Текст книги "Ночь, когда она исчезла"

– 17 –
Январь 2017 года

В канун Нового года Зак проводит ночь с Таллулой и не уходит домой. Когда через пять дней Таллула просыпается, чтобы снова поехать в колледж, она просыпается в постели, которую делит с ребенком и его отцом. После Нового года у них Заком больше не было секса, но по вечерам они сидят бок о бок на диване, целуют друг друга на прощание или при встрече, обнимаются, касаются друг друга.

Мать Таллулы довольна. Таллула знает: мать всегда чувствовала себя виноватой за то, что вышла замуж за человека, который не был создан для суматохи семейной жизни, который в ту минуту, когда она сказала, что он ей нужен, сбежал домой к своей матери, бросив их всех без тени раскаяния. И Таллула уверена: мать рада, что Таллула и Зак собираются стать настоящей семьей и что Зак готов взять на себя часть забот, которые раньше давили на плечи Таллулы как матери-одиночки.

В свой первый день в колледже Таллула целует на прощание мать. В палисаднике она поднимает глаза и видит в окне своей спальни Зака и Ноя. Зак держит крохотную ручку Ноя и машет ей. Она видит, как он говорит:

– До свидания, мамочка. До свидания, мамочка.

Она посылает им воздушные поцелуи и уходит.

На автобусной остановке она ищет глазами Скарлетт. После этого первого раза Скарлетт больше не появлялась на автобусной остановке, а после рождественской вечеринки Таллула ни разу не видела ее и не говорила с ней, но по какой-то причине Скарлетт оставила отпечаток в душе Таллулы. Обе их встречи кажутся ей важными, она чувствует, что сейчас что-то должно произойти, некий третий акт, своего рода концовка. Подъезжает автобус. Она бросает последний взгляд на холм, в сторону Мейпол-Хауса, вздыхает и садится в автобус.

В тот же день после ланча Таллула решает посетить корпус, где расположено отделение изящных искусств. Раньше она никогда здесь не была. Это приземистое квадратное здание посреди кампуса, довольно некрасивое. Коридоры внутри увешаны слегка настораживающими автопортретами. Она находит в конце коридора дверь с надписью «Изобразительное искусство. Первый год обучения» и заглядывает в окошко. Комната пуста, но заперта. Она идет по другим коридорам, увешанным еще большим количеством картин, и наконец находит картину с подписью «Скарлетт Жак, 1-й курс».

Таллула останавливается. Это автопортрет Скарлетт в короткой футболке и просторных шортах, восседающей в похожем на трон огромном красном бархатном кресле, в тиаре набекрень, в высоких кроссовках. Волосы зачесаны назад, в ушах серьги-кольца, запястья унизаны цветными резинками. У ее ног сидит огромный коричневый пес, почти такого же размера, как Скарлетт, тоже в короне. Оба смотрят прямо на зрителя, пес – гордо, Скарлетт – с вызовом.

Это захватывающий образ. Он привлекает внимание сначала к Скарлетт, а затем ко всем остальным деталям: кучке серебряных и кремовых зарядных устройств на полу, отражающих свет, маленькому окошку позади с намеком на чье-то лицо, как будто наблюдающее за ней. На столе лежит пистолет, айфон, блюдо со свежим красным сердцем, которое выглядит так, будто оно все еще бьется. На другом столе торт, у которого отсутствует кусок, а на ноже, которым его разрезали, капля крови.

Таллула понятия не имеет, что все это означает, но картина написана красиво, как будто в выгоревших на солнце оттенках розового, зеленого и бледно-серого с резкими полосами и вкраплениями красного цвета. Она ловит себя на том, что шепчет: «Ух ты!»

– Потрясающе, не правда ли?

Она оборачивается на голос, прозвучавший за ее спиной. Ей казалось, что она одна. Перед ней девушка из банды Скарлетт, но она не может вспомнить ее имя.

– Да, я это к тому, что раньше я не видела ее работ, но эта картина невероятная.

– Ты в курсе, что она ушла из колледжа?

Таллула моргает, чувствуя в животе странное напряжение.

– Что?

– Скарлетт ушла. И не вернется. – Девушка издает ртом что-то вроде лопающегося звука, как будто Скарлетт – пузырь жвачки, который лопнул.

– Но почему?

– Никто не знает. Я все время пишу ей сообщения, и она все время отвечает, что сообщит мне, когда сможет, но она не может сказать мне прямо сейчас, так что да…

Таллула вновь поворачивается к картине.

– Какая жалость, – говорит она.

– Да, – соглашается девушка. – Гребаная идиотка. Такой труд, такой талант, а она взяла и бросила. И с концами. В этом вся Скарлетт. Загадка. Завернутая в одеяло. – Она улыбается. – Ты Таллула из автобуса, верно?

Таллула кивает.

– Мими. Мы встречались на рождественской вечеринке.

– Ах да. Привет.

Мими наклоняет голову к Таллуле.

– Изучаешь искусство? – спрашивает она.

Таллула мотает головой.

– Нет, просто захотелось посмотреть на картины. Кто-то сказал, что это стоит увидеть.

Мими пару секунд с любопытством смотрит на нее. Затем выпрямляется и говорит:

– Ладно, мне пора. Если вдруг увидишь в ваших краях Скарлетт, скажи ей, чтобы она перестала вести себя как идиотка и вышла на связь, хорошо?

Таллула улыбается.

– Обязательно, – говорит она. – Обещаю.

После этого, каждый раз выходя из дома, Таллула высматривает Скарлетт. Она знает, что парень Скарлетт, Лиам, учится в Мейпол-Хаусе, так что Скарлетт наверняка бывает в деревне. Время от времени Таллула пролистывает фотогалерею, чтобы посмотреть на себя и Скарлетт на рождественской вечеринке, и пытается вспомнить, что она чувствовала тем вечером, кем была, когда находилась под раскаленным светом внимания Скарлетт. Время от времени она набирает в Гугле имя Скарлетт, на тот случай, если та неким образом засветилась в газетах. Она не знает, где живет Скарлетт, лишь то, что это где-то в получасе ходьбы от деревни, что может быть где угодно. Рядом с Апфилд-Коммон есть как минимум три деревушки, и дороги между ними пестрят частными подъездными дорожками, ведущими к большим домам, в одном из которых, по мнению Таллулы, и живет Скарлетт.

А затем однажды, в последнюю неделю января, Таллула видит, как с пассажирского сиденья автомобильчика «Смарткар», припаркованного у «Ко-Опа» на главной улице деревни, выходит Скарлетт.

На ней шуба из искусственного меха, под ней что-то похожее на пижаму. Ее волосы растрепаны, на ногах пушистые носки и старые кроссовки. На водительском сиденье машины Таллула видит молодого человека. Он смотрит в свой телефон. Из машины доносится глухой ритм музыки. Спустя мгновение из магазина появляется Скарлетт с пакетом и снова запрыгивает в автомобильчик. Парень на водительском сиденье быстро смотрит на нее, выключает телефон, и машина уезжает по дороге, ведущей в Мэнтон.

Таллула стоит и смотрит, как «Смарткар» исчезает из вида, как будто это несет в себе ключик к его конечному пункту назначения. Потом она кое-что вспоминает. Несколько дней назад ее мать упомянула, что видела Кезию, одну из подружек Таллулы по начальной школе. Сейчас она работает в «Ко-Опе». Таллула не видела Кезию несколько месяцев. Последний раз это было, когда ее беременность только-только стала заметной, и Кезия положила руку ей на живот и издала такой звук, как будто она от изумления вот-вот готова упасть в обморок.

Когда через мгновение Таллула входит в магазин, Кезия сидит за одной из касс. При виде подруги ее лицо озаряется улыбкой.

– Лула! – говорит она. – Где ты пряталась?

Таллула улыбается и пожимает плечами.

– Сейчас я предпочитаю большие магазины, – говорит она, – и езжу на машине. Так легче со всеми этими подгузниками и молочными смесями.

Кезия тепло ей улыбается.

– Как малыш?

– Он просто чудо, – отвечает Таллула.

– Держу пари, любознательный.

– Еще нет. Он слишком мал для этого. Но все равно славный. Этакий маленький Будда.

– Дома с твоей мамой?

– Да, с мамой. И Заком.

– Правда? – говорит Кезия. – Я думала, вы с ним?..

– Да, было такое. А потом мы снова сошлись. Перед самым Новым годом.

Кезия искренне улыбается ей.

– Это просто потрясающе! – говорит она. – Я так рада. Вы двое просто созданы друг для друга.

Таллула натянуто улыбается.

– Это хорошо, – говорит она, – хорошо для Ноя. И приятно иметь еще одну пару рук. Ну, ты понимаешь.

– Ты выглядишь совсем по-другому, – говорит Кезия.

– Разве?

– Да, ты выглядишь, как бы это сказать, совсем как взрослая. Очень хорошенькая.

– Правда? – говорит Таллула. – Спасибо.

– Ты должна хотя бы разок выбраться вечером из дома. Со мной и девчонками.

– Да. Было бы неплохо. – Она не уверена, что ей это понравится. Ей всегда казалось, что должна иметься причина, почему она не поддерживает связь с подружками из начальной школы, но никогда не знала, в чем эта причина может заключаться – нечто глубоко укоренившееся в подсознании, нечто такое, что даже сейчас заставляет ее чувствовать себя странно при мысли о возможной встрече с ними.

– Та девушка, – говорит она, – которая только что пришла в пижаме? Ты знаешь, кто она?

– Ты имеешь в виду ту мымру?

Таллула слегка качает головой, пытаясь совместить то, какой ей видится Скарлетт, с тем, как ее может воспринимать кто-то другой, и лишь затем говорит:

– Да. Ту, в меховой шубе.

– Да. Это та, что живет в «Темном месте».

– «Темном месте»?

– Да, ну ты знаешь, большой старый дом в Апли-Фолд.

Она качает головой.

– Ты точно его знаешь, – говорит Кезия. – Это самый большой дом во всей округе.

Таллула снова качает головой и затем спрашивает:

– Что она купила?

Кезия презрительно фыркает.

– Зачем тебе это знать?

– Не знаю. Просто она… Я вроде как знаю ее по колледжу, и она ушла очень загадочно, никто не знает почему. Наверно, мне просто любопытно.

– Она купила ром, табак и тампоны. – Кезия закатывает глаза и добавляет: – Шалава.

– Она что-нибудь сказала?

– Ты шутишь? Как будто такая, как она, стала бы разговаривать с кассиршей в «Ко-Опе». – Она фыркает, а затем ее взгляд скользит через плечо Таллулы на покупателя, ожидающего обслуживания. – Лучше уходи, – говорит она. – Поцелуй за меня малыша. Приводи его в следующий раз, чтобы я могла на него взглянуть. Договорились?

Таллула улыбается.

– Обязательно. Обещаю.

Она медленно идет домой и на ходу большим пальцем гуглит на телефоне «Темное место». Появляется страница Википедии и на ней дом, как будто из сказки или из истории о привидениях. Таллула пробегает глазами текст, выхватывая фрагменты истории о кофейных плантациях, испанском гриппе, попытках убийств и людях, которым вороны выклевали глаза. Как странно, думает она, почему этот дом неизвестен и не открыт для публики? Как такое место может быть просто семейным жилищем, местом, где живет Скарлетт и куда она направляется в данный момент со своим табаком, ромом и коробкой тампонов.

Внезапно Таллулу охватывает любопытство. Она приседает, чтобы нащупать в рюкзаке ежедневник. Открыв его на последней странице, она пробегает пальцем перечисленные там контакты. Наконец ее палец застывает на имени Скарлетт. Прежде чем она успевает передумать, она пишет ей электронное письмо:

Привет, Скарлетт, это Таллула из автобуса, просто проверяю, надеюсь, с тобой все в порядке. Увидимся, с любовью Т.

Прежде чем передумать, она нажимает кнопу «отправить», кладет ежедневник обратно в сумку и идет домой к своему ребенку.

– 18 –
Июнь 2017 года

Ким звонит инспектору Маккою в восемь часов утра в понедельник. Он отвечает после нескольких гудков.

– Инспектор Маккой.

– Здравствуйте. Извините, что беспокою вас так рано. Это Ким Нокс. Из Апфилд-Коммон. Хотела узнать, есть ли у вас новости о моей дочери Таллуле Мюррей.

– Ах да, здравствуйте, Ким. – Она слышит, как он шуршит бумагами. – Извините. Боюсь, пока что нам не о чем вам сообщить. Мы были в доме в Апли-Фолд, мы поговорили с семьей. Но никаких зацепок это нам не дало. Прямо сейчас мы направляемся в деревню. Двое моих детективов идут в паб… э-э-э… – он снова шуршит бумагами, – «Лебедь и утки», поговорить с их менеджером. Вдруг там смогут пролить свет…

– А лес, – спрашивает Ким, – вы собираетесь отправить кого-нибудь в лес? Потому что вдруг они все еще где-то там? Вдруг они, когда не смогли поехать на такси, решили вернуться пешком и с ними что-то… Они могли упасть в старый колодец или что-то в этом роде или же… – она глубоко вздыхает. Ей трудно заставить себя сказать то, что она хочет сказать, но она вынуждена, потому что это крайне важно, – …или же поссорились, – заканчивает она. Слова кувырком вылетают одно за другим. – Подруга Скарлетт, Мими, сказала мне, что видела, как они ссорились в доме Скарлетт. Судя по всему, Зак был довольно груб с Таллулой. Хватал ее за запястья.

Ей слышно, как инспектор Маккой замирает. Бумаги перестают шуршать.

– Верно, – говорит он. – Кстати, говоря о грубости и физическом насилии. Такое часто между ними бывало? Судя по тому, что вы могли наблюдать дома? Во время нашей воскресной беседы у меня сложилось впечатление, что они были прямо как голубки.

Вот оно снова. Голубки. То же самое выражение, которым вчера в пабе их описал Ник.

Она вздыхает.

– Видите ли, Зак и вправду как голубок. Из них двоих романтик – он. Мне часто казалось, что Таллула просто его терпит. Что она предпочла бы быть одна. Но нет, я никогда не видела между ними случаев физического насилия.

– Никогда ничего не слышали из-за закрытых дверей?

– Нет. Ничего. Нет, конечно, Зак порой бывает вспыльчив. Но никогда с Таллулой. Или с младенцем.

– В таком случае что… – начинает инспектор Маккой, и Ким слышит скрип его стула, когда он меняет положение, – …что, по вашему мнению, могло стать причиной ссоры, которую, по словам подруги вашей дочери, она наблюдала между ними в пятницу вечером?

Мысли Ким возвращаются к обручальному кольцу в кармане пиджака Зака, к разговору Райана с Заком о том, что тот хочет сделать Таллуле предложение. Ей кажется, что это слишком интимная вещь, чтобы делиться ею с чужим человеком, как будто она выдаст частичку сердца Зака. Но она должна сказать детективу: почему-то она почти уверена, что это кольцо – ключ ко всему.

– В пятницу утром, – нерешительно начинает она, – я кое-что нашла в кармане пиджака Зака. Кольцо. Похожее на обручальное. Бриллиант в золотой оправе. А мой сын, Райан, говорит, что Зак как-то раз намекнул, что хочет сделать Таллуле предложение. А вчера я разговаривала с барменом в «Лебеде и утках», и он сказал, что в ту ночь, перед тем как уйти со Скарлетт и ее друзьями, Зак и Таллула пили шампанское. И возможно, он и вправду сделал ей предложение. И она… – Ким сглатывает комок. – Возможно, она сказала ему «нет».

На миг воцаряется молчание, а затем инспектор Маккой спрашивает:

– И вы думаете, что, возможно, Зак отрицательно на это отреагировал?

– Я не… – Ким тяжело дышит. – Я не знаю, что мне думать. Но вполне возможно, – продолжает она, – что по дороге домой от Скарлетт они поссорились и Зак вышел из себя и… что-то случилось, и теперь он где-то прячется. Просто такое нельзя исключать. Вот и все.

Но не успели эти слова слететь с ее губ, как она понимает: это не просто возможно, это вполне вероятно. Как там говорят? Это всегда муж.

– Верно, – говорит инспектор Маккой, – я думаю, что теперь у нас есть основания, чтобы отправить поисковую группу. Предоставьте это мне, миссис Нокс.

– Мисс.

– Извините. Мисс Нокс, предоставьте это мне. Я буду держать вас в курсе. И так далее.

– Мы уже немного искали сами, – говорит она. – В субботу. Несколько человек. В лесу.

– Понятно.

– Я это к тому, что мы ничего не нашли, но, по крайней мере, я думаю, что мы ничего не трогали и ничего не потревожили. Я думаю, что…

– Ничего страшного, – перебивает ее он. – Я уверен, что все в порядке. В любом случае я свяжусь с вами и сообщу подробности, как только они у меня появятся. И, прежде чем приступить к поискам, я хотел бы поговорить с семьей Зака. У вас есть номер их телефона или адрес?

– Да, конечно. – Она называет адрес Мэгс и говорит: – Но вы же им ничего не скажете, ладно? То, что я сказала о Заке? Все-таки у нас с ними общий внук, мне не хотелось бы портить с ними отношения. Это бы лишь только все усложнило. Это бы…

Он снова перебивает ее.

– Нет-нет, ни в коем случае, – говорит он. – Даже не беспокойтесь об этом. Мы будем очень тактичны.

– Спасибо. Большое спасибо.

Она завершает разговор и смотрит на Ноя. Тот сидит в своем высоком стульчике и ест с подноса сухие овсяные колечки «Чириос». Он тоже смотрит на нее и улыбается.

– Сиеос, – говорит он. Его глаза горят гордостью, а палец указывает на колечки хлопьев. – Сиеос.

Ким закрывает глаза.

– Да! – говорит она, собираясь с духом. – Да! «Чириос»! Молодец! Умный мальчик! Ты такой умный мальчик!

Ее голос срывается, и она отворачивается.

Второе слово Ноя. И Таллула пропустила их оба.

В полдень в Апли-Фолде полиция начинает прочесывать лес. Этого хотела Ким, но вместе с тем это пугает ее. Внезапный всплеск бурной деятельности после того, как она столько часов была одна, потрясает ее до основания.

Придя туда, она видит Мэгс и Саймона, стоящих на опушке леса. Мэгс поворачивается и смотрит на нее, и Ким кажется, что на ее холодном лице мелькает нечто вроде страха. Мэгс что-то говорит Саймону, и тот поднимает глаза.

– Это безумие, – говорит Мэгс Ким, подходя к ней. – Нет, я знаю, это странно, что их уже три дня нет дома, я понимаю, и тем не менее это… – Она машет рукой, указывая на отряд полицейских в светоотражающих жилетах и собак-ищеек. – Это все слегка чересчур, тебе не кажется?

Ким отвечает не сразу, она не знает, что сказать.

– Они пришли и поговорили с вами? – наконец спрашивает она. – Полиция?

– Ага. Чертовски смешно. Они пробыли там целую вечность. Задавали вопросы о Заке, о том, каким парнем он был, о том, как он учился в школе, о его работе. А я им в ответ: какого черта вы у меня все это спрашиваете? Как будто они думают, что он сделал что-то дурное. – Мэгс говорит это бойко, но Ким, когда она смотрит на нее, ловит в ее глазах блеск чего-то твердого и холодного.

Райан остался дома с Ноем, и полиция попросила семью пока не участвовать в поисках. Так что пока Ким, Мэгс и Саймон просто стоят вместе. Детективы толпятся кучкой в нескольких метрах от них, а поисковая группа и их собаки готовятся отправиться в лес.

Сегодня снова тепло, и Ким чувствует себя липкой и взбудораженной.

– Как вы думаете, сколько времени это займет? – резко кричит Мэгс группе детективов в штатском. Детектив Маккой оборачивается и, прежде чем подойти к ним, бросает взгляд на своих коллег.

– Что ж, – говорит он, – заранее трудно сказать. К счастью, в это время года на нашей стороне дневной свет, поэтому мы можем продолжать поиски, пока не стемнеет. А дальше все зависит от того, что мы найдем. Мы отправляем одну группу сюда от дома Жаков, предполагая, что ваши дети пошли именно так, а другую – от этого входа, – он указывает на деревянные ступеньки, которые образует общественный вход в лес, – на случай, если они уже покинули владения Жаков, прежде чем решили вернуться домой через лес. Так что у нас будет две команды, и по мере того, как они будут углубляться в лес, они будут рассеиваться, чтобы покрыть как можно большую территорию.

– А что именно вы ищете? – бодро спрашивает Мэгс.

– Ваших детей, миссис Аллистер. Мы ищем ваших детей.

– Их там нет. Ким уже посмотрела, и если бы там что-то было, она бы уже нашла.

– Что ж, в таком случае ищем свидетельства того, что ваши дети там были. Что они были там и что с ними что-то случилось. Затем на основе этих свидетельств мы попытаемся составить картину того, что произошло в пятницу вечером и где сейчас могут быть ваши дети.

– Лучше бы вы еще раз поговорили с таксопарками. Готова спорить, что в половине случаев они просто ничего не записывают. Женщина, которая заведует офисом в Мэнтоне, спит половину времени, буквально лицом вниз на столе, и крепко спит. Я ее видела. Подозреваю, у нее столько работы, что она никогда не ложится спать. Вам следует поговорить с ней еще раз. Вдруг она отправила им такси, но забыла записать.

Детектив-инспектор Маккой терпеливо улыбается Мэгс.

– Думаю, вы имеете в виду Кэрол Доддс? Из агентства «Вам такси»? Да, мы дважды говорили с ней. В пятницу вечером она не работала, ей нездоровилось, поэтому вместо нее на смену вышел ее муж. Он сказал нам, что каждый вызов поступает прямиком в компьютерную систему, что они просто не могут отправить машину, если вызов не прошел через их систему.

– Ну, вы знаете эти компьютеры. Им нет большого доверия. Они вечно глючат.

– То есть вы все еще думаете, миссис Аллистер, что они поехали на такси?

– Это первое, что приходит в голову.

– А куда они на нем уехали?

– Это же дети, – громко отвечает она. – Кто знает?

Детектив Маккой подавляет вздох.

– В любом случае, – говорит он, – мы готовы приступить к поискам. Можете остаться здесь и дождаться развития событий, или мы могли бы встретить вас в деревне. Как вам удобнее?

Ким смотрит на Мэгс. Та пожимает плечами.

– Я бы хотела остаться здесь, пока ты будешь на том конце, – говорит Ким, – а затем, когда поисковые группы будут близко, пойду в деревню. Не возражаешь?

– Нет, конечно.

Мэгс и Саймон переглядываются.

– Да, наверное, мы просто вернемся в Апфилд и подождем там, – говорит Мэгс. – Например, в пабе. – Она касается руки Ким, и та слегка вздрагивает. – Увидимся там, – добавляет она и вместе с мужем направляется обратно к дороге, где прямо напротив машины Ким припаркован их автомобиль.

Сидя в машине, Ким наблюдает, как авто Мэгс и Саймона медленно разворачивается в узком переулке и катит обратно в сторону Апфилда. Когда они проезжают мимо, Мэгс машет ей из окна рукой, и Ким машет в ответ.

Она потрясена реакцией Мэгс. Ее равнодушие выше понимания Ким. Нет, она знает, что за мальчиков обычно волнуются меньше, чем за девочек, – у нее самой есть и сын, и дочь, и она знает, что меньше тревожится, когда Райана нет дома после наступления темноты, чем за Таллулу. Но все же прошло уже почти три дня! Кто бы ни пропал на такой срок, это должно вызывать серьезное беспокойство. Но Мэгс это нисколько не тревожит. На мгновение Ким приходит в голову, что, возможно, Мэгс не волнуется потому, что ей что-то известно, потому что она знает, что ее сын в безопасности, но она не может по какой-то причине рассказать об этом. Но нет, Ким тут же меняет ход своих мыслей. Если бы Мэгс лгала, чтобы защитить своего сына или человека, ответственного за его исчезновение, она бы наверняка сделала вид, что обеспокоена. Но ее реакция слишком искренняя, слишком подлинная, слишком в духе Мэгс.

Ким поворачивается и наблюдает за полицейскими в светоотражающих жилетах и их собаками, которые наконец направляются в лес. Какое-то время детективы в штатском остаются на месте, а потом возвращаются к своим машинам.

Вокруг удивительно тихо. Спустя пару секунд мимо проезжает машина. Сидящая в ней пожилая пара с любопытством смотрит на шеренгу полицейских машин, припаркованных на обочине, и тормозит.

– Что происходит? – спрашивает старик у полицейского.

– Всего лишь расследование местной полиции, – отвечает тот.

– Еще чей-то дом ограбили? – спрашивает пожилая дама.

– Нет, – отвечает он. – Просто ищем пропавшего человека.

– Из Апли-Фолда? – спрашивает мужчина.

– Нет, из Апфилд-Коммон.

– Понятно, – говорит женщина. – Удачи вам. Надеюсь, вы их найдете. – И они едут дальше.

Ким смотрит на телефон. Сейчас час сорок пять. Она пишет Райану:

Все хорошо?

Все хорошо. А у тебя?

Пока все нормально. ☺ ♥

Минуты текут мучительно медленно. Каждый раз, когда она видит, как кто-то из детективов прикладывает телефон к уху, у нее леденеет кровь. Ее воображение рисует дюжину сценариев, в каждом из которых Зак в лесу неким образом лишает жизни ее прекрасную девочку. Она видит, как он душит ее на земле, придавив всем своим телом. Она видит, как он достает взявшийся невесть откуда нож – возможно, он заранее прихватил его на кухне у Скарлетт. Видит, как он приближается к ней сзади и рассекает мягкую белизну ее горла и на сухой земле ее кровь становится черной и липкой. Или же он просто избивает ее, избивает до тех пор, пока избивать уже нечего. Ее красивое лицо превратилось в кровавое месиво, а потом он, с разбитыми костяшками пальцев, окровавленными кулаками, задыхаясь, бродит по лесу.

В конце концов одному из этих детективов позвонит кто-нибудь из участников поисков, и на их лицах что-то будет, и они подойдут к ее машине, к ее окну, и она откроет его, и они скажут: «Они что-то нашли», и тогда она будет знать. Она будет знать, что случилось с ее красавицей доченькой.

А пока она сидит и смотрит, смотрит и ждет.