Текст книги "Политическая наука №3 / 2014. Посткоммунистические трансформации: Политические институты и процессы"

Что предпримет Смирнов перед лицом открытой враждебности со стороны бывшего покровителя Кремля, было самой большой неизвестной в кампании. Смирнов предстал перед электоратом как единственный оплот против потери с таким трудом завоеванной независимости Приднестровья. «Республика не для продажи» – доминирующий лозунг его избирательной кампании.

Председатель Верховного Совета Приднестровья Анатолий Каминский (61 год) вступил в президентскую гонку 30 сентября. Он пользовался преимуществом момента. Став лидером партии «Обновление» в 2010 г., он привел партию к победе (партия получила 25 из 43 мест в парламенте). Количество мест выросло на два по сравнению с итогами 2005 г., что значительно лучше, чем результаты «Республики» – партии, связанной в общественном сознании с президентом Смирновым и получившей 16 мест. Мы можем посмотреть на это голосование как на голосование против Смирнова, а не за Каминского.

Третьим основным кандидатом был Е. Шевчук, который до этого уже дважды делал значительный вклад в приднестровскую политику. На третьем десятке жизни он привел «Обновление» к победе на декабрьских парламентских выборах 2005 г. За этим последовало почти четыре года в качестве Председателя Верховного Совета. Ссылаясь на угрозу нестабильности, Шевчук отказался оспаривать итоги президентских выборов 2006 г., что было результатом стратегического планирования. В 2009 г. Шевчук призвал к созданию поста премьер-министра, чтобы уравновесить власть президента. Ссылаясь на «глубокие разногласия» с президентом Смирновым, он ушел с поста спикера парламента в июле [O’Neill, 2009; Transdniestrian Parliament's speaker steps down, 2009]. Это дало ему два года, чтобы создать альтернативную базу власти и распространить мнение о том, что его стремление к реформированию привело к отчуждению от его влиятельных бывших коллег. Он преподносил себя в качестве аутсайдера, готового пожертвовать политической должностью ради высших принципов. Во время президентских выборов 2011 г. Шевчук использовал свою молодость (43 года), чтобы представить себя как энергичного сторонника большей гибкости и открытости и пользоваться лозунгом «изменения». Он выступал против коррупции в высших эшелонах власти.

В выборах приняли участие три других кандидата: 35‐летний лидер Приднестровской коммунистической партии (ПКП) О. Хоржан, президент Ассоциации независимых политических аналитиков Приднестровья А. Сафонов и председатель партии «Прорыв!» Д. Соин. Считающийся подлинным кандидатом от оппозиции Сафонов является сооснователем и главным редактором независимой приднестровской «Новой газеты», а также ветераном президентских кампаний (был кандидатом в 2001 и 2006 гг.). Д. Соин был избран депутатом в 2010 г. [Soin, 2012]. Его самовыдвижение было сюрпризом, так как он сам и его партия открыто поддерживали Каминского. На деле «Прорыв!» до выборов заключила союз с «Обновлением». Соин инициировал громкую кампанию против Смирнова, используя активистов молодежных движений, устанавливая в городах палатки с пропагандой и агитируя людей отправлять письма Смирнову с просьбой уйти из политики. Он подвергся агрессивным контрмерам со стороны спецслужб. Хотя его публичные выступления запрещались или прерывались, его типографию закрыли, а активистам угрожали, Соин почти не получал поддержки Каминского и решил баллотироваться в президенты [Soin, 2012].

В день выборов было открыто 259 избирательных участков, на которых были установлены видеокамеры. Опасаясь фальсификаций, сторонники Шевчука 12 декабря опубликовали на своем сайте предварительные результаты опросов, проведенных двумя агентствами и сотрудниками из штаб-квартиры Шевчука. По этим опросам Шевчук лидировал (39%), далее следовали Каминский (27%) и Смирнов (25%). 14 декабря ЦИК объявила предварительные результаты первого тура голосования: Шевчук набрал 38,53%, Каминский – 26,48, Смирнов – 24,82%. Лидер Коммунистической партии О. Хоржан получил 5,13% (его коллега по партии Н. Бондаренко в 2006 г. показал результат 8,1%,). Д. Соин и А. Сафонов набрали 0,58 и 0,53% соответственно, что существенно меньше, чем 2% избирателей, поддержавших их кандидатуры при регистрации. Они объясняли результаты своим поздним вступлением в гонку [Soin, 2012; Safonov, 2012].

По словам ближайшего советника Смирнова, поддержка президента снизилась на 7–8% после ударов Кремля, но в течение недели им удалось вернуть утраченные позиции. Программа НТВ нанесла наибольший урон потому, что была показана почти в «день тишины», когда запрещена любая агитация, что не оставила времени для опровержения. Близкий советник Смирнова оценивает урон от программы НТВ в 15% голосов. Программа была направлена на пенсионеров, которые составляют непропорционально большой процент приднестровского электората (симптом эмиграции молодежи привел к сокращению численности населения с 770 тыс. до 520 тыс. с 1989 г.).

Поскольку и Смирнов и Каминский нацелили свои удары в основном друг на друга, Кремль стремился подорвать власть действующего президента, Шевчук не был целью черного пиара. Сафонов заявил [Safonov, 2012], что они позволили Шевчуку избежать большинства ударов и сосредоточиться на своей агрессивной кампании. Тем не менее в Интернете появились рекламные ролики, якобы разработанные сторонниками Шевчука, но на самом деле финансируемые противниками. В каждом видео участвовали одиозные персоны с лозунгом «Я буду голосовать за Шевчука».

Явка на выборах была низкой3535
  Явка на предыдущих президентских выборах была: 1991 г. – 78%, 1996 г. – 57,1, 2001 г. – 62,9, 2006 г. – 66,1%. Информация предоставлена Центральной избирательной комиссией Приднестровья.


[Закрыть]. ЦИК зарегистрировал 426 958 избирателей, из которых 58,88% приняли участие в голосовании 11 декабря, но во втором туре на участки пришло только 52,46%. Сокор утверждает, что низкая явка была выгодна Шевчуку, так как «избиратели желали появления нового лица в бюллетенях и его победы» [Socor, 2012]. Это нелогично, учитывая, что наличие административного ресурса у Смирнова означало, что основные соперники Шевчука могут получить ядро электората, состоящее из государственных служащих и других уязвимых к давлению групп. Следует отметить, что около 23 тыс. избирателей были добавлены через дополнительные списки, что составляет около 5% от общего числа избирателей, или 10% тех, кто проголосовал, – факт, рассматриваемый с подозрением [Safonov, 2012].

Была создана рабочая группа из четырех членов ЦИК, чтобы изучать жалобу Смирнова о нарушениях избирательного законодательства. 16 декабря ЦИК подтвердила предварительные результаты первого тура и отказалась аннулировать их на основании жалоб Смирнова. ЦИК и суд признали, что в день выборов имели место случаи агитации, подкупа избирателей, но они были рассмотрены и не повлияли на результат [Denisienko, 2012]. Сторонники Смирнова призвали объявить чрезвычайное положение и распустить все избирательные комиссии в случае, если ЦИК отклонит его жалобы, но оказалось, что такие указы невозможно воплотить в жизнь. 23 декабря, перед вторым туром, Шевчук и Каминский приняли участие в 90‐минутной дискуссии на канале TV1, который по распространенному мнению работал на пользу Шевчука [Bobkova, 2012]. Второй тур состоялся через два дня после теледебатов, 25 декабря. Шевчук был избран президентом с 73,88% голосов (165 502 голоса), Каминский получил 19,67% (44 071 голос) – меньше, чем в первом туре. Шевчук торжественно вступил в должность 30 декабря.

Поражение Смирнова было сюрпризом для молдавских наблюдателей [Plesinger, 2012; Shannon, 2012]. Объяснение уверенности в шансах Смирнова сводилось к следующему. Во‐первых, пропаганда Смирнова. Монополизация государственных СМИ на протяжении многих лет привела многих к убеждению в непоколебимости его позиции и популярности в Приднестровье. Человек из ближайшего окружения Смирнова сказал: «Он был уверен, что победит в первом туре. Это предположение было поддержано его кругом…».

Таким образом, президент за 20 лет у власти потерял связь с избирателями и с реальностью. Во‐вторых, многие наблюдатели были уверены, что использование Смирновым административного ресурса будет иметь решающее значение. В‐третьих, они считали, что Смирнов имел достаточный контроль над государственными институтами, в частности над ЦИК, чтобы независимо от поданных голосов была объявлена победа действующего президента. Даже поддержка, которую политическое руководство России предоставляло Каминскому, и попытки подорвать влияние Смирнова не помогли развеять мнение о победе действующего президента. Некоторые утверждали, что противостояние Смирнов – Кремль было театральным актом для международного сообщества, чтобы показать независимость Смирнова как самостоятельного игрока и отсутствие контроля Приднестровья со стороны России [Nantoi, 2006; Socor, 2011]. Другими словами, никто не ожидал свободных и справедливых выборов, и тем не менее это произошло.

Можно найти множество объяснений этих результатов. Приднестровская экономика претерпела резкое падение. Дефицит бюджета увеличился с 50% в 2010 г. до 60% в 2011 г. и до 70% в 2012 г., и многие избиратели обвиняли лично Смирнова [Kahk, 2012]. Например, Молдавский металлургический завод был закрыт в течение года (2010–2011), в результате чего 3 тыс. рабочих завода и 10 тыс. подсобных рабочих оказались безработными. Закрытие завода могло вызвать только недовольство и обвинения в коррупции, особенно на фоне льгот, распространенных на другие бизнес-интересы в Приднестровье. Тот факт, что сталелитейный завод располагался на основной базе Шевчука, давал лишь дополнительные аргументы для нападок на инкумбента [Kahk, 2012].

Лозунг «Республика не продается» был не совсем плохим, однако Смирнову не удалось убедить электорат в том, что его соперники были настроены иначе. Политические биографии Каминского и Шевчука могли противостоять обвинениям. Учитывая почти полную зависимость существования от России, отчуждение Смирнова от Кремля представлялось наибольшим риском для непризнанной республики. В конечном счете избиратели решили, что Смирнов представлял самую большую угрозу для сохранения статуса-кво.

Также важно понимать, почему Каминскому не удалось совершить прорыв: он не смог зарекомендовать себя в качестве движущий силы изменений. Каминский по возрасту был гораздо ближе к Смирнову, чем к Шевчуку. Связи с «Sheriff Group» и позиция спикера в парламенте лишили его образа стороннего наблюдателя. Его решение не принимать участие в первых президентских дебатах закрепило за ним имидж хорошо осведомленного человека, который думал, что у него достаточно прочное положение, чтобы избежать первых в Приднестровье теледебатов [Dirun 2012; Safonov, 2012].

Формула успеха Шевчука была сочетанием относительно молодого возраста, стратегии избирательной кампании, имиджа и опыта. В общественном сознании он представлялся реформатором, который был вынужден уйти с поста спикера Верховного Совета Преднестровья в 2009 г. В течение последних двух лет Шевчук был повторно переведен из преемников Смирнова в политического аутсайдера, отвергнутого системой из-за его реформаторских стремлений.

Каждый из трех «второстепенных» кандидатов получил меньше голосов, чем подписей в поддержку их кандидатур. Количество голосов за коммунистическую партию падало с 2007 г., и Хоржан был вытеснен из соревнования между тремя главными кандидатами. Соин включился в гонку поздно и воспринимался как человек Каминского. У Сафонова оставалось две недели для избирательной кампании из-за возникших препятствий со стороны ЦИК.

Анализ Виктора Сокора о роли Кремля на выборах является правильным: «Кремль бросил “президента” Ивана Смирнова, поддержал председателя Верховного совета Анатолия Каминского и повел себя нейтрально по отношению к Шевчуку, который выиграл на платформе, ориентированной на Москву не в меньшей степени, чем другие кандидаты. В этом смысле любой из кандидатов мог проиграть эти выборы, но Москва не могла проиграть» [Socor, 2012].

Поддержка Каминского со стороны Кремля основывалась на некачественных оценках. С наблюдательной позиции казалось, что «Обновление» было самой сильной партией в Приднестровье. Каминский был не только лидером «Обновления», но и спикером парламента, что фактически делало его самой важной политической фигурой в стране после Смирнова. Шевчук, хотя и был бывшим спикером парламента и бывшим лидером партии, в 2011 г. был обычным членом парламента без видимой организованной политической силы. Опытный социолог Приднестровья Елена Бобкова утверждает: «Проблема в том, что они [Кремль] не обладали достаточной информацией о настроениях и взглядах местных жителей… В последнее время мы видим, что российские “электоральные проекты” в Украине, Молдове и Приднестровье были непродуманными в основном из-за того, что их выбор был обусловлен тем, имеет ли кандидат преимущества в виду административного ресурса» [Bobkova, 2012].

Как отметил представитель ОБСЕ, «Россия очень обеспокоена, что ее кандидаты не одерживают победу, или, если точнее, кандидаты, которых она поддерживает, проигрывают»3636
  В разговоре.


[Закрыть]. Однако следует отметить, что все кандидаты получили поддержку России в той или иной форме [Smirnovaide, 2012]. Часто цитируется выражение «У Кремля много башен», которое используется, чтобы объяснить, как Смирнов, Каминский и Шевчук были бенефициарами кремлевской поддержки.

Президентские выборы в Нагорном Карабахе, июль 2012 г

Политическая система, экономика и существование Нагорного Карабаха зависят от Армении. Политическая элита Армении в течение многих лет формировалась из представителей Нагорного Карабаха. Первый президент Карабаха (1994–1997), Роберт Кочарян, впоследствии стал вторым президентом Армении (1998–2008), а его преемник и действующий президент Серж Саргсян также родом из Карабаха. Несколько первых президентских выборов в Карабахе «одобряли» кандидата, выбранного в Ереване и местными влиятельными силами в Степанакерте. Данная практика была нарушена в 2007 г. Маилян был настоящим оппозиционным (хотя сам он предпочитал понятие «альтернативный») кандидатом с особой программой, которому удалось мобилизовать влиятельные слои гражданского общества, в частности сектора НПО. Официальный результат Маиляна составил 12,5% голосов (хотя он не оспаривал результаты, но был с ними не согласен) – самый высокий из достигнутых проигравшими кандидатами. Избирательная кампания Маиляна была сорвана широким использованием административного ресурса и возможными фальсификациями. Дополнительным сдерживающим фактором было увольнение Маиляна с должности заместителя министра иностранных дел по формальным причинам3737
  Государственные должностные лица, участвующие в выборах, должны уйти в отпуск на время избирательной кампании. По официальной версии, Маилян был освобожден от работы за то, что не подготовил в срок необходимые документы [Atajanyan, 2011]. Маилян утверждает, что его уволили по политическим мотивам [Mayilian, 2011].


[Закрыть]. Поскольку по законодательству Нагорного Карабаха НПО запрещается участвовать в политике, «сектор НПО тихо отступил» [Krickova, 2012].

Учитывая поражение первой подлинной оппозиции, было удивительно, что Виталий Баласанян выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах 2012 г., выступив против действующего президента и ереванского фаворита Бако Саакяна. Ветеран войны, действующий член парламента, бывший советник президента и заместитель министра обороны, Баласанян обладал военным и политическим опытом. Он был хорошо известен во всем Нагорном Карабахе, и его портрет украшал стену каждой школы. С самого начала его избирательная кампания столкнулась с задачей получения одобрения в верхах [Balasanyan, 2012]. Три партии, представленные в парламенте – «Свободная Родина», «Демократическая партия Арцаха» и «Дашнакцутюн» (далее – «Дашнаки»), – поддерживали действующего президента, как это делала коммунистическая партия [Tomasanyan, 2011; Melkhumyan, 2011; Ishkhanyan, 2011; Gulian, 2011]. Баласанян не мог привлечь поддержку или нейтральное отношение Дашнаков, хотя он состоял в их партийных списках на двух предыдущих выборах. По его словам, «Дашнаки» согласились сохранять нейтралитет на время избирательной кампании, но визит из штаб-квартиры Еревана отменил это решение [Balasanyan, 2012]. Его предвыборный штаб, однако, подчеркнул, что многие рядовые члены партии участвовали в его избирательной кампании [Mayilian, 2012]. Комментаторы в Карабахе утверждали, что Баласанян даже принял участие в совещании, где обсуждался вопрос о поддержке кампании по переизбранию Саакяна [Kricova, 2012]. Баласаняну также не удалось заручиться поддержкой редакции ни одного издания печатных СМИ в Карабахе [Balasanyan, 2012].

Его наиболее видными сторонниками были Эдуард Агабекян, бывший мэр Степанакерта (2004–2005), который руководил его избирательной кампанией, и Масис Маилян, обеспечивавший предвыборную программу Баласаняна интеллектуальными ресурсами [Agabekyan, 2012; Mayilian, 2012]. Баласаняну удалось заручиться поддержкой ветеранов войны, но даже на этом фронте его обошел Саакян, ветеран войны. За три дня до дня выборов 600 членов Союза ветеранов войны официально одобрили его кандидатуру. До этого «Партия воинов-спасителей Арцаха», организация ветеранов составом 9 тыс. членов, выступила в поддержку президента [Harutyunyan, 2012].

Баласанян публично извинился за два с половиной года (2007–2010), которые он провел в качестве советника президента. Его лозунги провозглашали «изменения» и являлись прямым опровержением лозунга президента «Давайте продолжим то, что мы начали». Его программа сочетала социальный и экономический популизм (было обещано увеличить пенсии до 300 $ в месяц, тогда как Саакян поднял их лишь на 10% в течение предыдущих пяти лет) и новую внешнюю политику, которая включала межгосударственное соглашение между НКР и Арменией, формализацию и легализацию существующих практик [Mayilian, 2012].

До вступления в гонку Баласаняна выборы не представляли угрозы для действующего президента. С инкумбентом соперничали 49‐летний заместитель директора Степанакертского филиала Национального аграрного университета Армении и пенсионер Валерий Хачатрян. Возможно, они просто создавали иллюзию выборов, это было наиболее очевидно в случае с Хачатряном, который выбыл из гонки за несколько дней до дня голосования. Во время своей кампании Хачатрян провел только одно открытое заседание – в своей родной деревне [Khacatryan, 2012]. Другой искусственный оппозиционный кандидат, Аркадий Согомонян, получил менее 1% голосов. Без кандидатуры Баласаняна, он, скорее всего, набрал бы больше голосов, но он не был достаточно оппозиционным, чтобы удовлетворить запросы недовольных. Его избирательная команда была небольшой, а ресурсы минимальны (расходы всей избирательной кампании составили 700 тыс. драмов, или € 1400)3838
  Информация о расходах кандидатов предоставлена ЦИК НКР (NKR CEC).


[Закрыть]. Следует отметить, что иллюзорный электоральный выбор практиковался в Карабахе в течение нескольких избирательных кампаний3939
  В проведенном мной интервью (2005) с лидером партии «Свободная Родина» и кандидатом в президенты 1997 и 2002 гг. Артуром Томасяном он признался, что в 2002 г. он баллотировался, чтобы «повысить доверие к нашему государству, [чтобы] было больше альтернатив на выборах» [Томасян, 2008]. Кандидат от коммунистической партии на президентских выборах в 1996 и 2007 гг. сделал такое же признание [Melkhumyan, 2011].


[Закрыть].

Предвыборная борьба между Саакяном и Баласаняном напоминала битву между Давидом и Голиафом. Саакян обладал масштабной организацией. В его распоряжении было 40 отделений в Карабахе. 20 отделений было расположено в Степанакерте, в которых был отдельный управляющий персоналом, и в каждом районе также располагался центр кампании [Harutyunyan, 2012]. Штатных сотрудников каждого отделения было около 30–40 человек, и на период всей избирательной кампании насчитывалось более 1 тыс. агитаторов. На вершине всей этой структуры находился премьер-министр Араик Арутюнян. Трудно представить, как ресурсы президента уложились в рамки скромной кампании с расходным лимитом в 6 млн драм (€ 15 тыс.). Это объяснялось широким привлечением добровольцев и отсутствием аренды за офисы [Harutyunyan, 2012]. Неоплачиваемая армия волонтеров Саакяна включала полный состав президентской администрации, Кабинета министров и членов парламента. Эти представители взяли отпуск в профессиональной деятельности, чтобы участвовать в предвыборной кампании [Harutyunyan, 2012].

В распоряжение каждого кандидата было предоставлено по 2 минуты в выпуске вечерних новостей по телевидению, где передавался обзор их кампании. С точки зрения телетрансляции действующий президент пользовался преимуществами, поскольку директор единственной телевизионной станции в Карабахе был одноклассником Саакяна [Balasanyan, 2012]. Команда Баласаняна жаловалась на то, что изображения их больших собраний уменьшали размер аудитории для демонстрации скромной явки. Кроме того, было заявлено, что в кратких телевизионных обзорах кампаний Баласаняна регулярно показывали разговаривающим на местном диалекте, в то время как Саакяна всегда транслировали говорящим на литературном армянском языке. Все это было сделано, по мнению команды Баласаняна, чтобы создать впечатление, что Саакян более образованный человек, чем его основной соперник [Mayilian, 2012].

Баласанян поднял вопрос на открытом заседании, которое транслировалось в отведенное ему телевизионное время [Balasanyan, 2012; Davtian, 2012; Sahakian, 2012]. Согомонян открыто демонстрировал свою заинтересованность в дебатах [Soghomonyan, 2012], в то время как Саакян просто заявил, что не был приглашен на дебаты [Sahakian, 2012]. Директор новостного отдела государственной телестанции предложил такое объяснение: «Мы – небольшая община, маленькая страна, и поэтому нет никакой необходимости в проведении теледебатов на протяжении всего времени» [Davtian, 2012].

Команда Саакяна подготовила подробный план предвыборных собраний. Было запланировано два типа встреч. Во‐первых, крупные многосоставные встречи, на которых президент выступал с обращением и отвечал на вопросы и комментарии. Такие встречи были сравнительно редкими. Вторым типом были визиты в отдельные организации, многочисленные и менее продолжительные. Было запланировано 200 обязательных встреч, которые проводились лично Саакяном [Harutyunyan, 2012].

По законам Карабаха никому из кандидатов не разрешается проводить избирательную кампанию до 19 июня (т.е. за месяц до дня выборов). Это благоприятствовало действующему президенту, который мог совершить поездку по стране и появиться на экранах телевизоров в лице президента, формально не участвуя в избирательной кампании. Баласанян сделал то немного, что он мог, чтобы обойти это ограничение, активно проводя избирательную кампанию через свою страницу на Фейсбуке, которую он ежедневно обновлял [Balasanyan, 2012; Mayilian, 2012].

Как претенденту, обладающему скромными ресурсами, Баласаняну приходилось больше прилагать сил в борьбе за голоса. Во время его электоральной кампании ежедневно было запланировано примерно от 10 до 12 встреч. Несмотря на то что выборы совпали со временем сбора урожая, у него была хорошая явка на митингах, самый крупный из которых, в Мартакерте, привлек 1200 человек [Mayilian, 2012; Balasanyan, 2012]. Средняя численность участников заседаний составляла около 60–70 человек, а Баласанян посчитал, что во время избирательной кампании он встретился примерно с 20 тыс. избирателей (в список избирателей Карабаха входят 97 тыс. граждан). Он признавал, что не все люди, являвшиеся на собрания, за него проголосуют, и что некоторые приходили, чтобы удовлетворить любопытство. Баласанян также утверждал, что практически на каждую встречу приходили задавать заготовленные вопросы представители Саакяна [Balasanyan, 2012]. Баласанян считал для себя обязательным посещение отдаленных и изолированных деревень. Обычно в этих деревнях были только плакаты двух основных кандидатов и висел баннер, анонсирующий дату выборов 19 июля.

В то время как правительство Армении в Ереване официально не вмешивалось в электоральную кампанию, Баласанян и его команда выразили мнение, что, организовав постоянный поток представителей высокого профиля для встреч с Саакяном во время кампании, административные ресурсы режимов в Ереване и Степанакерте проводили скоординированную стратегию держать Саакяна в центре всеобщего внимания, подчеркивая его высокий уровень связей в Армении и позволяя ему появляться в качестве государственного деятеля во время избирательной кампании [Balasanyan, 2012; Mayilian, 2012]. Руководитель кампании Саакяна отрицал это: «Ереван никаким образом не принимает участия в кампании… Есть действующий президент, у которого есть связи с Ереваном, но не более того» [Harutyunyan, 2012].

Подсчет голосов был проведен профессионально, и неофициальные результаты от членов избирательной кампании двух основных кандидатов начали поступать в штаб-квартиры в Степанакерте в течение 2 часов после окончания голосования. К полуночи уже проявилась правдоподобная картина, по предположениям которой Саакян с некоторыми значительными региональными различиями обыгрывал Баласаняна в соотношении голосов – 2 : 1. Официальные результаты, объявленные на следующий день, подтвердили прогнозы. Саакян одержал победу, получив 64,65% (в то время как в 2007 г. – 85,12%). С результатом 31,53% голосов Баласанян продемонстрировал самое значительное выступление оппозиции в истории выборов Нагорного Карабаха. Его поддержка превышала более чем в два раза число голосов, полученных четырьмя кандидатами от Саакяна в 2007 г. Как и ожидалось, Согомонян набрал 0,81% голосов. По сравнению с 2007 г., явка на выборы несколько снизилась – с 77,36 до 73,64%.

В конечном счете результат выборов был точным отражением общественной поддержки избирателей и в этом смысле свободным, но сама по себе избирательная кампания сопровождалась доминированием действующего президента, который использовал взносы в материальной форме, административные ресурсы и непропорционально завышенное освещение в СМИ. Избирательная команда Баласаняна пыталась поставить выбор между «изменением и застоем» [Mayilian, 2012]. Однако в конфликтующих обществах, таких как Нагорный Карабах, где память о полномасштабной войне по-прежнему актуальна и возможность возобновления военных действий присутствует, застой для одного является стабильностью для другого. Электорат Карабаха поддерживает тех, кто наиболее вероятно обеспечит каждому возможность получить свой кусок от маленького общего пирога процветания. Дополнительным сдерживающим фактором является то, что регион не имеет прецедентов, когда действующая власть проигрывала выборы или мирно сменилась победившей оппозицией.

Понятие внутренней оппозиции в Карабахе является чем‐то новым. В обществе с постоянной угрозой вооруженного конфликта первостепенное значение придается национальному единству, которое эксплуатируется режимом действующего президента. В парламенте была острая необходимость в оппозиции, особенно после выборов в Национальную ассамблею 2010 г., которые дали повод для Freedom House понизить рейтинг НКР с «частично свободного» до «несвободного». Комментируя возвращение к «несвободному» статусу, карабахские политические и общественные лидеры утверждали, что в маленьком конфликтном обществе оппозиция – роскошь, свидетельствующая о разобщенности и ослаблении [Tomasyan, 2012; Gulian, 2012; Atajanyan, 2011]. Утверждалось, что в обществе нет крупного идеологического раскола, вокруг которого могли образоваться оппозиционные политические партии. Ключевые вопросы были связаны с защитой Карабаха от Азербайджана, и по этому вопросу не было никаких принципиальных расхождений во взглядах. Кандидатура Баласаняна, который на деле был настоящим оппозиционером и смог открыто и успешно провести избирательную кампанию, непосредственно привела к восстановлению «частично свободного» статуса, который вновь ставит его в один ряд с большинством постсоветских государств и впереди Азербайджана.

Вмешательство государства-покровителя в выборы также является менее спорным вопросом, чем в некоторых других постсоветских де-факто государствах. Подавляющее большинство жителей Карабаха воспринимают Армению не просто как стратегического союзника, обеспечивающего экономическое выживание. Карабах является во многих отношениях неотъемлемой частью «великой Армении», идентичности Армении и Карабаха неразрывно связаны между собой. Ни один карабахский политик не может выжить без поддержки со стороны Армении, и ни один армянский политик не мог бы вынести отказа со стороны Карабаха4040
  В 1998 г. после простого предложения возможного компромисса по поводу статуса Карабаха Левон Тер-Петросян вынужден был освободить свою должность и уступить ее карабахскому герою войны Роберту Кочаряну, преподав благотворный урок для всех потенциальных переговоров о мирном регулировании.


[Закрыть]. В этом смысле положение Карабаха мало чем отличается от Косова или Турецкой Республики Северного Кипра. Оба государства были бы удовлетворены присоединением их этнических родственников в единое расширенное государство Албании и Турции4141
  В беседе с учеными из ТРСК (TRNC) и учеными и политическими деятелями из Албании и Косова.


[Закрыть]. Для представления ситуации: ни Турция, ни Албания не хотят быть воспринятыми как экспансионистские государства, которые стремятся к территориальным приобретениям. Считается, что будет лучше выражать претензии в терминах национального самоопределения угнетенных народов. Именно так Армения воспринимала Нагорный Карабах. Таким образом, в то время как в Абхазии неумелая поддержка со стороны Кремля кандидатуры Рауля Хаджимбы на президентских выборах в 2004 г. вызывала опасения иностранного вмешательства и оказалась контропродуктивной, влияние Армении в НКР было одновременно ожидаемым и одобренным.

Заключение

Последнее десятилетие в Абхазии ознаменовалось чередой мирных выборов, в которых исход был непредсказуемым, и проигравшие кандидаты признали результаты. В мае 2011 г. создалась ситуация, как и в 2004 г., когда не осталось преемника, который бы обладал достаточной поддержкой. Поэтому президентская гонка в 2011 г. была примечательна тем, что в преддверии выборов не было очевидного победителя, что является редким случаем в регионе, где выборы часто представляют собой театральное представление.

До президентских выборов в Приднестровье в 2011 г. информированные наблюдатели предполагали, что существует только два возможных сценария. Первым вариантом была победа Игоря Смирнова, которая могла быть достигнута с помощью сочетания административных ресурсови и электорального манипулирования. Вторым, менее популярным, сценарием была победа Каминского, рассчитывавшего на поддержку Кремля, «Sheriff Group» и Верховного Совета, который он возглавлял и который представлял собой альтернативную власть по отношению к президентской администрации Смирнова. Популярность Смирнова на протяжении последних лет снизилась, и он столкнулся с беспрецедентным вызовом со стороны нескольких реальных соперников, поэтому не только не переизбрался на следующий срок, но даже не смог пройти во второй тур (впервые в истории постсоветских де-факто государств). Несмотря на протесты и задержку объявления официальных результатов голосования с целью рассмотрения жалоб, ЦИК подтвердила поражение Смирнова. Кремль потерпел неудачу при попытке обеспечить избрание Каминского, несмотря на значительные инвестированные ресурсы и политический капитал для продвижения его кандидатуры. Это ставит под сомнение точку зрения, что победители в де-факто государствах выбираются Москвой, и указывает на наличие важной внутренней динамики. Шевчук моложе, энергичнее, более образован, четко выражает свои идеи в отличие от двух других основных кандидатов. Антикоррупционные и административные реформы были в центре его предвыборной кампании, он выглядел современным и десоветизированным управленцем, который мог преодолеть неэффективность и использовать возможности для налаживания отношений с Кишиневом.