Текст книги "Маг-крестоносец"

– Пожалуй, я дарую ему жизнь, – не спуская глаз с Гасима, изрекла джинна, – но вот за супруга своего говорить не могу. Ступай отсюда, презренный, да поторопись. Уноси ноги поживее!

– Я... уже ушел, принцесса! – Гасим проворно вскочил на ноги и стал отступать задом, непрерывно кланяясь. – Я никогда не забуду твоей доброты! До конца дней моих я буду молиться за тебя! До конца дней моих я.

– До конца дней своих ты будешь странствовать и восхвалять Аллаха, где бы ты ни был, – буркнула Лакшми. – Изыди!

Гасим проглотил последние изъявления благодарности, развернулся и дал стрекача.

Лакшми проводила его взглядом.

– Как думаешь, долго ли он останется приверженцем истинной веры?

– Честно говоря, я бы решил, что только до тех пор, пока он не доберется до города и не окажется вновь среди варваров, – рассудительно отозвался Мэт. – Но если учесть, как ты его припугнула, скорее всего он обойдет Багдад стороной и устремится к какой-нибудь мечети, пока не оскверненной варварами. Думаю, теперь он вряд ли свернет с пути истинного, принцесса.

– А его скитания когда-нибудь закончатся? – осведомилась кошка.

Лакшми опустила взгляд.

– Ах, ты здесь, мой маленький дружок! – обрадованно проговорила она. – Быть может, и не закончатся. Быть может, я обрекла его на вечные скитания. Но если так, то он может считать, что ему очень повезло. – Более внимательно приглядевшись к кошке, Лакшми нахмурилась и спросила:

– А что с твой мордочкой?

– Маленькая неувязочка, – объяснил кошке Мэт. – Ты не успела смыть всю грязь. Но когда ты в следующий раз превратишься в человека, мы с этим справимся.

– Как же мы с этим справимся? – спросила Балкис.

– Всего лишь с помощью воды и мыла, – улыбнулся Мэт и обернулся к Лакшми. – Может быть, стоит сообщить о последних новостях твоему супругу?

– Да-да, конечно, и немедленно! – воскликнула Лакшми. – Отправляемся в Каракорум. Скорее ко мне!

Подхватив Мэта правой рукой, а Балкис – левой, Лакшми начала набирать рост. Прижав Мэта и кошку к груди, джинна взмыла ввысь.

– О-о-о-у! – вырвалось у Мэта. – По-е-ха-ли!

Балкис молча свернулась калачиком под мышкой у Лакшми и зачарованно смотрела вниз.

А уже через полчаса Мэта прижимал к своей мускулистой груди Марудин. Балкис предпочла остаться у Лакшми, и для Мэта это стало большим облегчением: он избавился от острых кошачьих коготков.

– Я буду навечно в долгу перед тобой, смертный, если мы найдем, где прячут моих детей, – проревел Марудин.

– Премного благодарен, – откликнулся Мэт. – Только не забывай о том, что пока мы их еще не разыскали. Всего лишь немного продвинулись в поисках, только и всего.

– Я не забуду об этом, – громоподобным басом пообещал Марудин.

И тут всех оглушил жуткий рев. Марудин вздрогнул, завертелся на месте, а в следующее мгновение Мэт понял, что падает и что его более не держит рука джинна. Посмотрев вниз, он увидел острые пики Гиндукуша, стремительно приближавшиеся. Мэт крикнул:

– На помощь!

Но его слова заглушил бешеный свист ветра

Глава 23

В поле зрения Мэта вдруг возникла чья-то огромная когтистая лапа. Она была настолько велика, что на ней запросто мог бы уместиться многотонный грузовик. Мэт сжался, пытаясь увернуться, но лапа упорно тянулась к нему. Когда Мэт ударился о нее, у него из глаз посыпались искры. Тут у него мелькнула идиотская мысль: не пора ли ему получить диплом по астрономии, однако она тут же улетучилась, поскольку все тело его сковала жуткая боль – огромные пальцы сжали Мэта, громоподобный хохот чуть было не оглушил его.

Желудок подсказывал Мэту, что страшный великан набирает высоту. А когда тот немного разжал пальцы, Мэт увидел физиономию, страшней которой не лицезрел ни разу в жизни. Из-под тюрбана на него таращились выпученные глазищи. Лба у великана, казалось, вовсе не было. Нос страшилища вполне сошел бы за плуг, в огромном скалящемся рту желтели длиннющие клыки. Из пасти великана несло, как из мусорной машины, да и размером она равнялась ей. Лапища, в которой он сжимал Мэта, потянулась ко рту...

– Отпусти его! – послышался гневный голос Лакшми, и ее тонкие пальцы успели сорвать Мэта с ладони великана. Джинна сжала Мэта в кулаке. Сквозь щели между ее пальцами Мэт видел, как правой рукой Лакшми сильно ударила уродливого великана. От удара тот кувыркнулся в воздухе, а Лакшми прижала Мэта к груди и пошла на снижение. Балкис по обыкновению впилась в плечо Мэта коготками и разразилась испуганным мявом.

Посадку Лакшми совершила несколько более резко, чем обычно, после чего сообщила своим пассажирам:

– Это был ифрит. Ифриты неверующи. Они верят только в себя, и Аллах для них ничего не значит. Но он не знает, на кого напоролся. Это мы ему скоро покажем.

С этими словами она снова взмыла в небо. Мэт запрокинул голову и увидел, что ифрит вступил в схватку с принцем Марудином. Марид и ифрит обменивались ударами: обстреливали друг дружку камнями, шаровыми и обычными молниями, творя их из воздуха. Ифриту приходилось туго: каждый удар Марудина заставлял его кувыркаться и вертеться. Марудин наступал все более уверенно.

А потом сокрушительный удар ифриту нанесла Лакшми. Стоило ифриту принять вертикальное положение после очередного кувырка, как Лакшми ухватила его за лодыжки и принялась раскручивать. Быстрее, еще быстрее вертелся ифрит. Вскоре уже трудно было его различить, но Мэту начало казаться, что ифрит того и гляди треснет пополам.

Марудин подлетел поближе и стал с нескрываемым любопытством наблюдать за тем, как его супруга вертит беспомощного ифрита. Наконец он проговорил:

– Хватит.

Лакшми отпустила ифрита, и тот, отлетев, на полной скорости врезался в горный склон и распластался на нем. Тут же подоспели Марудин и Лакшми, сотворили из воздуха бронзовые пики и, вбив их ифриту в запястья и лодыжки, пригвоздили его к горе.

Принц Марудин провел рукой по своим кровоточащим губам, и они сразу зажили.

– Как мы накажем этого глупого неверного, любовь моя?

– За дерзость нападения на двух маридов? – уточнила Лакшми. – Его бы следовало разорвать на части и рассеять эти части по ветру. И пусть потом он собирает их воедино целый век, если сумеет.

– Славно придумано, – кивнул Марудин, подлетел поближе к скале и протянул руки к ифриту.

– О, не наказывайте меня! – взвыл ифрит. – У меня не было иного выбора! Я был послан колдовством, которое оказалось сильнее моего собственного. Мне было велено никого не пропускать через Гиндукуш!

– Погоди! – воскликнула Лакшми и взяла мужа за руку. – Мне ведь и самой довелось пережить подобное. И если это правда, то это – не его вина.

Марудин нахмурился, подлетел еще ближе, уставился на ифрита в упор и принюхался.

– Это правда. Даже теперь от него исходит вонь злобного колдовства!

– Кто велел тебе охранять Гиндукуш? – требовательно вопросила Лакшми.

– Смертный в темно-синих одеяниях, – отвечал ифрит. – Он овладел мной с помощью перстня!

Лакшми сдвинула брови.

– Он был молод или стар?

– Стар, очень стар! У него седые волосы и борода!

– Индус, араб, персиянин или афганец?

– О, араб, без всяких сомнений!

– Думаю, он мертв, – сообщила ифриту Лакшми. – По крайней мере один колдун такой внешности погиб от моей руки. – Она обернулась к Марудину. – Давай оставим его здесь. Чуть позже он обретет свободу. Мы попросим мага, и тот сделает так, чтобы ифрит не был более привязан к этим горам.

– Но что же защитит меня от чар смертных колдунов? – спохватился ифрит.

– Ислам, – не задумываясь, ответила Лакшми. – Уверуй в Аллаха. Уверуй – и тогда приспешники Князя Лжи утратят над тобой колдовскую власть.

С этими словами джинна отвернулась и устремилась вниз. Марудин задержался только для того, чтобы сказать ифриту:

– И больше никогда не нападай на маридов – не будь так глуп.

Дав ифриту этот совет, Марудин последовал за супругой.

По мере снижения джинны уменьшились до размеров обычных людей. Мэт встретил их восхищенным взглядом.

Балкис разыскала среди камней лужицу, оставшуюся после недавнего дождя, и умывала – не мордочку, а лицо, поскольку успела преобразиться в девушку.

– Ну, что скажешь, лорд-маг? – вопросила Лакшми.

– Еле жив остался, – выдохнул Мэт. – Мне повезло, что со мной были вы.

– Это верно, – нетерпеливо кивнула Лакшми. – Хотя ты мог не сомневаться в том, что мы не допустим, чтобы кто-то причинил тебе зло.

– Я и не сомневаюсь! Просто... трудновато об этом помнить, когда пребываешь в состоянии свободного падения.

– Когда тебе снова станет страшно, вспомни о том, что я в долгу перед тобой, – посоветовал ему Марудин. – И все же, что ты скажешь об этом ифрите? Почему его заставили стеречь эти горы, дабы никто не мог через них перебраться?

– Но разве это не очевидно? – пожал плечами Мэт. – Арьясп опасается приближения чародеев к варварам, которых он опекает.

– Вот и я так подумала, – довольно кивнула Лакшми. – Ведь мы направляемся не только туда, где держат в заточении наших детей: мы приближаемся к предводителям Орды – к трону Великого Хана и к тому, кто стоит за троном.

– А кроме того, это говорит о том, что Арьясп не так уж уверен в своей неуязвимости, – добавил Мэт. – Однако теперь он, можно считать, предупрежден о нашем приближении.

– Но как он может знать, что это именно мы?

Мэт пожал плечами, а Балкис сказала:

– Он понимает, что все ближе к нему те, чье волшебство по силе способно сравниться с его собственным. А кто же еще это может быть, как не мы?

– Верно, – согласился Мэт и восхищенно посмотрел на девушку-подростка. – Хотя, если честно, я не уверен, что ему известно о тебе.

Балкис с тревогой глянула на него.

– Только не думай, что я способна делать более того, что умею!

– Никто из нас так не думает, – успокоила ее Лакшми. – Хотя твое преображение стало и для меня сюрпризом. Но я поняла, что хотел сказать Мэтью: порой даже с помощью самого скромного волшебства можно выиграть сражение, если это волшебство придется ко времени и к месту, а враг ничего не знает о нем.

Балкис заверения джинны, однако, не успокоили. Хорошо еще, что шерсть у нее не могла встать дыбом – ведь сейчас она была девушкой.

* * *

Когда они снова взлетели в небо и помчались над горными вершинами, Лакшми призналась:

– Не такой судьбы ожидала я в браке. Я думала, что меня ждут радости и восторги, счастье материнства, а теперь...

– Я тебя хорошо понимаю, – вздохнул Мэт. – Ведь всякий, у кого есть жена и дети, делает их, можно сказать, заложниками Фортуны.

Балкис резко взглянула на него.

– Так, значит, дети там? У Фортуны?

– А-а-а... Нет, не в буквальном смысле, конечно. Во-первых, это метафора. Как бы сказать попроще... ну, когда свойства чего-то одного приписываются другому. Во-вторых, это персонификация – то есть, говоря о Фортуне, я как бы считаю ее не абстрактным понятием, а человеком, и...

– Чушь! – возмущенно буркнула Лакшми. – Если так, то Фортуна и в самом деле может быть живой, а не каким-то там образом! Разве не она правит нашей жизнью? По крайней мере наша судьба в ее руках. Да, давайте-ка разыщем ее! – Джинна крикнула:

– Марудин! Летим в другую сторону! За мной!

– Не воспринимай все так буквально! – запротестовал Мэт. – «Фортуна» – это абстракция, а не человек!

– Не в этом мире, – бросила на лету Лакшми. – Надо ее разыскать. Супруг мой, помоги же мне! – воскликнула она.

Затем Лакшми завертелась, подобно смерчу, и запела по-арабски. Голос ее звучал все громче и пронзительнее. Где-то рядом звучал голос Марудина. Джинн подпевал супруге.

– Да погодите же вы! – надрывался Мэт. – Это ведь было всего лишь образное выражение, я только... – Он умолк, борясь с тошнотой.

Супруги-джинны продолжали распевать, а Балкис и Мэта нещадно вертело в воздухе. Разглядеть что-либо отчетливо в воронке разноцветного торнадо было невозможно. Балкис, вернувшаяся в кошачье обличье, выла и царапалась. Мэт радовался хотя бы тому, что на этот раз додумался обмотать руку подолом балахона. Смерч завивался все быстрее, и все мысли Мэта сосредоточились на том, чтобы удержать в желудке последнюю трапезу. Воронка смерча взлетала все выше... и выше...

...А потом вдруг совершенно неожиданно исчезла. Мир обрел равновесие. Мэту показалось, будто кто-то сжалился над ним и выключил мотор карусели. Мало-помалу успокоился его желудок.

Хотя голова у Мэта еще немного кружилась, по привычке и из осторожности он огляделся по сторонам. Прямо перед собой он увидел серую гладкую, плавно изгибающуюся стену. Затем, повернувшись, он разглядел сталактиты и сталагмиты, иные из них соединялись и образовывали колонны. Всякие сомнения исчезли. Он находился в пещере.

А потом он услыхал пение.

– Думаю, ты можешь меня отпустить, – шепнул Мэт Лакшми.

– А ты сможешь стоять? – заботливо осведомилась джинна.

– Выяснить это можно единственным способом.

Лакшми опустила Мэта на пол пещеры, уменьшилась до размеров обычной женщины. Следом за Мэтом на пол спрыгнула Лакшми, сделала несколько робких шагов и более или менее уверенно устремилась между пещерными колоннами в ту сторону, откуда лился свет, рассеиваемый кристаллами. Мэт шагнул было за ней, но покачнулся. Лакшми подхватила его под локоть, кто-то еще – под другой локоть. Мэт с изумлением увидел рядом и принца Марудина. Тот ободряюще улыбался ему. Мэт вымученно улыбнулся в ответ, сделал еще один шаг. Немного погодя он уже смог идти без помощи джиннов.

Стараясь ступать как можно тише, все трое шли в ту сторону, откуда лился свет и доносилось пение.

Чье-то красивое контральто выводило минорную мелодию, время от времени меняя тональность. Слушать это пение было довольно интересно, хотя и звучало оно непривычно. Мэт напомнил себе о различиях в ладотонических системах разных народов и, ступая на цыпочках, обошел сглаженный угол и застыл на месте в изумлении.

Перед его глазами предстал просторный зал – метров тридцать на шестьдесят. Немолодая женщина со светлыми пышными кудряшками подошла к стене, на которой было укреплено множество вращающихся дисков. С полдюжины дисков женщина остановила, затем запустила снова. Затем женщина отступила на пару шагов и обозрела стену. Дисков было огромное количество, и разглядеть на них какие-либо значки не представлялось возможным. Женщина довольно кивнула, взяла заостренную палочку и прицелилась. На вид женщине было лет пятьдесят, она была довольно полная, с двойным подбородком. Косметики у нее на лице было, пожалуй, многовато. Щеки женщины были сильно нарумянены, а ресницы явно фальшивые, наклеенные. Ее курчавые волосы отличались такой яркой желтизной, что скорее всего были крашеными, да и кудряшки, судя по всему, были ненатуральными, а созданными с помощью папильоток и горячих щипцов для завивки. Одета женщина была в тунику, скроенную на греко-римский лад. Пела она иногда фальшиво, порой без слов. Время от времени ее пение очаровывало своей искренностью, в нем ощущалась дивная поэтичность, а порой – полная пустота.

Женщина бросила дротик. Он вонзился в один из вращающихся дисков с таким резким звуком, что можно было не сомневаться – цель поражена. Женщина радостно вскрикнула, захлопала в ладоши, взяла другой дротик и приготовилась к новому броску.

– Она ли это? – недоверчиво прошептала Лакшми.

– Она, – решительно кивнул Мэт. – Фортуна уже не та, какой была когда-то, вот и все.

Бросив в цель все заготовленные дротики, Фортуна снова подошла к вращающимся дискам, дабы посмотреть на дело своих рук вблизи. Довольная результатами, она, смеясь, кивнула, а потом вдруг неожиданно нахмурилась, поцокала языком и покачала головой. Пожав плечами и вздохнув, она стала вынимать из дисков некоторые дротики, а другие оставляла. Но когда ее рука коснулась дротика, угодившего в один очень маленький диск, она пригляделась к нему и застыла с раскрытым от изумления ртом. Закрыв рот, Фортуна резко развернулась, подбоченилась и в упор уставилась на Мэта.

– Как смел ты явиться сюда и подглядывать за деяниями Фортуны?

– Пришлось, – оправдывающимся голосом проговорил Мэт. – Я втянут в политические интриги. – Он сдвинул брови и вышел из лабиринта сталактитов и сталагмитов. – Но как ты узнала, что я здесь, всего лишь поглядев на свои мишени?

– Ты – один из тех, за кем я наблюдаю! – сердито ответила Фортуна и указала на маленькое колесико. – Я вижу, что ко мне ты попал из-за того, что упомянул мое имя всуе!

Всуе? Что же, о Фортуне тоже нельзя было упоминать всуе? Наверное – в этом мире.

– Как вы только додумались искать меня? – требовательно вопросила Фортуна.

– А мы не думали, – объявила Лакшми, выйдя из-за колонны. – Мы просто отправились на поиски.

Фортуна задумчиво нахмурилась и кивнула:

– Верно, только так меня и можно разыскать – не задумываясь. На самом деле, кроме меня, так можно разыскать разве что только Рок и Несчастье.

Мэт поежился.

– Не хотелось бы сводить с ними знакомство, благодарю.

– Неужто? – усмехнулась Фортуна. – А ведь ты много раз был недалеко от них.

Мэту стало не по себе. Фортуна только подтвердила то, о чем он не раз догадывался.

– Гм-м. Быть может, ты подскажешь мне, как избежать встречи с ними?

– Тебе этого вправду хочется? – Взгляд Фортуны стал ностальгически-туманным. – Ведь они мои старые товарищи! Когда-то мы были так близки с ними – да и теперь тоже дружим, если честно... Итак! – Она вернулась взглядом к Мэту. – Желаешь избегать встреч с ними? Так избегни и встречи со мной! Либо огороди себя от меня непроницаемой стеной, если сумеешь!

– Если сумею... – с содроганием проговорил Мэт. – И как бы ты посоветовала мне сделать это?

– О... ты бы мог сдружиться с Благоразумием и Предвидением. – При мысли об этих двух созданиях Фортуна скорчила рожицу. – Скучноватая парочка! Тебе ли не знать, как уберечь себя от проказ Фортуны? Нужно не сорить деньгами и вещами, мудро вести себя в настоящем времени, дабы твое будущее было обеспечено, заводить полезных друзей, оказывать друг другу услуги, затем объединиться...

– И нанять сотрудников службы безопасности, – резюмировал Мэт и тут же прикусил язык. – Прости. Я не хотел упоминать о твоем недруге.

– О, Безопасность мне вовсе не враг, – небрежно махнула рукой Фортуна. – На самом деле Безопасность – это не существо. Это некий замок, который вы, смертные, тщитесь выстроить для себя, а я восхитительно забавляюсь, пытаясь его разрушить, и порой мне это удается. Безусловно, те, кто водит дружбу с Благоразумием, могут заручиться его поддержкой, и оно помогает им укрепить стены Безопасности. Тогда мне приходится довольствоваться лишь сотрясением стен, а самих владельцев замков я погубить не могу.

– Однако ты уничтожила мой дворец! – помрачнев, укоризненно проговорила Лакшми. – Сотрясла его стены и похитила моих детей! Где они, проказливое создание? Отвечай, иначе джинны померяются силами со Случаем.

– Я – не Случай, – решительно мотнула головой Фортуна. – Вряд ли вы бы пожелали встретиться с ним. Он обитает в пещере неподалеку отсюда. У него акульи зубы и осьминожьи щупальца. Даже я не устою против него, а что же говорить о вас? Нет-нет, бедняжка! Даже не думай об этом!

Лакшми обреченно запрокинула голову, глаза ее наполнились слезами.

– Но где же тогда мои дети? Ты отобрала их у меня, и только ты можешь сказать мне, где они. Скажи мне, где они, умоляю тебя, иначе мне придется сразиться со страшным Случаем!

– Нет-нет, ни за что! – Фортуна шагнула к Лакшми, ласково обняла ее. – Бедняжка, как тебе не повезло! Однако наберись мужества и порадуйся хотя бы тому, что ты вновь обрела своего супруга. Ах, если бы я знала, где твои дети, я бы тебе непременно сказала, но я знаю лишь только о том, что Арьясп магически перенес их в Центральную Азию и там держит в заточении, но где именно – это мне неведомо, ибо проделано это было с помощью Хитрости и Осторожности, а их покровы скрывают все даже от меня!

Фортуна разжала объятия, вытащила из-за выреза туники платок и протянула джинне. Та вытерла заплаканные глаза и умоляюще проговорила:

– Скажи мне хотя бы – ведь тебе доступно видеть будущее – найду ли я своих детей там, где прячет их Арьясп?

– Ты не найдешь их. Арьясп найдет тебя, ибо он призывает тебя к себе через посредство твоих малышей, – печально ответила Фортуна. – Что же до видения будущего – о нет, я его не вижу. Я играю определенную роль в том, каким оно будет, но самого будущего я не вижу. Я бросаю дротики наугад и не знаю, куда они угодят. Узнаю я об этом только тогда, когда слышу, что дротик попал в цель. Пока же я даже не могу сказать, доберешься ли ты в самом деле со своими спутниками до места обитания Арьяспа.

Глаза Фортуны затуманились. Она вытащила из-за выреза туники еще один платок и прижала его к глазам.

– Спутники! Друзья! Ах, если бы у меня было хоть немного друзей! Знали бы вы, как одиноко порой бывает Фортуне!

– Но ведь наверняка найдутся люди, щедро обласканные тобой, и они бы только порадовались твоему обществу! – возразила Лакшми.

– Таких немного, – пробормотала сквозь слезы Фортуна. – Те, кого я одарила своими милостями, хотя бы верят в меня, но они не владеют волшебством и не могут добраться до меня. Вы владеете волшебством, вы пришли ко мне, но я ничем не могу вам помочь, ибо мои колеса вертятся, а дротики попадают, куда хотят. Пройдет несколько недель – и вы, быть может, возненавидите меня!

– Но ведь ты могла бы получше прицеливаться, – заметила Лакшми.

– Это верно, – кивнула Фортуна. – И порой дротик попадает в намеченную цель. Но время от времени ко мне в пещеру залетают порывы ветра из соседней пещеры, где обитает Случай. И как бы старательно я ни целилась, Случай может направить мои дротики, куда пожелает.

– И все же хотя бы попытайся, – попросил Фортуну Мэт. – А если мы не будем слишком огорчены к концу наших испытаний... – Он не договорил и вопросительно посмотрел на Лакшми. Та кивнула. Мэт снова устремил взгляд на Фортуну и закончил начатую фразу:

– ...мы непременно снова навестим тебя.

– Правда? О, будьте же благословенны, друзья мои!

Слезы Фортуны сразу же высохли. Она наклонилась и взяла скатанную в рулон скатерть, лежавшую меж двух сталактитов. Развернув скатерть, она бросила ее на пол.

– Давайте немного поедим и попьем, прежде чем вы тронетесь в путь!

Как только скатерть легла на пол, на ней, как по волшебству, оказались серебряный чайный сервиз, маленькие тарелочки с аппетитным печеньем и бутербродами с сыром, огурцами и помидорами, а также куриный салат. Фортуна взглянула на своих гостей и не правильно истолковала их изумление.

– Ах, простите! Я совсем забыла! Нужно было накрыть стол по-арабски, а не по-европейски!

Она проворно наклонилась, встряхнула скатерть-самобранку. Когда та снова улеглась на пол, на ней оказался небольшой медный кофейник с деревянной ручкой, маленькие медные чашечки и несколько медных тарелочек с кубиками рахат-лукума и прочими восточными сладостями.

Лакшми радостно вскрикнула. Мэт от восторга прикрыл глаза, а Балкис попятилась, глядя на угощение с опаской.

– Ну, нравится? – взволнованно поинтересовалась Фортуна.

– Не то слово! – воскликнул Мэт и уселся по-турецки рядом со скатертью. – Я же у тебя в гостях!

Фортуна облегченно улыбнулась и грациозно опустилась на пол напротив Мэта. Мэт заметил, что Фортуна мгновенно сбросила фунтов двадцать веса, а ее пышные кудряшки преобразились в аккуратную, гладкую прическу.

Наливая Мэту кофе, Фортуна осведомилась:

– Что скажешь о погоде над Гиндукушем?

– Над ним погода отличная, – отозвался Мэт. – А вот на нем – другое дело. На южных склонах в последнее время, похоже, прошли сильные ливни. Это хорошо для Индии, а вот афганцам, живущим к северу от этих гор, досталось маловато.

– Ах, бедные афганцы, – вздохнула Фортуна и подала чашку с кофе Лакшми. – Сколько бы я ни пыталась бросить дротик так, чтобы и им досталось хоть немного дождя, Случай всегда посылает ко мне в пещеру ветер, и дротик относит в сторону!

– Между тем афганцы как-то выживают, – заметил Мэт. – Очень терпеливый народ. Ну а какая погода в этом году была в Белуджистане?

Вот в таких светских беседах прошло с полчаса, а когда трапеза закончилась и Фортуна встала, чтобы встряхнуть скатерть, Мэт, сильно волнуясь, но стараясь, чтобы это не было заметно, спросил:

– Видимо, ты не сможешь сказать мне, нет ли с детьми Лакшми и моих детей?