Текст книги "The Question. История"

Итак, по состоянию на начало XVI века, империя ацтеков находилась на пике своего величия, и вдруг развалилась из-за незначительного отряда конкистадоров. Понятное дело, что Кортес победить огромную империю просто так не мог. Виной тому даже не только несовершенство политического устройства огромной империи, но и ее отношение к своим подданным. Ацтеки возвели в абсолют человеческие жертвоприношения, война и взятие пленных стали основой их религии. Этому способствовал климат долины Тецкоко – богатые вулканические почвы, обилие воды, использование плавучих полей – чинампа – располагали к быстрому росту населения. Так вот, ацтеки буквально заставляли свои провинции бунтовать, чтобы можно было захватить очередную порцию пленных. Визит испанцев, таким образом, лишь усугубил дисбаланс. Несколько раз испанцам приходилось очень быстро драпать, так что перебить их, в принципе, не составляло проблем. Но даже если бы это произошло, мир в Месоамерике уже никогда не стал бы прежним. Противники ацтеков увидели ружья, а испанцы – золото. Так что попытки сотрудничества предпринимались бы снова и снова – не один, так другой полис, недовольный владычеством Теночтитлана, искал бы искать помощи у «потомков Кецалькоатля».

Чтобы получить блага европейской цивилизации, многие вожди пошли бы на христианизацию – именно так произошло и в Японии, и на Восточном побережье Африки, и в Индонезии (в последних двух религией, правда, был ислам). В отличие от Японии и от Испании, на территории Месоамерики по указанным выше причинам, а также из-за размеров и длины сухопутных границ, невозможно было установить централизованное правление и политику изоляционизма на местной базе – по крайней мере, не сразу. Да и ресурсами, в отличие от Японии, эта страна была чересчур обильна. Так что рано или поздно, но скорее всего Месоамерика пришла бы к тому, что есть, пусть даже государства, которые бы образовались на этой территории, формально сохраняли свою независимость от Испании. Отчасти ведь так и произошло – большая часть аристократии в Месоамерике крестилась, но осталась прежней. Возможно, некоторые из государственных образований, подобно современной Индии, сохранили бы что-то вроде своей традиционной религии – у ацтеков постепенно происходил свой собственный переход к монотеизму – но надо учитывать опять-таки численность населения и подверженность болезням.

Майя на момент завоевания представляли собой множество независимых полисов, так что вряд ли бы что-то заметно изменилось и здесь.

Наиболее централизованным образованием выглядела Тауантинсуйо, империя инков. Атауальпа был в восторге от лошадей и подумывал о создании собственной кавалерии. Однако – не судьба. Если бы сложилась судьба… Лошади не слишком приспособлены для ведения войны в горной местности. Писарро, как и Кортес, использовал желание локальных правителей получить независимость от империи, так что пусть и на другой базе, пусть не Писарро, а кто-то еще, но все равно в Андах происходил бы процесс медленной евпропеизации. Этот процесс мог быть и быстрым – примерами служат государства Гавайев и Тонга (последнее сохранило свою независимость до сих пор), где уже первое поколение после контакта покупало европейские мушкеты и фрахтовало европейские корабли, а второе уже ходило в фраках. Конечно, оставался бы местный колорит, ну так он и сейчас остается. Разве только, может быть, оставались бы пирамиды, и в них до сих пор молились бы Виракоче.

Наконец, следует отметить, что государство Араукананов в современном Чили сохраняло независимость вплоть до XIX века, не пав под ударами ни инков, ни испанцев. Лишь эпидемии, слишком серьезно воспринятое христианство и европейские авантюристы, провозглашавшие себя королями Арауаканов, привели к его упадку и завоеванию. Если бы не это, оно могло бы просуществовать до сих пор, как и Тонга.

Что касается Европы и Старого Света, то, наверное, меньшим был бы золотой поток, заливший Испанию, меньшим было бы желание других стран примоститься к нему. Но поток – по указанным выше причинам, все равно был бы. Может быть, европейцы уделили бы больше внимания Африке – хотя вряд ли, они и так колонизовали все территории, на которых могли жить без значительного ущерба для здоровья. И уж ничто бы не помешало созданию европейских государств на слабо-заселенных территориях Северной Америки, где господствовал отличный для северных европейцев климат.

Как-то так, например.

Тут надо добавить, что инфраструктура государств доколумбовой Америки все же сильно пострадала от прихода испанцев. В Теночтитлане был зверинец. В Тауантинсуйо, помимо самих по себе дорог, была одна из самых совершенных в тогдашнем мире курьерских систем, а в Куско, ее столице, была устроена канализация и работали дворники – даже самая просвещенная Европа на тот момент в основном выливала нечистоты на улицу. А уж конкистадоры – в основном младшие дети из захолустья, на родине в лучшем случае никому не нужные – не могли взять в толк, что это такое, и лишь к старости с сожалением вспоминали о том, что сами же разрушили.

Сохранись империя инков, вполне возможно, инфраструктура не пришла бы в такой упадок. Но, если смотреть в перспективе, то рано или поздно даже ей, скорее всего, пришлось бы заключать с европейцами так называемые неравные договоры, как пришлось это делать моголам в Индии и циньским правителям Китая. Хотя, надо сказать, что и моголы, и китайцы, в отличие от индейцев, слишком уж были уверены в своем превосходстве, и потому во многом проспали опасность – чего не скажешь об уже упоминавшихся гавайцах. Так что – как знать.

* * *

Какой была бы Припять, не будь Чернобыльской катастрофы?

ДИМА ГРИЧАНЮК

безусый атомщик, Украина

Если грубо, то такой же, какие сейчас и другие города-спутники – Энергодар, Нетешин, Южноукраинск и Кузнецовск (если брать для Украины), только немного другая инфраструктура и другие люди. Город был построен исключительно для того, что бы там построить станцию, то есть он относительно молодой – основан всего-навсего, 4 февраля 1970 года. И копипаста, немного о строительстве и об отличии от других городов: «Особенности строительства городов-спутников заключались в их расположении вдали от других крупных населенных пунктов (обычно 50—100 км), кроме того, наряду с другими особенностями выбора площадки под строительство АЭС, учитывалось также стремление регионального руководства разместить наукоемкий центр энергетики в тех районах областей, где проживало по большей части сельское население в целях более равномерного распределения трудовых ресурсов, характерного для принципов социалистической экономики. По сравнению с соседними селами и деревнями с их деревянными домами и грунтовыми дорогами, возведенный на пустом месте город с современной инфраструктурой, рядами многоэтажек, широкими асфальтированными улицами и тротуарами производил „эффект Простоквашино”: „У нас за рекой новый дом построили, пятиэтажный, как в городе. Так полдеревни туда переехало”. (Э. Успенский. Дядя Федор, Пес и Кот)». Только беда – переехали обратно.