Текст книги "69 +/– 1 = Ad hoc. Второе издание"

2 марта

Раз шесть Даша хотела выпустить член Горгоноя и посмотреть на экран. Акемгоним держал ее, говоря: «Успокойся, Камбербэтча пока нет».

За пару месяцев женщина не утратила оральных способностей. Посередине фильма «Август» член Горгоноя бабахнул ей в рот. Даша тщательно глотала, но спермы было много. Женщина зафыркала и стала откашливаться.

Когда фильм закончился, Акемгоним и Даша сели в Mercedes. Горгоной велел Кириллу ехать по адресу Даши. Какой-то дуралей снимал ей жилье неподалеку.

– Трахни меня. Я вся мокрая, – говорила женщина.

Квартира была в старой пятиэтажке. Возможно, дуралей был не так уж плох.

Внутри квартиры обнаружился померанский шпиц. Судя по выражению мордочки, интеллектуально он был развит гораздо ярче Даши. Горгоной запер шпица в кухне, помыл руки и свалил Дашу на тахту. Он сорвал юбку и трусики женщины. Обнажать ее выше пояса Акемгоним не хотел из-за маленького размера сисек. Он убедился, что женщина дала течь, нацепил презерватив и вошел.

Мимика Даши в продолжение сексуального акта была живописна. Могло показаться, что бесноватую накачивали святой водой. Горгоной вздрогнул, представив, что минет она делала с такими же ужимками.

Акемгоним вытащил и уселся на тахту. Он посадил Дашу на себя и развернул ее лицом к здоровенному трюмо.

На отметке «2 048» Даша взялась помогать себе руками. На «16 384» ее дыхание стало прерывистым. На «65 536» Даша развернулась к Горгоною лицом. Акемгоним зажмурился, спасаясь от кривляний. Испытывать оргазм женщина стала, когда Горгоной достиг числа «1 048 576».

– Боже, да, господи, Акемгоним, трахай меня еще! – говорила Даша.

Шпиц за стенкой облаялся: дескать, вставь и мне пистонов, красавчик.

Кончив, Даша без особого принуждения еще раз высосала из Акемгонима сперму. Горгоной расцеловал любовницу и был таков.

Акемгоним вылез из «мерса» рядом с Университетом. Он купил алые розы в ужасном цветочном ларьке. Там Горгоной студентом покупал цветы однокурсницам.

У Главного здания Акемгоним набрал Лере. Позвонив ей на днях, Акемгоним узнал, что Лера жила в общежитии ГЗ.

Она вышла через десять минут, надев такую же развратную юбку, как и при знакомстве с Горгоноем. Юбка была красного цвета.

– Красивые у тебя ноги, – сказал Акемгоним.

– Спасибо, – сказала Лера, в улыбке показывая кривые зубы. Горгоной протянул ей букет.

– Это тебе, – сказал он. – Скоро 8 марта.

– Спасибо! Очень красивые!

– И к юбке подходят. Отнеси домой: холодно, замерзнут, пока будем гулять. Я подожду.

Через пять минут Лера вернулась. Акемгоним и девушка направились к легкоатлетическому манежу, оставляя сбоку резиновые футбольные площадки.

– Как будешь отмечать 8 марта? – спросил Горгоной.

– Я не отмечаю 8 марта.

– Что так?

– Мой парень не любит этот праздник, и мы его не отмечаем.

– Отметь его со мной.

– У тебя нет девушки?

– Постоянной нет.

– Ты юрист?

– Да.

– Интересная работа?

– Не хуже прочих.

– Юристы много зарабатывают?

– Мне хватает. А ты, значит, будешь журналистом?

– Я хочу. Правда, моему парню не нравится эта профессия…

– Тут я учился.

Акемгоним махнул в сторону похожего на больницу обшарпанного здания ГУМа.

– Ты закончил наш юрфак?

– Ага. Славное было времечко.

– Студенческие годы, правда, самые лучшие?

– Студенческие годы были хороши. Однако последующие мне нравятся больше.

– Почему?

– Жизнь лучше, когда у тебя вдоволь секса и денег. Секс в Универе был, а денег кот наплакал.

– Ты занимался сексом с однокурсницами?

– Где-то с половиной, а что?

– Нет… Просто стало интересно.

– Давай выпьем кофе. Надеюсь, хотя бы это парень тебе разрешает.

Они зашли в кофейню. Горгоной еще студентом полагал несъедобным всё здешнее меню, кроме чая.

Под курткой Леры оказалась белая футболка с глубоким вырезом. Акемгоним залюбовался родинкой в ложбинке между сиськами номер два.

– У тебя бывают проблемы с девушками?

– Я всегда предохраняюсь.

– Ты очень уверен в себе.

Рядом целовалась парочка возраста Леры. Девушка посмотрела на молодых людей, вздохнула и опустила глаза. Горгоной сказал:

– Лера, ты знаешь, в чём проблема. Я знаю, в чём проблема. Мы оба знаем. Думаю, пора ее решить.

Лера подняла взгляд на Акемгонима.

– Ты девственница. Твой Данила сдвинут на религии. Вы не трахаетесь. Он малолетний придурок и боится жениться. Отпустить тоже боится. Наверняка это первые долгие отношения в твоей жизни.

Пора уйти от него. Если хочешь, давай потрахаемся. Однако лучше тебе найти более подходящего человека. Начать отношения с этим человеком. Тогда секс у вас получится естественным образом. Это легко – уйти от надоевшего тебе парня. Даже если он тебе пока небезразличен.

– Я люблю его. И он любит меня.

– Когда ребята этого возраста любят, они трахаются.

– У нас…

– Такое случается. На местах пилотов два человека, и оба впервые за штурвалом. Первые разы летать надо с инструктором.

– Как ты догадался?

– Твои короткие юбки – явный признак недотраха. Данила религиозный фанатик, я понял это из телефонной беседы. Притом Данила уже отпускает тебя гулять. Значит, ты с ним давно. И уже выносишь ему мозг своим недотрахом. Вы оба боитесь. Как же так, вы думали, что это навсегда. На всю жизнь. А это всего на год-два. И ни единого оргазма.

– Ты правильно сказал про наши отношения… Но я всё равно хочу быть с ним! Он мой первый, моя первая любовь! Если бы ты знал, как он помогал мне, как поддерживал…

– Любой нормальный человек будет поддерживать тебя. Так обычно и бывает в парах. И еще он будет раздвигать тебе ноги.

– Ты очень грубо говоришь…

– Потому что твоя киска мокрая. Ты же знаешь это слово? Тебе до смерти хочется быть оттраханной.

– Неправда…

Лера сглотнула.

– Поспорим? – спросил Акемгоним.

– О чём?

– Что ты сейчас мокрая.

– И как ты проверишь?

– Ты мне скажешь. Или покажешь.

– А на что мы будем спорить?

– Если я выиграю, мы потрахаемся сегодня.

– Где?

– Где хочешь. Хочешь, у меня. Я с водителем, поедем ко мне. Хочешь, у тебя.

– Как ты пройдешь в ГЗ?

– У меня есть копия диплома, с ней пускают в ГЗ. Слушай, мне уже тридцать лет. Если я хочу женщину, существуют два пути. Я соблазняю ее или покупаю. Я не беру женщин силой. И не предлагаю второй раз. Никогда. Если женщина согласна, она приходит, ложится и раздвигает ноги. Если нет, она уходит. И мы сможем остаться друзьями. И женщина вправе фантазировать обо мне, балуясь с душем. Вот такой рецепт. И да, чаще я соблазняю, а не покупаю. Примерно шестьдесят на сорок. Ты одна в комнате?

– Сегодня да. Соседка утром приезжает от родителей.

У ГЗ Лера сказала:

– А у тебя есть эти… ну…

– Всегда при себе.

У ворот ГЗ стоял Mercedes Акемгонима. В бардачке Горгоной нашел копию диплома.

Охранник проводил взглядом кривые ноги Леры. Девушка повела Акемгонима в левое крыло ГЗ.

Комната Леры была маленькая, аккуратная, в спокойных пастельных тонах – обычное жилище девственницы-переростка. Горгоной заметил пару фотографий Леры с накачанным высоким типом. На лице типа читалось ощущение собственного превосходства.

– Пописай и вымой руки, красавица, – сказал Акемгоним.

Пока Леры не было, он задернул шторы.

Минут через пять Лера вернулась. Горгоной проследовал в обратном направлении. В санузле не оказалось мужских дезодоранта и бритвы. Акемгоним счел это хорошим предзнаменованием, но оставался риск, что их запрещал Бог качка Леры.

Когда Горгоной вернулся, девушка поднялась ему навстречу и сказала:

– Ты знаешь, я подумала и…

Акемгоним заткнул ей рот поцелуем и крепко обнял. Лера дернулась и уперлась кулаками ему в грудь. Горгоной удержал девушку и сказал:

– Всё будет хорошо. И очень приятно.

Лера чуть обмякла в его руках. В темноте Горгоной аккуратно опустился на диван. Он усадил девушку себе на колени и продолжил целовать. Лера обняла Горгоноя за шею и пустила его язык себе в рот. Акемгоним стащил футболку Леры и уткнулся ей в грудь, целуя нежную кожу. Девушка прижала его к себе. Ее подмышки распространяли вполне сносный запах дезодоранта. Горгоной расстегнул бюстгальтер заерзавшей Леры и принялся облизывать ее маленькие красные возбужденные соски.

– Ты очень красивая, – говорил Акемгоним, поглаживая спину девушки. – Я очень хочу тебя.

Он запустил руку Лере под юбку. Через трусики Горгоной почувствовал, какой мокрой была девушка. Сдвинув трусики, Акемгоним осторожно залез пальцем внутрь Леры. Она задрожала и пискнула.

Акемгоним нашептывал ей полезные делу глупости. Он помог девушке расстегнуть его сорочку. Горгоной опрокинул Леру, быстро снял ее юбку и трусики. Она выбривала киску по бразильской системе. Акемгоним почувствовал симпатию к Лере. Он проверил еще раз: девушка текла.

– Не бойся. Это не больно, – сказал Горгоной.

– Я и не боюсь, – сказала девушка, улыбаясь в темноте. – Я хочу тебя.

Акемгоним обулся в презерватив и медленно зашел. Он забыл постелить что-нибудь на диван. Переигрывать Горгоной не хотел, и вскоре диван был запачкан кровью.

Лера стонала, обхватывала Акемгонима ногами и полубессознательно закатывала глаза. Оргазмов не было. Лере, вероятно, мешали новые ощущения, а Горгоной слишком хотел искупаться. Кроме того, горловое пение с Дашей унесло много его энергии.

Минут через десять Акемгоним замедлил ход, остановился и поцеловал Леру в губы.

– Ты потрясающая, – сказал он. – Человек, которого ты выберешь, будет очень счастлив. А теперь я мыться.

Горгоной дважды намылился и смыл пену. Когда он вышел из душа, Лера сказала:

– Ты такой худой. Прямо как мой папа был. Сколько ты весишь?

– Шестьдесят девять. Плюс-минус один.

– Подожди, я провожу тебя. Сейчас схожу в душ и провожу.

Акемгоним обошел диван с темными пятнами и уселся в кресло читать новости. Спустя двадцать минут пришла Лера, кутаясь в халатик. Его длина говорила о сексуальной неудовлетворенности Леры. Горгоной посадил ее себе на колени и обнял. Женщина уткнулась ему в плечо и заплакала.

– Ты очень классная. У тебя всё будет хорошо. Просто найди силы бросить этого дурака.

Лера заревела в голос.

– Я понимаю, это трудно. Надо принять решение. Так устроена жизнь, принцесса. Мужчины частенько пасуют, и нужно решать самой.

Лера всё плакала, распространяя гадкий запах слёз.

– Ладно тебе, хватит реветь. Успокойся.

Акемгоним тряхнул женщину за плечи – ее взгляд стал более-менее осмысленным.

– Я помогу тебе. Постарайся меня услышать. Ты понимаешь, что нужно расстаться с Данилой? Кивни, если понимаешь.

Лера кивнула.

– Точно понимаешь? Тебе нужно расстаться с Данилой. Повтори.

– Мне… нужно… расстаться… с Данилой…

– И сделать это нужно теперь же. Слышишь?

Лера кивнула; ее губы дрожали.

– Он не может расстаться с тобой. Значит, ты расстанешься с ним.

– Мне…

– Я знаю, что тебе страшно. Прекрасно знаю. Все мы через это проходили. И я через это проходил. Пришла твоя очередь. Пришло твое время. Время пришло.

– Я боюсь…

– Хватит ныть, принцесса. Если будет совсем худо, позвони. Сходим куда-нибудь, если найду время. Одевайся, проводишь меня.

Лера высморкалась, накинула сверху халата длинное пальто и обулась.

На улице было темно. Посреди КПП Горгоной и Лера встретили Данилу. Он был выше Акемгонима почти на голову.

– Лера, привет! – сказал Данила. – Я к тебе. А это кто? Подожди… Ты ведь обещала, что никого не приведешь к себе и ни с кем не будешь…

Горгоной шагнул вперед, не давая Лере ответить. Здоровяк отступил. Акемгоним с Данилой вышли из КПП за ограду ГЗ. Лера последовала за ними.

Mercedes стоял шагах в пятидесяти от КПП. Горгоной врезал Даниле по физиономии, рассчитывая сломать нос. Данила среагировал запоздало, однако Акемгоним толком не попал в цель.

– Кирилл, на помощь! Сюда! – крикнул он.

Вопреки ожиданиям Горгоноя, Лера не заверещала. Акемгоним нанес второй удар – перехватив его, Данила залепил Горгоною изрядную оплеуху.

– Не смей бить меня по лицу, урод! – закричал Акемгоним. Он ногой ударил Данилу в промежность. Тот оказался хорош махаться: принял удар бедром, схватил ногу Горгоноя и вывернул. Акемгоним свалился перед едва успевшим остановиться «мерсом».

Вылетев из автомобиля, Кирилл принялся обмениваться с Данилой зуботычинами. Горгоной вскочил и ударил здоровяка каблуком по щиколотке. Кирилл ударил Данилу по лицу. Акемгоним врезал Даниле ногой по ребрам. Водитель свалил парня Леры на землю. Горгоной трижды ударил здоровяка ногой, стараясь отбить почки.

– В машину, быстро! – сказал Акемгоним, хватая застывшую Леру под руку.

Высунувшись из газанувшего «мерса», он увидел, что Данила поднялся с земли. Горгоной крикнул:

– Она потрясающе трахается, неудачник!

– Куда едем, Акемгоним Валентинович? – спросил Кирилл.

– Домой. Лучше тебе сегодня остаться у меня, красавица. Заодно «Камасутру» полистаем.

7 марта

– Прекрасно выглядишь, – сказал Акемгоним.

Выглядела Алина грустно, как и подобало незамужней сорокалетней женщине.

– Спасибо, – сказала она и легонько поцеловала Горгоноя в щеку.

Они встретились у Театра наций за пять минут до спектакля «Калигула».

Раньше Горгоной и Алина сидели в одном кабинете. Этот кабинет был прозван ими «Остров Мизантропия». Впоследствии Алина стала партнером другой фирмы; замуж ее так и не брали. Горгоной не трахал Алину из уважения к ее сединам. Кроме того, она полнела в неправильных местах.

Акемгоним любил театр, его посещение было целым обрядом – вроде мессы, но светского характера. Часто этот обряд завершался развратом, подкрепленным совместными художественными впечатлениями.

За неделю до спектакля Горгоной искал книгу, легшую в основу постановки. У него дома было много советских книг. Акемгоним любил фантастические числа тиражей, которых всё равно не хватало, загнутые углы и пожелтевшие страницы.

Если дома книги не было, он слал помощницу в магазин. Получив новый том, Горгоной смотрел, какое издательство его отпечатало, читал аннотацию, разглядывал шрифт, вдыхал запах бумаги.

Обычно Акемгоним успевал прочитать книгу до спектакля.

Помимо книги, следовало найти женщину или решить обойтись без таковой. Если годная для секса новая женщина отсутствовала, Акемгоним шел без пары. Порой он доставал из нафталина Лену-Луарвика с Алиной. Иногда компанию ему составляла Валя.

Накануне Акемгоним продумывал гардероб: искал очки в цвет ботинкам. Тем вечером он надел Hugo Boss: белую рубашку, синие джинсы и пиджак цвета маренго. Очки с ботинками Горгоной выбрал черные: Gucci и Carlo Pazolini.

В театре Акемгоним иногда ощущал наличие чего-то эдакого, присутствие гения места. Хотя чаще Горгоной шел поумничать и трахнуть очередную дуру. С Алиной последняя форма досуга была неактуальна. Умничать приходилось вдвойне.

– Я весь спектакль ждал его последней фразы. А ее не было, – сказал Горгоной, когда они вышли из театра.

– Это какой?

– «Я еще жив».

– Хорошая фраза, странно, что ее убрали.

– В остальном постановка близка к тексту.

– Посмотрела «Сексуальную тварь», которую ты мне так советовал.

– Я предупреждал, что достоинства фильма небесспорны.

– Там хорошая картинка, но смысла немного.

– Смысл в кино не главное.

– Что твои женщины? По-прежнему ужасны?

Когда-то они придумали фразу «Женщины Акемгонима Горгоноя были довольно ужасны».

– Больше, чем когда-либо. В феврале я едва не пал от руки любовника шлюхи, которую честно снял. А недавно трахался в присутствии собачки женщины. После этого я лишил девственности свою новую знакомую. Ее парень меня чуть не убил.

– Как у девственницы может быть парень?

– Ценю твое умение задать острый вопрос. Вероятно, эти двое занимались обнимашками и разными формами петтинга. Вскрыл ее именно я.

– И что с этой девочкой сейчас?

– Не знаю. Тогда она ночевала у меня. Точнее, она не спала. И мне спать не давала. Пришлось с ней разговаривать.

– Акемгоним Валентинович Горгоной – эталон мужского благородства!

– Вы сомневались, Алина Никитична? Есть древнее, как мир, правило. Если тебя угораздило вскрыть девушку, проведи с бедняжкой ночь. Выслушай ее бредни про радугу и любовь. Наглядно расскажи о контрацепции. Тут даже не мораль – просто экология.

Они зашли в кафе.

– Как банкир? – спросил Акемгоним. Так у них именовался вице-президент одного мелкого банка, ежедневно переписывавшийся с Алиной.

Вживую Алина и банкир общались два раза.

– Феерично. Мы даже сходили на свидание.

– О, и как прошло свидание?

– Очень корректно.

– Это не обнадеживает.

– Он четыре часа говорил, не закрывая рта.

– Весьма странно для мужика его лет.

Алина непременно хотела мужчину старше ее. Людей за пятьдесят она называла старыми развалинами. Найти пару ей было всё сложнее.

– Угадай, о чём мы говорили?

– Вы или он?

– Он. О количестве жертв Второй мировой.

– Довольно необычный афродизиак. Он перешел к решительным действиям?

– Он просто говорил четыре часа подряд.

– А мне еще раз предложили написать книгу о себе.

– Ты согласился, наконец?

– Отбрехался: если писать, некогда будет жить.

– Я знаю, как нужно начать эту книгу. «Меня зовут Акемгоним, и я идеален».

– Лучше двумя предложениями. «Меня зовут Акемгоним Горгоной. Я идеален».

– А дальше?

– «Я родился в 1984 году. И когда-нибудь умру, поскольку этот мир недостоин, чтобы я жил здесь вечно».

– Неотразимец, фиг ли говорить!

Словечко «неотразимец» обогатило их речь благодаря прозе Василия Аксёнова. Это было лучшее, что Горгоной почерпнул из тягучих, скучных аксёновских книг.

– Блог ты тоже не завел?

– Блох?

– Можно и блох. Что у тебя еще нового?

– Сейчас особенно много женщин носят трусики и лифчики разных цветов.

– Это твой новый фетиш?

– Вот ты ржешь над моими фетишами, а хочешь объясню, почему я гораздо счастливее? Помимо того, что я мужчина. И что ты на одиннадцать лет старше.

– Потому что ты гораздо глупее?

– У меня отсутствует вкус на людей. Как и у тебя. Но у меня также отсутствует иллюзия, будто я разбираюсь в людях. И это еще не всё. У меня нет вкуса, и я это знаю. И еще я знаю свои фетиши. Эти фетиши неприличные, грубые, и мне часто стыдно после оргазма. Но я их знаю. И пытаюсь заполучить, когда вижу.

– Акемгоним Валентинович, впишите это в книгу! Молодые читательницы оценят.

– Думаю, книгу нужно посвятить беспорядочной сексуальной жизни героя в условиях мегаполиса. Называться она должна «В поисках Гоморры». Ибо природа содомского греха ясна всякому…

– …но мало кто скажет, в чём заключался гоморрский грех?

– Точно.

– А что бы он стал делать, если бы нашел, наконец, Гоморру?

– Ушел бы в монастырь или другим образом сменил род занятий. Когда цель достигнута, именно так следует поступать, наверное.

– И как бы он нашел Гоморру?

– Дело-то нехитрое. Ходи и сношай всё, что движется. А рецепт таков: нужно заставить женщину верить, будто она что-то из себя представляет.

– Боже, Акем, воображаю, как эти твои речи действуют на молоденьких девиц!

– Именно этого я молоденьким девицам не говорю.

– Кстати, ты прочитал «Машину любви»?

«Машину любви» Акемгониму подарила Ирина. Она считала эту книгу лучшей из прочитанных за всю ее бестолковую жизнь. Горгоной тогда обратился за советом к Алине. Та высмеяла «Машину любви», заявив, что это розовые сопли для подростков, как «Анжелика». Горгоной любил «Анжелику», однако не признался в этом. Когда он бросил Ирину в Тайланде, резона читать «Машину любви» не стало.

– Она на полке книг бывших любовниц.

– Всего одна полка?

– Не все дарили мне книги, иные предпочитали галстуки. Обычно такие же дрянные, что и книги.

Инна подарила Акемгониму томик Кафки, написав: «В память о самой поэтической новогодней ночи лучшему мужчине в мире книга лучшего в мире поэта».

Вероника много писать не любила. Томики Агаты Кристи и отчего-то Джеймса Роллинса были подписаны «Моему мужчине» либо «Моему дорогому».

На полке были и «Унесенные ветром». Эту книгу Горгоною подарила Вика, однокурсница Инны. Дарственная надпись гласила:

«Мой дорогой!

Мы вместе уже три месяца и я решила подарить тебе книгу, которую мы оба любим.

Хочу, чтобы наша история была такой же красивой и романтичной чтобы между нами оставалась страсть!

Но только, чтобы я не гонялась за призраком, а ты напоследок меня не бросил :)))

Ты у меня самый лучший мужчина на земле!

Твоя Вика».

Акемгоним бросил Вику через две недели.

Женя, с которой Горгоной изменял Вике, преподнесла ему булгаковского «Мастера». До того Акемгоним рассказывал ей, что не осилил эту книгу. За четвертый размер груди и безотказность в сексе он прощал такую ерунду.

Леночка, которую Акемгоним трахал до Вики, подарила ему «Оттенки серого». Дарственный автограф был сродни выступлению Кларка Гейбла на церемонии «Оскар»: «Повторим?..». Горгоной достал анальные шарики, наручники и зажимы, оставшиеся после Стеллы. Леночка скоро закончилась.

Стелла редко похабила книги надписями. Акемгоним передаривал их другим любовницам. Единственной книгой, что подписала Стелла, была «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». После расставания Горгоной зачастил к венерологу.

Люся, с которой Горгоной изменял венерианке, подарила ему альбом о Тюдорах. «Желаю тебе, чтобы твоя карьера была успешной, работа интересной, а жизнь – увлекательной», – написала она.

Оргазм Люся не испытывала полгода. Кончив, она призналась Акемгониму в любви. Больше Горгоной ее не видел.

Случалось, что библиотеку Акемгонима пополняли женщины, которых он не трахал. Марина, жена Зямы, вручила Горгоною «Евангелие от Пилата», расписав форзац:

«Акемгоним Валентинович, с днем рождения!

За очень многое я хочу сказать Вам спасибо, но тогда мне пришлось бы самой писать книгу.

Но это произведение во сто крат интереснее =)

Вся жизнь театр, а люди в нём актеры. Пусть так. Но в таком случае пусть Ваша роль всегда будет главной, пусть овации не смолкают, и пусть зрители не единожды вызывают Вас «на бис».

Пусть Вашу жизнь сопровождает возглас «Браво!» во всём, что Вы сделали, делаете и вознамеритесь сделать.

Искренне Ваша, Марина».

– Я посмотрела «Сияние» Кубрика, – сказала Алина.

– Джек Николсон тот еще маньяк.

– Я еще и книгу стала читать. Но она хуже фильма, и я не дочитала.

– Книга долго разгоняется.

– Там есть отличия от фильма.

– Особенно после середины.

– В книге жена героя красавица, а в фильме актриса стремная. У нее очень истеричная роль. В отдельные моменты ее хотелось прибить.

– Просто у тебя нет детей. Большая часть зрителей на стороне Дэнни и Вэнди.

– Но, насколько я знаю великого Акемгонима, его точка зрения отличается от мнения серой массы?

– Отчасти. Джек, конечно, псих. Но его психоз случился из-за жены.

– Потому что она слишком заботилась о ребенке?

– Именно. Ведь занудой Джека сделала не только работа. Занудой Джека сделало и отсутствие развлечений. Вэнди стоило получше раздвигать ноги.

– Женщин часто плющит после родов. Хотя я не понимаю, в чём проблема оставаться нормальной.

– Говорю же, у тебя нет детей. Иначе ты знала бы, как это лупит по мозгам.

– Акем, ты судишь слишком категорично.

– Забавно слышать это из уст чайлдфри.

– Я, может, и чайлдфри, но не чайлдхейт.

– Я тоже не чайлдхейт. Я мазерхейт.

– Главное, не говори так молоденьким девочкам, с которыми шляешься по театрам и кабакам. Они вмиг разбегутся.

– Обычно не разбегаются. Некоторых такие слова даже привлекают. Они пытаются быть хорошими со мной, чтобы я растаял. Пора нам заказать такси, Кирилл сегодня выходной.