Текст книги "Ночь иллюзий"

XXVIII

Он посмотрел на меня, рот у него открылся, но слов слышно не было. Я взял пистолет из его руки и понюхал, чтобы хоть что-то сделать.

– Мне он тоже никогда не нравился, – сказал я. – Куда вы отправляетесь?

– Я не хотел его убивать, – сказал он. – Это произошло случайно.

– Не переживайте. Сенатор. Возможно, это не считается.

Я присел на корточки около Трейта и проверил его карманы. Мне это совсем не нравилось, но, тем не менее, я это сделал. Хотя мог бы не беспокоиться. Карманы оказались пусты. Я посмотрел в его лицо, ставшее серовато-зеленым и несимпатичным.

– Расскажите, что произошло, – сказал я Сенатору – экс-Сенатору, Барделлу – кем бы он ни был.

– Я думал, у него пистолет. Он ведь ненормальный!

– Пропустим разговор о том, кто вы, кто Трейт, и что вы здесь делали, и где мы находимся. Но как это отзовется на мне?

Он бросил на меня проницательный взгляд, в котором было что-то вроде надежды.

– А вы не помните?

– В моей памяти есть пробелы. Начинайте их заполнять.

– Не знаю, с чего начать. Что вы помните?

– Расскажите о «Ластриан Конкорд». Он покачал головой и нахмурился.

– Послушайте, я клянусь вам…

– Дальше. Как насчет Иридани?

– О! – он облизнул губы и несколько разочаровался. – Очень хорошо. Вы знаете, против чего я выступал там. Хотя большого выбора у меня не было…

– Начинайте сначала.

– Ну… Иридани пришел ко мне семнадцатого. Его разговор сводился к тому, что он нуждается в моих услугах. Если честно, мне нужна была работа. А как только я ознакомился с ситуацией, они уже не могли позволить мне уйти – по крайней мере, они так заявили.

Я повернулся к мисс Реджис.

– Сказал он хоть что-нибудь? Она покачала головой.

– Мне кажется, он тянет время. Кто это?

– Актер по имени Барделл.

– Боже мой, – сказал Барделл. – Если вы знаете это, то вы знаете… – он осекся. – Откуда вы узнали?

– Вы сказали мне.

– Никогда.

– В парке, – сказал я, – на Грейфеле. Его лицо стало похожим на пирог, который уронили.

– Но вы не можете… – сказал он сдавленным голосом, повернулся и ринулся к окну. Я выстрелил вслед ему, но это его не остановило; он вылетел в окно, как грузовик с автострады, и исчез в фонтане осколков стекла.

Мисс Реджис испуганно вскрикнула. Я ощупал металлическую раму, что-то задел и услышал щелчок. Окно, осыпав пол осколками стекла, развернулось в комнату, как ворота. За ним была обыкновенная серая стена.

– Если фальшивый человек выпрыгивает из фальшивого окна, ^сказал я,-это самоубийство или безобидная шутка?

– Это ночной кошмар, – сказала девушка. —Но я никак не могу проснуться. – В ее широко открытых глазах стоял страх. Я облизнул губы, напомнившие вкус промокательной бумаги, подумал о двух-трех остроумных репликах и сказал: – У меня ощущение, что это не входило в их планы. Я не знаю, каковы эти планы, кто их составлял и для чего, но обстоятельства складываются не так, как предполагалось. А это значит, что они не такие умные, как самим себе кажутся – или мы не глупее их.

– Мы ходим по кругу, – сказала она. – Мы как слепцы в лабиринте. Мы спотыкаемся, мы заходим все дальше и дальше…

– Может, если мы достаточно далеко зайдем, то увидим выход.

– Куда?

– Смешно, но я бы сказал – откуда. – Я сунул голову в проем серой стены, около восемнадцати дюймов в ширину. Это, наверное, был тот самый проем, который Сенатор и я использовали для побега из фальшивого сенаторского особняка, или его двойник.

– Решайте, мисс Реджис, – сказал я, – вперед или назад?

– Назад – куда?

– Вы еще верите, что мы в Вулфтоне, Канзас, не так ли?

– Неужели я действительно когда-то здесь жила? – прошептала она. – Робкая маленькая женщина в сером маленьком городке, работающая в страховом агентстве, где двери покрыты лаком, а половицы устало скрипят, и я печатала отчеты на старенькой печатной машинке, приходила домой поздно вечером, в мрачную маленькую комнатку, чтобы, заснув, увидеть невероятное.

– И просыпались, и жили этими снами. Мне хотелось бы найти ответ на все эти вопросы, мисс Реджис. Может быть, ответ там. – Я кивнул в сторону темного узкого тоннеля за фальшивым окном.

– Мы исследуем темные коридоры в фантастическом замке? – спросила она. – Или это темные лабиринты в нашем сознании?

– Может быть, наш разум – это бесконечные кротовые ходы. А, может быть, мы – мысли, приходящие в голову Бога и прокладывающие свой путь в бесконечной тверди Вселенной… Или всего лишь две вороны, каркающие в темноте, чтобы подбодрить друг друга. Если верно последнее, то мы плохо с этим справляемся. Вперед, девочка. Давай пойдем и разведаем. Мы можем увидеть розовый солнечный свет, пляж из белого сахара и море из жареных кукурузных зерен, и это совсем не плохо.

Я шагнул вперед и обернулся, чтобы подать ей руку, но что-то было между нами, нечто невидимое и тяжелое, словно стекло. Она о чем-то говорила, но ни одного звука не было слышно. Я ударил невидимый барьер плечом, что-то разбилось, может быть, мое плечо, но я пробился через складки темноты и вылетел в шум и яркий свет.

XIX

Я очутился в огромном холле с высоким потолком, который терялся в вышине. С одной стороны был английский сад за высокой стеклянной стеной, с другой – гигантские панели, похожие на табло вылета самолетов, покрытые светящимися строчками, которые непрерывно мигали и сменяли друг друга. В центре зала, в ряд, были расположены белые пластмассовые столы, и за каждым сидел человек – или почти человек – в белой униформе и шляпе, похожей на почтовый ящик с тесьмой под подбородком. Мужчины и женщины в гармонирующих по стилю и цвету одеждах стояли перед столами в очередях, и я был в одной из них.

Клиент передо мной – ослепительная дама в изысканном украшенном бриллиантами саронге и с ровным золотистым загаром – взяла свои документы и исчезла за белым экраном. Я оказался первым.

– Флорин? Все правильно, есть, прошу, – сказал гориллообразный клерк отрывистым тоном студента Оксфордского университета и одарил меня взглядом блестящих глаз и смутным блеском больших квадратных желтых зубов. – Добро пожаловать домой. Как прошло путешествие?

– Как в сумасшедшем доме накануне дня всех святых, – сказал я. – Не надо утруждать себя байками, кто вы и что вы. Я не поверю ни одному вашему слову. Просто скажите мне, что это за место, хотя и в это я тоже не поверю.

– Ноль-ноль-девять-ноль-два, – сказал он, надавил кнопку, и белые стены огородили нас с четырех сторон, образовав уютный кубик.

– Что вы сделали с девушкой? – спросил я, пытаясь держать в поле зрения все четыре стены одновременно.

– Хорошо, Флорин, только не нервничай, дружище. Ты оперативник IDMS, только что возвратившийся из официальной командировки на Локус 992 А 4. – Поджав свои длинные и по-обезьяньи тонкие губы, он нахмурился. – Откровенно говоря, я был удивлен, обнаружив синдром амнезиакальной фуги у полевого агента твоего уровня. Как далеко в прошлое простирается потеря памяти?

Я ощупал карманы в поисках пистолета Сенатора. Его там не было. Как, впрочем, и двухмиллиметрового игломета, нашел я лишь шариковую авторучку, которая, насколько я помню, мне не принадлежала. Импульсивно я направил ее на обезьяно-человека за столом. Мне показалось, что он всерьез перетрусил.

Его рука дернулась к ряду кнопок на компьютере и обмякла, когда я направил ручку ему между глаз.

– Говори, – потребовал я. – Мне нужна девушка, а потом я выхожу из игры.

– Успокойся, Флорин, – сказал он ровным голосом. – Не делай торопливых ходов, даже если вообразил невесть что.

– Я устал от игры, – сказал я. – Меня провели, одурачили, обманули, разочаровали – я не обижаюсь. Но я хочу, чтобы вернули девушку. Немедленно.

– В этом я помочь не могу. Как видишь, девушки здесь нет.

– На счет три стреляю. Раз… два… – я сделал паузу, чтобы вдохнуть, но кто-то высосал весь воздух из комнаты и заменил его меловой пылью. Она повисла белой дымкой между мной и обезьяно-человеком. Мои пальцы уронили ручку, колени подогнулись без всякого желания с моей стороны, и я оказался сидящим да краешке стула, как нервничающая кандидатка на должность секретарши; его слова доносились как бы через фильтр с другой стороны стола, находящегося в полумиле, а между нами лежала неисследованная страна.

– Случившееся с тобой – это неизбежный профессиональный риск, – говорил он мне. – Если фуга заходит так далеко, срабатывает автовозвратчик, и агент возвращается в штаб-квартиру. Позволь заверить, что ты находишься теперь в абсолютной безопасности и в самое ближайшее время снова овладеешь всеми своими навыками.

– Где мисс Реджис, черт тебя побери, обезьяний кот? – прорычал я, но позвучало это как у пьяницы, пытающегося заказать десятый мартини.

– Твое задание – наблюдать за экспериментальным аппаратом, действующим на Локусе, – продолжал он спокойно. – Примитивный аппарат, но он создавал определенные аномалии вероятности для Сети. По-видимому, ты попал в поле действия этого устройства. Я хочу, чтобы ты сейчас сделал усилие и признал: все то, с чем ты боролся, не имело никакого отношения к реальности.

– Вот как? – мне удалось произнести это достаточно отчетливо, чтобы прервать его тираду. – Тогда откуда у меня оружие?

– Произведено IDMS, разумеется.

– Ошибаешься, дружище. Это шариковая ручка. Где девушка?

– Нет никакой девушки.

– Ты лжешь. – Я постарался согнуть ноги, это мне удалось, и прыгнул через стол, ударившись о ледяной щит, который разбился на каскады огня, засиявшие словно бриллианты; я набрал воздуха, чтобы закричать, и почувствовал запах трубочного табака из апельсиновых корок с добавкой Меда…

Носатый сидел напротив меня за столом и улыбался с рассеянным равнодушием.

– Ну-ну, паренек, не паникуй, – сказал он успокаивающе. —Незначительное помрачение сознания из-за употребления эфира.

На мне оказался свитер с длинными рукавами, вельветовые бриджи, шерстяные чулки и поношенные тапочки, мои ноги были тонкими ходулями тинэйджера. Я стоял, а он, вынув трубку изо рта и указывая чубуком на меня, лениво приказал:

– Веди себя хорошо, малыш, а не то я вынужден буду вызвать твоих родителей.

Позади него было окно. Я ринулся вокруг стола, нырнув под его руку, и увидел широкие школьные газоны, деревья и пешеходные дорожки под желтым летним солнцем.

– Пожалуй, тебя все-таки придется выгнать, – сказал Носатый.

– Что вы сделали с ней? – закричал я в ответ и бросился на него, не имея никакого другого желания в жизни, кроме как запустить пальцы в мягкий жир под его подбородком, но он растаял, а я пробил дорогу через похожую на сироп субстанцию, полную маленьких блестящих огоньков, и ввалился в комнату с изогнутыми стенами, покрытыми экранами и мигающим светом: серый человек в облегающей фигуру зеленой форме, протянув мне руку, спросил:

– Ну теперь-то все в порядке, капитан? Я посмотрел мимо него. Круглолицый сидел перед овальным экраном, косясь на скачущие зеленые строчки; человек-птица что-то печатал с видом бакалейщика, подсчитывающего недельный запас продуктов для семьи из двенадцати человек. Трейт оглянулся через плечо и, криво улыбнувшись, подмигнул.

– Мы только что прошли через экран щита инверсии, капитан, – сказал серый человек. – Вероятно, вы на какое-то время потеряли ориентацию – иногда при этом возникает такой побочный эффект…

– Где мисс Реджис? – сказал я и, отбросив его РУКУ, успел заметить на своем указательном пальце необычное кольцо с рисунком в виде сложной спирали из алмазной крошки. Импульсивно я сжал кулак кольцом наружу и поднес к его лицу.

– Ты когда-нибудь прежде видел это? – спросил я, удивив этим самого себя, ведь я это кольцо тоже никогда раньше не видел (ну что ж, будем считать это ловушкой).

Глаза у серого человека стали сумасшедшими, и он с силой оттолкнул мою руку.

– Уберите прочь эту штуку! – задыхаясь, крикнул он.

– Почему это, Иридани?

Все головы в поле моего зрения вздрогнули и повернулись к нам, когда я выкрикнул это имя. Трейт соскочил со стула, хватаясь за пистолет на боку; серый человек дернулся в его сторону, и как раз в этот момент луч зеленого цвета протянулся от Круглолицего и прожег дыру в Иридани. Он упал, кашляя кровью и дымом, все окружили меня, наперебой задавая вопросы:

– Как вы сумели вычислить его, капитан? – спросил человек-птица.

– Откуда вы узнали, что он шпион? – возник передо мной Носатый. И еще много таких же вопросов.

– Пойдемте со мной, капитан, – сказал Носатый. – Как врач корабля я приказываю вам пройти в каюту.

Я дал ему подойти поближе, а затем всадил кулак с кольцом ему в живот.

– Верни девушку, Ван Ваук! – сказал я. Он согнулся пополам и закашлялся, посматривая на меня снизу вверх:

– Что?.. Почему?.. Кого?..

– Когда, где и как. Точно, – согласился я. – Существует множество вопросов, которые можно задать. Разница в том, что ты знаешь некоторые ответы, а я не знаю ни одного. Так что я внимательно слушаю.

Он продолжал синеть и смотреть на меня так, будто я зашел так далеко, что меня едва можно было рассмотреть.

Вперед выступил Трейт, быстро бормоча:

– Почему вы ударили его, капитан? Мы надежные люди. Разве вы не видите, что мы все делаем для вашей пользы? Только скажите нам, что вы хотите…

– Как меня зовут?

– Капитан Флорин. Командир корабля безопасности номер 43. Вы были временно недееспособны.

– Где я нахожусь?

– На командной палубе: корабль приближается к Грейфелу системы Вулф.

– Что это за кольцо? – Оно неожиданно стало жечь мой палец. —Я впервые внимательно рассмотрел его, а голос объяснявшего что-то Трейта стих до жужжания в ушах. Почему-то на кольцо было трудно смотреть. Его украшали завитки, похожие на миниатюрные неоновые трубки, и изысканно изогнутые пластинки отполированного металла, стержни и провода, которые каким-то образом выходили из фокуса, когда я пытался понять, как они соединяются. В центре, будто живая, пульсировала яркая точка; огоньки вырывались из трубок и, вспыхивая, бежали по проводам. Я с силой попытался снять кольцо с пальца.

Но мои пальцы скрылись в зыбком тумане, который внезапно сгустился в помещении.

Инстинктивно я сделал шаг назад и обнаружил совершенно целую витрину магазина готового платья. Трейт, Иридани и все остальные все еще стояли вокруг меня, но пыль на их смокингах свидетельствовала, что они не пожимали рук и не похлопывали друг друга по спине уже долгое-долгое время. Я повернулся, задев манекен, и тот с грохотом полетел на пол.

Я наклонился, чтобы разглядеть расколотую голову, и обнаружил, что это снова Сенатор. Оглядевшись, я узнал грязный проход в заброшенном складе.

– Черт побери, Флорин, – раздался знакомый голос.

Барделл поднимался с пола, держась за голову.

– Таких травм в сценарии не было предусмотрено, – заскулил он. – Когда меня нанимали на работу для блага республики, мне ничего не говорили о том, что меня будут швырять на пол во имя высших целей проекта.

Я схватил его за воротник.

– Кто ты? Кого ты играешь? Кого играю я?

– Мы предоставим вам всю интересующую вас информацию, – произнес голос позади меня.

Я обернулся и увидел Круглолицего и весь комплект оруженосцев из зеленого «бьюика» с автоматами наготове. На мгновение мне захотелось, чтобы кольцо было со мной, хотя я так и не узнал его назначения. Пули засвистели вокруг меня, как летящие гвозди, и я рванулся вперед с одной мыслью – забрать кого-нибудь с собой туда, куда меня пытались отправить.

Но я совершил путешествие в одиночестве. «Бьюик» замерцал и растаял. Улица исчезла. Сгруппировавшись, я упал на песок. Вокруг была пустыня, а в десяти футах от меня, облокотившись о камень, стоял и лениво улыбался человек-ящерица, одетый во все розовое.

XXX

– Ну, – сказал он, – наконец-то. Я уже стал бояться, что вы никогда не доберетесь до конца лабиринта.

Я глубоко вдохнул горячий сухой воздух и осмотрелся. Песок, несколько ракушек, скалы, множество громадных камней – все это изрядно источено временем.

– Прекрасное место, чтобы погостить, – сказал я. – Но я бы не хотел здесь умереть.

– Нет никаких причин для такой печальной концовки, – сказал Дисс голосом увядшей розы. – Единственной реальной опасностью была опасность душевной болезни, но, как мне кажется, вы прекрасно со всем справились. Более того, вы проявили недюжинную находчивость. Приятно. Примите мои искренние поздравления.

– Что вы сделаете теперь? Прицепите мне золотую звезду?

– Теперь, – бодро сказал он, – мы можем начать торговаться. – Он выжидающе замигал своими маленькими красными глазками. ' – Я, видимо, должен подать реплику: «О чем торговаться?» 0'кей, о чем торговаться?

– Во Вселенной есть только один способ торговли. Существует что-то, в чем нуждаетесь вы, и кое-что нужно мне.

– Звучит просто. Что нужно мне?

– Информация, не так ли?

– Что потребуется от меня? Он чуть изменил позу и помахал узкой лилового цвета почти рукой.

– Услуга.

– Давай начнем с информации.

– Разумеется. С чего именно? С Сенатора?

– Он не Сенатор. Это актер по имени Барделл.

– Барделл – это Барделл, – констатировал лиловый ящер. – А Сенатор… это Сенатор.

– Весьма информационно насыщенное сообщение…

– Вы, – самодовольно сказал Змееголовый, – являетесь жертвой заговора.

– Я знал об этом с самого начала.

– Ну, Флорин, не надо заранее отвергать то, что я готов сообщить.

Он достал из розового жилета длинный мундштук и, вставив в него коричневую сигарету, засунул в уголок рта, который, видимо, был создан для ловли мух на лету. Затем выпустил из ноздрей бледные струйки дыма.

– Где мисс Реджис? – спросил я.

Дисс оторопел, чуть ли не потеряв мундштук.

– Кто?

– Девушка. Милая, тихая, маленькая леди, непохожая на остальных обитателей этого зверинца. Она пыталась помочь мне, не знаю почему.

Дисс показал головой.

– Нет, – сказал он рассудительно. – В самом деле. Флорин, пора уже вам начать отличать настоящих актеров от их подобия. Никакая юная леди сюда не привлекалась.

Я сделал шаг в его направлении, и он слегка отшатнулся.

– Дорогой мой, – сказал он удивленно, – наверное, нет необходимости подчеркивать, что я не обижусь из-за каких-то поспешных насильственных импульсивных действий с вашей стороны, но и стоять спокойно я тоже не буду. – Он скривился в усмешке. – Я не совсем ваш союзник, Флорин, но я не хочу вам вредить, и, как я уже упомянул, вы можете оказать мне услугу. Не лучше ли будет изучить все обстоятельства и найти компромисс?

– Продолжайте, – сказал я. – Я слишком устал для спора.

– Ну и прекрасно… Итак, это благородный заговор, но, тем не менее, заговор. Короче говоря, заговор с целью возврата вас к нормальной психике.

– Последние сводки с фронта сообщают, что он не срабатывает. Вы не поверите, но в данный момент я воображаю, что сердечно беседую с относящейся ко мне по-отечески саламандрой.

Дисс раскрыл рот и издал несколько шипящих звуков, что должно было означать смех.

– Я признаю, что своим видом способен привести вас в замешательство, однако опирайтесь на простые истины: факты есть факты, кто бы их ни излагал. И если мои объяснения проливают свет на ситуацию – то даже если я не очень реален…

– Вы только что упомянули, что они спасают мою психику. Кто – «они»?

– Исследовательский Совет, правительственная группа высокого ранга. Кстати, вы – Председатель.

– Вы, должно быть, поставили не на ту лошадь, Дисс. Единственные исследования, которые я провожу, состоят в том, чтобы выяснить, кто нажал на спусковой крючок или воткнул кухонный нож.

Он отмахнулся от моих слов.

– Бегство от действительности. Ваша собственная интуиция должна подсказать вам необходимость расширить масштаб представления о себе. Стал бы я тратить время на беседу с заурядным частным сыщиком!

– Продолжайте.

– Последний ваш проект – как Председателя – заключался в создании прибора, предназначенного для исследования подсознания и поиска оперативных символов, их персонификации и облечения в конкретные формы. Вы настояли, чтобы первое испытание провели на вас. К несчастью, из-за усталости и фактора стресса вы неадекватно отреагировали на эксперимент. Ваш мозг избрал новый путь к спасению: вы ускользнули в придуманный вами фантастический мир.

– Я разочарован в себе; я считал себя способным придумать что-нибудь более веселенькое.

– В самом деле? – Дисс издал смешок, похожий на звук предохранительного клапана, сбрасывающего излишек давления. – Познайте себя. Флорин. Вы ученый-теоретик, а не герой, совершающий подвиги. Вам понравилась возможность избавиться от ответственности в примитивном мире жестоких законов – убить или быть убитым. Но ваши верные соратники, вполне естественно, были далеко не согласны с таким поворотом событий. Им было необходимо возвратить вас из фантастического мира. Вы ускользнули в образ легендарного героя Старой Земли по имени Флорин. Ван Ваук противостоял этому шагу, поставив перед вами – конечно, в выбранной роли – невыполнимую задачу, обрушив на вас гору трудностей, чтобы сделать ваше убежище несостоятельным. События развивались в соответствии с планом – до определенного момента. Вы приняли вызов. Неожиданно дела пошли скверно. Появились незапланированные элементы, существенно усложнившие ситуацию. Ван Ваук предпринял попытку прервать лечение, но обнаружил, что не может этого сделать. События вышли из-под его контроля. Он более не управлял Машиной Грез.

Змееголовый сделал паузу в ожидании вопроса. Я его задал.

– Именно в том и проблема, что вы переключили на себя управление, – ответил он. – Вместо того, чтобы действовать как пассивный реципиент импульсов, подаваемых в ваш мозг, вы перехватили их, создали из них новый сценарий, более соответствующий вашим потребностям, подходящий для выбранной вами роли.

– Почему я ничего этого не помню? И что вы имеете в виду под Старой Землей?

– Какая-то часть вашего мозга тщательно стерла из памяти все свидетельства ситуации, которую вы – в своей новой роли – считаете немыслимой. Давая вам информацию, я фактически обхожу с фланга защитные механизмы мозга. Что касается Старой Земли – это наименование второстепенной планеты, которую кое-кто считает «колыбелью человечества».

– Ван Ваук пришел в отчаяние. Он намеревался умиротворить вас, предложив альтернативный путь разумного бегства, приемлемое алиби, за которое можно ухватиться: мол, вы являлись тайным агентом, пострадавшим от воздействия на мозг. Но вы довели его гамбит до абсурда. Затем он попытался внушить вам благоговение перед авторитетом, убеждая, что у вас горячка, возникшая после анестезии, и вновь вы превратили его шараду в абсурд. Он предпринял еще одну попытку, ближе к реальному положению вещей, стараясь навязать вам роль высокопоставленного лица, заболевшего от переутомления, ив третий раз вы использовали его силу против него же, более того – набросились на него и чуть не убили. Именно в этот момент я почувствовал необходимость вступить в игру – как для того, чтобы спасти вашу психику, так и для того, чтобы предотвратить катастрофу.

– Понятно: самоотверженный индивид во время прогулки совершает небольшое благодеяние в огромном и ужасном выдуманном мире.

– Не совсем. – Он стряхнул пепел с сигареты. – Я упомянул об услуге, которую вы можете оказать.

– Полагаю, вы сообщите, в чем она заключается?

– Машина Грез, – сказал он, – является самым гениальным Вашим изобретением, но боюсь, чересчур гениальным. Вас следует поздравить, дорогой Флорин, с таким достижением, однако у него нет будущего. Машина должна быть уничтожена.

Я потер подбородок и обнаружил, что давно не брился, это могло послужить ключом к чему-нибудь, но в тот момент я не стал размышлять к чему.

– Давайте уясним проблему, – продолжал Дисс, – которая могла бы возникнуть, если бы группа простодушных аборигенов на забытом в океане острове случайно наткнулась на аппарат, генерирующий мощные радиоволны. При всей своей невинности они могли бы прервать планетные системы связи, вмешаться в управление спутниками, внести хаос в телерадиосистемы.

– Это звучит не столь ужасно. Но я уловил мысль.

– Машина Грез, к несчастью, может привести к гораздо более серьезным последствиям. Когда ваш Совет запустил ее в действие, то непроизвольно повлиял на структуру вероятности, которая распространилась на половину Галактики. Это создало поистине невыносимую ситуацию. Однако галактические законы запрещают прямое вмешательство. Строго говоря, мои нынешние действия в полуматериальном состоянии граничат с беззаконием. Но я посчитал, что обстоятельства вынуждают пойти на небольшое отклонение от правил.

– Что означает «полуматериальное состояние»?

– Только то, что в действительности я не совсем здесь – как, впрочем, и вы.

– Где же?

– В передающей кабине моей лаборатории, на космостанции, примерно в двух световых годах от вашего Солнца. В то же самое время вы находитесь в Машине Грез в собственной лаборатории.

– Откуда эти экзотические пески?

– Вы видите пустыню? Плод вашего собственного воображения. Я просто набрал программу нейтрального окружения.

Я смотрел на пустыню позади него, она выглядела настоящей, как любая другая пустыня. Он дал мне время проникнуться этой идеей.

– Сейчас я вмешаюсь в работу вашей машины, – сказал он, – чтобы привести вас в сознание. В обмен вы разрушите машину, включая все записи и диаграммы. Договорились?

– Предположим, я скажу нет?

– В таком случае она будет остановлена другими средствами, менее безболезненными для гордости вашей планеты.

– Даже так, а? Я вам не верю.

– Это ваше право.

– Я смогу восстановить ее, если то, что вы говорите, правда.

– Если вы будете настолько неразумны, то снова обнаружите себя здесь – но совершенно одного. Итак, что вы скажете?

– Сделка не состоялась, – ответил я.

– Подумайте как следует, Флорин.

– Я не люблю совершать сделки с завязанными глазами. Может быть, вы лжете, а может, нет. Может быть, я великий изобретатель, а может быть, я подвешен к люстре за хвост. Вам придется доказать мне все это.

– Послушайте, Флорин. Я был сверхтерпелив с вами. Я мог бы сразу же обратиться к силовым методам, но я воздержался. А вы пытаетесь теперь шантажировать меня.

– Или выполняйте, или проваливайте, Дисс.

– Вы упрямый человек. Флорин – очень упрямый! – он скрестил свои узкие руки и стал барабанить пальцами по бицепсам. – Если я возвращу вам рассудок и вы убедитесь, что дела обстоят именно так, как Я их описал, —в этом случае разрушите ли вы машину?

– Я приму решение, когда попаду туда.

– Нет, вы неисправимы! Я не знаю, почему трачу на вас время. Хорошо. Согласен. Но я предупреждаю вас…

– Не надо. Это испортит нашу дружбу.

Он сделал нетерпеливый жест и отвернулся, возникло мимолетное, призрачное видение вертикальных панелей, горизонтальных полосок света; Дисс производил быстрые движения руками, свет угасал, изменялся; далекий горизонт резко приблизился, заслонив собой все небо. Какое-то мгновение существовала только темнота, где-то далеко раздавались звуки хлопающих одна за другой дверей. Мысли, имена, лица ворвались в мой мозг, как вода, наполняющая ведро.

Затем медленно вернулся свет.

Я лежал на спине в комнате тридцать футов с потолком из сверкающих панелей, с полом из узорчатого кафеля. Носатый стоял у консоли, которая подмигивала и вспыхивала аварийными сигналами, попискивающими и взвизгивающими в скрипучей тревоге. Серый человек в белом халате склонился над панелью поменьше. Барделл похрапывал на соседней койке.

Я издал стон, и Носатый, повернувшись, пристально уставился на меня. Его губы зашевелились, но он не произнес ни слова.

– Можете развязать меня, доктор Ван Ваук, – сказал я. – Я уже не буйный.