Текст книги "Не говори мне «никогда»"

Глава 30

Не в силах вымолвить ни слова, Малкольм продолжал таращиться на рубашку. Манжета, должно быть, запачкалась, когда он отдирал пальцы Джей Би от рукоятки ножа. Он так торопился добраться до кровати, что даже не подумал проверить свою одежду.

Барбара следила за ним с легкой озабоченностью.

– Ты что, порезался в тот день?

Малкольм кивнул, обрадованный отговоркой, невольно подаренной ею.

– Да, порезался… Я брился.

– В рубашке?

– Нет, конечно, нет. – Он старался, чтобы голос не дрожал. – Порез открылся, когда я стал одеваться.

«Костюм!» – подскочил он от внезапной мысли. На рукаве наверняка тоже осталась кровь. Ноги Кендалла стали ватными, будто он только что пробежал марафонскую дистанцию, но Малкольм умудрился выйти из-за стола, сохранив самообладание.

– Выброси ее, – он небрежно махнул рукой. – Какой от нее теперь прок, раз пятна не вывести!

– Дай я посмотрю твой порез, – попросила Барбара, приближаясь к нему.

– Там не на что смотреть. Он почти совсем зажил.

Ему нужно было проверить костюм, избавиться от него прежде, чем Долорес понесет его в чистку.

– Малкольм, в чем дело?..

– Не сейчас, Барбара, – пробормотал он, обходя ее. – Мне нужно приготовиться к встрече у сенатора Бэбкока. – Затем, не в состоянии больше сдерживать свое нетерпение, он выбежал из кабинета.

В их спальне он направился прямо к общему с Барбарой стенному шкафу и начал лихорадочно перебирать одежду, пока не добрался до костюма, в котором был на обеде с Джейсами, – бежевого в елочку.

Сердце его чуть не остановилось. Нижняя часть правого рукава вся была измазана в крови, запекшейся, темной и отливающей фиолетовым.

Содрав костюм с вешалки, он скомкал его и, озираясь по сторонам, стал искать, куда бы спрятать. Сегодня вечером, когда Барбара заснет, он позаботится, чтобы костюм исчез навсегда. Можно будет сжечь его на заднем дворе. Или утопить в озере. Да, так будет лучше всего, гораздо безопаснее. Там его никто не найдет.

Он потянулся к чемодану на верхнюю полку, но в этот момент дверь распахнулась и вошла Барбара, все еще с рубашкой в руках.

– Что с тобой, Малкольм? Ты выскочил из кабинета как на пожар.

– Я же сказал, у меня встреча с Бэбкоком!

– Да, но она в час тридцать. – Ее взгляд упал на ком одежды, который он прижимал к груди. – Зачем ты взял свой костюм? Кровь попала и на пиджак тоже?

Отрицать, когда она легко могла проверить это, было бессмысленно.

– Да, я… Я собирался отдать его в чистку.

– Господи, тебе нет нужды везти его самому. Долорес все сделает. – Она протянула руку. – Давай его мне.

– Нет! – Он отшатнулся. И слишком поздно понял, что совершил ошибку.

Барбара, которая порой могла быть упрямее десятка мулов, с удивлением посмотрела на него:

– Почему ты ведешь себя так странно, Малкольм? И почему так противишься тому, чтобы я позаботилась о твоем пиджаке?

Он готов был ее задушить.

– Какого дьявола? Здесь что, чертова инквизиция? Могу я сам почистить свою одежду, если хочу?

Медленно, словно зная, что делает, Барбара подошла к нему вплотную. Весь ее облик изменился. Она напружинилась, и глаза, обычно мягкие, сейчас впились в него с холодной устремленностью.

– Что ты скрываешь, Малкольм?

– Ничего…

– Кончай делать из меня дурочку. – Прежде чем он успел что-либо предпринять, она выхватила костюм у него из рук, уронив брюки. Он застыл на месте: она развернула пиджак и внимательно осмотрела правый рукав.

В течение нескольких секунд, которые, казалось, тянутся целую вечность, она лишь смотрела на густую красную кляксу. Потом, наконец подняла глаза. Лицо ее стало болезненно-серым.

– Это большое пятно, Малкольм. – Ее голос упал до шепота.

Он облизнул пересохшие губы.

– Почему ты придаешь этому такое значение? Я же сказал…

– Потому, что этот костюм был на тебе в день обеда с Джейсами, в день, когда убили Джей Би.

– Как ты можешь помнить, в чем я был, в твоем-то тогдашнем состоянии?

– Не знаю, как, но я помню все. Отчетливо. Ты был рассержен тем, что я позволила Джей Би отвезти меня домой. Сказал, что он хотел тебя видеть, что тебе нужно знать, о чем я с ним говорила, чтобы вести себя соответственно.

– И что? – Он попытался придать своему голосу убедительность, понимая, что проигрывает. Она уже обо всем догадалась.

– На следующее утро ты сказал мне, что так и не успел поговорить с Джей Би, поскольку ужин во «Временах года» завершился слишком поздно, и ты решил связаться с ним потом. – Она вновь взглянула на окровавленный рукав. – Ты солгал мне, не так ли? И продолжаешь лгать сейчас, пытаясь заставить поверить, что ходил в испачканном пиджаке весь день и потом в нем же поехал на важное мероприятие. Ты чересчур педантичен, Малкольм, чтобы допустить подобное.

– Я не заметил… – Слова застревали у него в горле.

– Тогда наверняка заметил бы кто-нибудь из твоих в офисе. Посмотри на него! – закричала она, ткнув рукавом ему в лицо. – Как ты или любой другой мог его не заметить? – Она уронила руку, пиджак выскользнул из пальцев. – Ты посадил это пятно той ночью, так? Когда встретился с Джей Би. После… – она моргнула, – после того, как убил его.

Отрицать что-либо было бессмысленно. Попытка оправдаться совершенно опустошила его. Он должен сохранить силы для следующей битвы. Убедить ее, что у него не было другого выхода, что Джей Би уничтожил бы их обоих.

– Дай мне объяснить…

Она заревела, словно раненый зверь, зажала стиснутыми кулаками рот, в глазах застыл ужас. Женщина качала головой, медленно, ритмично, словно не могла принять то, о чем уже догадалась.

Он двинулся к ней, надеясь успокоить, как не раз проделывал в прошлом. Но она не позволила.

– Ты убил его! – в истерике закричала она, отступая. – Ты убил Джей Би! И вместо себя подстав…

Он с силой хлестнул ее по лицу. Схватившись за щеку, она ошеломленно уставилась на него.

– О Боже, Барбара, прости, – забормотал он, кинувшись к ней. – Я не хотел… Я не знаю, что на меня нашло. Ты была в истерике… – Он пытался оторвать ее руку от щеки. – Дай мне посмотреть…

Она дернулась в сторону с такой силой, что он покачнулся.

– Не прикасайся ко мне! – И, всхлипнув, выбежала из спальни.

Ему хватило нескольких секунд, чтобы собраться с мыслями. Он должен ее остановить. В таком состоянии она способна на все, даже на заявление в полицию.

Он помчался вниз по лестнице, громко выкрикивая ее имя, умоляя остановиться и выслушать.

Но ее это не остановило. Не разбирая дороги, она промчалась по фойе, распахнула дверь и исчезла из вида. Когда он выскочил на крыльцо, она уже садилась в «мерседес».

– Барбара, Бога ради, остановись!

Дверца «мерседеса» со стуком захлопнулась. В два прыжка он оказался рядом с машиной и рванул ручку. Бесполезно. Она успела запереть двери!

– Барбара, не делай глупостей! Давай поговорим. – Он барабанил по стеклу кулаком, то угрожая, то моля. – Пожалуйста, дорогая. Клянусь, ты поймешь, когда я…

Глядя прямо перед собой, Барбара нажала на педаль. Сбив его на землю, автомобиль сорвался с места, из-под колес брызнул гравий.

Малкольм, ошеломленный, смотрел вслед, пока машина не исчезла в переулке.

Глава 31

В понедельник вечером в десять часов Лаура, измученная до предела, встала из-за компьютера. Два дня поисков среди старых статей, колонок светской хроники, городских новостей не дали ничего.

– Тоже не везет, да? – Тед потянулся, подавив зевок.

Она потерла переносицу пальцами.

– В этих файлах имя Скарпати или данные о его пребывании в Остине не фигурируют. Но я готова поспорить на наше ранчо, что он бывал в здешних краях. Более половины наркотиков попадает в Соединенные Штаты через техасскую границу. У него наверняка появлялся соблазн ухватить кусочек такого пирога.

– Согласен. Но при чем тут ты? Или Джей Би?

– Если бы я знала! – Лаура уже вставала из-за стола, когда увидела Ники Кохран, редактора колонки международных новостей, которая отчаянно махала ей рукой.

– Что случилось? – спросила она, подходя вместе с Тедом к столу Ники.

Та зажала микрофон рукой.

– На проводе наш корреспондент в Лондоне. Только что на Даунинг-стрит, 10 взорвана бомба. Там ночью, как раз шли переговоры между премьер-министром и представителем Ирландской республиканской армии.

– Жертвы есть? – спросил Тед.

– Именно это я и пытаюсь выяснить. – Она тяжело вздохнула и швырнула трубку. – Проклятие! Опять разъединили. Уже в третий раз. – Отвернувшись к компьютеру, она пробежалась по клавишам, чтобы вызвать на экран последнюю информацию кабельной сети новостей, но и там ничего не было.

Тед уже схватил параллельный телефон.

– Ничего, если я позвоню Ллойду?

– Конечно. Включи только внешний динамик, чтобы нам всем было слышно.

Как Тед и ожидал, Ллойд уже знал об инциденте и был на ногах, пытаясь отправить одного из своих фотографов на место взрыва.

– Просто кошмар какой-то! – Голос редактора Ассошиэйтед Пресс гремел по всему залу. – По неподтвержденным данным, трое погибли. О судьбе премьер-министра и представителя ИРА ничего не известно.

– Кто-нибудь взял на себя ответственность за теракт?

– Более полудюжины группировок. Думаю, что бомбу взорвали те, кто хочет сорвать мирные переговоры. Через несколько минут после взрыва во все газеты Лондона поступили анонимные телефонные звонки с предупреждением, что аналогичные акции будут предприняты на следующей неделе по всей Англии и Ирландии. Тебе нужно лететь в Белфаст снимать там, Тед. Арендуй самолет, если потребуется. Не важно, сколько это будет стоить…

Тед взглянул на Лауру, напряженно следившую за ним.

– Прямо сейчас, Ллойд, я лететь не могу. Может, через несколько дней…

– Через несколько дней будет поздно. Ты нужен мне немедленно.

На линии что-то затрещало, затем раздался писк, и наступила тишина. Их опять разъединили.

Тед повесил трубку. Когда он поднял голову, Лауры уже не было.

Он обнаружил ее с непроницаемым лицом на пассажирском сиденье «БМВ».

– В чем дело? – спросил он, скользнув за руль. – Почему ты сбежала?

– А ты не понял?

– В общем-то догадываюсь, но хотел бы узнать от тебя.

Она прикрыла глаза, пережидая сердцебиение, и решительно выпалила:

– У нас с тобой ничего не получится, Тед. Я имею в виду, что вместе нам быть не суждено.

Тед повернулся к ней лицом:

– С чего ты взяла?

– А что, нет? – с явным сарказмом спросила она. – Ты как считаешь? Если уж говорить правду?

Наступил момент, которого он так боялся, о котором даже думать не хотел, надеясь, что он придет лишь тогда, когда для их с Лаурой отношений это не будет иметь особого значения. Он зря обманывал себя. Лаура была из тех женщин, кто не приемлет половинчатых решений, ни сейчас, ни через месяц или два.

– Ты слышала, что я сказал Ллойду. Я не еду.

– Но ты хочешь, очень хочешь. – Она грустно улыбнулась. – Признайся, Тед, ты будешь счастлив только в одном случае: если станешь заниматься тем, чем занимался последние шестнадцать лет. Лишь слепой не заметит этого.

– Я, конечно же, люблю свою работу. Но и тебя я тоже люблю. Больше всего в жизни.

От этих искренних слов, вырвавшихся у Теда с такой непосредственностью, у нее навернулись слезы на глаза. Но она сдержалась. Она не заплачет, черт побери! Она не собирается удерживать его подобным образом.

– Я тоже люблю тебя. Именно поэтому я не стану требовать, чтобы ты выбирал: работа или я. Иначе, пусть бы даже ты решил дилемму в мою пользу, я буду всегда мучиться, ибо ты очень порядочный человек. Я не смогу, Тед, жить в подобной неопределенности, гадая, а не был бы ты более счастлив, приняв другое решение.

Он взял Лауру за подбородок и нежно посмотрел ей в глаза.

– Знаешь, всегда можно найти компромисс. Один мой хороший друг в Лондоне – прекрасный образец того, что любящим необязательно жить под одной крышей все триста шестьдесят дней в году, чтобы быть счастливыми.

– А как насчет других пар? У которых не вышло? Кто в большинстве?

– Все зависит от нас самих. Кто-то может, а кто-то нет.

– Я не хочу испытывать судьбу, рискуя попасть в последнюю группу.

Он улыбнулся:

– Мне казалось, ты не боишься рисковать.

– Только не в данном случае. – Мимо, завывая сиреной, промчалась «скорая помощь». Лаура смотрела вслед удаляющимся красным огням, пока они не исчезли. – Я сойду с ума, думая, что ты ежедневно подвергаешься опасности.

Он медленно убрал руку.

– Что ты сказала?

– Я говорю, у нас все было чудесно – пока оно было. Я хочу, чтобы ты летел в Белфаст, Тед. Я хочу, чтобы ты вернулся в тот мир, которому принадлежишь.

– Я принадлежу тебе.

– Уже нет. Я видела твое лицо во время разговора с Ллойдом, слышала твой голос, чувствовала профессиональное возбуждение.

Он чуть было не опроверг ее. Чуть было не сказал, что любит слишком сильно, чтобы потерять, что готов осесть здесь. Но под ее испытующим взглядом проглотил готовые вырваться слова. Она права: звонок Ллойду породил привычное волнение, но одновременно и глубокое сожаление. Что впервые за шестнадцать лет он не станет участником важного события, что не его камера будет фиксировать мгновения, что он не сможет дать свое видение проблемы. Он прямо-таки разрывался на части.

– Я не покину тебя сейчас, – сказал он упрямо. – Подожду, когда решится судьба «Сентинел», а затем…

Она снова решительно тряхнула головой:

– Нет. Ллойд же сказал – это не может ждать. А что касается газеты, твое присутствие не изменит ее судьбы. – Немного погодя она добавила: – У меня есть знакомый пилот чартерного самолета в Далласе. Я могу позвонить ему из дома и узнать, на месте ли он. Гарантирую, он доставит тебя в любую точку земного шара.

Спорить с ней сейчас было бесполезно. Он полетит в Белфаст и позвонит ей оттуда. Может быть, поостыв и обдумав все, как следует, она поймет, что любовь с расставаниями все же лучше, чем жизнь без любви.

Он вставил ключ зажигания, включил скорость, и они тронулись домой, в «Затерянный ручей».

После трех безрезультатных звонков Лаура все же нашла Дейла Андерсона в далласком аэропорту. Пилот только что вернулся из Орландо. Но как она и предполагала, был готов лететь куда угодно.

– Вот только высплюсь, – сказал он ей, – и буду готов к вылету. Завтра в одиннадцать утра.

Они любили этой ночью совсем по-другому. В их эмоциях чувствовался какой-то надлом, сквозило отчаяние, его не могла заглушить даже неистовая страсть. Позднее, лежа в объятиях Теда, Лаура почти физически ощущала, как они отдаляются друг от друга, медленно, но неотвратимо.

В шесть утра, притворяясь, что спит, чтобы избежать прощаний и слез, она услышала, как Тед выбрался из кровати и ушел к себе паковаться к отъезду.

В полседьмого утра, спустя тринадцать часов после исчезновения Барбары, Малкольм в отчаянии метался из угла в угол.

Решив поначалу, что она уехала к матери, как часто делала, когда выходила из себя, он полетел в Хьюстон на самолете Джерри Орбаха, который был к его услугам днем и ночью. Но дом ее матери оказался темным и безмолвным, машины у дома не было. Он звонил в дверь почти десять минут, надеясь, что Барбара все-таки там. Убедившись в обратном, он вернулся домой и продолжил ожидание, периодически пытаясь дозвониться до Дейдри.

Шагая по комнате и бросая умоляющие взгляды на телефон, он чувствовал, как паника нарастает. Где она? Избирательные участки откроются меньше чем через час. Там будет полно прессы, ожидающей увидеть его вместе с Барбарой. Что, черт возьми, он будет им говорить?

Он не осмелился звонить никому из ее друзей, опасался, что они начнут распускать слухи об исчезновении его супруги. Он ничего не может поделать. Только ждать.

Лауру разбудил шум дождя. Улыбнувшись, она протянула руку, ожидая, что вот-вот наткнется на сильную, твердую спину. Но нащупала лишь пустоту. В сердце больно кольнуло – Тед уехал.

Приглушенно всхлипнув, она прижалась к его подушке и зарылась в нее лицом. Ну, кому нужно ее благородство? Почему она не поставила его перед выбором, как многие другие женщины? Он бы выбрал ее. А она бы сделала его счастливым. Заставила бы его забыть о таких местах, как Босния, Ирландия и Руанда. В жизни найдется немало других объектов для фотографии. В том числе и здесь, в Техасе.

Но она тотчас вспомнила слова Милдред: «В нем живет бродяга. Он не может долго сидеть на одном месте». Он не был бы счастлив в Бернете. Она поступила правильно.

Она машинально встала и совершила обычный утренний ритуал, словно бездушный автомат. Ей еще как-то удалось принять душ и одеться. Она даже смогла поехать в «Сентинел».

Календарь на ее столе уже перекинули, сегодня вторник, 8 ноября. В памяти всплыло, что через несколько часов, судьба газеты будет решена.

Стараясь не думать о Теде, она села за компьютер.

Она уже собралась сделать перерыв и выпить кофе, как вдруг увидела это! Маленькую колонку на третьей странице газеты от 23 мая 1993 года.

«Более двухсот человек присутствовали на благотворительном обеде в помощь мэру Малкольму Кендаллу вчера вечером. Мероприятие, участие в котором обошлось каждому приглашенному в пятьсот долларов, было организовано Джерри Орбахом, председателем Комитета политического действия в ресторане «Времена года» и собрало более ста тысяч долларов для выставляющего свою кандидатуру на второй срок мэра».

Под коротенькой заметкой помещалась фотография, на которой ухмыляющийся Малкольм был запечатлен рядом с Джерри Орбахом. Прямо за ними, правда, чуть смутно виднелся человек, поразительно напоминавший Енцо Скарпати.

Лаура отпрянула от экрана. Вот оно! Та ниточка, которую она искала все эти недели. Как могла она оставить без внимания Джерри Орбаха? Пять лет назад автоделец был уличен в операциях с наркотиками вместе с коррумпированным шерифом округа Идальго, Полом Монтенегро. Хотя Орбаха потом освободили за недостаточностью улик, мало кто сомневался, что он виновен.

Значит, Орбах был связан с Енцо, не Малкольм. Но как? Как мог Джерри помогать Скарпати в его наркобизнесе, если находился в то время под наблюдением ФБР?

Если только Енцо Скарпати не появился на этом вечере с единственной целью – встретиться с Малкольмом Кендаллом. Вроде бы логично.

Она снова всмотрелась в снимок, сосредоточив все свое внимание на человеке, напоминавшем Скарпати. Те же густые черные волосы, тот же оливковый цвет лица и бородавка на крыле носа. Когда-либо прежде у нее могли бы возникнуть сомнения, но после встречи в госпитале она не сомневалась, что это он.

– Есть новости?

Услышав голос Милдред, Лаура подняла голову.

– Милдред, я нашла!

Секретарша проворно закрыла дверь.

– Ты нашла что-то на Малкольма Кендалла?

– Посмотри сама. – Лаура отодвинулась, чтобы Милдред было видно экран. – Енцо Скарпати все-таки соврал, – продолжала она, пока Милдред читала заметку. – Теперь я могу это доказать. – Она уже набирала номер Квентина и, когда тот поднял трубку, сообщила ему о своем открытии.

– Я позвоню своему частному детективу в Нью-Йорке, – откликнулся тот, взволнованный как никогда. – Не составит труда выяснить, где был Скарпати 23 мая 1993 года.

Стоило Лауре повесить трубку, как телефон затрезвонил снова. Звонили по личному номеру, и, надеясь, что это Тед, она ответила немедленно:

– Лаура Спенсер.

На другом конце провода что-то невнятно пробормотали, так что Лаура не разобрала ни слова.

– Простите, я не могу вас понять. Кто это?

– Барбара… – всхлипнула трубка. – Барбара Кендалл.

– Барбара! – Лаура схватила трубку обеими руками. – Что стряслось? Почему вы плачете?

– Мне нужно с тобой поговорить. – Лаура услышала, как со звоном стукаются друг о друга кубики льда в стакане. Барбара пила – и, видимо, уже давно, судя по тому, как тяжело ворочался ее язык.

– Я слушаю, Барбара.

– Я знаю… – последовала короткая пауза. – Знаю, кто убил Джей Би.

Глава 32

Сердце Лауры екнуло.

– Кто?!

– Не по телефону. Надо… объяснить лично.

– Ладно. – Испугавшись, что Барбара повесит трубку, Лаура не стала спорить. – Где вы находитесь?

– В Хьюстоне. В доме моей матери. – Барбара заплакала. – Такая мерзость, – послышалось между всхлипываниями. – Такая пакостная мерзость!

– Барбара, послушайте меня. Не пейте больше. От этого станет только хуже. Я помогу вам. Ведь вы, поэтому мне позвонили, так? Чтобы я вам помогла?

– Да.

– Хорошо. Дайте мне адрес вашей матери.

– Только приезжай одна. Никакой полиции. Никого.

– Обещаю. – Затем уже мягче Лаура попросила: – Адрес, Барбара.

– Инвуд, 101. Напротив загородного клуба «Речные дубы»

Зажав трубку плечом, Лаура записала адрес.

– Я поняла.

– Когда… ты приедешь?

– Не знаю точно. Постараюсь попасть на первый же самолет. Если не получится, придется ехать на машине. Но я приеду. В любом случае!

До далласского аэропорта Тед добрался меньше чем за три часа. Оттуда он попытался дозвониться Сандре, но на звонки никто не отвечал. Ладно, позвонит позже, из самолета.

В ожидании, пока починят забарахливший привод шасси на самолете Дейла Андерсона, Тед слонялся по маленькому залу взад и вперед, не в состоянии сесть и спокойно обдумать предстоящее задание, как по обыкновению делал прежде.

В голове бесконечно крутились мысли о Лауре, он вспоминал, какой она была утром – такой нежной и беззащитной. Когда он поцеловал ее в теплую щеку, ему ужасно захотелось послать Белфаст к черту и нырнуть обратно в постель.

Сейчас, когда до отлета осталось совсем чуть-чуть, он начал испытывать серьезные сомнения в правильности своего решения. Он больше не был уверен, что мотаться из одного конца шарика в другой с камерой на шее – это именно то, чего ему хочется. О конечно, фотография – его страсть. Но когда он стал сравнивать свою любовь к профессии с тем, что испытывал к Лауре, возникали некоторые сомнения.

Когда в зал вошла стройная женщина с длинными рыжими волосами, его сердце вдруг учащенно забилось: «Лаура!»

Но женщина обернулась, и он понял, что ошибся.

Прошла целая минута, в течение которой он чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Затем, когда динамик над головой объявил посадку на очередной рейс, он резко рванулся к таксофону и набрал номер «Сентинел».

– Лауры нет, – ответила Милдред, услышав голос Теда. – Она уехала в Хьюстон.

– Хьюстон? Что ей там понадобилось?

– Ей позвонила Барбара Кендалл. Сказала, что знает, кто убил Джей Би.

– Что-о?

– Я поначалу среагировала точно так же. – Секретарша говорила уверенно и взволнованно. – Но я была рядом, когда Лаура отвечала на звонок. На сей раз это не обман, звонила действительно Барбара.

– Лаура известила полицию?

– О нет. Барбара поставила условие – никакой полиции. Она хотела говорить только с Лаурой.

«Во что она вляпалась на сей раз?» – гадал Тед, чувствуя, как внутри все похолодело. А вдруг ее заманивают в новую ловушку, подготовленную Малкольмом?

Он решил позвонить Амосу, но затем в голову ему пришла блестящая идея. Если Барбара на грани срыва, появление полиции только все испортит. Лаура никогда ему этого не простит.

Он взглянул на часы:

– Когда она уехала, Милдред?

– Около часа назад. На последний утренний рейс она не успела, а следующего ждать не стала и отправилась на машине.

Тед прикинул время. Из Остина до Хьюстона ехать три с половиной часа. Если они с Дейлом вылетят в течение часа, то будут в Хьюстоне практически одновременно с Лаурой.

– Моя тетя находится в поместье Фентонов? – уточнил он.

– Да.

Не вешая трубку, он разъединился и набрал номер ангара.

– Дейл, – произнес он, когда пилот подошел к телефону, – планы изменились. Мы летим в Хьюстон.

– Ну почему нет? – Сандра заплакала от злости, в то время, как ее отец упрямо смотрел в окно «файерберда». – Что тебе стоит сказать ему, что ты сожалеешь? Он же сделал это. Или, по крайней мере попытался.

– В отличие от Теда мне сожалеть не о чем, – отрезал Чарльз.

– Это он обвинил меня в том, что я убийца, если помнишь.

– Я не помню. Мне было всего шесть лет.

– Тогда поверь моему слову.

– Но ведь прошло столько лет, папа! И он не раз уже извинялся. Почему ты не можешь простить его?

– Есть вещи, которые любому отцу трудно забыть. Или простить.

– Другой, не такой жестокий, смог бы.

– Достаточно, Сандра. Я согласился съездить с тобой на избирательный участок, а отнюдь не на участие в дискуссии о твоем брате.

Ей ужасно не хотелось его расстраивать, но, черт возьми, она не допустит, чтобы Тед уехал в Англию, а она не попыталась в последний раз уладить отношения между двумя людьми, которых любила больше всего на свете.

– За что ты так его ненавидишь? За то, что он сделал тебе больно? Или за то, что имел мужество вырваться из клетки – на что ты сам оказался неспособен?

Она бросила на отца быстрый взгляд, надеясь, что пробила брешь в броне, которой он так искусно себя окружил, но выражение его лица не изменилось – осталось таким же бесстрастным, как и раньше.

– Продолжать традиции Кендаллов – мой собственный выбор, Сандра. Я горжусь тем, что внес свой вклад в историю нашей семьи. Теда же, наоборот, никогда не интересовали семейные традиции.

– Ну и что с того? Посмотри, ведь он многого добился. – Она свернула на парковочную площадку начальной школы «Омега», куда стекались редкие пока избиратели. Поскольку ответом на ее реплику вновь стало ледяное молчание, она продолжила: – Я не понимаю тебя, папа. Ты говоришь о Теде так, словно он какой-то монстр, человек бессердечный, не любящий близких. Но ведь он совсем другой. Заботливый, добрый, веселый и благородный. И он любит свою семью.

– Я сказал, хватит! – Глаза Чарльза вспыхнули гневом, и Сандра отпрянула, как от пощечины. – Я давно вычеркнул Теда из своей жизни, и пусть все так и останется.

От бешенства у нее свело скулы.

– То, что ты говоришь, чудовищно! Особенно, после всего, что он сделал, чтобы защитить тебя. Если бы не он, ты бы сейчас сидел в тюрьме…

Она осеклась, затаив дыхание от ужаса, что зашла так далеко, что все испортила…

Чарльз впился в нее орлиным взором.

– Что ты сказала?!

Она потянулась за своей сумочкой.

– Ничего. Пойдем, пока дождь не начался. Хотя силы у него были уже не те, он сжал ее запястье, как клещами.

– Ты никуда не пойдешь. Пока не объяснишься. Что он наговорил тебе? Какую новую ложь вбил тебе в голову?!

– О, папа! – Она покачала головой. – Ты совсем его не знаешь.

– Говори, что он тебе наплел, черт побери! Секунду она колебалась, разрываясь между двух огней – ранить его и желая высказаться в открытую, чтобы доказать благородство Теда. Но Сандра решилась, когда увидела его тяжелый беспощадный взгляд.

– Он знает о маме, – прошептала она. – Мы оба знаем.

Он выпустил ее запястье.

– Что за бред ты несешь?

Она посмотрела на парковку. Людей стало больше, они шли на участок, наклонив головы от ветра. Вдалеке собирались тучи, небо приобрело серый, предгрозовой оттенок. Помолчав, она развернулась на сиденье и посмотрела на отца в упор.

– Мы знаем, что это ты убил ее.

Она не поняла, что сначала отразилось на его лице: шок или ужас. Слишком сильные эмоции: и та, и другая, – чтобы не выказать их, плескались в его глазах, уставившихся на нее в глубочайшем изумлении.

– Мой Бог, – только и сорвалось с сухих, побелевших губ.

– Две недели назад Тед нашел на чердаке мамину цепочку. Ту самую, что спрятана в твоей старой сумке для гольфа.

Он несколько раз открыл рот, силясь что-то сказать, но не мог выдавить ни звука.

– Тед был потрясен, – продолжала Сандра. – Я никогда не видела его таким подавленным и убитым. Но он все равно нашел в себе силы утешить и поддержать меня. И когда я стала умолять его сохранить в тайне все, что мы узнали, не говорить никому ни слова, он согласился. Ты знаешь, как он любил маму. Но все равно дал согласие. Он сделал это ради тебя, чтобы не причинить тебе новую боль. Он сделал это, потому что любит тебя…

Конец фразы повис в воздухе, ибо Чарльз сполз с кресла. Закрыл глаза. Дыхание стало частым и прерывистым.

– Папа? – Она потрясла его за плечо.

Он ласково похлопал ее по руке:

– Все в порядке.

– Ты меня напугал.

– Не бойся. Я крепкий старый пень. Нужно что-то поэффективнее, чем спор с собственной дочерью, чтобы доконать меня.

– Не говори так.

Его дыхание выровнялось, но он все еще был очень бледен.

– Сандра, расскажи мне все, с начала и до конца. Что Тед делал на чердаке?

И она рассказала, как полетела в Лондон и уговорила Теда вернуться, как придумала уловку с выставкой, чтобы замаскировать истинную причину его приезда в Остин.

Он не перебивал. Сидел прямо и смотрел на дождь, ровными струями падавший на асфальт стоянки.

Только когда она стала вспоминать о ночных ссорах, невольной свидетельницей которых ей пришлось быть, он повернулся и взглянул на нее.

– Ты все слышала?!

Она кивнула:

– Каждое слово. Включая мамино признание, что в ее жизни появился другой человек и она от тебя уходит.

Он прикрыл глаза:

– Господи!

– Я хотела подойти к тебе на следующее утро, но была слишком испугана.

– И вместо этого побежала к брату.

– Нет. Я ничего ему не говорила до того дня. Когда пыталась уговорить его попробовать помириться с тобой еще раз, дать тебе еще один шанс. Когда Тед услышал о таинственном любовнике, он бросился на чердак в надежде установить его личность. Он думал, что, возможно, тот человек и был убийцей. Но вместо этого наткнулся на цепочку в твоей сумке для гольфа.

– И тогда Свин предположил, что это я положил ее туда.

Она подняла глаза, озадаченная его словами.

– Ну… да. Конечно, ты положил. Разве не так? Не отводя глаз, он медленно покачал головой:

– Нет, Сандра. Это не я. Я не меньше твоего поражен тем, что она оказалась там. – Голос его стал сиплым; он почти хрипел. – И я не убивал твою мать.

Сандра откинулась на спинку сиденья.

– Но цепочка… ваши ссоры, то, что ты говорил…

– Я не отрицаю, что был взбешен. Да, если бы я тогда знал, кто этот человек, то вполне мог его убить. Но уж никак не твою мать. – На голубые глаза Чарльза навернулись слезы. – Мне бы никогда в жизни в голову не пришло сделать ей больно. Я слишком любил ее. Как бы мне ни было плохо, от того, что она бросает меня, я был готов смириться с этим, и ни один волосок не упал бы с ее головы.

– Тогда каким образом мамина цепочка попала в сумку для гольфа?

– Не знаю, Сандра. – Отец покачал головой. – Ума не приложу, как.

– Надо сказать Теду…

– Нет. – В голосе его появился металл. – Значит, спорить бесполезно. – Раз уж он так поспешил поверить, что я убил его мать, пусть так и считает.

– Но это жестоко…

– Ты меня слышала, Сандра! – Окончив разговор, он открыл дверцу, выбрался из «файерберда» и, щелкнув зонтиком, направился к зданию школы.

Пожарная часть «Пайн Брук», в которой голосовали избиратели района, от которого баллотировался Кендалл, была полна народу, когда лимузин доставил Малкольма туда этим холодным дождливым утром.

Как он и предполагал, пресса окружила его сразу же по выходе из лимузина.