Текст книги "Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях"

Прибавление I
Доходы и расходы по управлению египетским пашалыком{Этот официальный документ был представлен Порте и кабинетам великих держав, когда предстояло установить подать с Египта в оттоманскую казну. Факты, в нем изложенные, и постепенное развитие итогов финансовой системы Мухаммеда Али послужат к пояснению многих явлений, которые мы вправе назвать загадочными в удивительном поприще этого человека.}

Египетский пашалык был пожалован в 1806 году Мухаммеду Али с условием, чтобы он доставлял султану ежегодную подать, в виде подарка, четыре тысячи мешков. Сумма эта по тогдашнему курсу составляла около полутора миллионов рублей серебром.

Египетский пашалык обнимал тогда Средний Египет (Белед-Маср) и Дельту. Верхний же Египет (Саид) был разделен на много бейлыков, управлявшихся беями из мамлюков. Александрия с прибрежьем до западного рукава Нила составляла особенный пашалык.

Недолго спустя Порта в награду за услуги, оказанные Мухаммедом Али в 1807 году, по случаю высадки англичан в Египет, пожаловала ему и Александрийский пашалык.

Доходы обеих областей состояли тогда:

1) в поземельной подати мири, взимаемой с феллахов за те обработанные земли, которые не зависели от беев;

2) в таможенных пошлинах по привозу и отпуску товаров в Суэйце, Каире, Дамьяте, Рашите (Розетте) и Александрии;

3) в таможенных сборах с караванов Сеннаара, Дарфура и Кордофана;

4) в харадже, поголовной подати с раиев.

Никаких положительных данных нет относительно итогов по тогдашним доходам и расходам египетского паши, впрочем, Мухаммед Али уверяет, что в его казну едва поступало до 35 000 мешков и что сумма эта едва доставала на расходы по управлению, на скудное содержание войск и его самого, на уплату подати в Порту и на удовлетворение других столичных притязаний.

Для улучшения своих финансов он думал возвысить поземельную подать мири; но тому воспротивились все улемы (законники) и все владельцы, опираясь на фирмане султана Селима, который при самом завоевании Египта постановил неизменную поземельную подать. Мухаммед Али был принужден отказаться от этой мысли; присутствие мамлюков казалось слишком опасным при нововведении, ненавистном народу.

По истреблении мамлюков, в 1811 году, Мухаммед Али занял Саид, прося у Порты утверждения за ним сей области и предлагая умножение подати. Порта согласилась, с тем, чтобы подать была установлена в 12 000 мешков, что по тогдашней ценности пиастра составит опять около полутора миллионов руб. серебром.{Напоминаем читателю, что турецкий пиастр (куруш) постоянно упадает в цене. В первых годах текущего столетия он равнялся рублю серебром; в 30-х годах – 10-ти копейкам; в 40-х годах – 5-ти копейкам; в настоящее время (1861 год) – 3-м копейкам.}

Действуя решительнее, когда не стало мамлюков, Мухаммед Али, по согласию с улемами и основываясь на постепенном упадке ценности пиастра, значительно умножил поземельную подать и сборы по внутренним таможням. Доходы его утроились.

Сверх того он завладел большею частью недвижимого имущества саидских мамлюков и описал в казну много частных собственностей, которых купчии крепости (ходжет) оказались несходными с порядком, им установленным за несколько недель до обнародования сей меры.

Расходы его простирались до 125 000 мешков, а доходы значительно превосходили эту сумму. Порта, проведав о цветущем состоянии финансов его, изъявила желание разделить барыши. Ее комиссар Сатиф-паша потребовал умножения подати в султанскую казну; но Мухаммед Али уклонился под предлогом, что война в Аравии с ваххабитами его разоряла. Сатиф-паша, по навету коего была сделана попытка умножения подати, публично казнен в Каире, под предлогом заговора.

В 1824 году Порта возобновила свои притязания. Мухаммед Али вторично и наотрез отказал; в сей раз Морейская экспедиция поглощала его казну. Между тем доходы его возрастали; в это время они простирались до 240 000 мешков; зато они не покрывали его расходов при возрастающем итоге основанного им флота и регулярного его войска. Тогда он придумал множество монополий и откупных статей, по которым соблюдалась величайшая строгость.

В 1830 году (1245 г. эгиры) султан пожаловал ему Кандию. Подати при этом не было постановлено, потому что остров был совершенно разорен от войны и не покрывал собственных расходов. Назначенный туда правителем от Мухаммеда Али Мустафа-паша получал два миллиона пятьсот тысяч пиастров годового содержания из доходов Кандии.

Таким образом, несмотря на это приобретение, несмотря на упадок пиастра в одну четверть прежней его ценности, несмотря на чрезмерное умножение доходов египетских, подать в султанскую казну оставалась та же (12 000 мешков).

В 1833 году в первый раз составлен систематический бюджет Мухаммеда Али; в нем показаны:

Не знаем, существенный ли бюджет это или только предположительный; ограничимся присовокуплением перевода с оного.

Положительно то, что сирийская война поглотила более трехсот тысяч мешков и что в казне Мухаммеда Али в конце 1248 г. (1833 г.), по сознанию самого казначея, вместо избытка приходов, согласно с официальными итогами бюджета, было 165 000 мешков долгу. С того времени Мухаммед Али не хотел более бюджетов, приостановил выдачу жалованья войску и чиновникам и объявил даже, что не был в состоянии платить подать султану.

По заключенным 2 (14) мая условиям Мухаммед Али обязался платить за Египет по-прежнему, а за Сирию, Адану и Кандию платить то самое, что платили до того паши сих областей, а именно:

По растущему курсу (1840 г.) это составит около 950 000 руб. серебром, так что Мухаммед Али платит 550 000 руб. серебром. Менее, чем то, что он платил первоначально за один Египетский пашалык, когда он не владел еще ни Верхним Египтом, ни Александриею, когда он не мог умножать поземельную подать, ни установлять монополии, введенные им с таким искусством и с такою жестокостью. По его собственному сознанию, все эти прямые и косвенные налоги в Египте, в Сирии и в Кандии доставили ему в 1838 году 900 000 мешков.

Мы не имеем точных подробностей о разных статьях сего огромного дохода, ни о расходах, им покрываемых. Достоверно то, что, несмотря на уверения Мухаммеда Али, будто в настоящем 1840 году он получил 197 000 мешков чрезвычайного дохода против сметы, он не мог удовлетворить жалованьем своей армии, покрыть расходы по комиссариату, по флоту и по гражданскому управлению. Армии причитается выслуженного жалованья за 16 месяцев и за полтора года, флоту 11 месяцев, гражданским ведомствам 13 месяцев, а подать в султанскую казну не уплачена за 1839 и 1840 годы. Долги эти в совокупности простираются до 500 000 мешков (около 12 миллионов руб. серебром).

Мы полагаем, что если Мухаммед Али установит налоги египетские и таможенные пошлины в сообразности с правилами Гюльханейского хатти шерифа и нового торгового трактата, доход его может простираться до 400 000 мешков. С другой стороны, уменьшение армии и флота в соразмерности с будущим положением Мухаммеда Али, прекращение арсенальных работ, секретных расходов и разорительных заказов в Европе для экипировки войска и для крепостных потребностей приведет расходы Мухаммеда Али в сумму 100 000 мешков, так что избыток доходов будет простираться до огромной суммы 300 000 мешков, что составит около семи с половиною миллионов руб. серебром.

Это не произвольный расчет, ибо поземельная подать мири, взимаемая ныне с 3 856 226 федданов, составляет 225 000 мешков; между тем есть еще 3 157 000 федданов невозделанных полей, коих две трети легко были бы покрыты жатвами и обложены законным налогом по прекращении рекрутских поборов и разных казенных работ, которые, сверх отнятия рук у земледелия, причиняют еще бегство народа, более предосудительное для земледелия, чем рекрутские наборы. От 120 до 130 000 мешков поземельной подати может прибавиться таким образом.

Присовокупим к этому таможенный доход привозной торговли (европейских и азиатских мануфактур, вин и проч.) и вывоза предметов, не подлежащих монополии, каковы: мануфактурные произведения Египта, индиго, сахар, гумми и проч., с которых таможенный сбор теперь откупается за 20 000 мешков; таможню хлебных зерен, подлежащих монополии, каковы: пшеница, ячмень, рис, бобы, чечевица, белый маис и проч., которых вывоз простирается ежегодно средним числом от 6 до 700 000 ардебов{Ардеб почти равняется нашей четверти.} и которые по новому коммерческому трактату обложены девятипроцентною пошлиною; статья эта составит 18 000 мешков.

Итак, очевидно, что Мухаммед Али может уничтожить все прочие поборы, налоги и пошлины, освободить земледелие и промышленность от тяготеющего над ним бременем, привести в большую простоту поземельную подать и таможенную пошлину и тем придать своей администрации ход твердый, правильный и человеколюбивый .

Нет никакого преувеличения в показанных нами цифрах доходов. Сам Мухаммед Али уверял, что поземельная подать и таможенные пошлины с одного Египта, при надлежащем возделании почвы, как он намеревался это устроить, когда пройдет пора воинственных его приемов, могли бы дать ему чистого дохода более 200 000 мешков, за уплатою всех расходов по управлению и проч.

При предстоящем установлении подати с Египта в султанскую казну не излишним будет иметь в виду вышеприведенные данные.

Прибавление II
Доходы и расходы по управлению сирийскими пашалыками и таврическими округами

В предыдущей записке о финансах Мухаммеда Али показана в совокупности сумма налога, которым были обложены пашалыки сирийские под прежним управлением турецких пашей. Когда Сирия была уступлена египетскому паше, в силу Кютахийского договора налог в султанскую казну остался неизменным; но паша, как мы уже видели, совершенно изменил финансовую систему края и усилил казенный доход в свою пользу Представим здесь несколько таблиц доходов и расходов по управлению сею областью как под египетским пашою, так и ныне, на основании новых оттоманских учреждений. Принятые нами цифры основаны на отчетах турецких канцелярий. Впрочем, так как с каждым годом бывают изменения, а сверх того с каждым годом итог казенных недоимок усиливается, то наши цифры приблизительны. Заметим еще, что самое исчисление доходных статей по разным пашалыкам и округам не подходит под одну и ту же систему, потому что правительство не успело до сего времени ввести единообразие в систему налогов, а приноравливается к старинным формам. Много округов по-старинному состоят на откупе, платя положенную сумму подати гуртом, а не по казенным податным статьям.

Эйалет Сайдский в настоящих его пределах, за исключением санджаков Газы и Иерусалима, не входящих прежде в состав сей области, доставлял египетскому правлению более двадцати миллионов пиастров дохода по следующим статьям и округам:

Заметим, что под первою статьею казенных имуществ подразумеваются все поля, не имеющие частного владельца и которые уступаются каждому лицу или обществу для возделывания на известных условиях, и сверх того соленые озера, сады, постоялые казенные дворы, в городах бани, кофейни и т. п. казенные здания, отдаваемые на откуп. Статья эта именуется в турецком канцелярском слоге мали-арзи-ве-аклам. Взносы натурою состоят в известном количестве хлеба, коим обложены иные округи сверх обыкновенных налогов и которое должно или представить натурою, или уплатить по справочным ценам. Налог этот подает повод ко всяческим злоупотреблениям.

О поземельной подати мири мы имели уже случай говорить. Она остается поминально-неизменною в каждом округе, на том основании, как было первоначально постановлено; а постановление мири большею частью восходит ко времени оттоманского завоевания. С того времени турецкая монета понизилась: пиастр нынешний равняется двадцатой доле старого турецкого пиастра; следовательно, в существе подать эта представляет двадцатую долю того, чем земля была первоначально обложена. Поголовные подати, фирде и харадж, изменяются с числом народонаселения. О подати фирде, первоначально постановленной египтянами, а потом принятой Портою под названием вергы, мы подробно объясняли в VII главе. Известно, что поголовным окладом харадж (по-армянски джезиэ) обложены все подданные не магометане, на основании духовного закона. Все подданные не магометане должны ежегодною платою откупаться от смертной казни, которой, по толкованию законов, подвержены они за неверие.

Сайдский эйалет в нынешних его пределах, с включением санджаков Газы и Иерусалима, доставляет Порте следующие доходы:

Расходы гражданского управления того же Сайдского эйалета, как-то: содержание пашей, чиновников Порты, каймакамов и нерегулярной милиции, состоящей в ведомстве гражданского начальства, простираются до 6 000 000 пиастров. Заметим, впрочем, что остаток 17 000 000 пиастров по этим итогам, равно и остатки, какие показаны будут по другим сирийским областям, далеко не покрывают в совокупности содержания регулярного войска, занимающего Сирию. Гражданские власти обязаны передавать военному ведомству все суммы, какие к ним поступают, за уплатою расходов по управлению. Затем много сумм доплачивается из столицы, откуда равномерно доставляется обмундировка, амуниция, снаряды и проч. Сверх того мы повторительно должны заметить, что недоимки в получении податей, откупных сумм и проч. весьма значительны. Так, например, шейх Мустафа Саид, взявший на откуп Иерусалим и Газу за показанную в таблице сумму, оказался несостоятельным; он не внес и половины подати по обязательству, так что в одно трехлетие недоимки по этой части простираются до 8 000 000 пиастров; а эта сумма навсегда потеряна, хотя откупщик насчитывает две трети ее на сельские общества, обвиняя самих поселян, что они не взносили повинностей.

По Дамасскому эйалету недоимки еще значительнее. Номинальные доходы этой области простираются до 21 500 000 пиастров на следующем основании:

Затем расходы по гражданскому управлению Дамасским пашалыком составляют более 14 000 000, а именно:

В старину Дамасский пашалык ничего не платил в султанскую казну, или почти ничего, а разве посылалась какая-нибудь сумма в подарок от паши султану и вельможам. За то паша дамасский был обязан на своем иждивении вести поклонников в Мекку. Часто всех его доходов не доставало на исполнение этого долга, сопряженного с его званием; ибо стекаются порою тысячи бедных, на которых правительство отпускает кормовые и проездные деньги, да сверх того конвой стоит очень дорого, и значительные суммы расходуются на подарки бедуинам. Султаны оттоманские по своему званию духовных глав ислама, будучи обязаны делать все эти пожертвования, возложили главную заботу проводов каравана на дамасских пашей, предоставивши им безотчетно все доходы пашалыка и право укрощать войною бедуинов или вести с ними переговоры и заключать условия для безопасности пути чрез пустыню. Египетский паша с своей стороны был обязан уплачивать расходы каравана западных мусульман, идущих в Мекку чрез Египет, а паша триполийский, по соседству с дамасским, поставлял провизию на обратном пути каравана и выходил на встречу дамасскому паше с своими милициями до Мезариба. При всех введенных ныне преобразованиях правительственного и финансового устройства империи, дамасский паша облечен всегда званием эмир-хаджия, проводника поклонников, а доходы пашалыка, при огромных недоимках, едва достаточны на прикрытие расходов в пользу каравана.

Алеппский пашалык доставлял египетскому паше более 17 000 000 пиастров. Из этой суммы на гражданское управление расходовалось не более полутоpa миллионов; ибо ни паши, ни одного высшего сановника в нем не было, а вся область состояла под ведением дамасского паши, как мы уже объясняли. В первые годы турецкого управления, при размножении высших сановников, доход понизился до 10 000 000, из коих едва добывалась половина за недоимки. В 1849 году номинальные доходы возвысились до 12 000 000. Начет старых недоимок остается огромным; но по крайней мере теперь подати собираются почти сполна, и не один раз бедуины были наказаны за набеги, и отнято у них много скота, распроданного на уплату подати, которою они обложены.

Вот расписание доходов в совокупности по округам и городам Алеппского пашалыка.

На гражданское управление расходы простираются до 5 000 000 пиастров, а именно:

Итак, по показанным нами итогам, за вычетом расходов по управлению, государственный доход из трех сирийских пашалыков должен простираться до 30 000 000 пиастров. Содержание армии, занимающей эту область и составляющей четвертый корпус регулярного турецкого войска, поглощает весь этот доход, хотя в корпусе считается солдат налицо не более 12 000 вместо 30 000 комплекта; а так как за недоимки вместо тридцати миллионов едва поступает наличием миллионов двадцать, то Сирия вместо дохода в государственную казну приносит в существе ущерб, и ежегодно требуются значительные суммы из Константинополя на прикрытие расходов армии. Заметим еще, что Сирия до 1849 года рекрутов не давала, а весь занимающий ее корпус, хотя и именуется Аравийским, составлен из рекрутов румелийских, малоазийских и курдов.

В Аданском пашалыке регулярного войска нет, и потому он приносит дохода, за уплатою гражданского управления, около 7 500 000 пиастров. Доходы его можно подвести под следующие статьи:

Расходы по управлению простираются до 2 500 000 пиастров, а именно:

Из самого наименования доходных статей по разным пашалыкам видно, какой хаос царствует в нынешнем финансовом устройстве империи. Впрочем, если вспомним, что при прежней системе управления каждая область подлежала особым правилам и что все это было основано на каких-то старых хартиях султанских, пожалованных при самом завоевании, а затем каждый паша толковал права и обязанности свои по своему разумению или облагал по своему капризу подвластные ему племена, то нельзя не признать, что по этой части сделаны значительные успехи если не в пользу государственной казны, то по крайней мере в пользу податных сословий. Заключим наши замечания тем, что при нынешнем устройстве финансов и управления доходы государственной казны умножились, может быть, всемеро против прежних итогов; но в существе казна значительно обеднела; ибо, сосредоточив администрацию и военную силу в своих руках, она едва покрывает государственный расход, тогда как прежде из казначейства содержались только янычарская милиция и султанский двор.

Прибавление III
Действия русского флота у сирийских берегов

Когда писалась эта книга, в 1846 году, автор в изложении действий нашего флота у сирийских берегов никаких других источников не имел, кроме книги Вольнея, арабской современной летописи, хранившейся в семействе Бустрос в Бейруте, ливанской хроники Шихабов и изустных преданий в Бейруте и на Ливане. Автор располагал по возвращении в Россию обратиться с просьбою в адмиралтейство для отыскания официальных документов в архивах о действиях нашего флота в Средиземном море в семидесятых годах. Между тем в 1849 году было издано весьма подробное и отчетливое описание той знаменитой кампании, составленное из официальных и частных документов, хранящихся в архивах морского министерства. Этот весьма любопытный рассказ помещен в VII томе Записок Гидрографического департамента морского министерства, издаваемых с высочайшего разрешения (1849 г.). В дополнение рассказа нашего выписываем здесь те подробности, кои, собственно, относятся до действий флота нашего у сирийского берега; а предварительно заметим, что в эту пору (в начале 1772 года), полтора года спустя после Чесменской битвы, главная армия наша под начальством графа Румянцева удерживала за собою левый берег Дуная и временно вторглась на правый берег; вторая армия под начальством князя Долгорукова занимала весь Крым, а флот, усиленный отрядами и судами, последовательно высланными из Балтического моря, имел главную квартиру на острове Парос в Архипелаге, порою блокировал Дарданеллы и делал смелые и удачные экспедиции в разные точки европейского и азиатского берега Турции и на те из островов, где турки удерживались еще в своих крепостях. Турки стали договариваться о мире, но до мира было еще далеко. Предлагаем самые выписки из упомянутого описания относительно действий наших отрядов у сирийского берега.

Генерал-адъютант Ризо занимал свою станцию у Негрепонта до половины апреля. Тогда присоединился к нему лейтенант Псаро с шебекою «Греция» и одною полугалерою, и вся эта флотилия послана к берегам Сирии. Это была первая посылка к тем берегам, после повторявшаяся много раз, и всегда чрезвычайно удачно.

Подходя к Кайфе, Ризо был встречен посланным от египетского паши Али-бея{Али-бей пашою не был; мы видели начало его власти, его силу и его замыслы. Все это описание поясняется обстоятельствами, изложенными в нашей книге. Не один раз сирийские племена смешиваются с турками в этом описании.}, с просьбою зайти к нему, что и исполнил. Али-бей, тогда разбитый турками, стоял здесь с 8000 войска и был в крайнем положении: 30 000 турецких и союзных им войск держали в осаде Сидон и ежеминутно угрожали разбить остатки египетской армии. По просьбе Али-бея Ризо отрядил к Сидону три поляки, командуемые греками Стефанополи, Калига и Вальзамати, которым поручено: выгнать из-под крепости стоявшие там одиннадцать судов, с десантом и артиллериею, и потом стрелять по турецкому лагерю. Али-бей обещал в то же время напасть на турков с сухого пути. Так и сделали: поляки прогнали суда из-под крепости, а одно, ставшее на мель, зажгли и стали стрелять по лагерю; турки смутились; Али-бей ударил по них, и они побежали, потеряв до 10 000 (?) своего войска. По окончании этого дела наши поляки пошли к Бейруту, в надежде сыскать ушедшие из-под Сидона суда. Они нашли их там; но только что приблизились, чтобы атаковать, как с крепости открыли сильный огонь и заставили удалиться. Между тем Ризо и Псаро, с особенною почестью принимаемые Али-беем, получили от него богатые шубы, запаслись в Сидоне провизией и соединились с поляками. По соединении всей эскадры положили атаковать Бейрут и отмстить за учиненное сопротивление. После нескольких выстрелов с наших судов из крепости выслали парламентера, и Ризо потребовал годовую контрибуцию, платимую городом султану, дав двадцать четыре часа срока. По миновании этого срока, так как ответа никакого не было, снова открыли пальбу и на другой день выслали десант из 500 албанцев. Осажденные сделали вылазку, но были отбиты; их форштат и все стоявшие у крепости суда сожжены. У нас убито 4, ранено 26. К ночи взяли десант обратно, а на рассвете крепость сдалась. Жители согласились на требуемую контрибуцию и дали обещание: впредь «всякому российскому судну чинить послушание и в нужде вспоможение». 19 июля эскадра Ризо возвратилась в порт Аузу (на острове Парос), овладев на пути еще двумя купеческими судами.

Еще 15 мая в главной армии графа Румянцева было заключено перемирие с турками. Слухи об этом стали приходить на флот с начала июня; 18 получено официальное известие от графа Румянцева, а 20 июля заключено и здесь перемирие.

9 марта (1773 г.) кончилось перемирие, и главная армия Румянцева стала готовиться к переходу на правый берег Дуная… 18 апреля главнокомандующий граф А.Г. Орлов и контр-адмирал Грейг уехали в Ливорно на корабль «Победа»; начальство над флотом принял адмирал Спиридонов.

Граф Орлов на походе в Ливорно отрядил к берегам Сирии сопровождавшую его эскадру мелких судов, два фрегата «Св. Николай» и «Слава», одну шебеку «Забияка» и четыре полугалеры, под начальством майора графа Ивана Войновича. Почти в то же время Спиридонов получил просьбу от Али-бея о помощи против турок и послал к тем же берегам другую эскадру из двух фрегатов, пяти поляк и двух полугалер, под командою капитана Кожухова… В начале мая граф Войнович подошел к Кипру и разослал крейсеров к берегам Египта и Сирии; потом крейсеровал по северную сторону Кипра и наконец, видя, что здесь уже все жители встревожены и на добычу остается немного надежд, пошел к берегам Сирии. 12 июня он стал на якорь у Сура, куда собрались и другие суда эскадры, порядочно обогатившиеся призами. Здесь находился еще фрегат «Накция», пришедший по следующим обстоятельствам: состоя в отряде фон Дезина, он был послан к о. Родосу; на пути погнался за одним неприятельским судном, догнать не мог, а между тем далеко подался к югу и для возвращения имел свежий противный ветер. Поэтому – или просто в видах корсарства – он пошел к Дамиэте, а оттуда к берегам Сирии, в Яффу и, наконец, в Сур, захватив на пути несколько призов.

Али-бея уже не было (он убит незадолго пред этим). Его преемник в Сирии Дагер-Омар помирился с друзскими князьями, доселе державшими сторону турок, и теперь просил Войновича (чрез сидонского правителя) помочь друзам овладеть Бейрутом. Бейрут принадлежал друзскому князю Иосифу Шехаби (Шихабу); но когда он отделился от султана, губернатор этого города Ахмет-бей-Эль-Джаззар не захотел повиноваться и, соединясь с пашами дамасским, алеппским и триполийским, стал воевать против Шехаби. Войнович согласился помочь друзам и тотчас же послал для блокады Бейрута шебеку и галеру; а между тем вел переговоры об окончательных условиях.

15 июня пришел в Акру (Акку) капитан Кожухов, с эскадрою из двух фрегатов «Надежда» и «Св. Павел», пяти поляк и двух полугалер. Он принял главную команду, и 25 числа того же месяца обе эскадры, также и фрегат «Накция» пришли в бейрутский рейд. Всего теперь было здесь пять фрегатов, четыре поляки, одна шебека и шесть полугалер, а именно:

Полугалеры, числом шесть, были командуемы тоже греками.

Переговоры с друзами тянулись до 17 июля. Тогда они подписали условия, которыми обязывались: признавать над собою покровительство России; воевать с турками, доколе мы будем воевать с ними; отрядить к Бейруту пять или шесть тысяч войска, которому действовать совокупно с нашим; нашему войску на штурм не ходить, чтобы, по сходству союзников с неприятелями, не сделать замешательства; «а для возмездия российским войскам за обыкновенный грабеж, которого в оном случае им делать запрещается, князья и начальники друзские обязываются заплатить в руки господина командующего российского триста тысяч пиастров». Сверх того нам отдавались суда, стоявшие у города, все мелкое оружие, как-то: ружья, пистолеты, сабли, ножи, также барабаны, флаги и все другие воинские трофеи, какие будут найдены в городе.

19 июля Войнович взял атаманов, а 23 свезли десант в числе 787 человек регулярных и нерегулярных; последние под начальством майора Дуси и поручика Ивана Войновича, а первые под командою подпоручика Баумгартена{Г. Баумгартен находился в Сирии еще с прошлого года. Он был послан от графа Орлова за лошадьми, захворали потому не мог возвратиться. По убиении Али-бея он заключил от имени главнокомандующего союз с Дагер-Омаром и вообще принимал деятельное участие во всех переговорах.}. В то же время все фрегаты, шебеки и одна поляка «Св. Екатерина» приблизились к городу и открыли пальбу. Неприятель отстреливался и делал вылазки против десанта. Десант расположился на северо-западную сторону города; там поставил батарею о двух 12-фунтовых пушках и к 28 июля пробили брешь, достаточную для прохода фронтом 60 человек. Дали знать об этом друзам, стоявшим в отдалении; но они требовали, чтобы мы сделали еще другую брешь. Тогда поставили новую батарею о двух 6-фунтовых пушках, и к 31 числу пробили другую брешь, почти такой же величины, как и первая, а первая между тем была увеличена. Опять предложили друзам идти на штурм; но они опять отказались. Кожухов уже соглашался в противность условиям – чтобы впереди шли наши войска, а друзы только б не отставали; но они и от этого отказались. На другой день приехал к нам князь Иосиф Шехаби и объявил, что он в плачевном состоянии: войска не повинуются, и большая их часть уже разбежалась. Теперь у него было 1400 человек; но спустя четыре дня осталось только 400, и тогда он совершенно отказался вспомоществовать штурму, предложил, чтобы наши войска переехали на суда и ожидали подкрепления от Дагер-Омара, из Акры, а сам пошел в горы и обещал запереть неприятеля с той стороны. 5 августа десант был перевезен, и эскадра оттянулась от крепости. Во все это время в десанте убито 10 человек, в том числе поручик Войнович, и ранено 55, в числе которых 4 офицера. На фрегате «Надежда» убито 2 матроса, ранены лейтенант Кадников и прапорщик Савенков, которые вскоре умерли, и нижних чинов 10 человек.

Между тем в городе открылся недостаток в провизии, и комендант стал переговариваться о сдаче: он не хотел отдавать город друзам, но обещал действовать против турок, союзно с Дагер-Омаром. На это не согласились. 18 и 24 снова свезли десант, уже на северо-восточную сторону города, где и укрепились. Неприятель делал иногда сильные вылазки, но был отбиваем. 4 сентября комендант прислал просить освобождения одиннадцати пленных женщин: ему отвечали, что прежде надобно говорить о сдаче города, а уж потом о женщинах. Он просил объяснить наши мысли; ему объявили, что «наши мысли – получить город». Снова начались переговоры. 16 опять сделана сильная вылазка из города, но после пятичасовой упорной битвы неприятель был прогнан. Комендант в тот же день просил извинения за сделанную вылазку, уверяя, что он не давал на это приказа; ему отвечали, что «все это делу не мешает». Дело о сдаче города подходило к концу: друзы, соединясь с Дагер-Омаром – доселе занятым своими войнами, – разбили алеппского пашу, шедшего на помощь Бейруту, и собрались осадить этот город. Джаззар-бей поехал на нашей полугалере в Сидон, где находился Дагер-Омар, друзские князья и наш поверенный граф И. Войнович. Там условились о сдаче города и 27 сентября подписали капитуляцию; город сдан друзам, а войско поступило к Дагер-Омару{Не надолго однако ж: не прошло месяца, как Джаззар отошел от Дагер-Омара.}. Поэтому мы не воспользовались обещанными «трофеями» и получили только две полугалеры о 8 и 9 пушках и около 1000 ядер. 14 пушек, 9 фальконетов, 1 мортира и немного снарядов, найденных в городе, оставлены настоящему владельцу. Жителей было 3000; гарнизона выведено 1200; 800 считали убитыми.

На другой день мы заняли крепость и потом передали ее друзам. Во все время осады на судах и в десанте мы имели 34 убитыми и 96 ранеными.

Теперь оставалось получить с друзов следуемые по условию за вспомоществование 300 000 пиастров. Выплачивание шло медленно: по 31 декабря мы получили 250 000, а остальные 50 000 отсрочили до будущего года. Всю полученную сумму Кожухов разделил командам, согласно морскому Уставу{Дележ был сделан так: 10-я доля (25 000) главному командиру над флотом (Орлову?); 10-я доля оставшегося (22 500) командиру эскадры (Кожухову); командирам фрегатов и поручику Баумгартену 7-я доля (28 928); остальные 173 572 пиастра офицерам и нижним чинам, по окладам их жалованья. (Пиастр в ту пору равнялся рублю серебром.)}. 8 января 1774 года обе эскадры снялись отсюда, а в начале февраля пришли ко флоту.