Текст книги "Коралловый остров"

Потом мы нанесли прощальный визит в памятные места, где проводили время. Мы поднялись на вершину горы и последний раз посмотрели на зеленые долины, белые песчаные пляжи, тихую лагуну и коралловый риф. Потом мы отправились на Утес фонтанов и посмотрели на бледно-зеленое чудовище, которое когда-то напрасно пытались поразить копьем. Оттуда мы поспешили к Водному саду и на прощание нырнули в его чистые воды. Я вылез из воды раньше других и поспешно оделся, чтобы посмотреть на свой бассейн, о котором все это время заботился Питеркин из любви скорее ко мне, чем к естественной истории. Он оказался в отличном состоянии: вода, чистая и прозрачная, как хрусталь, алые и зеленые водоросли, красные, пурпурные, желтые, зеленые и полосатые актинии, протягивающие свои щупальца будто бы навстречу мне, морские звезды и морские коньки и всякие другие животные, а особенно крабы, которые, по словам Питеркина, выглядели очень нахальными и драчливыми. Все это было так красиво и интересно, что я с трудом оторвался от созерцания.

Наконец мы вернулись в лагерь и собрали наше скромное имущество, включая топор, сломанную подзорную трубу, перочинный нож, футляр для карандаша, крючок, изготовленный из медного кольца, и парусную иглу, а также сапоги и пистолет, не считая нескольких любопытных предметов туалета, которые мы смастерили за это время.

И мы отправились на борт в своей маленькой лодочке, предварительно вырезав на обломке железного дерева свои имена и закрепив ее над шалашом:

Джек Мартин

Ральф Бродяга

Питеркин Гай

Лодку мы привязали к шхуне и подняли якорь, что потребовало очень много времени и сил, поскольку якорь был так тяжел, что без помощи многочисленных блоков мы не могли сдвинуть его с места. Перед закатом задул ровный бриз, который быстро унес нас в открытое море. Берег уходил вдаль, и постепенно горные вершины стали всего лишь пятнышком на горизонте. Еще через мгновение солнце и Коралловый остров канули в Тихий океан.

Глава XXX

Путешествие. – Остров и совещание, в результате которого опасность признается не стоящей внимания. – Крысы и кошки. – Миссионер. – Ужасные истории. – Чудесное влияние христианства.

Наше путешествие в течение следующих двух недель оказалось интересным и удачным. Ветер не менялся, позволяя нам оставаться на курсе. Как я уже говорил, шхуна могла идти очень близко к ветру при небольшом дрейфе. Теперь мы не испытывали никаких сложностей в управлении парусами, поскольку Джек был силен, а Питеркин – резв, как котенок. Однако нам все еще недоставало рук для управления шхуной. Если бы кто-то предложил нам предпринять такое путешествие до того, как нас вынудили к этому обстоятельства, мы бы с жалостью отвернулись от этого человека, как от безумного. Я много думал об этом и в результате пришел к выводу, что человек не знает, на что он способен, пока не попробует, и никогда не стоит поддаваться отчаянию, какой бы сложной ни казалась задача, при том, разумеется, условии, что цели наши благи и мы можем попросить Господнего благословения.

Хотя теперь мы могли легко управляться с парусами, мои приспособления все же оказались очень полезны, хотя Джек и расхохотался при виде нагромождения веревок и блоков, которое не могло не показаться грубым и неуклюжим настоящему моряку. Но я не стану тратить время читателя на описание этого путешествия. Достаточно сказать, что примерно через три недели мы благополучно прибыли на остров Манго, который я сразу же узнал по описанию, данному мне Биллом в ходе одной из наших бесед.

Едва заметив остров, мы положили корабль в дрейф и собрали военный совет.

– Итак, парни, – сказал Джек, когда мы уселись рядом на палубе, – прежде чем мы продолжим наше предприятие, необходимо взвесить все «за» и «против», поскольку, хотя вы и согласились быть со мной в любой ситуации, будет несправедливо, если вы не поймете как следует, какие опасности нас ожидают.

– О, неужели! – воскликнул Питеркин. – Хотел бы я услышать, как ты говоришь об опасности. Если ты начинаешь о ней толковать, то скоро она в твоих речах вырастает до таких размеров, что ты сам перед нею – как новорожденный ребенок.

– Нет, Питеркин, – серьезно сказал Джек, – я не стану над этим шутить. Я клянусь, что, как только мы примем решение действовать и обдумаем, как это сделать, я больше не заговорю об опасности. Но прежде чем мы решим что-либо, следует взглянуть опасности в лицо и изучить ее, поскольку, если она напугает нас издали, вряд ли нам стоит подходить к ней вплотную. Я правильно понял, Ральф, что остров населен убежденными каннибалами, чей единственный закон гласит: «Сильный прав, а слабый отправляется на костер»?

– Да, – ответил я, – во всяком случае, так говорил Билл. Однако он сказал, что миссионеры уже имеют какое-то влияние на некоторые племена. Уэслианцы[83]83
  Уэслиа́нцы – почитатели и последователи идей Джона Уэсли, английского протестантского проповедника.


[Закрыть] отправили сюда туземца, который сумел обратить вождя в эту ветвь христианства. Однако это ухудшит наше положение, поскольку вождь Тараро – убежденный язычник, который преследует христиан, а их слишком мало, чтобы оказать сопротивление. Он недолюбливает всех белых, в которых видит сторонников новой веры.

– Жаль, – сказал Джек, – что христианское племя так мало, поскольку они вряд ли смогут нас защитить. Если Тараро захочет заполучить наш корабль или убить нас, он легко возьмет нас силой. Ты говоришь, что этот туземный миссионер знает английский?

– Да, насколько мне известно.

– В таком случае предложу следующее, – сказал Джек. – Мы обойдем остров с юга и встанем на якорь у христианской деревни. Мы пока слишком далеко от острова, чтобы дикари нас разглядели, поэтому сможем пробраться туда незамеченными и составить план до того, как о нас узнают язычники. Но в этом случае мы рискуем попасть в плен к недружественному племени, где с нами очень скверно обойдутся…

– Может быть, даже зажарят живьем! – подхватил Питеркин. – Хватит, Джек. Это и называется посмотреть опасности в лицо.

– Это худшее, что нас может ждать. Вы готовы?

– Я уже давно ко всему подготовился, – заявил Питеркин, прохаживаясь по палубе с руками в карманах. – Я не верю, Джек, что Тараро окажется столь неблагодарным, чтобы съесть нас. Наоборот, я думаю, что он даст нам что угодно, поэтому чем раньше мы высадимся на берег, тем лучше.

Однако, как покажут дальнейшие события, Питеркин ошибся, оценивая благодарность дикарей.

Мы развернули шхуну и по большой дуге обошли Манго с юга, что заняло у нас весь день. Перед закатом мы легли в дрейф у кораллового рифа. Здесь мы дождались прибытия каноэ. Из него вылез добродушного вида туземец лет сорока, взошел на борт, снял свою соломенную шляпу и отвесил нам низкий поклон. Одет он был в обычное европейское платье и, пожав Джеку руку, сказал:

– Добрый день, джентльмены. Рад приветствовать вас на Манго. Добро пожаловать.

Джек воскликнул:

– Вы, должно быть, туземный миссионер, о котором я слыхал?

– Да. Мне выпала честь стать слугой Господа нашего Иисуса Христа в этом месте.

– Значит, с вами-то я и хотел поговорить. Спускайтесь в каюту, друг мой, выпейте стакан вина. Мои люди, – он указал на Питеркина и меня, – присмотрят за вашими.

– Благодарю, – сказал миссионер, следуя за Джеком в каюту, – однако я не пью вина и никакого другого спиртного.

– О! В таком случае позвольте предложить вам галет и воды.

– Невероятно! – сказал Питеркин, – Наверное, нам стоит приветить и этих дикарей? Эй, – крикнул он полудюжине туземцев, стоявших на палубе, – это вам, – с этими словами он передал им бочонок воды и тарелку галет. Потом он сунул руки в карманы и стал гулять по палубе, громко насвистывая.

Через полчаса Джек с миссионером вернулись на палубу, и последний, пожелав нам доброго вечера, сел в свое каноэ и поплыл к берегу. Стоило ему удалиться, как Питеркин шагнул к Джеку и приложил руку к козырьку.

– Капитан, будут ли какие-то приказания для ваших людей?

– Да! – крикнул Джек. – Приготовиться и держать язык за зубами, пока я проведу шхуну через риф. Миссионер рассказал, что там довольно глубоко, а совсем рядом с берегом есть отличная якорная стоянка.

Пока шхуна медленно двигалась к месту стоянки, Джек объяснил, что Аватея все еще находится на острове, среди дикарей. Она выразила желание принять христианство, но Тараро не позволил ей и держит ее взаперти.

– Более того, – добавил Джек, – я узнал, что она родом с Самоа, куда христианство пришло задолго до того, как ее взяли в плен. На следующий день после этого ее должны были крестить представители Лондонского миссионерского общества. Туземец также рассказал мне, что бедная девушка влюбилась в вождя-христианина, который живет на острове примерно в пятидесяти милях к югу отсюда, и что она хочет бежать. Как видите, мы появились в нужное время. Интересно, не об этом ли вожде ты, Ральф, слышал на острове Эмо? Кроме всего прочего, язычники воюют друг с другом, и послезавтра состоится сражение, в котором примет участие Тараро, так что мы не сможем переговорить с ним до окончания сражения.

Деревня, у которой мы бросили якорь, стояла на берегу небольшой бухты. От самого берега и до вершины скалистого хребта росли деревья всех видов, свойственных тропикам. Хребет этот служил естественной границей между владениями христиан и язычников.

Поселение занимало большой участок ровной земли, лишь слегка поднимавшейся по направлению к горе. Хижины стояли в нескольких сотнях ярдов от пляжа, скрытые от него пышными деревьями. Дома протянулись примерно на милю и стояли ровными рядами. Посередине шла широкая дорога, по сторонам которой росли чайные деревья, чьи нежные цветы делали пейзаж еще приятнее. Хижины, содержавшиеся в полном порядке, стояли под деревьями. Перед каждой из них был разбит маленький садик, а дорожки были посыпаны черной и белой галькой.

У всех домиков были двери и венецианские окна, частично окрашенные сажей, изготовленной из плодов свечного дерева, а частично – красной охрой, что создавало приятный контраст с коралловым известняком, из которого состояли стены. На почетном месте стояла красивая церковь любопытной конструкции. Она имела сто футов в длину и пятьдесят в ширину и вмещала не менее двух тысяч человек. Ее фасад украшали шесть двустворчатых дверей и окна с маркизами. И все это величественное сооружение было выстроено, по словам миссионера, за два месяца! На строительство не пошло ни единого железного гвоздя, а инструменты, использованные при этом, были сделаны в основном из камня и кости, за исключением одного или двух топоров европейского производства. Все вокруг несло отпечаток мира и процветания. С тех пор как мы бросили якорь у кораллового рифа, я не мог перестать сравнивать эту деревню с нищим поселением на острове Эмо, где я стал свидетелем стольких кошмарных сцен. Когда миссионер рассказал мне, что жители деревни были обращены не более года назад, а до этого исповедовали кровавое идолопоклонничество, я не удержался от возгласа: «Какие еще нужны доказательства тому, что христианство – от Бога?!»

Нас тепло приняли миссионер и его жена – туземная женщина, одетая в простое европейское платье и соломенную шляпку. На берегу ждали сотни туземцев, более или менее одетых в местную одежду. На некоторых мужчинах были своеобразные пончо, в то время как ноги оставались обнаженными, а другие облачились в странного покроя брюки, а кроме них – только в шляпы из ткани и соломы. Многие наряды, как мужские, так и женские, выглядели гротескно, будучи плохой имитацией европейских костюмов, однако одеты были все. Казалось, они очень рады были нас видеть, и в дом миссионера, где нас ждали жареная свинья и разнообразные фрукты и овощи, нас сопровождала целая толпа. Однако нас очень встревожили крысы: они бегали по дому, подобно домашним животным. Когда мы сели за стол, одна из них уселась прямо рядом с локтем Питеркина, который скинул ее на пол и спросил:

– Мистер, почему вы не поставите ловушки? Вряд ли они вам нравятся.

– Нет, – ответил миссионер с улыбкой, – мы рады были бы от них избавиться, но, если бы нам пришлось переловить всех крыс на острове, это заняло бы все наше время.

– Их так много? – спросил Джек.

– Они вездесущи. Бедные дикари с севера едят их и полагают очень вкусными. Так делали и здесь, но почти перестали, с тех пор как побывавший здесь недавно миссионер выразил неприязнь к этой привычке. Бедняги спросили у него, грешно ли есть крыс, а он растолковал, что не грешно, но не стоит предлагать их англичанам.

Мы не пробыли и часа в этом гостеприимном доме, но уже убедились в истинности сказанного нам. Крысы носились по полу дюжинами, и во время нашей трапезы два человека стояли у стола, отгоняя их.

– Жаль, что у вас нет кошек, – заметил Питеркин, нацеливаясь в очередного нахального захватчика и промахиваясь.

– Да, мы не отказались бы иметь нескольких, но их сложно достать. Мы обнаружили, что свиньи неплохо охотятся на крыс, однако их число все не уменьшается. Я слышал, что они даже лучше кошек в этом деле.

При этих словах доброе черное лицо озарилось улыбкой. Он объяснил:

– Я улыбаюсь, вспоминая судьбу первой кошки, которую привезли на Раротонга. Это одна из миссий Лондонского миссионерского общества. Этот остров, как и наш, кишит крысами, поэтому в конце концов туда привезли большую черную кошку. Отпущенная на свободу, она не стала оставаться среди людей, а убежала в горы и жила там одна, иногда нанося визиты в дома туземцев. Те из них, кто жил далеко от основного поселения, не слышали о появлении кошки и очень испугались, назвав ее «чудовищем из глубин». Однажды вечером кошка – полагаю, она нуждалась в компании – зашла в дом вождя, недавно обращенного в христианство и научившегося читать и молиться. Жена вождя, охранявшая его сон, в ужасе увидела горящие глаза и услышала таинственный голос. Окаменевшая от страха, она разбудила мужа и стала бранить его за отказ от старой религии, утверждая, что отвергнутый бог пришел отомстить им. «Вставай и молись! – кричала она. – Вставай и молись». Вождь проснулся и, едва придя в себя, увидел те же горящие глаза. И по такому срочному случаю стал со всей возможной страстью выкрикивать алфавит в качестве молитвы Господу о защите от Сатаны. Услышав это, кошка, испуганная не менее их, убежала, оставив вождя и его жену поздравлять друг друга с успешной молитвой.

Нас весьма развлек этот анекдот, который миссионер рассказал на таком безупречном английском языке, что мы не могли бы предположить в нем туземца, если бы не цвет кожи. На следующий день мы отправились с ним на прогулку и узнали много интересного из беседы, проходившей в тенистых зарослях лимонов, бананов, лаймов и других деревьев. Также мы увидели, как прилежно работают жители деревни, изготавливающие особую местную ткань – тапа. Некоторым из них Джек задавал вопросы, и их ответы поразили нас глубиной знаний. Питеркин сказал даже, что «они, возможно, знают даже больше самого Джека».

Среди прочих интересных сведений мы услышали такую информацию о коралловых островах.

– Острова Тихого океана, – сказал наш друг, – делятся на три вида или класса. К первому классу принадлежат острова вулканические, гористые и дикие. Некоторые вершины возносятся прямо к облакам, на высоту десяти или пятнадцати тысяч футов. Ко второму классу принадлежат острова из кристаллизованного известняка, высота которых составляет от ста до пятисот футов. Холмы на них не такие высокие и обрывистые, как на островах первого типа, они богаты растительностью и очень красивы. Не сомневаюсь, что Коралловый остров, на котором вы нашли приют, относится к этому классу. Считается, что они поднялись со дня моря в результате действия вулканов, но при этом они не являются вулканическими по своей природе, как, впрочем, и коралловыми. Третий же класс – это невысокие острова из коралла, обычно имеющие лагуну посередине. Такие острова очень многочисленны.

Что же до способа, которым формируются рифы и острова, здесь существует множество мнений. Я опишу вам теорию, которая кажется мне наиболее вероятной, и ее же придерживаются многие добрые миссионеры. Широко известно, что в соленой воде содержится много извести, а также то, что кораллы состоят из нее же. Возможно, что полипы, или коралловые рачки, обладают способностью притягивать известь из воды, и из этого материала они строят себе жилища. Они выбирают вершину вулкана или подводной горы местом своего обитания, поскольку они никогда не живут на больших глубинах, что известно совершенно точно. Полипы, обитающие на вершине, разумеется, первыми достигают поверхности воды, потом туда добираются те, кто живет на внешних краях, а полипы, разместившиеся посередине, отстают. Так образуется коралловый риф, окружающий лагуну и центральный остров. После этого полипы внутри лагуны прекращают свою работу. Достигнув поверхности воды, эти замечательные существа умирают. Потом остров навещают птицы, которые приносят туда семена, начинающие расти и цвести. Так образуются коралловые островки, которых так много в этих морях. Рифы вокруг более крупных островов образуются тем же способом. Размышляя о малости тех созданий, которых Отец Небесный отрядил на постройку прекрасных и многочисленных островов, мы не можем вслед за древним царем не воскликнуть: как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих.

Мы от всей души согласились с этим, а также с большим удовлетворением обнаружили, что выводы, которые мы с Джеком сделали на основе собственных наблюдений за Коралловым островом, получили поддержку.

Миссионер также рассказал нам, как именно христианство появилось на этом острове: год назад он остался там в одиночку и постепенно убедил туземцев сжечь своих идолов и принять веру Христа.

– В этих морях много ли христианских миссий? – спросил Джек.

– О да. Лондонское миссионерское общество отправило очень многих на Таити и другие острова в этом районе. Уэслианцы полностью христианизировали Фиджи, а еще есть американцы. Но, друг мой, до сих пор остались сотни островов, жители которых не слыхали об Иисусе. Тысячи людей живут и умирают в окружении кровавых убийств и ужасных обычаев, про которые вы уже слышали. Я надеюсь, друзья мои, – сказал он, глядя прямо на нас, – что, если вы когда-либо вернетесь в Англию, то поведаете своим друзьям, что ужасные вещи, которые рассказывают об этих островах, – чистая правда и что, воображая самое худшее, они не могут представить и половины, поскольку здесь творятся такие черные дела, что для них нет и слов. Но еще вы скажете им, – он улыбался, но по щеке стекала слеза, – каким благословением стала для этих мест Благая весть.

Мы заверили его, что не забудем этот наказ. Вернувшись в деревню около полудня, мы отметили невероятную белизну домиков.

– Это из-за известняка, – сказал наш друг. – Когда дикари были обращены, я велел им строить хижины для себя, а также церковь, которую вы уже видели. Когда каркас домов был готов, я отправил их доставать кораллы из моря, и они принесли их великое множество. Тогда я велел им нарубить дров и, положив сверху кораллы, поджечь дрова.

«Смотрите! Смотрите! – кричали эти несчастные в удивлении. – Какие чудеса творят христиане! Он жарит камни! Нам больше не нужны таро и хлебное дерево, мы будем есть камни!»

Но их удивление еще выросло, когда кораллы превратились в тонкую мягкую белую пудру. Они немедленно развели ее водой, обмазали лица и тела и скакали по деревне, издавая дикие крики. Еще более их поразило, когда я захотел смастерить кое-какую мебель и для начала собрал токарный станок. Прежде всего я выточил ножку для скамьи, которой тут же завладел вождь и побежал показывать ее всей деревне! Затем он привязал к ней веревку и повесил на шею, как украшение! После он сказал мне, что если бы увидел ее до обращения в христианство, то назначил бы эту деревяшку своим богом.

После этого он сказал, что у него есть дела, требующие его внимания, и предоставил нас самим себе.

– Итак, парни, – внезапно сказал Джек, застегивая куртку на все пуговицы, – я собираюсь посмотреть на битву. Мне не слишком нравятся кровавые зрелища, однако я должен увидеть обычаи этих дикарей своими глазами. Идти туда всего шесть миль, и худшее, что с нами может случиться, – случайный камень или стрела на излете. Вы со мной?

– Конечно, – сказал Питеркин.

– Если они нас заметят, мы просто убежим, – добавил Джек.

– Дорогой мой! – вскричал Питеркин. – Мне казалось, ты презираешь бегство.

– Да, если мой долг – сражаться, – холодно ответил Джек. – Но поскольку я не хочу и не должен с ними биться, я убегу, как худший в мире трус, когда-либо носивший имя Питеркин. Идемте.