцать лет. Но история с переодеванием не закончилась.

Дело было зимой, перед самым Новым годом. Вернувшись в Москву из очередной загранкомандировки, я решил навестить его вдову – Людмилу Ивановну. Мы душевно посидели, помянули Николая Николаевича, моего дорогого начальника и наставника, говорили обо всём на свете и никак не могли наговориться. Наконец я всё-таки сказал, что пора и честь знать, и собрался было откланяться.

Беру с вешалки полушубок, а Людмила Ивановна тут и говорит:

– На улице вон мороз какой трескучий, а вы в несерьезном тулупчике. Нет, я вас в таком виде не отпущу.

– Ну что вы, Людмила Ивановна, – возражаю я, – вполне достойный тулупчик, теплый, удобный.

– Нет-нет, даже и не думайте. Надевайте-ка дубленку Николая Николаевича, она уже который год в шкафу висит, пылится. Он ее почти не носил.

Как я ни отказывался, как ни отпирался, хозяйка ни в какую: не отпущу без дубленки, и делу конец. Минут десять препирались. Ну что мне оставалось делать?

Не скрою, приятно было увидеть столько лет спустя знакомую мне вещь. Взглянул я на эту дубленочку, и нахлынули воспоминания. Натянул я эту дубленочку – а она на мне сидит, как влитая, и согревает мне душу. Короче, пришлось сдаться. Поблагодарил Людмилу Ивановну десять раз, расцеловался с ней и ушел.

Бреду я из гостей по Старому Арбату в неожиданной обновке, а сам почему-то про плащ вспоминаю. Вот ведь как история повторяется, теперь уже со мной. Только не плащ ее главный герой, а дубленка.

Бреду я и думаю: кто же был тот китаец – хозяин синего плаща? Одному Богу ведомо… Где он теперь? Жив ли? И какую роль случай с плащом сыграл в его жизни? Наверное, никакой.

А в моей – сыграл. Хотя я вообще был всего лишь свидетелем. Свидетелем того, как известный советский посол и безымянный китайский политолог однажды в дождливую полночь посреди спящей пекинской улицы обменялись синими плащами и обнялись, как братья.

Морская королева

– Вчера ночью проснулся, и мне показалось, что за занавеской мелькнуло белое привидение…

– Вот и со мной такое тоже недавно было!

Так ответит на ваше откровение любой индонезиец. Даже не сомневайтесь. А если сомневаетесь – сами можете проверить.

Индонезийцы – народ ужасно суеверный. Вера в духов пропитала всё существо их мировосприятия, и ни историческая волна индуизма, на несколько столетий накрывшая собой малайский мир, ни длительное влияние пришедших из Индокитая буддийских традиций, ни главенствующие ныне каноны ислама, ни современные научные знания так и не смогли вытравить это свойство из души жителей Зондского архипелага. Люди с языческой наивностью верят в существование параллельных миров, в призраки, привидения, бестелесные субстанции, якобы обитающие рядом с нами, в переселение душ. Почудившееся выдают за увиденное. С готовностью принимают за чистую монету все эти россказни про оборотней и домовых, про месть невинно убиенных и про помощь добрых потусторонних сил.

Живя в прекрасной стране Десяти Тысяч Островов, про себя я не раз посмеивался над легковерием милых и незатейливых аборигенов, не уставая удивляться богатству разыгравшейся у них на этой почве фантазии. Посмеивался и иронизировал, пока сам однажды не утонул в бурных водах Индийского океана и не оказался в гостях у Морской Королевы.

А дело было так. Индийский океан славится своим крутым нравом. На южном побережье Явы почти всегда штормит, огромные волны с грохотом захлестывают на обманчиво-дружелюбные песчаные пляжи. Купаться в таком море очень опасно, тем более что вдоль побережья проходит сильное течение, способное унести в пучину любого, даже самого хорошего пловца. До сих пор здесь рассказывают историю про бедного болгарского дипломата, который пренебрег предостережениями и горько поплатился за это.

Стоит ли говорить, что местные жители связывают эти «шалости» грозного океана со злой волей мира мертвых. Легенда гласит, что давным-давно у яванского султана была единственная дочь – писаная красавица и умница. Звали принцессу Ньяй Лоро Кидул, и она как никто другой подходила на роль будущей правительницы султаната. Но закон требовал, чтобы после смерти султана престол занял наследник мужского пола. Султан взял себе новую жену, и ко всеобщей радости у них появился первенец. Однако властолюбивая мачеха, опасаясь, что принцесса будет всё же претендовать на трон, уговорила отца изгнать дочь из дворца. Не найдя другого способа обосновать свое нелегкое решение, он договорился с колдуньей, что та напустит на Ньяй Лоро Кидул порчу. И вот в одно злосчастное утро нежная кожа девушки вдруг покрылась струпьями, став похожей не то на змеиную шкуру, не то на чешую рыбы. Принцесса в отчаянии бежала из дворца, бросилась в океан и превратилась в Королеву Южного Моря.

В разных вариантах ученые обнаруживают эту легенду в исторических хрониках многих древних царств, существовавших на Яве в разные времена, – Матарама, Джокьякарты, Суракарты, Паджаджарана. В деталях народные предания разнятся и даже противоречат друг другу, но все они сходятся в одном: душа Королевы не знает покоя и требует всё новых и новых жертв.

Из века в век люди пытаются ублажить ненасытную морскую русалку. Приписывая ей любовь к зеленому цвету, яванцы стараются не появляться у берега океана в одежде этих тонов. В честь Королевы слагают стихи и поют песни. А в знаменитой гостинице «Самудра Бич», что стоит на краю отвесного утеса в городке Пелабухан Рату, номер 308 навсегда зарезервирован. За кем? Не поверите. За Ньяй Лоро Кидул. Вы не сможете поселиться в нем ни за какие деньги. Каждый день горничная убирает эту драпированную зеленым шелком комнату, поправляет постель, на которую никто никогда не ложился, стирает пыль с картины знаменитого индонезийского художника Басуки Абдуллы, на которой изображена прекрасная и несчастная дочь яванского султана. Но отсутствие постояльца никого не смущает: считается, что комната не пустует. Там живет призрак могущественной Морской Королевы.

Мы отдыхали в небольшом отеле «Оушн куин резорт», который держал один долговязый австралиец. Отель этот не был отелем в привычном понимании. Он представлял собой примыкающий к пляжу большой участок земли, на котором располагались административный корпус и несколько одноэтажных вилл – каждая с уютной верандой, зеленой лужайкой и каменным мангалом. Особняки были сгруппированы вокруг бассейна с чистейшей голубой водой, так что все они дорожками были связаны с центром общественной жизни и в то же время находились поодаль от нее. Уединение виллам обеспечивали заросли бананов и пальм, склонявшиеся своими разлапистыми листьями прямо к решетчатым ставням.

Обслуживающий персонал помимо дворников, садовников и техников включал в себя штат «помощников» – приписанных к виллам молодых индонезийцев, в обязанности которых входила уборка помещений, покупка продуктов на деревенском рынке, приготовление пищи и выполнение различных поручений постояльцев. Наш помощник Пак Рамли обладал удивительным качеством – незаметно появляться и снова исчезать, оставляя нам, как в сказке, чисто убранные комнаты, заправленные кровати и источающие невероятные ароматы аппетитные кушанья.

Единственным, что могло омрачить райскую атмосферу расслабленного отдыха, была погода. Небо в этот сезон частенько затягивали синюшные тучи, напоминавшие огромные гематомы на теле мироздания, и то и дело принимался идти однообразный и безрадостный дождь. Но этот день был замечательным – благодатно-жарким и каким-то золотым от обилия солнечного света. В своих новых ярко-зеленых плавках, после хорошей утренней зарядки и приятного семейного завтрака на веранде я чувствовал необычайный прилив сил и желание найти им должное применение. Выйдя на морской берег, мы расположились внутри покрытого сухими пальмовыми листьями бунгало – эти легкие строения на невысоких сваях торчали вдоль всего пляжа для удобства отдыхающих. Жена расположилась с книжкой в шезлонге, а дочка вывалила на песок свои многочисленные игрушки, формочки, лопатки и ведерки и развернула масштабное строительство.

Волны не показались мне устрашающими, и я решил попробовать заплыть как можно дальше, чтобы потом, одержав победу над природой, оседлать силу прибоя и на гребне накатывающих на берег валов героем вернуться на сушу. Но всё обернулось иначе. Я быстро выбился из сил и стал тонуть.

Тонуть оказалось страшно и противно. И очень больно. Но сначала пришел страх. Он подступил к вискам как бы невзначай, в виде осторожного предупреждения об опасности, но когда надежда выплыть стала угасать, страх мгновенно вырос до чудовищных размеров и заполнил собой всё. Ужас осознания близкого конца парализующим шоком травмировал мозг и обесточил тело, когда я понял, что захлебываюсь и не могу вдохнуть воздух. Спазм в груди – еще больший ужас от невозможности сопротивляться. В отчаянии обессилевшие руки и ноги помимо моей воли судорожно и беспомощно забились в последней попытке выкарабкаться из-под тяжелых, как камень, волн. Но всё было бесполезно. Нос, рот, легкие моментально наполнились густой соленой массой. А дальше всё свершилось само собой. Органы дыхания перестали дышать, органы чувств – чувствовать. Нестерпимая боль отлегла, паника угасла. Стало тихо. Я утонул.

Прошло время. Сколько времени – я не знаю. Может быть часы, а может – минуты. Всё вообще теперь было как-то странно. Я медленно и спокойно двигался под водой, как заправский аквалангист. Но что-то меня смущало. Понял, что – отсутствие маски и трубки. Я посмотрел на свои руки и, к огромному изумлению, не увидел их. Попробовал разогнуть локти, поднести к лицу кисти, пошевелить пальцами. Непривычное ощущение: верхние конечности показались мне какими-то чересчур короткими и малоподвижными. Еще одна попытка развести руки в стороны, потянуться – ничего не выходит. Плечи и предплечья будто бы туго спеленали и надели на них резиновые ласты. И с ногами то же самое – что за чертовщина? «Да это же плавники», – дошло вдруг до меня. И в этот самый момент как обухом по голове: я дышу! Плыву под водой, но дыхание не задерживаю, а дышу свободно. И мне хорошо!

– Ты стал рыбой, – услышал я приветливый голос в ушах, которых у меня уже не было. Голос, а точнее сигнал – ведь это были не слова, не звуки, а скорее ультразвуковая волна – исходил неизвестно откуда. Но непривычная вибрация не просто улавливалась и воспринималась мной, а наполняла собой мою голову четким и ясным невербальным смыслом. Я всё понимал без слов.

– Другого способа не было, – с добрым сожалением телеграфировал все тот же источник. – Но жить можно и таким.

И тут я увидел рядом с собой обворожительный лик земной девушки, ласкающей меня своим черным бездонным взглядом. Она была везде и нигде. Казалось, вот она, в пределах одного гребка плавником, но приблизиться к ней, коснуться ее было невозможно. Ее утонченные черты кто-то словно распластал, растворил в окружающей толще воды, и теперь эти глаза, брови, губы мерно и плавно, как в замедленном кино, колебались и покачивались, переливаясь в пробивавшихся сверху лучах света. На земле такой красоты я не встречал никогда. Ньяй Лоро Кидул, Морская Королева – ну конечно, это была она…

К полудню солнце стало палить всё безжалостнее. Не дождавшись меня, жена с дочкой решили, что я пошел прогуляться вдоль берега и приду позже. Собрав пляжные принадлежности, они поспешили в кондиционированную прохладу виллы, где заботливый Пак Рамли уже вовсю хлопотал по хозяйству. С рынка он, как мы и просили, принес полиэтиленовый пакет омаров, лангустов, королевских креветок и целого живого сома – все свежего улова. Морские деликатесы на гриле у нас были запланированы на ужин, и поэтому трепыхающуюся в целлофане живность индонезиец выпустил в ванну, предусмотрительно наполнив ее холодной водой. Очутившись в своей стихии, креветки с явным облегчением засеменили по дну и разбежались в разные стороны. Рыбина же, наоборот, от соприкосновения с пресной водой пришла в крайнее возбуждение, стала яростно бить хвостом и плавниками, силясь выпрыгнуть из импровизированного аквариума. Но борта ванной были слишком высоки. Пак Рамли занавесил ванну пластиковой шторкой, иначе весь пол стараниями разбушевавшегося сома был бы забрызган водой. Убедившись в том, что до ужина дары моря никуда из своего плена не сбегут, он закрыл за собой дверь и неслышно, как он всегда это делал, удалился.

На обед были плоды манго и папайя. Насытиться, кстати, вполне можно и фруктами, да и есть в такую жару совсем не хочется. В связи с чем к ребенку мать по этому поводу особенно и не приставала – девочка слегка подкрепилась, и ладно. Каждый занимался своим делом, поджидая загулявшегося отца семейства.

– Мама, с этой рыбой что-то не так, – взволнованно сказала дочка, выскочив из ванной. Она хотела поиграть с усатым сомом, но не тут-то было.

– Неужели она заговорила с тобой человеческим голосом? – с улыбкой подколола мама.

– Нет, но у нее какие-то необыкновенные глаза. Я их уже где-то видела…

– Не выдумывай, дорогая моя фантазерка. Иди лучше посмотри, как Пак Рамли разводит на лужайке огонь. Скоро придет папа, и будем жарить креветки.

Стало смеркаться. В тропиках темнеет рано и быстро: без четверти шесть еще совсем светло, а пятнадцать минут спустя вокруг не видно ни зги. Жена не находила себе места. Она была вся на нервах: беспрестанно курила и пристально вглядывалась в непроглядную темноту. Нервозность передавалась дочери – глаза у нее были на мокром месте. Они уже собирались было идти в администрацию и поднимать на ноги спасательную службу, когда я как ни в чем не бывало вышел из ванной комнаты, на ходу вытираясь большим пляжным полотенцем. Домашние, увидев меня, остолбенели.

– Ну, как дела? Ужин готов? – спросил я, заворачивая свое скользкое тело в легкий домашний халат. – Может быть, сделаем в дополнение к креветкам салат из свежих овощей?

– Но у нас еще есть рис и рыба… – не оправившись от ступора, с трудом выдавила из себя жена.

– Рыбы сегодня не будет, – сказал я и вышел на лужайку. Там Пак Рамли уже ловко вращал над стальной решеткой шампуры с нанизанными на них мясистыми омарами и лангустами.