Текст книги "Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях"

Из Сирии римская проповедь стремится к Востоку. Под египетским владычеством, в тридцатых годах, она разлилась по полям Гаурана обращением в унию сириано-яковитской церкви и уже полтора века подвизается против яковитов и несториан в Месопотамии и за Тигром. В Абиссинии имела она успехи более блистательные, чем прочные, а ныне предпринимает новый подвиг против христиан западного берега Чермного моря учреждением иезуитских миссий в Зензибаре. Но в эти два века труда своего на Востоке, в пределах Оттоманской империи, ни одного магометанина, ни одного еврея, ни одного язычника, курда, йезида, исмаилита, ансария, друза, за исключением двух семейств Шихабов и Булема на Ливане, не огласила она словом Евангелия.

В первые годы греческой народной войны, когда внимание Европы устремилось на события Востока и на будущие судьбы народов, подвластных Порте Оттоманской, протестантские общества Соединенных Штатов выразили в свою очередь бывший в ту пору модою филэллинизм отправлением миссионеров в Грецию, на острова Архипелага, в приморские города Малой Азии, на остров Кипр и в Бейрут. Политические обстоятельства той эпохи, волнение умов, гонения на духовенство, всеобщее упование христиан на Европу – все тогда благоприятствовало миссионерам, в коих народ видел духовных сподвижников человеколюбия и наставников детских, а духовенство восточное еще не разгадывало их направления. Как только в Греции был восстановлен порядок, народ по собственному движению изгнал законоучителей, посягавших на его церковь. Вселенский престол с своей стороны окружными грамотами обратил внимание епископов и паствы на сети миссионеров и воспретил издаваемые ими книги, содержащие многообразные хулы против догматов и обрядов православных.

В Сирии смесь вероисповеданий, духовная тревога, произведенная католическою пропагандою, о чем мы упоминали, и бедственное состояние православной церкви способствовали основанию протестантских школ, которые вскоре наполнились детьми всех вероисповеданий. Затем запрещения, читанные в церквах, и основание училищ греческих и маронитских заставили родителей быть осторожнее. У миссионеров остались большею частию сироты, мальчики и девушки, воспитываемые на их иждивении в протестантском законе. В Иерусалиме они равномерно пытались основать свои училища, как и в других палестинских городах; но влияние духовенства не допустило к ним паствы. Сосредоточив свои усилия в Бейруте, американские миссионеры основали здесь свою типографию для безденежного распространения в народе всяких учебных книг, в коих между обыкновенными повестями для детей осуждаются верования и предания древней церкви, и открыли свою церковь в доме американского консула, левантийца, коему общества американские назначили содержание для деятельного политического содействия миссионерам. Столкновение с католическими миссионерами научило здесь американцев употреблять те же средства, что и они, для успеха своей проповеди. Между ними заметна та только существенная разница, что римский монах во всем жертвует своею личностию для достижения своей цели и находит мзду в исполнении собственного обета; тогда как дитя промышленной Америки обращает свое миссионерство в ремесло, получает огромное содержание от обществ, легко доверяющих его рассказам, а между тем живет со всевозможным комфортом. Первым прозелитом американских миссионеров в Сирии был один из армянских епископов Иерусалима Мутран-Якуб (епископ Иаков), который обокрал монастырскую казну, бежал из Иерусалима, долго скитался с места на место, преследуемый от своего духовного начальства, был отвергнут маронитами, когда просил у них покровительства в горах, и наконец прибегнул к миссионерам, вступил под покровительство американского флага, назвался Якуб-Агою, женился и из украденных монастырских денег построил дома в Бейруте. Несколько других прозелитов, бежавших от своих обществ за преступления или поссорившихся с своим духовенством и с роднею, и до 20 молодых людей обоего пола, сирот, воспитанных миссионерами, получающих жалованье и пользующихся политическим заступничеством американского консульства среди беспутного сирийского управления, составляют ныне американо-протестантскую паству сего края. Между тем можно приблизительно полагать до 50 000 руб. серебром ежегодного расхода американских обществ на содержание миссионеров в Сирии, а для народа положительного и расчетливого, каковы граждане Соединенных Штатов, довольно странно, что расход столь значительный производится уже столько лет сряду для цели, столь мало соответствующей размеру пожертвований. Нечего и говорить уже о существенном направлении протестантской проповеди, не обретающей отголоска в восточных племенах, не внушающей никакого религиозного чувства, а ведущей лишь к безверию. Она распространяет мысли о сомнении в таком обществе, коего степень образованности не ведает средины между смиренною верою, при исполнении обрядов наружного благочестия, и наглым безверием, каковым отличаются ныне слушатели американских законоучителей. Описывая ливанские междоусобия 1845 года, мы имели случай заметить участие, принятое американскими миссионерами в бедствиях, постигших христиан хасбейских. Последствия этого дела, когда хвастливые донесения миссионеров оказались ложными, встревожили общества, платящие огромное содержание своим агентам. Был наряжен на следствие в 1846 году доверенный человек, который заставил бейрутских миссионеров переменить систему действий. С того времени вместо училищ, которые они содержали дотоле, распространяя зачатки ложного образования преподаванием физики и математики людям безграмотным, они сосредоточили свои усилия на систематическое образование 15 молодых людей из туземцев, которые, очевидно, предназначены в звание миссионеров, судя по заключенному с родителями условию не отвлекать впоследствии детей от их призвания. Заведение это устроено на Ливане, в селении Эбее, в стороне, где преобладают друзы; ибо в христианских округах Ливана происки миссионеров против церквей внушили народу самые враждебные к ним чувства. С другой стороны, учредили они в Бейруте общество, в еженедельных заседаниях коего разбираются порою общественные вопросы, порою читаются лекции с учеными притязаниями. Если бы миссионеры ограничивались этими притязаниями, диссертациями, например, о двойных звездах, пред слушателями, едва доучившими четыре правила арифметики, и о колониальной и торговой системе Древнего мира, когда в публике, не исключая и членов ученого общества, вряд ли кто слышал об имени финикиян или Александра и Кесаря, – это было бы только смешно, как и всякое шарлатанство. Но нельзя без прискорбия видеть другую сторону деятельности этой академии, как ее называют. Миссионеры предлагают молодым своим слушателям-арабам на разбор нравственные и общественные диспуты, как это делалось в пору схоластических стяжаний науки. Арабы и без того склонны к софизму и лжеумствованию; что может более развращать их ум, как эти споры о том, полезна ли наука женскому полу или вредна, и т. п., особенно когда по наказу председателя один из членов должен защищать тезу, а другой опровергать ее своими доводами?.. Таковы успехи и нынешнее направление американских миссионеров в Сирии. Собственно церкви они не составляют, но служат к соблазну других церквей, подрывая всякую дисциплину в них, посеевая безверие и суемудрие в христианских племенах; иноверного же прозелита не обрели они доселе ни одного.

С 1841 года англиканская церковь назначила своего епископа в Иерусалим. До того английские общества содержали там одного или двух миссионеров для проповеди христианства евреям на самом месте святых событий и воспоминаний. Это должно приписать обнаружившемуся в еврейском народе на Западе вниманию к Палестине и постепенному переселению в обетованную землю многих евреев. Образ действий миссионера Николайзона оправдывает это предположение. Не домогаясь нисколько обращения христиан в протестантство, он ограничивался евреями, впрочем, безуспешно. Учрежденное к 1838 году в Иерусалиме английское консульство не перестало заботиться о евреях, заступаясь за них у местных властей и внушая им доверие к себе. Дела 1840 года придали новую силу на Западе и мечтам евреев, и домогательствам ревнителей их обращения в христианство в самой Палестине. Между тем духовная миссия и консульство приобретали покупкою места в Иерусалиме, учреждали больницы, училища, распространяли свой круг действий и приступали к сооружению храма, богадельни, аптеки, библиотеки, типографии и проч. Число прозелитов ограничивалось двумя или тремя евреями, состоявшими на жалованье у миссионеров. Прибытие в Иерусалим англиканского епископа произвело сильное впечатление в духовенстве других исповеданий и заставило подозревать, что под предлогом проповеди евреям будто бы скрывали англичане посягательство на христианские церкви. Тогда к постоянным элементам давних несогласий между господствующими исповеданиями в Иерусалиме присоединилась новая пища для фанатизма и для нареканий. Латинское духовенство в этом случае, как и всегда, преимущественно выказывало свое усердие фанатическою проповедью против протестантов, хотя никакой попытки не было с их стороны на христианские церкви. Францисканы, заблаговременно вооружившись церковными отлучениями, стали еженедельно посещать дома своей паствы для розыска: нет ли сношений какого бы то ни было рода с заморскими проповедниками, и читать чистительные молитвы в тех домах, куда хотя случайно зашла нога протестанта. Англиканская миссия, в предчувствии расположений католиков, с самого прибытия в Иерусалим тщательно избегала всяких сношений с ними. Напротив, она ласкалась к грекам и к армянам, которые с своей стороны отвечали соблюдением приличий и холодною учтивостию. Первопрестольный англиканский архиепископ Кентерберийский снабдил даже посвященного им в Иерусалиме епископа печатными окружными рекомендательными грамотами к греческому духовенству, прося его расположения к представителю англиканской церкви на Востоке и называя греческую церковь матерью всех церквей. Он намекал даже на то, что представителя англиканской церкви не должно смешивать с миссионерами разных протестантских обществ и сект на Востоке. Подобные начинания англиканской церкви были без сомнения правильнее и благоразумнее, чем появившийся впоследствии, при назначении латинского патриарха в Иерусалиме, призыв от Папы к восточным христианам. По крайней мере нет сомнения, что основная мысль назначения англиканского епископа в Иерусалим не была направлена на нарушение церковного мира восточных племен, но на оглашение евреев. Затем не станем разбирать, основательна ли мысль эта, сбыточно ли и надежно ли обращение евреев в самом Иерусалиме; соответствует ли цель размеру средств и пожертвований; подобает ли достоинству англиканской церкви приобресть в Иерусалиме паству из сброда тамошних евреев, жалостных переселенцев из Германии и из других стран Европы; приноровлены ли к предположенной цели самые средства оглашения, согласны ли они с человеколюбивыми началами, коими должно преимущественно руководствоваться всякое духовное предприятие? Заметим только, что выбор первого епископа Александра, новоокрещенного еврейского раввина, был весьма неудачен, ибо самое это обстоятельство усугубляло враждебные к нему чувства прежних единоверцев его, хотя оно еще более подтверждает в мысли, что целью англиканской церкви было обращение евреев.

Прибытие первого англиканского епископа в Иерусалим. 1842 г.

Англиканская церковь и консулия. Гравюра XIX в.

Мусульмане палестинские и самое правительство турецкое с неудовольствием смотрели на духовные попытки англичан. С одной стороны, народ возымел весьма невыгодное понятие о вероисповедании протестантов. Отсутствие всяких обрядов от их богослужения и то холодное любопытство, с которым посещают англичане святые места, окруженные благоговением христиан, мусульман или евреев, не творя нигде намаза (молитвы с преклонением), заставили мусульман сравнить протестантство в христианском законе с учением ваххабитов в магометанстве, отвергнувших обряды и осквернивших святыню Мекки нечестивою войною. Самое правительство, уже оскорбленное притязаниями англичан, после содействия, ими оказанного в войне против Мухаммеда Али, подозревало политические домогательства в этом духовном начинании. Епископы в Турции служат, как мы заметили неоднократно, главами и представителями паствы пред гражданскою властью. Англиканский епископ не был признан от Порты. Строение храма было воспрещено; ибо по основным законам империи строение христианских храмов подлежит судебным обрядам и утверждению высшей власти, а это не было своевременно соблюдено строителями. Лишь года три спустя английское посольство исходатайствовало разрешение от Порты на окончание храма. Это небольшое готическое здание, тщательно отделанное, обошлось около 13 000 фунтов стерлингов (90 000 руб. серебром). Вдвое более этой суммы расходуется на постройки, о коих мы упоминали. Так что около 300 000 руб. серебром собрано из добровольных пожертвований на этот предмет, а правительство обеспечило с своей стороны содержание епископа и его причета. Особенный капитал подарен на сей предмет от прусского короля, с тем, чтобы назначение епископа по очереди принадлежало ему и английской церкви, хотя епископ всегда должен принадлежать исповеданию англиканскому.

С самого своего основания в Иерусалиме англиканская церковь явила признаки внутреннего недуга, коему осуждено протестантство в силу основной идеи опровержения всех преданий и соборных канонов. Епископ Александр принадлежал к секте методистов и пребывал в ней, хотя при посвящении своем принял догматы англиканского исповедания. При нем капеллан был пусеист и до того простирал свое усердие к древним обрядам, что он ходил слушать литургию православную и клал земные поклоны пред иконами. Другие члены миссии строго держались англиканского устава, так что в церкви единой появилось несколько сект, произошли ссоры, и капеллан Вильямсон, ученый и даровитый пресвитер, поспешил удалиться в Англию. Епископ Александр скончался в 1847 году. Ему наследовал, по назначению от прусского короля, новый епископ Гоббат, родом швейцарец, бывший миссионером в Абиссинии, на иждивении английских обществ. Единство в исповедании догматов не утвердилось, впрочем, до сего времени в этой церкви. Что касается до успехов ее проповеди, то в настоящее время (1848 г.) число обращенных евреев едва простирается до 30 душ. Все они живут на содержании самой миссии, которая обязана платить им пенсии и затрудняется приискать им какое-либо занятие; а в том нет сомнения, что все эти прозелиты отпадут опять в свою народную веру, как только будут прекращены пособия, коими теперь пользуются.

С. Евреи

Небольшое еврейское народонаселение Палестины и Сирии едва ли можно почитать остатком древнего царственного народа первой из этих областей. Миллионы евреев или погибли под мстительным мечом римлян при Веспасиане, после фанатического своего восстания, или рассеялись по лицу земли во исполнение пророчеств. Долго самый пепел Иерусалима был недоступен их племени под страхом смертной казни. За сим последним явлением иудеев в политической истории мира синагога укрылась в Яффу и в Тивериаду. Духовное покорение Востока евангельским словом еще более вытеснило евреев из стран, где живые воспоминания страстей Спасителя и кровь мучеников так сильно раздражали христиан, что и императорские эдикты не всегда могли защитить евреев от гонений. Мухаммед еще в Мекке выказал жестокость свою к евреям; а его преемники по завоевании Палестины и Сирии не перестали гнать это злополучное племя, которого страдальческие остатки едва ли не исчезли в этих странах в бурю крестовых походов. Только в Аравийской пустыне между кочевьями бедуинов есть племя иудеев, известных под именем рехибитов, которые или остались там со времени странствия Моисеева, отделившись от своего народа, по сказанию нынешних иерусалимских раввинов, или обратились в кочевую жизнь под римскою опалою. Известно только, что они усердно сохраняют Моисеев закон и не смешиваются с другими бедуинскими племенами, хотя по языку, по нравам и по образу жизни ничем от них не отличаются. Нынешние евреи Сирии и Палестины переселились сюда из Европы и из Африки. Это потомки другого поколения изгнанников, принужденных покинуть западный полуостров Средиземного моря от гонений католических государей и искать приюта у мусульман, вдоль разбойничьего берега Африки. Путем этим возвращались они к тому восточному берегу, который был некогда дарован их дедам Иеговою и который не престает чрез тридцать веков почитаться идеальною родиною скитальческого потомства. В наше время переселение евреев в Палестину усиливается. Ежегодно приезжают сюда на постоянное жительство евреи из других турецких областей, из варварских владений, из Германии, из России. Удобства сообщений и слух о веротерпимости и гражданском благоустройстве на Востоке тому благоприятствуют. Заметим еще, что журнальные рассказы о каких-то небывалых переговорах между султаном и богатыми банкирами Израилева племени об уступке им Палестины оживили мечтательные надежды о восстановлении Иудейского царства и о возобновлении Храма. Едва ли со времен отступника Юлиана и причудливого его призыва к еврейскому народу и троекратной попытки против Божиих судеб к возобновлению разрушенного храма, едва ли мечтательные эти ожидания, сопряженные с духовными надеждами Израиля, были когда-нибудь так живы, как в наше время.

Одеяние евреев. Рисунок акварелью У. Вильда, 1830-е гг.

Из числа 4000 семейств, населяющих ныне Иерусалим и другие палестинские города, преимущественно Табарию (древнюю Тивериаду), Саффет и Халиль-Рахман (древний Ефрон), едва ли начтется сто или двести, которых деды родились бы в сей стране. Переселенцы европейские и евреи турецкоподданные составляют два общества, отдельные одно от другого, и имеют особые синагоги и особое управление. Турецкоподданные, за исключением тех, кои давно поселены в Сирии и уже приняли в разговоре язык арабский, употребляют между собою, как и все их единоверцы в Турции и Африке, испорченный испанский язык. Европейские переселенцы принимают уже костюм восточный, но сохраняют свой испорченный немецкий язык. Первые управляются своим раввином, который служит и политическим представителем народа у властей, имея титло хахам-баши;вторые признают духовным своим главою раввина, назначаемого от амстердамской конгрегации, особенно пекущейся о восточных евреях. Вообще евреи много терпят в Иерусалиме, как и во всей Турции, от нерасположения к ним мусульман и других народов. Гонениям от властей они не подвержены благодаря презрению к ним турок и своей бедности. Меж тем как поклонники других народов шумно празднуют в Иерусалиме свою Пасху, евреи, старики и старухи, собираются на плач в уединенной улице Иерусалима, где по народному поверию сохранились обломки Храмовой стены.

Еврейская семья в Иерусалиме. Гравюра из книги П. Лорта, 1884.

Палестинские евреи живут почти все пособиями от родственников, пребывающих в Европе, и милостынею. Предположительно можно думать, что около 25 000 руб. серебром доставляется им из России чрез поклонников и раввинов, наряжаемых на сбор. При суммах препровождается записка с назначением, сколько следует внести в казну синагоги и на училища и сколько каждому лицу поименно. Из Западной Европы деньги доставляются векселями при строжайшей отчетности, особенно с того времени, как маркиз Монтефиоре, зять Ротшильдов, навестил дважды своих единоверцев палестинских и назначил пособие на синагогу, на богадельню, на содержание врача для еврейского народа, дабы тем предостеречь их от благотворений англиканской миссии и от проповеди. Заметим, что палестинские евреи, при всей скудости своих средств, особенно пекутся о своем духовном воспитании. Воспоминание о знаменитой тивериадской синагоге, где 1000 молодых тружеников слушали толкование закона у великого раввина Гилеля, прозванного новым Моисеем, которая процветала по падении царства, в эпоху, известную в Талмуде под именем Западного плена, воспоминания эти привлекают теперь много евреев в Табарию (древнюю Тивериаду). Саффет, расположенный на ближних горах, населен также почти одними еврейскими переселенцами. Под египетским владычеством оба эти города были постигнуты сугубым бедствием: жители окрестные, мусульмане и друзы, прельщенные возрастающим благоденствием еврейских колоний, внезапно напали на них и ограбили 700 или 800 беззащитных семей. Несколько недель спустя страшное землетрясение погубило много несчастных под развалинами ограбленных их жилищ. Так как в числе жертв было много русских евреев, то по настоянию нашего консульства Мухаммед Али забрал с грабителей около миллиона пиастров для раздачи ограбленным евреям. В Яффе, которую раввины по падении Иерусалима называли рассадником закона, по бывшим в ней синагоге и Синедриону, теперь едва укрывается несколько бедных евреев, равно как и в Кайфе и в Акке; но ни в одном селении нет еврея-земледельца. Это непреоборимое отвращение еврейского племени повсюду, и в самой стране, почитаемой заветным его наследием, от земледельческого труда, сей основы гражданского общества, сей заповеди, выраженной в первом откровении, было, кажется, совершенно упущено из виду мечтателями о восстановлении Иудейского царства.

Стена плача. Гравюра В.Г. Бартлетта, 1842 г.

Гора Сион. Гравюра В.Г. Бартлетта, 1820-е гг.

В Дамаске считается 600 семейств еврейских, в Алеппе еще более. Их можно назвать туземными по давности пребывания их рода в Сирии. По языку и по образу жизни они слились с арабами, сохранивши только наследственную печать физиономии и характера, которыми отличаются евреи от всех племен земного шара и которые не покоряются влиянию ни климата, ни гражданского быта и упорны, как и религия этого удивительного народа. В помянутых двух городах есть между евреями богатые банкиры и купцы. В начале 1840 года великое бедствие постигло богатых евреев Дамаска: пропал без вести капуцин отец Фома. Подозрения толпы пали на евреев; вспомнили старое поверие о крови, взимаемой евреями с христиан для каких-то обрядов религиозных. Французский консул прибегнул к турецкому правосудию. По его настоянию почетнейшие между дамасскими евреями подверглись жесточайшим пыткам, и составлено следственное дело с целью юридическим образом доказать истину страшной тайны крови. Дело это возбудило много прений в журналах и в законодательных собраниях Англии и Франции.

В догматическом отношении восточная синагога тщательно ограждает себя от тех влияний, коим подчинилось иудейство в Германии и в Западной Европе, с того времени как сфера народного воспитания вышла из пределов, Талмудом очертанных в эпоху схоластического направления ветхозаветной учености, отлученной от пророческого света и мертвой ожиданием в будущем тех таинственных событий, кои уже сбылись. На Востоке роковое влияние мистических бредней Талмуда пребывает во всей силе, и в них-то черпает народ свое изуверство и свою ненависть ко всем другим племенам. Порою появляются лжепророки, порою раввин, увлекаясь кабалистическим толкованием строк Талмуда, коих смысл умышленно загадочен, определяет эпоху пришествия Мессии, и тогда по всем центрам синагоги, в Константинополе, в Салонике, в Палестине заметно необыкновенное движение. Не далее как в 1842 году стекались евреи в Тивериаду, на встречу Мессии, «идущего по волнам Галилейского моря».

Гробницы пророков. Рисунок акварелью, XIX в.

Хеврон. Могилы праотцев. Гравюра XIX в.

Древняя секта самаритян, неизвестная в Европе, сохранилась до сего времени в Палестине, в воспоминание отделения от иудеев десяти колен Израиля, при Ровоаме, сыне Соломоновом, основавших самостоятельное царство в Самарии. Сохранению небольшого племени (шестидесяти или семидесяти семейств) самаритян, едва ли не единственного в мире следа сего народа, и постоянному их пребыванию в Набулусе, древнем Сихеме, их столице, под сению священной горы Гаризина, тем более должно удивляться, что народ этот никогда не был одушевлен духовною твердостию иудеев, впадал в идолопоклонство, заслуживал от фарисеев упрек в безверии и в скептицизме или, может быть, сохраняя в душе ветхозаветную веру в единого Бога, приносил, однако, публичные жертвы римским божествам. Меж тем он постоянно подвергался тяжким гонениям, то от иудеев, то от других наций. Бунты его наказаны потоками крови и при восточных императорах, и при магометанах. Но доселе пребывает он одиноким, беззащитным и бедным, гордясь своим народным палладиумом – рукописью Пятикнижия, коей приписывается глубочайшая древность. Это сверток пергаментный, хорошо сохраненный, писанный весьма четким и красивым письмом. Самаритяне уверяют, что это единственный памятник древнего еврейского письма, изменившегося в книгах евреев после вавилонского плена. Хотя и нельзя верить, чтобы рукопись эта была древнее вавилонского плена, как толкуют самаритские раввины, однако глубокая ее древность несомнительна.

Ненависть между этою сектою и евреями, о коей свидетельствует Евангелие, длится доселе во всей силе. В прошедшем столетии много претерпели самаритяне от гонения, воздвигнутого на них евреями для насильственного их обращения в синагогу.

Самаритянин со свитком Торы. Гравюра XIX в.

Догматическая разность самаритян от иудеев состоит в том, что первые в богослужение свое принимают одно Пятикнижие Моисеево, а большую часть книг Ветхого Завета уважают только как книги исторические, отвергая совершенно Талмуд. Самаритяне ждут также Мессии, покорителя мира, из своего медленно угасающего племени. Христианам говорят они, что Иисуса Христа почитают одним из величайших мужей Завета, которого по злобе за упреки на синагогу распяли иудеи. В окрестностях показывают они колодец Иакова, где самаритянка утолила жажду Спасителя.

Есть еще другая малоизвестная на Западе еврейская секта караитов. Лжемудрие гностиков и докетов, порожденных философией синагоги в христианской церкви, недолго устояло пред светом евангельского догмата, меж тем как ученый скептицизм саддукеев оставил и поныне в еврейском народе следом своим небольшую секту караитов, которых можно назвать протестантами синагоги.

Гора Гаризин. Гравюра XIX в.

Караиты признают все книги Ветхого Завета, принятые и нашею церковью, но отвергают Талмуд и все предания. Пагубное влияние Талмуда на иудеев доказывается тем, что и караиты, и самаритяне несравненно выше талмудистов в моральном отношении и не питают к другим религиям той наследственной вражды, коею одушевлены фарисеи всех веков.

Немногие семейства караитов рассеяны по разным городам Сирии. Синагоги они не имеют, а столицею своею в этом мире почитают, кажется, Бахчисарай в Крыму, где есть красивое предместье Чуфут-Кале, населенное их племенем.