Текст книги "Тот самый одноклассник"

Я быстро оделась, заколола волосы в пучок и сбежала по лестнице, старательно не глядя на арочное окно.

Алексей стоял на кухне, позвякивая ключами и допивая кофе. Рядом с ним лежал лист картона с разноцветными отпечатками ладоней. Странная картина, такие делают в детском саду. Я подошла, чтобы посмотреть, но Алексей сжал мое предплечье и покачал головой.

Мы замерли. Оба.

Я смотрю на его руку, а он – на меня.

Узнаю́ ли я его прикосновение?

Ведь могу заговорить о вчерашнем прямо сейчас… но я не готова к конфронтации. Без Данилы, в заснеженном поселке посреди леса, я не готова выступить против обидчика.

Особенно потому, что не знаю, как отреагирует Данила. Мне нужно, чтобы он стоял рядом, держа меня за руку. Он должен быть на моей стороне.

Алексей изучает меня, тщательно и предвзято. Что он ищет? Страх?

Потом отпускает мою руку, медленно разжимает пальцы один за другим. Словно услышал мою беззвучную просьбу и решил подарить отсрочку.

Как в полусне, я вышла в прихожую. Надела сапоги, застегнула пальто. Когда я подняла взгляд, Алексей смотрел на арочное окно и улыбался.

Дьявол. Холодный расчетливый дьявол.

В машине Алексея царил бардак. Мячи, упаковки со спортивными костюмами, бумаги, чего в ней только не было. Отвоевав место, я села рядом с водителем.

Мы бывшие одноклассниками, и между нами не должно быть такого насыщенного молчания. У нас много общих тем – кто на ком женился, кто где работает. Да хоть о погоде поговорить, чем не тема?

Но мы молчим, и мне нравится это молчание. Оно пахнет безопасностью. Алексей не шантажирует меня, не угрожает, он испытывает меня тишиной. Наблюдает, как за загнанным в угол зверьком.

Мы молчали до самого города.

– Брат живет у тебя? – спросил Алексей, подъезжая к моему дому.

– Да, – с готовностью солгала я.

Пусть думает, что я никогда не бываю одна.

– Ты планируешь навестить мать в больнице? – Алексей остановил машину, но мотор выключать не стал.

– Я… не знаю. Как Данила скажет.

Алексей усмехнулся.

Мне плевать на его реакцию. Я уже дома, уже в безопасности.

Я выскочила из машины.

– Увидимся! – раздалось следом.

Я обернулась и посмотрела на него долгим взглядом. Таким долгим, что Алексей прищурился в ожидании ответа.

– Обязательно увидимся! – пообещала я.

В следующий раз мы встретимся в присутствии Данилы, и все будет по-другому. Возмущенный жених найдет способ усмирить зарвавшегося брата.

⁂

Спесь слетела с меня посреди ночи. Спала я одна, Данила ночевал в гостинице рядом с больницей. Операция прошла успешно, но после, как врачи и боялись, возникли осложнения.

Весь вчерашний вечер я ломала голову, гадая, почему брат Данилы решил подступиться ко мне на лестнице материнского дома.

Версия «А вдруг я ему нравлюсь» отпала сразу, не тот тип мужчины, да и поступок мерзкий.

Версия «Он хотел, чтобы нас застали» тоже не подходит.

Оставалась версия с попыткой оскорбить и напугать… но зачем? Чтобы расстроить отношения с Данилой?

И вдруг, ворочаясь без сна, я вспомнила о камерах видеонаблюдения. Я видела их у входа в дом, на крыльце и у гаража.

Если на лестнице установлена камера, то ничто не спасет наши с Данилой отношения. Он и так сомневается в моих чувствах, а тут…

На видеозаписи происшедшее будет выглядеть очень плохо. Ко мне подошел брат жениха, и я позволила ему ласкать меня в весьма откровенной форме.

А если к камере прилагается микрофон, и на записи слышны мои слова…

Я ни разу не назвала имя Данилы, не произнесла ничего, что можно использовать для доказательства моей невиновности.

«Тихо, а то нас услышат», – сказала я, и это можно понять ой, как неправильно.

Я волновалась, что нас застукают. Застукают.

«Запах брутального мужчины». Я шутила про запах салата оливье, но в их семье только один мужчина подходит под определение брутального, и это Алексей.

Если обрезать запись в нужное время, до того, как обидчик спрыгнул вниз, то Данила никогда больше не посмотрит в мою сторону. С другим мужчиной еще был бы шанс на доверие, но не с ним. Он постоянно ищет во мне неуверенность и сомнения.

Ощущение грядущей потери подбросило меня в постели, словно наши с Данилой пути уже разошлись. Натянув его футболку, я села на рабочий табурет.

Иван или Алексей?

Алексей.

Одноклассник.

Под брутальной силой копошится скрытая подлость.

Дрожащими руками я потянулась к мольберту. Пододвинула его к окну и дернула занавесь, впуская лунный свет. Еще раз дернула, с силой, срывая пластмассовые кольца. Не смогла усидеть на месте, оттолкнула мольберт, бросила холст на пол и упала на колени.

Я писала самую интимную картину моей жизни, мой личный секрет. Писала кистью и пальцами, коленом выдавливая краску из тюбика.

Черную краску.

Тени у окна. Сильный мужчина и маленькая женщина. Тела, согнутые к подоконнику в момент предательства. Осознанного – его, неумышленного – ее. Наслаждение в изгибе шеи и приоткрытых губах. Блаженство в руках предателя.

Острые края звезд в обрамлении арочного окна.

Теперь мы пойманы не только камерой, но и моей кистью. Я сама создала доказательство моего позора.

Утро запечатлело меня на полу, вымазанную краской, лежащую лицом на холсте. Законченная работа, торжество черного, казалась самой откровенной из всего мною написанного.

Разумный человек выбросил бы улику или спрятал у родителей на антресолях. Но я дождалась, когда краска высохнет, и спустилась в магазин «Товары для художников». Положила холст на прилавок и сделала заказ. Пусть обработают картину профессионально, подберут раму – хорошая натяжка, качественное дерево.

Мне нечего стыдиться.

– Только что закончила, да? – спросил знакомый продавец по имени Генрих, разглядывая работу. – Всю ночь писала?

– Почти.

– Смотри, Ника, не сгори, жалко будет! – Покачав головой, Генрих вздохнул. – Хотя это отличная работа, она стоила бессонной ночи. Страсть, динамика. Такие картины открывают путь наверх.

Приятель поднял палец, показывая направление. Слова «путь наверх» – условный жаргон дома художников для обозначения профессионального успеха. На верхних этажах располагаются пентхаусы для богатых творческих людей – роскошные, двухуровневые, с пространством для мастерских. Все мы мечтаем попасть «наверх».

Но, боюсь, Генрих ошибся с направлением. Никакого «наверх» мне не будет. Наоборот, эта картина толкнет меня на дно.

Потому что она напоминание, как хорошо мне было в чужих руках.

⁂

Данила появился к ночи, усталый, бледный, с затекшей шеей. Прошлой ночью он спал в машине, потому что не было сил добраться до гостиницы, а в реанимацию не пустили. К вечеру состояние Анны Степановны стабилизировалось, и он приехал ко мне.

Потому что соскучился. Потому что волнуется. Сел рядом и гипнотизировал меня синим взглядом. Молчал. А я гадала, какой будет его реакция, когда я расскажу о случившемся. Хотелось верить в хорошее, но после очередной бессонной ночи вера давалась с трудом. Как и слова.

Пока я массировала его напряженные плечи, Данила провалился в глубокий сон, оставляя во мне невысказанную правду с привкусом малодушия.

Вздохнув, я поставила будильник на шесть утра, чтобы спастись от утреннего секса. Пока Данила не узнает о случившемся, близость с ним покажется украденной.

Будильник разбудил меня тихой вибрацией, и я на цыпочках выбралась из квартиры. Проснувшегося жениха ожидал завтрак и записка, что я ушла к подруге по срочным делам. В этом нет ничего подозрительного. Бывает, что шесть утра – самый пик творческого кризиса.

Или жизненного.

Пробуждающийся город не спешил дарить душевный покой. Я не находила себе места, накручивая нервы на острие тревоги. Мне бы выспаться, и тогда я смогу рассуждать трезво.

Полагаю, Алексей ждет, когда матери станет лучше, и тогда он снова вмешается в мою жизнь. Данила обязательно мне поверит. Если любит – поверит, а если нет, то о чем вообще речь?

Домой я вернулась, только когда получила сообщение от Данилы, что он отправился в больницу. Малодушно и глупо прятаться от любимого человека, но я впервые сталкиваюсь с такой ситуацией. Хочется назвать происшедшее насилием, но не получается. Это слово не подходит, нужно придумать другое. На видео эта сцена уж точно не будет похожа на насилие.

Я хочу узнать, кто это сделал. Я хочу посмотреть в глаза моему однокласснику, брату моего жениха.

Алексею.

Я варила грибной суп, когда раздался звонок в дверь.

Иван Резник.

Прислонившись к косяку, он смотрел на меня без тени улыбки. Сегодня он не выглядел холеным красавцем, сутулые плечи и синяки под глазами выдавали напряженную усталость.

Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы живот перехватило спазмом.

Я никому из них не доверяю.

– Откуда ты узнал мой адрес? – Я держалась за дверь, отказываясь впускать его в квартиру.

Иван отступил под давлением грубости моего голоса.

– Ты чего, Ника? Что случилось?

Это прозвучало искренне.

Когда я лгу Даниле, это тоже звучит искренне. Над обеденным столом висит его портрет – моя искренняя ложь.

Иван. Одноклассник, который тырил мои карандаши. Умный, красивый, успешный парень, брат моего жениха.

Или предатель.

– Извини, я не выспалась. Не ожидала тебя увидеть.

Я нехотя отступила, впуская его в квартиру. Наверное, так случается: ты впускаешь человека, потому что не знаешь, как его выгнать.

Так впускают убийцу.

Осмотрев комнату, Иван остановил взгляд на кровати. Сдвинутая перегородка частично открывала вид на скомканные простыни, одеяло и подушки на полу.

Это почерк Данилы. Сегодня я не стала наводить порядок и очень этому рада. Пусть Иван знает, что его брат спит в моей постели. Что он был в ней прошлой ночью.

– Я ищу Данилу. – Иван посмотрел на меня долгим взглядом. Привлекательный мужчина. Хорош классической красотой, а не мальчишеской, как Данила.

– Он в больнице. Странно, что ты об этом не знаешь.

– Мы собирались поехать туда вместе после обеда. – Иван лжет, я вижу это в его скользком взгляде.

– Данила уехал в семь утра, позвони ему.

– Позвоню.

Не снимая обувь, Иван прошелся по квартире.

– Ты здесь работаешь?

– Да.

– Места хватает?

– Да.

– Покажешь мне свои работы?

За спиной зашипел кипящий суп, переливаясь через край кастрюли и даря мне несколько секунд на размышления.

– Грибной? – принюхался Иван.

– Да.

– Грибы сушеные? Из свежих лесных грибов получается вкуснее.

– Не обижайся, Иван, но ты застал меня в неподходящий момент.

Если он и обиделся, то виду не подал.

– Помнишь, как я таскал твои карандаши?

– Помню.

– До сих пор не могу найти похожие. Отличное качество.

– Купи в магазине на первом этаже, продавец поможет подобрать нужную жесткость. В школе я предпочитала потверже.

Иван усмехнулся и смерил меня долгим взглядом.

Похоже, у меня паранойя.

Проведя рукой по оконной раме, Иван хмыкнул.

– Я представлял твою квартиру другой. Намного больше, с настоящей мастерской, с картинами на стенах и скульптурами по углам. А здесь висит только одна картина.

Потому что это портрет Данилы, плохой портрет, но он не позволяет его снять.

Помешивая суп, удерживаю в себе опасные слова.

Иван разглядывает портрет Данилы.

– Ника, ты талантлива, эта картина очень выразительная. Она отражает самую суть моего брата.

Нет. Этот портрет не отражает ничего, кроме страха, что Данила не поверит в мои чувства. Абстрактные формы и лицо, скрытое за рукой. Бездарная, трусливая халтура.

Иван восхищается, а я смотрю на входную дверь, надеясь на скорый уход нежеланного гостя.

– Тебе нужна мастерская нормальных размеров, – назойливо продолжает он. – Или хоть окно побольше, а то здесь слишком темно. Высокое арочное окно, например, или панорамное.

Иван оборачивается и смотрит на меня с усмешкой.

Арочное окно. Такое же, как на лестнице в доме его матери?

Я с силой сжала кулаки, мои пальцы побелели.

Захотелось запустить в Ивана чем-нибудь тяжелым.

Или закричать.

Или выбежать из моей жизни на чужую улицу.

Иван подошел к входной двери и поднял туфли, которые я надела в дом Анны Степановны.

– Ничего себе каблук! – присвистнул он. – Сантиметров десять?

– Девять.

Я замерла, пораженная внезапной мыслью.

Когда я на каблуках, мы с Данилой почти одного роста. Когда я откинулась на грудь его брата, мой затылок еле достал до его подбородка. Это значит, что я ошиблась, подозревая Алексея. Иван намного выше обоих братьев. Это настолько очевидно, что стыд сворачивается в желудке неприятной тяжестью. Почему я сразу не догадалась?!

– Мне пора на работу! – я оттеснила Ивана к двери.

Это неправда, я отменила все уроки на этой неделе. В качестве отговорки рассказала клиентам о помолвке. Счастливое событие, да.

Иван смотрит на меня с ухмылкой, словно читает мысли, впитывает мой страх, получая удовольствие.

Это жестокая игра, она сводит меня с ума. Бо́льшая ее часть происходит в моей собственной голове. Творческий человек – это сродни приговору.

Демонстративно достаю телефон и набираю Даниле сообщение.

«Пришел Иван, ищет тебя»

Телефон Ивана зазвонил через пару секунд. Удивила не скорость реакции Данилы, а доносящиеся из телефона крики, состоящие, в основном, из мата.

Оттолкнув меня, Иван выскочил на лестничную площадку. Я кинулась следом, но не для того, чтобы подслушать разговор, а чтобы захлопнуть дверь и не пускать его обратно.

Почему Данила разозлился? Вдруг он уже знает?

Пусть разберется с братьями. Сдается мне, их отношения далеко не так идеальны, как казалось.

Иван не вернулся. Я следила из окна, как он запрыгнул в красивую и идеально чистую машину и уехал.

Я сегодня же поговорю с Даней, и этот кошмар закончится.

Следующие несколько часов были мучительными. Я отправила Даниле несколько сообщений. Он не ответил. Вернулся поздно, когда я накрутила себя до мушек в глазах.

Остановившись в дверях, он посмотрел на меня долгим взглядом, словно вспоминал, к кому вернулся и почему.

– Мама в порядке, – сказал, направляясь прямиком в душ.

– Почему ты не отвечал на сообщения? Я очень волновалась.

– В больнице нет связи.

Данила запер за собой дверь ванной.

Что-то не так. Что-то очень, очень не так.

Отказавшись от ужина, он забрался в постель.

– Ляжешь со мной? – спросил тихо.

Скинув одежду, я устроилась рядом с ним. Плевать на мое решение избегать секса. Плевать на случившееся. Оплела Данилу руками и ногами и сразу почувствовала его готовность.

Сейчас я докажу и себе, и ему, что все по-прежнему.

– Ты нравишься Ивану, – сказал Данила, не открывая глаз. Его голос проморозил меня насквозь.

Я сделала осторожный вдох, готовясь к сложному разговору. – Ты и мой брат, вы нравитесь друг другу, – продолжил он с глухой угрозой в голосе.

Слова замерзли в глотке. Я так и лежала с открытым ртом, ничего не говоря.

– Ты слышала, что я сказал?! Ты нравишься Ивану, – повторил Данила, повышая голос.

Это был очередной шанс сказать правду. Первый шанс был в доме Анны Степановны, второй – прошлой ночью, а это третий. Третий упущенный шанс. В этот раз я не могу списать свое молчание на шок, только на малодушие. Я испугалась того, что случится, – крика, сломанной мебели, захлопнутой двери, невозможности объясниться. Испугалась страха, который испытаю, когда Данила побежит к брату.

Слышали бы вы его голос! Со мной в постели лежал чужой человек, от которого не стоило ожидать понимания и поддержки.

Наверное, я знала об этом с самого начала. Именно об этом меня предупреждала его тьма. Тьма, которую я отрицала, влюбившись в его свет.

– Мы с Иваном едва знакомы, – возразила я.

– Вы знали друг друга в школе.

– Мы никогда толком не разговаривали.

– Мы с тобой тоже не разговаривали.

– Данила… – Провожу ладонью по его груди, пытаясь спастись от невыносимого разговора. – С чего ты надумал такую глупость?

– Да хотя бы с того, что Иван пришел к тебе домой, и ты его впустила. Что вы здесь делали, Ника? Ты сама дала ему адрес? Я помню, как ты смотрела на Ивана в школе, как вы вели себя в доме нашей матери. Вы флиртовали у меня на глазах, не смущаясь, постоянно касались друг друга, только что не трахались на столе.

Его голос становился все тяжелее, все громче. К концу сказанного Данила кричал так, что тряслась постель. Меня он не касался.

– Как ты смеешь! – я вспыхнула возмущением. – Иван провоцировал меня, но я ему не отвечала, только проявляла вежливость. Почему ты его не остановил? Почему не возмутился?

– Ты спрашиваешь, почему я не врезал ему прямо там, за столом? При матери, которая готовилась к операции? – Данила устало потер глаза.

– Вы виделись сегодня с Иваном?

Данила смотрел на меня, не моргая. Бесконечно долго. Я боялась дышать, боялась сглотнуть, выдавая свое волнение.

– Да, Ника, мы сегодня виделись, – ответил он, проведя ладонью по костяшкам другой руки в неоднозначном намеке.

Они подрались.

– Данила, я клянусь…

– Ваня тебе нравится.

– Нет! Я ничего к нему не чувствую, никогда не чувствовала.

Крохотная спасительная ложь, добавлю ее в и так переполненную копилку моих грехов.

Да, в школе я поглядывала на Ивана, но я не флиртовала с ним во время ужина. Просто слишком нервничала, пытаясь завоевать расположение Резников. Слишком громко смеялась, слишком широко улыбалась.

Всего слишком.

А теперь выясняется, что между братьями все не так прекрасно, как казалось. Возможно, своим поступком Иван пытался унизить Данилу, а не меня.

– В школе ты и ко мне ничего не чувствовала.

– Все изменилось!

– Все меняется, кроме одного: ты мне врешь. – Данила отвернулся. – Хватит! Я дико устал.

– Данила… – Я провела кончиками пальцев по его спине. Его любимый массаж, до мурашек, до стона.

Оттолкнув меня, он натянул одеяло на плечи.

Он не знает всей правды, но уже не верит мне. Он обвиняет меня из-за глупого флирта, не зная о том, что случилось на лестнице. Если он набросился на брата из-за ерунды, то что будет дальше?

Я должна сказать правду прямо сейчас, но я слепо гляжу в потолок. Не могу решиться. Торгуюсь с собой до двух ночи, вымаливая еще одну крохотную отсрочку. В какой-то момент мне кажется, что и Данила не спит, что он следит за моими мучениями.

Наверное, я свела себя с ума.

⁂

Утром, когда я проснулась, Данила уже ушел.

Я отправила ему с десяток сообщений, но они остались без ответа.

Гневное швыряние подушек и пинание стульев привело к единственному выводу: на Данилу надеяться не сто́ит, придется во всем разбираться самой. Хватит прятаться по углам и бояться своей тени. Хватит дрожать перед Резниками жалким котенком. Я невиновна, и мне нечего скрывать. Почти нечего, только картину, запечатлевшую сцену на лестнице.

Я брошу Ивану вызов и узнаю о его намерениях.

Наспех одевшись, я разыскала номер Алексея, затерянный среди пропущенных сообщений в то утро, когда он пытался меня разбудить. Бедняга, как же ему досталось от параноидной девицы!

Алексей не ответил на первый звонок, поэтому я набрала снова и услышала хриплый запыхавшийся голос.

– Ника, что случилось?

– Все в порядке, но мне срочно нужен номер Ивана, а у Данилы в больнице отключен телефон.

Ложь скользила по языку, оставляя за собой щекотливый след.

После тяжелого молчания Алексей спросил:

– Зачем тебе номер Ивана?

– Для дела.

– Нет, Ника. Когда Данила выйдет из больницы, его телефон заработает, с ним и разбирайся!

– Просто… Дай… Номер.

Алексей молчал так долго, что я повторила эту фразу трижды.

– Я только что отправил тебе номер сообщением.

Алексей отключился, не дожидаясь ответа.

Иван ответил через пару гудков.

– Мне нужно знать, что происходит между тобой и Данилой, – потребовала я. – Где ты? Я приеду.

Иван вздохнул.

– Ника, послушай…

– Я слушаю, но меня интересуют только прямые и честные ответы. Какого хрена ты вытворял в доме твоей матери? Что происходит сейчас? Если у тебя есть видеозапись, я… – голос сделал истерическое сальто. – Я займу у родителей деньги, найду хорошего адвоката…

– Ника! – крикнул он. – Что за на фиг? Какое видео? Давай еще ты на меня наезжай! Я на работе.

– Мне плевать, где ты, я приеду. Мне нужны ответы.

– Вечером…

– Нет, я должна знать сейчас. Вчера Данила обвинил меня чуть ли не в измене, а сегодня ушел, не прощаясь. Я должна понять, что происходит.

– Можешь подъехать к моей работе? Встречу тебя в кафе, – неохотно согласился Иван.

Записывая адрес, я одновременно натягивала сапоги. Чуть не забыла ключи и телефон. Скользила по замерзшим лужам до самого метро, сталкиваясь с прохожими. Март – а холодно, как в феврале, как в моей душе.

Меня уже не пугают братья Данилы и крах моей репутации. Пусть все идет прахом, но я узнаю, что между ними происходит. Кажется, я балансирую на краю тайны, которая изменит нас всех.

Иван ждал меня, грея ладони о чашку кофе. На его скуле под опухшим глазом красовался синяк.

– Хочешь чего-нибудь? – поинтересовался скорее по инерции, чем искренне.

– Правду.

Поджав губы, он нахмурился.

– Ника, я сглупил. Если бы знал, что все так усложнится, ни за что бы не приехал к тебе домой.

– Откуда у тебя мой адрес?

Иван раздраженно махнул рукой.

– Какая разница! – Увидев, как я сжимаю кулаки, он оскалился: – Я слышал, как Данила объяснял Леше, куда тебя везти.

– Прямо с номером квартиры?

– Прямо с номером квартиры, – передразнил Иван, потом выругался и стукнул кулаком по столу. – Пойми, Ника, для нас помолвка Данилы оказалась неожиданностью. Ты нравилась ему, но это было давно, и ты его обломила. А теперь вдруг… невеста. В такой ситуации сразу думаешь о плохом, делаешь поспешные выводы и иногда… допускаешь ошибки. Я не должен был дразнить Данилу, флиртовать с тобой и… – Иван покачал головой, – и все остальное. Уж касаться тебя точно не стоило.

– Ты решил, что я меркантильная стерва, которая воспользовалась чувствами твоего брата.

– Скажем так, – ответил Иван с задержкой, – я не уверен в глубине твоих чувств.

– Это не оправдывает твое поведение!

Иван поморщился, словно эта тема доставляла ему физическую боль.

– В наших с Данилой отношениях всегда была доля соперничества. В школе я сел рядом с тобой, чтобы его разозлить.

Меня затошнило от его слов.

– Соперничество? Неужели ты считаешь это достаточным оправданием того, как ты меня лапал?! А ведь Даня еще не знает всей правды!

– Не драматизируй! – разозлился Иван. – Лапал! Коснулся тебя пару раз, а ты так возмущаешься, словно я тебя изнасиловал! Да и Данила набросился на меня, как дикое животное, а все из-за дурацкого флирта.

– Я не драматизирую! – Вцепившись в край стола, я с силой прикусила язык в попытке прийти в себя.

Иван помешал кофе, громко звякая ложкой по фарфору. На его скулах проступили красные пятна, уж не стыд ли? Хотя сомневаюсь.

Он водил пальцами по столу, словно рисовал схему. Или сдерживался из последних сил.

– Что ты собирался делать дальше? – спросила я через силу. – Шантаж не сработает, я и так скажу Дане…

– Совсем свихнулась?! – заорал Иван. – Какой на фиг шантаж?

Может, я и свихнулась, на это достаточно оснований.

– Тогда что тебе надо?

Иван оскалился и стукнул кулаком по столу. Очки в модной оправе криво сползли на кончик носа.

– Мне надо, чтобы от меня отстали! Уеду в командировку, и пошли вы все!

– Я сегодня же поговорю с Данилой обо всем, что случилось в доме вашей матери. Я с ним не из-за денег и уж точно не из-за славы. Поездка к вашей матери сломала наши отношения, но я собираюсь нас починить.

Растрепав идеальные волосы, Иван поднялся. Судя по сжатым кулакам, он еле сдерживался.

– Тут не о чем разговаривать! Оставь брата в покое! Он и так на меня набросился…

– Раньше надо было думать!

На нас сосредоточились десятки любопытных глаз.

– Ты обманываешь себя, Ника, если думаешь, что я причина ваших проблем.

Иван громко дышал, раздувая ноздри, как загнанный конь. Потом выругался, бросил деньги на стол и толкнул чашку с недопитым кофе.

Я слизнула с запястья горькие брызги. По столу расползалась кофейная лужа.

– Ты мне никогда не нравилась, Ника, уж извини. Холодная, неприступная и слишком погружена в себя и свои рисунки. Как не от мира сего. Что бы Данила ни сказал о моих симпатиях, не верь, я просто его дразнил.

С этими словами Иван вышел из кафе.

Я не нравлюсь Ивану. Это, несомненно, радует, но нисколько не упрощает ситуацию с Данилой. Извинений я не дождалась, но, если Иван не станет вмешиваться, то есть шанс разрулить эту мерзкую ситуацию. Я сделаю все, абсолютно все, чтобы Данила мне поверил. Я сегодня же скажу ему всю правду.

Телефон чирикнул, заставляя меня вздрогнуть. Магазин для художников оповестил, что мой заказ готов.

Картина.

Я сожгу ее. Закопаю. Разрежу на мелкие кусочки.

Прямо сейчас поеду домой, избавлюсь от картины и приготовлю Дане его любимый ужин. А потом расскажу о поступке Ивана. И не только о нем. Скажу всю правду до конца: что хочу быть вместе, но не созрела для замужества. И что меня оскорбляет недоверие Данилы.

Не хочу, чтобы ложь отравляла воздух, которым дышу.

Не успела я подняться, как раздался телефонный звонок.

Данила.

– Скажи, что это неправда! Скажи, что ты не разыскиваешь Ваню!

Молодец, Алексей, наябедничал! А ведь Данила сказал, что в больнице нет связи, и не ответил на мои сообщения.

Я поспешила к выходу из кафе, будто собиралась бежать к жениху, чтобы поговорить с ним лицом к лицу.

Мимо промчалась полицейская машина, оглушая воем сирены.

– Ты не только позвонила Ване, ты поехала к нему, да, Ника? Ты на улице. Вы сейчас вместе, да?

Расталкивая недовольных посетителей, я выбежала на улицу.

Сияющий снежный день посерел, словно я постепенно теряла зрение. Я ошиблась, у меня нет шансов разрулить эту мерзкую ситуацию.

– Дань, ты где?

– Ответь на мой вопрос!

– Отвечу, но только лицом к лицу. Я приеду в больницу.

– Я не в больнице. Отвечай!

– Даня, ты должен мне верить! Нас с Иваном ничего не связывает. Позволь мне приехать, нам срочно надо поговорить.

– Где ты?

Добежав до перекрестка, я прочитала название улиц.

– Ты около дома Ивана. – Голос Данилы казался незнакомым.

– Нет! Я около его работы.

– Надо же… ты знаешь, где Ваня работает. Где он сейчас?

– Данила! – закричала я на всю улицу. – Прекрати! Ты оскорбляешь и меня, и своего брата.

– Почему же оскорбляю? – ядовито протянул он. – Ваня отличный улов, намного солиднее меня. Мне всегда доставались девочки-одноночки, а ему – лучшие экземпляры. Образованные, богатые, а как встретят Ванечку – сходят с ума от любви. Так что ты в хорошей компании.

– Продолжай в том же духе, и я перестану с тобой разговаривать. Я не заслужила такого отношения. Извинись, и тогда я приеду к тебе, чтобы спокойно обсудить наши проблемы.

– В принципе, для тебя нет никакой разницы, – продолжил он, как будто не слышал моих слов. – У Вани достаточно денег, да и фамилия та же, недолго привыкать… и не придется больше слушать ненавистную музыку.

Сбросив звонок, я стояла у перекрестка и дрожала от холода и шока. Пальто осталось в кафе.

Вернусь домой, сменю замки и всю оставшуюся жизнь буду избегать мужчин по фамилии Резник.

⁂

Избегать Резников мне удалось до следующего утра. О том, как я провела эту ночь, вспоминать не хочется. Злость, отчаяние и жалость к себе плохо сочетаются с розовым вином.

В одиннадцать утра ко мне домой заявился третий Резник. Куда ж мы без третьего! С Данилой и Ваней скучновато, для полного кайфа нужен Леша.

– Ника, открывай, у меня срочное дело!

Дверь я открыла, хотя и не собиралась. С девяти утра сбрасывала звонки Алексея, а когда увидела его в глазок, стало неудобно. Ведь он не виноват во вчерашней ситуации. Или виноват только в том, что наябедничал Даниле. Где еще тот мог узнать, что я разыскивала Ивана?

Входить Алексей не стал, только поставил ногу на порог, чтобы я не захлопнула дверь ему в лицо.

– Тебе нужен новый телефон, я два часа пытаюсь до тебя дозвониться.

– Я сбрасывала твои звонки, нам не о чем говорить.

Удивленно тряхнув головой, он заглянул в квартиру.

– Не знаю, что с тобой происходит, но мне срочно нужен брат.

– Какой из?

Ух, как мы сверкаем глазами! Сам вчера нажаловался Дане, что я лезу к Ивану, а теперь устраивает драму на дверном коврике.

– Твой жених, помнишь такого? – процедил неприязненно.

Как же хочется снова спросить: «Какой из?», чтобы позлить Алексея. Пусть зубы треснут. Ведь Данила убежден, что мы с Ваней уже выстраиваем совместную жизнь за его спиной.

– Мой жених, – шагнула к нему, заставляя попятиться на лестничную площадку, – не дает о себе знать со вчерашнего дня. Аккурат после омерзительной сцены, которую он закатил из-за моей встречи с Иваном. Спасибо, Леша, удружил, пожаловался брату!

Мне удалось вытеснить его на лестничную площадку, и я со смаком захлопнула дверь.

Вуаля!

Я свободна от Резников, проблемы приносящих.

Гордо развернулась и пошла на кухню, чтобы поставить чайник. После таких удачных сцен самое то – попить чайку.

– Вытащи свою самоуверенную голову из задницы и послушай меня! – проорал третий Резник на всю лестничную площадку.

Фиг вам! Не собираюсь вытаскивать голову из задницы, там ей намного безопаснее, чем среди Резников.

– Даня нужен в больнице, а мы не можем его найти. Мать говорит, что он пропал вчера после вашего разговора.

Твою же…

Я нехотя открыла входную дверь и вернулась на кухню. Алексей ступил через порог и внимательно осмотрел жилое пространство. Да, конечно, я прячу Даню под кроватью. Связанного, с кляпом во рту. Запихнула его туда с целью навредить Анне Степановне.

Покачав головой, я включила чайник.

– Что с вашей матерью?

– Ей получше. Перевели в палату, но она вне себя от волнения из-за Данилы. Он обещал снова сдать кровь, но не явился на станцию, и к матери больше не приходил.

– Я не знаю, где он. Вчера мы поругались. Сегодня утром я психанула, обзвонила его друзей, как ревнивая коза, но ничего не узнала.

Алексей стоял посреди комнаты и размышлял.

– Между мной и Ваней… – вдруг начала я, собираясь сказать, что между нами ничего нет, но прикусила язык. Какого черта я оправдываюсь?!

– На семейном ужине между тобой и Ваней сложились очень дружеские отношения. Зашибись, какие дружеские, – процедил он.

– Знал бы ты…

Нет, я не стану жаловаться ему на Ивана. Если захочет, Данила сам ему скажет. Нет ни малейшего шанса, что Алексей Резник станет на мою сторону, а я не собираюсь оправдываться.

– Знал бы я что? – он прищурился. – Что мужчины постоянно с тобой флиртуют и расцеловывают тебе руки?

Да пошел он!

– Знал бы ты, как вы мне надоели! – На меня навалилась тяжесть, серая, как туман, и совершенно неподъемная. Подойдя к входной двери, я надела сапоги. – Поехали!

– Куда?

– В больницу. У меня та же группа крови, что у Данилы и твоей матери. Я хочу помочь.

– Уверена?

Натянув пальто, я прошла мимо Алексея, толкнув его плечом.

– Давай посидим, выпьем чайку и обсудим, в чем я уверена, а в чем – нет. А то давно мы с тобой не болтали, все-таки одноклассники. – Дождавшись, когда Алексей выйдет из квартиры, я с силой захлопнула дверь. От распиравшего меня гнева дрожали руки, и я не могла попасть ключом в замок. – Что нового в твоей спортивной жизни, Леш? – спросила язвительно. – Медали? Кубки? Почетные грамоты?