Текст книги "Маг-крестоносец"

Глава 18

Химена покачнулась, но удержалась за руку Савла. В следующее мгновение споткнулся он, и Химене пришлось поддержать его.

А потом Химену крепко обнял Рамон.

– Mi corazon! Я так волновался!

– Приятно слышать, – облегченно вздохнула Химена, прижавшись к груди мужа. И действительно, она была необыкновенно счастлива вновь оказаться в привычном мире.

Савл, однако, был на редкость спокоен.

– Никакие опасности нам не грозили, мистер Мэнтрел. То есть опасности, конечно, были, но леди Мэнтрел с ними потрясающе легко справилась.

– Только с твоей помощью, Савл. – Химена немного отстранилась и привела в порядок растрепанные волосы. – Вернее было бы сказать, милый, что с похитителями детей разбирался Савл, а я исполняла роль его телохранителя.

– С похитителями? – нахмурившись, переспросил Рамон. – Значит, похититель был не один?

Химена кивнула:

– Их было двое. Колдун и его подручный.

– Колдун заявил, что он – жрец Ангра Майнью, – добавил Савл.

– Злого демона зороастрийцев? – в изумлении вскричала Лакшми. – Еще в детстве я знала о них, но за те столетия, что я проспала внутри бутылки, арабы покорили этот народ! Так откуда же этот так называемый жрец мог услышать об Ангра Майнью?

– От своего господина, имя которого – Арьясп, – ответила Химена. – Судя по тому, что о нем говорил похититель наших внуков, я поняла, что он маг-вероотступник.

– Жрец Ахурамазды, ополчившийся против своего бога? – изумилась Лакшми. Рамон обратился к жене:

– И как ты догадалась, что это именно так, дорогая?

– Отчасти потому, что жрец, похититель детей, утверждал, что Арьясп – родом с северных гор, – ответила Химена. – А в горах Персии до сих пор обитают малочисленные общины зороастрийцев.

Савл кивнул:

– Похититель сказал, что Арьясп – истинный потомок древних персов, которые решили, что Ангра Майнью – не какой-нибудь демон, а бог. По словам колдуна, Арьяспу удалось обратить в свою веру множество племен из Центральной Азии за счет посулов завоевания всего мира.

– Чего, – подхватил Рамон, помрачнев, – они вполне могут добиться одним лишь числом, если все эти племена и народы будут сражаться в едином строю. Значит, вы решили, что этот Арьясп – один из магов-отщепенцев?

– Да, – кивнула Химена. – Кто бы еще мог столько знать про Ангра Майнью для того, чтобы превратить этого зороастрийского демона в средоточие новой религии? Кто бы еще мог столько знать о древней магии для того, чтобы обучить ей целый клан жрецов?

– Либо для того, чтобы изобрести извращенную версию этой магии, – добавил Савл.

– Понимаю, – склонил голову Рамон. – Ведь если на то пошло, от корня «маги» и произошло слово «магия», верно?

– Насколько мне помнится с тех времен, когда я в последний раз заглядывал в этимологический словарь, это так, – подтвердил Савл. – Однако он далеко не дурак, этот Арьясп, доложу я вам. Разве он станет рисковать своей шкурой и лично выйдет на поле боя? Ни в коем случае! Он засел где-то в Центральной Азии, морочит голову гур-хану и занимается координацией действий по завоеванию всего мира!

Рамон кисло усмехнулся:

– В каком-то смысле он прав. Ведь когда твоя судьба в жизни после смерти зависит от воли злого божества, поневоле будешь страшиться смерти как огня, правда?

– Естественно, – кивнул Савл.

– А я так думаю, что Арьясп возомнил, будто Ангра Майнью назначит его господином царства мертвых, – угрюмо проговорила Химена.

– Способность людей к самообману порой меня просто потрясает, – покачал головой Савл. – Я и сам в этом смысле – не исключение.

– Но даже повелители демонов подвергаются нескончаемым мукам в загробном мире, – возразила Лакшми.

Савл невольно задумался о том, уж не основано ли суждение Лакшми на личном знакомстве с кем-нибудь из таких особ.

Химена сжала руку Рамона.

– Словом, если мы хотим спасти детей, нам придется сразиться с самим злым гением Орды.

Рамон лишь на секунду побледнел и тут же побагровел от гнева.

– А как же иначе! Но... один из нас должен остаться здесь в качестве кастеляна.

– Признаюсь, я забыла об этом, – немного пристыженно проговорила Химена.

– Леди Мэнтрел непременно должна отправиться на поиски детей.

Химена удивленно заморгала – с чего это вдруг Савл сказал то, что, по идее, должен был бы сказать Рамон?

– В чем дело, Савл? – прищурившись, спросила Химена у Знахаря. – Может быть, ты боишься, что в ваше отсутствие я не смогу одна защитить Бордестанг?

– О нет, нет, вовсе нет! – замахал руками Савл. – То, что вы на это способны, вы прекрасно доказали, когда Мэт и мистер... то есть, простите – лорд Мэнтрел были в отлучке и помогали в Ибилии королю Ринальдо. Просто мне так кажется, что теперь очередь лорда Мэнтрела поработать кастеляном.

– Благодарю за высокое доверие, – суховато отозвался Рамон. – Но что-то подсказывает мне, что не только поэтому ты предпочитаешь леди Мэнтрел в качестве товарища по странствиям? Только честно и откровенно.

– Честно и откровенно – да, не только поэтому, – ответил Савл, и можно было не сомневаться, что он не кривит душой. – Невзирая на все мои усилия, в глубине души я остаюсь сексистом и искренне верю, что женщины лучше понимают во всем, что связано с детьми, чем мужчины.

– Значит, ты считаешь, что моя супруга скорее найдет детей, чем я? – всеми силами стараясь разыгрывать спокойствие, спросил Рамон.

– Я согласна, – вступила в разговор Лакшми. – Это женское дело. Пойдемте с нами, леди Мэнтрел.

– Ну, принцессу в принципе слушать не обязательно, – с сомнением проговорил Савл и кивком указал на джинну. – Она тоже сексистка, продукт патриархата.

– Сек-сист-ка? – возмущенно выпалила Лакшми, возросла до двенадцати футов и грозно воззрилась на Савла с высоты. – Как посмел ты оскорбить джинну, глупый смертный?

Савл, защищаясь, поднял руки вверх.

– Ладно, ладно! Так или иначе, вы ведь меня поддержали! Беру свои слова обратно! Только... спуститесь с небес на землю, леди.

– Я тебе не «леди». Я принцесса!

Савл тяжело вздохнул:

– Честно говоря, учитывая то, что нам предстоит совместное странствие, мне не очень нравится, как оно начинается.

– Что начинается? – фыркнула Лакшми. – Что-то я не вижу, чтобы что-то начиналось. Что, мы целый год тут будем торчать и препираться?

Савл собрался ей ответить, но его опередил Рамон:

– Думаю, ты прав, Савл. Будет лучше, если с вами пойдет Химена.

Химена взяла у Рамона дорожный мешок, встала на цыпочки и одарила супруга страстным поцелуем. Затем она сжала его руку двумя руками и лучисто улыбнулась ему на прощание.

– Жди меня и будь спокоен и терпелив, муж мой.

– Только возвращайтесь поскорее, – кивнул Рамон, глаза которого, однако, уже были полны волнения и тоски.

А уже через несколько минут он стоял, запрокинув голову, и смотрел, как в небе тает маленькая точка – Лакшми, уносящая ввысь своих спутников. Стоявший рядом с ним сэр Жидьбер проговорил:

– Вы не обижайтесь, милорд. Принцесса – такая красотка, вот наш Савл и решил, поди, что ей не помешает компаньонка.

– Угу. Или надежная свидетельница для его супруги, которая подтвердит, что он был верен ей на протяжении всего странствия, – кивнул Рамон. – Тогда понятно, почему Савл не очень-то любезен с принцессой Лакшми.

* * *

Лакшми опустила обоих своих спутников на землю. Савл от головокружения пошатнулся и с трудом устоял на ногах.

– Было намного комфортнее, чем при полете туристическим классом, – признался он, – и все же я предпочел бы реактивный самолет. – Но тут голова у него перестала кружиться и он ахнул от восторга. – Вот это да! Это что же там – Средиземное море?

Они стояли высоко в горах. Ниже начиналась полоса хвойных лесов, а под ней тянулась коричнево-зеленая лента побережья. Еще ниже до самого горизонта синело море.

– Сколько же до горизонта – миль сто? – спросил Савл.

– Что лежит к западу – нас не интересует, – проворчала Лакшми. – Повернись лицом к востоку – и к своим врагам.

Совершая поворот, Савл не мог избавиться от ощущения, что перед ним простерся весь мир. С другой стороны от гор до самого горизонта тянулись равнины, как с противоположной – море.

– Где мы? Это ливанские горы?

– Да. И в этих лесах растут прославленные ливанские кедры, – сообщила ему Лакшми. – Отсюда начинается Восток – по мнению франков. И если похититель наших детей пребывает где-то в Центральной Азии, эти горы можно использовать как неплохой наблюдательный пункт для начала поисков.

– Чем тебе франки не угодили? – прищурился Савл. – Между прочим, я как был англосаксом, так англосаксом и остался!

– Хватит к словам придираться! Пора искать детей!

– Ладно, – буркнул Савл. – Только слова, между прочим – главное орудие чародеев. Но ты права. Стоит осмотреть окрестности отсюда. Эх, был бы у нас телескопчик...

Лакшми, сдвинув брови, сурово глянула на него.

– Это что за заклинание?

Савл открыл было рот, чтобы объяснить джинне, что телескоп – это предмет, а не заклинание, но тут вдруг вспомнил, что прежде ему случалось добиться эффекта увеличения изображения магическим путем.

– Ну, это такое заклинание... с помощью которого можно ясно увидеть нечто, что находится на большом расстоянии от тебя.

– Насколько большом?

Савлу вспомнился огромный телескоп в обсерватории Паломарес и фотоснимки планет Солнечной системы, сделанные с его помощью.

– На очень большом, – не стал уточнять Савл.

– Ну, так не медли! Произнеси такое заклинание! Но как ты узнаешь, в какую сторону смотреть?

– А-а-а, – пристыженно промямлил Савл. – Хороший вопрос.

– И верно, – согласилась Химена. – Как нам найти следы похитителей?

Лакшми поинтересовалась:

– А вы не удосужились прихватить хотя бы клочка их одежд или хоть чего-нибудь, чего они касались?

– Нет, – с тоской ответил Савл. – А ведь надо было подумать об этом!

– Не вини себя, – стала уговаривать его Химена. – Ведь ты был занят по уши – нужно было обороняться и допрашивать этих мерзавцев, и притом так, чтобы они сказали больше, чем намеревались.

– Как бы то ни было, вряд ли можно разыскать Арьяспа в степях, раскинувшихся на две тысячи миль, при том что мы его никогда в глаза не видели, верно?

Лакшми в отчаянии уставилась на Савла.

– Неужели нет никакого заклинания?

– Лично я такого заклинания не знаю, – вздохнул Савл.

– Вот если бы у нас был хотя бы волосок из его бороды...

– Не забудь напомнить мне, чтобы я потолковал по душам с его брадобреем, – кисло пошутил Савл. – Но поскольку у меня такой возможности нет, какие еще будут предложения?

Все трое умолкли и задумались.

– Ваше высочество, – вдруг проговорила Химена, – могу ли я взглянуть на туфельку вашего малыша?

Лакшми и Савл непонимающе уставились на нее. Но вот губы Савла разъехались в довольной улыбке.

– Ну конечно!

– И я поняла! – радостно воскликнула Лакшми. – Тот, кто похитил моих детей, похитил и ваших, и с помощью туфельки мы сумеем разыскать повелителя этих мерзких воришек!

– Мне кажется, что это возможно, – осторожно проговорила Химена. – Так вы позволите мне взглянуть на туфельку, ваше высочество?

– Конечно, – кивнула Лакшми, уменьшила свой рост до роста обычной женщины и вручила Химене драгоценную туфельку.

Химена осмотрела туфельку, провела над ней рукой и пропела:

 
Ну-ка, туфелька, скажи,
Да всю правду покажи:
Кто тебя рукой касался
И какой злодей пробрался
К колыбельке, где лежали
Детки джинны, малыши!
 

Подошва туфельки озарилась голубым свечением, вскоре оно охватило всю туфельку целиком. Внутри нее проступили фигурки людей, задвигались, их очертания стали более отчетливыми...

Но вдруг изображение пропало, как и не было его. Лакшми тоскливо и гневно вскрикнула.

– Блок? – понимающе спросил Савл. Химена кивнула:

– Кто-то почувствовал мое заклинание и противопоставил ему свое. Придется его нейтрализовать.

Она запела по-испански.

– Но как же... как же она сумеет обойти такое заклинание? – шепотом спросила у Савла Лакшми.

– Она может сделать так, что вражеское заклинание истребит само себя, – объяснил Савл. – Такой уж у нее особый дар – снимать злые чары.

– Поэтому ее и прозвали Чаровницей?

– Между прочим, ее так и Рамон называет, – заметил Савл. – Но думаю, что у него для этого есть свои причины.

Химена, держа туфельку в обеих руках, упрямо продолжала говорить нараспев. Было заметно, как напряжены ее руки и плечи. Казалось, крошечная туфелька становится все тяжелее и тяжелее. На лбу у Химены выступила испарина.

Савл понял, что может случиться в следующее мгновение, и быстро шагнул к Химене. Подхватив ее под руку, он обнаружил, что кожа ее холодна. Взгляд Химены стал отсутствующим.

Заметив это, Лакшми вскричала:

– Что с ней?

– Ее дух отправился в странствие, – ответил Савл тихо и хрипловато. – Попробуй прикоснуться к ней кончиком пальца и перелить в нее свою силу, если можешь!

– Мы должны последовать за ее духом!

– Но как? – недоуменно спросил Савл.

Лакшми молчала, поэтому Савл сам прикоснулся к тыльной стороне ладони Химены кончиком указательного пальца и проговорил:

 
Я подкованный вполне
В деле медитации,
Ничего не стоит мне
Силы концентрация!
 
 
И как только я свою
Силу сконцентрирую,
Передам кому хочу
Я ее, родимую!
 

Химена снова оказалась в туманном царстве. Холодная серая дымка окружила ее со всех сторон. Туман противно холодил лицо. Ничего не было видно за густой серой пеленой. Холод забирался под одежду, под кожу, крался к самому сердцу.

Но от рук к груди Химены распространялось тепло. Опустив взгляд, она увидела, что сжатая в ее пальцах туфелька озарена розовым сиянием. Химена нахмурилась, гадая, каким образом такой маленький предмет мог вырабатывать такое тепло и почему вообще туфелька так нагрелась.

И тут Химена расслышала чью-то негромкую поступь, приглушенную густым туманом. Однако по мере приближения звука стало ясно, что шаги принадлежат какому-то огромному, тяжелому существу. Химена с тревогой вглядывалась в туман. Его завеса дрогнула, зашевелилась, и вскоре в плотной пелене образовалось нечто наподобие коридора.

А потом на фоне серой дымки возник темный, мрачный силуэт несуразного существа. На макушке его покачивались тонкие, похожие на стебельки, выросты, щелеобразная пасть с острыми, как у акулы, зубищами, была оскалена в злобной ухмылке, огромные выпученные глаза светились в полумраке. Страшилище передвигалось на тоненьких негнущихся ножках, которые заканчивались большими плоскими ступнями. Его передние конечности длиной равнялись туловищу и были увенчаны футовыми ладонями с длинными пальцами.

– Поди сюда, – прогудело чудище, – если решила помериться силами со мной, посостязаться в магии! Войди в меня, соединись со мной, стань частью меня, растворись во мне.

Химену озарило: она поняла, что перед ней – карикатурное воплощение любви и самых разрушительных проявлений желания. Та любовь, тот трепет, с которыми Лакшми относилась к туфельке – единственному, что связывало ее с пропавшими детьми, притянули чудище к этому предмету. Так продрогший нищий бродяга потянулся бы к едва тлеющему костру.

Бродяга, который жаждал бы пожрать огонь этого костра, забрать его тепло внутрь себя.

И еще Химена догадалась, что вторым, не менее мощным магнитом для чудовища явились ее любовь и тревога за внуков. Однако она понимала, какую силу такая любовь способна придать тем, кто хочет навредить предмету любви.

– Берегись, создание пустоты! – прокричала Химена, дабы на всякий случай честно предупредить чудовище, но оно продолжало надвигаться на нее, противно чмокая и воркуя и тем издевательски насмехаясь над поцелуями и бормотанием влюбленных. Холодные длинные лапы тянулись к Химене, к излучаемому ею теплу. Химена собралась с силами и с мрачной решимостью запела:

 
Меня коснуться не посмеешь —
Ведь я уверена вполне:
Любовь – не вздохи на скамейке
И не свиданья при луне.
 
 
За миллион не продается,
Ее не запугает враг,
Она пред силой не сдается,
Не отступает ни на шаг!
 
 
Любовь – не то, что называют
Порой любовью сгоряча,
Не то, что страсти распаляет
И учит нас рубить сплеча.
 
 
Не то любовь, что душу губит
И душит ревностью подчас.
Тот не убьет, кто свято любит,
Тот не покинет, не предаст!
 
 
Любовь не жжет, а тихо греет,
Любовь не ведает преград,
Она условностей сильнее,
Она превыше всех наград.
 
 
Любовь тебя согреет в стужу,
В горячке бьешься – охладит,
Утешит тех, кто горько тужит,
Собой от страха заслонит.
 
 
А ты, о монстр многоногий,
Любви не знавший никогда,
Изыди прочь с моей дороги,
Исчезни, скройся навсегда!
 
 
Напрасно холодом могильным
Тепло стремишься угасить:
Моя любовь крепка, всесильна,
Тебе ее не победить!
 
 
Ничто на свете не заставит
Обратно повернуть меня,
И мерзкий облик твой растает
В лучах любви моей огня!
 
 
Чтоб впредь не смел меня касаться,
Тебе я повелю взорваться!
 

Широкие ладони с длинными гибкими пальцами тянулись все ближе к Химене. Вот они коснулись ее щеки, и чудовище принялось вытягивать из Химены тепло. Холод пробирал ее до костей. Но вот чудище прикоснулось к маленькому шлепанцу... и попятилось назад. Его утробное воркование сменилось вскриками, ладонь той руки, которой он коснулся туфельки, обагрилась алым пятном ожога. Чудище принялось нянчить обожженную руку в здоровой, жалобно причитая, но что удивительно – ожог начал распространяться вверх, и вскоре уже вся передняя лапа чудища стала ярко-красной, а потом все страшилище раздулось и завертелось в подхватившей его воронке неведомо откуда взявшегося смерча. А когда грянул невероятной силы взрыв, Химену отшвырнуло назад, в холодный липкий туман, в черно-белую головоломку. Но затем ее кусочки обрели цвета, соединились между собой, и Химена расслышала противный хриплый клекот и громкий мужской голос:

 
Тварь крылатая, давай,
Улетай отсюда!
Я, учти, по десять раз
Повторять не буду!
 
 
Нас тут трое, погляди,
А четвертый – лишний,
Так что, пташечка, лети!
Или ты не слышишь?
 

Химена, глядя снизу вверх, увидела Знахаря. Савл стоял, заслонив ее собой, а стихи обращал к странному летучему созданию с кожистыми крыльями, четырьмя лапами с длинными когтями и мордой ящерицы. На макушке у жуткой твари росли вполне человеческие волосы. Она всеми силами старалась вырваться из рук Савла и подобраться к Химене. Савл крепко держал монстра за когти, но руки у него были сильно изранены и кровоточили.

Но тут Лакшми начала увеличиваться. По мере того как она набирала рост, она выкрикивала какие-то стихи по-арабски, на которые крылатая тварь никакого внимания не обращала. В конце концов громадная женская рука метнулась с высоты к чудовищу, смяла его и сжала в кулаке. Раздался хлопок, и из щелей между пальцами джинны повалил дым. А когда Лакшми разжала пальцы, оказалось, что на ладони у нее – всего лишь горстка пепла. Дунул ветер – и пепел унесло прочь. Джинна тут же уменьшилась до человеческих размеров. Крепко взяв Савла за руки, она велела ему:

– Стой смирно!

– Все в порядке! – попытался возразить Савл. – Всего лишь несколько царапин. Ничего опасного не будет...

– Кроме смерти! – рявкнула Лакшми. – Мне эта тварь не знакома, но знакомы ей подобные! На когтях у нее наверняка был яд, и я должна высосать его из ран, иначе ты умрешь.

С этими словами она прижалась губами к первой из ранок на пальцах Савла.

Савл остолбенел от удивления, но взгляд его тут же наполнился восторгом. Только в тот миг, когда Лакшми оторвалась от его руки и отвернулась, чтобы выплюнуть ядовитую кровь, Савл вышел из транса и умоляюще поглядел на Химену.

– Не выдавайте меня, леди Мэнтрел!

Но тут губы Лакшми снова прижались к его руке, и на лице Савла снова заиграла совершенно идиотская блаженная улыбка.

– Постараюсь оправдать твое доверие, – усмехнулась Химена и только теперь задумалась о том, что если Савл смотрит на нее сверху вниз, то это означает, что она распростерта на земле. Химена приподнялась на локте и обнаружила, что лежит на камне на вершине горы. Значит, она упала? Но как и почему?

Химена решила долго не раздумывать над этим и спросить у Савла, как только тот сможет ответить – стало быть, тогда, когда принцесса Лакшми покончит с процедурой его лечения. Химена не стала ломать голову над тем, каким образом джинна способна отсосать и тот яд, который уже успел попасть в кровеносную систему Савла, и почему этот яд не может навредить ей. Она отлично знала, что волшебные создания, в том числе и джинны, обладали врожденными талантами, о которых простые смертные могли только мечтать, тщась достичь их путем долгого обучения и практики.

Ожидая окончания сеанса целительства, Химена поднялась на ноги, но у нее тут же сильно закружилась голова, и она была вынуждена сесть на камень, поняв, что, видимо, истратила слишком много сил на сражение с чудовищем в туманном мире.

Опустив глаза, Химена обнаружила, что по-прежнему сжимает в руке маленькую детскую туфельку.

– Ну все, все, я уже вполне здоров! – вяло запротестовал Савл.

Лакшми прищурилась, смерила его взглядом и кивнула:

– Верно. Вот теперь ты здоров.

Савл нахмурился:

– Что значит – «теперь»? Если хочешь знать...

И он умолк, широко раскрыв глаза. Лакшми с любопытством наблюдала за ним.

– Ты права, – смущенно признался Савл. – Ты не только излечила меня от яда, ты излечила меня и от противоядия.

– Это не так-то трудно, когда имеешь дело с таким тщеславным человеком.

– Тщеславным? Это кто же здесь тщеславный? Я? Оригинал, не признающий никакой одежды, кроме синих джинсов и полотняных рубах? Ну... может быть, в этом-то я и не так уж оригинален, – пожал плечами Савл, – но...

– Твое тщеславие вовсе не в этом, – договорила за него джинна.

Савл одарил ее гневным взором, но спорить не стал, поскольку был большим любителем самоанализа.

– Ну ладно, может быть, и так, – проворчал он, обернулся, посмотрел на Химену и мгновенно забыл о препирательстве с Лакшми.

– Вам нехорошо, леди Мэнтрел.

– Нет-нет, со мной все в порядке, уверяю тебя, Савл, – вымученно улыбнулась Химена. – Просто я очень устала.

– Это неудивительно – при том, сколько сил вы потратили на изничтожение вражеских чар!

– Похоже, вы здесь тоже времени даром не теряли, – заключила Химена. – Что случилось? Что здесь произошло? В этом мире, я хотела сказать?

– Здесь? – Савл пожал плечами. – Ну... вы прочитали стихотворение, и туфелька озарилась голубоватым свечением. А потом... потом взгляд ваш стал отстраненным, и я понял, что ваш дух отделился от тела и вступил в борьбу с вражескими чарами. Но тут откуда ни возьмись появилась это кожекрылая тварь, и мне пришлось от нее отбиваться.

– Наверняка ее послал сюда тот самый колдун, который противоборствовал раскрытию тайны похищения моих детей, – сказала Лакшми. – Она прилетела для того, чтобы пробудить тебя, напав на тебя. А если бы крылатой твари удалось убить тебя, твой дух так бы и остался там, куда переместился, и был бы обречен на вечные странствия.

Химена зябко поежилась.

– Я вам так благодарна за то, что вы защитили меня!

– Для меня это было большой честью, – призналась Лакшми.

– И для меня тоже, – подхватил Савл. – Я-то решил, что в то мгновение, когда детская туфелька озарилась голубым сиянием, победа над злыми чарами нам уже была обеспечена. Вот тогда вы упали, а я уже был слишком занят отражением атаки злобной твари и не успел вас поддержать. В эти мгновения Лакшми начала набирать рост, но тут же уменьшилась и подхватила вас в последний момент, чтобы вы не слишком сильно ударились о камень. А потом она закричала и протянула руку к дымящейся туфельке, но тут же отдернула ее и стала дуть на обожженные пальцы.

Лакшми кивнула:

– Она была такая горячая! Как она только осталась цела?

– Это был магический жар, – объяснила Химена. – Два заклинания сражались между собой до тех пор, пока оба не иссякли.

– Но если твое заклинание иссякло, то...

– Оно для того и было предназначено, – сказала джинне Химена. – Теперь мы сможем возобновить поиски – и на этот раз магический след должен привести нас к детям.

– Вы уверены, что готовы к возобновлению поисков? – заботливо поинтересовался Савл. – Может быть, вам стоит отдохнуть?

– Скорее всего, пока мы тут разговариваем, детей уносят все дальше и дальше от нас, – сказала Химена и с явным усилием встала на ноги, пошатнулась и инстинктивно поискала рукой опоры. – Но думаю, на этот раз, Савл, будет лучше, если заклинание прочтешь ты.

– Конечно-конечно, – поспешно согласился Савл, взял у Химены туфельку, а Химену поддержала Лакшми. Держа туфельку обеими руками, Савл сосредоточенно сдвинул брови и прочел нараспев:

 
А ну-ка, туфелька, открой
Ты нам злодеев происки,
Стань путеводною звездой
И помоги нам в поиске!
 
 
Ну, что тут непонятного?
Прошу совсем немного:
Туда, где дети спрятаны,
Нам покажи дорогу!
 

Заклинание подействовало незамедлительно, и Савл сам этому удивился. Вытаращив глаза, он уставился на линию из золотых точек, протянувшуюся от детского шлепанца. Линия скользнула вниз по внутреннему шву его джинсов и устремилась к северо-востоку. На глазах у трех странников возникало все больше и больше светящихся точек, и в конце концов они растаяли за горизонтом.

– Ну, как вам это? – ошеломленно вопросил Савл.

– Что – «это», Савл? – нахмурившись, осведомилась Химена, глядя в ту сторону, куда смотрел Савл.

– Да, что? – озадаченно поинтересовалась Лакшми и тоже устремила взгляд в ту сторону.

– Да смотрите же, в какую сторону уводят светящиеся точки!

– Какие светящиеся точки?

Савл ошарашенно посмотрел на своих спутниц.

– Хотите сказать, что вы их не видите?

– Мы ничего не видим, – буркнула Лакшми. Химена кивнула:

– А что мы должны видеть?

– Линию светящихся точек. Она тянется на северо-восток и исчезает за горизонтом.

– Что же, получается, что ее видит только Знахарь? – обернувшись к Химене, спросила Лакшми.

– Похоже на то, – кивнула Химена. – Ведь он видит нечто волшебное, мистическое, нечто такое, что способен видеть не каждый. И поскольку заклинание прочитал он, он – единственный, кому эти светящиеся точки видны.

– Странно как-то... – покачала головой Лакшми и, прищурившись, посмотрела в северо-восточную сторону. – А ведь когда мы наблюдали за следами, уводящими от замка, такого не было.

– Верно, – кивнула Химена. – Но тогда мы делали видимыми настоящие, реальные следы, оставленные похитителями детей. Сейчас же Савл сделал видимым магический след – след, в начале которого – туфелька, а в конце – младенец, на ножку которого некогда была надета эта туфелька. – Химена взволнованно прикусила губу. – Господи Всевышний, хоть бы этот след вел не только к твоим детям, Лакшми, но и к моим внукам!

– Я буду молиться о том, чтобы это так и было, – заверила ее Лакшми. – Но только я стану молиться не вашему Богу, а Аллаху!

– Нам не стоит пренебрегать любой помощью, – согласился Савл. – Кстати... предлагаю наведаться в Иерусалим и выяснить, как дела у калифа. На мой взгляд, стоит поинтересоваться тем, какая политическая обстановка сейчас на Ближнем Востоке, а уж потом окунаться в нее с головой.

– В этом есть смысл, – согласилась Химена, хотя по лицу ее было видно, как неприятна ей любая задержка на пути к детям.

Савл обернулся к Лакшми.

– Не хотелось бы лишний раз просить вас, ваше высочество, но, быть может, вы не откажетесь доставить нас в Иерусалим? Думаю, на пешую прогулку у нас попросту нет времени.