Текст книги "Политическая наука №2 / 2013. Религия и политика"

С книжной полки

Конфуцианство и демократия: Две вещи несовместные?

Е.В. Колдунова

До Чул Син

Конфуцианство и демократизация в Восточной Азии

Рецензия на книгу: Doh Chull Shin. Confucianism and democratization in East Asia. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2012. – 376 p

На рубеже веков в странах Восточной Азии интерес к конфуцианству, морально-этическому учению, созданному более двух с половиной тысячелетий назад китайским мыслителем Конфуцием и его последователями, неуклонно растет. Руководители КНР адаптируют заветы Конфуция к процессу модернизации страны, ставя задачи достижения сяокан (общества средней зажиточности)9797
  Согласно конфуцианскому учению, на пути к «обществу великого единения» (датун) возможен промежуточный этап (сяокан, «общество малого благоденствия»). К идее датун как высшему идеалу общественного развития в разное время апеллировали Кан Ювэй, Сунь Ятсен и Мао Цзэдун. Идея сяокан, понимаемого как общество средней зажиточности (понимаемого как сяокан) как промежуточного этапа развития китайского общества в процессе реформ, была предложена Дэн Сяопином [подробнее см.: Переломов, 2007, с. 125, 209–215].


[Закрыть]. При этом, как отмечает известный отечественный исследователь конфуцианства Л.С. Переломов, курс построения «социализма с китайской спецификой», по сути, означает «строительство конфуцианского рыночного социализма» [Переломов, 2007, с. 6]. В Японии, Южной Корее, Сингапуре и на Тайване конфуцианская этика стала основой для экономических систем так называемого конфуцианского капитализма. В социально-политическом плане именно к конфуцианским идеалам саморазвивающегося индивида как части семьи и семьи как основы и модели государства апеллируют сторонники «азиатских ценностей», среди которых бывший премьер-министр Сингапура и главный архитектор его экономического чуда Ли Куан Ю [Zakaria, 1994, p. 113].

Очевидно, конфуцианские ценности благоприятствуют экономическому развитию стран Восточной Азии. Однако с точки зрения политической науки взаимодействие морально-этических и религиозных ценностей и политики представляет собой сложный предмет исследования и порождает целый ряд взаимозависимых вопросов. Какое влияние эти ценности оказывают на политический процесс в странах региона? Как они соотносятся с процессом демократизации? Противоречат ли демократии, благоприятствуют ей либо вносят свой вклад в становление незападных моделей демократии, дискуссия о параметрах которых приобрела в последние годы особенно острый характер [подробнее см.: Воскресенский, 2007, с. 166–170; Закария, 2004]? Какова судьба демократии в самом экономически быстро развивающемся регионе мира, где из 16 стран она присутствует только в шести странах?9898
  В данном случае имеется в виду географическое определение Восточной Азии, включающей КНР, Японию, две Кореи, Тайвань, Монголию, Индонезию, Таиланд, Филиппины, Малайзию, Сингапур, Бруней, Вьетнам, Лаос, Мьянму, Камбоджу. Среди них демократиями автор считает Японию, Южную Корею, Тайвань, Индонезию, Монголию и Филиппины. Согласно Индексу демократии, к ним относятся также Таиланд и Малайзия [Index of democracy, 2011].


[Закрыть]

Ответ на эти вопросы До Чул Син9999
  До Чул Син – ученый корейского происхождения, приглашенный исследователь Центра изучения демократии Калифорнийского университета (Ирвин).


[Закрыть], автор исследования «Конфуцианство и демократизация в Восточной Азии», предлагает искать на стыке теоретического анализа конфуцианских норм, современных концепций демократии и эмпирического анализа социальных и политических ориентаций населения Восточной Азии. Рассматривая влияние социальных и политических норм конфуцианства на отношение жителей региона к процессам демократизации, исследователь проводит сравнительный анализ шести стран конфуцианского ареала (Китай, Япония, Южная Корея, Сингапур, Тайвань и Вьетнам), которые автор относит к «исторической Восточной Азии» (с. 22).

В качестве ключевого понятия своего исследования До Чул Син использует широкое определение демократической гражданственности. Это определение предполагает тесную взаимосвязь частной и общественной сфер. Права и обязанности в процессе социального взаимодействия в этом случае носят взаимно обусловливающий и взаимно определяющий характер. Такой подход противопоставляется узкому, ультралиберальному пониманию гражданственности (автономность индивида при второстепенности обязанностей по отношению к правам) и во многом перекликается с представлениями конфуцианских мыслителей о том, что именно общественная жизнь, в рамках которой люди не могут существовать как изолированные единицы, является основой функционирования любого государства. Само конфуцианство автор предлагает понимать как систему социальных и политических норм. При этом первые определяют должные модели отношений между людьми в обществе, в то время как вторые задают рамки взаимодействия правящих и управляемых (с. 8).

Исследование До Чул Сина отличается от других аналитических попыток объяснить взаимосвязь конфуцианства и демократизации более детальным исследованием эмпирической базы (опросов общественного мнения) и методологическим подходом автора. В качестве основы для практического анализа автор использует результаты двух крупных сравнительных проектов – Азиатского барометра (Asian Barometer Surveys) и Всемирного обзора ценностей (World Values Surveys). Методологическая рамка исследования предполагает сравнительный анализ общественных ориентаций по отношению к конфуцианским ценностям в шести странах конфуцианского ареала и соотнесение результатов эмпирического анализа этих ориентаций с другими регионами мира с целью определить, является ли восточноазиатский случай уникальным.

Концептуально исследование разделено на четыре этапа. В первой части автор рассматривает социальные и политические аспекты системы конфуцианских норм, процесс эволюции конфуцианства в Китае и его распространения в сопредельных странах Восточной Азии. На основе этого исторического обзора До Чул Син критически оценивает три теоретических взгляда на соотношение конфуцианских ценностей и демократии: первый, исходящий из презумпции их несоответствия, второй – об их принципиальной совместимости, и третий – об их возможной конвергенции. Вывод автора гласит, что каждый из подходов является в какой-то степени односторонним. В зависимости от определения демократии (процедурного или содержательного), а также трактовок конфуцианства (как преимущественно либеральной или нелиберальной системы ценностей) ответ на вопрос о совместимости будет различаться, в то время как в конфуцианстве, как и в любой политической или религиозной системе, возможно найти положения, говорящие как в пользу демократии, так и наоборот (с. 69–70).

Вторая часть книги посвящена сравнению концептуальных положений конфуцианства, призванных регулировать общественное100100
  В качестве таковых автор выделяет правильные отношения в семье, человеколюбие (жэнь), правила / этикет / ритуал (ли).


[Закрыть] и государственное устройство101101
  В качестве таковых автор выделяет меритократию и патернализм.


[Закрыть], с эмпирическими данными, позволяющими оценить, воспринимаются ли эти принципы в качестве основополагающих и регулирующих повседневную жизнь населения Восточной Азии сегодня. Результаты опросов общественного мнения приводят автора к выводу, что современные жители региона более склонны к эгалитаризму как типу культурной ориентации, чем к безусловной поддержке иерархических социальных и политических отношений. При этом ни в одной из стран региона не наблюдается доминирования индивидуалистической культуры, которую сторонники культурной теории (А. Вилдавски, Р. Эллис, М. Томпсон102102
  Исследователи разработали типологию «образов жизни», или преференций (эгалитаризм, фатализм, индивидуализм, иерархический порядок, индивидуализм), которую предложили в качестве аналитического инструмента при исследовании взаимодействия поведения, культуры и политики [Thompson, Ellis, Wildavsky, 1990].


[Закрыть]) рассматривали в качестве наиболее благоприятствующей демократическому развитию. Однако эта же теория утверждает, что демократия не означает существования в обществе только одного культурного типа, это, скорее, по мысли А. Вилдавски, «коалиция культур» (с. 89), при которой эгалитарные и иерархические ориентации уравновешивают недостатки индивидуализма. Таким образом, заключает До Чул Син, современная Восточная Азия находится в процессе социальных трансформаций, при которых не приверженность конфуцианским ценностям, а тип режима, равно как и отсутствие либо наличие опыта демократического правления, определяют поддержку авторитарного или демократического характера государственного устройства (с. 105, 133). Более того, как предполагает автор, более широкое распространение приверженности иерархическим типам связей в других географических ареалах (мусульманский мир, Африка, Латинская Америка) говорит о том, что подобные социальные отношения не являются чертой преимущественно конфуцианских стран, а скорее характерны для всех незападных обществ традиционного типа (с. 96–98).

В третьей главе До Чул Син проводит сравнительный анализ гражданского общества в понимании конфуцианства и западной либеральной мысли по следующим ключевым позициям: характер межличностных связей, активность в рамках общественных ассоциаций, доверие в межличностных отношениях, толерантность. Результаты эмпирического анализа приводят автора к мысли, что большинство жителей Восточной Азии действительно по-прежнему склонны к отношениям доверия в рамках семьи, нежели в межличностных отношениях вне семейных связей. Однако в то же время население стран региона все в меньшей степени склонно к эмоциональному типу доверия и в большей степени – к когнитивному, основанному на знаниях (с. 216–217), что также свидетельствует о влиянии процессов модернизации на восточноазиатские общества.

Заключительный раздел монографии посвящен рассмотрению вопроса о том, насколько жители стран Восточной Азии осведомлены о принципах и характере функционирования демократический систем, а также как они воспринимают демократию с точки зрения политического режима и способа управления. Обобщенные данные по региону, представленные автором, свидетельствуют о том, что чуть более 50% населения региона определяют демократию в терминах «свободных выборов и гражданских прав» (с. 263), в то время как значительная часть (38%) под демократией ошибочно понимают гибридный режим, сочетающий как демократические, так и авторитарные черты. Кроме того, демократия как политический принцип оказывается более популярной среди жителей Восточной Азии и более понятной им, чем демократия в качестве политического процесса и практики управления (с. 283).

В процессе исследования До Чул Син приходит к нескольким важным заключениям, которые уточняют характер взаимосвязи и взаимовлияния конфуцианских ценностей и демократии.

Восточная Азия отнюдь не представляет собой единый социокультурный ареал с точки зрения приверженности населения конфуцианским ценностям (с. 320). В общем виде автор подразделяет регион на два субрегиона. В один из них входят страны с не-демократической формой правления (Китай, Вьетнам, Сингапур), где приверженность конфуцианским принципам и нормам сохраняется на высоком уровне, в другой – демократии второй (Япония) и третьей волн (Южная Корея, Тайвань), где наблюдается постепенный отход от массовой поддержки конфуцианских ценностей. В то же время было бы неверно утверждать, что именно конфуцианские нормы являются основным фактором, который сдерживает демократизацию. На основе анализа эмпирического материала До Чул Син заключает, что «демократизация может происходить в обществах, значительная часть которых придерживается конфуцианских идей, поскольку первый шаг к демократизации состоит отнюдь не в том, чтобы изменить отношение населения к их конфуцианскому наследию, скорее отношение людей к этому наследию будет изменяться по мере того как они на собственном опыте будут постигать практику демократического правления» (с. 136).

Взаимосвязь между конфуцианскими ценностями и демократией не является прямой и взаимоисключающей. Она более сложна и многоаспектна, чем представляют сторонники тезиса о том, что «азиатские ценности» не совместимы с демократией. Однозначное утверждение, что конфуцианские ценности противоречат существованию демократического правления, равно как и обратное предположение, что конфуцианство полностью благоприятствует демократии, отвергаются автором. Конфуцианская этика сама по себе не способствует большей поддержке авторитарного правления среди населения, равно как и не создает предпосылки к тому, чтобы население отвергало демократию. Наоборот, как доказывает автор, даже среди наиболее приверженных конфуцианским принципам жителей Восточной Азии почти 80% хотели бы жить в стране с демократическим режимом (с. 322–323). В то же время социальные аспекты конфуцианской этики способствуют скорее восприятию нелиберальной демократии или гибридных типов политических режимов (с. 322). Также несмотря на то что подавляющее большинство населения региона считают демократию наиболее желательным типом политического режима, отнюдь не все рассматривают ее как предпочтительный способ управления обыденными делами (с. 309).

Пожалуй, наиболее интересный и внушающий оптимизм вывод До Чул Сина связан с его теоретическим анализом тезиса о недемократическом характере «азиатских ценностей» в контексте теории конгруэнтности (соответствия) Гарри Экстайна. Основная концептуальная посылка данной теории («только соответствие между социальными ценностями и нормами, с одной стороны, и политическими ценностями и политической структурой, с другой стороны, способствует функциональному существованию стабильной демократии») (с. 327) дала основания сторонникам «недемократичности» наследия конфуцианства отвергнуть возможности демократического развития для стран этого культурного ареала. В то же время, как отмечает автор, подобное утверждение акцентировало внимание лишь на вопросах поддержания стабильности демократического правления, т.е. по сути упускало из виду процессы политических изменений, происходящих в странах региона, при переходе от недемократических к демократическим формам правления (с. 327). Тезис автора, что «в то время как культурные ценности, ассоциируемые с демократией, поддерживают работу ее институтов, конкурирующие ценностные системы держат эти институты под должным общественным контролем» (с. 328), представляет гораздо более сложную картину взаимосвязи культуры, традиционных ценностей и процессов демократизации; взаимосвязи, для которой в равной степени оказываются важны как либерально-индивидуалистические, так и альтернативные культурные ориентации.

Литература

Воскресенский А.Д. Политические системы и модели демократии на Востоке. – М.: Аспект Пресс, 2007. – 190 с.

Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. – М.: Ладомир, 2004. – 326 с.

Переломов Л.С. Конфуцианство и современный стратегический курс КНР. – М.: Издательство ЛКИ, 2007. – 256 с.

Index of democracy, 2011. – Mode of access: http://www.sida.se/Global/About%20Sida/S%C3%A5%20arbetar%20vi/EIU_Democracy_Index_Dec2011.pdf (Дата посещения: 30.01.2013.)

Thompson M., Ellis R.J., Wildavsky A.B. Cultural theory. – Boulder, CO: Westview press, 1990. – 296 p.

Zakaria F. Culture is destiny: A conversation with Lee Kwan Yew // Foreign affairs. – N.Y., 1994. – Vol. 73, N 2. – P. 109–126.

Ключевые слова и аннотации / Kеywords and abstaracts

И.В. Кудряшова

Как изучать взаимодействие религии и политики?

Статья посвящена проблемам изучения современных взаимодействий религии и политики. В частности, представлены основные положения секулярной парадигмы и ее критический анализ, изложены теоретические подходы к исследованию политического присутствия религии, показаны ключевые направления исследований в этой области. Автор подчеркивает, что отношения между религией и современностью имеют чрезвычайно сложный характер и подвержены действию разнонаправленных тенденций.

Ключевые слова: религия и политика; модернизация; теории секуляризации; религиозное возрождение; фундаментализм; пост-секулярное общество.

I.V. Kudryashova

How to study the interaction of religion and politics?

The article discusses the study of modern interaction between religion and politics. In particular, it demonstrates arguments of the secular paradigm and its critical analysis, outlines theoretical approaches to the study of religion’s political persistence, shows the key areas of research in this area. The author emphasizes that the relationship between religion and modernity is of extremely complex character and is subject to differently oriented trends.

Keywords: religion and politics; modernization; secularization theories; religious revivalism; fundamentalism; post-secular society.

М.М. Мчедлова

Возвращение религии, или Новый мир: В поисках объяснения

В статье рассматриваются проблемы интерпретации современной политики сквозь призму повышения значимости религиозного фактора. Акценты делаются на необходимости поиска новых эпистемологических рамок, отличающихся от традиционных линейных интерпретативных схем, на поливалентности проявления религиозного фактора в условиях современности. Показано, что одним из вариантов сопряжения в современном мире светского и религиозного начал и различных религиозных традиций выступают методологические параметры концепции «постсекулярного общества».

Ключевые слова: религия; политика; эпистемология; плюрализм; конфессиональная идентичность; постсекулярное общество.

M.M. Mchedlova

The return of religion, or the new world: In search of explanations

The author discusses the problem of interpretation of contemporary politics in the light of the rising importance of religious factor. The emphasis is on the need to find a new epistemological frame different from the traditional linear interpretive schemes and on the multivalent manifestations of the religious factor in modern conditions. It is shown that the methodological parameters of the concept «post-secular society» can be considered a variant of the combination of secular and religious principles and various religious traditions as well.

Keywords: religion; politics; epistemology; pluralism; confessional identity; post-secular society.

И.П. Глушкова

Индия: Медиафеномен «оскорбленных чувств» как политический проект

В статье исследуется медиафеномен «оскорбленных чувств» в контексте отождествления географического пространства Индии с конфессиональными ценностями индуизма. На примере «Движения в защиту Рам-сету» и «Агитации в защиту Амарнатха» прослеживается механизм распространения и внедрения идеи «оскорбленности» и участие в этом федеральных органов, ведущих СМИ и так называемых коммуналистских организаций (БДП, ВХП, РСС), действующих преимущественно из хиндиязычного хартленда. Отмечается, что создание новых символов воинствующего индуизма имеет опасные последствия для внутри– и внешнеполитической стабильности.

Ключевые слова: Индия; национализм; индуизм; хинди-язычный хартленд; медиадискурс; «оскорбленные чувства»; БДП, ВХП, РСС.

I.P. Glushkova

India: Media phenomenon of «hurt sentiments» as the political project

The paper treats the media phenomenon of «hurt sentiments»’ in the context of identification of the geographical space of India with confessional values of Hinduism. On the example of the «Ram Setu Movement» and the «Amarnath Agitation» it traces the mechanism of dissemination and implementation of the idea of «the state of hurt», as well as the participation of the federal bodies, leading media and communalist organizations (BJP, VHP, RSS) operating mainly from the Hindi-speaking heartland, in this process. It argues that the aggressive introduction of new symbols of militant Hinduism is of dangerous consequences for the internal and external political stability.

Keywords: India; nationalism; Hinduism; Hindi-speaking heartland; media discourse; «hurt sentiments»; BJP; VHP; RSS.

О.Г. Харитонова

Католицизм и современность: Демократия в социальной доктрине Римско-католической церкви

Статья анализирует трансформацию социальной доктрины католической церкви, ее основные современные положения и место демократии в этой доктрине. Рассмотрев католическое понимание демократии через призму минималистского и максималистского подходов к демократии, автор приходит к выводу, что католическая доктрина обладает максималистским и партиципаторным видением демократического процесса.

Ключевые слова: католицизм; социальная доктрина; демократия; общее благо; гражданское общество.

O.G. Kharitonova

Catholicism and modernity: Democracy in the social doctrine of the Catholic church

The article analyzes the transformation of the social doctrine of the Catholic Church, the main reference points of the present day social doctrine and the place of democracy in this doctrine. The article describes the catholic understanding of democracy vis-à-vis minimalist and maximalist approaches to democracy and shows that the Church has a maximalist and participatory vision of democracy which originates from the social doctrine.

Keywords: Catholicism; social doctrine; democracy; common good; civil society.

Г.Г. Косач

Саудовская Аравия: Власть и религия

В статье рассматриваются взаимоотношения «политического класса» и корпуса богословов в Саудовской Аравии с момента создания государства и до начала 2000-х годов. Особое внимание уделяется процессу дифференциации социально-политических ролей правящей элиты и улемов как индикатору усложнения национальной политической системы, в рамках которой корпус богословов все больше начинает решать функционально специализированные задачи. Автор подчеркивает, что эта тенденция становится более очевидной в условиях усиления взаимозависимости современного мира, а также роста политических претензий «образованного класса» страны.

Ключевые слова: Саудовская Аравия; ислам; корпус богословов; улемы; Совет высших улемов; модернизация; ваххабитская версия ханбалитской правовой школы; мазхабы суннизма.

G.G. Kosach

Saudi Arabia: Power and religion

The article analyzes the relationship between «political class» and strata of Islamic scholars in the context of Saudi Arabia evolution from the time of state creation till the beginning of the 2000 s. The process of differentiation of social and political roles between the authority and the Ulama is considered an indicator of the national political system’s development as both begin to fit into functionally specialized areas. The author stresses that this trend is becoming more certain under the impact of the growing interconnectedness of the modern world, as well as the increasing influence and political ambitions of the Saudian «educated class».

Keywords: Saudi Arabia, Islam; strata of Islamic scholars; Council of Senior Ulama; modernization; Wahhabi version of Hanbali religious law; Sunni Madhhabs.

В.В. Матюхин

«Постсекулярная» Турция

В статье сквозь призму концепции «постсекулярного общества» Ю. Хабермаса рассматриваются происходящие в современной Турции политические изменения, связанные с усилением роли ислама в публичном пространстве. Возникновение «постсекулярной» реальности в Турции раскрывается через анализ процессов секуляризации, исламизации и влияния политического ислама на развитие демократии. Новая политическая конструкция представлена как динамическое взаимодействие секулярных и религиозных элементов.

Ключевые слова: постсекуляризм; секуляризм; политический ислам; религия; Турция; исламисты.

V.V. Matiuhin

«Postsecular» Turkey

The article examines the ongoing political change in Turkey related to the growing role of Islam in the public realm, on the basis of the «post-secular society» concept introduced by J. Habermas. The emergence of a «post-secular» reality in Turkey have been explained through the analysis of secularisation, Islamization and influence of political Islam on the development of democracy. New political design is viewed as a dynamic interplay of secular and religious elements.

Keywords: post-secularism; secularism; political Islam; religion; Turkey; Islamists.

М.Д. Суслов

«Святая Русь»: Геополитическое воображение в современной Русской православной церкви

В статье рассматриваются геополитические идеи, циркулирующие в церковных дискуссиях, и прежде всего разрабатываемые патриархом Кириллом (Гундяевым). Автор показывает, что образ «Святой Руси» находится в центре геополитического воображения Кирилла и обозначает ядро культурной идентичности народов «исторической России». На основе анализа особенностей конструирования пространства в дискурсe о «Святой Руси» сделан вывод о перспективах формирования нового политического мышления и связанных с этим опасностях для гражданского общества.

Ключевые слова: «Святая Русь»; геополитика; Русская православная церковь; патриарх Кирилл (Гундяев).

M.D. Suslov

«Holy Russia»: Geopolitical Imagination in the Russian Orthodox Church Today

This article discusses geopolitical ideas which are being developed in the Russian Orthodox Church today, with the focus on the ideology of Patriarch Kirill (Gundiaev). The author argues that the image of «Holy Russia» dominates geopolitical imagination of Kirill and designates the core cultural identity of «historical Russia», i.e. of the family of nations supposedly originating from Kievan Rus. Having researched peculiarities of spatial imagination in discourses about «Holy Russia», the author makes conclusions on perspectives for political ideology and dangers for civil society associated with this concept.

Keywords: «Holy Russia»; geopolitics; Russian Orthodox church; Patriarch Kirill (Gundiaev).

В.С. Слобожникова

Религиозность как политический ресурс российского государства

Статья посвящена амбивалентному потенциалу религиозности в современном российском государстве и социуме. В статье представлен анализ ситуации полярных систем взаимоотношений государства и религии: «ГОСУДАРСТВО – религия» и «РЕЛИГИЯ – государство». Дана характеристика структурных элементов религиозности, обладающих различным потенциалом конфликтогенности, очерчены возможности противостояния дестабилизирующим формам ее проявления. Подчеркнута важность сохранения светскости как площадки общественного диалога.

Ключевые слова: религия и политика; государственно-конфессиональные отношения; религиозность; светское государство; религиозные объединения; Россия.

V.S. Slobojnikova

Religiosity as a political resource of the Russian state

This article explores the ambivalent potential of religiosity in the modern Russian state and society. The situation is analyzed in the context of polar systems of interaction between state and religion: «STATE – religion» and «RELIGION – state». It is shown that structural elements of religiosity bear different conflict potential. The author discusses the ways to counterbalance its destabilizing forms and stresses the importance of keeping secularity as a platform for public dialogue.

Keywords: religion and politics; state-confessional relations; religiosity; secular state; religious bodies; Russia.

Е.С. Арляпова

Ислам как источник легитимации и консолидации власти в Чеченской Республике

В статье рассматривается возможность использования ислама как инструмента политической легитимации и консолидации власти в современной Чечне. Особое внимание уделено предпосылкам и технике введения ислама в плоскость практической политики.

Представлен анализ трансформации значения и роли ислама в восприятии, политических стратегиях и действиях чеченских лидеров.

Ключевые слова: ислам; политический ислам; Чечня; этнонационализм.

E.S Arlyapova

Islam as a source for legitimation and consolidation of power in the Chechen Republic

The article discusses the possibility of using Islam as a tool for legitimization and consolidation of power in modern Chechnya. Particular attention is given to premises and techniques of Islam’s introduction in the Chechen political space. The author traces the transformation of Islam’s role and significance in the Chechen leaders’ perception, political strategies and actions.

Keywords: Islam, political Islam, Chechnya, ethnonationalism.

С.М. Хенкин

Мусульмане-иммигранты в Испании: Проблемы межкультурных коммуникаций

В статье исследуются факторы, влияющие на развитие межкультурных коммуникаций между мусульманами-иммигрантами и коренными жителями Испании. Значительное внимание уделяется рассмотрению позиций по этой проблеме политических партий и организаций – иммигрантских и испанских.

Ключевые слова: иммиграция; мусульмане; ислам; коренные жители Испании; мультикультурализм; толерантность; расизм.

S.M. Khenkin

Muslim immigrants in Spain: Challenges of intercultural communication

The article explores factors that facilitate / hinder the development of intercultural communication between Muslim immigrants and nativeborn Hispanics. Considerable attention is given to the views of political parties and organizations’ (either immigrant or Spanish) on this issue.

Keywords: immigration; Muslims; Islam; native-born Hispanics; multiculturalism; tolerance; racism.

А.В. Веретевская

Политика интеграции мусульман в современных Нидерландах: Эволюция парадигмы

Статья посвящена проблеме интеграции иммигрантов-мусульман в Нидерландах. Автор анализирует причины эволюции голландской интеграционной парадигмы с конца 1960-х годов по настоящее время. В статье рассматриваются возможные политические и социальные последствия для мусульман новых принципов интеграционной политики, избранных голландским обществом.

Ключевые слова: интеграция; иммигранты; мусульмане; Нидерланды; мультикультурализм.

A.V. Veretevskaya

Policy of Muslim integration in the modern Netherlands: The evolution of the paradigm

The article is dedicated to the evolution of Muslim immigrants integration in the Netherlands from late 1960 s to present day. The author seeks to understand the underlying causes of the recent change of integration paradigm in the country. The author concludes with a forecast concerning social and political consequences the new integration policy approach introduced in the country may have on its Muslims.

Keywords: integration; immigrants; Muslims; The Netherlands; multiculturalism.

Е.В. Пинюгина

Легитимация мусульманских сообществ в условиях швейцарской политической системы

В статье исследуются особенности интеграции мусульманских сообществ в Швейцарии. Процессы интеграции рассмотрены в трех измерениях: регулирования отношений государства и религиозных сообществ на уровне кантонов; роли институтов прямой демократии – всенародного референдума и народной инициативы; федеральной политики в отношении легитимации мусульманских сообществ. Сделан вывод, что швейцарская политика в отношении иммигрантов толерантна и последовательна.

Ключевые слова: мусульмане; Швейцария; интеграция; ислам.

E.V. Pinjugina

Legitimation of Muslim communities under the Swiss political system

The article discusses the integration of Muslim communities in Switzerland. The processes of integration are explored in three dimensions: regulation of relations between the state and religious communities at the cantonal level, role of institutions of direct democracy (the referendum and popular initiative); federal policy towards Muslims communities’ legitimation. It is concluded that the Swiss integration politics is tolerant and consistent.

Keywords: Muslims; Switzerland; integration; Islam.

А.В. Михалева

Навид Кермани: Светско-ориентированный

проект европейского ислама

Статья посвящена анализу общественно-политических воззрений известного мусульманского интеллектуала Навида Кермани, касающихся роли ислама и мусульманской идентичности в современном обществе, оценки недавних событий в мусульманском мире. В статье раскрываются причины, почему либеральный, секуляризованный проект европейского ислама, наиболее удобный для политического истеблишмента, не всегда находит соответствующую поддержку в политических кругах.