Текст книги "Великая Отечественная война в современной историографии"

В условиях непрекращающихся трудностей Кировский обком партии и работники самого института сделали козлом отпущения Заручевского. Этому способствовал и тяжелый характер директора. В вину ему поставили также неурядицы на историческом факультете, трое преподавателей которого подверглись гонениям в рамках кампании по борьбе с «космополитизмом» (одна преподавательница-еврейка была арестована), и даже частое и долгое отсутствие на рабочем месте по болезни (ее причиной, по-видимому, были пытки в НКВД, которым Заручевский подвергался после ареста в 1930-е годы). В 1952 г. он был снят с должности директора.

Подводя в Заключении итоги своего исследования, автор отмечает, что описанные им драматические события во многом были обусловлены тотальным дефицитом всего необходимого, дополнительно усиленным войной. На первых порах, летом 1941 г., местные власти в Кирове относились к эвакуированным вполне благожелательно, поскольку никто не предполагал, что боевые действия на советской территории, а значит, и эвакуация, затянутся на несколько лет. По мере того как война затягивалась, между многочисленными хозяйствующими субъектами в Кирове, Яранске, а затем и между отдельными работниками самого пединститута развернулась ожесточенная борьба за ресурсы. В положении жертвы в этой борьбе мог оказаться каждый. Тот же Наркомлес, к примеру, после возвращения из эвакуации долго не мог получить обратно свои московские здания, а руководство Кировского пединститута в своих претензиях постоянно преувеличивало ущерб, нанесенный его имуществу, хотя его здания и до войны нуждались в ремонте.

Автор отмечает, что все вышесказанное не отрицает полностью той гражданской солидарности, которая действительно имела место в СССР в годы войны. Тот же Педагогический институт, находившийся в напряженных отношениях с администрацией и жителями Яранска, собирал деньги и вещи в помощь фронту, организовал «воскресный университет», концерты и открытые лекции для широкой публики. В сложившихся условиях солидарность и конфликты сосуществовали и переплетались друг с другом; большинство людей, вовлеченных в часто весьма неприглядную борьбу за выживание, рассматривали свои действия как вынужденные. «Стоит, наконец, повторить, – заключает Холмс, – что многие люди, кому выпало жить в это худшее из времен, вели себя благородно и самоотверженно. Более того, администраторы, преподаватели и студенты Педагогического института, какие бы ошибки они ни совершали, сумели в тяжелейших условиях сохранить свой институт. Тем самым они сделали возможными многочисленные достижения преподавателей и тысяч студентов, которые пришли им на смену в институте, переименованном в 2002 г. в Вятский государственный гуманитарный университет» (с. 221).

М.М. Минц

Ленд-лиз для СССР, 1941–1945. – М.: Наука, 2008. – 246 с.: ил.
(Реферат)

Краснов В.Н., Краснов И.В.

Монография капитана 1-го ранга в отставке, кандидата военно-морских наук В.Н. Краснова и кандидата экономических наук И.В. Краснова посвящена истории союзнической помощи СССР, поступавшей в годы Великой Отечественной войны из США, Великобритании и Канады на условиях ленд-лиза; показаны объем и ассортимент поставок вооружений, военной техники, промышленного оборудования, сырья и продовольствия; описаны маршруты перевозки грузов. Книга состоит из четырех тематических глав, снабжена приложениями, списком литературы, иллюстрирована многочисленными фотографиями.

В первой главе авторами дается краткий исторический очерк об истории ленд-лиза как формы межгосударственных экономических отношений, возникшей в конце XIX в. в США, а также о начале и развитии подобных отношений с нашей страной на протяжении всей войны; во второй главе описываются полученные от союзников вооружение и техника, приводятся тактико-технические данные самолетов, танков, кораблей и пушек; в третьей главе говорится о маршрутах, по которым товары поступали в СССР; четвертая, заключительная, глава посвящена урегулированию расчетов за ленд-лиз и его значению для Победы.

Уже вечером 22 июня 1941 г. У. Черчилль и 23 июня Ф.Д. Рузвельт в своих выступлениях по радио заявили о готовности своих государств помогать Советскому Союзу в борьбе с нацизмом. 12 июля между правительствами СССР и Великобритании было подписано соглашение о совместных действиях в войне против Германии.

Самой первой союзнической помощью были 16 английских истребителей «Харрикейн», доставленные в Архангельск первым северным конвоем «Дервиш» (PQ-0) уже в конце августа 1941 г. С этим же конвоем прибыла группа английских летчиков, две эскадрильи которых участвовали в боях над Кольским полуостровом вместе с североморскими пилотами. Они совершили 365 боевых вылетов, сбили 12 самолетов противника. Двое англичан были награждены орденами Ленина.

На условиях ленд-лиза помощь начала прибывать с 6 сентября. Однако авторы полагают, что официальным стартом крупномасштабных поставок следует считать подписание 1 октября 1941 г. трехстороннего (СССР, США, Великобритания) Московского протокола о поставках Советскому Союзу до июня 1942 г. За годы войны было подписано еще три подобных протокола: в Вашингтоне 6 октября 1942 г., в Лондоне 19 октября 1943 г. (его впервые подписала Канада) и в Оттаве 17 апреля 1944 г., – определяющих объем и состав ленд-лизовских поставок, которые продолжались даже после победы над Германией «по специальному не всеми сторонами подписанному Оттавскому протоколу. Для СССР предстояла война с Японией, и поэтому акцент поставок был сделан на военную технику» (с. 80).

Самой многочисленной ленд-лизовской техникой были автомобили, с появлением которых в наших войсках была решена проблема буксировки средних и тяжелых орудий. Особое место занимали «студебекеры», они использовались и в качестве базы для улучшенного варианта знаменитых «катюш». Всего за годы войны от союзников (в основном из США) было получено чуть менее полумиллиона автомобилей различных моделей и более 35 тыс. мотоциклов, что в два раза превышает объем производства подобной техники за это время в СССР. Американцам пришлось налаживать производство специальных шин для студебекеров, поскольку обычные шины не выдерживали российских морозов и российских дорог.

Английские и американские самолеты в небе над Москвой появились уже в октябре, а над Ленинградом – в ноябре 1941 г. Доля ленд-лизовских поставок самолетов «в боевом составе советской только фронтовой авиации в течение войны возрастала от 1,4% в 1941 г. до 11,2% в 1945 г.» (с. 95). Вообще же удельный вес ленд-лизовских самолетов составил 20–25% от отечественного производства. Из 62 летчиков, получивших дважды звание Героя Советского Союза, 19 воевали на американских и трое – на английских самолетах. Из 59 сбитых трижды Героем Советского Союза А. Покрышкиным самолетов противника 48 сбиты им на американской «Аэрокобре».

Союзники поставляли также авиационный бензин и алюминий (поставки которого за годы войны превысили отечественный объем выпуска в 1,25 раза), танки (7% от производства в СССР), артиллерийское вооружение, взрывчатые вещества (около 55% от советского производства), различные средства связи и наблюдения, радиоаппаратуру, радиолокационные станции, различное сырье и медикаменты, «ежемесячно в СССР поступало около половины броневой стали среднемесячного советского производства» (с. 107). Было получено 71 торговое судно, три ледокола и 500 боевых кораблей и катеров (в приемке от американцев одного из них участвовал один из авторов книги). Почти 25% приходящих по ленд-лизу грузов составляло продовольствие, особенно большие поставки которого начались с октября 1942 г. Кроме того, союзниками было передано СССР четыре нефтеперегонных завода и завод по производству автомобильных шин.

Почти четверть грузов была перевезена торговыми судами и танкерами в составе северных конвоев самым коротким, но и самым опасным маршрутом по Северной Атлантике, Норвежскому и Баренцеву морям в Мурманск и Архангельск. Для приема грузов срочно были переоборудованы порты Архангельска и Северодвинска; проложена железная дорога, соединяющая Кировскую и Северную железные дороги, так как южная часть Кировской дороги была перерезана противником; практически заново оборудован незамерзающий порт Мурманска (ранее оборудование было демонтировано и вывезено, так как фронт проходил в 40 км от города). Во всех северных портах грузы перегружались с судов непосредственно в железнодорожные вагоны.

Из всех конвоев только первые шесть не подверглись нападению гитлеровцев. Как только германское командование осознало, что они значат для Советского Союза, на них была организована настоящая охота. Общеизвестна судьба конвоя PQ-17, из 37 судов которого было уничтожено 24. В 1942 г. за три весенних месяца погибла четверть кораблей, отправленных из Англии в Россию. Тем не менее Черчилль считал, что конвои себя оправдают, даже если до пункта назначения дойдет лишь половина их состава. «По данным некоторых российских историков, – отмечают авторы, – на морских дорогах ленд-лиза погибло более 14 тыс. английских, американских и канадских моряков. В зарубежных публикациях эта цифра вдвое больше» (с. 205).

В ноябре 1941 г. начал работать «персидский коридор», который по железным и шоссейным дорогам вел из портов Ирана и Ирака в Персидском заливе к иранским портам на Каспийском море и к началу советской железной дороги в Джульфе. Американцами и англичанами были построены новые шоссе и железная дорога в Иране для доставки грузов к границам СССР, а также крупные сборочные авиационные и автомобильные заводы, склады, аэродромы и городки для специалистов. Прибывающие на кораблях в разобранном виде самолеты и автомобили собирались на заводах, затем самолеты испытывались и через Тегеран перелетали в азербайджанский Кировабад (для этого были созданы два перегонных авиаполка, в которых служили опытные летчики-фронтовики), а автомобили своим ходом перегонялись к советской границе. Этим маршрутом прибыло в СССР большинство автомобилей. Когда осенью 1944 г. эта трасса потеряла свое значение, «два автомобильных завода в Иране после демонтирования были переданы Советскому Союзу для сборки ленд-лизовских автомобилей, продолжавших поступать по другим маршрутам» (с. 209–210). Всего по «персидскому коридору» нашей страной было получено 23,6% от общего количества союзнической помощи.

Чуть меньше половины от общего объема грузов доставлялось через Тихий океан из Северной Америки в дальневосточные порты. Этот маршрут был более безопасен, но долог и неудобен, так как железная дорога подходила только к Владивостоку. Из грузов здесь преобладали продовольствие, нефтепродукты, станки и технологическое оборудование. В летнюю навигацию часть судов шла Северным морским путем до Архангельска и Мурманска. Конвоев на этом маршруте не организовывали, советские суда ходили поодиночке так называемыми «капельными рейсами». Помимо судов Наркомата морского флота перевозки грузов осуществлялись также судами Дальстроя НКВД, который наряду с Норильскстроем имел даже своих представителей в США. Из-за войны с Японией американцы в этих перевозках не участвовали.

Самолеты перегонялись также труднейшим маршрутом Фербенкс (Аляска)–Чукотка–Якутия–Красноярск. По этой трассе (АЛКСИБ), созданной в октябре 1941 г. по решению ГКО СССР, летчиками 1-й Краснознамённой перегоночной авиадивизии было доставлено 8000 самолетов. На трассе «был сформирован ряд авиабаз в Уэлькале, Маркове, Сеймчане, Оймяконе, Якутске, Олёкминске, Киренске, а также и на Камчатке. Многие из них построены заключенными ГУЛАГа» (с. 92). Надежными средствами связи и навигации трасса была оснащена только к концу войны, а до этого приходилось летать часто вслепую на высоте 5–6 км без кислородных приборов в сорокаградусный сибирский мороз, который американская техника не всегда выдерживала. Для повышения жизнестойкости самолетов, пишут авторы, «в порядке обмена технологиями советские специалисты дали рецепт морозостойкого каучука, американские – морозостойкой гидравлики» (с. 91). Известны имена 115 пилотов и техников, погибших при перегоне самолетов, однако авторы монографии полагают, что это далеко не полный список. С американских авиационных заводов самолеты перегонялись до Фербенкса через Канаду пилотами ВВС США. На участке пути от Канады до Аляски американцы потеряли 133 машины и почти столько же летчиков.

Меньше всего действовал маршрут по Чёрному морю, открытый в 1944 г. после освобождения Черноморского побережья от противника. До весны 1945 г. по нему удалось перевезти только 3,9% от всех поставок.

Авторы монографии отмечают, что наиболее исследован и описан историками северный маршрут и судьба морских конвоев, видимо, из-за своей драматичности; остальные же маршруты еще ждут своих исследователей.

Официально поставки по ленд-лизу были прекращены 12 мая 1945 г., однако фактически они прекратились спустя две недели после капитуляции Японии.

Соглашения по ленд-лизу устанавливали основные принципы урегулирования расчетов. По условиям ленд-лиза вооружение, военная техника, различные материалы военного и гражданского назначения, использованные во время войны или утраченные в ходе боевых действий (а это – подавляющая часть полученного от союзников), оплате не подлежали. За оставшееся неистраченным имущество, пригодное для гражданского использования, надо было платить частично или полностью в порядке погашения долгосрочного кредита. Часть уцелевшей техники военного назначения возвращалась Соединённым Штатам и Великобритании. Расплачиваться с союзниками СССР начал уже в первые месяцы войны, до октября 1941 г. золотом, затем также и другими товарами (драгоценными металлами, пушниной, икрой, марганцем, хромовой рудой, даже вологодскими кружевами). К настоящему времени основная часть кредитов Канады и Великобритании погашена; Соединенным Штатам Россия, как преемница СССР, взявшая на себя его долги, должна выплатить долг до 2030 г.

Негативно относясь к мнению некоторых зарубежных исследователей о том, что СССР выиграл войну только благодаря помощи союзников, авторы тем не менее считают, что оценка отечественными историками союзнических поставок в 7% от всей продукции, произведенной за годы войны в нашей стране, несколько занижена, что приуменьшать помощь союзников неэтично. Они уверены, что Советский Союз победил бы Германию и без помощи ленд-лиза, но не в мае 1945 г., а гораздо позже и ценой большей крови.

М.М. Минц

Поцелуй через океан: «Большая тройка» в свете личных контактов, (1941–1945). – М.: РОССПЭН, 2011. – 438 с.
(Реферат)

Быстрова И.В.

В книге д-ра ист. наук И.В. Быстровой анализируются личные взаимоотношения политических лидеров, дипломатов, военных, гражданских лиц в годы Второй мировой войны. Автор поставила целью раскрыть проблему «личного взаимодействия (контакта) между представителями СССР, США и Великобритании, его форм, особенностей, влияния личных контактов на взаимное восприятие друг друга союзниками» (с. 10). Подобное исследование стало возможно после так называемой «архивной революции», когда ученые получили доступ к закрытым ранее источникам. И.В. Быстрова использует документы из личного архива И.В. Сталина (РГАСПИ), фондов В.М. Молотова, М.М. Литвинова, ЦК КПСС; привлекаются материалы АВП РФ, ГАРФ; используются записи бесед между политическими лидерами стран, дипломатами, различные документы личного характера (письма, воспоминания, дневники и т.п.). Книга состоит из шести глав.

И.В. Быстрова отмечает, что личные контакты между союзниками проходили на разных уровнях, от встреч, переписки и телефонных разговоров лидеров стран до повседневного общения советских людей и иностранных граждан. Особое внимание автор уделяет отношениям И.В. Сталина, Ф. Рузвельта, У. Черчилля. Использование архивных документов, которые раньше были недоступны, позволило показать, как складывались личные отношения И.В. Сталина и посла Великобритании в СССР А. Керра, который, по словам автора, в силу своего характера сумел установить тесные отношения с советском руководством.

Нападение Германии на СССР вызвало разную реакцию у правительств и народов США и Великобритании. Последняя уже летом 1941 г. предоставила СССР первый кредит в размере 1 млрд фунтов стерлингов, был подписан англо-советский договор. В беседе с В.М. Молотовым посол А. Керр сказал: «В Англии 44 миллиона населения едины в своих симпатиях к СССР… Когда Германия напала на СССР, то народ в Великобритании поднялся одновременно с Черчиллем за оказание помощи СССР» (цит. по: с. 14).

В США, пишет И.В. Быстрова, ситуация складывалась иначе. Влиятельные политические силы в обществе выступали против союза с СССР. Поэтому США стали оказывать помощь по лендлизу с октября 1941 г., а соглашение об американских поставках СССР было заключено только после визита в США В.М. Молотова летом 1942 г.

Перед политическими лидерами стран-союзниц стояла важная задача – преодолеть стереотипы враждебности народов друг к другу. Для этого потребовалось внести коррективы в идеологическую политику. Например, И. Сталин в речи от 6 ноября 1941 г. обозначил две группы «капиталистов», одна группа – это фашисты, другая – англосаксонские демократии, которые «оказались в одном лагере с СССР против фашистской Германии» (цит. по: с. 15).

«В процессе “перевоспитания” своих народов Сталин и Рузвельт ссылались на то, что Россия и Америка имели глубокие исторические традиции дружбы, основанные на том, что у русского и американского народов было много общих черт <…> Сталин риторически повторял, что общность двух стран заключалась в их “демократичности” в противовес “аристократической” Англии» (с. 425–426). Политические лидеры СССР и США, желая сделать комплимент, называли друг друга реалистом и бизнесменом.

Хотя англичане раньше американцев начали оказывать помощь Советской России, отношения с ними складывались не просто. В дневнике советского дипломата И.М. Майского приводится запись об одной из встреч и бесед с А. Керром (апрель 1945 г.): «В англо-советских отношениях все время наблюдаются какие-то резкие скачки настроений. Вот, кажется, все идет хорошо, все налажено, все текущие вопросы урегулированы, – и вдруг крутой провал: выскакивает какой-то неожиданный конфликт по какому-нибудь неожиданному поводу. <…> Атмосфера англо-советских отношений внезапно меняется, становится колючей, напряженной. Так продолжается некоторое время. Затем происходит что-нибудь важное, встреча трех лидеров или открытие второго фронта, или еще что-нибудь, – и англо-советские отношения выравниваются, становятся дружественными, даже теплыми» (цит. по: с. 27–28). В том, что отношения между двумя странами складывались так неровно, сыграли роль и исторические традиции, и специфические личные отношения между У. Черчиллем и И. Сталиным, полагает И.В. Быстрова.

В книге приводятся обширные цитаты из разных материалов, рассказывающие о личных впечатлениях во время визитов В.М. Молотова в Англию и США в мае-июне 1942 г., когда были подписаны двусторонние соглашения о сотрудничестве. «Его первое впечатление о Черчилле и Рузвельте было довольно благоприятным» (с. 46). А.Ф. Рузвельт так написал У. Черчиллю о переговорах с советским министром: «Я полагаю, что визит Молотова – это настоящий успех, так как нам удалось создать обстановку такой личной искренности и такого дружелюбия, какие только могут быть достигнуты с помощью переводчика» (цит. по: с. 49).

Не менее приятные впечатления остались у У. Черчилля после его визита в Москву в августе 1942 г. Британский премьер живо описывает «тоталитарную расточительность», с которой его принимали, это касается обстановки комнат, ванной комнаты (британского премьера удивил кран, из которого текла вода, уже смешанная до комфортной температуры, и возможность мыть руки не в раковине, заткнутой затычкой, а под струей воды), великолепной еды и разнообразных напитков, национальных и европейских. Позже, в мемуарах У. Черчилль описал свои впечатления от личной встречи с И. Сталиным, с «великим революционным вождем и мудрым русским государственным деятелем и воином, с которым в течение следующих трех лет мне предстояло поддерживать близкие, суровые, но всегда волнующие, а иногда даже сердечные отношения» (цит. по: с. 50).

И.Б. Быстрова подробно описывает, как складывался процесс организации поставок по ленд-лизу, какие возникали сложности и проблемы. Автор описывает особенности арктических конвоев, которые называли «холодными коридорами ада» (цит. по: с. 105), уделяет внимание тихоокеанскому и южному (через Южную Атлантику и Персидский залив) маршрутам ленд-лиза. В целом, пишет автор, в военный период мотив солидарности и сотрудничества преобладал над недовольством и противоречиями, все стороны осознавали огромное значение этой программы помощи, в которой были заинтересованы так или иначе все союзники. «Сотрудничество продолжалось несмотря на взаимные обвинения, несмотря на трагедии войны, например, гибель летом 1942 г. союзного конвоя PQ-17, в которой было повинно, прежде всего, командование английских ВМС, или налет немцев на авиабазу в Полтаве, когда было уничтожено около 60 американских самолетов, в чем была повинна уже советская сторона, или другие трагические случайности» (с. 428–429).

Личные контакты между советскими людьми и иностранными специалистами, военными и гражданскими, в основном проходили в Москве, Куйбышеве, Владивостоке, где были дипломатические миссии союзников, а также в Мурманске, Архангельске, Молотовске (Северодвинск), где проходили и останавливались конвои северного маршрута ленд-лиза. Советские и иностранные летчики контактировали в Полтаве, где была авиабаза американских ВВС, на Аляске (в Номе и Фербенксе) работали советские летчики и представители Правительственной закупочной комиссии. Делегации союзников посещали с ознакомительными поездками советские города и крупные промышленные центры (Ленинград, Сталинград, Киев и др.).

Через Аляску пролегал один из важнейших маршрутов ленд-лиза Аляска–Сибирь. Эта трасса «использовалась и с другой целью, также связанной с советско-американским сотрудничеством: доставки из Вашингтона в Москву и обратно политических и общественных деятелей, дипломатов, представителей деловых кругов США» (с. 184).

Самолеты пилотировались американскими летчиками от заводов США до Фербенкса, откуда уже советские летчики перегоняли их в Красноярск и далее на фронт. На авиабазе в Фербенксе была создана Советская военная миссия по приемке самолетов. Было организовано русско-американское Бюро информации с большим штатом переводчиков, в основном потомков русских эмигрантов. Как показывают воспоминания участников этого предприятия, и советские, и американские летчики восхищались мужеством и мастерством друг друга.

Иностранные специалисты, военные, моряки, располагавшиеся на базах на территории СССР, в основном испытывали интерес и симпатию к советскому народу и Красной армии. Иностранцы мало знали о жизни в Советском Союзе и интересовались ею, для этого в так называемых интерклубах велась пропагандистская работа, организовывались выставки, читались лекции, проводились беседы, встречи. Например, посмотрев выставку «Разрушение памятников русской культуры немцами», «англичане были страшно взволнованы. Фото разрушенных русских церквей оказались более сильной пропагандой, чем любой доклад» (с. 245). Конечно, были и проблемы, недоверие, стереотипы, с той и другой стороны воздвигались барьеры, препятствующие общению. Так, в Архангельске командование британского ВМФ специальным приказом запретило морякам слушать политические лекции и доклады. Аналогичные запреты и ограничения контактов с иностранцами, конечно, были и с советской стороны.

Естественно, что в портовых городах существовала проблема общения местных женщин и моряков. Местные жители свободно посещали клубы для иностранцев, и женщины пользовались этим. Как показывают процитированные автором документы, женщины вступали в отношения с иностранцами потому, что были голодны, иногда ради заработка, но случались и любовные истории.

И.В. Быстрова уделяет внимание и криминальной составляющей общения советских граждан и иностранцев. Причем она подчеркивает, что преступления совершались и той, и другой стороной. Иностранные моряки жаловались на то, что на улицах городов их осаждают дети и подростки, иногда они покупали у моряков какие-то товары, обменивали их на советскую символику, иногда попрошайничали или пытались обворовать. В свою очередь некоторые иностранные моряки, работники английской и американских миссий не гнушались заниматься спекуляцией, продавать дефицитные продукты и товары или обменивать их на водку и т.п. Конечно, совершались и более тяжкие преступления, драки и убийства. Дрались не только русские с иностранцами, но и американцы с англичанами. Дипломатический агент в Мурманске А. Тимощенко рассказывает, как «спор между англичанами и американцами о том, кто первый высадился в Сицилии, превратился в обоюдную драку моряков с участием команд многих пароходов (16 декабря 1943 г.)» (цит. по: с. 266). Споры о том, кто больше помогает Советскому Союзу, кто больше воюет против Германии и Японии, тоже могли перейти в массовую драку.

Тем не менее, несмотря на все сложности и проблемы, даже криминальные аспекты, отношения американцев, англичан и советских людей были по преимуществу отношениями союзников. Это был уникальный опыт их повседневного общения.

В заключение И.В. Быстрова пишет: «Исследованные нами документы и материалы показывают, что в годы военного сотрудничества “лед недоверия” между союзниками не растаял до конца, противоречия тлели под оболочкой дружбы и сотрудничества. Однако по мере углубления общения между союзниками на уровне контактов между простыми, рядовыми представителями привычные стереотипы слабели, отношения становились более человечными и дружескими. То же самое происходило и в отношениях высших лиц, дипломатов, военных» (с. 427–428).

Ю.В. Дунаева