Текст книги "Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях"

Вековые усилия римского духовенства к распространению западных догматов в сирийских униатах имели доселе мало успехов; в существе мирян можно считать православными и весьма приверженными к своей церкви, но отложившимися от греческого духовенства. В чистилище они не веруют; о римском первосвященнике имеют невыгодное понятие и вовсе не признают его главою церкви; индульгенций не уважают; латинской церкви чуждаются, стремление духовенства к безбрачию и старание епископов заменять постепенно женатых священников иеромонахами порождает неудовольствие в народе. Неоднократно уже предписывал Папа введение нового календаря, давно уже принятого другими католическими сектами на Востоке; но греко-униаты упорно придерживаются старого календаря и всех обрядов греческой церкви, утешая себя мыслию, что они не отступают от веры своих предков. В самом духовенстве существует еще разрыв, произведенный книгами Германоса.

Церковь униатская в Сирии устроена по образцу православной, с тою разницею, что в противность основных соборных правил патриарх униатский управляет тремя престолами: Антиохийским, Иерусалимским и Александрийским. Епископов посвящает он от 10 до 12. Из сего числа Бейрутский, Сидонский, Тирский, Аккский, Яффский и Захлейский (на Ливане) живут в своих епархиях. Диарбекирский обращен в православие вместе со своею паствою. Другие имеют епархии in partibus, без паствы, как, например, Триполийский и Латакийский.

Черное духовенство униатское силится уподобить внутреннее свое образование римскому и потому вводит разделение на ордена, не основанное, впрочем, ни на предании, ни на особом каком-либо учреждении, а единственно на управлении монастырском. На таком основании оно составляет три ордена или, вернее сказать, три отдела: беладиэ, туземцев, коих управление сосредоточивается в обители Map-Хана-Шуэр; халебиэ, алеппских выходцев, занимающих обитель Мар-Джуржиос-элъ-Гарб; и мхалсиэ, по имени их главного монастыря Дер-Мхалас Спасского. Сии три обители управляются самостоятельно, подобно маронитским монастырям. До десяти других обителей, в том числе две женских, подведомы им или епископам униатским на Ливане. Сверх того года за два пред сим успели униаты основать новый монастырь в Иерусалиме. Число черного духовенства униатского в совокупности простирается до 300 человек, из коих половина только живет в монастырях, а другая половина расставлена по приходам. Белого духовенства считается не более 50 священников.

Показанное нами народонаселение униатское в Сирии расположено следующим образом: в городе Алеппе 1000 семейств; в епархии Дамасской 1000 семейств; на горе Ливанской с городами Бейрутом, Сайдою и Суром 4250 семейств; в Птолемаидской епархии 1000 семейств; в Назарете, Яффе и Рамле 250 семейств. Затем до 500 семейств униатов, сирийских выходцев, обитают в Египте и в Константинополе.

Это остатки тех ересей, коими церковь была обуреваема на Востоке несколько веков, доколе магометанское иго, духовное и политическое, положило конец богословским спорам.

Исследование об их начале и развитии принадлежит церковной истории. Ограничимся замечанием, что не заблуждения Нестория, Евтихия, Диоскора, Иакова Барадея и других ересиархов разделяют теперь их последователей на разные секты, но более соперничество духовенства и народность, основанная в Турции на вероисповедании. Народ слишком очерствел под вековым невежеством, чтобы рассуждать о догматах веры. Духовенство ограничивается исполнением церковных треб, смиренною верою в догматы, осеняющие древнюю народность, и заботою о вещественных выгодах своих и своей паствы. Этим поясняются успехи западных миссионеров между несторианами и монофизитами, тем блистательнее, чем невежественнее духовенство побораемых сект.

Темные последователи несторианской ереси переняли имя халдеев от другого древнего народа, который предшествовал в образовании грекам и египтянам. Халдейский язык сохранился в их богослужении. Они составляют основу христианского народонаселения за Тигром, между курдами и магометанами того края, простираясь до полумиллиона душ в турецких границах.

Ересь Нестория, состоящая в том, что Пресвятая Дева почитается Матерью не Бога, но человека – Христа, с которым впоследствии соединилось Божество, за святость Его жизни, – преобладала в Сирии до Юстиниана. Блистательная ее эпоха наступила вскоре после гонений, которым она подверглась со стороны императоров и которые внушили персидским царям мысль оказывать ей свое покровительство для привлечения в Персию промышленного народонаселения Сирии и Месопотамии. Между тем как Юстиниан Великий мог хвалиться, что ни одной несторианской церкви не оставалось в пределах империи, ересь отторгала от Антиохийского престола весь восточный мир за Евфратом, открывала путь персидскому оружию в древнюю Вавилонию, проникла в Индию и в Среднюю Азию и даже в Китай, основывая тысячи церквей, пока магометанство не остановило ее успехов. Несториане и впоследствии воспользовались ласкою мусульманских завоевателей, по ненависти своей к православным престолам Константинополя и Антиохии. Когда же долгая борьба против империи кончилась торжеством магометанства на Востоке, то и несториане разделили судьбу остальных христиан и их уничижение.

Учение Нестория ввергло не только его последователей, но и самих его противников в заблуждение.

В жару догматических опровержений противная сторона впала в другую крайность, смешав воедино два естества Богочеловека. Догматы монофизитов, которые заставляют страдать на кресте самое Божество и потому названы также феопасхитами, были осуждены на Халкидонском соборе, созванном против Евтихия. Они преобладают в церквах сириан-яковитов, армян, коптов и абиссинян. Общества эти не составляют церкви единой, но и не чуждаются духовного между собою общения, а закоренелая ненависть разделяет их вкупе от несториан. Ненависть эта переходит из поколения в поколение двенадцать с лишком веков, и до сей поры она сильнее действует, чем общая ненависть этих сект к церкви православной. Даже между сектами монофизитов раздоры не прекращаются; по поводу соперничества в духовенстве возжигаются и богословские прения, и взаимные укоризны в заблуждениях; так, например, сириане упрекают армян в мнениях докетов, которые не верили в вещественность и в действительность человеческого тела в Спасителе; коптов армяне и сириане обвиняют в иконоборстве, по тому поводу, что иконы в их церквах ставятся высоко и к ним народ не прикладывается. Абиссинян называют иудействующими, по сохранившемуся у них обряду обрезания обоих полов.

И несториане, и монофизиты сохранили в своих обрядах и в церковном чине много сходства с православною церковью, особенно же сириане-яковиты. За исключением армян, отправляющих свою литургию на опресноках и на вине без примеси воды (в знамение единой природы), другие секты монофизитов, равно как и несториане, употребляют в таинстве богослужения квасный хлеб и вино с водою. Подобно армянам сириане присовокупляют к тресвятой песни одно из слов: родшийся, распныйся, воскресший, вознесшийся за нас, – судя по дню, празднуемому церковью, присваивая таким образом Троице земные испытания Богочеловека. Известно, что это нововведение монофизитов произвело бунт в столице при императоре Анастасии. Копты и абиссины сих слов не прибавляют.

Древняя икона из яковитской церкви в Иерусалиме.

Яковиты относят основание своей церкви к апостолу Иакову; впрочем, название яковитов им дано от Иакова Барадея, или Ганзала, последователя евтихиевой ереси и отпавшего от православия в эпоху прений о существах в Спасителе, при императоре Зеноне. Хотя и между патриархами и императорами нашлись последователи сей ереси, она, однако, не долго существовала в столице. Она наводнила Сирию, где считалось до 50 епископов яковитов, и потому самая церковь яковитская названа сирийскою. После армянства и несторианства это было чувствительнейшею язвою и для церкви, и для государства, и много крови пролито в гонениях, коим ересь монофизитов подверглась при восстановлении православия в Антиохийском престоле. С той поры ересь укрылась за Евфрат, по соседству враждебного ей, равно выгнанного из пределов империи несторианства. Яковиты имеют четырнадцать литургий, под именами: Иакова Брата Божия, Двенадцати Апостолов, Св. Петра, Матфея-пастыря (одного из 72), евангелиста Иоанна, Св. Дионисия Ареопагита, Иоанна Златоуста, Св. Василия, Св. Григория, Кирилла Александрийского, Евстафия Антиохийского (монофизита), Епифана Кипрского, Сикста Римского и Климента Римского. Впрочем, ежедневно служат они литургию Св. Златоуста, а остальные в положенные дни и случаи. Посты наблюдаются у них на том же основании, как и в православной церкви, с тою разницею, что рождественский продолжается 25 дней, а Св. Апостолов неизменно 12 дней. Таинства православной церкви сохранены сектами монофизитов, а несториане заменяют исповедь публичным покаянием в церкви.

В Месопотамии и поныне масса христианскаго народонаселения, в числе около 600 000 душ, принадлежит яковитской церкви, отделенной Тигром от несториан. Внутри Сирии мало осталось последователей обеих сект, за обращением в унию около 2500 семейств яковитов гауранских. Впрочем, не излишним кажется, для полноты и ясности нашего изложения, присовокупить некоторые сведения о сих древних малоизвестных ныне церквах, против коих усердно подвизаются католические и протестантские миссионеры.

Первосвятитель несторианской церкви принимает титло патриарха Антиохийского и католикоса. Правительство признает его главою кыльданского (халдейского) народа и снабжает его бератом султанским. Патриарший сан наследственно присвоен одному семейству, и потому выбор соборный падает иногда на отроков. Сам нынешний патриарх был посвящен на 12-м году от роду. После кровавых гонений, претерпенных им и его племенем от бунтовщика курда Бедер Хан-бея, наказанного Портою в 1845 году, он провел несколько лет в Мосуле, под покровительством пашей. Он посвящает до 30 епископов в подведомые ему епархии, в Диарбекире и по всему пространству от Вана до Багдата, вдоль персидской границы или в самой Персии. В пределах Ванского пашалыка есть племя несториан, населяющих неприступную гору Гекери, и управляемых самостоятельным епископом. В Сирии давно уже несториане не имеют ни епископов, ни церквей. По временам наряжаются духовники от патриарха для посещения немногих семейств сего исповедания, обитающих в Алеппе и Дамаске. Католические миссионеры стараются присвоить теперь наименование халдеев (кыльдан) тем несторианам, кои подчинились папской власти и приняли унию и католический символ, сохранивши, впрочем, если не догматы несторианские, им неведомые, то по крайней мере все обряды своей секты. Их считается уже более восьми тысяч семейств в Месопотамии, в стране за Тигром и в Персии. Даже в закавказской России есть немного халдеев-униатов между турецкими выходцами. За несколько лет пред сим римское духовенство стало с новою деятельностию посещать те страны. В Багдате постоянно пребывает назначаемый из Рима епископ с титлом Вавилонского. Там же находится и халдео-униатский патриарх, имеющий под своим ведомом пять или шесть епископов.

Не столь успешно, хотя гораздо деятельнее трудятся протестантские миссионеры над обращением несториан. Примечания достойно, что хотя секта сия отличается изуверством и предрассудками между всеми христианскими церквами – что легко поясняется тысячелетним ее одиночеством среди полуязыческих племен за Тигром, равно и претерпенными в древности гонениями со стороны восточных императоров, – однако протестантские богословы наиболее ей сочувствуют, обретая в ее догматах сходство с протестантскими понятиями о Богочеловеке и Его Матери. И в самом деле учение Нестория, отвергающее католический догмат о Пресвятой Богородице и признающее не воплощение Слова в утробе Девы Марии, но сошествие Божества в Человека-Спасителя в минуты крещения Его, более согласны с богословием протестантов, чем принятый ими Символ веры. После поэтических толкований докетов и софистических тонкостей ариан несторианство можно почесть третьего и последнею попыткою к коренной догматической реформе христианства. Реформа XVI века, вынужденная злоупотреблениями церковной власти, вместо того чтобы ограничиться богословским исследованием тех догматов, на которых опирались злоупотребления пап, отвергла непогрешимость самих Вселенских соборов, на том же основании, как она отвергла сперва западный догмат о непогрешимости Папы. Тем самым она опрокинула единственную подпору собственного подвига, осудив себя суетному труду богословских прений, коим так мудро, так предусмотрительно налагала от времени до времени заветные границы Вселенская церковь своими соборами. Направление, принятое таким образом последователями Лютера, ведет их обратно к догматам и понятиям то докетов, то ариан, то несториан. Вне же сих трех попыток к преобразованию или опровержению основной мысли христианства все прочие ереси, коих при Св. Епифании Кипрском считалось семьдесят две (ныне числа им нет, судя по тому, что происходит в Америке, в Англии и в Германии), вряд ли заслуживают какого-либо внимания христианского философа, разве как признаки постоянной, болезненной попытки ума человеческого, в продолжение семнадцати веков от гностиков до методистов, к попранию границ, Творцом ему поставленных.

При всем догматическом сочувствии протестантских миссионеров к несторианам, сия секта оказывает к ним еще более ненависти, чем к католикам, и несколько миссионеров были умерщвлены в ее диких гнездах.

Яковитская церковь устроена правильнее несторианской. В ней нет наследственного звания самоуправного патриарха, как в несторианской, и сопряженных с тем смут народных. Патриарх яковитский носит титло Антиохийского и имеет свое местопребывание в древнем величественном монастыре Дер-Зафране, близ Мосула. Он избирается собором своих епископов, из коих четыре составляют при патриархе постоянный синод, ограничивающий его власть. Подведомые ему епархии в Сирии, в Месопотамии, за Тигром и в Египте суть: Орфа, Диарбекир, Мардин, Мосул, Джеззире, Тур-Абдин, Эйрун-Шерван (в Северной Месопотамии), Алепп, Хама и Хомс, Дамаск, Иерусалим и Кипр. Собственно сирийские епархии: Алепп, Хама, Хомс и Дамаск упразднены в текущем столетии, по отпадении паствы в унию. Индийские яковиты составляют особенные епархии, управляемые синодально митрополитом, наряжаемым от патриарха, и четырьмя епископами, там посвящаемыми. Язык употребляется в богослужении как здесь, так и в Индии древний сирийский, которого народ вовсе не разумеет; даже в духовенстве немногие владеют сим мертвым языком, разве научаются машинально читать по церковным книгам.

После патриарха первое место в яковитской иерархии занимает мафриан; титло это присвоено епископу полудикой горы Тур-Абдина, населенной независимым племенем яковитов, посреди курдов и йезидов. Это святая гора яковитов, усеянная множеством монастырей и пустынь, между коими наиболее славятся по своей древности Мидиад, Дер-Эсейде, Дер-Мар-Метте. Сан мафриана сопряжен с правами гражданского управления над горским племенем, коего главное ополчение состоит в нескольких тысячах вооруженных монахов и пресвитеров. В Иерусалиме сириане-яковиты владеют древним монастырем во имя Пресвятой Богородицы, в коем убого пребывает их епископ с двумя или тремя священниками и диаконом. Церкви, коими они владели в остальной Сирии, перешли вместе с паствою в унию, которая в наши дни окончательно одолела сию церковь в пределах Сирии; но доселе не перестает патриарх яковитский требовать обратно своих церквей и судится с сириано-униатами в столице. Неоднократно обращался он к православной церкви с просьбою о содействии и заступничестве против наступательных действий миссионеров.

Иезуиты в начале прошедшего столетия положили основание сириано-униатской и халдео-униатской церквам теми же средствами, какие послужили им в Сирии против православия. Поссорив одного из яковитских епископов с патриархом, они отвлекли его в Рим, откуда спустя несколько лет он возвратился с титлом патриарха сириано-католического. Затем каждый раз при избрании патриархов яковитских иезуиты скрытно посеевали раздоры и успевали привлекать недовольных в унию. Ученый датский путешественник Нибур сам был свидетелем, в половине прошедшего века, кровопролитий, причиненных между яковитами по проискам миссионеров, и гибели многих почетных семейств.

Сириано-католический патриарх имеет ныне свое местопребывание в Алеппе и носит титло Антиохийского, подобно сириано-яковитскому. Он имеет два монастыря в горах ливанских, в этом оплоте католических сект Востока, Дер-Шарфи и Дер-Рухб, в Кесруане, и посвящает пять или шесть епископов, в Дамаск, в Map дин, в Мосул и на Ливанскую гору. Прозелитизм за Евфратом успешно продолжается католическими миссионерами поныне, при политическом содействии французского консула в Мосуле.

Армяно-григорианское народонаселение сосредоточивается в Аданском пашалыке и в северных округах Алеппского. В остальной Сирии и в Палестине встречается немного армян – городских жителей. По церковному управлению алеппские и аданские армяне подлежат патриарху Сизскому (в древней Киликии), который в духовной иерархии занимает второе место после католикоса Эчмиадзинского. За ним третье место принадлежит патриарху Иерусалимскому, а четвертое Константинопольскому, облеченному от правительства званием главы и представителя своего народа, на том же основании, как Вселенский патриарх служит представителем православных подданных. Как при Сизском, так и при Иерусалимском патриархах пребывает по нескольку епископов, составляющих постоянный синод. За исключением епархий, прилегающих к Тавру, где преобладает армянское народонаселение, в других городах Сирии пребывают не епископы, но иеромонахи с званием вартабетов, или блюстителей. В Алеппе считалось прежде 1000 семейств армян; более половины их перешло в унию, которая преследует григорианскую церковь в столице и по всей Малой Азии. В Сирии вообще армяне живут в добром согласии с православными. В Палестине соперничество по владению святыми местами подает непрестанные поводы к ссорам.

В продолжение последних двух веков армянское духовенство постепенно усиливается в Иерусалиме, завладевши некоторыми из святых поклонений и получив над другими равные права с греками и латинами. Впрочем, жителей армянского исповедания не более 150 семейств обретается по всей Палестине, в городах Яффе, Рамле, Иерусалиме и Вифлееме. Успехи армян должно приписать возрастающему богатству сей нации в Турции и по всему Востоку и влиянию богатых столичных банкиров, которые забирают в свои руки все капиталы.

Армянское Святогробское духовенство не перестает домогаться распространения своих прав над святыми местами. Должно отдать ему справедливость в том, что при равной с греками ревности и настойчивости оно ввело много похвальных улучшений по внутреннему своему устройству, хотя средства его более ограничены; оно соблюдает строгую бережливость и несравненно более дисциплины, чем другие. Монастыри и поклонения, принадлежащие ныне армянам, достались им большею частию от православных грузин, имевших некогда обширные духовные заведения в Палестине, или же от коптов и абиссин, которые по своей слабости и бедности давно состоят под покровительством армян в Иерусалиме, ради тождества догмата. Духовное управление армян сосредоточивается в прекрасном монастыре Св. Иакова Зеведея, который нанимали они некогда за годичную плату у грузин, а потом удержали в залог за долги, когда бедствия Грузии, под персидскою и лезгинскою карою, заставили грузинское духовенство по недостатку пособий покинуть Палестину. В сем монастыре находится древнейшая и прекрасно сохраненная церковь, в которой показывают место истязания Св. Иакова. В нем же пребывает патриарх и пять епископов, составляющих его синод, и до 100 других духовных лиц. Сверх того есть внутри оного типография для богослужебных книг и духовное училище, а здание так обширно, что в нем же помещаются все армянские поклонники, хотя число их доходит иногда до 4000 человек. Хозяйственное управление армян могло бы служить образцом для греков. Впрочем, в пору беспутства турецких властей, по поводу гонений на греков, поплатились пенями и армяне и нажили значительный долг, который был уплачен впоследствии на том же основании, как и греческого монастыря долг, в силу султанского фирмана. По всем этим делам армянский монастырь много обязан уму и влиянию бывшего Константинопольского армянского патриарха Богоса, который после торжества армяно-католиков удалился на жительство в Иерусалим.

Иерархи армянской церкви. Рисунок акварелью У. Вильда, 1830-е гг.

Других монастырей в Иерусалиме не имеют армяне, кроме одного женского, именуемого Дер-Зейтун, Масличным, в коем отшельничествуют 22 монахини. Внутри Святогробского храма они имеют несколько жилых покоев для пребывающего там безвыходно хранителя ризницы и духовенства, помесячно сменяемого у стражи поклонений, ему присвоенных. В Гефсиманийскую пещеру, принадлежащую армянам в совокупности с греками, равно как и в женский монастырь идут ежедневно по очереди служить литургию иеромонахи из Иаковского монастыря.

Армянская керамика из монастыря Св. Иакова. XVIII в.

За городом, на горе Сионе, принадлежит армянам так называемое Место петуха, где хранятся гробы патриархов и епископов и устроена богадельня для старцев.

В Вифлееме армяне владеют древним монастырем Абиссинским, пристроенным к храму Рождества и имеющим внутреннюю церковь во имя Пресвятой Богородицы и внутреннее сообщение с храмом, коего северный придел принадлежит теперь армянам. Без всякой существенной пользы, из одного состязания с греками, армяне затеяли несколько лет тому назад процесс, упорно домогаясь ключа от больших врат храма. С обеих сторон много денег израсходовано доселе за процесс этот; латины наблюдают и ждут решения, с тем, чтобы в свою очередь получить третий ключ. Казалось бы, дело не стоит спора, судя по тому, что и армяне, и латины имеют внутреннее свободное сообщение с храмом. Но несомненно то, что если получат они ключи от больших врат наравне с греками, то, с одной стороны, пойдут бесконечные процессы за право внутреннего владения, за лампы, за часы молитвы и прочее, а с другой – воспоследует необходимость приставить к вратам Вифлеемского храма турецкую стражу и вверить турецким кавасам полицию внутри храма, как это водится в Иерусалиме. В Вифлееме пребывает армянский епископ и при нем человек пятнадцать причета. В Рамле и в Яффе есть также армянские монастыри, служащие для приема поклонников. Имущество армянской церкви в Палестине состоит в 50 домах в Иерусалиме и Яффе, с коих доход весьма невелик, ибо в них помещаются большею частию бедные семейства, и в нескольких сотнях масличных деревьев в Гефсимании и на Елеонской горе. Доход от поклонников равняется той же статье дохода греческого монастыря, и подобно грекам армяне имеют много Святогробских подворий по разным городам Турции и в Армянской области, равно как и в Персии, и в Индии. По временам поступают в Иерусалим значительные милостыни от зажиточных армян из Багдата, Тегерана, Босры, Бомбея, Калькутты. В итоге доход армян в Иерусалиме может равняться половине греческого; но так как армяне не обременены теми расходами, какие лежат на греках, и сверх того бережливее и отчетливее греков, то нет сомнения, что значительные суммы хранятся в их монастыре.

Армяно-католического народонаселения нет в Сирии, кроме нескольких сот городских жителей, отторгнутых от народной церкви происками миссионеров. Впрочем, армяно-католический патриарх пребывает на горе Ливанской в своем монастыре Дер-Бзумаре, одном из двух монастырей, построенных в начале сего столетия на Ливане пожертвованиями константинопольских банкиров Дуз-Оглу. Он носит титло Киликийского григорианского патриарха и присваивает себе преимущества, посвящая епископов Ливанского, Мосульского, Алеппского, Диарбекирского и Константинопольского. Последний из них признается от правительства главою армяно-католической церкви и почетно именуется патриархом.

Коптов и абиссин жителей собственно нет в Сирии, за исключением немногих переселенцев из Египта, и преимущественно коптов, вызванных под правлением египетским для счетных дел, к коим они имеют наследственные способности. О них упоминаем по духовному их представительству в Иерусалиме. Иерусалимское духовенство коптов зависит от патриарха сего племени, пребывающего в Каире. Абиссины также высылаются сюда из далекой полудикой их родины и живут в Палестине подаяниями от армян, в силу условия, заключенного между ними при уступке армянам поклонений, бывших дотоле во владении абиссин внутри храма, и даже церковного имущества в Иерусалиме. И копты, и абиссины присоединяются к армянам в церковные торжества.

На паперти Воскресенского храма имеют копты свой древний монастырь, именуемый Иль-Султан, с церковью во имя Св. Апостолов. В нем обитают два женатые священника. В другом коптском монастыре, во имя Св. Георгия, пребывает обыкновенно епископ, посвящаемый от Каирского патриарха. При нем состоят пять иеромонахов и диаконов, из коих двое по очереди пребывают внутри храма. Там имеют они часовню.

В Иерусалиме есть абиссинский монастырь, в котором пребывают, по особым отделениям, монахи и монахини сего народа, числом до 15 душ. Внутри храма есть большой притвор абиссинский; но давно уже они не совершают литургии, ибо по церковным их постановлениям должны для сего присутствовать семь иереев и четыре диакона. Литургию у них совершают копты по духовному между ними общению. И копты, и абиссины оказывают уважение и сочувствие к обрядам греческой церкви и желают сподобиться общения с нею. В тех местах, где армянской церкви нет, они слушают литургию у православных, но к таинствам не допускает их православное духовенство, предварительно требуя от них законного присоединения.

Обе эти древние церкви доселе мало доступны попыткам католических миссионеров. Попытка, сделанная иезуитами в Абиссинии в начале XVII века, не имела того успеха, какого можно было ожидать по блистательным ее началам. Излишняя ревность миссионеров вскоре разочаровала прозелитов. Но с некоторого времени иезуиты начали вновь посещать тот край, и, судя по нынешней их опытности над восточными племенами, римский догмат не замедлит проникнуть в африканские церкви.

Наблюдая современное состояние древних восточных церквей, неоднократно имели мы случай указать на средства, коими поборает их западная пропаганда, и на плоды ее усилий в течение двух с лишком столетий. Под блеском стяжаемых ею успехов не укроется от глаз беспристрастного наблюдателя явление грустное: старые вражды народные и схоластические умствования, под совокупным влиянием коих раскол и ересь томили восточную церковь, подобно тому, как в XVI веке под влиянием вторжения науки в темный Запад треволнение умов потрясло западную церковь, – эти вражды и эти умствования утихали на Востоке, при общих испытаниях его племен, со времени мусульманского нашествия. Племена эти многоиспытанные и долговечные готовились на обновление духовной их жизни под знамением взаимной терпимости и Евангельского учения о Едином Пастыре-Искупителе. Но светское честолюбие римского двора и деятельность его агентов, вооруженных политическими и умственными успехами Запада, против христиан восточных, уничиженных и истомленных под иноверным игом, произвели новую духовную тревогу на Востоке и воспламенили новою силою народные вражды и догматические распри. Когда же султаны оттоманские предприняли новые правительственные начала относительно подвластных народов и Восток ждал отдыха после толиких бурных испытаний, народных опал и преследований на церковь, то Рим спешит извлечь новые выгоды себе из преобразований оттоманских и, усиливая восточное свое ополчение, торжественно взывает к народам сего края; не к церквам, но к народам, на разрушение церквей. Таково направление и самая форма окружного послания, которым Пий IX ознаменовал восшествие свое на престол папский.

Воздадим должную хвалу тем западным миссионерам, которые по заповеди апостольской и с апостольскою ревностию идут с крестом и Евангелием на оглашение язычников; но не станем смешивать с ними, как это делается умышленно на Западе, в заблуждение общественного мнения, той ватаги посланцев римских, которые идут на соблазн христиан с проповедию не Евангелия, но догмата о непогрешимости Папы, о духовном его самодержавии. Печать Запада тщательно умалчивает о их подвигах против христианских церквей Востока и осеняет их лавром тех благих подвигов евангельской проповеди, коими неоспоримо может хвалиться Рим. Что касается до средств, употребляемых римскою пропагандою на Востоке, то они ознаменованы тем разрушительным началом, что для цели благой допускаются всякие средства. На этом-то безнравственном начале миссионеры посягают даже на семейный мир христиан восточных, обольщают ум детей и жен, посевают раздоры между братьями, развращают семейные и общественные нравы, чтобы среди волнения страстей успешнее отторгать прозелитов от восточных церквей.

Стяжают ли они, по крайней мере, существенный успех, направляют ли свои действия к великой цели духовного единодержавия Рима?.. Римская проповедь на Востоке вместо того, чтобы слить воедино разные церкви и церковным единодержавием усилить власть духовную, успела до сего времени потрясти лишь духовные узы племен восточных, ослабить дисциплину церковную и чувство религиозное и подала повод к нововведениям и к мысли о церковном преобразовании. Тем она открыла путь протестантству, против коего вооружается теперь, будто предчувствуя наступающую борьбу с ним на древнейшем поприще богословских прений. Очевидно, что нынешнее состояние католической церкви на Востоке не есть нормальное, но представляет какой-то переход. Древние церкви рушатся, верования отцов колеблются, семейные предания опровергаются, вековые здания, потрясенные в своих основаниях, грозят падением, и никакая человеческая сила не воссоздаст из разнородных их обломков чего-либо стройного и целого. В нынешнем своем состоянии католическая церковь на Востоке не может пребывать в мире. Ей нужно движение для самого ее существования, движение наступательное или оборонительное; ей нужны народные процессы; ей нужно поддерживать те самые страсти, действием коих она основана, ибо как только деятельность ее утихнет, то она сама собою разрушится, и местное духовенство само собою отложится от папского единодержавия и возвратится к прежней самостоятельности. Направление это тем очевиднее, что доселе одно только духовенство признает духовную власть Рима, а народ или не ведает об ней, или чуждается ее, будучи проникнут какою-то инстинктивною недоверчивостью к западному духовенству. В одной только Ливанской горе католицизм упрочен на основаниях более надежных. Секта монофелитов была искони слабейшею из всех ересей Востока; затем политические ошибки константинопольского двора в отношении к маронитам, мусульманское завоевание, одиночество горского племени, вне всякого влияния кроме римского, самое географическое положение Ливана на берегу, издревле привлекавшем завоевателей и купцов и законоучителей Запада, – все здесь содействовало успехам Рима, и в продолжении восьми веков Рим не щадит ни усилий, ни пожертвований в пользу небольшого и бедного горского племени и предоставляет всякие льготы его духовенству. В настоящее время Ливан с своими двумястами монастырями латинскими, маронитскими, греко-униатскими, армяно-униатскими и сириано-униатскими служит горнилом римской проповеди на Востоке. За пределами Ливана в одном только городе Алеппе преуспел католицизм. На север от Ливана он находит сильную препону в православном и григорианском народонаселении таврических округов, меж тем как армянское народонаселение по той стороне Тавра, в Малой Азии, уже колеблется под влиянием успехов католицизма в самом Константинополе. На юг от Ливана оплотом православия служит святыня Святогробская и приобретенное греческим духовенством местное влияние.