Текст книги "Парк доисторической эры"

Друзья на мгновение замерли, потом все, как один, вскинули ружья и приготовились к стрельбе.

– Что это за нутрии?!.. Или ехидны?!…Или ежи?!.. Не пойму, – удивился Стас.

– Это медведи! – бросил ему в ответ Алексей.

– С шипами, колючие, как австралийские ящеры-молохи? – вскинул брови Артём.

– Вы здесь, уверяю, ещё не то увидите!..

Выстрел Тимофея прервал их разговор, но пуля не убила того гиганта, в которого он целился, а лишь ранила и ожесточила его; вдобавок выстрел обнаружил место их нахождения, и раненый медведь, кувыркнувшись в бешенном темпе, ревя, бросился к ним. В ужасе малыши кинулись бежать, и ребятам не удалось выстрелить в нападающего медведя, так как инстинктивно боясь за жизнь детей, им пришлось ловить Фиа и Орса. Бесстрашно на пути медведя остался стоять только Тимофей. Он выстрел за выстрелом производил в нападающего зверя, а когда понял, что пули не причиняют ему вреда из-за его колючей брони, он вытащил из ножен охотничий нож и выставил вперёд карабин, чтобы им отвлечь от себя медведя и нанести ему смертельный удар. Последнее, что увидели ребята, обернувшись и посмотрев на него, как медведь раскрыл свою чудовищно огромную пасть, схватил зубами вытянутый вперёд карабин, и Тимофей в этот момент ударил его ножом в горло, но не успел увернуться, и зверь по инерции налетел на него, навалился, обливая его кровью, и пригвоздил к земле, проткнув его насквозь своими иглами колючей шкуры.

– Тимерлай!!! – истошно заорал Алексей, увидев, как самоотверженно погиб их друг.

– Бежим! Не стой! – дёрнул его, что есть силы, Артём, с трудом проглотив ком, подступивший к горлу.

Наперерез ещё двум преследовавшим их медведям, как успели они заметить, со стороны овражка выскочил зверь по виду удививший даже Алексея, которому в авиабатискафе уже довелось увидеть достижения ученых, возродивших Эдикаранскую фауну Кембрийского периода и митохондриальное скрещивание животных. Однако этот зверь его просто поразил. Зверь размером с автобус прыгал мягко, как кенгуру: имел голову, как ящер, но с длинным выростом на голове, имитирующем хвост с костяным молотом. И хвостом и этим наростом на голове, совершенно одинаковыми по размерам, при прыжках он вращал ими так, что был похож на вертолёт с двумя балансирующими винтами на противоположных концах; при этом костяные молоты на хвосте и головном отростке сокрушали всё, что попадалось им под удар, включая небольшие растения. Наткнувшись на медведей, он буквально разбомбил их, оставив за собой дорожку с выкорчеванными и сломанными деревцами и продолжил скакать, будто и вовсе не заметив препятствий.

– Что за хреновина?! – не справляясь с изумлением и ужасом, бросил риторически Артём на ходу.

Алексей пожал плечами.

– Бредятинодон! – фыркнул он, не зная, что ответить и полагая, что вопрос адресован ему.

Артём смерил его растерянным взглядом, хотел спросить, не бредит ли он сам, но, увидев, что этот прыгающий вертолёт с колотушками сворачивает в их сторону, заспешил ещё быстрее. Крупные деревья помогали им и замедляли ход этому чудному животному, которое, как оказалось, при отсутствии опасности не вращало своими конечностями, а прыгало, как обычное кенгуру, становясь похожим на живое коромысло. Вскоре друзья выбежали к скале Тераторнов, и здесь их ждало ещё одно зрелище, заставившее их оторопеть от неожиданности: между скалой и небольшим озерцом у её подножия образовалась куча убитых животных сваленных в беспорядочную груду, возле которой бесновались десятки хищников в ожесточённой битве за право обладания падалью. Особенно выделялись среди них очень свирепого вида, многоглазые, с вытянутыми клыкастыми мордами, длинношерстные гиены, нападавшие на, помимо хищников, бизонов, носорогов и мамонтов; а также птеродонов, бегающие, как тиранозавры, но имевшие на длинной шее змеиную голову, впрыскивающую яд, и вместо верхних конечностей слизистые щупальца, способные удушать и убивать электрическим разрядом. Ребята в этом убедились сразу, как только один из таранивших хищников многобивневых мамонтов наткнулся на этого ящера и забился в конвульсиях, когда тот объял его своими щупальцами. Над всей этой грудой убитых животных и оргий, рвавших друг друга на части хищников, летали, издавая пронзительный клёкот, чёрные орлы – тераторны. Позади ребят раздался треск ломающихся деревьев. Обернувшись, они увидели приближающегося из леса то диковинное животное, убившее без труда игольчатых медведей.

– О, наш друг! – устало воскликнул Алексей.

– Да, пора смываться! – кивнул Артём. – Пещера с какой стороны?

– Вот она! – за Алексея ответила Женя, указав на зияющее чёрное отверстие в скале на небольшом возвышении, куда вёл подъём из обломков валунов и камней.

– Вперёд! – скомандовал Артём и, крепко прижимая к себе малыша, поспешил к скале; ребята последовали за ним.

И тут же из близ растущих густых зарослей озёрного тала им наперерез бросились гребнистые велацерапторы. Алексей и Женя выстрелили в них на ходу, зацепив пулей только одного ящера, упавшего под ноги своим хищным собратьям, но те ловко перепрыгнули через него и продолжили бег в направлении ребят. Стрела, пущенная Аней, попала в цель, но не убила второго велацераптора, а только ранила его, и он продолжил бег, пронзительно ревя от боли. Видя, что их не остановить, Алексей остановился сам, быстро перезарядил ружьё и начал прицельно стрелять в ящеров, бросив через плечо ребятам, чтобы они не ждали его и скорей бежали в укрытие.

– Я сейчас!.. – с какой-то отрешённой ухмылкой скривил он растерянную гримасу. – Сейчас догоню!.. Бегите!

Артём, Стас, Женя и Аня, поочерёдно передавая друг другу детей, чтобы не устать и не переутомиться, заторопились к скале. Уже на подъёме у самой пещеры они остановились и обернулись посмотреть, догоняет ли их Алексей. Их глазам представилась страшная картина: велацерапторы терзали тело Алексея. Ему удалось убить ещё пару ящеров, но обратить в бегство остальных не удалось. Лишь ценой собственной жизни он остановил их погоню за остальными ребятами, они рвали его на части, дерясь между собой за каждый кусок его плоти. Из леса выскочил тот гигантский чудной зверь, что убил игольчатых медведей, размахивая своими "винтами" – колотушками и разметал ими в разные стороны всех велацерапторов. К сожалению, уже было поздно. Артём, Стас и Женя, вскинув ружья, выстрелили в тех велацерапторов, которые не попали под колотушку необычайного животного, а только отскочили от него, выжидая, когда он проскачет мимо, чтобы затем продолжить своё занятие – терзать человеческое тело. Пули достигли своей цели, убив и ранив трёх ящеров, и ребята сделали повторный выстрел, опустошив заряд второго ствола их двустволок. Второй выстрел оказался таким же удачным, добив раненых и убив новых ящеров. И тут позади них из пещеры донеслось многоголосое свирепое рычание, заставившее их обернуться и застыть от ужаса. В темноте пещеры загорелись множество зелёных глаз, плавно приближавшихся к ним. Постепенно из темноты стали вырисовываться силуэты огромных полуволков – полугиен с вздыбленной на холке длинной игольчатой шерстью, с торчащими шипами вокруг головы, как у дикобраза. На чрезмерно вытянутой морде зелёными огнями свирепо светились шесть глаз, по три, слева и справа. Из ощеренной пасти по нескольким рядам острых зубов, как у акулы, стекала белая слюнная пена. Артём, преодолевая паралич страха, медленно полез в патронташ за патронами, но уже было поздно. Эти чудовища накинулись на них, раздался истошный крик напуганных детей и визг девушек; и они сбитые с ног, оказались в зубах хищников. Артём попытался ружьём отбиться от накинувшегося на него зверя, но ружьё было отбито в сторону, а зубы хищника сомкнулись на его горле. Последнее, что он увидел, – это своё обезглавленное тело с пульсирующей кровью, от которого откатилась его голова; и ещё – разорванное рядом тело Жени с выражением на лице боли и сожаления… Всё! Белая пелена застелила глаза, и окружающий мир растворился в ней…

Эпилог.

"Белая пелена. Обезглавленное обезображенное тело. Кровь. В белой пелене из кровавой реки, вытекающей из обезглавленного тела, появляются контуры других обезображенных, изуродованных и разорванных тел. Над ними из белой завесы яркого света выплывают очертания чёрных ужасных тварей с вытянутыми и сморщенными от оскала мордами. Их огромные острые зубы и клыки окровавлены, а глаза, расположенные в два ряда, смотрят свирепо и безжалостно. Их трубчатые, как шланги, языки вываливаются из окровавленных пастей в кровавые реки и высасывают её с ужасающим шипящим звуком. Шипение усиливается, становясь низким, как гул, и превращается в тяжёлый, протяжный вой. Что это? Нет, это не их языки, высасывающие кровь, это ветер! Ветер! Ветер, превращающий всё в песок, а затем в пыль. Ветер перемен! Вот он сдувает эти страшные чёрные очертания кровососущих, клыкастых и многоглазых чудовищ и рисует вместо них приятные светлые очертания… Очертания человеческих лиц. Они улыбаются мне. Как приятно растекается по телу тепло. А вот и лица моего брата и отца…"

– Артём! – зычно прозвучал сочный баритон. – Артём!.. Повторите попытку!

"… И опять тепло, приятной волной прокатившейся по телу, согревающее её каждую клетку; и яркий слепящий свет, белой пеленой застилающий всё вокруг и обнимающий, как нежный ласкающий белый пух, из которого вновь появляются приятные очертания человеческих лиц…"

– Что, зрачок?! – звучит опять знакомый сочный баритон.

– Реагирует, Юрий Алексеевич!

– Артём!.. Артём!.. Артём!.. – раздаётся опять.

У Артёма дёрнулись веки.

– Всё, процесс пошёл, Юрий Алексеевич, ещё несколько секунд и начнёт соображать!

– Ну, слава Богу!.. А что остальные?

– Также начинают активизироваться.

"Почему они замолчали?"

– Ну что ж ладно, ждём, – прервалась пауза знакомым сочным баритоном.

Артём открыл глаза. Яркий свет ламп, направленных на него, вызывал резь в зрачках, из-за чего изображения предметов вокруг размывались и прыгали зигзагами.

– Во! Даже ждать не пришлось! – удивился сочный баритон, и раздались щелчки над глазами, будто кто-то щёлкал пальцами. – Возможно, зрительный нерв ещё не до конца запустился… Нейрогруппа!.. Антон Иванович, Эрнст Келлин и остальные, никому не расходится!..

– Нам самим интересно. Мы ждём, – раздался ответ. – Всё таки ваш сын, Юрий Алексеевич, и его спутники – друзья!..

– Да! Наверное, придётся ещё раз повторить попытку. Что-то медленно запускается реакция… А что у других?

– Всё в норме. Сердце, все остальные органы, кровоснабжение, нервная система… Всё активизируется… Проявите терпение, Юрий Алексеевич. Вы нетерпеливы из-за того, что это ваш сын, а на самом деле всё идёт строго по времени своим чередом… Да вот: он всё видит… Видит, как вы пальцами щёлкаете, вон, зрачки дёргаются. Просто яркий свет его ослепляет…

– Артём! – накрыла его тень, из которой проступили знакомые очертания отца и брата Виктора.

– Папа! – с трудом пошевелил губами Артём и улыбнулся. – Витя!

– Ну, наконец-то! – засияли глаза отца и улыбка озарила его лицо; лицо и глаза брата тоже излучали радость.

Артём хотел поднять руку и прикоснуться к ним, но она, опутанная проводами с присосками, упёрлась в стекло над ним.

– Нет-нет, Артём, лежи! – заторопился отец и своим привычным жестом, которым он любил успокаивать или предупреждать об опасности, попытался его урезонить. – Тебе пока рано вставать, оставайся на своём месте. Ты в кувез-инкубаторе. И тебе и твоим друзьям ещё пару дней придётся в них провести до полной реабилитации. А мы с тобой пока через стекло поговорим… Что помнишь?

Лоб Артёма прорезала морщина, и глаза сузились.

– Антон Иванович, распорядитесь убавить свет и увеличьте подачу кислорода… – распорядился Снежин.

– Но он тогда начнёт засыпать, Юрий Алексеевич, – последовало возражение.

– Делайте, что вам говорят!

Свет плавно пошёл на убыль и из белого превратился в мягкий бирюзово – лиловый, вызывающий спокойное и радостное настроение.

– Ну, что помнишь, сынок? Можешь сказать?

– Женя!.. – ещё сильнее сморщил лоб Артём. – Женя!.. Волки… Ребята… – всплывали в его памяти обрывки сцен жизненной "киноленты". – Нападение… Дейнохейрус… Бежим… Синорнитозавр… Как я здесь оказался?

– О-о!.. Вот это порядок, Юрий Алексеевич! – раздался восхищенный голос где-то у изголовья кувеза!

– Ладно, сынок, для первого раза хватит, – улыбнулся ему отец. – Всё, отдыхай, потом поговорим… Продолжайте следить за парентеральным питанием и за длительной субстракцией на ангиографии, – отдал он распоряжение подчинённым. – Полагаю, что уже завтра их можно будет выпустить из кувезов. Всё, сынок, до завтра, – улыбнулся ему на прощание отец.

Приятный бирюзово-лиловый свет померк, наступила тишина и, почувствовав прилив свежего притока кислорода, Артём легче задышал, и томное приятное наступление сна сомкнуло его веки…

* * *

– Артём!.. Артём, вставай! – раздались над ухом голоса брата Виктора и отца. – Артём, сынок!..

Артём открыл глаза и увидел, склонившимися над ним, дорогие ему родные лица. Яркий свет уже не вызывал рези в глазах, а в голове было ясно, без головокружения и без тяжёлого свинцового ощущения.

Виктор и отец что-то щёлкнули по бокам той стеклянной капсулы, в которой он находился, и открыли её полусферу.

– Как себя чувствуешь? – первым поинтересовался папа, жестами отдавая приказ подчинённым, чтобы они сняли с него датчики. – А что теперь помнишь? Видения какие-либо имеются? Сны видишь?

Артём от души улыбнулся и пожал плечами.

– Мне трудно сказать, пап, видения это, сны или явь. Пока я искал тебя и Виктора, я насмотрелся такого…

– И ещё полагаю насмотришься… – улыбнулся он.

– … Кстати, кто кого нашёл? Я вас или вы меня?

Отец и Виктор рассмеялись; рассмеялись и их подчинённые, освободившие Артёма от датчиков.

– Конечно, мы тебя! – потрепал его волосы Виктор.

– Ну нет, не совсем так! – сразу возразил ему отец. – Полагаю, что справедливым будет сказать: и то, и другое…

– То есть? – не понял Артём.

– Ты пообещал маме, что отыщешь нас, и отправился на наши поиски… Что ж, они тебе удались. Ты шёл по верному пути, но мы нашли вас, когда тебе и твоим друзьям осталась какая-то малость, и с вами приключилась скверная история! – жестом показал отец на большой экран, висевший на стене, на котором были прямоугольники малых экранов с изображениями обезображенных и разорванных на части человеческих тел. – Вон, ваши останки!.. Сам вспомнишь или тебе рассказать, что с вами приключилось?!.. И как приключилось?!

Артём поднялся и сел на краю кувеза. От резкого подъёма, кровь не успела прилить к мозгу, и у него закружилась голова. Зажмурившись, он покачал ею, и затем, открыв глаза, посмотрел по сторонам. Женя, Аня, Стас и Алексей тоже поднялись из кувезов, находившихся рядом, и тоже с трудом приходили в себя. Только сейчас Артём обратил внимание, что он и его друзья совершенно голые. Им тут же подали халаты. Облачившись в них, они подошли к экрану и долго вглядывались в запечатлённые на нём снимки, вспоминая последние мгновения перед нападением на них первобытных хищников. Глаза у них были широко открыты от изумления, а лица то краснели, то бледнели, то принимали землисто-серый оттенок, омрачаясь хмурыми бровями и глубокими морщинами над ними. Женя взяла Артёма под руку и прильнула головой к его плечу.

– Артюш, тебе это ничего не напоминает? – тихо вздохнула она. – Мы, кажется, с тобой уже, однажды, видели такое… Не припоминаешь?

Артём кивнул и растерянно посмотрел на отца.

– Да. Мы с тобой фотографии с такими изуродованными телами видели у меня дома, – подтвердил он. – Они хранились в папках моего отца…

– Вы видели фотографии с моими останками, – предупредил назревающий вопрос сына к себе Снежин. – Да-да! Со мной случилось то же самое, что и с вами… Вы изумлены?! – усмехнулся он, глядя на то, с какими выражениями лиц смотрели они на него и на весь рабочий персонал лаборатории. – И я был ошарашен на первых порах, как и вы! А вот теперь подобные явления, которые раньше назвал бы не иначе, как волшебством, сейчас для меня – обычное дело!

Артём, Женя, Стас, Аня и Алексей стояли, потеряв дар речи. Они качали головами, не в состоянии усвоить информацию, которая со слов Снежина выглядела буднично простой. Все учёные лаборатории смотрели на них с доброй улыбкой, отлично понимая, что с ними происходит. Видя их состояние, Снежин поманил их пальцем за собой, и они все вместе двинулись за ним в глубь лаборатории, проходя мимо множества кувезов – инкубаторов, в которых под стеклянными куполами крышек лежали в какой-то жидкости тела не сформировавшихся людей. Все они походили на гуманоидов. У них не было рта, нос был без ноздрей, глазницы без глаз и голова без ушей; руки и ноги были очень короткие с пальцами без ногтей, а гениталии и вовсе отсутствовали, так что совершенно не понятно было, кто из них какого пола.

– Пап, а какой сейчас день? – поинтересовался Артём, глядя за стекло кувезов и постепенно принимая всё услышанное и усваивая его с той должностью, с какой обязан принимать её учёный.

– О – о.. С тех пор, как вас разорвали треолки, уже почти минул год!

– Год?! – округлились глаза у ребят в очередной раз.

– Треолки?! – сразу же затем выдохнула Аня.

– Да, год! – на ходу кивнул отец Артёма. – Чтобы регенерировать вас и восстановить полностью, требуется время… Ну вот и пришли, – подошли они к железному шкафу длиной во всю стену этой бесконечно огромной лаборатории и высотой почти до потолка.

Шкаф имел большие выдвижные ячейки с наклеенными на них бирками и большой вывеской "Крио – консервация". Снежин указал на одну из ячеек с надписью "Снежин Артём Юрьевич". У Артёма это вызвало усмешку, и он вопросительно посмотрел на отца.

– Что это?.. Досье, что ли?

– Совершенно верно, – усмешкой на усмешку ответил ему отец и, взявшись за ручку ячейки, выдвинул её наружу, сделав жест головой, чтобы сын и ребята заглянули внутрь.

У Артёма и ребят волосы встали дыбом. Внутри ячейки лежало разорванное на части, обезглавленное тело Артёма. Рядом с телом лежала почерневшая от крови его голова без нижней челюсти. Большой шкаф, действительно, оказался холодильником. Пока ребята смотрели на эти останки и не могли оторвать от них глаз, Снежин открыл другие ячейки с надписями на них остальных ребят и предложил им взглянуть в них. Потрясение у друзей было столь сильным, что несколько минут они просто не могли двинуться с места.

– Треолки, – тихо повторила Аня, воспроизводя в памяти нападение на них этих чудовищ.

– Да, – подтвердил брат Артёма, сопровождавший их вместе с отцом. – Так мы их назвали из-за трёх рядных глаз… Мы воссоздали Эдикаранскую фауну Кембрийского периода, когда случился эволюционный взрыв и произошла трансформация видов из-за скрещиваний! Правда здорово?!

– Если учитывать, что мы были разорваны ими на части, то да! – сквозь зубы ответил Артём Виктору, не в силах оторвать взгляда от своих останков. – Но как вам это удалось? – с трудом отвёл он взор от ячейки холодильника и посмотрел на отца.

– Что именно? Восстановление Эдикаранской фауны или вас? – улыбнулся отец.

– Всё в целом! – судорожно сглотнул Артём. – Всё!!!… Всё, понимаешь?!.. У меня в голове не укладывается, как можно восстановить мозг, ведь ещё академиком Валерием Шмаковым было установлено, что смерть наступает не в результате остановки сердца, а результате прекращения активной деятельности мозга. Сердце можно завести электрическим разрядом, но мозг никогда… А мы здесь стоим, всё прекрасно помним и соображаем… Соображаем, что руки, ноги, тело – всё у нас на месте и всё это наше, тогда, как рядом в саркофагах холодильника находятся наши останки… Видеть это и осознавать – за гранью человеческого понимания! Понимаешь?!.. Трудно передать, что мы сейчас ощущаем!

– Конечно понимаю, – кивнул отец. – Мне тоже пришлось это пережить, и моё "досье" находится здесь же…

– Вот и расскажи нам, чтобы мы не воспринимали всё, как сон!

Снежин обернулся на сопровождавших его лаборантов, поправил очки и задумчиво вздохнул.

– Ну что ж, тогда всё по порядку… – подошёл он к невысокой кафедре и, взяв лежащий на ней пульт, включил голограмму экрана, простиравшейся во всю длину кафедры и высотой до потолка.

На экране голограммы появились изображения ледяных антарктических гор с учёными, извлекающими из пробуренных шурфов ледяные стволы с вмороженными в них клещами. Снежин, набрав в лёгкие воздух, продолжил:

– Ты знаешь, Артём, что я работал в нашем институте в лаборатории физиолого – биохимических основ устойчивости растений к неблагоприятным условиям среды…

– Знаю, – нетерпеливо перебил его Артём. – Я сейчас занимаю твоё место.

– Мне это известно, а знаешь ли ты…

– Что ты занялся не своим делом и принялся помимо изучения кровососущих хвощей, кордаитов и каламитов, за изучение кровососущих насекомых, когда получил распоряжение неких спецслужб произвести исследования в области генной инженерии с целью выработки у биологических видов иммунитет к радиации… Речь шла о здоровье нации и в целом о выживаемости всего человечества…

– Мама тебя в это посвятила…

– Не только. Я изучал стенографии твоих трудов…

– И поэтому отправился на мои поиски?

– А разве этого было мало? У них, кстати сказать, тоже исчезли отцы, матери и братья, – жестом показал Артём на друзей.

Отец тяжело вздохнул и с глубоким пониманием посмотрел на всех. Его глаза увлажнились сердечным сочувствием.

– А всё дело в том, что, когда мне и биологам нашего института удалось извлечь из клещей первые живые клетки ДНК древнейших животных Силурийского периода Палеозойской эры; отделить от них метахондриальные клетки ДНК, воздействующие на эволюцию видов, то наше же открытие как будто нас загипнотизировало!.. Мы, что называется, потеряли и покой и сон! День и ночь мы трудились, как алхимики, приблизившиеся к разгадке изготовления золота! Мы вывели интерстициальные i – клетки, обладающие свойствами мультипотентных стволовых клеток, способных дать половые и соматические клетки; а из них вывели яйцеклетки и сперматозоиды… В общем работа так захлестнула нас, что мы просто ополоумели… Я с разрешения, разумеется, наших кураторов из правительства разослал приглашения в разные страны молодым, перспективным специалистам, не получившим признания у себя на родине… Вот Эрнст Келлин из Лондонской медицинской академии, нейрохирург высшего класса, благодаря которому вы в своём новом обличии находитесь при полной памяти, и способны видеть, слышать, осязать и анализировать! – показал Снежин на сухощавого худого и невысокого лаборанта, не отходившего от ребят ни на шаг. – Вот Марк Макдейн, биолог из Гарвардского университета; вот Ун Дзцы из Пекинского университета; Эрих Вальтер и Лиза Крамер из Берлина; Роб Мадур из Дели; Лазик Штейн из Тель-Авива… Да разве всех перечислишь!..

– И вы все работаете тайно? – округлились у Артёма глаза в очередной раз.

– Здесь ведутся секретные разработки и, конечно, каждый из них подписал пожизненное сотрудничество и неразглашение о государственной тайне…

– Всё дело в том, как иногда начинает свою речь, твой отец, что приехав по приглашению и узнав здесь на месте, что все разработки будут вестись для спасения человечества, – вступил в разговор Эрнст Келлин. – А это, надо сказать, не одно и то же, как в традициях некоторых западных культур возвеличивать себя и мнить себя спасителями человечества, при этом делая всё ровно наоборот, чтобы его уничтожить, – мы приняли условия отречения от своего гражданства и вступили в интернациональный союз учёных с присягой пожизненного служения ему…

– Не смотря на то, что интернациональный союз тайно основан Россией и находится под её протекторатом?

– О-о, Артём! Россию в мире считают злой северной страной, чуть ли не варварской, изображая в ней людей медведями, – рассмеялся Эрнст. – Но это происходит от незнания! Как много иностранцев со всего мира, за всю историю, приезжая в Россию, становились её гражданами, с гордостью желая называться русскими…

"Себя считали русскими по праву

И поднимали Родину с колен

Творцы российской мореходной славы,

И Белинсгаузен, и Крузенштерн.

И не миряся с мировоззреньем узким,

Стараясь заглянуть за горизонт.

За честь считали называться русским

Шотландцы – Грейг, де Толли и Лермонт.

Любой из них достоин восхищенья,

Ведь Родину воспеть – для них закон!

Так жизнь свою отдал без сожаленья

За Русь грузинский князь Багратион.

Язык наш многогранный, точный, верный -

То душу лечит, то разит, как сталь.

Способны ль мы ценить его безмерно

И знать его, как знал датчанин Даль?

Да что там Даль?! А в наше время много ль

Владеющих Великим языком

Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,

Что был когда-то с Пушкиным знаком?

Их имена остались на скрижалях

Как подлинной истории азы.

И среди них как столп – старик Державин,

В чьих жилах кровь татарского мурзы.

Они идут – то слуги, то мессии, -

Неся свой крест на согбенных плечах.

Как нёс его во имя всей России

Потом турка адмирал Колчак.

Они любовь привили и взрастили

От вековых истоков и корней

Тот – русский, чья душа живёт в России,

Чьи помыслы – о матушке, о ней…

(Сергей Иноземцев)

Я могу продолжать, ведь в Российской ментальности живёт скромность. Вы не гонитесь за тем, чтобы побыстрее зарегистрировать патент на изобретение. Вы просто берёте и первыми открываете Антарктиду или изобретаете телевизор, или открываете для человечества космос… Так и интернациональный союз учёных, в котором пока ведутся секретные разработки и которые рано или поздно всё равно станут достоянием человечества, так как ничего плохого людям они не несут. Просто для них ещё не настало время… Как это у вас, русских, говорится? Хочешь рассмешить Бога – расскажи всем о своей тайне. Так вот время рассекретить её ещё не пришло, но тайна эта, безусловно, когда-нибудь будет открыта общественности и перестанет быть тайной…

– Да, Эрнст прав! Пока ещё не наступило время… – согласился с ним Снежин. – Как только будет подготовлена безопасная система обзора парков, так сразу их откроют для посетителей и туристов… Но вернёмся к прерванной теме. Я уже говорил, что мы, как древние алхимики, приблизившиеся к раскрытию формулы золота, одержимо работали над созданием иммунитета против радиации, благодаря найденному древнему биоматериалу. Мы были не просто поглощены ей, а, как я уже сказал, заинтересованы ей и больше ни о чём, кроме неё, думать не могли. Нами была проделана титаническая работа, но, увы, нам, как и алхимикам не открывшим формулы золота, не удалось создать иммунитета против радиации. Все эти опыты оказались тщетными потугами, да и просто чушью… Но! – поднял вверх указательный палец Снежин. – Мы, – как и древние алхимики, совершившие множество побочных открытий в погоне за формулой золота, – работая над проблемой выработки противорадиационного иммунитета у биологических видов, тоже сделали массу побочных открытий, очень удивительных и уникальных… Кстати, наше правительство, ставя нам на первом этапе задание по выработке иммунитета против радиации, хорошо понимало абсурдность этой задачи, но их целью на самом деле был именно эффект побочных открытий, в которых, надо сказать, мы преуспели!.. Оттолкнувшись от открытий эволюционного микробиолога Тийсы Эттемы из Упсальского университета, нашедшей "стартер – комплекты" промежуточного звена между простейшими бактериями архей, прокариот – до сложных многоклеточных эукариот, мы вплотную занялись вопросом возобновляемого биоматериала, – показал он жестом на экран голограммы, на котором учёные следили за развитием интерстициальных стволовых i – клеток, превращавшихся на глазах в мух, жуков, ящериц, собак, обезьян и человека. – Наши исследования шли сразу в нескольких направлениях: отделив от обычной ДНК митохондриальную клетку и найдя способ воздействия на неё химическими субстратами, мы восстановили не только утерянные природой биологические виды, но и совершили новый Кембрийский взрыв, который, надо сказать, и в наших головах произвёл взрыв, когда мы увидели результаты своих открытий!.. Результаты ошеломляющие! Мы отпустили эволюционное скрещивание в свободную бесконечность, ведь пока существует Вселенная – будет существовать и эволюция! Нам очень хотелось узнать наглядно, как трансформация одного вида не является внутренне изолированной и влияет на окружающую среду, получая ответную реакцию от других видов, что влечёт набор моделей для образцов различных видов, имеющих хаос и бесконечность… Мы создали сразу несколько парков!..

– Мы уже в этом убедились, – благоговейно вздохнул Артём.

– Но и это ещё не всё! – опять поднял вверх указательный палец его отец. – Подойдите сюда, – поманил он его и ребят за собой.

Ребята повиновались. Они подошли к кувезам – инкубаторам, у которых он остановился.

– Взгляните! – улыбнулся Снежин, склонившись над стеклянным куполом одного из них.

Ребята взглянули и ахнули: в кувезе лежал ещё один почти сформировавшийся Артём Снежин, а рядом, в соседних инкубационных саркофагах, лежали Стас, Алексей, Женя и Аня.

– Это ваши аватары! – с восторгом заявил Снежин и, понизив голос, вкрадчиво добавил. – А вот сейчас мы подошли к самому интересному… Вы удивлены тем, как можно завести или, точнее сказать, возобновить функции умершего мозга? Ноя вам скажу, что ваш мёртвый мозг находится в вас, тех, кто лежит разорванный на части в "крио-консерваторе". У вас, живых, новый мозг, но работает он точно так же, как и умерший, и вашему новому мозгу переданы все функции от умершего…

– Это-то и удивляет ещё больше! – судорожно дёрнулся Артём.

– … И всё потому, что наши микробиологи и нейрохирурги с помощью стволовых i-клеток производят имплантаты до последнего клеточного ядра и до последнего нейрона, воссоздавая точную копию того или иного биологического вида. С помощью созданных нами специальных магнитронов нейрохирурги считывают с умершего мозга последнюю электрическую фиксацию подобно рентгену и затем включают её в новой точно воспроизведённой копии, какими на сей момент являетесь вы, возобновляя работу предыдущего мозга в абсолютной точности. Ведь память и все остальные функции, какими вы их чувствуете, ничуть не изменились и у вас есть ощущение, что вы никогда не покидали своего тела.

– Да, именно так, – единогласно согласились ребята.

– Так что, сынок, не совсем верно, что только сердце можно завести с помощью электрического разряда… Имплантат мозга, снабжённый кровообращением, тоже можно завести электрическим разрядом, правда, понятие это относительное и находится в несколько иной плоскости в отличии от сердца… Ну, а теперь самое главное, – выдернул Снежин булавку из-под воротника халата, просунул руку в специальное отверстие кувеза и уколол булавкой плечо аватара.